Крик. Молодой мужчина с тонким шрамом на щеке в испуге проснулся от собственного вопля. Пару мгновений он отходил от очередного приступа боли, затем устало откинулся на подушку, проклиная старое ранение. Посмотрев на тумбочку, на которой стояли часы с подсветкой, он увидел время - 4:47. Его это не удивило - он давно привык просыпаться по ночам, потому что это единственное время суток, в которое он еще не научился себя контролировать. Мужчина еще немного поворочался и, наконец, провалился в сон.
***
- Эй, новички! Запомните! Это вам не курорт! Армия по сравнению с этим - просто детский сад! Вас могут застрелить, взорвать или взять в плен Если кто-то сейчас захотел к мамочке под юбку - держать не буду. Ну, есть желающие? - Грозный взгляд лейтенанта оглядел всех девятерых парней, решивших после армии пойти на войну. Никто не показал страха или желания уйти, наоборот, у некоторых во взгляде появилась решимость.
- Что ж... - видимо, лейтенант остался доволен. - Тогда живо в самолет, - он указал на маленький АН-38.
Все новобранцы запрыгнули в машину, последним залез лейтенант, закрыл люк и постучал по кабине пилота:
- Полетели!
Мотор зашумел, поехал, и через минуту самолет поднялся в воздух.
Все новобранцы были немного подавлены, напряжены и необщительны, но один, Дима, крутил головой и рассматривал других. Его больше всего заинтересовал молодой парень, сидящий рядом, на вид постарше его и с узким длинным шрамом на лице.
И Дима решил окликнуть его:
- Эй! Привет. Ты где служил?
Парень поднял глаза. По его лицу было видно, что его отрывают от каких-то важных мыслей, но он ответил, коротко и четко:
- Десант.
Дима удивился, но не показал этого, а радостно сказал:
- Я тоже! А где?
- Сибирь, - следующий ответ тоже не отличался многословием.
- Я в Саратовской, - и добавил. - Кстати, меня Дима зовут.
Парень немного помолчал, а подняв глаза, наткнулся на изучающий взгляд собеседника:
- Михаил, - и продолжил рассматривать свои руки.
Дима удовлетворенно откинулся на лавке. Но не просидев так и минуты, он снова повернулся к парню и спросил:
- Миш, а откуда шрам? - и пристально взглянул в лицо нового знакомого, но тут же понял, что ошибся с вопросом - тот побледнел, однако сдержался и спокойно ответил:
- Не твое дело.
После этого он решительно пересел в угол самолета, погрузившись в свои мысли, и оставив недоумевающего собеседника строить различные догадки из-за такой реакции.
***
Мужчина со шрамом на лице проснулся, по его щекам текли слезы. Он в отвращении смахнул их. Он корил себя за свои сны, но ничего не мог с ними поделать, только закончить перед самой тяжелой для него частью, но прекратить - никогда. Это снилось ему последние 6 лет. На часах - 8:10. Мужчина подумал, что нужно встать самостоятельно, а то придет Люся и будет пытаться ему помочь. Он хмыкнул, представив, как она будет его поднимать. Поэтому он откинул одеяло и, стараясь не смотреть на то, что осталось от его ног, привычным движением перекинув себя на инвалидное кресло, поехал на кухню.
Открыв старый, лет на десять старше его самого, холодильник, он достал последнее, что там было: два яйца и кусочек хлеба. Закрыв его, инвалид покатил к плите готовить яйчницу - умирать от голода он точно не собирался. Через 5 минут глазунья была готова. Он, чтобы не пачкать лишнюю посуду, начал есть прямо со сковороды. За пару минут прикончив скудный завтрак, он собрался уже мыть посуду, как вдруг в замке повернулся ключ. Мужчина, не поднимая головы продолжил оттирать сковороду.
- Михаил Сергеич! Это Люся, - тот хмыкнул с улыбкой - кто еще мог придти к нему?
- Где вы? - он промолчал, но она, заглянув на кухню, нашла его там. - Здравствуйте, Михаил Сергеевич! Вы уже поели, - констатировала она, глядя на стекающую по сковороде воду. - А я вам покушать принесла, - Люся расстроилась.
- Поставь в холодильник. На обед, - ответ мужчины был краток и строго по делу, как всегда. Девушка убрала кастрюльку еще теплого ароматного супа в холодильник и повернулась к Михаилу:
- Укол!
Он поморщился, но, скорее, от осознания того, что это будет делать она, а не из-за самого укола.
Пока Люся набирала обезболивающего в шприц, Михаил перекинулся на кровать и повернулся на живот.
Когда укол был сделан, она облегченно произнесла:
- Ну вот, на сутки должно хватить, - девушка улыбнулась и тактично вышла из комнаты.
До нее донесся полный боли тихий голос:
- Не помогает...
