Листая странички бытия. Прибалтийские впечатления

   
                Листая странички бытия. Прибалтийские впечатления I.


    Заглядывая в переписку с друзьями и в свои старые записи, оживляя в памяти темы обсуждений и размышлений, зачастую обнаруживаешь  в полузабытых, написанных второпях строчках  грани  какого-то если не нового, то  по меньшей мере  упущенного тогда смысла –  как  концентрированные зерна собственного былого и  ныне текущего потока сознания. Иными словами, перечитанное  приобретает качество этаких капелек прозрения (у меня, кстати, рассказ с таким названием есть). И вновь приходишь к мысли: а что если этими кусочками впечатлений и мыслей, обнаруженных в полузабытых строках, да и просто памяти, поделиться не только с друзьями, но и с более широким кругом адресатов (читателей)? Вдруг они, эти фрагменты, смогут оказаться востребованными и стать строительным материалом еще для формирования чьего-то мироощущения. И, кто его знает, может быть и для мировоззрения тоже? Проще говоря, вдруг это кому-то окажется интересным?

       В декабре 1974 года  мой родной вычислительный центр в Калуге откомандировал   меня на курсы по изучению важного и необходимого устройства для тогдашнего вычислительного процесса - итогового перфоратора ПИ-80У. Об этом агрегате сейчас уж и не помнит никто, но по тем временам этот громоздкий ящик, набитый валами, шестеренками  и релюшками, был одним из передовых чудес кибернетики. И оказался я на три недели в старинном литовском городке Тельшяй, главным городом былой провинции  Жемайтия  Польско-Литовского государства (Речи Посполитой), а потом вошедшим в состав Российской империи и, в конце концов, ставшим  небольшим районнымм центром Литовской ССР. И если о заграничной поездке я в свои 24 года тогда мог только мечтать,  то эта командировка подарила мне уникальную возможность, так сказать, лично соприкоснуться с Европой,  о которой я до этого только читал и на картинках  видел. Причем сделать это, не пересекая никаких государственных границ – просто сесть в поезд и приехать.
    Вся штука в том, что как в старой Российской, так и последующей Советской империи Прибалтика всегда оставалась самым самостоятельным, во многом отчужденным от метрополии  территориальным образованием. Прибалтийские народы  за сотни лет своего зависимого существования ухитрялись сохранить не только свой национальный колорит, но, и как бы в насмешку могучему славянскому сюзерену свою более значительную близость именно к европейской культуре, нежели к русской, а тем более советской.
    Помнится, как только сошел я с подножки вагона, как тут же остолбенел от незабываемого зрелища: под ногами самая настоящая европейская брусчатка,  а маленькую аккуратную площадь обрамляют самые настоящие европейские дома с островерхими крышами, покрытыми фигурно-выпуклой черепицей. Сам же вокзал оказался почему-то в стороне. А потом, неспешно продвигаясь по живописной центральной улице RESPUBLIKAS к гостинице, я подобно герою песни Тимура Шаова «вертел головой как полудурок». Всё было как в кино. Чистенькие,  выложенные плиткой тротуары и очень много одноэтажных или двух этажных коттеджей, причем с неизменным декоративным камнем во дворе и какими-то небольшими, явно нефруктовыми деревьями, кроны которых по зимнему, декабрьскому  времени были заботливо укрыты сеткой и пластиковой пленкой. Однако зимой здесь  почему-то и не пахло: теплый ветерок, травка на газонах зеленеет…   Вопреки моим опасениям, местные жители совсем не проявляли враждебности к русскому чужаку и вообще оказались очень доброжелательными. Впрочем, я со своей удлиненной «мордой лица» видимо мало походил на русского. Ко мне потом часто прохожие  обращались по-литовски, отчего мне пришлось выучить фразу «атляскайте, но супранту»! («извините, не понимаю»).      
      Например, как-то стоял я  вечером, на  автобусной остановке единственного городского маршрута и ко мне приблизилась компания парней, а один из них и о чем-то по-литовски спросил. Когда я произнес свою дежурную фразу, все они только весело засмеялись. «Пяшком! Автобус уже не ходит!». И сразу подумалось: а ведь будь это у нас,  чужака могли бы и побить – так, на всякий случай.
