Алексей и Рита

Игорь Гарри Бондаренко
                Алексей и Рита.
      К утру  в избе сильно настыло. Мороз так разрисовал стекла, что уже не узоры, а плотное, ломкое ледяное кружево застилала  окна.
     Еще вечером Алексей слышал, как за стеной два раза бабахнуло- лопалась кора на деревьях, и подумал: «Ишь, как ломает.»
    Выбираться из-под стеганого одеяла  и идти умываться, было жутковато. Помедлив еще немного ,Алексей решился-выскользнул из нагретой постели, быстро натянул  ватные штаны и, сунув ноги в валенки, выскочил в сенцы. Тут он зачерпнул воды из кадки, и налили в  рукомойник, прибитый прямо к деревянной стенке.
   Кое-как  обрызгав лицо ,отфыкиваясь, Алексей до тепла растер мохнатым полотенцем лицо и шею.
   В избе после  холодных сенцов казалось тепло. Алексей  прошел в комнату, где спала мать. Он так и поговорил с ней, чтобы она пожила несколько дней у тетки Марфы, когда приедет  его Рита.
   Алексей женился недавно, и Рита, приезжая на каникулы, стеснялась свекрови. Изба их не велика, дверей между комнатами нет, и из одной все слышно в другую. Летом, когда Рита приехала. И они наконец остались вдовеем, он обнял жену, поцеловал, а в соседней комнате заворочалась мать, и Рита  уже ничего не позволяла, пока в доме все не затихло. Он ждал  полгода, и прождать еще ,может, целый час, когда Ритка рядом, не было уже никаких сил.
   Дом тетки Марфы большой, через дорогу. Тетка Марфа охотно возьмет к себе сестру на несколько дней. Только бы мать уговорить. Но мать «гостевать» не любит-спит плохо на новом месте и к невестке  ревнива:» Не иначе как приколдовала Лешку».Поехал парень в Архангельск сдавать на права  шофера 1-ого класса, поехал бобылем, а вернулся женатым…
   Молодая невестка не понятна свекрови. Лето на речке, в Онеге день-деньской плещется, зимой с Лешкой ,как оглашенная, на лыжах бегала, а к домашности тяги никакой нет. А юбки? Срам один- все коленки голые.
   Алексей у матери один, и она у него одна. Отец в сорок  первом под Ленинградом лег, в болотах, когда немец пёр…Ни креста, ни могилки. Только «похоронка».
   Алексей бы, конечно, в Архангельск  смотался бы, работа для шофера  везде найдется, но как хворую мать бросить??
   А Рите еще учиться два года. А в их институте сколько парней, а  сколько моряков в Архангельске- не счесть…
   Как-то завел разговор он с матерью, но ничего хорошего не вышло.»Не могу неволить тебя. Вырос сокол- улетел. А мне уж, старой  кряке, подаваться с родных мест некуда. Родилась тут и помру тут.»
    Мать в последнее время и вправду болеет, ночью дышит сипло, нечисто. Вот и сейчас, повернулась на бок, застонала.
-Мам! А мам!..
    Нет, спит еще.
     Стараясь не шуметь, Алексей вышел из дому и направился к  навесу ,где стоял его  «ЗИС-5».Под валенками сухо скрипел снег. Снегу было много, и когда на поселок смотришь издали- одни печные трубы из снега торчат.
    «ЗИС» под навесом Леспромхоза стоял крайним слева. За ночь он покрылся плотным слоем инея, будто его покрасили в белый  цвет. Алексей достал из-под сиденья заводную рукоятку, хотел  провернуть двигатель. Но куда  там…Уже ручка как бы гнется, а коленчатый вал- ни с места.
    Достал паяльную лампу. Поджёг. Но она долго не хотела разгораться, -ей тоже холодно, но вот уже чуть разогрелась, загудела..
   Алексей лег на землю и направил  пламя лампы на картер…
    Пять дней назад от Риты пришла телеграмма; «Приеду двадцать третьего-тире двадцать шестого.»Почему «тире –двадцать шестого» никаких объяснений не было. Можно было только догадаться, что какие-то общественные обязанности могли ее задержать .Вот и пришлось Алексею, начиная с 23 по 26 ездить из Онеги к железнодорожной станции, которая отстояла от поселка в 16 километрах. Сегодня был  последний день назначенного ею срока.
