Глава 8
Реальность.
Неприятное это ощущение – чувствовать себя не у места на чужом празднике, особенно когда в собственной душе творится полный беспорядок.
Сегодня, как никогда, было сложно настроиться на общую волну, чтоб не выглядеть белой вороной. Ник едва успевал прятать под маску добродушия возникающие приступы раздражения по поводу избытка лести и прогибания в адрес юбиляра. Но самое трудное ожидалось впереди.
Виновник торжества, Середа Андрей Васильевич, местный поэт и детский писатель, напротив, воспринимал сыпавшиеся, словно из рога изобилия, похвалы, как заслуженную дань. Коротко подстриженные и тщательно уложенные тёмные волосы, красный вельветовый пиджак и чёрный в белый горошек галстук картинно подчёркивали черты его лица, с которого ни на секунду не сходила дежурная улыбка. Он явно получал от происходящего огромное удовольствие и с нетерпением ждал продолжения.
Поэтому, когда Середа остановил на нём многозначительный взгляд, Ник понял, что пришла очередь его слова.
«Может, стоит устроить небольшой обличительный концерт», – размышлял он, пробираясь между столов к импровизированной сцене.
По пути он поймал на себе чей-то встревоженный взгляд и, слегка повернув голову, увидел укоризненно смотревшего на него Афонина. Рядом с заместителем редактора расположилась массивная фигура самого главного редактора, ёрзавшего на неудобном для него стуле. Афонин неодобрительно покачал головой, будто прочитал его мысли.
«Ладно, будет вам речь», – Ник успокаивал, прежде всего, самого себя.
Когда он постучал пальцем по микрофону, гвалт в зале затих, раздались жидкие хлопки тех, кто его знал.
– Что же такое – творчество? – начал Ник, соображая на ходу, как избежать нежелательной реакции и, в то же время, не изменить своим принципам. – Данный Богом духовный дар или кропотливая работа ума и тела?
Он услышал, как Сергей Анатольевич одобрительно кашлянул, поняв, куда Ник клонит, и продолжил:
– Что ценнее – вдохновение, заставляющее забывать обо всём, или изнурительный рутинный труд, подобный промывке тонн грунта в поисках нужного зерна золотоискателем? Андрей Васильевич на протяжении не одного десятилетия доказывал своё стремление к совмещению и того, и другого…
Ох, какие разные были сейчас улыбки на лицах Середы и Афонина. Середа самодовольно скрестил пальцы на груди, а Сергей Анатольевич сдерживался, чтобы не расхохотаться. Сидящий рядом с ним Сильвестров недоумённо посмотрел на Ника, но потом отвлёкся, о чём-то перешёптываясь с поэтессой Ягодинцевой.
– Возраст, – продолжал Ник, – никак не является каким-то переходным критерием и поводом для подведения итогов. Время собирания и разбрасывания камней, как правило, наступает вне зависимости от круглых дат и торжественных событий. Поэтому, мы все надеемся, что Андрей Васильевич ещё долгие годы будет нас радовать результатами своих исканий.
«Похоже, лишь немногие уловили иронию в моих словах, – подумал Ник, возвращаясь к своему месту под более щедрые аплодисменты. – Но и это не может не радовать»…
Домой он возвращался пешком, с удовольствием вдыхая охлаждённый порывами августовского ветра воздух.
Срезая путь к дому через соседний двор, Ник остановился покурить и минут двадцать наблюдал за парочкой молодожёнов, гуляющих во дворе с детской коляской. Девушка поминутно: то покачивала коляску, то поправляла накидку на ней, то заглядывала внутрь, проверяя состояние малыша. Парень флегматично потягивал пиво из бутылки и тайком поглядывал на проходящих девчонок. Она всячески пыталась привлечь его к проявлению заботы о малыше. Он небрежно положил ей руку на плечи, привлёк и поцеловал влажными от пива губами.
– Всё нормально, детка, – донеслось от него, – что ему будет – он же с нами.
Вернувшись домой, Ник долго не выпускал картинку из головы.
Нет, к своему ребёнку он относился бы совсем по-другому, чем этот парень. Наверняка, так же, как и девушка. Сколько тепла и отцовской заботы было накоплено в нём и невостребованным грузом лежало на сердце. Если бы не тот злополучный случай…
Васька, высоко подняв хвост, крутился возле ног и громко мурлыкал.
Ник погладил его:
– Ах ты, бедолага, соскучился. Ну, пойдем, поужинаем, и каждый займётся своим важным делом – ты спать, а я работать…
Из «Снов о Драконе».
В этот раз Закир даже не притронулся к еде. Он внимательно обвёл взглядом присутствующих.
Дупель держал левую руку на перевязи – рана от голема оказалась достаточно серьёзной. Лорд Хаген находился в состоянии лёгкой прострации и не отводил взгляда от какой-то видимой только ему точки. Карачун сидел с низко опущенной головой, сжав до боли губы. Бледная Глория не сводила глаз с Артура, мысленно находящегося далеко в своём мире. Селик делал вид, что с интересом наблюдает за немой перепалкой двух конюхов за окном.
