- Мы идем долгое время, Джек, слишком долгое: не пора ли передохнуть? - глубоко вздохнув, поинтересовался Стюарт у спутника. – Я знаю, что это прямо за нами, и, возможно, скоро нагонит; но, клянусь, мои ноги сворачивает от усталости. Давай передохнем немного, прежде чем снова двинуться в путь.
Джек сдвинул брови, нахмуренный, посмотрел на идущего рядом товарища.
- Нет. Мы должны идти, не останавливаясь, - прозвучало в ответ, - если мы пересечем лес и двинемся по тому мглистому ущелью, что идет через горы на западе, мы скоро выйдем к людскому поселению. Хоть, они и туземцы, но примут нас; это не такой жестокосердный народ на самом деле, каким его часто описывают ничего не понимающие в традициях древних племен исследователи. Мне знаком язык их племени, и я сумею убедить их в том, что мы ученые - путешественники, пришедшие в эти места, для того чтобы изучить озеро Лог-Лас. Скажем, что направлялись от него к реке Винла, к лодке, на которой прибыли с Динара, но сбились с пути, и пошли не в том направлении, далеко устремившись на запад. Главное, не говорить им об экспедиции в пещеры Лакарта; о той находке, что там обнаружили. Для них – это священные места, и они убьют каждого, кто посмел их осквернить. А мы, осквернители, Стю, потому что сокровище лежит за моим плечом в рюкзаке.
Стюарт, пошатываясь от изнеможения, казалось, еле внимал словам приятеля. Каждый шаг, давался ему тяжело, он глубоко дышал, с отдышкой, и то и дело спотыкался, напарываясь ногой на скрюченные корни могучих тенистых деревьев или холмики, виной которым была твердая неровная поверхность земли.
- Не знаю, дойдем ли мы туда, – поделился сомнениями Стюарт, немного погодя. - Это же многие мили, а то, что движется позади нас, с каждой минутой ближе и ближе. Что, если мы, глупцы, пытающиеся избежать предначертанного конца? Мы ведь, ничего не знаем о том, с чем имеем дело. Вдруг, так и должно быть, - никто не смеет уносить сокровище с собой, из пещеры, вдруг, это одно из тех чудес природы, великой тайны, что должна вечно покоиться в недрах этих земель?
- В тебе говорит бессилие! – внезапно рассердился Джек,- если ты и впрямь, так думаешь, то какого черта, записался в экспедицию! Знаю, ты сейчас станешь, оправдываться, ссылаться на то, что мой длинный язык шепнул тебе о диковинных сокровищах, неизведанном металле, что может подарить нашедшему его, богатство и славу, о приключениях, пережив которые, мужчина может рассказывать о них всю долгую жизнь, с гордостью! Но не стоит этого делать. Я хорошо знаю тебя, с юных лет. Ты думал просто прийти и взять, не утруждая себя лишениями, отхватить свой кусок и вернуться невредимо домой. Тебе и в голову не могло прийти, что нас ожидает здесь. А я говорил, говорил, ты не можешь этого отрицать: «Это будет не легкий путь, опасный. Москиты, холодные ночи и вой диких зверей у костров – меньшее, что нас ждет, не говоря о высоких скалах, таинственных созданиях, населяющих эти места». Ты, верно, все взвесил по своему, принял решение, а сейчас я слышу уже битый час стенания и мольбы остановиться и передохнуть, когда нам ни в коем случае нельзя этого делать, если мы только хотим выжить.
Сказав это, Джек вытер холодный пот, выступивший на лбу. Он чувствовал, что устал не меньше измученного дорогой Стюарта. Но тот, был изнежен в отличие от самого Джека и не привык иметь дело с опасными авантюрами, какие повсеместно встречались в жизни искателя приключений. Дух Стюарта подчинялся призывам тела, хотя тело Стюарта с виду пылало силой, ничего не могло противопоставить трудностям в условиях дикой природы. Возможно, он был непобедимым полководцем, Гай Юлием, там, на земле суетных людей, где играют роль деньги и безостановочно работает биржа, где взрывают умы смертных планами и бизнес-планами, идейными схемами и манипулируют финансовыми потоками; где, возможно, сильный поедает слабого по своенравным законам общества, - он еще был личностью, неотъемлемой частью своего государства, но здесь, когда дыхание природы не только обволакивало своей красотой, но и способно было устрашать, и даже вести к погибели, он выглядел жалко и ничтожно.
