Стать счастливым проще простого – нужно увидеть птицу счастья. Сложность в том, что надежных сведений о ее форме, размерах и внешнем облике слишком много. Чтобы окончательно запутать население, этой птице приписывают черты то симпатичной девушки, одетой в костюм а-ля птичка, то обыкновенного лебедя или павлина, нацепившего 3-D маску Мерилин Монро или Софии Витт-Потоцкой. Были случаи, когда Птица Счастья (ПС) принимала совсем неказистый вид вроде мятого червонца на тротуаре или узенькой полоски бумаги, сложенной в гармошку, с доказательством некой теоремы. ПС, которую обнаружил Леха Таранский, имела вид листка бумаги, приклеенной к стенке магазина. В зале толпилось множество народу с бидончиками, трехлитровыми банками и кастрюлями, так как ожидалась машина с молочной фермы. Население гадало, сколько бидонов привезут в магазин, а сколько продадут по дороге «налево». Злободневная тема отвлекла собравшихся от второго зала, где продавали консервы, спиртное и папиросы «Беломорканал» фабрики им. Урицкого, известные в народе как «Беломор» или просто папиросы, так как никаких иных табачных изделий на остров не завозили. Возможно, делалось это специально, чтобы жители отдаленных областей не забывали о знаменитой стройке, организованной НКВД, а также известном товарище Моисее Соломоновиче Урицком, председателе Петроградской ВЧК.
Домой Леха не спешил, а потому решил побыть среди народа в тепле, светле и душевном благолепии. Выходить из магазина на улицу ему, да и всем здесь собравшимся, не очень хотелось. По неведомым причинам магазин построили на самом берегу бухты. Во время прилива, когда дул северный ветер, брызги от разбивавшихся о берег волн несло на дорогу, узенький деревянный тротуар и входной тамбур магазина. Если повезет, вполне можно было попасть под холодный душ прямо в дверях. Леха слонялся без цели по свободному левому залу и на приклеенный на стенке листок бумаги сначала внимания не обратил. «Опять кто-то по пьянке паспорт потерял», - подумал он, но потом решил прочесть текст. То, что там было напечатано, поразило его. «Желающих купить мотоцикл «ИЖ-Планета» по цене 670 рублей просим обратиться в торговый отдел Рыбкоопа». «Мотоцикл, купить, без блата, 670 рублей... Нет, это либо розыгрыш, либо ...» Дальше Леха не додумал. Листок со стенки он отодрал и, не дожидаясь попутчиков, пошел домой.
Утром он отпросился с работы и поспешил в рыбкоп («рыбкооп» по-русски не выговаривается). «Да, пожалуйста, можете купить. Стоит в ящике на складе. Сколько их? Да один единственный, и тот нам привезли по ошибке. В Корсаковском порту перепутали накладные. Не везти же обратно». Леха побежал снимать деньги с книжки, потом на склад. Ящик стоял во дворе. Грузчики дали ему гвоздодер и топор. Отодрав боковой щит, Леха увидел свою мечту – красный ИЖ с хромированным глушителем. Он представил себе, как эта прекрасная птица понесет его по дорогам, тропинкам и прямо по бездорожью в любые бухты, на сопки и в распадки острова, и сердце его забилось, даже немного закружилась голова. К свалившемуся счастью сразу не привыкнешь!
Он гордо катил ИЖ к своему бараку, встречные машины останавливались на обочине, водители приветствовали его гудками, прохожие предлагали помочь. На острове в те годы автотранспорт представляли только казенные грузовики, тракторы, гусеничные транспортеры и один единственный легковой директорский РАФик. О мотоциклах все давно забыли, вроде их не существовало в природе. «Обмывали» ИЖ дважды – всем бараком до поздней ночи и на следующий день на работе. Старший механик без вопросов предоставил отгулы. Случай действительно был уникальный. Впрочем, кто-то из старожилов припомнил, что на остров уже привозили мотоциклы. В начале строительства комбината рыбкоп «выбил» для начальства два «Урала». Один взял зам. председателя, второй – начальник стройцеха Миша Белослуцкий. Катались они недолго, однажды вечером в день получки они лоб в лоб встретились на узкой улице. Миша, бывший десантник, имевший за войну 12 прыжков с парашютом, вылетел из седла, привычно сгруппировался и без особых потерь приземлился на картофельных грядках в соседнем огороде. Заму повезло меньше, у него между подножкой и коляской застряла нога. Мотоциклы восстановлению не подлежали. Председатель рыбкопа, оставшись на полтора месяца без зама, приказал никаких мотоциклов на остров никогда не завозить. Так что Лехе действительно необыкновенно повезло.
