Глава 6 «Брахманова гора»
Посёлок Котовского ("Поскот", или просто «посёлок») — название жилого массива им. Котовского — части Суворовского района Одессы. Самой северной части города. Это большой и довольно удаленный от центра кусок, составляющий примерно одну седьмую часть городишки. И, если говорить проще, Поскотовские неформалы от остальных довольно таки отрезаны, что, конечно, иногда даёт им преимущество. Например, когда необходимо тайное место встречи, или, при случае, временное убежище.
Отброс взобрался на холмик. Это место находилось в безлюдной и не обхоженной части посёлка - мало кто даже знал о его существовании. Брахманова гора. Древний греческий народец, когда то живший тут, построил на этом холмике храм с алтарём для жертвоприношений – что и стало причиной места сбора здесь «Чёрных». Хотя, конечно, от самого храма тут мало что сохранилось – только некоторые обломки плит, найденные на раскопках.
Парень встал на колени, как раз в самом центре пентаграммы, выжженной на траве, и тихим шёпотом зачитал заклинание:
Налево посмотри в кругу,
В котором ты сейчас.
Не каждому из вас дано
Глазами видеть нас.
Не каждому из вас дано
Нас слышать в поздний час.
Но оглянись ещё раз, брат
Мы здесь, на этот раз.
Теперь на небо посмотри
Внимательно. Потом
Там ворон пролетит – для тех,
Кто мечен был крестом
И если ты один из них
И это говоришь
И если жгёт тебя внутри,
И если ты не спишь
То знай – пробил полночный час
И воззван господин
Среди троих прольётся кровь,
Когда предаст один.
Колыхнулись деревья, зашумела листва, и пролетевший над головой парня ворон мягко присел на плечо своего хозяина. Гнида. Как всегда, странно улыбающийся, худощавый высокий Гнида. Именно он в этот раз должен был «пролить кровь» на Брахмане. Не повезло.
Странное чувство – то самое, которое всегда испытывает меченный после заклинаний, снова, пройдя полосу времени, охватило парня. Он помнил, как сам выжигал пентаграммы здесь, и находил рассыпающиеся плиты. Помнил, как Гнида сказал однажды «Ты отличаешься от нас», и, как оказалось, действительно не ошибся. За года, проведённые с «Романтиками», Отброс многое успел доказать. Но ни разу. Ни разу его не принял как соратника этот патлатый. Теперь, конечно, это имело свой собственный смысл.
- Славка Новиков – Гнида усмехнулся, перебирая пёрышки на крыльях своей птицы – Сначала мы называли тебя Трикселем, а сейчас ты просто Отброс. Как там у этих недалёких?
- Панки не глупы.
- Неужто.
Воцарилась небольшая пауза.
- Мы с тобой видели... – приблизив к себе лицо предателя прошептал сухожилый – Видели лишь один раз – во что превратится этот мир. Нам было велено только увидеть, но ничего не изменять. А ты решил иначе. И, по правилу, будешь жестоко наказан. Внезапно, неожиданно умрёшь. Ушёл от нас... чтобы помочь жалким никчёмным людям? Да разве они достойны того, лицемеры... . Ты в курсе, что многим из них не спастись. – Гнида провёл указательным пальцем по шраму бывшего «своего» - Знаешь... там, на этом Каретном, есть один человечек – который может доставить много бед моему хозяину в будущем. Я ещё не знаю, кто он, но ты мог бы узнать это, если бы изменил свой взгляд и снова поклонился...
- Нет.
- Ну что ж... – прорицатель положил обе руки на голову непокорного – Тогда ты сам это выбрал.
Хрюндель лежал на кровати. Затылок страшно ныл, и, из-за этого всё вокруг казалось слегка расплывчатым. Есть и пить совсем не хотелось, дыхание давалось довольно тяжело. Изредка, давило в переносицу - операцию провели совсем недавно. Покалывало в спину. За стеклом, там, на улице, стояла облачность. Даже мелкий дождик, почти незаметный в окно, уже успел о себе напомнить. Мелкими стайками, собирались голуби, усаживаясь под балконами домов. В палате царила полнейшая тишина.
Раздался стук в дверь, и на пороге показались знакомые очертания тех людей, которых он меньше всего хотел сейчас видеть. Родители.
Отец молчаливо пододвинул к кровати стул, и присел, уставившись на сына. Мать прислонилась к стенке, обеспокоенно помотав головой.
- Кто тебя ударил?
Панк отвернулся.
- Не помню.
- Не двигайся! – прикрикнул на него отец – Ты хоть знаешь во сколько нам обошлась твоя операция? Скажи спасибо, что ты на месте не умер!
- Спасибо.
- Молчать! – мужчина вытер пот со лба, и уже более спокойно указал на зелёные лохмы сына – Как встанешь – чтоб сбрил это. И возле бомжей-наркоманов чтоб больше я тебя не видел.
- Не сбрею. И они не бомжи.
Мама снова горько покачала головой и утерла слёзы.
- Бомжи! – снова сорвался на крик отец – Рваньё, алкашня, наркоманы и бомжи! Думаешь, я не видел их?! Мы с матерью столько растили тебя, душу в тебя вкладывали, а ты... теперь даже родственникам смотреть в глаза стыдно.
- За меня вам стыдно, а за наше государство – нет... – тихо пробормотал Хрюндель, и вдруг резко поднялся на руках – Что они такого сделали, что вы презираете их? Разве, задумываться о будущем – это плохо? Лучше сидеть, молчать и делать то, что тебе скажут? Не понимаю... Они помогали мне тогда, когда вы не помогали - когда никто не помогал... всё равно. Вам это не понятно. Думаете, если я слушаю вас до сих пор – то это потому что «методы»? Вовсе нет. Я благодарен вам за всё, что вы сделали, и этот долг я верну. Но, не нужно делать вид, будто я навсегда прикован! Моя жизнь – не ваша, и ваша – не моя. Отстаньте! И не смейте трогать моих друзей.
Голуби спорхнули с крыши. Хмурый, угрюмый и слегка морщинистый родитель, в коем были легко уловимы черты Хрюнделя, встал.
- Леонард, - начал он – Когда тебе было шесть лет, я отдал тебя в секцию бокса. К хорошему тренеру. Сам же помнишь. Каждый божий день ты ходил туда – ходил до тех пор пока фамилия «Власов» не засеклась в пустых головах твоих сверстников, пока не побеждён был последний враг. У меня был хороший сын. Идеальная хватка, ровное дыхание, упорство... Я не знаю, куда он делся, и что ты сделал с этим парнем. Ли мог слушать, говорил ровно и редко. У него была гордость. Мой сын добился бы многого – потому что он умел добиваться, не правда ли? В шестнадцать. Да, теперь я вспомнил, в шестнадцать. Когда умер твой тренер – он не сломался и тогда. Но прошло два дня, и я заметил – его больше нет дома. Теперь он часто стал сидеть на колёсах возле поля – наблюдал за каким-то лохматеньким футболистом. Это был уже другой человек, совсем не он – не Леонард, не мой сын! Его подменил какой-то Хрюндель. (Кто и когда обозвал тебя этим словом?) Он присоединился к плохой стае. К стае трусов и слабаков – тех, кого и сам бил раньше. Теперь, я не знаю. Не знаю что делать. Слышишь? - отец ещё раз, с укором посмотрел на панка - Верни мне моего ребёнка. И сбрей эту дрянь.
Мать взяла под руку уже не молодого, но всё равно разгорячённого отца, уводя его из палаты, и кивнув на прощанье.
- Когда нибудь, вы ещё будете гордиться мной – тряхнул ирокезом Хрюндель – И тем, что я панк – тоже. Вы поймёте меня. Когда-то. Я обещаю, что смогу это сделать.
