Сегодня пришло письмо от Люси из Гродно, а в нём долгожданный рассказ о её бывшей сослуживице.
Вот он:
В 1960 году после декретного отпуска я устроилась на работу в вечернюю школу N 4 г. Гродно преподавателем физики. Однажды во время "форточки" я оказалась в учительской вдвоём с учительницей русского языка Еленой Арсентьевой Ленковой. У нас завязалась беседа. Во-первых, она призналась мне, что по национальности она еврейка, настоящее отчество у неё такое же как у меня, а фамилия - это по мужу. Её внешний вид, как и мой, совершенно не соответствовал национальности. А потом она поведала мне историю своей жизни.
Родилась Е.А. в Белоруссии в Витебской области, в небольшом еврейском местечке, где и проживала до поступления в Минский пед. институт на филфак.
В 1941 г. в июне она его закончила. 22 июня у них был назначен выпускной вечер, но уже утром началась бомбёжка Минска.
Мальчики были направлены в военкоматы, а девочек отпустили на все четыре стороны.
Елена Арсентьевна (в дальнейшем буду называть её Леной) вместо того, чтобы уходить на восток, решила вернуться домой. Добиралась она туда несколько дней. В тот же самый день, когда она верннулась домой, в местечко вошли немцы. Буквально на следущий день по местечку были расклеены объявления, что все евреи должны собраться в определённом месте и взять с собой только ценные вещи.
Семья у Лены была большая: родители, младшие братья и сёстры. Все они пошли к указанному месту сбора. В колонне собрались в основном женщины с детьми и старики, т.к. мужчины призывного возраста уже в первый день войны были призваны в армию, куда ушёл и её старший брат.
Их вывели за пределы местечка и подвели к огромной яме, где всех, всех расстреляли.
Как проходил расстрел, подробно она мне не стала рассказывать, видимо это было выше её сил.
Как обычно проходил расстрел, к концу войны стало известно. Людей заставляли раздеться до гола и ставили под автоматные или пулемётные очереди на краю рва. Выполняли всё войска СС или местные полицаи под командованием офицера СС.
Продолжаю её рассказ.
По соседству с Леной жила белорусская семья. Хозяин дома ночью решил сходить к месту, от куда днём были слышны выстрелы. Когда он приблизился к этой яме, заваленной трупами, его охватил ужас, особенно когда услышал стон со дна ямы. Но всё-же он решил спуститься на дно, и отыскал там стонавшую девушку. Она была без сознания. Это была Лена. Сосед, вытащил её на поверхность и отнёс к себе домой на чердак. Там он соорудил ей из соломы и сена постель, принёс подстилку, подушку и одеяло. Но самое главное: срочно был нужен врач, иначе Лена бы погибла от потери крови из раны, которая кровоточила. В местечке у них был только один фельдшер. Хозяин дома колебался: позвать его или не позвать. Он боялся предательства. Если фельдшер его выдаст, всю семью вместе с детьми расстреляют. Но выхода не было, и он рискнул. Той же ночью сосед пошёл в дом фельдшера. Тот, к счастью, оказался порядочным человеком и согласился помочь. У Лены было прострелено лёгкое, и пуля застряла в теле. Фельдшеру удалось её вынуть.Сделав перевязку, он дал указания по уходу за раненой и ушёл.
На этом чердаке Лена пролежала почти две недели. Постепенно ей становилось лучше и лучше. Хозяева за ней хорошо ухаживали, поили, кормили. Но скрывать её у себя и дальше, они боялись. Ведь их дети могли где-нибудь проговориться. Поэтому хозяин решил переправить Лену в деревню к своим родственникам. В один прекрасный день так и сделал. Состояние здоровья Лены на столько улучшилось, что она даже со временем смогла у новых хозяев работать на огороде, вообще помогать пов хозяйству. Но и там долго её держать побоялись, т.к. староста деревни стал интересоваться, кто она. Поэтом было решено переправить её к родственникам в другую деревню. Так она переходила из деревни в деревню пока не попала в городок Волковыск. (Это районный центр Гродненской области.) Таким образом Лена оказалась в конце концов в Западной Белоруссии.
В Волковыске однажды, отправившись на рынок, Лена угодила в облаву. Немцы захватили в тот день много народа, в основном женщин и детей. Такие облавы устраивались с целью угона людей на принудительные работы в Германию. Но предварительно производилась проверка пойманных. Целью проверки было выявление евреев и "советок". "Советками" в оккупированной Западной Белоруссии называли жён офицеров Красной армии и членов семей партийного советского руководства, не успевших эвакуироваться.