В тот же день ему второй раз повезло. Он хотел завести двигатель и прокатиться хотя бы вокруг барака. Из гаража принес полведра бензина и залил в бак. Сосед, моторист с портового буксира, наблюдал за этими приготовлениями. Леха включил зажигание и поставил ногу на кикстартер, когда дядя Коля спросил, какое масло он залили в бензин. Леха замер с поднятой ногой. Опыт эксплуатации транспортных средств у него сводился к самокату и велосипедам из пункта проката. Первую поездку пришлось отложить. Когда мероприятия по «прописке» закончились, Леха прочел инструкцию по эксплуатации и понял, что его Птица Счастья вполне могла стать чем-то вроде самоката, без смазки у нее заклинил бы мотор.
Вечером начались новые переживания. Не оставлять же мотоцикл на улице! В бухте полно бичей, укатят на пирс, спрячут в трюме любого РСа, только их и видели. Леха хотел закатить мотоцикл в их комнату, но Галка, спутница жизни, взбунтовалась. Женщина она была властная, кулаки у нее были больше, чем у щуплого Лехи, ссориться с ней не стоило. Пришлось оставить ИЖ в коридоре, наспех привязав его проволокой к ящику с картошкой. И это было только начало целой кучи больших и малых проблем, свалившихся на Лехину голову вместе с мотоциклом.
С правами ему тоже повезло. Каждую осень на остров приезжал с Сахалина инспектор ГАИ принимать экзамены у желающих получить заветные «корочки». Машин для частников на остров не завозили, но на материке достать «колеса» шанс был. С рук можно было купить «Москвич», но на худой конец и «Запорожец» годился. В стране ходили слухи о новом автозаводе в городе Тольятти. Говорили, что строят его итальянцы, причем порядки завели невиданные. Вроде бы двух шоферов, остановившихся кабина к кабине перекурить и поделиться новостями, немедленно уволили. ФИАТ-124 – это тебе не «Запорожец» и не «Москвич», а выпуск машин планируется вообще неслыханный. Не удивительно, что желающих получить права с каждым годом становилось все больше. Правила движения, безопасность и медицину учили самостоятельно, а ездить тренировались на ГАЗ-51. Его водитель Володя Шипулин, человек большой доброты и терпения, безотказно сажал новичков за руль и спокойно относился к их неизбежным ошибкам. Впрочем, гонять по селу особой возможности не было. Все дороги грунтовые, в ухабах и ямах, в дождь сплошные лужи неизвестной глубины, зато машин мало и ни одного дорожного знака! К приезду инспектора скинулись на ящик водки, загрузили в гостинице холодильник, и на всякий случай добавили две коробки импортных консервов. Леха старался за двоих, он хотел получить сразу категории «А» и «В». Об автомобиле он пока не мечтал, но почему бы не получить права заодно! На мотоцикле он уже прилично ездил, катаясь рано утром на стадионе или в распадке за поселком.
Экзамены сдали с первого захода, получили новенькие удостоверения и спрятали их до лучших времен. Один Леха гордо сел на свою «Красную Птицу» и покатил в барак. За номером ему неделей раньше пришлось съездить в район. Но это уже были мелочи. Красная Птица Счастья расправила крылья.
