Удочка. Виктор Ершов.
Грядки он полил ещё од восхода солнца. В бочки накачал воды. День только начинался, а делать уже было нечего. Телевизор на дачу Егор специально не привозил. Здесь он от него отдыхал. Да и смотреть-то, по сути, было нечего. Первый канал, залечил и переженил всю страну. А пятый, когда бы его ни включил, передавал криминальные новости, а следом криминальный телероман «След». За тем « Улицы разбитых фонарей» и потом все знающие частные детективы. На других каналах было не лучше. То Дом- 2 (правда, когда у Егора умирала тётка, а ей было в ту пору 82, перед смертью она сказала такую фразу «Жалко, что больше не увижу Дом – 2). На других каналах: то она его любит, а он любит другую, а та любит ту, что любит его и сам чёрт ногу сломит.
Раскачиваясь в кресле качалке, Игнат думал, чем бы ему ещё заняться? Взгляд его скользнул по бамбуковой удочке. « Не иначе сын притащил» - подумал он. В детстве у него была такая. Ну, прямо точ в точ как эта. И невольно воспоминание повели его в то далекое детство.
Было ему тогда лет девять, не больше. Как-то в магазине он увидел удочку. Около двух метров. Тоненькая. Поплавок сверху красный, а в низу белый и маленький крючок с грузилом. Но цена для Игната в ту пору, была астрономическая. Пятьдесят одна копейка. И взять её было негде. Разве, что у родителей, но надежды на это было мало. Детство у них прошло на окупированой теретории. И война, по сути, лишила их детства. Они не понимали, как можно тратить деньги на разные глупости. Но желание купить эту удочку было так велико, что когда Игнату отказали, он решил умереть. «Вот потом они узнают и ох как пожалеют, что не дали ему денег, но будет поздно». Он долго со злорадством думал, как он умрёт, как они будут рыдать над его бездыханном телом. Но к вечеру это надоело и, он решил, что деньги можно добыть и самому. И добыл. Он лазил по кустам, где мужики, сообразив на троих, оставляли пустые бутылки. Но вся беда была в том, что приёмный пункт посуды, был рядом с ларьком, где продавали мороженное и, получив деньги за сданную посуду, он не мог спокойно пройти мимо. Иногда Игнат брал, верх над огромным желанием, потратится.
Но, недели через две всё, же наскрёб, нужную ему сумму. И в магазин он шел с замиранием сердца, боясь думать, что удочку уже кто-то купил. Но велика была радость, когда он увидел её на прежнем месте. Высыпав мелочь из потной ладошки на тарелочку, Игнат сияющими глазами посмотрел на продавщицу. Но она не разделила с ним его радости. А поморщившись и нагнувшись, женщина стала двигать своим красивым ноктиком монеты по тарелочке, при этом шевеля губами. Потом раскидала их в кассе по разным ячейкам, и ушла. Игнат уже заволновался, но продавщица вернулась и протянула ему удочку. Точно такую ж, что стояла на витрине. Игнат хотел возмутиться и сказать этой тётке, что копил именно на ту, которая стоит за стеклом, но женщина уже обслуживала другого покупателя и он передумал. Удочка была точно такая же и даже лучшее, как показалось тогда Игнату.
Во двор он вошел победителем с гордо поднятой головой. Вокруг него собрались ребята. Каждому хотелось потрогать настоящею удочку. И на вопрос где взял небрежно отвечал;
- Да отец купил – и добавил – кто хочет со мной порыбачить, то завтра в шесть у качелей.
На другой день его поджидали всего двое. Славка и Генка. Были они на два года старше, но Игнат не уступал в росте, так что разница в возрасте была не заметна.
Они перешли через железную дорогу и стали спускаться вниз по склону горы к реке. И как только вышли на равнину, из кустов вынырнули двое пацанов.
Один был с Игната ростом, другой на три головы выше всех. И лет ему было не меньше пятнадцати.
- А ну, стоять – проверещал тот, что был меньше ростом.
Они остановились, и Игнат посмотрел на товарищей, оба были белыми как мел.
- Значит, надеться не на кого – подумал он.
Тот, что был, поменьше стал, обрывать лески с удилищ Генки и Славки. Так как сами, удилища не представляли ни какой ценности, а были просто палки, но вот Игнатова удочка сразу привлекла внимания долговязова. Ухмыляясь, он пошел к Игнату. Сколько было тогда отчаянья в душе у него. Обида просто захлестнула. Он выстрадал эту мечту, а этот просто заберёт её и всё. Его да же затошнило, от всего этого и даже сейчас через много лет Игнат не мог, вспомнить, как он ударил первый раз. Помнит только то, как на правой щеке у долговязого вспыхнул красный рубец. Раздался истошный крик, и он обеими руками схватился за лицо. Вот тогда-то Игнат и рубанул по этим кистям рук разрисованные синими татуировками, что есть силы.
Маленький подскочил к своему товарищу, но Игнат дотянулся и до него. Их крики слились воедино. Удочка, со свистом рассекая воздух, обрушилась на грабителей, заставляя их корчиться от боли, пока они не догадались, что можно сбежать. Но Игнат кинулся за ними. Он бежал и плакал. Слезой заволокло глаза, и он почти ни чего не видя, просто бил до тех пор, пока не понял, что бьет в пустоту и только тогда остановил.
