Молодежи в нашем НИИ было много. Каждый год по распределению к нам направляли молодых специалистов – выпускников петербургских вузов, которые по истечению положенного законом трехлетнего срока отработки увольнялись. Молодые инженеры, обретя долгожданную свободу, легко находили себе новые рабочие места, где собирались делать свою карьеру. Специалисты требовались – в нашем большом городе всемогущий ВПК ежегодно прирастал новыми «ящиками» и требовал кадров. Переход в другой «ящик» давал возможность устроиться на больший оклад и лучшую должность: повышение на старом месте теоретически было возможным, но случалось редко. Таковы были правила игры того времени.
Пока длился срок обязательной отработки, молодежь даром времени не теряла. Родная партия организовала их в комсомольские первичные организации по месту работы, а инженеров и техников еще и в «советы молодых специалистов». Бурная общественная жизнь – собрания, спортивные и культурные мероприятия, совместные вылазки на природу – сплачивали молодежный коллектив гораздо лучше, чем производственная деятельность.
Опять мне захотелось более тесного общения с молодыми людьми и своей личной жизни. Мой тогдашний внешний вид бывшей отличницы – строгий и очень серьезный - не располагал наших молодых людей к заигрыванию со мной. Как и всегда, мое внутреннее содержание полностью не соответствовало внешнему облику и всех вводило в устойчивое заблуждение о моей неприступности:
Сфинкса загадка в легкой позе!
Наши мужчины тебе желают
Скорее раскрыться, подобно розе -
Но как это сделать, увы, не знают!
К весне я окончательно решила покончить со своей «правильностью»: накупила новых нарядов с короткой юбкой и сделала себе модную стрижку, сбросив, по словам наших дам, сразу лет пять. К решению отправиться на поиск новых приключений меня подвиг совместный поход в театр с моей бывшей однокурсницей Верой.
Вера всегда знала все обо всех и с удовольствием жила чужой жизнью, не имея собственной. Не желая сдавать свои чувства в ее плохо охраняемую копилку информации «обо всех наших», я с Верой особо не откровенничала. Этот существенный момент наших с ней отношений при всех достоинствах Веры по определению исключал возможность называть ее моей подругой в том смысле, как я это слово понимала.
Вера поведала мне, что уже спустя пять месяцев после нашего развода, Толик вновь женился на ленинградке - выпускнице медицинского института, которая была старше его на два года, но зато имела жилую площадь в Кронштадте. Видимо, ему все-таки подошел ленинградский климат, на который он постоянно жаловался, живя со мной и уверяя, что его абсолютно не интересует ленинградское распределение. Новость не относилась к разряду приятных. Одно было хорошо – теперь Толик не надумает подавать на раздел нашей квартиры и сам выпишется с нашего адреса. Впрочем, как раз за нашу квартиру я особо не волновалась – при всех Толиных недостатках, я никогда не считала его подлым.
Празднование моего очередного дня Рождения осталось в памяти ярким воспоминанием. Набравшись смелости, я пригласила на него А.П., - естественно, не одного, а в компании с другими моими бывшими одноклассниками. Вечер прошел на редкость удачно. А.П. был со мной робок, но внимателен. Он тоже только что окончил институт и теперь работал инженером на Кировском заводе. В этот день мы станцевали с ним первый и, к сожалению, предпоследний танец в нашей жизни: я сама пригласила его на медленный вальс. Как всегда, действительность произвела на меня меньшее впечатление, чем ее ожидание. Воспоминание об этом танце и о вечере впоследствии больше грели мне душу, чем сами события. Возможно, эта странность восприятия вообще характерна для меня, и А.П. тут совершенно ни при чем.
Проводив в тот вечер своих гостей до метро, я повернула домой, но неожиданно А.П. отделился от наших ребят и пошел за мной. У самых дверей нашего дома мы с ним договорились звонить друг другу при случае. Потом была пара поздравительных открыток к праздникам и еще несколько телефонных звонков ни о чем.
