6. Я увидел глобусы-головы
Я жил среди людей идеального города. Ясные чувства, мысли – и никакой мистики. Яша уж точно с неба свалился. Нечистая сила навсегда осталась в детских сказках. И зачем жить в баньке? Ведь каждому человеку полагается комната. И эти груды книг на столе? Ведь написаны самые лучшие и разумные книги. Нам выдает их библиотека в нужное время. Каждый день мы читаем то, что необходимо для просветления нашего разума. Мы живем в мире, где человек поступает только разумно и всегда прислушивается к советам мудрого и великого Манилова. Ведь наш мир так хорошо продуман. У каждого есть все необходимое, только его: его комнатка, туалет, душ, его зубная щетка, паста, его миска и ложка. У нас было все необходимое – и много времени для совершенствования.
Глаза у Яши сверкнули, точно он угадал мои мысли:
- Ведь это так хорошо – всю жизнь учиться, познавать. Открывать тонкости, которых раньше не знал. И не важна высота совершенства. Важен процесс – сладость процесса! Ты сегодня знаешь то, чего не знал вчера. Этим у вас занимаются все?
- Так ты, значит, догадываешься Яша, что я из идеального мира?
- Ты так называешь свой Красный город. Бродил я как-то возле него. За двадцать километров видно, как горят ваши звезды. К вам не подобраться. Только Яша все знает.
- Ты кем в этой жизни был, Яша?
- Человеком.
- Ты так туманно говоришь. Откуда у тебя все эти книги?
- А книги эти я на свалке подобрал. Кто теперь книг не выбрасывает: и китайцы, и японцы, и арабы. Зачем? Когда всюду Интернет и мобильная связь. А так как в мире все перемешалось – то и свалка теперь стала интернациональной.
- А за что тебя священник в эту баньку омываться отправил?
Яша все время смотрел в свои книги и лишь изредка поворачивал голову в мою сторону.
- Я вечный грешник. А почему и понять не могу. Так святой старик говорит. Священник приютил меня, а зачем и сам не знаю. Живу… Мне уже пятьдесят, и поседел весь. Изучаю все эти бесовские книжки, все языки мира, всю математику. И песню народную тебе на баяне любую сыграю. Я всему научился, а родился – ничего не знал. Ни одного языка, кроме того, что во рту.
- И долго ты живешь в этой баньке?
- Уже второй месяц.
Яша встал, сделал два шага – в углу, среди груды парильных веников стоял черный ящик, завернутый в клеенку. Яша подошел к нему и вытащил какую-ту трубу, соединенную с ящиком проводом.
- Ты веришь, Вилен, в богов?
- Да кто в них теперь верит! Я же не древний римлянин.
- А если ты их увидишь воочию?
- Все равно не поверю. Скажу, что это дело твоего ума и рук – и никакого мошенничества.
- Так-то оно так. А все равно я тут в баньке зря не сидел этот месяц. Я должен был убедиться, что они существуют.
- Кто?
- Боги.
Я посмотрел на Яшу испуганно-недоверчивым взглядом. Все ли у него в порядке с головой?
- Я все ближайшие свалки облазил. Линзы да зеркала собирал да всякие электронные штучки. Ведь если боги нас видят, значит и мы должны их видеть. Я сообразил, что они используют, чтобы за нами наблюдать – гиперпространство. Дело не в материи, дело в импульсах. Любое явление жизни можно представить в двоичной системе. Всякое явление имеет свой информационный код. Компьютер видит все наше тело, все внутренности, и отражает на дисплее. Боги видят нас через сигналы, и я сообразил, как устроен их гиперприемник.
- Яша, как ты мог да такого додуматься?
- Я развивал свое мышление шахматами, математикой, музыкой, если хочешь, я постигал тайну звуков, сигналов и тайну мысли. Наконец, я открыл этот прибор. Ты хочешь посмотреть?
Яша дал мне свою трубу. Я навел ее на солнце. И вдруг, поглотив этот огромный свет, труба открыла мне какое-то пространство, какой-то расплывчатый мир. Все в нем двигалось, как в тумане. Яша навел резкость. И тут ясно стали вырисовываться образы – образы существ из вечности, сильно похожие на людей. Только очень белых, бесплотных, почти прозрачных и с большими, круглыми, как глобусы головами.
- Они все наблюдают за нами, они вмешиваются в нашу жизнь, - проговорил Яша, - я это точно знаю. Я тоже исследую их. Я проник в тайну вечности, я подсматриваю за ними. Думаю, что это им не нравится. Но они бессильны мне помешать.