Приблизительно через месяц Леха решил, что его Птица ездить более или менее научилась, а вот летать – пока не получается. Ни в поселке, ни вообще на острове не было дорог. То есть были, конечно, улицы и дороги, но ездить по ним с ветерком возможности не было. Почти постоянно шли дожди, грунт под колесами превращался в грязь. Володя Шипулин утешал: «Потерпи, ударят морозы, грязь замерзнет, сможешь даже в соседний поселок проехать».
По иронии судьбы два поселка на острове принадлежали разным производственным объединениям. Между ними имелась ничейная дорога длиной 7 километров, но проехать по ней могли только гусеничные машины. Вместе с тем рыбкоп «кормил» оба поселка. В результате один из них , где разгружался очередной теплоход, был завален, например, яблоками, зато второй – болгарскими консервированными огурцами и помидорами. Население надевало болотные сапоги и отправлялось за дефицитом. Как раз на половине дороги находился деревянный мост, рядом с которым строители сколотили небольшой стол и скамейку. Так возникла единственная на острове культурная зона отдыха, названная, естественно, «Пьяный мост». Как показала практика, дальше нести спиртное у путников просто не было сил.
Возле этого моста Лехе опять здорово повезло. После поворота начинался хороший кусок дороги. На нем Леха уже выжимал почти 60 км/час. Он решил начать разгон прямо на настиле моста, мотоцикл рванул, но на повороте его занесло. Машина полетела кувырком, Леха вылетел из седла и по красивой дуге приземлился головой в толстое бревно, оставшееся за обочиной после строительства моста. Случись такое три дня назад, здесь пришлось бы поставить третий памятник. Два стояли в двухстах метрах перед мостом на крутом повороте, где разбились водители бензовозов. Леху спас новый шлем, который привезли с материка. Шлем, сами понимаете, был красного цвета, но Леха заказал его главным образом из-за прозрачного щитка. Без него ездить в дождь было просто невозможно, в чем ему пришлось убедиться в первую же неделю.
Ремонт комплекса «машина- человек» занял почти месяц. Новую фару Леха заказал через посылторг, глушитель ему сделали в мехцехе из нержавеющей трубы. К этому времени дороги начали днем оттаивать, но с утра прекрасно держали машину. Леха мотался в соседний поселок просто для кайфа, а когда пошла корюшка, все свободное время проводил на речках и бухтах. По пути домой ему нужно было подняться на перевал, к которому дорога шла двойным зигзагом. С разгона подняться было невозможно, а сбросив газ перед поворотом, он начинал буксовать. Веревка, намотанная на заднее колесо, не помогала. Приходилось тащить наверх сначала рюкзак, потом толкать мотоцикл. Зато с другой стороны подъем был ровным, Леха вылетал на перевал на четвертой передаче.
В теплый солнечный день Леха поехал прокатиться. На подъеме привычно разогнался, благо здесь дорога была в тени и хорошо промерзла. На перевале перед спуском он стал переключаться на пониженную передачу, выжал сцепление. Заднее колесо пошло юзом, мотоцикл начало носить из стороны в сторону. Уклон все увеличивался, скорость возрастала. Справа вдоль дороги высились горы мусора. Здесь находилась поселковая свалка, забитая металлоломом, ящиками, бытовыми отходами и прочим ненужным хламом. Леха лихорадочно соображал, что делать, и решил выбрать из мыслимых бед меньшую: он направил кое-как слушавшуюся руля машину прямо на скалу слева. И здесь ему снова, уже в который раз, повезло. Перед самой скалой оказалась приличная яма, в которую свалили деревянные ящики из-под макарон и соков. Ящики сработали как амортизаторы, мотоцикл застрял в них. Чертыхаясь, Леха вытащил машину на дорогу. Насколько быстро он съехал вниз с перевала в яму с ящиками, настолько долго ему пришлось выбираться наверх. Солнце растопило верхний слой льда, колесо буксовало и отказывалось толкать побитую Птицу вверх. В сердцах он даже пнул ее ногой. Как назло, на свалку не приехало ни одной машины. Поэтому ему пришлось два часа заниматься общественно-полезным трудом – таскать мелкий щебень и посыпать им дорогу. Только после этих титанических трудов ему удалось кое-как заехать наверх. Проклиная лед, солнце, негодный протектор колес и свою неудачу, он вернулся домой и решил обзавестись хорошей зимней резиной.