Чего-то не хватало в наших отношениях, то ли смелости, то ли страсти, к тому же у А.П. в это время тяжело болел отец, которого он вскоре похоронил: ему, было не до «романов» с бывшими одноклассницами.
Хорошо помню еще одну нашу встречу, случайную, возле моего института, откуда я выходила в конце рабочего дня. «Ты встретился, как нарочно, в тот день, что была я злая…». А.П. тогда очень обрадовался мне, мы живо поговорили с ним о его отпуске, который он провел на даче, и о работе, но я чувствовала себя скованно. Мне было привычнее и приятнее общаться с его мысленным образом, с которым я почти никогда и не расставалась. Реальный А.П. меня тяготил: несмотря на опыт замужества, я так же, как и в школе, находясь рядом с ним, испытывала жуткое волнение. Не выдержав нервного напряжения, я зачем-то сказала, что тороплюсь и попрощалась, явно задев его этим своим поступком. Только завернув за угол, я снова почувствовала себя свободно, радуясь как нашей встрече, так и своему избавлению от напряжения, вызванного ею!
Вскоре после этого в моей жизни началась череда коротких и бестолковых отношений с молодыми людьми, давших мне такой необходимый мне опыт общения с мужчинами и несколько отрезвивших мою пылкую натуру. Если у человека хандра, ему обязательно нужно купить туфли на два размера меньше, и тогда, избавившись от них, он сразу почувствует себя счастливым. Мои первые знакомства с мужчинами определенно сыграли в моей жизни роль этих туфель, но зато отлично повеселили.
Все началось с бывшего маминого ученика и давнего друга семьи, который по доброте душевной познакомил меня со своим недавно разведенным другом - Николаем выпускником филфака ЛГУ. Как выглядел этот Коля, я даже не помню, вероятно, уродом он не был, иначе бы я это запомнила. Николай тогда находился в полном раздрае чувств: ему только что наставила рога его молодая жена, о чем он не стеснялся говорить всем. На его лице было написано, что он о себе думает: какой он умница и подарок, и как он жестоко обманут! Личная трагедия не помешала Николаю охотно взять у меня наш номер телефона и пообещать позвонить в ближайший понедельник. Позвонил он только в среду и долго и подробно растолковывал мне место и время нашего свидания возле станции метро.
Для чего понадобились эти долгие объяснения я поняла только при встрече. В назначенном месте Николая не оказалось, и только совершенно случайно, уже возвращаясь домой я обнаружила увидела его на совсем другом месте. Кто из нас и что перепутал, установить было трудно, я почему-то была уверена, что пришла именно туда, куда мне было сказано. Удивило другое – вместо того, чтобы хотя бы выразить радость от встречи со мной и забыть о досадном случае, он опять очень долго и по-бабьи дотошно стал доказывать мне свою правоту и мою невнимательность.
Когда первая тема была исчерпана, надо было что-то делать дальше. Николай очень сильно постарался доказать мне свою начитанность. Он был типичным энциклопедистом: на всякий вопрос отвечал долгой лекцией о многочисленных и не всегда нужных мне фактах. Он был очень высокого мнения о своем интеллектуальном уровне и охотно приобщал меня к нему. Мне было тоскливо.
Как культурные люди, мы конечно, поехали в Пушкин, некогда исхоженный мною вдоль и поперек с Толиком. Совместная прогулка по Александровскому парку окончательно забила мою голову умными разговорами о возвышенных материях. Вроде бы все умно, правильно, но скучно невероятно. Где выражение симпатии, где романтика, где хотя бы отдаленный интерес ко мне самой, не только как к девушке, ну, хотя бы как к новому для него человеку? На прощание Николай окончательно добил меня тем, что около одиннадцати часов вечера распрощался со мной возле электрички , не проводив до дому, и поехал к себе.
