Фрэнк Касино начал свою жизнь в Канаде классически, по-книжному. С большой любви.
Первым делом после приземления в Пирсоне, он взял в прокате Шевроле Малибу и с негодованием отверг модели японских автопроизводителей, хоть на этих марках ездило большинство его соотечественников. На второй день он пошел в No Frills и накупил кучу продуктов питания на всю семью. Подавляющее большинство пакетов, пакетиков и просто наклеек на овощах/фруктах имели надписи «Made in the U.S.A.» или «Product of Ontario».
Во всем Фрэнк хотел поддержать, ставшего ему теперь родным, североамериканского производителя. В стремлении скорей оканадиться он быстренько выучил гимн, ввел в свое утреннее меню кленовый сироп с блинчиками и стал болеть за местную хоккейную команду «Торонто Мэйпл Лифс» (или «лифчики», как ее называют в русскоязычной комьюнити), которая, однако, почти не радовала своих почитателей победами. Но Фрэнка это не расстраивало, ему был важен сам ритуал превращения в канадца. Поэтому к моменту получения «кленового» паспорта он был совершенно созревшим гражданином своей страны.
Будет не лишним сказать, что после документально закрепленной натурализации, Фрэнк совсем «двинулся» на своей патриотичности. Вместо кубинских курортов он настойчиво возил семью на онтарийский Васага Бич, где они уже знали каждый куст и камешек. Как бонус он предлагал своим домочадцам поездки раз в два года в Ванкувер или в противоположном направлении – в Галифакс. Причем, все подгадывалось таким дьявольским образом, что погода в Ванкувере всегда встречала их дождем, а Галифакс – неутихающими порывами ветра.
В общем – никого и ничто Фрэнк не любил в своей жизни так искренне и преданно, как Северную Америку вообще и Канаду в частности.
Исцеление от этой всепоглощающей любви пришло внезапно, и оттуда, откуда никто не ждал.
Фрэнк был очень законопослушным гражданином и любил гольф. Он специально научился играть в эту игру (и играл довольно неплохо), поскольку каждый уважающий себя американец и канадец делал это. Ну, а кто играет в гольф, знает, что после каждой встречи на зеленой лужайке можно приятно расслабиться в клубном домике в компании приятелей, неспешно поглощая стейк и запивая его пивом. Одна из таких встреч получилась особо задушевной, и Фрэнк вместо одной привычной бутылочки Molson Canadian, озаботился в тот вечер аж пятью. Нельзя сказать, что в том количестве содержался бог весть какой алкоголь, но все же такой обьем поглощенной специфической жидкости не допускал самостоятельного управления транспортным средством. Но слегка пьяненький Фрэнк рассудил иначе: «Да я ведь живу в 15 минутах езды от гольф-клуба. К тому же район тихий, полиция здесь почти не появляется. А даже если и появится – заметить, что я выпил, практически невозможно: качество моей езды от пяти 330-граммовых бутылочек никак не пострадает.» Последним, и самым важным, внутренним аргументом Фрэнка было следующее – «Я же настоящий канадец, а канадец с канадцем всегда договорятся».
Но все пошло по совершенно незапланированному сценарию. Кто-то из клубных «доброжелателей» видимо «стуканул» в ближайший участок, что клуб будет покидать несколько членов на подпитии и сбросил номера машин для точной ориентировки. Ничего не подозревающий Фрэнк оседлал на тот момент свой Плимут Вояжер североамериканской сборки, и тихо двинулся домой. В зеркале заднего вида время от времени показывались огоньки какой-то машины, но проблесковых маячков на крыше у нее не было. Когда Фрэнк уже благополучно вьезжал на свой драйвей, откуда не возьмись с разных сторон улицы с сиренами и мигалками выскочили два полицейских патрульных экипажа и, в том числе, подьехала и третья, немаркированная машина, та, которую он периодически видел у себя в зеркале заднего вида.
Копы пересадили Фрэнка к себе, предварительно надев на него наручники, прямо перед выбежавшей на улицу женой и и припавшими к окну детьми. Ночь он провел в участке, давая показания и анализы.
- Они обращались со мной как с уголовником – позже с глубокой обидой скажет он – и даже сняли отпечатки пальцев.
Но самое неприятное известие случилось позже, когда пришло время обновлять автостраховку. Фрэнк долго смотрел смотрел на листочек с незнакомыми ему доселе цифрами и наконец понял, что семейный бюджет не сможет вынести такого испытания. Он вздохнул и принял решение. Автомобиль пришлось застраховать только на единственного водителя – жену, а самому пользоваться машиной нелегально – на свой страх и риск. Фрэнк ездил таким образом два долгих года, всегда надеясь, чтобы ничего не случилось в дороге. Такая суперосторожная езда прибавила ему порядком седых волос на голове и изрядно измотала нервы. Но зато вылечила от тотальной гражданской помешанности на своей стране.
Когда я случайно встретил Фрэнка в аэропорту через три года после того неприятного случая, он как раз припарковал свою новенькую Ниссан Мурано (его бизнес, как выяснилось, шел вгору).
- Привет, старик – сказал Фрэнк широко улыбаясь. – Извини, нет времени поговорить – улетаем с женой в тур по Бразилии. Заезжай ко мне на фирму через две недели – обо всем покалякаем.
- Так ведь на следующей неделе выборы в Парламент, ты что не собираешься голосовать? – с удивлением спросил я, зная, что Фред никогда не упускал возможности выполнить свой гражданский долг.
- Да пошли они в жопу, со своими выборами – грубо, но честно ответил новый Фрэнк, которого я не знал ранее. – Все равно от Партии любителей марихуаны, которой я теперь симпатизирую, к сожалению никто не пройдет.
И Фрэнк, махнув на прощанье рукой, нацепил солнцезащитные очки от Gucci, и двинулся вальяжной походкой к терминалу под руку с женой.