Ноги человека способны идти много миль: идти по ровной земле, покорять горы, ступать по песку дна измельченной реки - человек, может заставить двигаться свое тело, вызвав внутри упорство. И даже, несмотря на то, живое, наполненное энергией, постепенно расходует ее, - возможности человеческого духа безграничны. Просто тело, само не может понять, эту безграничность. Ему всегда требуются подсказки. И дух, если он силен, посылает, вместе с бешеным ритмом сердца, ту таинственную мощь, которая окатывает озарением подгибающиеся ноги. Тогда, происходит чудо: обессиленный, но еще не теряющий надежду на спасение или веру в будущее, человек, живет, и вместе с ним живет каждая клетка его организма, каждый его мускул и нерв, готовые служить верно.
Но если тело повелевает над слабым духом, если оно заставляет сжалиться над собой, и опускает руки, человек, по всей вероятности, обречен. Он не пройдет много миль, он будет уставать и отвлекаться. Если он идет один, то пропадет. Если с другом, тот будет мешать и ему, пытаясь поколебать и его веру.
Джек прекрасно разбирался в таких людях, что потакали собственным слабостям, и уже давно влепил бы оплеуху Стюарту или хорошенько того поколотил, если бы этот несчастный, не явился его другом.
- Вот, дойдем до поселения, а дальше… что если оно не испугается людей и все равно придет за нами, - продолжал Стюарт, подгибаясь под тяжелой ношей наплечного рюкзака, врезавшегося лямками ему в плечи, - Никак не могу забыть, что оно сделало с Эдвардом, он выстрелил, - я точно видел, - в это создание три раза. Без промаха. А оно, даже не шелохнулось, стоя на каменной глыбе. Я это видел, и ты, и Эдвард. Для Эдварда это было последним, что он увидел, прежде чем покинуть этот и мир. Говорю, тебе, это чудовище. То, о чем говорят в легендах и складывают в песнях народы тамошних племен. Ему не страшны ни наши консервные пули, ни острый металл ножей, - это самое настоящее чудовище, охраняющее сокровище в пещере. Мне даже удалось разглядеть, до его появления, останки человеческих тел - белые косточки, разбросанные по всему днищу грота. Наверное, мы не первые, кто пытался похитить белое золото. – На мгновение Стюарт перестал излагать мысли, поддавшись вновь обуреваемым его сомнениям, глубже охватившим его,- Слушай, он ведь нас не оставит, знаешь. Оно будет преследовать похитителей, пока не настигнет их. И, могу только представить, с какой скоростью оно передвигается. А что, если…Оно... сейчас, прямо за нашими спинами?
Внезапно, словно испугавшись собственного предположения, он резко развернулся, пытаясь вглядеться в темную гущу опускающихся ветвей и широких кустарников позади.
Это был безусловный приступ страха, такой поворот тела. Еще один позыв, которому подчинился безоговорочно дух.
Джек, вновь обратил рассерженный взор на спутника. На этот раз его темные брови сдвинулись плотнее к переносице, а лицо помрачнело, как никогда.
- А сейчас, твое бессилие сменилось сумасшествием. Твой страх и постоянное нытье сбивают меня с тропы. Если у тебя есть конкретные предложения, говори, а нет, помолчи уж. Я устал больше от тебя, а не от того, что преследует нас. Просто ступай рядом и молчи, слышишь? – Джек вопросительно взглянул на Стюарта, надеясь, что этот, повышенный тон сумеет повлиять на приступы его страха.