После чего дверь захлопнулась.
Ребята поднимались по больничной лестнице, когда перед ними возникло два уже ранее описанных объекта. «Папаша» злобно прихватил за шиворот Ваську, грозно устремивши свой взгляд на его прикид.
- Ты... – чуть слышно прохрипел он.
- Нет, не он – высвобождая друга из рук мужика, возразил Абумев – Это я сделал.
- Значит, ты.... – повторив свою процедуру теперь уже на нём продолжил Власов - За старшего, да?
- Да.
- Зачем вы побили Леонарда?
Федя вздохнул и, вытянувшись во весь рост, ответил:
- Не мы. Гопники.
- На одно лицо – рявкнул мужик – В сортах дерьма не разбираюсь. Ещё одна бойня – и увидимся в суде. Понял?
- Да.
Старик зашагал вниз по лестнице.
- Вот уж не думал, что у тебя такое имя дурацкое – усмехнулся Васька – Ли-о-нард. Почему не «Ромео»?
- Смейся-смейся – отпил из чашки Хрюндель – «Ромео» - Булавкино имя.
Лохматый обеспокоенно заёрзал возле больного.
- Они тебя к нам больше не пустят, да?
- Мне уже восемнадцать.
- А как же муз.училище? Ты же готовишься к нему дома?
- Несколько пар и пропустить можно. Я эти экзамены уже сдавал. Повторение.
- А как же...
Хрюндель рассмеялся, и поставил чашку на место.
- Витёк, всё в порядке. Я от вас никуда не уйду. Правда.
Лохматый смутился, и, спустя секунды, уже более спокойно, проверял свою коллекцию.
Федя настороженно поглядывал окно, раздумывая о возможных проделках гопоты и дальше. Приближался вечер.
В это же время Кислый, уже успевший по уши вляпаться в передрягу с охранником музея, убегал, проклиная всех вокруг. Т.к., милиция с резиновыми дубинками, уже давно икавшая его, к этим охранникам тоже присоединилась. Надвигался п*здец.
И парень, смутно осознавая неразбериху, только и заметил, как в переулке мелькнула фигурка Свина. Казалось, он в кого-то выстрелил. Впрочем, даже это не помогло – ментов, будто бы, стало больше.
Чёртов бордюр воспрепятствовал движению, и Сорвиголова с шумом брякнулся о кирпичную покройку узкой трассы. Теперь уже точно веселье пропало. Дубинка как раз занеслась над парнишей, когда внезапный дым сокрыл всех людей до единого.
«Отброс – догадался панк, поднимаясь – И откуда у него только эти штучки все берутся?»
Глава 7 «Судебное заседание»
Начиналось утро следующего дня. В окно светило солнце, которое, чтоб его, мешало всем на свете; повсюду сновали эти, уже задолбавшие голуби; а Лохматый неторопливо поднимался по лестнице всё той же больницы. Скрипнула дверь.
«Спит ещё.» - Хрюндель и действительно спал. Что казалось удивительным, так как яркий луч солнца зарил прямо в глаза этому странному парнишке. Коллекционер заулыбался – какой же он чудной, когда дрыхнет. Рожа такая серьёзная...
Пододвинув стул, панк уселся, заграждая собой свет, и ещё раз внимательно глянул в лицо собрата. Как то он действительно странно выглядел...
- Не спишь?
- Не сплю.
- А почему тогда с закрытыми глазами?
- Солнце.
Воцарилась минута молчания. Лохматый посмотрел в потолок.
- Родители...
- Что?
- Ты ведь, из-за них так расстроился. И глаза тоже сейчас закрываешь, чтобы я не видел как тебе плохо и ушёл.
- А вот и...
- Я не уйду, Хрюндель.
Леонард удивлённо протёр глаза и посмотрел на панка. «И почему мне так хочется верить в это?»
- Ты один?
- Остальные спят ещё. Пять утра.
- Я не про то. В семье ты один?
- Как и ты.
- Ну да... – Власов нахмурился, повторно протирая глаза – Из-за отца так. Мама тоже хотела, чтобы у меня брат или сестричка были.
- Тогда почему нет?
- Он считает, что люди сильны в одиночку. Хотел воспитать из меня бойца-храбреца, вот и косит под эти стандарты...
- Ясно. Ну, папы, они, знаешь, все такие. Желают чтоб только по их было.
- Точно. А... зачем ты пришёл?
- Я подумал, тебе, наверное, больно. Ну, что вы с отцом так.
- Да нет. Я уже забил на него. Он не смириться с тем, что панки нормальны, а я не смирюсь с тем, что он так думает. Тупой человечек...
- Да брось. В этом мире... – Лохматый откинул клок волос с лица – В этом мире нет никого, кого ты любил бы сильнее.
Хрюндель вздрогнул и зыркнул на друга. «Откуда он...»
- Я знаю, потому что знаю тебя. И вчера вечером, когда все уже улеглись, а Свин как раз уходить собрался, я спросил у него, почему ты такой спокойный. Тогда он сказал «Это же Хрюндель... И если он терпит – это ещё не значит, что ему не больно». В тот миг я и понял - тебе тяжело сейчас. А мне бы хотелось помочь. Ведь я могу это сделать, правда?
Боксёр улыбнулся, и снова закрыл глаза.
- Можешь.
- Тогда...!?
- Дай руку.
Лохматый послушно протянул руку, предварительно вытерев её о штаны.
- Вот так. – Хрюндель крепко пожал её, усмехнулся, а потом и от души заржал.
- Ты чего это?
- Никогда такого не было. Никогда не было друзей. «люди сильны в одиночку, люди сильны в одиночку...» Только что я сломал его последнюю рамку. Ха-ха – он снова засмеялся, и, казалось, совсем забыл про боль в теле – Только что у меня появился друг, который раньше лишь снился. И ты первый человек, который захотел помочь мне. Вот почему. Я мечтал о подобном. Теперь, мы приятели, да?
- Ну, конечно. А разве, другие ребята...?
- Не то. Они понимали меня чуть сильнее, с ними весело, но они никогда не видели того, чего я им не показывал. Ты не поверил в то, что я сплю. А вот они бы поверили.
Лохматый только усмехнулся, и потрепал больного по плечу.
- Тогда спи давай теперь. По настоящему.
- Прошу всех встать. Суд идёт.
Отброс, Металлер, и ещё несколько других «зрителей» послушно поднялись с мест. Кто ж, блин, знал, что этот чёртов музей, на который Кислый таки позарился вчера, находился под присмотром дяди Хрюнделя, и, собственно, родного брата его отца! Впервые услышав эту новость, ребята были готовы самого Кислого порвать, но тут, внезапно, его защитил Свин. Сказал, что дело можно поправить, что он найдёт нужного адвоката, что нет смысла бить того, кто ещё будет полезен... Казалось, сам «Абзац» охренел куда больше остальных. Но Юрка, похоже, так ничего ему и не разъяснил. Чудак.
Обвинение пошло, естественно, на Федьку. В качестве потерпевшего выступал этот упёртый старикашка – отец Хрюнделя, который, среди своих знакомых надыбал неплохого адвоката. Причём настолько неплохого, что панкота уже начинала побаиваться за дальнейшую судьбу своего старшего. Тем более, что у него самого адвокатом выступал Свин ( Перефартил там что-то, взял откуда то бумажки и выступил под чужим именем. Удивительно, как ему только удалось подобное. Впрочем, это ведь было уже не в первый раз).
В зал зашёл невысокий судья, и положив на стол неведому книженцию, разрешил всем сесть.
