Глава 9
Из «Снов о Драконе».
Сидя с друзьями в боковой ложе, Закир имел прекрасную возможность наблюдать за происходящим в зале. Он с удовлетворением обратил внимание, что тёмные и светлые Лорды сидели не обособленно, а вперемежку, непринуждённо беседуя между собой. Это значит, что Гарус не готовил экстренных мер и надеялся одержать сегодня «тихую» победу.
Карачун и Дупель, сидевшие за спиной, громко вспоминали подробности прошлых баталий, Артур и Глория были всецело поглощены друг другом, а Лорд Хаген что-то наставительно объяснял Селику.
Жрец посмотрел на ложу под верхним ярусом, в которой располагался тёмный повелитель со своими приспешниками. Толстый Митиз также внимательно оглядывал присутствующих, время от времени отдавая короткие распоряжения своим людям. Рядом с ним неподвижно сидел Гарус.
«Понятно, почему», – усмехнулся Закир и перевёл взгляд на лобное место.
На небольшом возвышении полукольцом стоял стол – одно место для правителя Торренса и по три для представителей Богов, светлых и тёмных Лордов. Торренс с очень довольным видом поглядывал вокруг и о чём-то перешёптывался с Богиней Жизни. Его лицо было почти мальчишеским – сорокалетний возраст выдавали морщинки вокруг тёмно-карих глаз и слегка обвислые щёки.
Совет не начинался ввиду отсутствия Лорда Фатума и Самого Бога.
Жрец ещё раз взглянул на ложу соперников и незаметно махнул ладонью.
Юркий с рыжими вихрами подросток спрыгнул с верхнего яруса перед Гарусом и сорвал висящий на его груди амулет со вставленным рубином. Тёмный повелитель тут же оживился и попытался поймать воришку.
В этот же момент на лобное место выскочил Сандро и с разбегу толкнул вдруг оцепеневшего правителя – тело глухо ударилось о деревянный настил.
Ошеломлённые Лорды вскочили со своих мест. Поднялся неконтролируемый шум. Представителям тёмных удалось схватить обоих мальчишек, и теперь они требовали немедленного линчевания возмутителей порядка.
Лорд Фатум и Сам Бог появились одновременно. Последний мгновенно оценил ситуацию и резко поднял вверх руку – из зажатой ладони начал пробиваться предупреждающий огонь голубой энергии.
Наступила тишина.
Торренс поднялся с пола и попытался сесть на своё место. Сам Бог властным жестом остановил его и уверенно повернулся в сторону Закира:
– Своей волей требую объяснений.
Жрец поднялся со стула и легко перенёсся на лобное место.
– Во-первых, прошу отпустить мальчишек, – Закир кивнул в сторону перепуганных Сандро с его приятелем. – Они действовали по моему указу, и я сам отвечу за их поступок.
Сам Бог сделал знак страже, которая к тому времени переняла подростков у тёмных Лордов, и отпущенные воришки стремглав выбежали из здания ратуши.
– Во-вторых, – продолжал Закир, вытянув руку в направлении вновь неподвижно сидящего Гаруса, – правителя Торренса уже несколько лет не существует, – по залу прошёл ропот удивления, возмущения и негодования. – Его личность высосана тёмными магами, а тело использует Гарус для преступного правления объединённым королевством.
Сам Бог повернулся к правителю, всё ещё стоящему рядом:
– Вернись в своё тело.
Торренс обмяк и повалился на пол. Ещё один взгляд Самого Бога в сторону стражи – и тело бывшего правителя было вынесено из зала.
– В-третьих, – в голосе жреца появились нотки победителя, – несколько дней назад в корыстных целях была использована печать гнева, данная на хранение магу Митизу. Прошу совет вынести справедливое решение по всем вопросам.
Сам Бог жестом показал Закиру, что тот может вернуться на место, потом медленно, словно читая мысли, обвёл взглядом оставшихся членов совета.
Пока совет таким способом совещался, в зале происходили спонтанные движения – тёмные отсаживались от светлых, создавая небольшие группы. Лорд Хаген наклонился к Закиру, но тот опередил его:
– Вижу. Это, скорей всего защитная реакция, чем проявление агрессии.
В это время Сам Бог опустился на стул, вместо него поднялся Лорд Фатум и, призвав тишину, начал говорить:
– Лорды и Боги. Волей совета Лорд Хаген назначается новым правителем объединённого королевства Дракона!
