Преподаватели.
Наш факультет электронной техники – ФЭТ был самый молодой в Институте. Он был создан в 1946 году. Студенты других факультетов вечно дразнили нас "Курица – не птица, ФЭТ – не факультет". На факультете было несколько небольших кафедр, выпускающих студентов по самым современным на тот момент специальностям. Деканом факультета в то время был профессор Юрий Александрович Быстров – стройный, подтянутый, сильный и справедливый человек. Он в молодости был мастером спорта, чемпионом СССР по академической гребле (согласно институтской легенде, про его команду был снят фильм 1966 года "Королевская регата"). Быстров в один и тот же год окончил институт и защитил кандидатскую диссертацию, он стал зав.кафедрой в 35 лет, возглавил факультет в 41 год и был его деканом свыше 30 лет – до 2003 года. В деканате мы его видели редко, в основном в его приемные часы раз в неделю. Юрий Александрович большую часть времени проводил на своей кафедре и занимался наукой, а текучку в деканате оставил на своих заместителей.
В Институте было много замечательных и интересных преподавателей. Руф Амирович Сакаев преподавал нам инженерную графику и начертательную геометрию. Это – очень нудные и скучные предметы, преподавать их тяжело, но он он смог нас им научить. Помню, как он проводил идеально прямые линии мелом на доске без линейки. Обычно преподаватели после лекции выходят все испачканные мелом, которым они чертят по доске, Руф Амирович выходил в чистом костюме без одной пылинки. Руф Амирович неплохо играл в шахматы, мы с ним играли в одной команде за сборную нашего института. Его самое большое шахматное достижение – его сын, известный гроссмейстер Константин Сакаев.
Зам.зав.кафедрой высшей математики-1 (в Институте было две конкурировавших кафедры высшей математики) Алексей Алексеевич Ливеровский ушел в конце 1980-х годов в политику, жители одного из избирательных округов избрали его депутатом Ленсовета. Алексеей Алексеевич там и остался – депутатом Ленсовета, депутатом Законодательного собрания Санкт-Петербурга, был судьей Уставного суда города. У депутатов была возможность без отрыва от их депутатской работы получить высшее юридическое образование, некоторые из них потом даже нашли себя в практической юриспруденции. Алексей Алексеевич не только получил высшее юридическое образование, но и стал доктором юридических наук, он создал и возглавил юридический факультет в Санкт-Петербургском университете экономики и финансов. Сейчас он один из крупнейших в России специалистов по конституционному и муниципальному законодательству. А ведь когда-то он учился в той же 30-й физико-математической школе, что и я.
Некоторые преподаватели запомнились фантастическим уровнем мышления. Лекции сотрудников теоротдела Физтеха – завотделом Валерия Скобова, Шкловского, Эфроса мне запомнились невероятно сложными построениями – и физическими, и математическими, и умственными. Жорес Иванович Алферов, наоборот, читал лекции так, что после его объяснений замутненная и усложненная теоретиками картина мира в полупроводниковом кристалле проясналась и упрощалась. После слов Валерия Скобова "а сейчас перейдем к трехмерному случаю" некоторым немногочисленным девушкам в нашей группе просто становилось плохо – они не понимали вообще ничего. Мы понимали чуть-чуть, а ведь мы были не простые студенты, а штучно отобранные. Кому-то из преподавателей Физтеха был назначен прием экзамена у нашей группы 31 декабря, и упрямый преподаватель мучил всю группу так, что трое студентов были вынуждены встречать Новый год у него на квартире, совмещая это со сдачей экзамена. Профессор Юрий Исаевич Островский преподавал нам лазеры. Устройство лазера я запомнил раз и навсегда после того, как Юрий Исаевич широко раскинул свои длинные руки и покрутил одновременно и параллельно ладонями правой и левой руки, изображая параллельные зеркала – основной элемент любого лазера.
Имена некоторых преподавателей за давностью лет уже забылись, но смешные и поучительные истории сохранились в памяти.