Отброс внимательно рассмотрел его, а потом перевёл взгляд на Свина – тот вёл себя, как ни в чём не бывало. Ну, разве что, иногда заботливо поправлял галстук, и улыбался второму адвокату, как будто знал его сто лет. Федя косился на кафель. То ли скучал, то ли нервничал.
- Подлежит рассмотрению...
Кислый и Вася дружно зевнули в однотонном зале ожидания. Охранники, стоявшие возле дверей, с интересом поглядывали на них – вероятно, внешний вид панков показался им любопытным. А Ваське даже и жалко стало этих людей – совсем скучно, наверное. Абзац нервно возился на стуле, нахмурившись. Странное поведение Перетряса совсем не давало покоя его мозгам. Из окна доносился надоедливый птичий гул. В зале царила скука.
- ...слушание по делу объявляется открытым.
Маленький молоточек стукнул по деревяшке.
«Государственный обвинитель», по просьбе судящего, начал распевать свою тираду.
- Врёт и не краснеет... – усмехнулся Федя, терпеливо выслушивая показания, как надоевшую сказку. Свин молчал, играя пальцами.
- ... Прошу вам напомнить, что данный человек – продолжал тем временем рассказчик – уже много раз находился в розыске по мелкому разбою и уличным дракам. К тому же, есть доказательства, что он также является главарём бродячих бунтарей, нередко устраивавших эти самые драки. Кроме того, Абумева замечали в списке тех, кто травмирует своих врагов и раньше. Следствие установило, что ранение пострадавшего было крайне похоже именно на такие удары. Разрешите представить медицинские справки.
- Разрешаю.
Судья перелистал жёлтые листики, одновременно вызвав отца Хрюнделя рассказать историю и со своей стороны.
- Итак, Виктор Анатольевич Власов. Судя по мед.обследованию, ваш сын имел больше, нежели все сто шансов умереть на месте. Объясните почему этого не произошло, и почему вы считаете что парня ударил именно данный человек, а не кто либо похожий.
Старик поправил пиджак, и деловито произнёс:
- Леонард очень крепкий парень, и, в прошлом, великолепный спортсмен. Секция бокса всегда предоставляла ему лёгкие, а то и не очень, толчки в заднюю часть черепа, отчего мой мальчик просто научился терпеть и побеждать подобное. Я думаю, что...
- Извините. «В прошлом»? То есть, с недавнего времени, он перестал заниматься?
- Так точно. Перестал. Когда перед моим взором начал маячить этот стрёмный тип. Я подозреваю именно его, а не других, потому что только он мог повлиять на моего сына, и ввести в его сердце страх. Леонард не захотел отвечать кто его ударил - ему угрожали. Я более чем уверен в этом. А данный объект, по всем параметрам, имеет самое большое влияние в этой группке мелких бандитов. Кроме того, ранение сын получил именно в день его приезда. Прошу прощения, это всё.
- Хм. – человек с молоточком, отложив бумажки в сторону, кивнул – Звучит убедительно. Абумев Фёдор, вы будете давать показания?
- Естественно.
- Тогда присаживайтесь.
« Делай всё так, как я говорил тебе» - шепнул на ухо панку Свин.
- Итак, Фёдор Абумев. Объясните же нам ситуацию. Каким образом и почему вы не считаете себя невиновным, если большая часть показаний указывает именно на вас.
- Ну, во-первых потому, что мне нет абсолютно никакого сэнса избивать Хрюнделя. Мы друзья.
- Так значит. А вот суд соизволил заметить кое что: этот ваш «друг» был единственным в шайке, кто был хорошо обеспечен и имел при себе квартиру. Вы согласны?
- Это да.
-... А у большей части этих ваших ребятишек денег нет, верно?
- Не у всех есть родители. А деньги я чужие не считаю, так что глупо спрашивать.
Судья снисходительно вздохнул:
- Что глупо, а что нет, решать не вам, молодой человек. Сторона потерпевшего, у вас есть вопросы к подсудимому?
- Да, ваша честь
- Разрешаю.
Второй адвокат очень долго и очень нудно расспрашивал Федю, так что Юрке даже показалось, что он нарочно время тянет. Наконец, и с этим было «всё».
- Мы просим вас допросить в качестве свидетелей Джифер Василия и Невского Александра – они оба хорошо знают как сына пострадавшего, так и обвиняемого. – привстав пробундосил не своим голосом Свин.
- Суд удовлетворяет ходатайство защиты. Попросим свидетелей войти.
Надо сказать, что самое интересное началось именно с этого момента. Металлер чуть руку себе в глотку не запхал чтоб не заржать, когда Вася и Кислый в развалочку подошли к уже освобождённому столу.
- Итак, первым свидетелем у нас будет Джифер. Василий, согласны ли вы говорить правду и только правду, не солгав и не лжесвидетельствуя во имя собственных целей?
- Ясен ***.
(Металлер таки поперхнулся)
- Тогда говорите.
- Хм. – панк повертел в руках заржавленную булавку – Вот вы знаете... Я ведь ненавижу его. Федю этого. Уж больно пафосен он порой, да и горделивый. Но вот недавно мы тоже дрались. И, знаете, хватка у этого хренодеда железная. Такой бы если и бил Леонарда, так таки убил бы, думаю. Но вот, когда мы тогда дрались, я понял кое-что – он никогда не дерёт своих. Даже не так – он вообще никогда не бьёт в полную силу. Жили ли вы когда нибудь уличной жизнью...? Если нет, то вам вряд ли понятно отвратное чувство, когда гопники, стянув с тебя последние гроши, начинают лупить по тыкве. Они не качки, но, клянусь, это больнее, чем он тогда меня ударил. Я знаю этот приём – в живот, и на бочку. Он быстро действует, если правильно нажать, но почти безболезненный. Следовательно, сей гавновождь уложил меня самим мягким способом. Хотя мы и вообще не друзья особо. А вот тогда если бы он и нападал на Хрюнделя – больше синяка бы тот точно не получил. Это вам кто угодно скажет. Я же сам держал на руках Власова, когда он ещё еле стонал от удара. А Федёк – этот позже появился. Так что не несите х*йню.
Судья удивился, и только кивком показал Кислому говорить.
Последний, бросив пялиться на Свина, тоже встал.
- Я подтверждаю. Мы с главаком всместе ехали с Ебурга. Вот, даже билеты есть ещё. И когда мы прибыли, тот уже в полукоме лежал. Вы б лучше самого Хрюшу спросили – он то Федьку знает. Зря время теряете.
- Зелёная ворона. Белый краб. Три, сорок, «помойка». – Свин уже своим манёвром зыркнул на судью. Тот скривился и прошипел, мол, тише.
Дело было выиграно. Оправдан.
- А чё за хрень ты судяке сказал, а? – помогая Юрке восстановить кез, бурчал Вася
- Сына его знаю. Зэк. Напомнил ему.
- А-а-а...
- Х;й на. Что с Кислым?
- Он клюнул на то, что ты обижаешься.
- Прекрати уже свои подозрения. Мне, реально, есть за что не любить его.
- Вот как.
- Куда завтра пойдём?
- На подкову. Будешь?
- Не знаю. Надо с Отбросом поговорить.
- Он причём?
- Подозреваю кой-чего. Эх, ладно.
Юрка встал, и мастерски перебрал пальцами.
- Вечерком увидимся.
Глава 8 «Войс»
Вечер подобрался незаметно. Лохматый опять ушёл к Хрюнделю, так что на Подкову попёрлись только Васька, Кислый и Федик. Позже, Абумев решил навестить Металлера, так что в итоге абзац и Джифер попёрлись совсем одни. Ваське даже стало интересно.
