Почему вспомнилось, и сам не знаю. Наверно потому, что уж очень было нищим. В классе, как сейчас понимаю, всегда учились обеспеченные дети. Разница у нас была в одежде. Моя мать была женой не рядового человека, крутилась среди людей образованных.
Наверно, поэтому меня зачисляли всегда в тот класс, который был по успеваемости выше двух других классов.
Не знаю, какая судьба получилась у отца на фронте, но подозреваю, что неважная. Отец то ли по глупости пошёл на фронт с язвой двенадцатиперстной кишки, то ли боялся отказаться от возможности геройски погибнуть в первом же бою. Время такое было. Справкам всяким не очень-то верили, а в больнице получить справку за подарок и сегодня можно без всякого труда.
Но рабочие заводов на фронт посланы не были, и не очень-то об этом горевали. Многие не только выжили, но и преуспевали в годы этой губительной войны. Гибли, конечно, патриоты.
Мне в школе всегда доставалось презрение. Я не мог понять, откуда это шло, почему на меня надвигалось со всех сторон. Потом уже и учителя пошли на меня бастионом троек и двоек.
Единственно, чего я не мог понять, у меня мозг с каждым годом всё хуже воспринимал обучение. Сегодня я могу за один день выучить заново правила русского языка, так сказать, пролистать учебник и сдать его на любом экзамене на пять. Но тогда, в голодном детстве, я не мог выучить ни одного стихотворения, получал тройки только потому, что нельзя было портить картину успеваемости в школе.
Сегодня я уверен, что учителей раздражал мой прикид, совершенно непригодный для хождения по школе и, тем более, по городу. Как говорится, встречали по одёжке, а провожать по уму не приходилось!
Но дело бы на этом детстве и закончилось. Пора бы ко мне относиться по одёжке, которую я справил. Ум тоже, как бы, подрос и находился на уровне высшего образования.
Но не тут-то было! Какое-то чёрное пятно наползало на мою биографию. То ли я не в той стране родился, то ли таких, как я, не любят во всём мире! Правда, я заметил, что в Москве, куда я зачастил, ко мне относились благосклонно. Дунуть бы туда, чтобы размочить ряды кавказцев, украинцев и прочих шведов, да не хотелось Родине изменять!
В общем, дожил я до проживания под домашним арестом. Нельзя без свидетелей даже вынести поганое ведро к бакам!
Или я стал великим, как Андрей Сахаров, поживший в таком амплуа в городе Горьком, или
меня охраняют, чтобы кто-нибудь по ошибке не торкнул меня по башке!
Вот и с компьютером происходит бог знает что! Комп превратился в необузданного жеребца, творит, бог знает что, а я, "чайник", не в состоянии предугадать, что он вытворит завтра или даже сегодня!
Надо признаться, что и моя квартира тоже - не сахар. Когда в соседней квартире начинает капать вода, то впечатление такое, что кухня соседней квартиры перебралась в соседнюю с моей спальней спальню и капает прямо мне на затылок! Уснуть в такой ситуации, сами понимаете, невозможно!
Почему на меня наваливается столько неприятностей, я не могу знать, потому что настолько к этому привык, что обратиться в прокуратуру мне в голову не приходит. Могут, ведь, признать невменяемым?
Что делать, каждому выпадает тот жребий, который помогает либо стать писателем, либо читателем. Люди всегда делились именно на эти две половины. Писатели писали, а читатели судили.
Я не обижаюсь на мучителей. Как говорил Иисус небесам - "Прости их, Отец небесный за то, что они творят! Они сами того не ведают!"
январь