        Все в этом городе подчеркнуто сохраняло свой национально-европейский  уклад – и поведение людей между собой, их модная, красивая одежда и сам городской облик. Причем, во всем, даже в мелочах. Особенно меня поразило отсутствие советской символики и многочисленных  предсъездовских плакатов, столь обычных для российской стороны. Единственный советский лозунг на русском я увидел возле военного городка, да и то за чертой города. Создавалось впечатление, что кремлевские власти уже тогда махнули на Прибалтику рукой и были довольны хотя бы тем, что  она вела себя тихо и пока никуда не рыпалась. Это впечатление усиливалось, как только я оказывался внутри  любого местного магазина, которые, по нашим калужским понятиям, были просто завалены немыслимыми  товарами и жратвой.  Центральный универсам  MAISTRO  PREKES (первый виденный мной в жизни супермаркет) просто поражал своим европейским великолепием. Сыры, колбасы, рыбные деликатесы, коробки конфет. Пиво, по-литовски alus – несколько сортов!!! И это в то время, когда калужане в свободной продаже «жигулевское» видели только по праздникам. Ну, а ухватить кусок колбасы в каком-нибудь магазине, продравшись через бурлящую очередь,  в нашем городе была большая охотничья удача, о которой счастливцы долго вспоминали потом. А тут … Да-а а, в определенном смысле тогдашняя Советская Империя была уникальной державой, в которой рядовые «колонизаторы» были просто оборванцами по сравнению с «угнетенными рабами колоний». И все только ради «великого собирания земель» под красным флагом!
          Но, тем нет менее, смотрел я на все это без скрежета зубовного и просто наслаждался экзотикой. А экзотика была еще та! Ну, в самом деле, городишко в 23 тыс. жителей, а, поди ж ты – детская парикмахерская имеется! (Этого я и в Москве не видел!) Местная школа -  великолепный комплекс современных зданий, соединенных между собой застекленными переходами. Местный ресторан  выдержан в чисто национальном стиле, причем без всяких электромузыкальных групп с певичками, а с неизменным литовским хором на сцене, в  котором с удовольствием участвовали многие горожане.  А какой великолепный средневековый замок на холме над городом! В нем в то время размещался местный музей, и я с благоговением взирал на рыцарские доспехи, которые, к моему удивлению и восхищению, были не просто набором жестянок как в кино, а оказались выполнены из добротных кованых пластин, покрытых инкрустацией (!!). А какое зрелище представлял собой величественный католический собор, особенно по воскресеньям, когда, казалось, в его зал набивалось чуть ли не половина городских жителей!  Да не только каких-нибудь старичков-старушек, но и  модно одетых девиц и парней, пришедших не потусоваться, а по-настоящему молиться! 
      Эх, вот уж воистину, счастье мне тогда выпало – совсем на другой планете побывать!
     Да, что интересно, Тельшяй был оккупирован немцами в обеих мировых войнах и, как я понял, ничуть не пострадал ни в том , ни в другом случае. Стало быть, две великие державы не рвали его из рук друг друга, как  другие населенные пункты.  Ну, что же – повезло!
       Словом, в памяти осталось столько впечатлений, что и теперь трудно охватить их единым взором, а тем более составить из них целостное повествование. И все же  хотя бы кусочками этих впечатлений мне  захотелось поделиться с читателями. И не только приобретенных в Тельшяе.
      Еще собираясь в командировку, я наметил получить как можно  более  полное представление  о Литве. По возможности.  А для этого надо было вырваться еще куда-нибудь. В частности мне страшно хотелось увидеть Балтийское море и лично, так сказать, убедиться в его существовании, причем, не только обозреть его горизонты, но  и попробовать соленый вкус балтийской воды.  Сейчас об этом чудно вспоминать, но тогда, по молодости лет информационный голод был подобен волчьему, и желание оставить какую-то значимую метку в своей памяти было просто нестерпимым. И в самом деле, быть в нескольких км. от моря и так его и не увидеть? Но уж нет! Так что, балтийские волны были просто обречены быть мною освидетельствованными.