Всех, захваченных на рынке, отвезли в гестапо и потом заперли в каком-то сарае.
На следущий день им был устроен экзамен. "Экзаменационная комиссия" состояла из гестаповцев и местных полицаев, хорошо знавших польский язык. Экзамен состоял из двух вопросов. Сначала нужно было произнести слово кукуруза. Если женщина картавила, её признавали еврейкой, и тут же во дворе расстреливали. Второй вопрос задавался на польском языке и отвечать на него нужно было по-польски. Если женщина не понимала польской речи и не могла ответить на вопрос, значит она была "советкой". "Советки" отправлялись в концлагерь Равенсбрюк. "Советки" жили в Западной Белоруссии менее двух лет, поэтому польским языком не успели овладеть. Вопрос был "убойным".
Вернёмся к Лене. Лена назвалась именем своей подруги Кати и взяла её фамилию. Русский она знала отлично и не картавила, но польский, т.к. была родом из Восточной Белоруссии, естественно, не знала. Поэтому её отправили в Равенсбрюк.
Что такое Равенсбрюк, мир узнал после окончания войны. В этом женском лагере узниками были 132 тысячи женщин и несколько сотен детей. Погибли 94 тысячи. Как смогла Лена всё это пережить, уму не постижимо.
Лена рассказывала о страшных условиях пребывания, которые были созданы фашистами их узницам. Тяжёлый изнурительный 12-14 часовой труд (подъём в 4 ч. утра, пол-кружки холодного кофе и проверка на дворе, длившаяся в любую погоду 2-3 часа), холод, голод, побои. Кормили в буквальном смысле помоями. В дневной рацион входила баланда из брюквы или гнилых очисток картошки (во время 30-ти минутной паузы на "обед") и вечером после 2-х часовой проверки во дворе ( в морозные дни зимой эта процедура умышленно затягивалась), кусочек хлеба из опилок с какими-то отходами муки. Постепенно Лена превратилась в ходячий скелет. Работать она уже не могла, поэтому её включили в список отправки в газовую камеру.
Но за день до отправки, а именно 30.04.1945 года концлагерь был освобождён Советской Армией. Всех уцелевших, полуживых узников, в том числе и Лену, отправили в советский военный госпиталь. Там её лечили больше месяца. Постепенно она стала походить на человека и даже на симпатичную девушку. Там же в Германии в неё влюбился советский офицер Ленков. Вскоре они поженились, а спустя некоторое время перехали в Гродно, куда муж был направлен по службе. В конце 40-вых или в начале 50-тых годов (точно не помню) у них родился сын Юра.
Казалось бы, как хорошо в конце концов всё закончилось, но это не сказка - это быль.
В начале 50-тых годов у Лены обнаружили туберкулёз лёгких. Начался он с лёгкого, из которого удалили пулю. Организм в результате всего пережитого был ослаблен, болезнь быстро прогрессировала. Лена умирала, муж её и сына оставил, нашёл здоровую.
Но и на этот раз судьба смилостивилась: в 1953 году появилось два лекарства (паск и фтивазид), прерывающие туберкулёзную интенсификацию, помогающие дальнейшему лечению. Лена была спасена. Но её поставили на учёт в тубдиспансере.
Однажды, в году 1963 ли -64, прийдя на работу в школу, вся сияющая, Лена объявила нам, что с учёта в тубдиспансере её сняли. С туберкулёзом было покончено.
Сын подрос, пошёл в школу. Тут начались новые неприятности: учился он плохо, со временем стал пропускать занятия, к урокам готовиться не хотел. Лена перевела его в нашу вечернюю школу, но это не помогло. Ко всему этому он стал ещё и пить. Вот это её доканало окончательно: в середине 60-тых годов у Лены обнаружили рак.
В 1968 году она умерла. На похороны приехал её старший брат, который был призван в Красную Армию в 1941 году. Он прошёл всю войну и остался жив. Других родственников, кроме сына, у Лены не оставалось. Ей было только 48 лет! На похоронах и от нас - учителей тоже почти никого не было. К тому времени нашу школу закрыли, а нас всех разбросали по другим школам. Узнала я о смерти Лены лишь спустя некоторое время.