- А ты не такой страшный, как о тебе говорят.
- Скажем так: ты видишь меня второй раз.
- Ну, не скажем. Это четвёртый.
- Ага.
- Но, веселиться же ты умеешь..! И с чего бы Свин так взъелся на тебя...
- Да так. Я предал его один раз.
- А-а-а-а... я то думал, он притворяется.
- Вот и я так теперь думаю.
- Это почему?!
- Свин не умеет обижаться.
- Да он же уже...
- Нет. Реально он - ни разу. Я знаю его сто лет. Обычно гримасу обиды Юрка применяет лишь тогда, когда ему чего-то очень нужно.
- Например?
- Ну, сам подумай. Он хочет, чтобы я ушёл.
- А ты не уйдёшь.
- Разумеется.
- Чего так?
- Да потому что я... – Кислый запнулся – Да потому что он мой друг. Лучший. Нет, даже больше – без пяти брат. Вот так. И раз он желает, чтобы я сгинул, значит с ним что-то случилось. Что-то, во что он не хочет ввязывать меня. Думает, наверно, что я идиот, и не пойму. У*бище.
- Эээээ...
- Что?
- Он за твоей спиной.
Кислый обернулся и окинул взглядом Свина. Тот выглядел слегка растерянным, но как только заметил на себе чужие глаза, сразу сосредоточился, и посмотрел в ответ очень грозно.
- Ты думаешь, я тебе вру?
- Пятьдесят на пятьдесят.
- А я хоть раз тебе врал за всю то жизнь?
Абзац замялся.
- Сам идиот, – продолжил тем временем Перетряс – и, если не знаешь – почему говоришь? Между прочим, ты лгал мне куда чаще. Вот что. Катись к чёрту. И чтобы я не видел тебя. Ясно?
Парни застыли, на мгновение воссоздав паузу, а потом, будто по команде, побежали. Свин направился куда-то за переход, Кислый за ним. Васька только покачал головой.
- Они съехали.
На подкове было относительно спокойно. Скелет, как всегда, угощал пивом, Фан сидел хмурый, а Лёня улыбался, уворачиваясь из под кулаков очередных хипо-ненавистников.
- Эй, там, и мне налейте! – заорал Джифер, как только приблизился к фонтану, наступив, по пути, на какого то блюющего чувака.
- Хе-е-е-е-е-ер! – с ноткой злорадства в голосе отозвался Скелет – Мы уже допиваем.
Отброс проснулся. Умеют же кричать, гады... Странно, что Перетряс не пришёл. Они договаривались на встречу. Славик зачесался. Что, если передумал? Не, не, не. Не. Они же серьёзно тогда говорили. Он ещё беспокоился так, за этого Кислого... Странный. Вроде ж, враги. Панк оглянулся вокруг:
Булавка сидел рядом, и, с удрученным видом, плевал в фонтан. Нарик кайфовал за деревом. Шеф, пять минут назад сидевший в тени, опять исчез - видимо, потому что металюги припёрлись. Моисей, задредованый растаман в разноцветной шапке, тусился с такими же шибанутыми. Синоптик и Ромаш (не местные) на парку с добродушным Валаром (тоже) распевали гитарные песни, взбешивая этим тех, кто слышал эти песни в куда лучшем исполнении. Гриб читал вслух рекламы. Хнык ревела. Всё как всегда.
На горизонте показался Лохматый, с китайской улыбочкой (ну, это на всё лицо), который подозрительно размашисто шагал.
Угрюмый доселе Фан, поднялся, переступил через чувака, уже ранее пострадавшего от Васи, и направился к нему.
- Впервые вижу тебя пьяным.
- Так это ж... ну, это... как его...
- Ну да. Ты у Хрюши был.
- Хрюндель. Ага, точно... Мы с ним в карты играли... Весь день... потом, когда надоело он такой и говорит... ну, это, там, мол, мне друзья водки натаскали, чтоб не скучно было, а я не хочу... и давай в меня это всё запихивать... А я вообще то тоже не хотел, но он ж мне все партии выиграл, везучий хрен, вот и заляпнул полбутылки... потом ещё, у него там ещё чёт алкогольное было... и ещё... ну я напился короче, ****ь, напился и начал чё то морозить... ему не понравилось. И он добродушно выставил меня, сказав, что я спать... Ну, точнее, что он спать... Потом я вернулся – а он в реале дрыхнет... и мне спать захотелось... а там негде было... ну и пришёл сюда... вот зачем – не знаю, скорей всего же счас опять нальют по новой.... Фан, послушай, а небо точно зелёное и вертится...?
- Гляжу вы там не только пили, да? А медсестра что?
- А мы ей помидор в глаз.
- А...
- Он размазался ещё красиво так... И она от удивления рот раззявила, и кусок с глаза туда полетел, мы так ржали...
- Кусок глаза?!!
- Кусок помидоры с глаза. Э, да х;й с тобой. До фонтана меня доведи....
- Не, постой. А Хрюндель что?
- Что Хрюндель?
- Ну, он как отреагировал?
- Ещё налил.
- Мда.
- Потом меня выгнали, а я опять вернулся с кошкой дохлой, ну, знаешь, что там возле дороги лежала... ну, мы её вроде как кинули потом Шефу на голову, когда он под окном проходил... Так-c, я передумал.
- Что?
- Пойду ка я к Феде лучше, пусть протрезвит меня. Достало, что земля под ногами вертится. Веди к нему.
- Тогда вперёд давай.
Ребята немного прошли, повернув за угол и дотаскав свои туши до перекрёстка. Фан обессилел ( тянуть на себе по пути засыпающего Лохматого – было не самой легчайшей задачей).
- Что нибудь ещё помнишь?
- Да, я Свина видел. Он бежал, как ужаленный, и орал «Дебил, дебил, дебил, дебил...!» Ну я ему и ответил, что он сам дебил.
- Так ведь Юрка, скорей всего не тебе кричал.
- Ясно дело, не мне.
- Почему же тогда...?
- Ну а чё он обзывается?! – возмущённо обернулся Витя, и, резко встав, пошёл нормально.
- Подожди.
Фан споткнулся, и еле удержал равновесие. Дальше шла опасная дорога. Спасало только то, что ночью почти никто не ездил. Ребята прошли ещё полквартала.
Лохматый нахмурился:
- Я слышал, у тебя непорядки с семьёй. Разводятся?
- Да. – Костя Белый (тот же Фан) нахмурился в ответ, и отвернулся, повернув свой кепчак козырьком на рожу. Ему не хотелось вспоминать о них здесь.
- Из-за чего?
- Мне ли знать.
- Они всегда ругались?
- С моего рождения.
- А ты что?
- Что я... – мальчик остановился. – ...Срать им на меня. И мне на них. Почти так же – было бы хреновей, если б я любил. Да.
- А ты любишь.
Фан возмущённо повёл головой.
- Сказал же – нет. Тебе с каких судить, если не знаешь?
Крылов виновато кивнув, пошёл дальше.
- Прости.
Костя нагнал его. Становилось грустнее. Подкова, Соборка, переход – места забвения, где говорить о семье казалось просто неуместным – даже здесь теперь колыхалась полусгнившая тема. Все люди, нефоры, которых он видал, и эти панки... они не должны были знать или трогать. Ни за что. Только улица пока что спасала от конца. И не горело, чтобы те, кто давал жить – убивали сами. Вот уж нет. Вспоминалось каждое убогое утро дома, или вечер – хрен один – насколько сильно там тошнило за ребятами. Лёжа в кровати, холодной, мысли о них согревали, ведь так – они все живые. Живее, чем те, кто вокруг. И этот придурковатый Лёня, зачем то слинявший из Москвы и страстно желающий быть нужным хоть кому то, и эта Порося – она ведь не такая глупая, как кажется, и уж точно добрее матери, и Отброс – фиг знает, почему он боится ворон, и Скелет даже... Белый наблюдал за ними, и улыбался – он жил их шутками, их приключениями, их жизнью – всё, чтоб только не своей. Там уже глупо ждать чего-либо хорошего. Поздно. Но если линия парней, а она же – свободы, свяжется с линией предков – конец и последним мечтам.
