Нина САМОНИНА
Памяти близких посвящается
«Это счастье, если ты живешь».
«Жить нужно так, чтобы прошлое не тяготило и не преследовало тебя, а настоящее радовало и тебя, и окружающих».
Все ближе и ближе дорога мчит в небольшой городок. И вот гигантский мост пересекает на вид небольшую речку, но сноровистую, буйную и порой непредсказуемую внутри, такую же, как и весь казачий край и народ.
Издалека Дон кажется тихим, словно он стоит на месте и замер, боясь не увидеть, не успеть понять и запомнить каждое мгновенье прожитого дня.
Но вблизи он живет другой жизнью. Быстрое течение несет его вдаль, боясь, что остановится на миг и превратится в безжизненную застоявшуюся воду. И поэтому она стремительно бежит. Всплеснет, поднимется небольшой волной, попрощается с природой и продолжает бежать. И этот бег - признак пульсирующей клетки планеты Земля. Деревья, растущие у реки, разные: большие, старые и молоденькие, живут и наслаждаются свежестью воздуха и жизненной силой воды, преданно охраняя ее как невесту.
А вода, словно зеркало, отражает и деревья, и пурпурные облака с отливом мрамора и перламутра, тихо плывущие в небесном мире, и лишь всплеск рыбных игр трогает воду. Она вздрагивает быстро бегущими разводами, потом успокаивается, покрываясь зеркальной гладью.
С моста отчетливо виден небольшой городок. Это как холст картины, созданный жизненной палитрой, которая красочно разбросала пейзаж городка. Место жизни люди выбрали сами, то пологое, то возвышенное, тайны которого глубоко скрыты в давности и жизненной мудрости. Дома старой постройки держатся уже много лет, они из красного кирпича, построенные людьми большого достатка. Сейчас, спустя много лет, они в хорошем состоянии, но яркий, огненный блеск уже не бросается в глаза, яркость ушла от тяжести времени и непогоды.
А в летний день можно увидеть всю красоту природы донской степи, ее холмы, покрытые желто-зеленым травяным настилом с разнотравьем, с ароматными запахами чабреца, зверобоя, душицы.
Вот она, степь бескрайняя и неповторимая. Так хочется закричать: «Как хороша жизнь!» И так хочется, чтобы это не кончалось никогда. Наш Усть-Медведицкий Спасо-Преображенский монастырь находится у Дона. Он будет вечно живой. Это зеркало нашей жизни, которое должно охраняться богами. Он призван служить людям вечно. Но не всегда это было так и будет ли это так?
Катаклизмы жизни не проходят бесследно, они затрагивают города, людей и тем более церкви. В одночасье они могут быть разрушены на долгие годы, потом восстанавливаться. Это наша жизнь. Она несет с собой лаву добра и в то же время может хлынуть диким потоком, бурями и вихрями. Наш монастырь вновь оживает. Красота его куполов заставляет радоваться жизни и верить в прекрасное. Река, лес и тонкий прозрачный свежий воздух - это божественное отражение монастыря. Могучие деревья низко наклоняют свои ветви, словно хотят рассказать все, что знают, видели много лет назад, и сказать: «Жизнь прекрасна».
Я люблю все, что окружает меня. Я люблю свой мир, то место, в котором я родилась. Это часть меня, она живет, растет, радуется вместе со мной. Это моя Родина. Я посвящаю ей свою жизнь, а она дает эту жизнь, не изведанную и не изученную до конца, никогда не постигнутую умом человека. В этом городе прошло мое детство. И воспоминания о прожитых годах всегда волнуют душу. Конечно, оно уже ушло, как восход и закат солнца, как всплеск воды, как проходят дожди и катаклизмы, как бури и метели, как быстро текущая река, то она бурлит, шумит во время полного разлива, то она плавно течет, подчиняясь всем людским законам. Хочется возвращаться хотя бы на миг в годы молодости, которые уже не повторятся никогда, и только звуки музыки и песен, которые не стареют, будут напоминать о прошедших годах.
- Громче музыку поставь, - кричит моя сестра, - Муслим Магомаев поет!
Я быстро бегу к приемнику, который украшал угол нашей комнаты, и делаю музыку так, что песню слышно не только в доме, но и на всей улице. «Представляешь, - говорит сестра, - это самая модная песня, она так редко звучит».
«А эта песня, песня пела и плясала, и крылья эту песню вдаль несли», - прохожие замедляют шаг, тоже повторяя эти слова и напевая их. «Ах, как я люблю этого певца, - сказала сестра, - я так бы хотела побывать на его концерте». - «Размечталась, - ответила я.
А в общем, будут у вас каникулы, можешь съездить и на кон¬церт». Она уже закончила школу и училась в другом городе, ей уже можно было мечтать о поездках. А я? Я только заканчивала школу. «Завтра последний звонок», - крикнула я сестре. На лице у меня было такое выражение, словно я проглотила кислятку, которую мы часто собирали в лесу. Глаза блестели от слез, губы то ли смеялись, то ли печально улыбались.
«Я тебе сделаю букет красивых цветов для твоих любимых учителей, - сказала мне на ухо сестра, - только не реви». - «А у меня их нет, только одного директора школы люблю», - отрапортовала я. «Вот ему и подаришь, - сказала сестра. - Да он мне тоже нравится».
«А почему?», - спросила я. «Потому, что он у нас ничего не преподавал», - ответила сестра.
Мы рассмеялись, но букет собрали. Он получился ярким, из красных астр, обвернутый зелеными листьями папоротника.
Я не очень любила ходить в школу. И я не блистала умом, но все равно была усидчивая и дисциплинированная. Какие-то предметы давались легко, а другие усваивались с трудом. Наверное, это зависело от меня. Иногда, сидя на уроке, слушая один предмет, мысли улетали далеко-далеко от темы, которую старались довести до нас, растолковать учителя. В голову лезло свое далекое от всех рассказов. В результате в памяти нет ничего. Урок не слушала, а мысли далекие, таинственные всегда приходят мимолетом и уходят, растворяясь в пространстве, оставляя только задумчивый взгляд и пустые глаза, а мысли никогда не исполняются, а тихо затаиваются в таинстве дум. Мечтать и думать о своем нужно не в школе. Лучше в гордом одиночестве, копошась молча в своих мыслях и думах.
Летом солнечные лучи купаются в воде, они играют и переливаются, как изумруд дорогой, таинственный, созданный великим чудом - жизнью.
Зимой холодный порыв ветра, снег и морозы сковывают реку ледяным панцирем. Она, затаив дыхание, молчит и дремлет, создавая пейзаж Млечного пути, украшенного кружевным полотном и усыпанным мелким бисером из серебра зимнего фарса. Жизнь переходит в глубинную часть реки, терпеливо ждущую весенних громовых раскатов, которые разбудят безмолвие зимней спячки. Это лучшее время года для рыбаков-любителей. И она изо всех сил старается жить по отведенной ей роли на земле - кормилице и источнике живой воды.
Утром все нарядные, в школьных платьях, в белых фартуках, выстроились на линейку, чтобы попрощаться со школой. Было очень грустно в этот день, так как мы прощались с детством. Дул мягкий, ласкающий ветерок, и этот весенний шум ветра удалял нас от школы, от друзей. И мне стало как-то одиноко на сердце без школы, а может, и школе без меня. Но жизнь, как стрелки часов, идет вперед, никогда не возвращаясь в прошлое.