Ждать ее пришлось до первого теплохода. На нем в начале мая приехал из отпуска его друг Ашот Саркисян, человек, по ошибке ставший механиком. Этим он загубил уникальный талант, поскольку мог достать любой дефицит. Ашот добыл фирменное кроссовое колесо с коническими шашками – такими комплектовались машины сборной страны. Леха переобул свою Птицу Счастья и решил хорошенько испытать новую резину. Машина шла по грязи как по асфальту, на свалку и вниз по серпантину он проехал шутя. Сердце пело, и он решил двинуться по долине реки в сторону молочной фермы, за ней дорога шла через перевал прямо к океану. Обычно по ней ездили только летом в очень сухую погоду, а зимой ее заносило снегом, кое-как пробивали проезд только к самой ферме. Снег уже почти всюду растаял, но здесь возле дороги высились горы навоза напополам со льдом. Дорога превратилась в траншею или скорее канал, наполненный водой, конец которого терялся где-то за зданием МТФ.
У входа в ферму стояла женщина и махала Лехе рукой, то ли просила подвезти в поселок, то ли подождать ее на месте. «Вот еще, - решил Леха, - пускай пешком идет». Он раскатал голенища болотных сапог, запустил мотор и решительно двинулся вперед. Женщина что-то кричала и еще сильнее махала руками, но Леха ее уже не видел. Красная Птица легко шла вперед, уверенно разрезая мутную воду. От переднего колеса в обе стороны расходились волны, как от настоящего корабля. Перед низким зданием фермы Леха заметил, что переднее колесо все глубже уходит в воду, а сама вода стала вязкой и превратилась в густую жижу. Мотоцикл стал в ней вязнуть, Леха добавил газу. Фирменное кроссовое колесо рванулось, машина двигалась, но при этом начала зарываться все глубже и глубже. «Неужели застряну?» - резанула мысль, рука автоматически повернула ручку газа на себя. Мотор взревел, колесо бешено завертелось, выбрасывая назад потоки жидкой грязи. Мотоцикл рывками полз вперед, и сердце Лехи дрогнуло – он сбросил газ. Это была ошибка. Медленно, как в дурном сне, Красная Птица начала валиться на правый бок. Леха уперся ногами в лед, но подошвы скользили. «Уйдет в воду, – заклинит двигатель», - пронеслось в голове, он оторвал руку от руля и выключил зажигание, но второй рукой удержать машину не смог.
Наступила звенящая тишина. Перед глазами плыли желтые червяки. До него донеслись какие-то слова. Он поднял грязный щиток шлема. Мир посветлел, и он услышал человеческий голос: «Кикимора болотная! Куда тебя несет! К Дрынчику в напарники собрался? Тут уже неделю машины проехать не могут». Слова вернули Леху в реальный мир. Он вытащил машину из липкой желтой жижи, поставил на колеса и потащил назад. Машина сопротивлялась, заднее колесо не хотело крутиться, наверное, заклинило цепь. С трудом он дотащил мотоцикл до бугорка между двумя лужами, поставил на подставку и сел на обочину. В голове чугунными болванками стучали мысли: «Сглазили, гады! Продай, продай колеса! Докаркались… Всегда проносило… А ведь махала рукой, предупреждала… Чертова баба! Теперь растрезвонит в поселке, как я тут выкупался, век не отмыться. Точно, в напарники Дрынчику запишут. Тогда бери расчет и вали с острова».