Стюарт переменился в лице. Казалось, он сделался тверже и спокойнее. Он остановился и поправил ремни, режущие плечи. Затем ясными голубыми глазами посмотрел на Стюарта, одновременно заговорив с ним по-дружески покойно:
- Я понимаю, друг, я плохой попутчик в этом путешествии. От меня столько же проку, сколько от банкира не умеющего распоряжаться вкладами своих партнеров, там; могу представить, как сильно я действую на твои нервы. Я сам запутался, чего я больше боюсь: умереть от лап этого чудовища, что превращает головы в крученый мяч, или упасть на тропе от изнеможения и умереть. Меня страшат по-своему оба таких конца. Но, послушай, пожалуйста, послушай меня. Я здесь ничто. Я понял это, - теперь. Мое место среди подобных мне людей, в городе. Я пришел к этому, когда окончательно сломался, и даже твой неумолимый вид, твой собственный несломленный нрав, не вдохновили меня в пути. Я совсем выдохся. Мне тяжело дается каждый шаг; ты видишь, земля тянет мое тело вниз, как магнит. И я сам, словно ржавый гвоздь, - он говорил, стараясь предать ясности своим словам, несмотря на глубокую отдышку и прорезающийся кашель, - Но у меня есть чутье. Знаешь, такое чувство, что много раз выручает в сложную минуту. Такое, что тяжело обрисовать обычным языком, что-то вроде, отчасти интуитивно чувствовать опасность и принимать важное решение вслед за этим. Он помогло мне стать Банкиром, Джек, этакое предвидение. Так вот, я о чем: оно подсказывает мне сейчас, чтобы мы оставили глыбу золота, что у тебя в мешке здесь, отказались от него. Хотя бы, вон под тем кустом. Каким бы бесценным и редким не был этот металл, он не стоит наших жизней. Подумай, о Сюзи, в конце концов, - она тебя ждет. Если мы погибнем, кто о ней позаботится?
Глаза Джека жадно сверкнули. Вспышка негодования охватила его.
- Никогда! Ты совсем обезумел! Отказаться от всего, на что было потрачено столько трудов! Ты хоть, знаешь, чего мне стоило отыскать священную пещеру? Ты даже представить не можешь, как мне досталась карта, и сколько времени потребовалось для разгадки ее содержания! Клянусь, ты несешь околесицу! Ты очень испуган, и не можешь здраво мыслить, а ведь мы уже близки к тому, чтобы навсегда покинуть забытый край и вернуться к нормальной жизни, за исключением того, что вернёмся мы – не с пустыми руками!
- Но, Джек, этой твари нужно вернуть лишь золото, а не забирать наши жизни! Оставим его, и дело с концом, - оно отступится и вернется обратно, откуда пришло с проклятым куском металла. Подумай, прежде чем отправляться дальше, возможно, от твоего решения сейчас зависят наши жизни! - Взмолился Стюарт.
- Нет! Мы вернемся лишь с золотом, и только с ним, - настаивал на своем Джек, - а теперь хватит прохлаждаться на одном месте, нужно идти, закат не за горами.
Двое путников снова двинулись вперед. Нарастающая темнота чащи служила предвестником наступающей ночи. Солнечный диск на сером небосклоне степенно скрывался за громадами величественных гор, дальше за лесом.
Привычные для слуха звуки дневных птиц стали сменяться другими таинственными и мрачными звуками ночных созданий.
Стюарт стал идти быстрее, преодолевая себя, словно хотел скорее очутиться в безопасном месте, в племени незнакомых ему людей, а не в зловещем мрачном лесу. Он уже не обременял себя и Джека бесконечными стонами и предупреждениями; в какой-то степени, он смирился, и принял для себя решение не прекословить с Джеком. Он понял, насколько тот неотступен в своем решении, - выбраться отсюда вместе с золотом.
Джек сурово двигался впереди, пробивал дорогу через нависающие ветви лиственных деревьев, и то и дело, поглядывал не без сожалений на Стюарта, спотыкающегося на ухабах. От него не ускользнула перемена друга, так не похожего на него; человек позади не плакался, а шел молча, и Джек внутреннее успокоился, решив, что, наконец, пререканий в пути больше не будет.
Солнце садилось слишком быстро, оно, словно назло ускорило свой ход за другую сторону земного шара. Повеяло прохладой, и прорези светлых лучей, пробивавшихся умирающе сквозь мглистые шапки огромных деревьев, вскоре, совсем исчезли. Мать ночь пришла на смену царственному дню.
- Стоит зажечь факелы. Обработай тряпки смолой, дружище, а я обрублю две ветви, и сделаю из них остовы. – Обратился за помощью к Стюарту Джек, попутно направив острие охотничьего топора в сук могучего дерева, стоящего неподалеку.
Джек сделал, как его попросили, и когда все было готово, вспыхнуло два огня, и пространство на десять или двенадцать футов вокруг них озарилось ярко-рыжим свечением.
- Слушай, а ты заметил, что оно больше не кричит? – прервал молчание Стюарт, прислушиваясь к инородным звукам, когда они прошли по ночной тропе с полмили.