А вечером выпускной бал. Платье для выпускного бала шила соседка, знакомая мамы. Платье было из белой парчи, блестящие нити сплетались в красивом узоре, через который проходил бисер, переливаясь и блестя на солнце, туфли тоже были белые, дополняли блеск платью. Я примеряла платье и вошла моя подруга - соседка Катя. Я спросила ее: «Как мое платье?», хотя знала, что оно очень красивое, но соседка не сдавалась, она подтвердила, но, подумав, ответила: «Мое все равно лучше» и начала показывать свой наряд, который принесла. Она всегда хотела выглядеть лучше меня и не скрывала этого. Она не была красавицей, хотя ей всегда нравились красивые ребята, и поэтому была одна. Она была курносой брюнеткой, склонной к опасным авантюрам. Так считала я, всегда одета просто, тонкая, как жердинка, с короткой стрижкой и маленького роста, не была модной в это время. Но с ребятами она была проста, немного навязчивой, но дружбу все равно ей не предлагали. Мне она придумывала то, что очень хотелось ей. «Ты знаешь, я нравлюсь одному парню. Он прислал мне письмо и хочет со мной переписываться и дружить, но сейчас уехал поступать в ВУЗ, и наша встреча отложена на некоторое время», - откровенничала Катя. Она вышла в другую комнату, я взяла со стола письмо и быстро прочитала кусочек этого письма, в нем он говорил, что не хочет ее дружбы и уезжает, я поняла ее неискренность ко мне.
Мои родители хорошо относились к моим подругам и друзьям. Они всегда их приветствовали. Мы росли вместе и нам было весело в обществе друг друга. Мать доверяла мне, когда я часто задерживалась за играми на любимой улице, там были все мои ровесники. Мы засиживались до глубокой ночи, играя то в поломанный телефон, то просто пели песни под гитару, но подруга всегда уходила позже меня домой и утром следующего дня она досказывала мне, что было без меня. И вот мы опять будем до самого утра. Провожать юность и встречать рассвет зрелой жизни, начинающей, самостоятельной.
Мы нарядились и пришли вместе с родителями на вечер в школу. Двухэтажное старинное здание в центре города красиво вписывалось в пейзаж городка. Внутри здание украшает большая центральная широкая лестница, с боковыми перилами старинной ручной работы, которая придавала торжественность и гостеприимность всему зданию, вела в просторные классы.
Зал полон родителей. Все в ожидании торжества. Звучит музыка. Директор объявляет первых учеников, и под звуки музыки, которая разорвала пелену ожидания и волнения, в зале будут вручены дипломы об окончании учебы. Казалось, все затаили дыхание и ждут своей очереди. Чувствую толчок в руку и мамины слова: «Твоя фамилия - иди». Я пошла, и казалось что-то случилось с моей походкой, ноги как будто не слушались меня, это от волнения. Я медленно дошла, под аплодисменты директор школы вручил мне диплом о среднем образовании.
Я переступала грань между детством и новой жизнью, полной таинств, трудностей и побед. Торжественная часть закончена. Дипломы вручены. В зале играет музыка. Ребята в школе сами создали ансамбль и пели. Музыка была самой модной. На фоне торжественного вечера это были самые популярные певцы. Большой зал казался таким огромным и ярким, люстры освещали всех нас, девушек, и, казалось, танцевали вместе с нами. Это был прощальный бал. Я стояла у стены с одноклассницами, в зале еще никто не танцевал. Я увидела, прямо через весь зал направляется в мою сторону юноша, подходит ко мне, но так все быстро получилось, я не совсем сообразила, что приглашают именно меня, он подал мне руку и сказал: «Можно вас пригласить?» Я еще молчала. Катя толкнула меня и прошептала: «Иди, тебя приглашают». Машинально ноги пошли за парнем. Не видя под собой ног, кажется, танцевала. Но музыка закончилась. Я стояла еще несколько минут. В душе было какое-то хорошее чувство, оно соединялось с прелестями вечернего сказочного бала. Парень прошептал на ухо: «Танец кончился». Это не сразу дошло до сознания, в голове лилась музыка, и рука нежно лежала на плече. Это был не высокий парень с голубыми глазами, модной стрижкой. Прямой небольшой нос как будто подчеркивал по-своему красивое лицо. Это я так считала. Другие мнения меня не интересовали. Глядя на его опрятность, казалось, что он и на лицо красивый. Он нежно взял меня за руку и проводил до моего места, где стояли подружки. Я ощутила на себе завистливый взгляд подруги Кати, которая стояла и не танцевала ни с кем, хотя была одета в платье гораздо красивее, чем мое. Это она так говорила, но внимание ребят не привлекала. «Я рада за тебя, мне очень понравилось, как вы танцевали», - сказала Катя. Хотя, по ее выражению, особенной радости я не видела. «Этого парня я видела уже несколько раз на школьных вечерах, кажется, он учится в нашем техникуме», - сказала она. Но вечер продолжался, все собрались гулять по городу, встречать рассвет новой жизни.
Я почувствовала взгляд моего юноши. Да, я не ошиблась. Он подошел и сказал: «Давай познакомимся, меня зовут Саша. А тебя я уже знаю как зовут, давай сбежим с тобой и погуляем». Я не могла отказать. Внутренний голос подсказывал соглашаться, и я ответила: «Да».
Я не была красавицей, но нравилась ребятам. Я была стройная, глаза темно-карие, с огоньком нежности придавали мне привлекательный вид. Овальное лицо отражалось теплом и лаской. Мы гуляли по спящим улицам города. Тишина и покой сопровождали нас. Только тихо шелестели листья на деревьях, словно нашептывали нам на ухо нежности и радовались нашей молодости. Незаметно мы подошли к дому. Саша сказал: «Теперь ты немного отдохнешь от учебы. Пойдешь завтра на речку?» Я согласилась. И мы договорились встретиться на Дону.
Утро после выпускного бала было солнечным. Оно будило маленький городок, и свежий ветерок, доносившийся со стороны Дона, будоражил всех спящих. Он проникал в жизнь каждого горожанина, взбадривал, дарил свежесть, напоминающую аромат полевых цветов. Сон удалился, и отдохнувшее тело просыпалось ото сна. Петухи кукарекали, известив о начале нового дня, коровы протяжно мычали, просясь на прогулку. Рыбаки спешили на рыбалку, людей звала жизнь нового дня. Взрослые вставали рано, боясь, что большая часть жизни уже прожита, что не успеют, не добегут и недоделают все, что наметили. А молодежи не страшно ничего. Все впереди - учиться, работать, мечтать и любить! А пока можно просто лежать и просто наслаждаться молодостью сонных грез, и отдыхать, плавно летать в пустоте, в сказочном пространстве таинственного мира сна. «Просыпайся», - слышу знакомый голос. Это пришла Катька, которая всегда вставала гораздо раньше меня, ей нельзя было сказать против. Такой у нее был характер. В общем, он мне не нравился. Он менялся у нее в зависимости от событий дня. Так что нужно было вставать по ее команде. Вообще трудно было приспособиться к ней и угадать ее настроение. Это не прельщало меня считать ее своей подругой, но деваться было некуда. Жить в пяти метрах с моим домом заставляло оставить все принципы на потом и общаться, ходить в школу, дружить. Дружбой в прямом смысле я не считала, так как доверить ей свои мысли, тайны было нельзя, а значит, нельзя было положиться и на помощь, но речка звала, звала всех. «Просыпайся быстрей, - повторила Катя, - лето быстро закончится, пойдем на речку, все уже в сборе: сестра, подруга Наташа». Я вышла на улицу. Солнце уже палило, ветер утих, природа, затаив дыхание, ждала своих отдыхающих. Моя бабушка Катя уже успела напечь пирожков с вишней и яблоками. Быстро собрав покушать, я выхожу из дома и слышу крик Кати: «Догоняй, мы уже в пути!» - «Не забудь надувной матрац и мяч», - договаривает Наташа. Я собиралась с большой охотой, зная, что у меня там встреча с Сашей, я не сомневалась, что он придет, внутреннее спокойствие подтверждало это, я не знала что это - любовь или просто мое первое увлечение, я знала, что время расставит все на свои места, а пока я шла отдыхать на речку в ожидании встречи.