Теоретическую механику нам читали, кажется, на первом курсе. Мы дружно на нее ходили, преподаватель читал интересно, и мы как-то увлеклись. Предмет этот был для нас не совсем профильный, скорее, для общего развития. Зимой, в конце первого семестра лектор предложил нам поучаствовать в институтской олимпиаде по его предмету. Мы, представители одной студенческой "физтеховской" группы, заняли первые шесть или семь мест. Преподаватель был этому несказанно рад, и отправил нас на городскую олимпиаду, где мы заняли, кажется, второе место, уступив только университету. После чего все участники олимпиады получили за участие и за победу зачеты за семестр. История имела продолжение. В следующем семестре по теоретической механике был экзамен по итогам года. Мне нужно было уезжать из города пораньше, я собирался в стройотряд, и пошел по лекторам просить о досрочной сдаче экзаменов. Пришел к нашему лектору в другую группу, где он принимал зачет, и попросил его назначить экзамен досрочно, что-то типа послезавтра или на следующей неделе, – мне нужно было время на подготовку. Он мне неожиданно предложил – "зачет Вам за второй семестр я и так поставлю, у меня через два часа прием экзамена в другой группе, если хотите, подойдите туда.". Я решил рискнуть. Прочитать хорошо написанный собственный конспект за год и попытаться его выучить за два часа оказалось занятием чудовищным, связанным с высоким напряжением памяти. Я быстро перелистывал страницы конспекта, как будто их фотографировал, выхватывая глазами темы и заголовки лекций и основные формулы. Через два часа я был готов и пришел сдавать этот экзамен. По собственным ощущениям я его сдал его где-то на четверку с плюсом, но преподаватель поставил мне пятерку, наверное по совокупности, за олимпиадные заслуги. Я, обрадованный, вышел из класса и по дороге домой попытался вспомнить, а что собственно, спрашивал преподаватель и что я отвечал. К своему ужасу я не смог вспомнить ничего. Ничего. Ровным счетом ничего. Произошла перегрузка памяти, и мозг освободился от всех неприятных воспоминаний. В результате я полностью забыл предмет – теоретическую механику, который раньше знал почти наизусть и понимал очень хорошо. Больше я так никогда в жизни не поступал.
На пятом курсе нам факультативно читали два необязательных предмета – психологию и электробезопасность. Эти два предмета мне и некоторым другим в жизни пригодились гораздо больше, чем физика полупроводников. Я в свое время интересовался психологией и прочитал несколько книг по психологии – мне, как почти профессиональному шахматисту, это было необходимо. Психолог нам прочитал несколько лекций, многие из которых пригодились мне на всю жизнь. Одна лекция была посвящена таймингу – ведению подробного дневника, планированию всех дел и всего своего времени. До сих пор я в конце дня подвожу его итоги, спрашиваю себя, что я полезного себе и всем людям сделал сегодня, и что буду делать завтра. Утром, на свежую голову я сам себе снова задаю эти вопросы. Еще одна лекция была про ведение конспекта, выделение в нем главных и существенных моментов, ещё одна - постановке целей – на неделю, на год, на жизнь. Не разбрасываться, сосредотачиваться на главном, не отвлекаться на второстепенные дела – они решатся сами, заниматься только самым главным – этот урок я усвоил на всю жизнь. Спасибо тебе, лектор курса по психологии.
Электробезопасность тоже пригодилась, причем неоднократно. Из нас готовили узких специалистов по физике полупроводников, на втором курсе нам давали только теоретические основы электротехники – и всё. А тут, на занятиях по электробезопасности лектор рассказал нам всю кухню и все тонкости трехфазного тока, все эти заземления, зануления и соединение "звездой" и "треугольником". В моей жизни мне лично довелось столкнуться со всем этим неоднократно. Когда я после окончания Института работал в лаборатории рентгеноструктурного анализа ЛНПО "Буревестник", мне, как молодому специалисту, вечно поручали собирать и разбирать экспериментальные рентгеновские исследовательские установки. Все заземление электроприборов в лаборатории было организовано на большой медной горизонтальной шине, на которой были просверлены отверстия и вставлены медные болты и гайки, к которым шли медные же заземляющие провода. Мне как-то понадобилось переставить с одного места на другое стойку с вычислительной машиной. Переставив её от одной рентгеновской установки к другой, я обнаружил, что для ее заземления свободного болта со свободной гайкой в этом месте лаборатории на медной шине нет. Я решил заземлить провод от ЭВМ на уже задействованную гайку на шине заземления, и начал ее откручивать. В одной руке у меня оказалась гайка с проводом, который шел к этой гайке, другой рукой я держался за шину с винтом. В тот момент, когда я открутил гайку, меня очень сильно ударило током, причем через все тело. Я заорал и отпустил гайку с проводом. Я ведь торопился, и не выключил работающую мощную рентгеновскую установку, ток заземления которой я получил из одной руки в другую, когда отсоединил провод заземления от шины заземления. Сбежалась вся лаборатория, все сотрудники смеялись, но мне и шефу было не до смеха – более сильный ток мог запросто привести к остановке сердца, и, что называется, к летальному исходу.