– Карачун, ты лично видел тело Могола? – сухо, как выстрел, раздался голос жреца.
Карачун медленно поднял голову:
– Нет. В том месте вообще не было обнаружено трупов, только следы нешуточной борьбы.
– Да предал он нас, – агрессивно подал реплику со своего места Дупель. – Этот азиат мне давно не нравится. Каким образом отряд оказался около Северного озера, если дорога в город лежит двадцать вёрст ниже.
– Дупель, остынь, – остановил воина очнувшийся от своих мыслей Лорд Хаген. – У нас недостаточно доказательств, что Могол намеренно сдал пленника тёмным.
Закир поднял руку, гася общую вспышку:
– Сейчас главное не это, а то, что мы снова упустили шанс получить значительное преимущество над тёмными Лордами перед завтрашним советом.
Дупель снова не сдержался, чтобы не съязвить:
– Я уже давно не помню, чтобы этот совет в последнее десятилетие выносил хоть какое-то справедливое решение. Правитель Торренс безоговорочно пляшет под дудку Гаруса. Да и боги лишь безмолвными статистами появляются на совете.
– Мы разберёмся с Торренсом, – осадил старого бойца жрец. – Пересуды между собой ничего не дадут. Нам необходимо до мелочей обсудить линию завтрашнего поведения на совете.
В этот момент Артур вышел из оцепенения и поднялся со своего места, положив ладонь на руку принцессы, придерживающей его:
– Человек я тут, можно сказать, чужой и в центре внимания нахожусь только потому, что волей случая прошёл через портал. Но не Вы ли сами, Закир, высказывали предположение, что мне, возможно, кто-то помог пройти. Почему бы Вам не найти того человека, а мне помочь вернуться в мой мир?
На несколько минут в гостиной повисла тишина. Шесть пар глаз были направлены на жреца, несомненно, знавшего намного больше не только находящихся здесь, но и, наверняка, больше всех влиятельных персон в королевстве Дракона.
Закир некоторое время сидел с закрытыми глазами, потом твёрдым и уверенным голосом стал говорить:
– Завтра на совете вы узнаете, кто первым обнаружил портал. Тебя, Артур, после совета непременно переправим в твой мир, – при этих словах принцесса вздрогнула и поджала губы. – К сожалению, мы не сможем завтра потребовать критического наказания для мага Тень Волка, но в силах добиться ограничений в полномочиях Митиза, а, стало быть, и самого Гаруса. Что касается Могола, то Дупель, скорее всего, прав. А сегодня мне всё-таки хотелось бы немного поесть…
После обеда Артур и Глория сидели вдвоём в беседке огромной оранжереи Лорда Хагена и напряжённо молчали, изредка поглядывая друг на друга.
Перед ними находилась большая ромбовидная клумба с величавыми хризантемами, от бледно-розовых до тёмно-лиловых. Слева располагались кусты роз, практически всех оттенков красного цвета, их разделяли горделивые стрелы гладиолусов. Справа на импровизированной полянке среди крупных ромашек удачно дополняли композицию рододендроны, астры и ирисы. Наконец, саму беседку обвивали плети вьюнов с ярко-синими цветами.
Первой не выдержала молчания принцесса:
– Ты не можешь нужных слов подобрать, или твоё сердце снова замолчало?
Артур тут же взял её за руки и посмотрел на девушку глазами грустного, но счастливого человека:
– Когда я увидел тебя впервые, там, у башни, то понял, что мир до этого был скуден красками и скрывал от меня мелодичность всех окружающих звуков. Моё сердце сейчас просто кричит о том, что я должен остаться здесь или позвать тебя с собой.
– Я готова пойти в твой мир! – слезинка трепетной радости вспыхнула всеми цветами радуги на её пушистых ресницах.
Артур нагнулся и поцеловал её пальчики:
– Я с такой же силой хочу остаться рядом. Поверь, мне нужно вернуться в свою реальность и завершить одно дело, чтобы перестать себя чувствовать подлецом в своих собственных глазах.
– Вероника, – выдохнула девушка и выдернула свои руки из его. – Ты просто боишься. Там – твой настоящий мир, а здесь нереальность. Захватывающая новизной ощущений, умиротворяющая духовно, но нереальность, которую запросто можно делить с суровой, требовательной и несправедливой действительностью.
Артур опустился на колени и взялся за краешек её платья:
– Это не то, что ты подумала. Вероника – прошлое, и она абсолютно не имеет отношения к тому делу, из-за которого я спешу. Я не могу пока всего рассказать, не смотря на то, что сердце моё обливается кровью.