Река Дон располагалась недалеко от дома. «Как хорошо, что речка рядом», - сказала Наташа. «Да и солнце высоко, а еще тихо на улице, ветра нет, сегодня должен быть хороший день», - подтвердила Катя. Мы сбегаем с маленькой горки, раздеваемся и по песку бежим босиком к реке, песок уже раскалился. Но нас это не пугает, около реки уже полно людей.
Все быстро плюхнулись в воду. Брызги летят, как мелкие воздушные шарики, блестят, играют и купаются вместе с нами. И от этого душа смеется, веселится и наслаждается прелестями воды и лета. Я осталась лежать в воде у берега и заметила, что Саша уже подходил к нашему грибку. Все мои подруги обрадовались, увидя Сашу, и предложили: «Давайте перебредем на островок намытого песка и расположимся там». Все согласились. Мы перебрели на остров, было очень приятно то лежать и загорать, то закопать себя в белоснежный песок, вымытый со дна реки, шелковый на ощупь и гладкий от проточной воды. Мы лежали на песке, Саша держал мою руку в своей, гладя ее и думая о чем-то о своем. Кто-то из девушек объявил: «Здесь, кажется, самое узкое место реки, поплыли на другой берег». Все согласились. Решение было принято быстро, необдуманно. Я не очень хорошо могла плавать, но отставать от компании не хотела и пошла в воду, все дальше и дальше удаляясь от островка. Собрав все силы, плывя то на спине, то просто лежа, гребя руками, я добралась до берега, и почти все уже были рядом, как вдруг сильное течение как будто приостановилось и задумалось. Как быть? А потом, как нагрянувшая лава, кинулось без разбора сметать все, что попадалось на пути. Она захлестнула Сашку с головой, потом, как будто опомнившись, выкинула его над водой, а потом опять с силой потянула назад, словно не хотела отпускать из своих объятий, вскружила, захлестнула и потянула, потянула на дно. Это были мгновенные секунды. Никто не мог опомниться, и когда я осознала случившееся, не раздумывая бросилась в воду. Я била по воде руками, плывя, словно хотела своими ударами остановить течение, направить его вспять, задержать тонущего друга и вытащить из обезумевшей реки. Подплыв ближе, я схватила его за волосы и потащила к берегу. Вода сопротивлялась, тянула назад, хотела уже двоих потянуть в коловерть безжизненного от людей пространства воды. Мысли все перехлестнулись, голова не соображала и только жизненный инстинкт давал сил и энергии. «Давай, давай, держись!», - кричала я, таща за собой Сашу. Я вытащила его из ямы, где, казалось, поселились все водяные лешие и будто играли с людскими жизнями, не понимая, что это было концом нашей жизни. С водой не шутят, не играют, она не любит шуток, она переполнена энергией водной жизни и любит только своих жителей, жителей водного царства, а людей, если попадут не к делу, может обидеть, разозлиться и наказать.
Наташа, Катя подбежали, подали руки, помогли выйти из воды. Сашу, бледного как песок, положили вниз головой, из носа и рта лилась вода. Он закашлял, сморкался - значит, жив. Все были перепуганы, стояли молча, слов не было, а мысли, как счетчик, чеканят в голове, они переплелись, перепутались от сильных эмоций, от увиденной беды. Нахлынувшая бурей беда, как течение воды, через некоторое время сменилась спокойствием. Мысли соединились в одном - жив. Радость охватила все тело. Оно расслабилось и успокоилось. «Давайте не говорить никому о случившемся, - сказала я, - а то родители не будут пускать нас на речку, все же обошлось». Все согласились. Саше стало лучше. Он медленно подошел ко мне, обнял и прошептал: «Сегодня мне повезло. Это ты мне помогла, я тебе жизнью обязан. Какая-то непонятная сила воды охватила меня, будто опутала. Если бы не ты, чем закончилось это все, я даже не знаю». - «Все обошлось, и хорошо, - ответила я. - Ты мой должник». - «А я бы хотел, чтобы ты была моей навсегда», - ответил Саша. День заканчивался. Июньское солнце, утратив свое яркое сияние дня, плавно погружалось в мир таинства горизонта, забрав с собой все всплески бед и разочарований, оставив надежду для нового дня.
Саша потихоньку пошел домой, он жил в общежитии техникума, а дом был в другом городе. Мы тоже пошли домой без хорошего настроения, которое оставили на Дону. Дома нас ждал ужин на свежем воздухе, под яблоней белый налив стоял стол, на нем были большая чашка с вареными большими красными раками и окрошка из хлебного кваса со свежими огурцами. Она пахла укропом и петрушкой, хорошо выигравший хлебный квас придавал окрошке соблазнительный вид. И все неприятности остались позади. В душе мы радовались, что вновь живем. Мама, глядя на наш загар и уставшие глаза, не увидела в них испуга, только несколько раз повторила: «Ужинать и спать». Мы не возражали.
Поужинав, я зашла в комнату и молча начала готовиться к ночному отдыху, позабыв на мгновение все, что произошло в этот день с нами. Во сне мы мечтали о прекрасном. Я подумала: «Как хороша жизнь».
Такого кошмарного дня больше не было в моей молодости. Этот день был каким-то предупреждением о чем-то грустном и печальном, которое может произойти в жизни. Больше мы не испытывали судьбу, не заплывали далеко, не переплывали речку, а отдыхали тихо, скромно сидя и бултыхаясь на краю речки, не раздражая ее, наоборот, принимая на себя объятия воды от пенящихся волн проходящих лодок, просто от тихого всплеска воды. А каждый выходной были запланированы танцы. «Как можно пропустить танцы», - говорила всегда Катя, да и действительно, музыка слышна была на весь небольшой городок, модный звук песен заставлял оставить все сомнения дома и бежать к молодости, к новым знакомствам. Танцплощадка была недалеко от нашего дома. Путь к ней лежал через небольшой овраг и мостик, опускаясь по тропинке, чувствуешь, как воздух плавно переходит с горячего от солнечных лучей в прохладный, пахнущий свежестью воды. Мы останавливались на мостике, глядя вниз на бегущий быстро ручей, словно он боялся опоздать и остаться в одиночестве, и не найти бушующую жизнь большой реки.