В 1982 году наш стройотряд работал в городе Ухта Коми АССР. Мы работали на строительстве какого-то завода. Дождь, выкапываем длинную и глубокую канаву. В канаве – по щиколотку воды. Работаем в высоких болотных сапогах. Грунт – глина. От воды грунт расползается, стенки заваливаются в канаву. Чтобы как-то работать, нам притащили помпу – водяной насос для откачки воды из канавы. Помпа стояла на деревянном плотике рядом с канавой, к помпе была брошена трехфазная "времянка". Все было, что называется, "на соплях". Перед обедом нужно было помпу выключить. Мой одногруппник Алексей Д., поехавший в тот год в стройотряд в первый раз, был к помпе ближе всех. Вместо того, чтобы вылезти из канавы, подойти к помпе, встать на деревянный плотик и ее выключить, он попытался сделать это, стоя в канаве. Я вижу вспышку, искру и крик, правда, без мата. Выключатель у помпы был в полуразбитом состоянии, Лёша где-то чего-то коснулся, ноги в сапогах в канаве, сапоги в воде, в сапогах дырка – и 380 строительных вольт честно шандарахнули его от руки до ступни в воду. Мы с Лёшей зимой участвовали в институтской олимпиаде по теоретическим основам электротехники, я занял в институте первое место, он – второе, но на городскую олимпиаду я не пошел – был болен, Алексей ее выиграл и потом занял второе место на Всесоюзной олимпиаде по теоретическим основам электротехники и получил автоматическую пятерку по экзамену.. Я был зимой на него сильно обижен – мне казалось, что все эти олимпиады должен был выиграть я. И тут этот боец моей бригады и теоретик электротехники получает удар электрическим током. Я высказал всё, что о нём думал примерно в следующих словах: "Лёха, б...ь, ты же всесоюзную олимпиаду выиграл, твою мать, вроде в электротехнике должен разбираться!". Народ, мокрый, под дождём, кто в канаве, кто сверху, ржал минут пять и не мог начать движение в сторону обеда.
В предыдущем, в 1981-м году, в нашем стройотряде тоже была история с электротехникой. Из-за короткого замыкания мы чуть не спалили здание, в котором жили – по иронии судьбы это было здание пожарного депо. Как потом кто-то мрачно пошутил, пожарным даже не пришлось бы выезжать на вызов – им нужно было бы просто подняться на четвертый этаж. Если бы в этом здании были бы пожарные. Но их там не было. Недостроенное здание пожарного депо, в котором мы жили, находилось на самом краю Ухты, на холме. Телефона не было. Рядом, по близости, домов тоже не было. В общем, спасать нас было бы просто некому. А дело было так. Нам отвели под жилье четвертый этаж недостроенного здания. Голые кирпичные стены. Когда мы располагались на нашем этаже, девушки из нашего отряда были брошены на отделочные работы. Они вечерами все отштукатурили. Но электрическая проводка не была заделана в стены, и провода просто торчали из коробок, вмонтированных в стены. Поскольку места на этаже было много, мы предусмотрели не только спальни, но и медсанчасть, помещение для руководства – штаба отряда, кухню и бар – комнату для тусовок, танцев, самодеятельности и других общественных мероприятий. На четвертый этаж по наружному фасаду здания втащили длинные деревянные доски, валявшиеся снаружи. По внутренним лестницам эти доски не пролезали, а напилить на земле ума не хватило. В общем, передавали их вертикально снаружи здания из рук в руки, и потом цирковым трюком затаскивали в окно четвертого этажа. Потом в коридоре их напилили, сколотили из них стойку бара, скамейки, обожгли все это паяльной лампой. И стало очень даже здорово и уютно. В баре было несколько электрокипятильников для подогрева горячей воды и приготовления чая, несколько магнитофонов, цветомузыка и мощные лампы. Все это было включено в одну-единственную розетку, болтавшуюся на соплях в одной из монтажных коробок. Нарисовали много разноцветных треугольных бумажных флажков, и украсили ими стенку бара, чтобы стало похоже на морские флаги. Кому в голову пришла идея так украсить бар, я уже не помню. Короче, во время торжественного открытия бара все эти электрические провода вперемежку с бумажными флажками эффектно вспыхнули ярким разноцветным пламенем. Чему нас учат правила электробезопасности? Если горят электрические провода, находящиеся под напряжением, в первую очередь их нужно обесточить. В