Этот Дрынчик был в селе всем известной странной и жутковатой личностью. Он жил бобылем в хибаре за околицей вместе с несколькими собаками, ходил зимой и летом в длинном грязном плаще и болотных сапогах, неделями не брился. Говорил низким утробным голосом, который шел, казалось, откуда-то из живота. Если бы в спектакле нужно было сыграть домового или лешего, его и гримировать бы не пришлось. Маленьких детей пугали: «Не будешь слушаться, Дрынчик заберет!». По слухам, он ни разу не ездил в отпуск, не завел сберкнижки, вообще не имел друзей. Никто не видел, чтобы он ловил рыбу, собирал грибы или ягоды. На работу отправлялся всегда в сопровождении своих собак, летом на телеге, зимой – на санях, сверху которых стоял стальной бак с круглой крышкой, сбоку лежал черпак с длинной ручкой. Эта процессия неспешно объезжала и чистила многочисленные сельские отхожие места. Общей канализации в те годы не существовало, так что единственный поселковый золотарь был действительно незаменим. Несмотря на бешеные заработки, найти ему напарника было невозможно. Зато самые отчаянные бабенки из вербованных куражились: «Черт с ним, когда пропьем последний рубль, пойдем к Дрынчику в гости!» Люди старались держаться от этого бирюка подальше, а впечатлительные беременные женщины вообще обходили дальней стороной.
Мысль о Дрынчике окончательно привела Леху в чувство и вывела на очевидное решение: нужно любой ценой отмыть себя и машину от прилипшего коровьего навоза. Возле свалки в речку впадал ручей. Леха снял мотоцикл с подставки и совершенно автоматически нажал на рычаг переключения передач. В коробке щелкнуло, мотоцикл легко покатился по дороге. «Идиот! Тащил машину с включенной передачей!», – резюмировал Леха и несколько минут снимал стресс известным способом, воспроизвести который здесь нет никакой возможности. Мыть мотоцикл пришлось долго, но избавиться от прилипшего навоза не удалось. Вода в ручье была ледяная, Леха набирал ее в литровую банку и лил на измазанную Птицу, но вымыть весь набившийся в щели навоз не смог. Потом он кое-как обмылся сам.
В поселок Леха приехал поздно вечером, загнал мотоцикл в гараж, там же оставил всю верхнюю одежду, переоделся и пошел в баню. Утром он поехал на котельную и начал мыть машину из шланга сначала холодной, потом горячей водой. Запах уменьшился, но не окончательно. Нужно было разбирать и мыть все узлы и детали мотоцикла. Он занимался этим целый месяц, поменял резину и, в конце концов, пришел к выводу, что вопреки законам природы металл с навозом образовали новое неизвестное науке соединение.
Слух о купании «красного коня» на МТФ скоро дошел до поселка. Девчонки на работе стали принюхиваться к Лехе и спрашивать, а правда ли, что он каждое утро брызгает мотоцикл одеколоном «Шипр». Леха выбросил бутылку одеколона, которым пользовался после бритья, и перешел на чистый спирт. Но это было только начало. Какой-то доморощенный анималист намалевал на бензобаке корову с рогами, Леха оттер ее бензином. Окончательно доконал его хвост. Дело было после ночной смены. Невыспавшийся Леха ничего не заметил и поехал через весь поселок с волочившимся за мотоциклом длинным коровьим хвостом. После грандиозного «разбора полетов», учиненного разъяренной супругой, он решил продать ИЖ в соседний поселок, но там уже слышали о романтической судьбе этого мотоцикла. В отчаянии Леха хотел было сбросить ненавистную машину со скалы в Тихий океан, но в последний момент сердце дрогнуло. Он загнал её в гараж и заколотил дверь гвоздями.
На этом практически закончилась бурная история Красной Птицы Счастья. Прошли годы, жизнь на острове изменилась. Появились почти нормальные дороги, по ним круглый год (с перерывами на тайфуны, снежные заносы и отсутствие бензина) стали ездить мотоциклы и частные автомобили. Однако покупать второй мотоцикл Леха категорически отказался. На рыбалку и охоту он ходил пешком, и однажды это ему надоело. Возле подъезда нового дома, где они получили квартиру, появился сверкающий заводской краской «Запорожец». В судьбе Лехи перевернулась страница и началась новая волнующая полоса, но это, как говориться, уже другая история.