      И вот на следующий день после вселения в гостиницу,  еще до восхода солнца, а оно в тех краях зимой всходит только после 10 утра по Москве  (совсем как у нас сейчас), быстро зарегистрировал свое прибытие на заводе, я снова рванул на вокзал. Занятия в учебной группе должны были начаться только назавтра, а этот день был в моем распоряжении. С тем же портфелем, с которым приехал завоевывать Тельшяй, я легкой пташкой впорхнул в вагон клайпедского поезда, и он помчал меня навстречу балтийской мечте, которая находилась от меня всего в нескольких десятков километров. К тому времени я уже побывал на Черном море, и вот теперь страстно захотелось сравнить его с Балтийским. Ну и что ж, что зимой – неважно!.. За окном проплывали сосновые рощи и аккуратные домики многочисленных хуторов, лишь кое-где припорошенные снежком.  Вот уже замелькали промышленные постройки, снег исчез вовсе и поезд стал притормаживать, приближаясь к клайпедскому вокзалу.  А Балтийского моря в окне все не показывалось. Странно. Черное, помнится, было еще издали видать.    
     Ну, ладно. Выскочив из поезда, и не обращая внимание на городские достопримечательности (потом, потом!) я тут же метнулся в поисках вожделенных морских просторов. К моему второму удивлению, прохожие почему-то оказались в затруднении дать мне верное направление и в конце концов посоветовали на трамвае доехать до порта. «Правда там… Ну, приедете  - сами увидите». Смысл этой загадочной фразы я уяснил сойдя с трамвая и узрев портовые ворота, закрытые для посторонних. «А где море!?» задохнувшись от разочарования, воскликнул я.
     - Братишка,- ответствовал мне один из докеров, - тебе надо было не в Клайпеду, а в Палангу ехать – вот где море шикарное! А тут  кроме кусочка Куршского залива ничего не увидишь. Ты вот что сделай. Вон видишь столовую? Дуй сначала  туда. Там у нас готовят отличные «цеппелины»…
      -  Чего? -  поразился я.
      - Узнаешь. Такое грех  не попробовать. Вот. А после садись на автобус  - остановка во-о-н там. И через двадцать минут будет тебе Паланга.
       …Загадочным блюдом со странным немецким названием «цеппелины» оказалась литовская кулинарная достопримечательность, представляющая собой  две огромные продолговатые пельменины (клецки), по форме и в правду похожие на два маленьких дирижабля, с оболочкой из картофельного теста и с мясной начинкой внутри, политые сверху каким-то белым соусом, но точно не майонезом. Ну, что же, хоть я и не любитель пельменей, но эти штучки мне понравились – весьма пикантный вкус богатого спектра, причем  явно без излишней остроты.
 … Когда автобус остановился под большими литыми буквами PALANGA на козырьке автовокзала, солнце уже склонялось к горизонту. Выскочив наружу, я тут же стал озираться в поисках склона местности, чтобы определить направление к морскому берегу. Но склона опять  не было. Да что  за напасть! И снова пришлось спрашивать у прохожих. Кто-то махнул мне в сторону заходящего солнца.  Однако в том направлении сквозь ветви парковых деревьев явно просматривалась возвышенность.  Подозревая, что меня дурачат, я переспросил у других людей. И снова мне указали на вал. Чувствуя себя последним дураком,  я обреченно стал подниматься по железным ступенькам. К морю?!  И вот на последней ступеньке лестницы меня наконец-то ожидало долгожданное зрелище. Под тускнеющим диском зимнего солнца на вечернем чистом небе передо мной предстала необозримая ширь морского простора, четко отделенная от неба ровной линией горизонта. Вот она – Балтика!  Ленивые зеленые волны мягко накатывали на белый песок пляжа, а слева  и справа, возвышаясь над пляжем, тянулась нескончаемая белая дюна, покрытая сосновым лесом. На гребне которой я сейчас и стоял.