Танцплощадка представляла собой летнюю сцену для музыки, вокруг нее была ограда. Она была полностью открыта, можно было тихо стоять около дерева в летнем парке и слушать музыку, смотреть на танцующих или наблюдать за тем, кто тебя интересует. Это было очень заманчиво, а музыка звала, звала в коловерть танцевальной жизни, оставив дома грусть, сомнения и печаль и предоставив возможность исполнения загадочных желаний или просто отдыхать в молодости жизни.
Катя была вместе со мной. Я уже стала предполагать, что ей понравился мой друг, но к этому относилась равнодушно. У сестры был свой круг общения, она дружила и знакомилась, с кем считала нужным, тем более, что ее учеба в другом городе лишь краешком касалась моей жизни. Катя стояла у сцены. По выражению ее лица я поняла, что ее никто не интересовал на этих танцах. Я попросила Сашу пойти пригласить ее, он ответил: «Вот еще придумала». Но потом передумал и сказал: «Хорошо, я приглашу ее танцевать». Подходя к ней, он обрадованно сказал: «Как ты хорошо сегодня выг¬лядишь, - а потом добавил, - в общем, вы обе сегодня хороши, хочешь потанцевать?» - «А ты не перепутал, кого хочешь пригласить?» - «Нет», - ответил Саша. «Тогда пойдем», - сказала Катя.
Они танцевали под музыку белого танца, мелодия которого вол¬новала душу, мне нравилась музыка моей молодости. Она была нежной, как цветок, и веселой, как ветер, захватывая всех, освежая и будоража и душу, и чувства. Я стояла в стороне, наблюдая за ними, и спрашивала себя, а что в нем нашла хорошего? Средний рост, худощавое телосложение делали его намного моложе его возраста, но голубые глаза были подобно морской бездне, и поэтому я припеваючи отвечала: «А он мне нравится, нравится, нравится и для меня милее парня больше нет».
Как всегда время вечера проходит быстрее, чем ты этого ждешь. «Наверное, вечер уже заканчивается? - спросил Саша, предложил прогуляться и проводить домой. Я ответила: «У нас с тобой мысли сходятся, я собиралась тебе тоже предложить». Мы попрощались с Катей, которая пошла с другими подружками, хотя хотела пойти вместе с нами. Шли тихо и молча. Улицы ночного города были пусты. Лишь редкий лай собак звуком тонкой струны обрывал тишину ночной тьмы, уводя ее в таинство безмолвного сна. Фонари центральной улицы освещали темноту, боясь потерять продолжение грядущего дня. Темнота сопровождала нас, заставляла любоваться блеском ночных грез. Мы подошли к дому. Я почувствовала, как бьется сердце. Дыхание участилось, волнение было во всем теле. Он взял мою руку и сказал: «У нас начинаются каникулы, я до осени еду домой, ты тоже будешь продолжать где-то учиться?» - «Да, - ответила я, - только пиши письма», - «Я постараюсь», - сказал Саша. Он нагнулся, чтобы поцеловать меня, это был первый поцелуй в моей жизни. От него пахло ароматным запахом цветов и чем-то еще, острый оттенок которого подтверждал мужскую твердую натуру. Я впервые испытала и волнение, и испуг. Как-то было и стыдно, и неловко, что еще мало его знаю, что встречи были коротки, но так хотелось почувствовать тепло его мягких губ, дыхание и просто приблизить его к себе. «Все будет хорошо», - сказал Саша. Мне было всего 17 лет.
Еще не совсем осмыслив наши встречи, наверное, шла я по дороге, предназначенной моей судьбой. Она ниспослана сверху? Или действительно она у каждого своя? Почему среди всех девушек он выбрал именно меня? Это, наверное, всегда останется тайной. А может быть, это душа человека ищет себе подобную, то, что в ней не хватает, но душа есть и есть чувства, и они вместе говорят, что это он. Насколько долго будут эти чувства, я не знала, но сейчас я хотела, чтобы они не кончались никогда, его душевный порыв я не знала, могла только мечтать, что это будет долго и бесконечно! А пока нужно думать о дальнейшей учебе.
Поступать учиться дальше - это была цель моя и моих подруг. Мы оценили наши способности и возможности и начали выбирать, куда поехать учиться. Катя гордо объявила: «У меня живет тетка в Москве, я еду туда, как ты думаешь?» Зная ее способности к наукам, я подтвердила ее планы. «Какая ты молодец, не боишься такого большого города. А мне немножко страшно, значит, я не так уверена, что поступлю», - ответила я. «Как я рада, что ты меня поддержала, будешь ко мне в гости приезжать», - повторяла Катя. Я согласилась. Но сама еще не определилась, куда мне ехать учиться, в общем, я не хотела уезжать. Какая-то странная полоса пошла в жизни. Я не могла перейти эту грань между детством и выбором пути в жизни. Их, казалось, столько много. А какая моя? Я не знала, с чего начать, какую выбрать специальность? В голове было всего много. И в то же время пустота и неопределенность мешали всем планам сбыться. И эта встреча с Сашей еще больше путала мысли. А вдруг все пройдет мимо меня? Что это - болезнь остаться одной? Или потерять юношу, а вместе с ним и первое чувство любви и преданности. Эти мысли не давали покоя. Наверное, так устроена моя душа, она полна тайн и загадок, но одна мысль не оставляла в покое - это притягательная сила молодого человека, это стремление быть нужной, любимой, беречь ответные чувства и не отпускать, не потерять и не потеряться в них, сопровождала меня всюду.
«Давай подумаем, куда лучше тебе идти учиться», - сказала Катя, перебив мои мысли и думы. «Хорошо», - согласилась я. Мы открыли книгу со всеми вузами и начали листать, подбирать учебные заведения. Как было все просто, захотел учиться, езжай куда тебе хочется. Катя сидела рядом со мной. Маленькая, тоненькая, всегда непоседливая и бойкая, сейчас выглядела спокойно и уверенно. Она знала свои способности и возможности и поэтому не боялась экзаменов. Она внимательно читает, что-то думает, на лице то появляется улыбка, то лицо резко становится озабоченным.
