ПОДСАДНАЯ УТКА
В 12 часов начальник отдела по особо тяжким преступлениям полковник Шугайло срочно созвал экстренное совещание оперативных работников. Он был хмур и озабочен.
- Хочу вас огорчить, господа офицеры, - дрожащим от волнения голосом начал он. – Вот сводка за последние двенадцать часов по нашему городу. 24 изнасилования. И все в парке комдива Рабиновича. Среди изнасилованных - девушки, женщины, старушки, и даже полицейские. Два человека. Все, как в прошлом году!
- Опять объявился! Бессердечный подонок! – проскрипел сквозь зубы лейтенант Поносюченко. – Не жалеет ни стариков ни женщин! Ни даже полицейских!!! Тварь безжалостная!
- Какие у кого соображения? – спросил, не обратив внимания на справедливое замечание лейтенанта, спросил полковник Шугайло.
- Я полагаю, что мы имеем дело с маньяком! – задумчиво предположил капитан Долбаев, после долгой паузы. – С прошлогодним маньяком, что полгода держал в страхе наш город.
- Да, судя по почерку, этот неуемный мерзавец, самый что на ни есть ненасытный настоящий маньяк. Подумать только! По две персоны в час! – возмутился майор Задулин, а про себя подумал: «Жене не надо рассказывать. На смех поднимет, сволочь!
- Я думаю, что надо провести операцию «Подсадная утка»!
- Правильно! Даешь «утку»! Хорошая операция! Как в прошлом году! – единодушно закивали головами офицеры.
- Да, но если вы помните, господа офицеры, в прошлом году мы так и не поймали маньяка! – возразил полковник.
- Но операция была задумана просто очень замечательно! – не согласился с полковником майор Задулин. – И если бы не нелепая случайность, мы бы его поймали! И потом у нас на сегодняшний день в оперативной части есть много стройных, маленьких худеньких милиционеров, которые запросто могут, при соответствующей подготовке, преобразиться в хорошеньких девчат. Вот к примеру Жопар Джамалжопаров. Метро пятьдесят два. Как раз то, что надо! Его можно школьницей нарядить. Ему и эпиляцию делать не надо. У него и так ничего не растет.
- Ну что ж, - неожиданно согласился полковник Шугайло. – Школьница, это замечательно. Маньяк непременно клюнет на одинокую школьницу в ночи. Приступайте прямо сегодня! Только надежно прикройте этого вашего… Нахуйбараева…Тьфу… Епть… Хрен выговоришь….В общем, будьте предельно внимательны.
- Все будет хорошо, товарищ полковник! Он у нас обладатель черного пояса по тхвен-кван-до.
- Тхетьхе.. Тьфу! Бл... В общем, это вот то, что ты сказал, это хорошо! – одобрительно улыбнулся полковник.
Оперативники оживленно расходились, обсуждая детали предстоящей операции. Уже через час в дежурке собрался почти весь отдел. Наряжали школьницей сержанта Джамалждапарова, крохотного полицейского, из далекого казахского аула Джакбджык.
- Губы, губы накрась ему! – советовал Задулин.
- С ума сошел, майор! Это же школьница!– возразил ему Паносюченко, - с губами он на ночную бабочку станет похож. Он же невинная школьница! Запомни Жопар: легенда такова: Ты возвращаешься с дня рождения одноклассника.
- Я возвращаюся с дня рождения! Я возвращаюся с дня рождения! – повторил Жопар, закатив глаза к небу.
- Хорошенькая! – сглотнув набежавшую слюну, похвалил Шугайло Жопара, заглянув на секунду в дежурку. – Должен гад заглотить наживку! Я бы клюнул! – добавил он и тут же смущенно поправился, - если бы, конечно, был маньяком.
Ровно в полночь сержант Джамалжопаров уже задумчиво шел по темной аллеек парка комдива Рабиновича, тревожно вглядываясь в темные зловещие кусты. Сзади, в десяти шагах от него, шли два неряшливо одетых, пошатывающихся субьекта, распространяя вокруг себя аромат дешевого портвейна. Это было прикрытие: старшина Курдюмов и рядовой Дорчилов. Внезапно сержант Джамалжопаров как-то неестественно дернулся, словно тряпичная кукла в театре шапито и исчез в кустах. Послышался треск ломающихся сучьев, и торопливый топот удаляющихся ног.
- Что это было? – испуганно спросил через десять минут неловкой паузы рядовой Дорчилов.