небольшом помещении, в котором находится человек десять (слава б-гу, вспыхнуло тогда, когда собрались не все сорок бойцов стройотряда), вспыхивает электропроводка и студентки и студенты электротехнического института, вместо того, чтобы первым делом обесточить горящую электропроводку, хватают из стойки бара емкости с водой, и начинают ими заливать горящие по стене электрически провода и бумажные флажки. Отчего всё это начинает полыхать еще сильнее. Я лично просто не мог подойти к стенке из-за спин других бойцов, но я честно собирался хватать провода руками, чтобы их оборвать. Кроме меня только один студент не растерялся, он схватил что-то деревянное, то ли палку, то ли лопату, то ли табуретку, и сверху вниз провел этим по стене, своротив все эти горящие электрические сопли на пол. Музыка затихла, светомузыка потухла, свет погас, но в свете ухтинской белой ночи мы быстро потушили несколько догорающих на несгораемом бетонном полу бумажек. И в наступившей тишине командир ласково произнес почти полностью матерную фразу, смысл которой был в том, что студенты электротехнического института должны знать, как и чем гасить горящую электропроводку.
На этом электротехнические ужасы в этом стройотряде электротехнического Института не закончились. В том же году, в 1981-м, мы работали только на одном объекте – большом заводе, по-моему, ЖБИ (железобетонных изделий), рядом с которым было еще два завода. Заводы находились в отдалении от дороги, от жилых домов – это был пустырь и будущая промзона. Стройотряду нужно было расширить и выровнять полтора километра бетонной дороги, ведущей к заводам, и параллельно ей проложить телефонный кабель. Чтобы проложить телефонный кабель, его нужно было закопать в землю, а для этого выкопать канаву, длиной метров семьсот – восемьсот. Вот на этот-то объект и поставили меня, придав мне одного или двух несовершеннолетних – трудновостпитуемых подростков и несколько бойчих – студенток со старших курсов. Отделочных работ не было, и для девушек был не самый лучший выбор – или копать канаву, или подсыпать и разравнивать песок и щебень на дорожном покрытии. СССР, 1981 год, женский труд. На второй день мне ковыряться в земле, ударно махая лопатой вместе с этим женским батальоном немного надоело, и я решил заняться механизацией утомительного процесса. Заметив невдалеке экскаватор, я предварительно договорился с простаивающим мужиком, что за полдня его работы ему будет причитаться две бутылки водки – одна до работы, вторая – по окончании. Сколько выкопает, столько выкопает. С этим я вечером подошел к начальству. Закрывать наряды на будут по расценкам ручного труда, расценкам дорогим, так что нам это всё было бы выгодно. Начальство выслушало моё рационализаторское предложение, посмотрело на меня оценивающим взглядом и сказало – "Ты думаешь, ты один такой умный? Как ты думаешь, почему в этом месте работаешь ты и твои бабы, а экскаватор простаивает?" "Не знаю, -честно ответил я. - А что?" "Там где-то поперек проходит электрический кабель, от которого запитаны все эти три завода – и наш, и оба соседних. Начнешь копать экскаватором, заденешь кабель, обесточишь тут все на пару дней и еще экскаватор будешь чинить за свой счет. Там кабель то ли на 3, то ли на 5 киловольт. Где там этот кабель, никто не знает. Поэтому и копаем вручную. Все, что ты сделаешь - установишь новый рекорд нашего института по коротким замыканиям ". Эта апокалиптическая картина меня немного развеселила, но я решил не сдаваться. Махать лопатой не хотелось совсем. "Слушай, электрический кабель ведь проложен не вдоль, а поперек. Надо попробовать копнуть экскаватором по краям, а в середине, где проходит провод, мы закончим вручную". "Какой ты умный, - ответило мне начальство, - иди работай!". Но начальство все-таки прислушалось к моим словам, и в итоге скучающий экскаваторщик тайком от своего начальства вечерами прокопал нам все, что надо. Электрический кабель в итоге оказался там, где надо, но воображаемая картина погасающего освещения заводов, экскаватора, рвущего электрический кабель, отваливающейся стрелы с ковшом и выпрыгивающего из кабины экскаваторщика осталась в моей памяти. Как будто это всё произошло на самом деле, хотя, всего-навсего, только могло произойти.
