На свете, таком огромном, безграничном и противоречивом водилось множество явлений.
Одним из них была Капля.
Капля чаще всего пряталась в углах, зарывалась в какой-нибудь тайный уголок и тихонько пережидала там. Потому как, больше всего на свете, Капля боялась исчезнуть, иссушиться до дна.
Появившись в один из дождливых дней, она мгновенно скатилась по листве и затаилась в укромном уголке своего нового мира. Там она долго и радостно размышляла.
- Как же здорово, что я такая умная! – восхваляла себя Капля. - В отличие от других моих подружек, я никогда не стану вести себя так легкомысленно и бездумно! Никогда не подставлю своей гладкой и влажной поверхности этому злому Ветру. Скольких моих сестричек он уже иссушил, и ни одна из них не вернулась сюда, в этот сад. А уж тем более не передала мне привет!
Так капля часами могла сидеть и предаваться размышлениям и как она это называла – «познание всего во всем». Ей казалось порой, что это самое важное занятие на свете. Вот так вот сидеть, именно в этом укромном месте, и именно размышлять.
- Помнится, как-то раз – подметила Капля - старое дерево нашептывало мне, своей листвой.
-Точно, оно говорило о тех безумных, которые на это решились и даже, как-то раз, упомянуло об одной глупой Капельке, которая все же вернулась оттуда! Хм, да и та, потом громко вопила, что стала совершенно другой - обновленной, что она познала столько, что простому дереву и не повидать за всю свою жизнь! Подуууумаешь! Эка невидаль! И чего можно познать, блуждая где-то с Ветром? И уж тем более отдав себя ему, став его рабой! Нет! Вот истинное знание можно постичь здесь одной и ТОЛЬКО, уж я-то знааю!
В такие моменты рассуждений, ее самомнение раздувалось на столько, что она сама становилась все круглее и круглее, словно налитая вишня, только серого цвета.
За время пребывания в щели ствола старого дерева она изрядно помутнела, стала тускло-серого оттенка. Достаточно потускневшие, ее бока уже не сверкали, как когда-то, когда она только-только падала с небес и купалась в лучах полуденного солнышка. Видимо постоянная трусость и отсутствие света, такого полезного для блеска, сделали свое дело.
По началу, Капля совершенно не замечала изменений. Жила себе, наблюдала за окружающей живностью, была в целости и по возможности не высовывалась. Мало ли, ведь коварный Ветер мог задуть в щель и иссушить ее, боялась она. Так и жила, одно только плохо, была та Капля любознательной очень, вот и не давал ей вопрос «А что потом?» жить спокойно.
Да еще и окружающие Каплю узнавать перестали совсем. Один раз Гусеница, проползавшая мимо, ее с мышонком спутала. Тут стал и другой вопрос мучить «Что же не так с ней? Что она вроде бы такая же как была, а ее узнавать перестают, то паучком окликнут, то мышкой, а один раз так и вообще Таракашкой -мохнаножкой назвали. Обидно все-таки она ведь – КАПЛЯ!
Вот тут и встал вопрос перед ней. Либо в щели привычной оставаться или же навстречу своему страху идти, прямо в лапы к страшному Ветру. Пока размышляла, все серее и серее становилась.
И вот, в один из дней, она услышала стук, ей стало жутко интересно, что же это так размеренно стучит. Решилась и выкатилась из щели..
Синева моря, а в ней держась за руку и сверкая во все стороны искрами, Капля, неслась в едином бесконечном потоке с другими озорными, радостными, искорками-каплями. Она просто мчалась и наслаждалась. Ей было совершенно не важно, что она больше не та «важная персона познающая все». Теперь просто золотистая капля, как и все другие. Она сама отражала Мир, и он наполнял ее светом.
- Вот видишь, а ты дрожала, когда я случайно уронил на тебя Его-другую каплю.
Подмигнул ей сверху Ветер.
-Конечно, я ведь испугалась, да и Он испугался. Ты все же ковааарный, вдруг бах и столкнул нас с ним. А я вновь стала сверкать. Но в одном ты был прав, Ветер. Оказывается это даже здорово - быть иссушенной, чтобы наполниться вновь.