Лохматый снова остановился.
- Вот только не говори, что ты хочешь слинять из дома.
- Всё настолько очевидно?
- Тебе только пятнадцать, и это может кончиться совсем нехорошо.
- Бэ-бэ-бэ. Вася в тринадцать сбежал.
- Что, уже нахвастался? Он из мусорок жрал три года, и грузчиком на морозе себе сердце посадил – синеет-зеленеет теперь при любых невзгодах. Хочешь так же?
- Если это цена за счастье, то да.
- Не будет тебе с этого счастья.
- А вот и будет.
- И не пытайся. Нет.
- А я... – Фан не договорил, и отвернулся. Гонят. Он понял это. Гонят, даже отсюда. Ну куда же ещё идти?! Нигде, совсем нигде, ему не рады – и здесь. Чёрт возьми...
- Ты что, плачешь?
- Ну помечтай.
- Погодь. Я ведь не сказал, что тебе к нам нельзя! Я в смысле... – он наклонился, присев на корточки - ...что это всё не так делается. Сначала с ребятами поговори, насчёт хаты, жратвы, подготовь всё, потом собери вещи, потихоньку сноси в своё новое жильё, найди где деньги брать, следы позаметай... Нужно всё это по взрослому сделать, ну и подождать ещё годок – среди бродяг то хулиганов много. Я помогу, если нужно, если убежище там, или что – ты не бойся, скажи! Эй, ну что? Хочешь завтра с нами на море? Ладно, не говори. Я всё равно тебя туда засуну. Ты должен увидеть.
- Это ты про скалу вашу любимую, так? Но вы же там только с Каретного людей тащите..
- Ничего. Я поговорю с Федей. А теперь давай наперегонки. Кто первым в баре будет.
Металлер ловко разливал по бокалам спиртное, попутно общаясь с Федькой. В зал постоянно заходили-выходили группки длинноволосых рокеров, громко ржали олдовые передовики, молодёжь бурно обсуждала новости – всё как обычно.
- Ты знаешь про Войса, так? Я ведь тебе рассказывал? – Всё ещё продолжая с дьявольской скоростью работать, спросил у Абумева Металлер.
- Нет... кто это?
- Ну, панки здесь не вязались. Он наш. Два месяца назад сгорел – вместе с домом и несколькими ещё. Их подожгли.
- Звучит жестоко.
- Суть не в том. Сейчас это и вас касается. Каретного.
Федя удивлённо покосился на бармена.
- Каким боком?
- Понимаешь, - паренёк налил доверха ещё бокальчик, и, отложив бутылку, вздохнул – Убийца до сих пор не найден. Есть много подозрений по поводу нескольких ребят отсюда, и ещё других из Киева, но я... лично я думаю, что Шефа тоже неплохо было бы посмотреть. Другие говорят, мол, ему нечего бояться – у преступника было совсем другое телосложение, данные, а самого подозреваемого в тот же день совсем в другом месте видели. Но, подумай, именно после смерти Войса Шеф сразу исчез, и ушёл к панкам. Он до сих пор не появляется, и ребята даже видят его редковато – почему...? () Вобщем, ты разберёшься, ладно? И если это не он – то пусть приходит назад. Всё равно я знаю, как сильно чувак терпеть не может вашего Свина. Да и Кислого. Кстати, это правда, что... он навсегда здесь?
- Ну да.
- Серьёзно?!
- По крайней мере, пообещал.
- Ты... – металлист передёрнулся и искоса глянул на панка – Он конченный, ты знаешь это?
- В смысле?
- В дурдоме был. И маньяк. Реально маньяк – четыре смерти на его счету. А ещё поговаривают, что голубой. Ты что, действительно не знал?
- Это всё слухи.
- Да нет. Германия его ищет. Не знаю, что он там натворил, но и в СССР теперь не погладят, за то, что вертелся с чужими. А в дурдоме Севастополя он действительно был – у меня там Битломан знакомый работает, он его видел. И маньяк – потому ведь и боятся гопники. Врежет – не встанешь. Зачем же ты его привёз то сюда? Хочешь конца света?
- Спокойно, это его родина. Он вправе приезжать когда хочет. И не знаю, что тебе там гопники и Битломаны наговорили. С панками он мирный. К тому же...
С треском распахнулась дверь. На пороге стоял обсуждаемый, нервно вертя в руках какую – то бумажку.
- Никто не терял предсмертных записок?
В зале только поперхнулись.
- Как хотите. Здесь про пожар что-то. Угроза. Подписано: Войсу. Ну, вобщем, передадите ему.
Дверь снова захлопнулась.
- «Убей Гниду» - прочитал Волк.
.
Глава 9 «Мы здесь, потому что мы дома»
Про Войса, собственно, Федя так и не разобрался. Пока. Металлер и все тусовщики почти сразу набросились на Отброса, разглядев записку, со вставкой имени его давнего друга – но дело прошло безуспешно.
Тем временем, Каретные ребята готовились к походу на море. Кислый и Свин, правда, вообще находились на волосок от драки, но, в принципе, это мало кого интересовало кроме Васи, который спешил встрять везде.
Остальные были в хорошем настроении, учитывая, что этот поход в последний раз проводился три года тому назад. Впереди значилась весёлая сборка.
Лохматый пробежал по коридору больницы, распахнув дверь, и громко хлопнув её об стену.
- Хрюндель! Мать твою...
Леонард стоял (!) посреди палаты, придерживаясь одной рукой стены, и пытаясь ходить, будто в первый раз. Похоже, это удавалось ему с трудом, однако, завидев дружбана, он радостно улыбнулся, и издал громогласное «хооой!», тем самым разозлив всех, кого мог только.
- Совсем дурак, да? Тебе нельзя вставать!
- Ну подумаешь.
- Подумаю конечно, ты же сам думать не хочешь, дитя риска, о своей безопасности.
- Да брось. Всё отлично. Я скоро выпишусь.
- Да, да. Только что у доктора был. По идее, ты ещё даже в сознание после операции прийти не должен. Ложись давай. Ещё месяц тебе валяться.
- Ну-у-у. Так нечестно – надулся Хрю – Мне, значит, валяться, а вы там пока без меня веселиться будете.
- Что-что?
- Капчто. Не лягу я. Вот.
Лохматый с укором посмотрел на упёртого друга.
- Тебе же хуже будет.
- А вот и пусть. Что угодно, а лежать я ни в какую больше. Знаешь, как это ужасно: вообще ничего не делать? Вообще?
- Не представляю.
- А ты попробуй. Абсолютное бездействие, когда ты знаешь, что там, за стёклышком, твои друзья дерутся, или бегают – живут, одним словом. Вот попробуй тогда поваляться на месте! Никак. Прости. – Власов опустил руку со стены, одновременно задрав голову – Мне скучно!
Лохматый тихо усмехнулся, глядя на этого горделивого барана.
- Бездействие? Я то думал, полежать недельку с болью, это для тебя всё же действие. Или, действием было в крах напоить меня прошлой ночью?
- Э... ну да. Тогда нам было весело.
- А мне то как потом весело было. Когда на пьяного меня и Фана по пути в бар гопники накинулись.