Джек промолчал сразу, и лишь через несколько секунд отозвался:
- Просто иди, - а сам припомнил, какие чудовищные звуки способно издавать это нечто. Крик, не похожий и несравнимый ни с чем земным, обладающим жизнью. Ни звуки чудаковатых птиц, часто пугающих путников на болотах завыванием, ни диких животных, охотящихся в сумраке, свирепых и беспощадных, не могли бы сравниться с тем полным отчаяния и ужаса криком, когда они – Джек и Стюарт, - покидали пещеру, и далее, бежали через колючие кустарники и скатывались по каменистым оврагам. Ни с чем несравнимый вой существа, чей безмятежный покой был нарушен пришельцами из мира цивилизации.
- Просто иди, а я буду петь, если мне не изменят силы.- Встряхнулся Джек, отгоняя прочь страшные воспоминания, - Хочешь, подпевай; эта песня дорог и храбрости и она всегда помогала мне в трудные минуты:
Идем дорогой ночной,
Идем сквозь лес и сумрак,
Нам подружиться б с головой,
И скинуть тяжесть сумок
Прийти в дома, где есть покой
Прийти, обнять любимых,
И не соваться с головой
В трясины омут длинный
Испить до дна бокал вина
Испить, чтоб сладко было,
Забыть о поисках сполна
Всех приключений мира
Да вот беда, да вот беда:
Не дружим с головою,
Нам, в частности, одна цена,
А если так, то в омут!
Нам, в частности, одна цена,
А если так, то в омут!
Звучная песня слетала с губ Джека, и он сам, стал даже веселеть на глазах, преисполнился бодрости и отогнал уныние. Рядом шедший товарищ не подпевал, так как все его силы уходили на преломление себя, он продолжал шагать и вслушивался в слова. Так, они шли долго, когда окончательно не похолодало, а мать ночь обрела все свое могущество,
проявляя его в тенях, за кольцом факельного свечения. Как только песня заканчивалась, Джек снова начинал ее, разом за разом, и совсем не терял энтузиазма при ее исполнении.
Наступил момент, когда путники подошли к широкой луговой ложбине, покоящейся внизу, и Джек заявил, что это конец тропы; за поляной будет еще небольшой пролесок, не очень густой и не длинный, пройдя который они кажутся перед нагорьем, в которое врезается ущелье. Им предстоит пройти по каменистой россыпи где-то с полмили до него, но путь, само собой, будет короток и не так опасен, как в гуще леса. Джек сказал это вслух, чтобы лишний раз успокоить Стюарта, когда они спускались по крутой тропе вниз к поляне.
- Держись ближе ко мне, дружище, - предупредил Джек Стюарта, когда тот не то от усталости, не то от игривого огня факела в дрожащей руке, слепящего глаз, побрел в другом направлении, - Это земля Дугаров, племени, к которому мы направляемся. Очень важно держать ухо в остро, а глаз на примете.
Стюарт, буквально падающий от усталости, с повиновением прибился ближе к идущему другу.
Они шли по сырой пропитанной свежестью невысокой траве, факелами подсвечивая себе путь. В ложбине не росло деревьев и кустарников, только низкорослая растительность обволакивала их ноги, пока они двигались.
Стюарт был готов уснуть на ходу, начинал покачиваться как маятник, уходя в забытье, и Джеку приходилось следить за ним, предупреждая его разум, клонящийся ко сну, толчками и зазыванием.
- Стю, черт бы тебя побрал! Ты что, собрался упасть здесь! - выругался очередной раз Стюарт, когда увидел, как у приятеля медленно закрываются глаза, а колени пошатываются, сгибаясь к земле.
- Да хоть здесь, – неохотно ответил Стюарт, - Черт, я совсем измотан.
И только изнемогающий от усталости Стюарт пробурчал эту невнятную фразу, раздался знакомый ужасающий дикий вопль, доносившийся откуда-то из сумеречного леса позади них.
Вопль, раздавшийся стол неожиданно побудил остывшее чувство страха у Стюарта, и, кажется, пробудил от одолеваемого его сна. Он резко вскрикнул, запрокинув голову вперед, и бросился бежать вперед через ложбину.