- Тс-с-с-с-с! – приложил палец к губам Курдюмов. – Слушай приказ: надо разыскать, куда пропал Жопар.
- Жопар! – тихонько позвал Дорчилов, осторожно подходя к кустам. – Может, пописать пошел?
- Да нет, не писать! Уже полчаса нет. Тут посерьезнее дело…
- Тогда, покакать, наверное. Жопар! Жопар! – кричали в темноту переодетые полицейские. Но лишь тишина была им ответом. Пришлось вызвать подкрепление. Два автобуса спецназовцев через три часа высадились в парке легендарного комдива Рабиновича. Лишь только на рассвете они набрели на растерзанного, униженного и оскорбленного Жопара Джамалжопарова. Он сидел возле комнаты смеха. Губы его предательски дрожали, руки предательски тряслись, на глазах блестели скупые предательские слезы. Белое выпускное платье было предательски разорвано в клочья, колготки предательски валялись рядом с трусиками-стрингами и париком в пыли. Жопар сидел в пыли, и тихо плакал от обиды и отчаяния. Увидев Курдюмова и Дорчилова, он с презрением отвернулся.
- Сволочи! Где вы были? – простонал он. – Крыша называется….
- А ю о кей? – спросил заботливо Курдюмов, накрывая коллегу пиджаком.
- Я – о кей? – подскочив, взвизгнул Жопар, - Ты спрашиваешь: я – о кей? Да что б ты всегда был так о кей, как я сегодня!
- Ну-ну-ну-ну… - пытался успокоить его рядовой Дорчилов, поглаживая друга по покатому плечу.
- Он… Он схватил меня… - уткнувшись в плечо Дорчилова, в истерике забился в его руках сержант. – А потом в кусты уволок и стал….и стал… О- о-о-о-о-о….
- Я все знаю. – шептал ему на ушко Дорчилов, - Успокойся. Я все знаю, брат…Это ведь я в прошлый раз был «подсадной уткой»… Так что… Я тоже прошел через этот ад! Ты хоть запомнил его?
- Да какой там… - безнадежно махнул рукой Жопар. – не до этого было.
- А как же твой черный пояс? – с ехидцей спросил старшина Курдюмов, криво ухмыляясь в усы.
- Помолчите, сержант, - оборвал его рядовой Дорчилов, - видите, плохо ему…
- Да у нас разные весовые категории, - запоздало с обидой пояснил Джомал Жопаров.
В утренней тишине, где-то в кустах цвиркнула сойка. Ей вторил заливистой трелью лазоревый дрок. И ничего не изменилось вроде бы в этом мире. Но была какая-то в атмосфере утренняя несправедливость, но спешащие на работу безразличные, углубленные в свои переживания, люди, словно не замечали ее….
УТРО МАНЬЯКА
Маньяк Пысин проснулся от громкого храпа. Он вздрогнул, вскочил. Никого рядом не было. Это храпел он сам. Нашел в пепельнице скрюченный бычок, закурил. Сизый дым красивым узорным облаком поплыл по темной неприбранной комнате. По «ящику» передавали сообщение о новом изнасиловании в Заречном районе. Увидев на экране фоторобот, Пысин криво ухмыльнулся. «Совсем не похож!» - злорадно подумал он. «Зря я ее не до конца убил! Все моя доброта, будь она неладна!» подумал он еще раз, еще более злорадно. Он вспомнил о вчерашней девушке, которую он изнасиловал с особым цинизмом за рекой, у старой заброшенной водокачки и забыл убить до конца. «Старею!» - огорчился он. Пысин отмахнулся от воспоминания, как давеча, в сексуальном запале изнасиловал заодно и старую водокачку и горько ухмыльнулся, но уже не столь криво, как раньше.
- Надо было и старую водокачку прикончить, - подумал он с горечью еще и еще раз. Часы пробили двенадцать раз.
- Однако, пора кого-то насиловать! – сказал он вслух, оглядев в зеркале свое небритое лицо, с выпученными глазами, выдающими в нем человека бедового, голодного, неработающего, без регистрации, да к тому же - сексуально озабоченного и перестал думать.
Второклассница Дашенька шла по парку, беспечно размахивая портфелем, загребая желтые листья ножками в белых чулочках и красных сандаликах.
- Арифметику прогуляю! – громко и озорно и звонко крикнула она в гулкое осеннее пространство парка. – А этому дурачку Сидорову, как дам по башке портфелем, чтобы знал, как обзываться! Задавака!