«Наверное, что-то выбрала», - подумала я и вопросительно посмотрела на нее. «Вот техникум - может, тебе понравится?» Я внимательно прочитала все, что описано, и сказала: «Хорошо, я подумаю», - но в душе поняла, что я поеду попробую, если понравится, буду учиться. Я пришла домой и рассказала маме, что еду учиться. Моя мама терпеливо выслушала и, конечно, согласилась, так как сама знала, что в жизни нужно учиться. Я любила свою мать. Она была внимательная, доброжелательная, правда, если ей что-то делали наперекор, она злилась и долго не разговаривала, но потом все забывала и опять была теплая и внимательная. Она хотела для нас хорошего будущего, так как пережила в молодости войну и не могла учиться. «Мне было 15 лет, когда немцы, итальянцы, румыны ворвались в наш город, - начала рассказывать мама, и на глазах появились слезы, как тяжело было вспоминать годы войны, крики, стоны, стрельба, пожары, разрушение и смерть несли с собой фашисты. Жители бежали кто куда. Кто укрывался в погребах, кто бежал в дальние селения, куда еще не дошли немцы. Все было разорено взрывами: строения, церкви и душа каждого человека, она была пуста, она не жила, она только тлела, как уголек потухшего костра, как пепел прогоревших листьев. «Матка, курку!», - кричали немцы, хватая все, что было у людей, - свиней, кур, уток. Мне вымазали лицо сажей, чтобы немцы не позарились, укутали в порватый платок и заставили сидеть вместе с братом, ему было 18 лет, в погребе, - продолжала рассказ мама. - Лишь изредка мы выходили во двор, а немцы разместились в доме. Отец воевал на фронте. Брат Илья был очень одаренным юношей, казачья вольная степь подарила ему идеальный слух. Он мог играть и на гитаре, и на гармошке, и на мандолине, не обучаясь нигде. Однажды Илья на улице мастерил мандолину, немец увидел и стал приставать к парню: «Сыграй на мандолине». Илья наотрез отказался играть и послал его русскими словами куда подальше, уж эти слова немец понял. Он разозлился и начал кричать: «Убью», выхватил пистолет, но Илья не растерялся, рванул за угол дома, а там в сад, к речке, залез на дерево и так дождался ночи, а ночью, боясь, что немцы расправятся с нами, ушли подальше в другую деревню. - Немного передохнув, мама продолжила свой рассказ. - Чтобы не помереть с голоду, Илья делал из коровьего рога гребешки, - а я меняла их на хлеб или кто что даст. Все ближайшие хутора пробегала я пешком, полураздетая, в лютый мороз, почти босиком по снегу. Холодный снег обжигал ноги, но голод жег все тело еще жгуче. Помню хорошо один день, - продолжает рассказывать мама, - вернувшись домой и ничего не обменяв на продукты, еле-еле несла раздувшиеся ноги, так хотела есть, но в доме не было ни крошки, я уже не ела двое суток, а чем-то пахло, я спросила у мамы: «Вы почему мне ничего не оставили?» - «Дочка, - сказала мама, - это был такой маленький зверек - суслик, что хватило его только Илье, а он у нас больной - туберкулез кости». А голод, как червячок, сосет, сосет внутри изможденное юное тело, уже увядшее от голода. Слез не было, их уже не хватало, только внутренний голос вместе с душой успокаивали меня, как будто держали меня в уздечке и не отпускали, боясь, что сорвусь, споткнусь и упаду, не встав уже никогда. Поняв все, я молча пошла спать. Сон хороший помощник, он успокаивает, тело голодное отдыхает, и голод отступает. Хотя ненадолго, но даже эта минута спасает человека, придает ему сил, и он выживает. Я, кажется, уснула, но руки будто отделились и мягко скользили по телу, заглаживая кровяные раны от простуды.
Вот такой голод был, не дай Бог вам это вновь пережить», - повторяла мама. «А что было дальше?», - допытывалась я. «Дальше, - продолжала мама, - Красная Армия, где воевал мой отец, освободила Харьков, и отец присылает письмо и пишет: «Приезжайте ко мне в Харьков, а то вы помрете с голоду, у нас здесь и хлеб продают, кукурузу, свеклу, можно прожить», а он после ранения остался служить при штабе. Собираться особенно нечего было, как говорится. Как голому подпоясаться, так и мы. Сели на пароход и благополучно добрались до Калача. Ехали молча, казалось, забыли про все, так уж мы намучались. «А здесь, - говорит моя мама, - будем добираться товарняками, попутными». Не доезжая до Харькова, поезд остановился. Внезапно открылся вагон, холодный, свежий воздух пробежал по спинам, будто будил кого, кто не проснулся». Мама перевела дыхание. И вновь продолжила свой рассказ.
«Так, - сказал начальник станции, - ваши билеты?» - «Какие у нас билеты, билеты наши - это голод и разруха. Мы едем к отцу в Харьков, он там служит». Он пригласил к себе в кабинет, озираясь на меня, больше на мою полноту. И рука сама прикоснулась к телу, и пальцы будто провалились в яму, это от голода все тело было пухлым. «Да, - сказал начальник станции, - я вас понимаю». Он провел нас назад к вагонам, посадил на поезд, не взял ничего, правда, была у нас одна бритва, предложили ее, но он категорически отказался, дав еще на дорогу краюшку черного хлеба.
Поезд мчался по разбитой украинской земле, израненной снарядами, оплаканной слезами родных и близких воевавших за нее. И вот он - Харьков. С трудом нашли часть отца. Он служил при штабе связистом. Солдаты, друзья, окружили нас, словно каждый встретил своего близкого человека. Слезы лились из глаз, ком подходил к горлу, наверное, и от радости, и от того, что живы.
Повар сварил крутых щей из фасоли с картошкой, заправил подсолнечным маслом, какие они были сладкие. Я до сих пор помню их вкус, - сказала мама, - и не могла от них оторваться.
Так мы начали жить на новом месте, - продолжала рассказ мама, - отец служил при штабе, а я с мамой и братом сажала картошку, свеклу, занимались хозяйственными делами. Однажды, посадив картошку, я села отдохнуть, и рука нащупала что-то железное, это был запал, он рванул, и по моему телу пробежал ток, яркая кровь хлынула с руки и ноги. Я была ранена. Моя мать побежала, быстро нашла отца и закричала: «Отец, дочь тяжело ранена!» Он очень сильно испугался. В голову ударил поток крови от того, что он может потерять дочь, он быстро прибежал, схватил на руки, за мгновенье отнес в госпиталь. Там мне остановили кровь и долго вытаскивали многочисленные осколки. И на теле у меня до конца жизни останутся извилины от ран, напоминающие это чудовищное время жизни».
Я сидела молча, слушая рассказ моей мамы о войне, которую пережили все люди нашей Родины. Незаметно подошел отец.
«А мне было 13 лет, когда в небе я первый раз увидел три самолета без опознавательных знаков. Они летели плавно, и казалось, им нет никакого дела, что делается на земле, они были устремлены вперед и вперед, как птицы, перелетающие в теплые края, но потом с сильным воем внезапно они сделали круг и посыпались многочисленные бомбы, и только тогда люди опомнились и почувствовали страх, боль и смерть бомбежки. Бомбы летели везде. Здания рушились, слетали крыши, звенели стекла, стон и плач, и протяжный свист снарядов заглушили тишину и покой города - города Сталинград, чьим именем так восторгались.
Передовая линия фронта находилась в двух километрах от места, где я жил. Немцы без конца штурмовали небо. Один за одним они то взлетали, то пикировали. Небо было изрешечено многочисленными выстрелами. Казалось, нигде нельзя было спрятаться. С земли били пушки по самолетам, а самолеты сами вели жестокий бой. Когда-то мирное небо стало большой ареной войны. Нигде не было покоя. И земля горела, и вода, и небо. - Отец перевел дыхание и продолжал свой рассказ. - Я забежал в квартиру и увидел, что моя мать что-то делает с часами. Это стрелки часов от сильных взрывов оторвало, они остановились, как остановилась вся жизнь. «Как я не уберегла эти часы», - сказала мама. «Часы это что - всю страну не уберегли», - сказал мой отец.