- Стой, Стю! – Закричал Джек в спешке, пытаясь остановить друга, но тот сломя голову несся к пролеску, ничего не слыша и не видя перед собой.
Леденящий страх сковал душу Стюарта. Словно все накопившееся в нем за долгое время путешествия, оборвалось именно в этот момент, прорвало плотину натянутого остаточного покоя. Забыв об усталости, он также потерял силу рассудительности и перестал ориентироваться в ситуации. Все происходящее, отзывалось в нем трепетно и суеверно криком о помощи. Но, это был безмолвный крик, лихорадочно отдавший Стюарту приказ бежать без оглядки.
- Подожди! - снова окрикнули его сзади, но он забыл, что взволнованный окрик принадлежит его старому другу, бросившемуся за ним.
Получилось так, что Стюарт потерял факел, - он выпал из его рук, когда он случайно споткнулся, растянулся на земле, но лишь на миг, чтобы снова опрометчиво вскочить и броситься дальше, уже в полную тьму. Так силен был его страх перед неведомым созданием природы.
А позади, где-то недалеко от поляны, опять раздалось ужасающее завывание и разнеслось эхом по всему лесу. Оно прозвучало уже гораздо ближе и отчетливей, чем в первый раз.
Темная фигура уносилась все дальше, сливаясь с тьмой, и Джек, хотя и спешил нагнать, испугавшегося, видел, как она размывается на фоне мрачного непроглядного пейзажа.
Джек не переставал бежать и кричать вслед убегавшему в надежде, что тот возьмет над собой контроль, остановится и дождется, пока Джек догонит его, но все было тщетно – ни крики, ни быстрый бег не приближали Джека к Стюарту; Стюарт бежал очень быстро, несмотря на грузность своего тела.
- Да стой ты! – закричал в очередной раз Джек, когда фигура уже скрывалась в пролеске, окончательно теряясь из виду. И попусту. Стюарт исчез за деревьями, ни разу не оглянувшись и не замедлив темпа. Только ночные птицы, обитающие среди деревьев, издали живой взволнованный звук, разнесшийся глубинно в дремоте леса, когда дикая возня испуганного человека в их обители, насторожила их внутренний мир.
Добежав до рощи на другой стороне низовой поляны, Джек без раздумий последовал в то самое место, где, как ему показалось, он потерял из поля зрения убегавшего Стюарта. Когда гибкие твердые ветви коснулись его руки, он начал продвигаться по роще, разрезая факелом воздух в обе стороны. Он пошел быстрым размеренным шагом, переводя дыхание от внезапного бега, и старался вглядываться во все, что окружало его. Будучи настоящим преданным другом и надежным спутником в пути, он меньше всего беспокоился об опасности, стремящейся нагнать беглецов. В последнюю очередь он думал о себе, о собственной жизни. Может, такова была привычка человека, привыкшего встречаться с напряженностью и угрожающим воздействием среды в далеких и не всегда любезных краях; видеть, когда над головой нависают тучи и гремят грозы, чувствовать, что риск, иногда предполагает собой не только утерянные вещи, раны и боль, но что ни на есть, саму смерть, когда она проходит рядом и готова коснуться костлявой рукой любого, храбреца или труса. Как бы там ни было, но Джек сохранял ледяное спокойствие, и пытался разыскать друга.
Никаких посторонних звуков, ломающегося хвороста под ногами Стюарта, приглушенного топота впереди, что могли бы направить острых слух Джека в преследовании, не раздавалось. Джеку подумалось, что Стюарт все же остановился и забился в приступе страха под какое-нибудь дерево или куст, и он без труда сможет отыскать его, следуя по свежим следам, продавленным в пышном мху, и по признакам сломанных, тонко - окрепших веточек побегах.
Странная тишина была в этом пролеске; лишь отклики хищных птиц, что охотятся долгими ночами, и менее осторожные крики других, напоминали о том, что пролесок не мертв, а заселен теми, кто охотится, и теми, кто служит пищей.
Внимательный зоркий глаз Джека обнаруживал все новые и новые следы на земле и ветвях, пробивавшего здесь незадолго себе путь Стюарта. Он подметил, как рукав Стюарта коснулся и переломил ветку в одном месте, а в другом, широкий след, вдавленный в лишайнике могучего корня дубовой сосны, подсказал, что нужно двигаться дальше.