Вытерев слёзы, Игнат увидел, как долговязый на пару с коротышкой несутся вверх по склону к железной дороге. А Генка со Славкой тем временем бежали в другую сторону. Равнодушно посмотрев вслед, убегающим товарищам, Игнат поплёлся к себе домой. В нем произошел какой-то перелом, что-то щёлкнуло. Раньше он боялся всего. Пьяных мужиков, шпаны, учителей, родителей, темноты. Сейчас же это чувство исчезло. Ему даже стало казаться, что это был не он, а кто-то другой. Страх державший его все время в напряжении, исчез, и на душе стало, как-то спокойно. Он вслушивался в себя, боясь вспугнуть это чувство. Уверенность в себе нарастала, и он понял, что больше не от кого убегать не будет.
Дома он тихонько прошёл в туалет, и поставил удочку за канализационную трубу. Больше он ни когда не брал её в руки. Но с тех пор не мог пройти мимо, если обижали слабых.
Игнат, как будто бы со стороны видел, себя, всё было, как на Яву. Он вновь пережил свои детские воспоминание. А ведь прошло уже больше тридцати лет. Встав с кресла, Игнат подошел и взял удочку в руки. Стал осматривать и, замер. Самый кончик её был расхлестан.
- Это она – подумал он, а вслух сказал – видно сын случайно нашёл. А что? Может попробовать, порыбачить? – и он стал искать лопату, что бы капнуть червей.
Утро было прекрасное. Щебетание птиц, кваканье лягушек. Смех ребятни на другом берегу пруда. Раньше это была просто искусственная яма вырытая экскаватором. Со временем она наполнилась грунтовыми водами. А с годами по берегам появились кусты, в воде заплескалась рыба. Самое глубокое место было на середине, метра три, не больше. Кроме кустов ивы, рядышком пристроились маленькие деревца облепихи. Ветра ещё не было и вода, как зеркало отражало причудливые облака.
Игнат насадил червя на крючок и, собрался было уже бросить его в воду, как услышал дикий вопль.
- Мишка тонет – кричала женщина, бегая вдоль берега.
Игнат приподнялся и увидел на самой середине пруда, что-то чернело, похожее на при топленый мяч.
- Макушка утопленника – прошептал Игнат и, бросив удочку, сорвался с места.
Женщина выла, вцепившись себе в волосы.
Подплыв к утопленнику, Игнат схватил его за волосы и, приподняв, голову над водой увидел, что человек мертв. Глаза были полуоткрыты, губы уже посинели, и на них появилась, белая пена. Смысла не было тащить его над водой и Игнат, схватив за руку, быстро поплыл к берегу.
Вытаскивая его на сушу он сам испачкал только ноги об илистый берег, а вот утопленника вывозил с головы до пят. Женщина (откуда она взялось, Игнат не заметил,) ползла на четвереньках, следом по грязи при этом, пытаясь поцеловать своего Мишу. Она тыкалась лицом ему в бок, то в ногу, порой попадала в его грязные трусы при этом, как заведённая причитала;
- Миша, Мишенька, Миша, Мишенька.
Игнат прикинул, что человека можно вернуть к жизни через пять, шесть минут. Если он утонул пару минут назад. Ещё две я его тащил, то у меня есть в запасе полторы, две. Надо рискнуть, может чего и выйдет. Встав в позу целующего знамя, он бросил его грудью на колено и придавил своим телом. Вода потекла изо рта и носа. Потом Игнат положил его на спину и зажал нос левой рукой, а правой приоткрыл рот и дунул туда, что было, мочи и приступил к массажу сердца. Но женщина мешала ему, пытаясь возрыдать на Мишкиной груди и Игнат грубо от толкнул её. Она упала в гряз и затихла. После второй попытки утопленник за кряхтел. Игнат тут же перевернул его набок, что бы язык ни запал. Но когда Мишка захрипел, Женщина уже сидела, рядом с ним вытаращив глаза и, было такое ощущение, что она не дышит.
С каждой минутой дыхание его становилось ровней, и он открыл глаза. Первые секунды он ни чего не понимал. Блуждающим взглядом смотрел на воду, на камыши на перепачканных грязью людей и во взгляде появилось что-то похожее на удивление. Игнат придвинулся поближе к нему и тихо спросил;
- Ты что – то видел? – и в этот момент, женщина, что есть силы размахнувшись, ударила Мишку по лицу, аж зубы клацнули. И замахнулась снова. Игнат перехватил её руку, но она продолжала рваться. А вот Мишка даже не отреагировал. Только глаза стали, какими – то грустными.
- Убью гадёныш – кричала женщина – плавать не умеешь пьяная рожа, а в воду лезешь, где глубже.
Игнат ели сдерживал женщину. Она была скользкая от грязи, плюс большое желание убить своего возлюбленного. И вдруг Мишка встал и пошел. Игнат отпустил женщину, и она метнулась к нему. Он шел, не видя дороги спотыкаясь о камни, она семенила следом, о чем- то повизгивая. Они даже и не вспомнили, что одежду оставили на берегу.
- Даже спасибо не сказали – подумал Игнат, глядя им в след.
Когда он вернулся на своё место, удочки не было, только банка с червями была кем-то опрокинута. Ему вдруг стало обидно, столько воспоминаний связанно с этой с этой удочкой, а вот порыбачить так и не удалось.
- Ну, что же, видно не судьба – подумал Игнат и побрёл в сторону своей дачи.