Утро следующего дня после бомбежки было мрачным. Казалось, боль от взрывов, разрушений коснулась всех, даже природа как бы застыла. Облака, погребшие от гари, стояли на месте, ветерок смолк, солнце не грело, а так лениво освещало разбитые дома и дороги. Я был на улице, когда услышал по радио приказ Сталина об эвакуации. Толпы людей собрались на улице и рядом стоял лейтенант. Люди шумели: «Мы не будем эвакуироваться». Лейтенант стоял перед нами в полной боевой готовности. Все нервы, кажется, соединены в один кулак, глаза блестели от ярости, а лицо выражало решительность и силу. Рука у него потянулась к револьверу. Он громко скомандовал: «За неподчинение приказу - расстрел!» Этим было сказано все. Приказ был суров, но он спасал жизни детей, всех живущих в городе. Они знали, что враг не пощадит никого и схватка будет смертельной.
Послышался гул машин. Они подходили к городу. Казалось, этому каравану не будет конца. Они остановились. В ряд стояли новые машины, темный их цвет подчеркивал мощь. Каждой семье выдали муки, хлеба и денег. Я тоже погрузился со своей семьей. Колонна направилась к переправе. Волга нас встречала. Всплеск воды у берега плавно качал два мощных катера. А в середине Волги вода кипела, бурлила от взрывов. А бомбы летят, как огненные стрелы, спешат уколоть, пронзить, зажечь и уничтожить насмерть. Волга борется, сопротивляется, волны то высоко поднимаются, как горный орел, то падают с диким ревом, как раненый зверь. Волга горела и мучалась от взрывов. Все спешили грузиться. Одни командиры срочно грузили раненых и танки, другие - людей. Голоса командиров раздавались громко и решительно, как выстрелы, боясь, что не успеют спасти людей и технику. Наконец катера тронулись. Всех переправили на Большой остров, а оттуда в Николаевку. На машине доехали до Николаевки. Толпа людей стояла в ожидании родных. Я искал свою тетку, 35-летнюю женщину, а увидел старуху, согнутую от горя, тонкая кожа на лице была прозрачная, как пленка, оно светилось и было безжизненно от голода и зеленым, как проросший мох. Поистине говорят, что у войны некрасивое лицо. После войны переехал жить в Серафимович, там и познакомились мы, оставив позади трудное детство и начали восстанавливать новую жизнь».
Я обняла родителей, понимая, как было трудно все это вспоминать, но в прошлое иногда нужно заглядывать, чтобы дорожить тем, что есть хорошего в настоящем.
Я покидала свое родное место, чтобы учиться. Оно сразу, показалось, удаляется от меня, отворачивается, кажется, только появилась мысль о переезде, а уже все знают. Я остаюсь сама собой, а окружающий мир затихает и уходит, уходит, печалясь и настраиваясь на свой ритм жизни без меня. Автобус тронулся. Дорогой я отвлеклась от всего, я отдыхала, не думая ни о чем, мысли не трогали меня, они поняли, что придет время для настоящих исканий и решений.
Сосед в автобусе обратил на меня внимание. Это был не молодой человек, но полный сил и энергии, он был привлекательный, он не интересовал меня, только один, которого я знала, был в моих мыслях.
«Вы едете в гости или на учебу?» - спросил сосед по автобусу. «Да и то, и другое», - ответила я. «Где же вы хотите учиться?» - поинтересовался он. Я посмотрела внимательно на него, его радостные глаза заставляли меня с неохотой выдавливать предложения, а его приподнятое настроение заставляло меня ехидничать, а про себя я подумала: «Старый, а туда же, к молодым». Дальше я дорогой просто молчала, то засыпала на мгновение от однообразной дороги, устремленной в другой город и оставляя за собой дом и детство. У Саши были каникулы. Мои встречи с ним были не частыми, я не хотела быть навязчивой и выпрашивать встречи, хотя хотела, чтобы их было больше. Быть навязчивой не давала еще молодость души, которую охраняли гордость, невинность и честь. Я приехала в город и остановилась у своей сестры. Мне нравились большие города, шум машин, просторные улицы, многолюдие делали город несмолкаемо жизненным. И это меня притягивало, но тишина и покой нашего маленького городка притягивали еще сильней.
А рядом все равно хотелось видеть родных. Привязанность к родному месту было трудно прервать, отрезать или просто перенести в другое место, это требовало времени, настроя и прежде всего собственного хотения. Но оно колебалось, то тянуло назад к дому, то медленно, с опаской настраивалось на новое. Через пару дней, отдав все документы, я пошла на первый экзамен. Молодежь толпилась у учебного заведения. Все в душе волновались, кто не скрывал своих эмоций, охал, а другие эти же волнения переносили внутри себя, лишь резкий и испуганный взгляд глаз выдавал скрывающееся волнение. Ровно в назначенный час все вошли внутрь здания, каждый к своей аудитории, и по два человека начали заходить для сдачи экзаменов.
Пересилив все эмоции, я тоже зашла в класс. Подхожу к преподавателю, чтобы взять билет, вдруг что-то знакомое мелькнуло у меня в голове. Все перепуталось: волнение, страх, но все равно маленькая надежда затаилась в душе. Я сразу узнала моего спутника в автобусе, теперь, наоборот, я смотрела на него, будто прося: «Ну помоги, что тебе стоит», он сказал, чтобы я отвечала на билет. «Поистине, мир тесен, - подумала я, - судьба давала мне шанс знакомства, но я его отвергла, теперь надейся на себя». Время как будто остановилось, забыв все, что и знала, и все же, пересилив весь страх, я сосредоточила память в голове. И вот, кажется, мысли все собрались, они опомнились от страха и начали медленно, но правильно мыслить. Конечно, снисхождение было со стороны моего знакомого, а может быть, просто старушка судьба посадила его рядом, лишь только не сказав: «Вот она твоя подсказка и разгадка жизненного пути», но всем этим я не воспользовалась и мой прямой жизненный путь пошел вкривь, по наклонной, несясь в неизвестность. Но пока я все равно одержала победу, сдала все экзамены. Я была рада. Я поступила. Все тревоги, сомнения и страх соединились в одном - уверенности в завтрашнем дне. А теперь можно съездить домой отдохнуть и обрадовать родителей.
Приехав домой, я встретила свою подругу Любу, с которой учились в одном классе. «Не хочешь поехать на море, к моей тетке погостить?» - спросила она. Она тоже успела поступить в медучилище, но каждое лето она ездила отдыхать на Черное море. «Тетка для меня как родная мать, - продолжала она. - Я все лето отдыхаю у нее, да еще у нее ко мне дела, она просит приехать». Одно только слово море сразу обрадовало меня. Я никогда не видела его, и так хотелось искупаться и просто увидеть эту красоту. «Нужно уговорить родителей», - сказала я. Издалека я завела разговор о каникулах, о том, что скоро нужно будет уезжать учиться, а потом перевела разговор, что моя подруга едет к тетке и хочет, чтобы я поехала с ней. Сначала отец резко отреагировал на это, ссылаясь, что далеко, но то, что он сам хотел съездить в те же места, заставило его пересмотреть свой вспыльчивый отказ. Он хорошо знал и мою подругу, и ее тетю Надю, и тоже хорошо к ним относился. И, подумав, он согласился, дал денег на дорогу. Маму уже поставили перед фактом, что я еду отдыхать, конечно, она не возражала.