Следующая наша встреча произошла через несколько дней и опять гораздо позже того времени, которое он сам же предварительно назначил. Все происходило примерно также – прогулка по Пушкину (именно там он жил!), скучные рассуждения обо всем, что встречалось на нашем пути и никакого ухаживания. Для разгону я прочла ему какие-то из своих стихов, показавшихся в тему. Их одобрили, но затем пошло детальное и въедливое рассмотрение каждой строчки стихов – я никогда еще не видела, чтобы так относились к поэзии. Охота читать ему что-либо еще напрочь отпала. К концу прогулки я уже больше не проглатывала молча все его высказывания, а начала с ним спорить, опровергая отдельные моменты его «безупречного» знания обо всем.
Последней каплей наших отношений оказался «Устный журнал», на который я его пригласила. Его проводили регулярно в нашем НИИ для сотрудников и их друзей, и это мероприятие всегда пользовалось бешеной популярностью – желающих достать билетик – отбою не было. Николай моего восторга не разделил. Упустив все то, что мне казалось главным – острые темы о неизведанных, необычных сторонах нашей жизни, Николай подверг глубокой критике неправильное ударение в словах, употребленных участниками выпуска, и ограниченность предложенных ими сведений (он знал гораздо больше!). Удовольствие от «Устного журнала», выпуски которого я очень любила. Для меня было полностью испорчено. «Может быть, права была его молодая жена, что так вовремя наставила ему рога?» - почему-то подумала я.
Итог наших встреч был очевиден - мы друг другу не понравились. Наши встречи сами собой засохли на корню, что подарило и безмерное облегчение: Николай до чертиков надоел мне своим занудством!
Со вторым своим парнем я познакомилась сама – совершенно случайно, когда пришла на работу к маме. Женя был маминым учеником - будущим машинистом метро, бросившим с третьего курса свой ЛЭТИ и подавшийся в техническую школу, обеспечивающую хорошие заработки по ее окончании. Небольшого роста худенький, черноглазый и красивый, Женя оказался в моем вкусе. Он вообще был кумиром девчат, которых менял достаточно часто, ни на ком не останавливаясь, отчего наша болтовня и обмен телефонами и не внушили моей маме особого доверия: мое знакомство с ним она считала пустой тратой времени. Но после скучного Николая, живой и остроумный Женя, показался мне приятной отдушиной: он умел себя вести с девушками, с легкостью поддерживал разговор, блистая остроумием, и всем своим поведением давал мне почувствовать его расположение ко мне. Я ощущала себя очень свободно рядом с ним и была готова встречаться с ним в любое время дня и ночи. Но Женя, с первой нашей встречи надавав мне множество авансов, вел себя непредсказуемо. Он то надолго пропадал, забывая позвонить, как обещал, то неожиданно снова появлялся на горизонте и говорил о том, что хочет найти хорошую девушку, подругу жизни, так как устал от «вертихвосток». При этом он как-то особенно выразительно смотрел на меня. К счастью, он не успел меня сильно привязать к себе, что было бы опасно. Я была слишком неопытна, для того чтобы не верить всему, что обычно говорят мужчины, и слишком чиста, чтобы самой временно попользоваться парнем, как милым украшением жизни, не планируя чего-либо определенного.
Женя сам исчез в неизвестном направлении так же неожиданно, как и появился в моей жизни, ничем не навредив мне и ничего не разрушив. За что ему огромное спасибо. Я немного жалела, что не смогла завладеть его сердцем, но никакой инициативы не проявляла. Ни ему, ни предыдущему Николаю, я сама ни разу не позвонила и встреч не назначала. В те годы я была твердо убеждена, что инициатива должна исходить только от мужчины!
Мужчина как явление, все еще оставался для меня непостижимой, но сложной для разгадывания загадкой. Герои моих первых романов не разбудили в моей душе ничего, похожего на любовь – как я ее тогда понимала: не сделали меня ни безумно счастливой, ни ужасающе несчастной. Между тем у меня на подходе уже маячило следующее любовное приключение.