Знание электротехники трехфазного тока мне лично в жизни пригодилось несколько раз. Собственно говоря, что такое 220 вольт в нашей бытовой розетке? К дому подходит трехфазное напряжение 380 вольт, по дому по разным потребителям разводятся пары фаза и ноль, который заземлен. Если на одной фазе потребителей много, а на другой – мало, то будет перекос фаз, плюс у кого-то в квартире будет 180 вольт, а у кого-то – 250. В смутные послеперестроечные годы я с партнером арендовал офисную комнату в ПТУ на углу у Ситного рынка. Зима, холодно. Один компьютер работает, второй уже не включить. Обогреватель тоже не включить. Стал разбираться. Притащил из дома тестер. Померил. Днем в помещении 170 – 180 вольт, вечером – 190 - 200. Что за чертовщина, думаю. Пошел к директору ПТУ. Михаил Ильич, говорю, я так не могу. Или я съезжаю, или дайте мне нормальные 220 вольт. "Где я их тебе возьму? – говорит мне он, - у нас тут всегда так было. В моем кабинете то же самое." – "Дайте мне самому разобраться, я Вам всё исправлю, я ЛЭТИ заканчивал". Волшебное слово "ЛЭТИ" на директора подействовало. "А что ты будешь делать?" – спросил он. "Фазу искать, и потребителей и нагрузку переключать". "Тебе самому я это делать не дам," - сказал он. "Дайте мне тогда электрика, я сам все замерю и скажу ему, что надо сделать". На следующий день пришел электрик и мы с ним пошли искать. "Что делать-то?" – спрашивает он меня. "Не знаю, - говорю. - Мне надо найти место, где нормальные 220 или 380 превращаются в эти 180." Пошли мы с ним, как телефонисты в войну, по кабелю от электрического щита к электрическому щиту. 180 вольт вместо 220, 180 вольт, 180 вольт. Прошли три щита. Дошли до громадного щита во дворе ПТУ с разводкой на весь дом. В щите три громадных предохранителя – полосы металла полсантиметровой толщины. "Это что?" – спрашиваю я. "Это 50-тиамперный щит на весь дом" – отвечает мне электрик. На щите напряжения – 220 вольт, 250 вольт и 180 вольт. "Вот, - говорю, - тут и надо что-то переключить в подводящих проводах, каких-то потребителей перекинуть с фазы на фазу, чтобы стало нормально." "А что переключать-то?" – заинтересовался электрик. Задача оказалась творческой. "Там, где 180 вольт, там потребителей много. Их надо перекинуть туда, где 250. Чтобы всюду стало примерно по 220". Тут неожиданно почти все напряжения на щите выровнялись. Времени было примерно три часа. "Это что?" - спрашиваю я. "Это в ПТУ в мастерской станки выключили – догадался электрик. – Три часа дня, у них работа закончилась". "Короче, тестер свой у тебя есть? Сейчас ничего не переключай – мне надо, чтобы все работало днем. Завтра утром приходи сюда же, или сам, или зайди за мной. Задача простая – перекидывать потребителей, причем не только на этом щите, но и на предыдущих так, чтобы на этом щите днем, когда все станки в ПТУ работают, все было по 220 вольт." Задача для электрика из непонятной головоломки превратилась в привычную открутить – закрутить. На следующее утро он сам, без меня всё присоединил. И всё заработало. Мы смогли включить второй компьютер и электрический обогреватель. Начальник ПТУ, сидевший с нами на одной хилой фазе 180 вольт, тоже смог воткнуть в сеть у себя в кабинете что-то дополнительное.