Мы обрадовались согласием отца и начали собираться в дорогу. Я собрала в сумку весь свой гардероб. Люба сказала: «Не забудь самое главное: шорты и спортивный костюм, чтобы в дороге переодеваться». Мы купили билет на поезд и отправились в путешествие. Стремление и мысли нашей души совпадали. Они, конечно, были таинственными и хранились у каждой в ду1йе, но одна мысль была общей - стремление попасть на море. Поезд мчал нас к новой мечте. Смотря в окно, мы не пропускали ничего, за окном быстро пробегала природа родного края, сопровождая нас, приветствовала нас, прощалась и опять оставалась в одиночестве, мечтая о новой встрече. Я никогда не ездила на поездах, это была моя первая поездка. Поезд уносил нас. Позади остались тревоги, сомнения. Они казались уже не такими важными, новое захлестнуло, оставив все события в прошлом, но все равно воспоминания будоражили душу, это часть жизни, это пройденный путь судьбы.
Люба в отличие от Кати была проста, искренняя и надежная подруга. Я часто к ней ходила в гости и была рада, что она отвечала взаимностью.
Поезд ночью, кажется, шел еще медленнее. Душа трепетала, и чувство ожидания захлестывало все воображение. Наконец ночь прошла. Наступило утро. Все оживились в вагоне, замерли у окон и рассматривали все, к чему так долго стремились. Вот оно море. Мы радостно и быстро выбежали и побежали в воду. Она показалась мне на миг легкой, теплой, но когда вся окунулась и поплыла, всем телом почувствовала мощь, силу морской воды. Я плыла на спине. Вода держала меня, волны были невысокими, но сильными полной водной энергией и мощной природной силой. Мы накупались, а волны не хотели отпускать нас. Они убегали далеко, будто набирали сил, потом с новой силой уже подбегали к берегу, боясь, что отпустят нас, не показав свое величие и гостеприимство, но у берега уже с меньшей силой шурша и пенясь падали и кланялись у наших ног. Это был Керченский пролив. Конца пролива не было видно.
Далеко горизонт соприкасался с водной стихией, создавая одно целое, и только гранью большой полосы небесной и водной отделялись друг от друга, и каждый устремлялся в свой мир, но жили в одной стихии, завися каждый друг от друга, ведь созерцали на одной планете, имя которой Земля. Люба сказала: «Покушай воду». Я взяла в ладонь, затем отпила, вода была горько-соленая, такой вкус можно только осязать, так как он специфический, его не перескажешь и не расскажешь, он такой единственный морской. Цвет воды в море нежно-голубой, словно отражение небесного пространства, далее переходящий в более темный цвет, вдали он мрачнеет и темнеет, так как удаляется от людских взглядов, людского душевного тепла. Около переправы был небольшой базарчик и люди торговали дарами моря - креветками, моллюсками. Первый раз я видела креветки. Люба подбежала ко мне, она уже успела купить. «Угощайся», - сказала она. Я любила раков донских. Но эти были очень вкусными, я с интересом кушала и сравнивала все, что окружало и не могло сравниться с нашими степями, хотя они тоже хороши, это было божественное создание, которое постоянно вселяло энергию и жизненную силу всем, человеку, давая ему здоровье, и природе - разнообразие и богатство. И все это богатство - моя Родина.
Весь наш поезд и еще дюжину машин погрузили на мощный катер-переправу, и мы поплыли через пролив. Подойдя и облокотившись на мостик, мы смотрели на морскую красоту воды, внезапно появились дельфины, они то выпрыгивали из воды, то просто сопровождали нас. Это был их дом, они держались уверенно, им было радостно, они по-детски играли в воде, бороздили ее, показывая всю прелесть водных купаний.
Мы переправились. «Быстрей, быстрей, - услышала я голос Любы, вот наш автобус, мы доедем прямо до места». Автобус был новый, большой, мы впрыгнули в автобус, мне стало уютно и спокойно на душе. Первая встреча с городом на море состоялась, красота, тепло солнечных лучей согревали наши сердца. Доехав до места, Люба скомандовала: «Выходи, наша остановка». Немного пройдя, увидели ее тетку. «Я так рада видеть вас», - она обняла нас и пригласила в дом. В отличие от отдыхающих загорелых людей она выглядела немного уставшей и не загоревшей, домашние заботы не пускали на море. Квартира была небольшая, но лоджия с видом на двор, усаженный цветами, кустарниками, была большая и украшала все жилье. Покушав и отдохнув, мы поспешили на море. Море было буквально в нескольких метрах от дома. Улицы были заполнены отдыхающими, они шли загорелые, в купальниках, потихоньку, не спеша, отдыхая всем телом и душой. Вдруг повеяло свежестью. Это было мгновение, и сразу пошел дождь, капли стучали об асфальт, они были большими и сплошная полоса водяных шариков сыпалась на всех, кого захватила врасплох. «Идите сюда», - услышала я рядом голос. Это тетя нашла укрытие, и мы встали под небольшой козырек ларька. Так же быстро, как начался, он перестал. Солнце засияло, прогревая мокрые от дождя и асфальт, и все, что окружало нас. Мы подошли к морю. Большая изгородь отделяла купающих от городских забот. Тетя заплатила деньги, и мы вошли, тихо ступая по песку, так как все было забито отдыхающими и места даже для ног не было. Но мы все- таки устроились, положили полотенца на песок и побежали в воду Тетя не выдержала свежести воздуха, набежавшего с моря, всплеска волн и побежала по-детски с нами, прыгнула в воду, одетая в платье.
Мы купались в море. Сразу чувствуешь, это сильная часть строения земли, это часть планеты непредсказуемая и опасная в неблагоприятное время для нее, мощность ее безгранична. Вода была и лечебная, и безгранично просторная, тело после купания стало на ощупь шелковое и здоровье вселилось в весь организм. Это придавало ощущение огромной полноты счастья. Мы купались в воде соленой - морской. Люба крикнула: «Пойдем охлынемся в пресной воде!» Рядом был душ с пресной водой. Я пошла охлынуться, чтобы смыть соленую воду, вода в душе была холодная, как лед. Это был контраст между речной и морской водой, разделяя мощь и энергетику моря холодом. Яркие, солнечные лучи мгновенно подрумянили наши тела, умеренный загар тела тоже вселял здоровье, солнце отдавало мельчайшую часть своей мощной энергетики, делилось, правильно распределяя ее в те места, куда она направляла свою мощь. Домой пошли, когда на пляже почти уже никого не было. «Пойдем вечером погуляем вдоль морского берега?» - спросила Люба. «Конечно, давай переоденемся и пойдем», - ответила я. Юный возраст украшал нас. Не нужно было особенных нарядов, мы были красивыми от свежести морского воздуха, от летнего загара. Глаза сияли и от хорошего здоровья, и от приподнятого настроения, и мы пошли на набережную. Дорогой мы зашли в летний павильон, взяли любимых пельменей и сидели на открытом воздухе, кушая любимое наше блюдо, потихоньку, первый раз рассматривая всех сидящих в летнем павильоне, предназначенном под вечерний блюз танцев, знакомств и отдыха. Везде были аттракционы, танцы, музыка лилась по всему берегу, неся всем приятное чувство отдыха, забвения и мечтательных встреч. Не спеша мы шли по набережной, улицы светились, сзади послышались шаги и разговор. Мы услышали голос: «Девушки, а девушки. Можно вас?» Мы увидели молодых людей, они были одеты в военную форму. «Не скажете сколько времени?» - спросили они. Мы начали поднимать руки к свету и упорно рассматривать время, а дальше они сказали: «Свободного», мы рассмеялись. Они завели с нами разговор: «Девушки, давайте познакомимся», и тут же вопрос: «Вы местные? Или нет?» Мы с Любой ответили честно: «Нет, мы приезжие». - «Странно, ходите одни, без взрослых, мы подумали, что вы здесь живете». - «А местные здесь не гуляют допоздна, им не интересно», - ответили мы, но они все равно нам не поверили. «Мы приехали отдыхать. Сами учимся в военном училище, приехали всей группой», - сказали ребята. «Меня зовут Сергей, а друга Костя», - представились они. «Можно мы вас проводим?», - спросил Сергей. «Да, - ответили мы, - не возражаем». Мы шли по опустевшим улицам, смеялись и шутили. «Нам пора, уже поздно», - начали прощаться мы первыми. «Мы вас отпускаем, но завтра в двенадцать часов на море встретимся?» - «Мы согласны», - ответили мы, попрощались и пошли домой. Мы не могли с ними не встретиться, так как они стояли на квартире в доме напротив.
