Говоря о внешней политике, мы, конечно, понимаем, что она проводится в соответствии с интересом конкретного правящего класса, обеспечивает необходимые внешние условия для этого интереса.
Возможно ли ошибочное отклонение внешней политики от коренного интереса правящего класса? Конечно, возможно. Но отрицательные последствия такого отклонения скоро заставят правящий класс исправить курс своей политики, то есть неправильный, ошибочный с точки зрения классовых интересов курс не может быть устойчиво долгим.
Вот почему, оценивая изменения во внешней политике СССР на рубеже 50-х годов, мы не можем, - особенно с высоты сегодняшнего времени, - принимать эти изменения ни за ошибку, ни за исправление предыдущей ошибки.
Если достаточно долго удерживались одни политические принципы, а затем они так же устойчиво сменились другими (в существенном даже противоположными), это несомненно означает, что ни предыдущий, ни последующий курсы не были ошибками относительно классового интереса правящего класса, а дело - в смене правящих классов, в смене, следовательно, властного классового интереса и в закономерном внедрении в политику новых принципов, правильных уже с точки зрения нового властного класса.
Если говорить обще, то классовый интерес какого-либо правящего класса состоит в защите, укреплении и развитии основы своего нормального существования, если она уже обеспечена, и в завоевании её, если она ещё не обеспечена.
Так, современная классическая капиталистическая буржуазия имеет основой своего существования капиталистическое разделение средств производства и рабочей силы, империалистическое разделение современных средств производства и зависимых периферийных рынков и успешный оборот капитала как условие, дающее возможность извлекать из этого разделения нужный результат. Через своё государство она ведёт внешнюю политику защиты, укрепления и развития внешних условий для этого, находясь в классовой борьбе с угнетаемыми ею, находясь в конкурентной борьбе с другими группами мировой буржуазии, вступая в принципиальные союзы для классовой борьбы и в коньюнктурные союзы для борьбы конкурентной.
Революционный антикапиталистический класс или революционный антиимпериалистический союз классов, не имея ещё обеспеченной основы, находится в процессе завоевания её. Интерес стоящего у власти революционного класса, ведущего свою частную революцию, которая не может победить в изоляции от целого, заключается в победоносности мирового революционного движения. Через своё государство он ведёт внешнюю политику защиты, укрепления и развития этого мирового революционного процесса, находясь в классовой борьбе с империализмом, вступая в принципиальные союзы для антиимпериалистической борьбы и в конъюнктурные союзы для тактических целей, подчинённых главной задаче.
Да, революционный класс может ошибаться. Возможность ошибки усиливается тем, что в процессе завоевания основы для нужного им способа существования трудящиеся массы находятся в двойственном положении. С одной стороны, эта основа не обеспечена и требует продолжения завоевания. Но с другой (поскольку процесс идёт), - она уже частично создана и невольно побуждает к "спокойному" её потреблению.
Такая "успокоительная" тенденция, конечно же, имела место, хотя в первой половине советской истории ещё не была командной. Почему-то в "левой" среде считается, что заслуга её открытия принадлежит троцкистам. Нет, она замечалась не только троцкистами, троцкисты лишь наиболее шумно пользовались этой темой. Наиболее ретивые из них даже изобрели на этой почве "новый" класс.
Разумеется, никакого нового класса тут нет. Есть объективная тенденция отказа от революционного "журавля" ради сохранения уже достигнутой "синицы", и есть, следовательно, опасность преобладания этой тенденции. Но если на этом основании будет проводиться ошибочная внешняя политика, то при сохранении власти того же класса (это хочу подчеркнуть особенно - при сохранении власти ТОГО ЖЕ класса) её отрицательные последствия вынудят этот класс исправить свою ошибку.
* * *
В этой записи, несколькими абзацами выше, я употребил такой оборот: "революционный антикапиталистический класс или революционный антиимпериалистический союз классов". Революционным антикапиталистическим классом является пролетариат, это объяснять не нужно. Что же касается "революционного антиимпериалистического союза классов", то хотя из более ранних записей это должно быть, в общем-то, понятно, но видимо, здесь нужно ещё раз сказать об этом применительно к нашей стране.
В антиимпериалистической составляющей нашей сложной поэтапной революции сложился революционный союз пролетариата, революционной мелкой буржуазии и включённой в управление союзнической государственной буржуазии. Главенство в этом союзе было за пролетариатом. (Во всяком случае, так должно было быть для того, чтобы революция в целом шла, хоть и опосредованно, но - к социализму. Есть авторы, оспаривающие факт пролетарского главенства. Я стою на том, что в первой половине советской истории такое главенство всё же было [вопрос о качестве - это другой вопрос]).
Но в мелкой буржуазии и в государственной буржуазии не могла не быть и другая часть, - часть, которая имела собственный интерес, не совпадающий с революционной линией этого союза. Разумеется, в тех условиях она тоже громогласно возносила хвалы и причисляла себя к революционному союзу, но скрытную контрреволюционную суть свою не меняла.