Артур, не выпускавший из своих рук ладони Глории, с удовольствием обратил внимание, что в поднявшемся после слов Лорда Фатума шуме, было больше одобрительных ноток.
Лорд Фатум продолжал:
– Ратификация решения совета, а также церемония вступления Лорда Хагена в должность назначается через две недели. Лорд Хаген, займите место председателя пока в качестве временно исполняющего обязанности правителя.
По пути к лобному месту Лорд Хаген сердечно отвечал на поздравляющие возгласы и рукопожатия. После того, как он занял – теперь уже – своё место, Лорд Фатум вновь поднялся:
– Далее. На время расследования факта нарушения запрета по применению печати гнева, данная печать передаётся на хранение магу Вудрику. Маг Митиз, соизвольте выполнить волю совета.
Наблюдая, как Вудрик направляется к ложе Гаруса, Артур услышал произнесённый вполголоса комментарий сидящего перед ним Дупеля: «Можно сказать, легко отделался этот боров вместе со своей собакой, вернее, волком».
Дождавшись передачи печати, Лорд Фатум обратился к тёмному повелителю:
– Повелитель Гарус, встаньте. Ваши действия заслуживают вечного изгойства, но прежде совет предоставляет Вам положенное по закону миров защитное слово.
Гарус, не пряча злость и досаду, ответил заносчиво с места:
– А разве попытка верховного жреца Закира захватить и контролировать запретный портал в мир смертных не является также преступлением? – тёмные, к тому времени, всё теснее группируясь, дружно загудели. – Неизвестно, кто более виноват – я, помогший своему другу Торренсу в часы смертельной болезни его души увековечить хотя бы бренное тело, или Закир, стремящийся завладеть всеми мирами и опрокинуть в них веками устоявшиеся законы?
Во время этой тирады многие тёмные покидали свои места и подходили ближе к ложу тёмного повелителя.
«Быть драке», – тоскливо подумал Артур, что означало – ни о каком перемещении через портал в ближайшее время не может идти речи.
Неожиданно под потолком разорвался небольшой сгусток энергии – Сам Бог вновь стоял с поднятой вверх рукой. Подождав, пока все успокоятся и разойдутся по своим местам, он, наконец, поставил точку в этом вопросе:
– Портал открыл я!..
Реальность.
В чёрных брюках и тёмно-коричневом свитере Саша стояла на коньках на общественном катке и держалась за мягкий бортик. Её взгляд был немного опущен вниз с радостно-детским опасением не оказаться на льду…
Ник долго смотрел на эту фотографию, мысленно анализируя возникающие ассоциации. Фотография была одной из первых того периода, когда Саша стала выходить гулять без него. Ещё с большим запасом робости, но уже с задатками той уверенности, что это и есть проявление самостоятельности и независимости. Она уходила в эти новые для себя ощущения сознательно и глубоко. Получая заряды положительной энергии в компании появляющихся новых друзей, дома она уверяла Ника в обратном, что у неё сплошная депрессивная полоса, ничего в жизни не радует, и нет никакого желания что-то менять.
Ник сам тогда находился в состоянии отчаянья и безысходности после потери ребёнка, поэтому верил Сашиным словам. А она, как теперь видно, нашла способ справиться с несчастьем, создавая вокруг себя новый мир впечатлений и событий. Только вот ему не захотела больше дать шанс, не выделила место рядом с собой на новом пути.
На тот момент, когда она призналась в измене, возможно не первой, это была уже другая Саша, сильно отличающаяся от той, которую он близко узнал в Троицке.
Тогда, перед отъездом домой, он спросил:
– А что дальше будем делать?
–Как ты скажешь, – улыбнулась Саша. – Мне было хорошо, я ни о чём не жалею. И пойму тебя, как бы ты не поступил.
Саша полулежала на кровати, не обращая внимания на то, что чёрное платье, в котором ей сейчас идти на работу, помнётся. Ник обнял её колени и посмотрел в глаза:
– Я очень хочу, чтобы ты переехала в Челябинск. Сниму нам крышу над головой, а потом найдём тебе работу. Как смотришь на такое предложение?
Саша чуть высвободилась из объятий, дотянулась до сигареты и щёлкнула зажигалкой:
– Мне нравится этот вариант. Мы будем гулять по Арбату, фотографироваться и есть фаст-фуды. Только как же твоя жена?
Ник поцеловал её в губы, поймав момент, когда она выпускала струйку дыма:
– Катя хорошая девушка, но наши отношения зашли в тупик, мы так и так расстались бы. Только если ты хочешь, чтобы мы с ней официально развелись, то нужно некоторое время подождать.
