Воробья не любили, и он знал. Взъерошенный, сидел он на ветке старого клёна, крутил коричневой головой и всем громко кричал:
- Чив-чив! Чив-чив! Чив-чив! Или:- «Мой клён, мой сад, - всё моё!»
За хвастовство расплачивался одиночеством. По вечерам, когда чирикать было некому, его маленькое сердце сжималось от тоски, и он заплакал бы, будь у него слёзы. Все гнездились, только он одинок, из-за драчливости.
Прилетели ласточки. Растрещались. Под карнизом устраивали гнездо. Работали дружно, старательно, часто летали, носили в клюве соломинки и кусочки ила. Воробей поглядывал, завидовал и задирался:
- Чив-чив! Чив-чив! Подумаешь, стараются! А жить в гнезде буду я! Чи-вик! Чи-вик! Это не ваша крыша!
Ласточки воробья не замечали, некогда. Иногда проносились над его головой, и он от страха топорщился. Вдруг треснут!
Когда гнездо заканчивалось, и оставался вход, воробей забрался во внутрь и устроился, как дома
- Чиричище! Чиричище! Негодник! Негодник! - щебетали ласточки – паршивый нахал, выбирайся немедленно! Воробей нахохлился:
- Чив! Чив! И не думаю!
- Чиричище! Ах, так! – возмутились ласточки – тогда оставайся в гнезде навсегда! И стали быстро носить ил и заклеивать вход.
«Так ведь и замажут» - подумал воробей и вылетел на свою ветку.
Когда появились птенцы и несколько тёмных клювиков пищали и просили, есть, воробей переживал. Родители задерживались, не успевали и могли уморить крошек голодом.
- Чи-вик! Тоже мне родители называются!
Однажды случилась беда. Гнездо отвалилось, упало, и воробей с ужасом думал, что такие милые птенцы погибли. Ласточки долго метались поблизости, горько щебетали, попискивали, исправить беду невозможно. Грустные и потемневшие от горя, они куда-то улетели и не возвращались.
Хозяин дома увидел отвалившееся гнездо, поставил лестницу и долго прикреплял гнездо на место, как ласточки он не умел. Наконец удалось. Птенцы оказались живы и горько пищали от невыносимого голода. Накормить их некому. Маленькое воробьиное сердце не выдержало несправедливости. Вконец расстроенный, он куда-то улетел. Появился с червяком, запихал его в первый подвернувшийся клюв и улетел. Так он всё летал и летал, носил червяков, мошек и другую еду.
Птенцы выросли, выпорхнули из гнезда и превратились в красивых ласточек в чёрненьких фраках и белых манишках. Они стремительно взлетели в ясное голубое небо, навстречу солнечным лучам, так и не узнав, кто их спаситель. А зачем? Добрый холостяк, как прежде, сидел на своей ветке и весело чирикал. Петь он не умел. Зачем петь, когда можно чирикать?!
Никогда не узнаешь, кто друг, а кто враг.