Джек шел, как следопыт, отыскивая приметы незатейливо оставленным неуклюжим другом, и находя, радовался. Ему, казалось, что за следующим деревом или пышным кустарником, он увидит, склоненного к земле Стюарта, бледного и трясущегося от испуга. И снова, и снова Джек разочаровывался, когда не находил его там.
Но опыт Джека, закалившего его в походах, подсказывал, что рано или поздно, если идти по горячим следам, найдешь то, что ищешь.
И потому, он шел, и молил бога, чтобы только это существо позади, снова не испустило протяжный ужасающий вопль, который мог с еще большей разрушительной силой подействовать на Стюарта, вконец испугать его, и заставить опять бежать.
А пока Джек думал об этом, продвигаясь вперед, перед ним возникли большие заросли редкой породы деревьев, называющихся илих, «кустарниковое дерево», каким прозвали его туземцы за особенность прорастать рядом с деревьями, впитываясь в их корни. Они широко располагались неподвижной стеной, так не привычно, занимая пространство.
Джек осветил факелом зеленую изгородь, и внутренне вскрикнул от радости, когда обнаружил, что через преграду кустарникового растения не так давно пробилось человеческое тело. Пытливый ум пришел к такому заключению, когда глазам открылось измятое расширенное пространство в зеленеющем ограждении.
Как будто само тело, втиснуло Джека в образовавшееся разветвление, подсказывая ему, что за ним скрывается Стюарт, и он внутренне подготовился к встрече с ним, даже подобрал слова, чтобы обругать его с улыбкой на лице.
Но то, что случилось, после того, как Джек пробился через кустарник, ошеломило его, приняв угрожающий образ глубокой ямы, в которую он чуть ли не провалился, если бы не подсветил себе путь. Диковинное вырытое отверстие в земле, без сомнения, являлось предметом рук человеческих, и Джек, невольно, сразу нашёл ему объяснение, припомнив, что уже сталкивался с подобным, когда молодой охотник из дружелюбного племени, показывал умеющему разговаривать на языке их отцов, страннику, как они делают ловушки на Багалу, большого быка, питающегося кустарниками и травой.
Смутные, но страшные подозрения, зародились в воображении Джека. Он на секунду замер, тревожно раздумывая перед тем, как сделать шаг к окраине роковой рытвины. И эта секунда показалась для него вечностью. Только представив, что он может увидеть там, на глубине, по телу пробежала дрожь, а к горлу подступил неприятный ком. Но он взял себя в руки, и, отогнав прочь всякие мысли, решительно шагнул к яме: низко протянул руку с факелом, и посмотрел вниз.
На дне выкопанной ямы, длинной в два, а то и в три человеческих роста, между деревянными, вбитыми в землю кольями, лежал окровавленный человек. Колья были заострены и посажены друг подле друга в хаотичном порядке. Человек лежал между ними; туловище находилось немного левее эпицентра, где страшные орудия несли верную смерть, образуя плотное кольцо палок.
Но Джеку все же удалось разглядеть кровяные пятна, выступившие на одежде человека в районе живота; он вгляделся, и только сейчас заметил, что длинный плотный кол, посаженный само дальше всех, сильно ранил при падении тело нечастного. Джек не сомневался в том, что человек еще жив, - он издавал слабые почти неслышные стоны, будучи в бессознательном состоянии, - как не сомневался и в том, что этот человек, был Стюарт.
Снова опыт подсказал Джеку, что печалиться и впадать в состояние апатии в такой ситуации – ход неверный, и что нужно принимать здоровые правильные решения. Как бы ни было тяжело Джеку смотреть вниз и сознавать, что Стюарт попал в злополучную яму, вырытую диким человеком, он начал действовать решительно и быстро.
Первым делом, он скинул с плеч тяжеловесный мешок, вынул оттуда скрученную в канат веревку, обвязал один конец вокруг ствола неподалеку стоящего дерева, а другой, бросил на днище ямы. Убедившись, что верёвка выдержит их обоих, он осторожно спустился, и присел на корточках рядом с упавшим телом.
- Угораздило же тебя, провалиться вниз, болван,- заботливо, но волнующе отчитал Стюарта Джек, приводя его в чувство.
Стюарт зашевелился, когда вода из фляжки брызнула ему в лицо.