Глория положила ладони ему на плечи и опустилась рядом:
– Я чувствую, что ты не лжёшь. Мы действительно только едва знакомы, и я ещё не поняла до конца тех чувств, которые отнимают по ночам потребность погружаться в сновидения, а днём – способность видеть что-то ещё, кроме начинающего распускаться неведомого цветка, пустившего корни в сердце.
Артур поднялся с колен вместе с Глорией и, обняв за плечи, привлёк к себе:
– Ты говоришь словами, которые я сам не мог никак подобрать. Дай мне с собой какой-нибудь амулет, чтобы я смог подать знак из своего мира, когда буду готов вернуться. И тогда мы вместе будем любоваться каждым лепестком нашего цветка.
Глория впервые за два последних дня залилась звонким смехом и, выскользнув из объятий, потянула его за руку:
– Пойдём в мою комнату. Он тебя давно дожидается…
Реальность.
Ник посмотрел в зеркало на своё отражение – три бессонных ночи бесцеремонно оставили следы на лице. Небритые щёки впали, под глазами, ещё сохранившими голубизну, тёмные круги, русые волосы торчали в разные стороны, впадинки возле губ стали резче…
«Всё, хватит этой бессмысленной гонки за временем, – решил он. – Срочно в душ, потом на кухню, и готовиться к приезду Саши».
Он выключил компьютер с намерением больше к нему сегодня не подходить.
Через полтора часа, приведя себя в порядок, он отправил сообщение Саше: «Солнышко, жду, скучаю. Ты скоро будешь в городе? Тебя встретить?»
Тут же пришел ответ: «Меня встретит Лена – приедем с ней после шести вечера».
«Может, это и к лучшему, – подумал Ник. – Сейчас приготовлю что-нибудь на ужин и немного посплю»...
Вечером он с грустью отметил про себя, что настроение Саши было точно таким же, как и в день отъезда. Несколько раз пытался вызвать на разговор, но она ссылалась на усталость.
Лена также не проявляла желания к общению. После ужина, поделившись с Сашей мнением, что сегодняшний день прошёл не так, как ожидалось, она ушла на балкон и забавлялась там с Васькой.
Ник предпринял ещё одну попытку:
– Солнышко, может тебе массаж сделать, чтоб усталость снять?
– Не нужно, – сухо ответила Саша, демонстративно начав перебирать свои вещи.
Постояв рядом с ней пару минут, Ник, не скрывая раздражения, вышел на балкон. Васька играл с Лениными пальчиками, смешно подпрыгивая на подоконнике. Мимо балкона, громко хлопая крыльями, пролетел голубь. Котёнок резко отпрыгнул от неожиданного звука и, потеряв опору, сорвался вниз. Лена от испуга даже не смогла закричать, лишь ойкнула, мгновенно побледнев.
Ник выбежал на улицу, но в сумерках ничего нельзя было разглядеть, и он только прошёл вокруг огороженного участка с насаждениями, расположенного как раз под его балконом. Тщетно прислушиваясь, он соображал, что котёнок, если и остался жив, то после полёта с десятого этажа однозначно потерял сознание.
«Сейчас бесполезно лезть в траву, – решил он, – можно ненароком наступить на него. Как только утром рассветает, так сразу пойду на поиски».
С тем и вернулся домой, обрисовав ожидавшим его девушкам ситуацию.
Так и не сумев в очередной раз уснуть, Ник около пяти часов утра услышал слабое мяуканье внизу.
– Жив, – радостно воскликнул он, разбудив этим самым Сашу с Леной, и стал быстро одеваться.
Ник спустился вниз и вскоре обнаружил Ваську в густой траве грязного, оцарапанного, но без видимых внешне травм.
Дома девушки сразу же понесли котёнка в ванную отмывать, потом, закутав в полотенце, положили на кресло.
За завтраком Саша сообщила, что поедет на вокзал провожать Лену и в скором времени вернётся. «Скорое время» тянулось до восьми часов вечера. Вернувшись, Саша заявила, что задержалась по неотложному делу, устала и хочет спать.
Ник подошёл, обнял её за плечи и, как можно мягче, сказал:
– Солнышко, тебя же долго не было – я соскучился.
– Я хочу спать, – сердито повторила Саша.
– Это не повод не разговаривать со мной второй день подряд после разлуки, – ему всё труднее становилось сдерживать раздражение и досаду.
Саша отстранилась, разделась и легла в постель, повернувшись лицом к стене.
– Я не понимаю, что происходит, – Ник чувствовал, что ещё немного, и перейдёт на крик.
Саша медленно повернулась и чуть ли не по слогам произнесла:
– Нам нужно расстаться.
В глазах у него потемнело:
– Почему?
– Коля, я тебя не люблю.
Ник несколько расслабился и облегчённо вздохнул:
– Ну, этот факт мы, кажется, выяснили, когда ещё вместе не начали жить.
Саша пристально посмотрела ему в глаза, затем вновь отвернулась к стене и равнодушным голосом сообщила:
– Я тебе изменила… Окончание здесь http://www.proza.ru/2013/01/18/1033