Иван ехал в автобусе к морю, ведь дома ему было абсолютно нечего делать, а у моря он мог посидеть на лавочке, посмотреть на барышень, что ходят по берегу в своих кофточках цветных. Ему так хотелось услышать шум волны, поглядеть на синюю и бескрайнюю даль, дабы мысли бежали навстречу вечности. Мама сказала ему как-то, что он вполне мог быть романтическим поэтом, писать сказки и стихи. Ему морские волны были дороже всего на свете. Ведь эти волны легко и вольно летели над землею без всяких слов и мыслей, они вращали земной шар так ловко, что Иван забывал о том, что уже ночь пришла: он сидел на берегу, наблюдая за их движением, без устали так он мог целыми днями сидеть и глядеть на бескрайнюю ширь синего пространства.
Его манил полет чаек над желтыми дюнами песков, что разлеглись себе беспечно на берегу, он брел куда глаза глядят по выжженным солнцем полям. Ему казалось, что сама земля готова ему рассказывать свои истории о тех, кто добывают в ней черные алмазы, кто выращивает пшеницу и рожь. Бунтуют люди в городах – они психи. Он не с ними, он не будет революцией заниматься, пусть они сами режут себе глотки если им больше нечего делать.
В один из дождливых дней Иван сидел на высокой скале и наблюдал, как море бьет свои мощные волны об острые темные камни, что сгруппировались около скалы, а за его спиной стоял человек в черном плаще. Иван почуял что-то бесовское рядом, а потому вскрикнул, вскочив на ноги: «Кто там? Батя?»
- Иоганн мое имя, пророк я, а ты мой ученик! Друг, блюз я играю на гитаре, бабочек собираю, шутки шучу, пою у ручья песенки, собор строю на площади. Пойми, что я тут ради того, чтобы дать тебе свой урок! - услышал он бархатный голос посланца небес, - да, мои глаза темны, а твои светлы, но мы тут даосы, а потому не веруем в дни и ночи. Я сюда пришел пешком из Рима, но всю дорогу я смотрел на свои руки пристально, может быть для того, чтобы не уснуть, ведь мои ноги в крови. Да, я пришел на эту скалу с чувством покоя и удовлетворения. Я не оставил в своем краю после себя ничего. А все потому, что я учусь плавать. Я тебе сыграю на гитаре свою песенку о том, как время идет на покой после того, как на столе бутылки абсента пусты после обильного возлияния. Послушай же, друг любезный ее. Слушай и славь меня.
И так, смелый человек в черном плаще взял гитару из своего плотного мешка и запел звонко, ударив медиатором по струнам:
Сижу ночью в своем уютном склепе, мои кости дрожат от холода
Уютный, сладостный покой, я словно дух и не чувствую голода
И я мертв для мира, я наслаждаюсь прозрачной родниковой водой
А над землей снежинок кружит безудержный снежинок рой
Тяга без страха к Вечности не даст мне в бездну упасть
Абсурда вековая нарушена иллюзорная и мышиная власть
Жуткая, кровавая сага, но зато как пошла у меня масть!
- Славная песня, браво, мастер, ты творец, ты йог, а я молодой человек, но буду йогом тоже! – страстно произнес Иван. – Путник, ты пришел сюда, дабы познать море, но море это космос той девушки, что ждет нас в своем лесу, сидя в избе на курьих ножках.
- Давай, пошли же к ней, пить вино будем, покажем ей наши миры, - произнес Иоганн, - слушай, Иван, мой крест в том, что я остался без любимой невесты. Она ушла в дальние края. Без меня ушла, вот же беда. Я пришел в церковь, дабы обвенчаться, но ее не было там. Зато была ее мать там. Я испытал шок, когда она сказала, что Элизабет ушла к монахам жить в аббатство. Старая дала мне свою руку, поцеловал ей руку, а она расплакалась, обняла меня и сказала ласково, чтобы я пошел к ней в дом, ибо надо обсудить поступок дочери по полной программе, но я понял всю соль быта. Мы двинули из церкви прямо домой. Там она достала из шкафа абсент, мы выпили с нею и пошли купаться к озеру, что было в горах. Ее мать молилась, чтобы дочь вернулась. Она достала Коран и долго читала мне вслух свои любимые строки. Мы купались с нею до самого утра. Костер у озера был весьма кстати. Мы просидели всю ночь у костра и поняли, что Элизабет монахам нравится, что они ее куда-то ведут за собой, но куда? Утром я решил сказать ей, что куплю дом на берегу моря, дабы жить там одному, а может быть, моя девочка вернется, ибо знаю, что вернется. Да, я купил дом на берегу моря. Я за полгода отрастил себе бороду. Любил целыми днями заплывать в море и ловить кефаль. К дому часто прилетали чайки и их кормил свежим уловом. Я еще научился ходить на руках по двору, в те дни казалось, что все что моему миру надо - это лишь любовь. У меня была лаборатория в подвале, где я пытался получить эликсир молодости. Я решил быть художником, купил себе кучу красок и холстов, молчал, пил абсент, рисовал, желал вечеров темных. Я чиркал по бумаге углем, пытался рисовать свои руки, звезды, луну. Древнее пианино в углу стояло, ночами бил по клавишам, знал кое-что из темных мелодий. Я рисовал адские и райские миры. Диванчики на чердаке из черной кожи, сидя на них я знал, что Элизабет бегством своим ничего не добьется, ведь монахи дадут ей не все, а лишь части таинственной мудрости. Много и всегда размышлял я о бытии и о времени. Я был так счастлив, что пил абсент сутками напролет, рисовать уже не хотелось. Однажды утром после ночной попойки было жутко. Нет больше ничего у меня. Я еду на другой конец материка, там тоже есть море, журналы мод не листаю, не читаю книжек, пью абсент и нирвану получаю в энной дозе. Хочется плавать уметь хорошо, вот буду плыть до Турции, а там, глядишь, силенок хватит и я стану дружить с водной стихией. Мне будет весело, ведь я уже не буду думать о том, что Элизабет ушла от меня. Да лучше мне будет, ведь волна даст силу. Ну все, пора мне плыть: огни Турции манят. Хватит врать самому себе. Надо выйти из головы. Войти в тело.
Иван ясно увидел, как Иоганн подошел к краю обрыва и прыгнул со скалы. Теперь тот чудак поплыл себе смело навстречу Турции, на том берегу высились загадочные башни и оливковая роща зеленым пятном лежала на берегу. Гитара лежала у ног Ивана. Иван взял гитару, ударил по струнам, и глядя на плывущего Иоганна, запел:
Плыть, плыть, плыть – это ли не тайна?
Прыгать из окна – это ума окраина
Золота в шкафу лежит груда
Жить, жить, жить – это ли не чудо?
шелестит на ветру столетняя дубрава
Прыгать через века и костры – веселая забава!
Дай мне руку, друг, дай мне руку!
Плыви, плыви, пей вино, веселись!
Видишь айсберг – остерегайся…