- Ну ка повтори.
- С удовольствием, если ты ляжешь.
Леонард таки, со вздохом, послушался, недовольно пробурчав напоследок:
- Ну надо же. Я – и повиноваться. У меня на голове ирокез, или что у меня на голове?
- Сейчас у тебя бинты на голове.
- Ох, спасибо.
Ложе слегка заскрипело, когда его хозяин неторопливо улёгся на него, готовясь слушать.
- Выкладывай.
- Нет, это ты выкладывай. Я долго пытался вытрясти из гопарей, кто тогда ударил тебя, но они не сказали. Давай.
- Так ты за этим пришёл?
- Да.
- Пообещай, что ты тогда не убьёшь его.
- Чего?!
- Просто пообещай.
- Ты думаешь, я убить способен?
- Не знаю, но всё равно. Не хочу, чтоб его трогали хоть пальцем. Изживи морально, убей внутренне, но рожицу не трожь.
- Почему?
- Так надо. Может, я потом объясню тебе. Лихач это был. Сейчас про другое.
Витя недоумённо повёл глазами, а затем присел рядом.
- Мы сегодня на скалу едем. Всем Каретным. Привезти тебе что-нибудь?
- Пф. Так и думал. Не нужно мне ничего.
- Ну... – Витя почувствовал себя совсем виноватым – Как только ты выздоровеешь, я попрошу смотаться туда ещё раз, хочешь? Или, махнём в порт?
Хрюндель рассмеялся.
- Всем то ты пытаешься угодить. Вот если бы только...
- Что?
Потерпевший пошарил в стоявшей рядом тумбочке, извлекая оттуда серебряный крестик на цепи.
- ...У меня был такой же. Это мамин. Говорят, резьба здесь довольно сложная, а, учитывая, что ещё и серебро – думаю, он порядком дорогой. Семка сорвал. Не знаю, где искать его теперь, наверняка, уже продали.
Я бы не сказал, что религиозен, или верю во что-то, но эта вещь всё равно была мне ужасно дорога – даже ближе чем гитара. Его подарила мне мама, в тот день, когда я получил свою первую медаль. Она думала, он защитит меня. Для меня же самого, эта штука была как бы символом нашей семьи до распада. Родители помирились в тот день, когда подарили мне его, хотя до этого часто ссорились друг с другом, а после этого – со мной. – Парень грустно вздохнул – Если вдруг он тебе попадётся, не знаю как... вернёшь, ладно?
Лохматый задумался.
- Я поищу. Надо спросить у Свина. А насчёт скалы – может, отговорить ребят ехать сейчас? Ну, подождать ещё, там, чтоб ты выздоровел...
- Да ладно. Возьмите вместо меня Фана. Я знаю, ты хотел, чтобы он поехал. А уж я перекантуюсь.
- Ну, не скучай тогда. Спасибо.
- Всё таки, я так рад, что МистерПанк снова с нами! Когда мы виделись в последний раз, я ещё был таким сопляком.. – весело помахивая рюкзаком, улыбался Булавка.
- Да ты и сейчас как- бы не совсем мужик – без церемонности ткнул в его сторону Кислый – Я бы даже сказал, что сопливей Лёни, но боюсь, что сопливей тут некуда.
- Вот не надо, ага? Я ведь и драться умею.
- Ладошками как бабёнка...
- Хватит! – Свин встал между ними, бацнув чёрным флажком по обеим башкам – Где Шеф чёртов?
- Вон, сзади прётся. – недовольно указал поэт – но говорить он ни с кем не согласен
- Ха-ха-а-а! – Вася догнал ребят – А на Федю насрала ворона!
- Да, смешно, но это голубь. – вытирая свою рубашку усмехнулся тот - потому что ворона насрала на тебя.
По толпе пронёсся ржач. Джифер разолился – опять этот чёртов дедуля его за идиота выставил!
- Ребят, ребят, ребят, - смотрите! – Лужков ( он же Булавка; он же Ромео) указал на гору – мы до неё дошли!
Все наперегонки побежали к скале.
- Всегда я вашим удивлялся – подкинул камешек Фан – Панки – а и не панки вроде. Ну, в смысле, что другие панки ведут себя совсем не так. В похожих группках реально нет такой мегадружеской связи как здесь, никто не благодарит так этого Федьку, и уж точно всем чхать на проблемы других собутыльников.
- Собутыльников... – Лохматый засмеялся – не нужно расценивать Каретный, как просто сборище панков. Мы – семеро, кто готов положить всё за нашу дружбу. Я и другие хотим идти вместе по жизни, а не пить, распевая «Мама Анархия», и, хотя последнее мы тоже делаем, то только потому, что так уж случилось, что клеймо панка тоже связывает нас всех. Изначально то, Каретный был просто местом встречи друзей. И это не сборище, нет – между нами действительно тесные связи. «Мегадружеские», как ты говоришь. Ребята отсюда как раз те люди, которых в своё время, не только весь мир, но и свои же панки чмырили. Но это насрать. Мы здесь, потому что мы дома.
Фан присвистнул.
- Нихера ж... а почему семеро?
- Шеф и Нарик не в счёт. Они приклеились позже.
- Ага. Значит, Абумев – ваш всеобщий идол, и только его поклонники идут «в счёт»...?
- Идол? Пха-хах – Витька засмеялся так громко, что даже вещи уронил – Ну, скажешь. Он и сам то не хочет считать себя главным. По сути, он им и не является, это мы его так называем. В шутку. За то, что ему реально удалось собрать вокруг себя столько людей, готовых идти за ним. А так – да, он лидер, в чём то. Но у нас Анархия, парень. У нас идолов нет.
Раздался всё тот же свист.
- Кто на лестницу, а кто будет лазать?
- Я лазать, я! – запрыгал вокруг Федьки Вася, мысленно выкрикивая: «уж сейчас то я не продеру»
- И я! – заорал на всю глотку Кислый – Я тоже пойду!
- Ну и я тогда. – со вздохом согласился Свин.
- Остальные за мной – подал в свою очередь голос Лохматый, после чего Свин, Кислый, Вася и МистерПанк как по команде шустро разделись, и полезли в море, покидав на него всю свою одежду.
Крылов взвалил её на Ромео, и подобрал флаг.
- А чего это они...? – недоумённо спросил у него Костя.
- На скалу можно попасть двумя способами. По лестнице, которую мы нашли в её задней части, или просто по скале. Пока те, что выбрали первый путь тащатся с вещами на верх, другие – идут расчищать место, куда мы позже будем прыгать, от камней, и всего там лишнего. Когда мы допрёмся – то установим им страховку, по которой они также взберутся наверх. Потом поиграемся, побалакаем, попрыгаем, разведём костёр, а там уже и вечер.
- Теперь ясно. А почему ты не захотел с ними полезть?
- Без Хрюши не интересно. К тому же, я не могу доверить страховку Булавке. У него обязательно что-нибудь через жопу пойдёт.
Булавка только поморщился.
- Увы.
Страховочные верёвки с «системами» попадали вниз, и ребята, быстро обтрусившись, сразу же принялись лезть. Все, кроме Феди – он уже настолько часто лазал своей дорожкой, что совершенно ни в чём не сомневался, и пошёл без страховки.
Сначала всех опережал Кислый, но потом, заметив, что Свин ещё внизу, он зачем то подождал его.
- Хочешь поспорить?
- М?
- Если я долезу первым – ты перестанешь дуться.
- А если я, то ты навсегда отсюда уйдёшь.
Сашка нахмурился. Он ни за что ни сделал бы этого, и теперь, если вдруг проиграет – то что? Просто взять и уйти?! С другой стороны, Свин ведь наконец то начнёт говорить с ним, если он выиграет.