   «ЗИС» за ночь пробрало до косточек. Долго не хотел заводиться, наконец, зачихал, затарахтел и уже через какую-то минуту  заработал веселее.. Алексей  закрыл радиатор капотом, налили воду в систему.
   С места он тронул плавно, надо было «прогреть»на ходу масло и в коробке передач, и в заднем мосту, а то можно и сорвать…
   Зимой из Онеги вело две дороги: одна на станцию, вторая-на лесоповал. Со станции возили разные грузы для гидролизного завода и для леспромхоза.
  Зимой с лесоповала грузовики возили срубленные сосны к берегу Онеги. Сбрасывали. Там они лежала пока лед на реке не сойдет, и тогда уже  баграми  сталкивали их в реку и плыли они по течению, «по назначению»…И зимой, и летом над всем этим краем стоял запах хвои. Это был хвойный край. Дорога до станции и на лесоповал была  выложена в болотистой местности бревнами, а сверху нашита деревянными полосами из досок по ширине автомобильных колес. Зимой, естественно, все засыпано  снегом, утрамбовано, катись.., а летом новички постоянно «соскакивали» с колеи и нередко рессоры ломали.
     Вот уже и станция…Алексей остановил машину возле станционного домика. Вокзал не вокзал, но вывеска есть…И снова тревожные мысли овладели им. «А если и сегодня не приедет?… «Нет, приехать лишний раз сюда не в  тягость.. ,но если другая какая-то причина..??»А что сделаешь: напьешься, запсихуешь, «потребуешь развода…???Напугал чем?
   Наконец, показался поезд. Окутанный  клочковатым дымом, проплыл паровоз, замельтешили вагоны. Каждый раз, когда перед глазами в окне вагона появлялось женское лицо, чем-то похожее на Ритино, у Алексея тревожно и радостно сжималось сердце. Но это все была не она…И вдруг он увидел ее в раскрытую дверь. Она смеялась и что-то прокричала ему, он  увидел еще, как от выхода ее оттеснил проводник, и побежал за  вагоном.
   Поезд только остановился, выползла  проводница, а Рита прямо прыгнула к нему на  руки:
-Здравствуй, мужичишка…
-А ты в  «капрончике», в ботиночках…Тут тебя такую  белые медведи съедят…
-Белых медведей я не боюсь…
   Алексей вдруг почему-то оробел, говорил не то.. Ему  все еще не верилось, что это молодая  красивая женщина, от которой он отвык за полгода- его жена…
   Не замечая  улыбочек девушек, разгружавших  почтовый  вагон,он так и  понес ее на руках на руках к машине. Усадил, а потом вернулся за чемоданом, который стоял уже рядом с проводницей…
    В кабине он укутал ей ноги полушубком, сел рядом захлопнул дверцу и поцеловал в сухие теплые губы…
    Обратно Алексей ехал не спеша. Хотелось  подольше побыть вдвоем.
   Рита за полгода тоже отвыкла от него и сначала разговора не получалось, а были вопросы и ответы:
-Ты чего так задержалась?
-Моя мама заболела…Я уж думала, что не смогу  приехать сейчас …
-А как теперь  мама?
-Ничего…Привет тебе передавала. .А ты откуда узнал, что я сегодня приеду?
-Ты же написала: приеду 23-ого тире 26-ого…
-Миленький ты мой и глупый…Зачем было ездить каждый день, в такую рань…Приехал бы, сама добралась. .Я как-то не подумала…А если бы и сегодня не приехала…, завтра бы встречал?- Рита с хитрецой скосила глаза на Алексея..
-Приехал бы и завтра,- весело отвечал Алексей, уже забыв обо всех тревогах, о том, хотел «требовать развода», напиться и вообще черт знает что сделать…
   Смотровое зеркало в кабине Алексей повернул так, что он видит не серебристую гладь зимней дороги, а Ритино лицо. Оно у нее тонкое.., глянешь на него: ну, девочка  совсем еще…Но он знает, что она совсем не худенькая девочка, как кажется сначала, и это всегда изумляет  и особенно волнует его,  когда он чувствует ее всю.