Говоря о смене классов у власти, применительно к СССР, мы должны говорить не плоско черно-бело, - "вместо пролетариата - буржуазия", - а более соответствующе реальности. Речь идёт о смене революционного антиимпериалистического союза другим союзом - контрреволюционным. Не класс сменил класс, а правильней сказать - блок сменил блок. Главенство в новом блоке взяла антиреволюционная часть государственной буржуазии, разумеется, широко опершись на союз с обывательской мелкой буржуазией.
Хочу ещё раз повторить, что фактором, ускорившим переворот, было плотное приближение общества к состоянию зрелости для чисто социалистической революции (что не могло не побуждать государственную буржуазию спасать себя от дальнейшего развития революции), а фактором, облегчившим переворот, было теоретическое прозёвывание такой буржуазии и такой опасности, связанное с упрощённым, недостаточно правильным пониманием характера нашей революции.
(Когда троцкисты шумно эксплуатировали тему "успокоения" в революции, их неправильность была не в том, что такого явления не было вовсе. Неправильность была в ином. Во-первых, - в неразличении двух разных по сути явлений: успокоительной тенденции в революционном блоке и качественно иного "контрреволюционного успокоения" в антиреволюционном блоке, в смешении этого в одно [смешении намеренном, - с целью привесить первому ярлык второго]. Во-вторых, - в приписывании этому явлению УЖЕ командной роли в советской политике того времени, чего в тот период ещё на самом деле не было.)
* * *
Если мы считаем, что в СССР в 50-х годах произошла смена властных классов, то мы должны вывести новые принципы внешней политики из классового интереса нового командного класса.
Интерес класса, как уже говорилось, состоит в завоевании и защите основы существования. В чём же основа существования контрреволюционной государственной буржуазии советского образца?
Во-первых, как и у всякой буржуазии, - паразитирование на пролетариате.
Во-вторых, нужно учесть, что в отличие от классической буржуазии государственная буржуазия паразитирует на пролетариате не порознь и непосредственно, а совокупно и через посредство государственного хозяйства.
В-третьих, их государственное хозяйство, как и всякое современное хозяйство, не может не зависеть от мирового хозяйства, от лучшего или худшего места в системе мирового хозяйства.
Главенствующий революционный класс на этапе, до которого дошёл Советский Союз к 50-м годам, прежде всего был бы заинтересован в продвижении внутренних революционных преобразований, которые, понятно, шаг за шагом вытеснят всякую буржуазность и так преобразуют общество, что ликвидируют саму возможность её возникновения.
Сознательный революционный класс понимает, что путь к успеху таких преобразований лежит через повышение производительной силы использованием в современных условиях её объективного мирового характера. Сознательный революционный класс не может не делать отсюда вывод, что перспектива, таким образом, зависит от успеха мирового революционного процесса. Следовательно, правящий революционный класс жизненно заинтересован в успешном его продвижении.
Временно и вынужденно революционный класс вступает в сотрудничество с мировым империалистическим хозяйством, прекрасно понимая, что дело такого сотрудничества и дело поддержки революций в угнетаемых империализмом странах находятся в известном противоречии. Задача налаживания относительно самостоятельной международной антиимпериалистической хозяйственной системы, таким образом, имеет для революционного правящего класса огромную принципиальную важность. Это его стратегическая линия.
Что же можно сказать в этом плане об интересе нового главенствующего класса?
Разумеется, ни о каком продвижении революционных преобразований общества не может быть и речи, - он не самоубийца. Социализм объявляется "полностью построенным", диктатура пролетариата - "уже не нужной", классовая борьба - "исчерпанной", а перспектива коммунизма - "делом чисто экономического роста, не нуждающимся более во внутренних политических потрясениях".
Отсюда ясно, что заинтересованность в успешном продвижении мирового революционного процесса в этом смысле, в смысле обеспечения успеха внутренней революции, у этого класса будет начисто отсутствовать.
Но может быть, этот класс будет заинтересован в успехе мирового революционного процесса в другом смысле - в смысле всё же создания собственной относительно самостоятельной международной хозяйственной системы?
Конечно, государственная буржуазия не отказалась бы, если бы такую хозяйственную систему, помогающую её государственному хозяйству, кто-то выложил бы ей в готовом полноценном и защищённом от классического империализма виде. Но трудное и долгое создание её, через борьбу, через длительную её слабость и неналаженность сравнительно с империалистическим хозяйством, через не столько ещё помощь государственному хозяйству, сколько вынужденное бремя для него, через опасную конфронтацию с империализмом - это есть историческая жертва, на которую может пойти только класс, жизненно, принципиально и стратегически заинтересованный в революционном преобразовании. Новый главенствующий класс таковым не являлся.
К этому надо добавить и то, что революционизирующее влияние мирового революционного процесса на советское общество является для этого класса делом крайне нежелательным, несущим известную опасность.
Кто не может уклониться от революционного пути, тот должен идти к международным производительным силам через эту жертву. Тот же, для кого принципиальной, жизненной заинтересованности в этом нет и подлинная революционизация нежелательна, будет склонен выбирать другой, более подходящий для него путь, - путь выгодного устройства в уже имеющейся международной хозяйственной системе.