Но без риска и жизни то нет...
- Я в деле.
- Тогда насчёт три.
Тем временем, Федя и Вася, в свою очередь, делали свои ставки.
- Если я первый – то ты...
- Закричать что я лох, или, закричать, что ты крутой? – иронически усмехнулся Абумев.
- Да, круто было бы. Но лучше не так. Упросишь, лучше, Свина, чтоб дракона мне на всю спину набил. А то рукава есть, орнамент есть, огонь есть – а дракоши нет. У всех крутых есть дракоша.
- У Сида Вишеса не было.
- Ну вот он и умер.
Федя рассмеялся.
- Ла-а-адно.
Соревнование началось.
Первые пять минут неустанно выигрывал Свин. Причём, настолько, что даже Васька, слепо веривший в победу Кислого, начал с ним прощаться.
Потом Кислый и Федя всё таки немного догнали его, а вот Вася – наоборот остался где-то внизу.
На середине все почти абсолютно сравнялись. Немножко только выделялся Федя – а так, почти ничего, ну и под конец, кстати положение тоже осталось так.
Абумев, оказавшись почти на метр выше Джифера, и уже предвкушая победу, вдруг перестал ползти, зачем то оглянувшись вниз.
- Ты, это, парень, сильно резко не дёргайся – у нас страховка, прямо скажем, не очень. Может случиться, что завтра ты будешь в гробу.
- Сра-а-ать – с энтузиазмом протянул Вася – Срать мне на завтра. Я живу сегодня, и, чёрт побери мне плевать, что случится со мной секундой, минутой, или часом позже. Да пусть я сдохну хоть через миг, всё равно, лишь бы сейчас я не сидел на месте, а горел бы. Делал хоть что-то. И клал я на это завтра, если сегодня прошло на все сто. Усё-ёк?
МистерПанк снова улыбнулся. «Нужно дать ему шанс. Похоже, перспективы у этого парнишки большие.»
Свин и Кислый, тем часом, ползли почти один в один. Оба уже ужасно устали, и движение шло куда медленней. Юрка еле удержался на верёвке, когда обе руки соскользнули, а под ногой что-то треснуло. Чёрт! Но оставалось совсем немного. Совсем немного – и миссия жизни завершена. Нужно было двигаться. Он поднял одну из рук и ухватил пальцами следующий выступ. Они жутко задрожали, мышца была будто парализована. « Хер тебе Свин, а не передышка.» - говорил он самому себе, но это уже не помогало. Наконец, последний дюйм, и парень со всей силы вытянул ладонь. Её подхватили, помогая залезть.
- Спасибо, Лохматый. – еле выдохнул он.
- Не за что. – счастливо отозвался Кислый.
- Та-дааааам! – уже вечером, вдоволь напрыгавшись с огромной высоты, ребята развели костёр, и что-то спрятав за спиной, приблизились к Феде.
- Что эт вы такие злорадные...
- Мы тебе подарок приготовили ! Вот – протянул ему что-то Лохматый – Это от нас всех. Из Америки – у нас таких не делают. Свин откуда-то достал. Да не суть. Ты так часто уезжаешь, и мы так недолго видимся, что, вот решили подарить тебе сие. Пока оно с тобой – и мы с тобой, где бы ты ни был. И, нет, я не считываю эту речь с листика. Просто, хочу, чтобы ты почаще был с нами...
МистерПанк посмотрел в ладонь. На толстом чёрном шнурке красовалась подвеска анархии – она действительно выглядела диковинно. Между стальными линиями, посередине, были проведены чёрные, отчего подвеска казалась больше и тяжелее. Хотя она итак была тяжёлой. «А» за кружок не выходила. Рисунок был цельным.
- До конца не сниму – пообещал Федя – ни за какие гроши. Спасибо.
Все вместе засмеялись.
- Теперь то конечно.
- А я т-тебе стих сочинил – робко залепетал Булавка - Ну, не тебе, всем нам. Но и тебе...
- Читай.
- Л-ладно – шурша блокнотом, сосредоточился тот –
Всё в жизни этой вскоре исчезает,
Следы свои развеяв навсегда.
Всё кончится. Но панк не умирает,
Пока жива свобода и мечта.
По толпе пронёсся одобрительный вой, все дружно побежали жарить сосиски, в шутку глумясь и толкаясь.
«А что ещё нужно для счастья?» - почему то подумалось Свину. И с неба упала звезда.
И каждый загадал что-то.
Отойдя в сторонку, и наблюдая за ними оттуда, Абумев только сжал свою подвеску на груди.
- Ведь кто его действительно знает – умирают панки, или нет. Мне известно лишь одно – они живут. По настоящему.
Глава 10 «Какой твой любимый цвет?»
Беленькая чайка шумно спорхнула на крышу палатки. Все ещё спали, кроме Свина, который страдал своей бессонницей, и Васи – который проснулся только что.
Последний недовольно огляделся. Шеф занимал полпалатки, тем не менее ни волосинкой не касаясь территории дрыхнущего рядом абзаца. Последний же вцепился в его походную сумку, с той же цепкостью, как и в ногу Федьки двумя ночами ранее.
Остальные храпели не здесь.
«Привет, дневник. Сегодня у меня уже четыре комариных укуса. Вчера было два – достав блокнот, и начертав в нём сие, призадумался Джифер - Этот долбо-предводитель доведёт меня до точки своими походами. Но вчера, на скале, я ему выиграл. Теперь со Свина Дракон. Можно и прям щас попросить – не спит чувак. Хотя, ладно. Так неинтересно будет. Кажется, у меня созрела другая идея…»
Панк на время отложил ручку.
Наивная чайка, из любопытства топтавшаяся на пороге палатки, испуганно чиркнула, и отпорхнула, уворачиваясь от Васькиных рук.
«Есть!» - паренёк довольно повертел пером. Теперь можно было приступать к следующему действию.
Задержав дыхание, и придерживаясь одной рукой пола, он навис над Кислым, решив его пощекотать. Никакой реакции. Может, нужно на шее? Нет, спит, богатырь. Тогда… в ухе, что ли? Хм. Не колыхнулся. «Да в нос ему, или как, это пёрышко засунуть?!» – разозлился, было, Джифер, но, помявшись ещё с пером, понял, что и это вряд ли подействует.
«Тогда, план Б»
Вася с трудом протиснулся в небольшое пространство между стеной палатки и Шефом, дабы, если что, свалить вину на него – и с силой ударил Кислого по бошке.
- Доброе утро. – проснулся тот – Кажется, кто то нарывается.
«Он. Он нарывается» – мысленно указывая на металлиста, улыбнулся хитрый, а вслух только захрапел, для убедительности, громче.
Однако, абзац, почему то, раздумал мстить. Потянувшись, и связав свой красный клок волос в небольшой хвостик, этот хрен вышел, и почти сразу попёрся к Свину.
«Отлично. – записал в свою чернушку Джифер – сейчас мы их раскроем.»
- Есть город, который я вижу во сне, о если б вы знали, как дорог – у чёрного моря, приснившийся мне, в цветущих акациях город…. – тихонько напевал Юрка, сидя на краю скалистого обрыва, и, как всегда, покуривая Marlboro – настолько дорогие и редкие при СССР, что большинство их носило лишь для случая.
- Курение вредит вашему здоровью – улыбнулся Саша, присев рядом.
- Опять ты.
- Да.
- Что на этот раз?
- Вот только не придуривайся. Я тебе выиграл – и ты теперь будешь со мной разговаривать.
- Гавно.
- Приму это как «очень рад снова слышать тебя, лучший друг».