     Ну, что же, вода и впрямь оказалась соленой, но в гораздо меньшей степени, нежели черноморская. Вечер был хрустально-прозрачен и без ветра, берег – без какого либо намека на снег,  и я с упоением наполнял легкие пьянящим, с запахом  сосны и водорослей воздухом Балтики. В этом момент мне вспомнилась Алиса, попавшая в Зазеркалье. Жаль, но кусочков янтаря в белом песке и загадать на них желание в тот раз мне не удалось. Но я и без того чувствовал себя счастливым. Хотя и промочил ботинки набежавшей декабрьской волной. Впрочем, выручили запасные носки, оказавшиеся в портфеле, и эта бытовая мелочь позволила мне ничем в тот декабрьский  день не испортить мои «именины сердца». Впрочем, на декабрьский (в привычном понимании)  он явно не походил – чуть пригревающее солнышко и температура выше нуля.
     Метрах  в ста  от меня виднелся возвышающийся на железных фермах длиннющий пирс, метров на триста уходящий в море. Удивительно, но на нем народу виднелось явно гуще, нежели на пляже. Люди, скучившихся  возле перил,  были явно чем-то заняты, то и дело что-то бросая в воду. Когда я поднялся на причал и стал приближаться к странному скоплению, то очень скоро понял, что это – не просто любопытствующая публика, а   рыболовы. Но только почему без удочек? Подойдя ближе, я увидел у каждого из них намотанную на кулак леску с грузилом на конце, на всем своем свободном протяжении которой  были прикреплены отростки лесок с крючками. Будучи человеком в общем-то не отягощенный страстью к рыбалке, я,  тем не менее, был очень заинтригован такой необычной снастью, а в особенности действиям местных рыбаков. Люди торопливо насаживали на каждый крючок по кусочку рыбы и незамедлительно забрасывали леску с грузилом в воду. И тут же быстро тянули ее назад. И о диво: на каждом крючке уже сидело по плоской, похожей на блин двадцати сантиметровой рыбине, в которой я без труда опознал камбалу, что иногда появлялась на наших калужских прилавках. Процесс добывания рыбы был безостановочным, как на конвейере. И не удивительно, что возле каждого рыболова  громоздилась внушительная горка  этого аппетитного деликатеса. По всей видимости, рыбакам даже было некогда куда-то укладывать пойманную камбалу,  благо вытащенная на воздух она не дергалась и добраться до воды вероятно уже и не мечтала. Такого интенсивного лова я не наблюдал потом никогда и нигде – даже в дельте Волги. А уж астраханская рыбалка всегда считалась самой знатной! Кстати, на одной из проток ниже Астрахани в такой рыбалке я и сам участвовал. Помнится, тогда тихим, сереньким утром на удочку с наживкой из хлебного мякиша вытянул  из мутной воды за двадцать минут 16 красноперок и  вернулся досыпать в палатку – на большее азарта не хватило. Но тогда, на причале в Паланге,  мне показалось удивительным и другое: почему только камбала? Правда в стороне одиноко валялась, грозно пуча глазищами, какая-то уродливая шипастая рыбина, названия которой тогда я не знал, а потом увидел в энциклопедии под названием морской петух. Но как ее занесло на Балтику?
        Пока я смотрел этот захватывающий спектакль столь близкой всем мужикам рыбацкой страсти, солнце провалилось за морской горизонт и как-то сразу все сразу погрузилось  в густые, но почему-то вовсе не студеные сумерки, что, тем не менее, вмиг вернуло меня к реальности. Я помчался обратно к автовокзалу. Добрые люди вновь дали мне ценный совет: не возвращаться к железной дороге, а добираться до Тельшяя автобусом. К моему радостному удивлению никаких обычных для наших русских краев задержек, связанных  отсутствием рейсов и билетов, не возникло. Хотя  и  пришлось добираться до Тельшяя уже ночью с пересадками через Кретингу и  Плунге. Уже за полночь под одобрительное сияние балтийских звезд я входил в свое гостиничное пристанище. А уже с утра следующего дня и начались описанные вначале, собственно тельшяйские впечатления. Жаль, но в Клайпеду я потом так и не смог выбраться.
       Конечно, многое в Прибалтике уже изменилось, а то и просто кануло в лету. Но может быть поэтому читателям, владеющим современной информации об этих местах, будет интересно сравнить ее с тем, о чем я рассказал в этих строках. 
      Через  три года, уже с женой, я оказался на Балтике вновь, где нас  ждали новые незабываемые впечатления…  Гусев, Калининград, Светлогорск,  Куршская коса, Каунас… Но это уже другая история.
               
                Январь 2013г.