* * *
Но включение в эту систему не может проводиться путем классической свободы движения приватных капиталов, - это подрывало бы государственный характер советского капитализма. Новый правящий класс обязан обеспечивать в этом межкапиталистическом партнёрстве свой собственный, именно государственно-капиталистический, интерес, приобрести и охранять в международной экономической системе относительно самостоятельное выгодное положение своего государственного хозяйства.
В конкурентной борьбе внутри этой системы государственный капитализм может создавать под себя опорные политические и экономические структуры, используя различие интересов разных участников этой системы, зависимость государств-сателлитов и процессы в борющихся регионах.
Во внешней политике для государственной буржуазии идеальным было бы положение, при котором их государственное хозяйство входило бы в имеющуюся систему мировых производительных сил, - и не в качестве подчинённого элемента, а выгодно и относительно самостоятельно, - опираясь в конкурентной борьбе на базу в "третьем мире", но не доводя дело до опасных конфронтаций, ограничивая антиимпериалистическое движение исключительно рамками этой задачи и не разворачивая революционный процесс до степени, могущей разрушить это состояние.
Внешнеполитический курс на это положение является стратегической линией для государственной буржуазии, ибо позволяет ей извлечь из международного положения всё необходимое, ничего не нарушив в своем классовом интересе, - ни свою буржуазность, ни свою государственность.
Итак, главное изменение внешнеполитического курса закономерно выразилось, как видим, в том, что прежняя временность и вынужденность сотрудничества с мировым империалистическим хозяйством стало теперь стратегической линией, а прежний стратегический характер содействия антиимпериалистическому движению приобрёл у хрущёвцев, наоборот, вспомогательный характер.
Сложилось ли к 60-м указанное, нужное государственному капитализму, положение, сложилась ли основа существования государственной буржуазии, нуждаясь теперь лишь в защите, или она ещё не сложилась и требовала борьбы за её завоевание?
На тот период эта основа сложилась ещё только частью и ещё требовала определённых мер по её обеспечению и внутри страны, и особенно в отношении места в мировом хозяйстве. Защита того, что уже обеспечено, и завоевание того, что ещё не обеспечено, и явилось, если говорить в общем, дальнейшим содержанием политики советской государственной буржуазии.
Все дальнейшие конкретные изменения в теоретических, идеологических и политических принципах надо выводить из этого, объективно произошедшего, принципиального поворота, а не объяснять недопониманием или ошибками "неразумных" руководителей, как это делают некоторые неглубокие авторы.
* * *
Как видим, победила не "успокоительная" тенденция революционного класса, а контрреволюционная тенденция нового властного класса. Это принципиально разные вещи. Хотя новый класс, конечно, воспользовался "успокоительной" тенденцией в своих целях, поддержал и усилил её, направил в нужное ему политическое русло. Психологическая ситуация в обществе после предвоенного напряжения и неимоверных тягот войны известным образом облегчила это.
Измена, как следует из предыдущей записи, была не в полном отказе от всякого содействия освободительному движению, а, - подобно измене 2-го Интернационала, - в ограничении этого содействия такими рамками, оставаясь внутри которых мировой революционный процесс не дойдёт до победы. Так же, как социал-демократы 2-го Интернационала не выпускали рабочее движение за рамки буржуазно-демократических понятий (тредюнионизм, парламентаризм, отказ от ломки старой государственной машины, неприятие диктатуры пролетариата) и поэтому, хотя и вели определённую работу в рабочем классе, но оставляли его в той сфере деятельности, которая не ведёт к победе, а даёт лишь частичные и временные уступки.
Ссылки на помощь, оказываемую хрущёвско-брежневским Советским Союзом развивающимся странам, подобны ссылкам на то, что социал-демократы 2-го Интернационала всё же в чём-то помогали рабочему движению. Это подмена темы. Ведь речь идёт не о том, была или не была какая-то помощь, а о том, была ли подлинная организация антиимпериалистической борьбы.
Правители позднего СССР держали мировое освободительное движение в нужных им рамках изо всех сил (а силы были велики от наработанного в прошлом авторитета) и тем самым привнесли в него большое развращение.
Внешняя политика нового класса по отношению к империалистам стала политикой не классовой, а конкурентной борьбы, политикой конъюнктурных союзов с другими капиталистическими державами и тактического использования борьбы народов для подкрепления себя в этой конкурентной борьбе. Разумеется, всё это совершалось под прикрытием революционной риторики и поэтому до сих пор сбивает с толку некоторых "левых".
Такое развитие событий, когда западный империализм усиливался бы против СССР, не устраивало новый правящий класс. Но и выход освободительного движения за рамки интересов этого класса, проявление освободительным движением независимости по отношению к этому интересу тоже было вредным для целей этого класса. Таким образом, новый СССР не то что мог случайно допускать перекосы в пользу своей системы и в ущерб мировому ревоюционному движению, но обязательно и закономерно совершал это всякий раз, когда следование правильной революционной линии угрожало основе существования советской государственной буржуазии. И даже шёл на прямое противодействие мировому революционному процессу в случае опасности для её экономических и политических интересов.
(mvm88mvm@mail.ru)