«Знал бы ты, как я хочу сказать тебе именно это – грустно подумал тот, но вслух ответил:
- Ты придурок.
Кислый нахмурился.
- Ладно. Придурок.
- И что?
- Что «и что»?
- Что ещё мне сказать тебе, чтобы ты отвязался?
- Скажи: «Я глупый самодовольный Свин, и я снова решил, что справлюсь со всем сам.»
- Это было бы неправдой.
- Да ну? Значит, ты не станешь говорить неправду, чтобы выгнать меня?
- Очень даже стану.
- И кто теперь придурок...
- Ты.
- Ну да, да.
Ребята замолчали. Прошла минута.
Кислый усмехнулся:
- Я тебе неприятен?
- А подумай.
- Не умею. Я тебе неприятен?
- Я сказал, я ненавижу тебя.
- Ты играл словами. Я неприятен тебе?
- Да.
- Чушь. Скажи правду.
- Ты просо ждёшь, пока я «нет» отвечу?
- Именно. Я тебе непри...
- Просто хочу, чтобы мы больше не виделись.
- Почему?
- Не могу сказать. Ты враг мне.
- Есть кое что, наглядно подтверждающее, что я тебе друг.
- Да брось. Игрушки.
- Ты никогда так про это не говорил. И вообще. Зачем сражаться против того, кто хочет сражаться вместе с тобой?
- Потому что я так сказал. Забили тему.
Перетряс поднялся, и собрался уходить.
- А вот хрен. – схватил его за ногу абзац - Я выиграл, и мы будем трепаться до потери сознания.
- Учти, это на один день.
- Тогда тем более.
- Хорошо. Задавай три вопроса, на них я отвечу честно. А потом, ты отпустишь меня к остальным.
- Идёт.
- Ну валяй тогда.
- Э-э-эмм... Ты простил меня за прошлое?
- Давно простил.
- Тогда... Тебя бросила женщина?
- Меня бросило сразу пять женщин. А может и больше. Ты знаешь эту тему. Я не считаю их, правда.
- Так-с. Ну, если так, то...
- Это будет твой последний вопрос.
- Знаю. Эгм-хм-м-м...
- Только поконкретней. А-ля «что случилось?», « в чём дело?» и т.д. – не принимаются.
- Ага. Хм-м-м... э-э-э... какой твой любимый цвет?
Свин еле сдержал свой смех.
- Ты что, дебил?
- Я то дебил. А вот ты мне не ответил.
- Вообще то, это твой последний вопрос.
- Говорил уже. Отвечай давай.
- Красный.
- Ура!
- Ты что, вздумал дарить мне что-то?
- Не волнуйся, не сейчас.
- Если ты действительно хочешь, чтобы мне было хорошо – то сделай то, о чём я прошу тебя.
- Ты просишь глупости.
- Ты профи в том, чтобы делать глупости.
«Свин и Кислый болтают бесконечно» – записал в своём дневнике Вася, и продолжил слушать, слегка зевая.
- Да говори, что хочешь – я не уйду – уже громче и жёстче ответил абзац.
- Мне не просто нужно, чтоб ты ушёл. Мне хотелось бы, чтобы ты ушёл без желания когда-либо вернуться.
- Не будет такого.
- Да-а-а? А почему бы тебе просто не разозлиться на меня? О, вот давай я тебе вмажу!
Панки накинулись друг на друга, наконец, закончив свой бессмысленный спор, и начав свою, не менее бессмысленную войнушку.
- Женская дра-а-ака-а-а! – с детской радостью выбежал из палатки Джифер, воздев руки к небу, и благодаря всех богов за то, что эта бабская трескотня наконец прекратилась. Однако, он многим рисковал, озвучив это вслух. Например, своим драконом.
Хотя, на этот раз, дерущиеся его и не услышали, уже давно повалив друг друга на землю, и катаясь по траве так, что через секунду, они оба полетели в холодную морскую воду.
- Утро начинается хорошо – улыбнулся Лохматый, протирая глаза – А ты, Васька, чё не спишь то? Всегда же до обеда, вроде, валяешься.
- С вами заснёшь.
- Понимаю. Кроме тебя и Шефа спать под одной крышей с Кислым никто не захотел. Сильно он мешал ночью?
- Не особо так. Он то хоть водяными кульками не швыряется, как ты.
Коллекционер рассмеялся.
- Да забудь уже. Вот, давай, будить остальных – и домой поедем. А то скоро жрать захотите, мы вчера всё съели.
- Окей.
Из палаток, как из порталов неведомых сил, повылезали сонные панки. У Васи возникло желание запустить их всех с обрыва, как Свина и Кислого, но внешне он почти не выдал этого, исключая загадочные «пиу, пиу!» и звук «бультых» который он мастерски воссоздавал в своей манере.
- Меня, пожалуйста, бомбочкой – снова угадав мысли мальчишки заулыбался Федя – или, ты со мной прыгнешь?
- Почему бы и нет – приняв это за вызов, откликнулся тот.
« Сдурели они все сражаться» – прошёл мимо Булавка, и, как нарочно, прыгнувшие в море Абумев и Джифер зацепили его, тем самым утянув за собой.
- А ведь утро действительно хорошее...
Вася с всплеском вынырнул, принявшись астматически дышать. Два драчуна уже стояли на берегу, и панк расслышал только:
- Ладно, это твоё решение. Но знай, если Кислый нужен – он всегда под рукой. Только слово скажи.
После чего они разошлись по разным сторонам, а сам Джифер выплыл, и побежал за Юркой.
- Драко-о-он! Когда будет драко-о-он?
- Завтра – фыркнул тот.
«Похоже, он действительно расстроился».
- Собирай вещи, и отвлеки Кислого. Тогда можешь просить его о чём хочешь. – посоветовал Федя. Ныряльщики поднялись по лестнице, и Вася сразу побежал в палатку.
«Похоже, они действительно знакомы. Похоже, у меня будет дракон.» - нарисовалось в блокноте.
(вечером того же дня)
Музыка играла довольно громко. Порося стояла за столиком, допивая, уже не первый бокал какого то цветного напитка, и шутливо разговаривая с парнем напротив. Он что-то весело рассказывал, вызывая у неё неподдельный интерес, и, тем самым толкая на комплименты вроде «Мммм... а ты крутой...» или «пхахах, ты крутой!», или «Ты крутой... мммм... пхахах»
- Порося, Порося, Порося, Порося, Порося, Порося!- в зал ворвался Отброс, расталкивая всех подряд, и отпихнув её собеседника так, что тот свалился.
- Пф. Ну что опять? – удручённо запила провал девушка.
- Помоги мне недотруп с дороги стащить!
- Сдурел что ли?!
( Парень, поверженный Отбросом, со страхом удалился)
- Э, э, э! Молодой человек! – бросая свои последние попытки воскликнула панкуха - Тьфу ты, ладно. Какой там ещё труп?
- Какой-какой.... Лёню избили.
Бокал расшмякался вдребезги, и оба бросились спасать хипаря.
- Ну ничего себе... – девушка содрогнулась, увидев целую лужу крови по дороге.
- Я пытался поднять его один. В этот раз, они слишком далеко зашли. Но, думаю, и сами испугались, раз он ещё дышит.
- Да кто «они» то...?! Боже... – Порося наклонилась над Ромашкиным с трудом сдерживая тошнотный ком – Кто ж так... ёпрст...
- Вот-вот. И я о чём.
- Гопники?
- Нет.
- Нацисты, люберы, бандиты?
- Да нет.
- Тогда кто?!!!
Отброс тоже наклонился над «недотрупом», и с болью на глазах провёл по окровавленным лохмам.
- Наши.