    Представив себе это, Алексей шумно  вздохнул.
-Ты чего?
-Ничего.. Мороз сегодня.. большой..
-А как у тебя с учебой?- тон у Риты стал деланно строгим, как  у  учительницы.
   По ее  настоянию он осенью поступил в 9 класс вечерней школы. Они долго спорили, прежде, чем он согласился. « Я тебе сразу сказал, что не пара тебе.. Я-шоферюга, а ты- без пяти минут инженер..» «Ты можешь быть шоферюгой, как ты выражаешься, но ты должен был образованным человеком!
Леша! Ты сам еще не понимаешь, как это важно и как это может пригодиться в жизни…»
    Алексей пошел в школу после долгого перерыва. Забыл почти все. Пришлось ему не легко. Но первое полугодие окончил без «двоек..»
-Государственные оценки имею почти по всем предметам,-ответил он,- но есть и две «четверки»..
-«Троешник» ты у меня, вот ты кто, а «четверки», наверное, по фикультуре и «труду»?- нежно  спросила Рита и ласково провела ладошкой по его щеке.
   Возле крыльца их дома Алексей остановил машину так, чтобы дверца как раз приходилась напротив приступок…
   В доме уже горела печь, весело потрескивали сухие березовые поленья; на плите и в кастрюле уже что-то скворчало и булькало.
Мать стояла у стола, щурила глаза, будто не могла сразу разглядеть, кто пришел…
    Рита побежала к ней, обняла:
-Здравствуйте , мама!
-Здравствуй, здравствуй.. А мы уж ждем тебя, ждем…
    Рита достала из чемодана серый  пуховой платок, накинула на плечи матери. Морщинки  у глаз на миг разгладились- мать была довольна подарком.
  Рита  сбросила полушубок, крутнулась перед большим зеркалом в зале…Талия у нее тонкая, девичья, а бедра-женские…Алексей хотел подойти к Рите, но мать позвала..
-На стол собрала. .будем завтракать…
    В тот неторопливый степенный разговор, который завела мать за столом, про то, что есть в магазинах в городе, про цены на базаре, Алексей не вмешивался  и только все поглядывал на Риту.
Она изменила прическу и носила теперь челочку, который  Алексей не видел у местных девчат. И вся она, его Рита, была не похожа на местных девушек, все у нее было другим: и цвет губной помады, и покрой платья, и имя-Рита…
    После завтрака Алексей собрался на работу .Вышел в сенцы. Рита –за ним..
-Ты чего это меня рассматривал?- улыбаясь, заглядывая в его глаза, спросила она.
-Моя жена! Хочу и смотрю!- со смешинкой ответил Алексей и попытался обнять ее. Но она вывернулась и  с порога уже  крикнула:
-До вечера, мужичишка…
    Весь день Алексей томился. Ждал конца рабочего дня. И это нетерпение разжигали еще шуточки товарищей..
-Смотри! Лексей, как ворочает.. Знать не всю силу истратил..
-Да он же еще не  успел.. Завтра вот поглядим на него???
-Лексей! А Лексей..А студентка что ль лучше обыкновенной девки..?
-Хватит!- Алексей так грохнул бортом кузова, закрывая его, что товарищи поняли: хватит…
   В дороге Алексей успокоился. Все здесь располагало к покою.
В лесу тихо стояли громадные разлапистые ели. Их ветви прогибались под тяжестью осевшего на них снега. В быстро сгущающихся сумерках ели стали голубыми, снег подсинивался.
Небо было безоблачным, с красноватым отливом, морозным и оттого казалось хрупким, стеклянным. Его подпирали густые белесые стволы дыма, которые тянулись ввысь из печных труб  поселка. Была суббота , и многие топили баньки, топилась банька и для него с Ритой. И Алексею захотелось сейчас же очутиться там, сесть на широкую лавку рядом с Ритой и плеснуть водой  на хищно шипящую  раскаленную железную печку, а потом нещадно хлестать себя  жестким березовым веником, а потом намылить себя и ее..
….От этих мыслей у Алексея закружилась голова...…
   Вот уже и поселок. И дом его.И  окошко уже светится …