Через пару минут Михаил въехал в зал, где девушка сидела на кресле, поджав под себя длинные ноги в пушистых шерстяных носках, и читала какую-то книжку. Михаилу она показалась знакомой.
- Вот готовлюсь к поступлению в медицинское, - Люся мягко улыбнулась и показала на стопку тематической литературы.
Теперь он понял, почему он узнал обложку : когда он вернулся из Афганистана и мучился от болей, его отвлекало только какое-то действие. И практически единственным, что он мог делать, было чтение. Первым делом он взялся за анатомию и лечебную литературу, затем за труды Дарвина, Пирогова...
Вот Пирогов его и заинтересовал. Морфий мог облегчить его боль и даже помочь забыться навсегда, но он вызывал привыкание, а для врачей это было страшнее, чем боль Михаила, и они отказывались применить его.
Михаил Сергеевич отвлекся от мыслей и вновь посмотрел на Люсю.
- Анестезиологом хочешь быть?
- Нет, - она улыбнулась. - Медсестрой. Хочу помогать таким как... Людям, - она слегка замялась.
Михаил лишь кивнул и, взяв с полки Лермонтова, погрузился в стихи. Девушка немного посмотрела на него и продолжила читать.
Мужчина оторвался от книги и взглянул на Люсю. Он не мог поверить, что это ангельское создание ухаживает за ним, кормит, делает уколы и просто сидит с ним. Он не хотел признаваться даже себе, но ему теперь ему не нравилось, как раньше, быть одному.
Михаил мысленно перенесся на две недели назад. Ему было очень плохо, уже неделю как ушла очередная медсестра. Ну, не то, чтобы ушла, а просто перестала приходить. Лекарства, пусть и с огромной неохотой, приносили соседи по лестничной клетке. Они не любили увечного, считали его нелюдимым, очень странным и даже опасным.
И вот, в один из тех дней, когда от боли мутилось в глазах, в дверь позвонили.
Михаил заставил себя пересесть в кресло-каталку, подъехать к двери и открыть ее. Он посмотрел на стоящего за дверью человека. Это была женщина с пучком на голове, в коричневом костюме и в очках. Весь ее вид был идеалом строгости, как у учительницы.
- Михаил Сергеевич Воронин? - она взглянула на него из-под очков.
Мужчина смерил ее изучающим взглядом и просто кивнул.
- Меня зовут Светлана Эдуардовна Федорчук. Я из ассоциации, которая занимается с людьми-инвалидами, в том числе и военными, - она поправила безукоризненно сидящий пиджак и снова посмотрела на сидящего перед ней мужчину.
- Мне не нужна помощь, - ответил он. По его лицу пробежала тень презрения.
- Неужели? - ее идеальные брови поднялись. - Вы хотите сказать, что вам сейчас не больно? Что у вас есть еда? Лекарства? - на последних словах ее тон повысился.
- Вас это не должно волновать, - Михаил начал раздражаться.
- Должно или не должно, это мои проблемы. А вам нужна сиделка. Я просто проверила, все ли с вами хорошо, - сказав это, Светлана Эдуардовна развернулась и ушла, оставив инвалида недоумевать. На следующий день опять раздался звонок в дверь. На этот раз там стояла невысокая курносая девчушка с кудрявыми светлыми волосами и с очень настойчивым, но, в тоже время, мягким выражением лица.
- Михаил Сергеевич? Меня зовут Люся. Я буду за вами ухаживать, делать уколы и приносить еду. Отказы не принимаются! - по ее лицу было видно, что она не привыкла так разговаривать с людьми, ведь, на самом деле, она была мягкой, покладистой девочкой, которая научилась ставить уколы и решила между подготовкой к училищу помогать людям, которые не могут позаботиться о себе в полной мере. Михаил был удивлен до такой степени, что просто молча кивнул. Она улыбнулась и спросила: - Можно войти? Я принесла вам немного еды, просто я не знаю, что вы любите, - она показала на большую кастрюлю, которую держала в пакете. Мужчина повторно кивнул и пропустил ее в квартиру. Так и началось их знакомство. Он не очень ей доверял, она сначала злилась, не понимала, почему он так к ней относится, а потом поняла: он просто по какой-то причине не хочет подпускать ее к себе. И Люся успокоилась, уповая лишь на то, что когда-нибудь он примет ее. А пока она готовила еду, ставила уколы, и просто находилась с ним рядом. Он же был неимоверно рад, что видит рядом с собой каждый день кого-то живого.
***
Вдруг резкая боль пронзает тело от обрубков ног до макушки. Михаил Сергеевич сгибается пополам, но не произносит ни звука, лишь зубы скрипят. Люся, до сих пор не привыкшая к таким приступами своего подопечного, бросается к нему. Книга падает.