- Давай же, приходи в себя,- похлопал по бледной щеке Джек, - хватит уже здесь разлеживаться, банкир. С минуту на минуту появится мерзкое создание, от крика которого ты ломанулся, а теперь лежишь здесь, как младенец.
Джек всунул горлышко фляги в приоткрытый рот Стюарта и заставил сделать глоток.
- Ну же.
Стюарт со стоном приоткрыл сначала левый глаз, потом правый, потом хлопнул обоими глазами и удивленно вытаращился на Джека.
- Мы умерли? – его взгляд был преисполнен такого ошеломления, что Джек невольно рассмеялся.
- И не надейся. Ты упал в яму, прикрытую ветками, точно гиппопотам. Но удача оказалась на твоей стороне, отделался разодранным боком, - Джек приподнял на теле Стюарта край одежды, пропитанный кровью, - а мог и пройти насквозь, колышек. Нам нужно выбираться. Ты можешь двигаться? Нужно спешить, осталось идти совсем немного.
- а, не напоминай мне про это, - заворчал Стюарт, приподнимаясь, - и зачем я ввязался в такую авантюру? Куда приятнее дома, куда приятнее…
- Не начинай. Вылезай первым, я поддержу, если что; вдруг сорвешься.
- Ну, уж нет, в такую дыру я больше не полезу.
- Тогда живее, - скомандовал Джек.
Стюарт неповоротливо, но довольно резво взобрался по канату и очутился на поверхности, возле того самого уступа, где незадолго до этого стоял Джек.
- Теперь твоя очередь, - отозвался на вверху голос, а веревка шелохнулась – Стюарт проверял, не ослабела ли она.
Руки Джека плотно обхватили канат, а лицо Стюарта, склонённое над ним, по-прежнему отдавало нелепостью. Оно смешило Джека, и он хотел выдать пеструю шутку по такому поводу, как вдруг, Стюарт резко развернулся от него, встав к нему спиной.
Его тело словно застыло у края ямы. Ничего не объяснив, оно просто развернулось и застыло, что не могло не показаться для Джека странным. Так, прошло, три или четыре секунды, а потом, Джек увидел, как тело стоящего над ним заколотилось – его хватила дикая лихорадочная дрожь. Он увидел, что оно обращено прямо от него к чему-то другому, страшному и смертельно опасному.
- Что там? – взбудоражено, спросил Джек.
Незнакомый голос Стюарта ответил ему; голос, который может появиться у человека, предвидевшего неизбежность своего конца, сбивчивый и ледяной.
- Оно…здесь….Оно…подбирается ко мне.
Джек сильно стиснул веревку, и дрожащим голосом произнес:
- Только не беги….не беги, Стю…
- Что мне делать?
Джек взволнованно сглотнул.
- Как близко?
- В семи шагах…., Я побегу.
- Нет…
- Джек…оно приближается,- почти вкрадчиво говорил Стюарт, в то время, как он сам буквально сотрясался от ужаса.
- Если ты побежишь, - то умрешь.
- Но…- взгляд Стюарта внезапно переместился с того, что подкрадывалось к нему - на Джека, - Но…Я…ужасно боюсь смерти… - Джек увидел, как дрожащая рука Стюарта медленно вытаскивает блестящий охотничий нож из чехла за поясом, - Я всегда боялся….всегда….но теперь…у меня нет выхода, и я ….устал быть в твоих глазах трусом.
С этими словами человек наверху обнажил полностью лезвие ножа, подмигнул с дрожью на лице Джеку, и, испустив дикий полный отчаяния, и вместе с ним небывалой отваги рев, шагнул вперед навстречу неизвестному.
Вслед за человеческим криком раздался другой, не менее страшный вопль. И до слуха Джека донеслись звуки короткой, но яростной борьбы, которые смолкли после тяжелого предсмертного вздоха и падения чего-то тяжелого.
Джек не мог видеть того, что там произошло, он мог лишь догадываться. Поэтому, он прислушался, затаив дыхание, и обнаружив, что наверху, что-то живое и рычащее подбирается осторожными хитрыми шагами к краю ямы, он опустился с глубоким вздохом на землю.
Он расположил свое тело на дне ямы таким образом, чтобы вздымающиеся острые колья из земли, окружали его, как можно ближе; вынул охотничий нож, приставил его к груди рукоятью, и, затаив дыхание, недвижимый, прикрыл напряженные, и полные влаги глаза.