Пысин заметил белый фартучек и белые чулочки девочки издалека. Он уже не раз видел в парке эту озорную малышку и был тайно в нее влюблен. Пысин присел на корячки и притаился за кустом жимолости, словно злобный шакал в ожидании тушканчика. Девочка с косичками была хрупка и нежна, как душистый ландыш. Она вприпрыжку бежала по аллее, с каждой секундой приближаясь к Пысину. Сердце его билось так, как будто он только что победил в забеге на 10 км .
-Девочка! – услышала Дашенька приятный мужской баритон за спиной.
- Что? – обернулась она, и увидела перед собой небритого мужчину, со злобным взглядом серых, горящих похотливым огнем, глаз. Мужчина тяжело дышал.
- Я, понимаете, потерял хомячка… - печально сказал он.
- Хомячка? - Дашенька схватилась за щечки от жалости. Слезы наполнили ее глазки.
- Да, да… Маленький такой… Он вон туда побежал… - мужчина неопределенно показал своею злобною рукой в глубину парка.
- Так что же мы стоим! Быстрее бежим: надо же его найти! – воскликнула девочка, успев прочитать на волосатой руке надпись: «Не забуду ма….»
- Да-да-да! – обрадовался Пысин. – Помогите мне. Я вам пять рублей дам!
- Да не надо! – махнула рукой девочка. – Пошли быстрее! Ну же, ну…
Пысин еще раз оглянулся по сторонам: не видит ли кто? Аллея была пуста.
___________________________
- Вот здесь я его выгуливал в последний раз, - остановился он возле старой водокачки. В нос ударил запах сырости и порока.
- Какое, однако, тихое, безлюдное место! – прошептала девочка, испуганно оглянувшись по сторонам. – А вы случайно….
Неожиданно она почувствовала, как крепкие руки, пахнущие соляркой, хлоркой, кровью и протухшим чебуреком сначала сдавили ее горло, а заем ловко сорвали трусики.
- Пикнешь – убью! – дыхнул ей в лицо перегаром небритый мужчина и впился в ее губы страстным поцелуем.
Пысин, дрожа всем телом от страсти, пытался поудобнее улечься в осенней листве, чтобы сподручнее было насиловать малышку. Неожиданная вспышка, словно молния, ослепила его. Он почувствовал острую боль в левом глазу. Потом в правом. Затем в носу, в брови, в губе.
- Дьявльщина! – вырвалось у него, - Что за черт! Я и хрена не вижу! – рявкнул он, вскакивая на ноги. – Схватившись за лицо, Пысин закружил на месте, как волчок. Резкий удар в пах поверг его на землю.
- Аа-а-аа-а! – взревел он на весь лес. – Больно!!! Прекратите сейчас же! Вот ужо-то я тебя споймаю, проказница!
А вокруг него озорно припевая, скакала девочка Дашенька и с обеих ног методично, словно отрабатывала прием на тренировке, наносила точные удары в голову, в печень, потом в пах, в пах и еще раз в пашок. Он еще из последних, покидающих его сил, пытался схватить ее за сандалик, когда мощный удар ребром ладони по темени прервал его попытки. После того, как окровавленный Пысин затих, нелепо дернувшись, словно младенец во сне, Дашенька скинула школьный фартучек, стянула белые колготки, скинула платьице, под которым оказалась голубая рубашка с погонами капитана полиции, отклеила реснички, вытащила из портфеля рацию, и, переведя дыхание, красивым тенором сказала в нее:
- Алло! Четвертый! Вызываю шестого! Шестой! Шестой! Я – восьмой! Докладываю! Капитан Пупырев задание выполнил! Маньяк задержан и убит! Да-да! Так точно! Спасибо, товарищ полковник! Служу России!
Капитан Пупырев, не спеша, расплел косички, красивым движением откинул назад непокорные кудри, взглянул в голубое небо и чему-то улыбнулся. Где-то рядом беспечно пел чибис, и невидимый дятел мерным стуком долбил старую вербу. Пупырев задумчиво кусал травинку и, глядя на разбросанное по траве, словно куча тряпья, тело маньяка, мечтал о своем. Мечты уносили его в неведомое будущее, когда он, наконец, положит конец всем разнузданным, неуемным маньякам и уедет со своей малышкой, любимой Галкой в отпуск, на малую родину, в селение Нижние Уды, где будет беспечно ловить по утрам пескарей в заросшей камышами заводи реки Мудянки с дедом Ездратом, да слушать пение неугомонного лазоревого дрока в голубой бездонной вышине.