– Всё нормально, меня пока устраивает, – успокоила Саша и легонько притянула к себе…
Ровно через два месяца началась их совместная жизнь.
Прогулки по Арбату остались в желаниях, хотя и без этого не было скучно. Страсть била фонтаном и Нику казалось, что «медовый месяц» никогда не закончится. Когда спустя пару месяцев он заметил грусть в Сашиных глазах, то легко поверил, что это всего лишь следствие неудачных поисков работы.
Работа всё-таки нашлась – оператором на почтовом отделении. Причина нарастающей прохладности Саши к нему сменилась на элементарную усталость после смены.
Ник чувствовал себя по-настоящему счастливым и активно подпитывал свою наивность вплоть до того момента, когда он, не справившись с желанием, увидел слёзы на глазах Саши…
И вот теперь рухнуло всё.
Заявив о желании расстаться с ним, Саша спокойно уснула, оставив его один на один с мыслями.
Утром после привычного завтрака в постели, она с такой же непринуждённостью и спокойствием отправилась на свой первый после отпуска рабочий день, пообещав вечером подробно поговорить о сложившейся ситуации.
Как только за Сашей закрылась дверь, Ник тоже стал собираться. На сегодня была назначена встреча с главным редактором издательства «Фрегат»…
Из несуществующего дневника.
Что такое – рай?
Для многих это бескрайний цветущий сад, в котором попавшие сюда будут беззаботно отдыхать после земных забот и нерешённых проблем.
Может это и так, но я не вижу здесь никакого сада, хотя и ощущаю непонятно откуда идущее благоухание. А ещё слышу лёгкое успокаивающее шуршание невидимых потоков – старожилы говорят, что это шум морских волн. Однако ни волн, ни моря, ни чего другого из того, что видится большинству, я не воспринимаю зрительно. Только тёплый красный отсвет на огромных белых облаках.
Один из архангелов объяснил, что рай – это память. Впечатление и ощущение тех комфортных событий и обстоятельств, что окружают человека при жизни и вызывают эйфорию предполагаемого счастья.
Так как мне не довелось родиться, поэтому память меня окружила теми ощущениями и впечатлениями той, что меня ожидала. То, о чём она невольно думала и что представляла, чем жила на тот момент, и каким видела скорое и далёкое будущее.
Наблюдая за её шагами и событиями, я печально удивляюсь, как же она не замечает того, что лежит на поверхности, того, что в действительности способно принести настоящее счастье.
Остаётся только сокрушаться и послушно записывать шаги, которые неотвратимо уводят её: и от предначертанной дороги, и от того, кто был дан в спутники.
Спутник же, вместо того, чтобы быть опорой и поддержкой, застрял в болоте безысходного горя, ни о чём другом не желая думать. Так и шли оба в никуда, вроде рядом, но не замечая друг друга. Неужели Творец был прав, утверждая, что не по плечам им выпавшее испытание.
Наблюдая за ними, я прихожу к выводу, что мне не нужен рай, не нужна эта вечность. Мне без сожаления хочется всё это обменять на возможность быть там, где меня ожидали. Испить без остатка боль земного бытия и испытать безмерную радость от того, что именно твоё присутствие на земле может сделать кого-то счастливым…
Из «Снов о Драконе».
У стены в восточных скалах стояли трое – Артур, принцесса и верховный жрец. Вместо лаза, видимо по приказу Закира, в стене был проделан и художественно оформлен камнями просторный проём. «Ещё бы табличку «Добро пожаловать» повесили», – пошутил мысленно Артур, крепко прижимая к себе одной рукой девушку, и спросил мага:
– Выходит, это Вы были котёнком?
– Нет, – Закир слегка опёрся на посох с алмазным набалдашником, – это один из Богов. Они давно уже хотели открыть путь для сообщения между нашими мирами, но для этой цели действительно нужен был представитель вашего мира. А мне было велено встретить тебя в городе раньше, чем это сделают люди Митиза.
– А куда мне дальше идти? – обеспокоился Артур, пытаясь разглядеть пространство по ту сторону проёма. – В прошлый раз на той стороне абсолютно ничего не было, только пугающая пустота.
Жрец посмотрел вверх, пошевелил седыми бровями и поучительно произнёс:
– Нет на свете ничего абсолютного, как, впрочем, и полной пустоты. Пустота бывает лишь исключительно в людских сердцах – да уберегут вас Боги от этого порока. Иди прямо, держа в мыслях свою цель, и попадёшь куда нужно.