- Михаил Сергеевич! Вам помочь? - она смотрит на корчащегося мужчину и по ее щекам катятся слезы.
Она обнимает его и гладит по спине.
Михаил всего этого не замечает, он все еще сдерживает себя, чтобы не закричать. Через пару минут боль утихла и он снова может мыслить. Он чувствует, что чья-то маленькая ладошка гладит его по спине. Михаил ошеломлен и поднимает голову. Люся быстро утирает слезы, перестает его гладить и напарывается на его недоуменный взгляд:
- Мне...я... Мне стало вас жаль. Простите, - она робко улыбается и возвращается в свое кресло.
Мужчина все еще наблюдает за ней, глубоко задумавшись. Нет, ему не было неприятно от того, что она его гладила, но его не оставляло ощущение нарушения его личного пространства. Он внутренне так страшится этого и, в то же время, так отчаянно желает, чтобы его личное пространство нарушили...
***
- Может, вы погулять хотите? - обратилась к читающему инвалиду Люся как-то солнечным майским днем.
- Нет, - коротко бросил мужчина не отрываясь от книги.
- На улице так тепло! - девушка раздернула шторы и посмотрела в окно. - Вон, дети на площадке резвятся. Ну же, решайтесь.
- Нет, - он даже не взглянул на нее.
- Хорошо, - Люся перестала настаивать и это насторожило ее подопечного. - Тогда я уберусь! - она резко развернулась и вылетела из комнаты.
Михаил Сергеевич посмотрел ей вслед, но ничего не сказал, а только покачал головой.
***
Люся была возмущена нежеланием молодого мужчины жить нормальной, человеческой жизнью. Она фыркнула. Девушка намочила тряпку холодной водой, отжала, и вернулась в комнату. Она протерла старенький сломанный телевизор, тумбочку, книжный шкаф, где стояло бесчисленное количество научных книг, и перешла к серванту. На нем стояло несколько рамок с фотографиями. Люся была достаточно любознательной девушкой, и ей захотелось узнать, чьи фотографии были в квартире у инвалида. Изображений было три. На одной у большого дерева стояла красивая статная женщина в длинном платье, по левую руку от нее возвышался мужчина, на вид чуть старше ее, в военной форме. А между ними стоял маленький мальчик. У него был настолько счастливый вид, что Люсе хотелось улыбаться самой.
Девушка поставила рамку на место, и пододвинула к себе следующую. Она кардинально отличалась от первой. Женщины на ней не было, а были два мужчины, хотя, скорее, мужчина и молодой юноша. они стояли у того же дерева, что и на предыдущей фотографии, только оно стало еще больше. Мужчина явно был с той, первой, фотографии, но Люся заметила, что что-то не так. Не было военной формы, не было солдатской выправки. Была только грусть и безмерное горе. Очевидно, горе было столь сильным, что мужчина, по всей видимости, начал пить и все семейные деньги уходили на алкоголь - об этом говорила латаная-перелатаная старая одежда и щетина как мужчины, так и парня. Кстати молодой человек, стоящий рядом с бывшим военным, явно был тем счастливым мальчиком с предыдущей фотографии, только теперь его лицо было серьезным, как будто он не улыбался несколько лет, хотя, скорее всего, так и было. Тем не менее он держался достойно - видно было, что парень спортсмен и следит за своей физической формой. Люся мысленно сравнила юношу с фотографии с мужчиной, сидящим в кресле и ужаснулась - сравнивать того Михаила Сергеевича, что она видела каждый день, и Михаила Сергеевича со второй фотографии, все равно, что сравнивать мальчика с первой и молодого человека со второй: он очень сильно изменился за несколько лет.
Сиделка поставила фотографию на место и, погруженная в легкий транс, пошла вытирать пыль в другой комнате, забыв про третье изображение. Она явно была Михаилу дороже, сокровеннее, так как стояла позади, скрытая от любопытных глаз. С нее радостно смеясь смотрели неизвестная старушка и тот же парень со второй фотографии...
***
- Какая ваша любимая еда? - неожиданно спросила Люся прямо с порога.
- Что? - опешил инвалид.
- Ну, что вы больше всего любите кушать? - Девчонка улыбалась.
- Все, - ответил он не задумываясь.
- Так не бывает! - она засмеялась, а Михаил подумал, что у чертовки отличное настроение.
- Как же, бывает. Я люблю все, у меня нет предпочтений, - отвлекшийся калека вновь уткнулся в очередную книжку.
- Хорошо, - Люся поникла, но вдруг встрепенулась. - А что вы читаете?
- Коран, - он ответил, как будто это самая обычная книга, сборник стихов.
- Что?! - Люся поперхнулась яблоком. - Как вы можете читать это? Это же чужая вера!
- Бог один у всех, - увечный улыбнулся. - Только имена разные.