Глория вздохнула.
Закир улыбнулся:
– Всё, Ваше Величество, удаляюсь, не буду мешать прощаться.
Лёгкий хлопок воздуха, и Артур с принцессой остались наедине.
– Я не стану давать обещаний, – тихо произнёс Артур. – И с тебя никаких не возьму.
Глория удивлённо вскинула брови, а он объяснил:
– Солнце никому не обещает греть и светить, но каждое утро возвращается к людям, даже если небо временно затянуто тучами. Я просто постараюсь поскорее выполнить в своём мире данное самому себе обязательство, чтобы затем вернуться – к тебе или за тобой.
Девушка счастливо улыбнулась и теснее прижалась к нему:
– Всё, что загадано по воле небес, обязательно произойдёт. Я буду ждать тебя.
Небеса смотрели на них чистою бездонною лазурью, словно этой безупречностью хотели предупредить: как знать, как знать…
Реальность.
– Это что? – Сильвестров с побагровевшим лицом потрясал рукописью.
Ник растерялся:
– Роман.
– Я ещё раз спрашиваю, что это? – главный редактор говорил, как вколачивал гвозди. Ноздри его мясистого носа раздувались, пухлые губы тряслись, ежесекундно меняя форму, глаза, обложенные жировыми мешочками, ещё более сузились, проглядывавшие между веками маленькие коричневые зрачки только что не метали молнии.
Ник понял и отрешённо стал разглядывать свои неухоженные ногти:
– Это Ваш заказ.
– Наконец-то. А что я заказывал?..
Ник решил обороняться молчанием.
– …Заказывал я средневековый боевик, а это что?..
Ник вздрогнул от резкого звука захлопнувшейся форточки – порывы холодного предосеннего ветра пригнали со стороны уральских гор тяжёлые тучи, грозя долгим неприятным ливнем.
– …Это сказка у тебя для пятиклассников, – Сильвестров со вздохом махнул рукой. – Ты понимаешь, что режешь меня без ножа? Кто, скажи на милость, будет это покупать?
Папка с рукописью описала небольшой круг и плюхнулась перед Ником, поднимая лёгкую канцелярскую пыль.
– Мне так увиделся сюжет, – стал защищаться Ник. – В конце концов, это творчество, а не бакалейная лавка.
Сильвестров отдышался, плеснул в стакан из графина воды и запил две маленькие жёлтые таблетки:
– А я из-за твоего «творчества» без валерьянки уже жить не могу. С тобой на берегу договаривались, что мне как раз нужны горячие пирожки, которые будут проситься в рот читателю. Вылетел бы ты сейчас отсюда с выплатой неустойки по гроб жизни, если бы не два твоих предыдущих романа, особенно «Ресничные часы»…
Зазвонил телефон. Сильвестров поднял трубку, секунд десять слушал чей-то сбивчивый голос, потом рявкнул на невидимого собеседника:
– Да вы что там, белены объелись? Может, мне ещё плюгавчики вам подвязывать. Ничего не хочу знать, чтобы к утру готовая статья лежала у меня на столе на подпись.
Главный редактор положил трубку, с полминуты молча смотрел на Ника, потом более дружелюбным тоном подытожил:
– В общем, Николай Григорьевич, даю на доработку сюжета три, – Ник вскинул брови и завёл глаза на потолок, – ну хорошо, четыре недели. Ну, а затем, сам понимаешь…
Ник уже входил домой, когда августовское небо, издав рык, разразилось проливным дождём.
Проснувшийся Васька изучающее посмотрел и, правильно уловив настроение хозяина, снова свернулся клубком на кресле.
Ник вышел на балкон и присел на табурет, не обращая внимания на долетавшие до него брызги разбивавшегося о подоконник ливня.
Что там какой-то ливень – в раз разбилось всё, чем он жил и дышал. «Зарезанный» главным редактором роман, на самом деле, казался пустяком по сравнению с предстоящим расставанием с Сашей.
«Эх, сжечь бы это всё», – поймал он невесёлую мысль, вынимая рукопись из пакета.
Ник увидел себя стоящим на пустыре и безучастно смотрящим на равнодушные языки пламени, пожирающие лист за листом его мечты, надежды и, возможно, судьбу.
Завтрашний день неотвратимо покрывался пеплом воспалённой неизбежности, и отныне на этом пепле будут отпечатываться только его одинокие следы…