Утром следующего дня я взяла денег и пошла в магазин за молоком. Солнце уже было высоко, но еще не успело разыграться, оно было нежное. Слегка прогревало сверху, будто еще полусонное и не отдохнувшее от вчерашних забав и шалостей, решившее чуть-чуть остепенить свой огненный пыл, сменяя его на нежность и отдавая день в руки свежести морского ветерка. Я стояла в очереди, вдруг почувствовала чей-то взгляд, обернулась. Рядом стоял вчерашний знакомый - Сергей. По молодости и скромности души я растерялась и стояла молча, не зная, что сказать. Он у меня что-то спрашивал, но эта скромность, может быть, излишняя, не дала проронить мне ни слова, и лишь на последние слова его: «Мы же увидимся, как договорились, на море» я нашла силы ответить: «Да».
Домой шла быстро. Рассказала Любе. Она, меня поняв, сказала: «Я сама такая, ничего придут, не волнуйся, если захотят». Мы стали собираться на море. Солнце было уже высоко, отдыхающие потихоньку подходили к месту отдыха - морю. Люба взяла маску для подводного плавания и только успела крикнуть: «Я поплыла подальше, чтобы понырять». Я согласилась, тоже пошла купаться, тихо ступая по горячему песку, раскаленному, как угольки.
Вода шелково-мягкая мыла тело небольшой волной, то тихо подталкивая к берегу, то сильным всплеском волны тянула к себе вглубь, обласкивая и влюбляя в себя. Держась твердо на ногах, я принимала эти вызовы, зная, какой целебной силой она обладает. Богатая всем, что так не хватает человеку, возвращая ему силу, отдавая частицу себя. «Как все-таки здорово», - думала я про себя. Ощущение полного счастья было в груди, оно растворялось в свежести воздуха и вновь поглощало радость и бодрость. Что-то бултыхнуло в воде, я вскрикнула и увидела, как из-под воды вынырнул Сергей. «Да это я», - сказал он, вытирая мокрое от воды лицо.
- «Как тебе здесь нравится?» - спросил он. «Очень, - ответила я, - погода тихая, солнечная. Только отдыхай и купайся. Мы удачно приехали». Он взял меня за руку и мы поплыли подальше от берега.
- «Мы учимся в военном училище, я бы хотел тебя познакомить со своими друзьями, у одного сегодня день рождения, - сказал Сергей. - Мы вас приглашаем. Придете?»
- «Я не знаю, нужно посоветоваться, и мы вас плохо знаем», - ответила я.
- «Не бойтесь, с нами родители, моя мама тоже приехала отдохнуть», - ответил Сергей.
К нам подплыли Люба со своим знакомым Костей, услышав о приглашении, подумав, сказала: «Идти или нет, будут решать наши родители». Но мы в душе уже знали, что мы не пойдем, наше воспитание о скромности и приличии оставило нас дома, наверное, это судьба победила, не отпустив нас в гости. Мы уже собрались лечь спать, как услышали шум во дворе. Быстро выбежали, наши ребята стояли около нашей лоджии с гитарой в руках, насвистывая модную мелодию.
Мы оделись и пошли с ребятами в парк. Они были одеты по форме - в военную форму, наверное, были очень горды, что учатся в военном училище, форма производила и на нас впечатление твердости и спокойствия. В эти годы военные были на видном месте и самыми почетными, модными и любимыми людьми. Мы пошли в парк, стали кататься на качелях. Сергей с силой раскачивал лодку, она под сильным мужским напором стала раскачиваться все сильнее и сильнее и поднимать нас высоко к небу. Это был полет молодости, радости летнего вечера, тихого, спокойного, чуть-чуть затронутого свежим дуновеньем ночного ветерка, но не испортившего его, а чуть- чуть освежив нас своим прикосновением. С лица по-детски не сходила улыбка уже полного мужского достоинства, твердости, уверенности и гордости за все, что подарила ему жизнь, пока спокойная, полная счастья и радости. «Почему вы не снимаете форму? Ведь в ней жарко и неудобно», - спросила я. Но по его глазам я видела, что он просто гордится ею и хвалится, привлекая тем самым к себе внимание и производя впечатление стоящего парня. В мыслях я вспоминала Сашу и понимала, что отношения наши были просто юной увлеченностью, более простыми в этой сложной жизни.
Утром следующего дня тетя Надя объявила нам, что хочет нас свозить в очень красивое место на море к своей подруге, и сказала, если хотят ребята поехать, то пусть тоже собираются. Подходя к их дому, он был через дорогу, мы увидели их друзей, они догадались, кто нам нужен, и быстренько позвали Сергея. Он выбежал на улицу, на лице была улыбка, был очень рад, увидев нас. «Мы приглашаем вас в путешествие на один день», - объявила Люба. «А куда именно?» - спросил Сергей. «Это далекая бухта, где живет тетина подруга», - ответила Люба.
«А что брать с собой?» - спросил Сергей. «Только купальный костюм и через час выезжаем», - ответила Люба. Конечно, они собрались быстро и уже через несколько минут стояли у нашего дома. «Я была у них очень давно. Жителей в этой бухте было всего два человека, моя подруга и муж», - рассказывала тетя.
Когда приехали на вокзал и стали брать билеты, людей на этот рейс было гораздо больше, чем несколько лет назад, и тетя была удивлена, сколько много пассажиров садится, так как поселок уже расстроился.
Автобус был старый, он шел медленно, казалось, его колеса с трудом и болезненно ощущали каждое неровное место от ям, он подпрыгивал, как мяч, в другом месте замедлял скорость перед очередной ямкой, чтобы не навредить себе, но старость была налицо, он скрипел и рычал перед каждым изъяном на дороге, но все равно продолжал путь.
Мы смотрели в окно, казалось, что мы растворяемся в просторе морского побережья. Оно было огромно и бесконечно в сочетании с земным горизонтом, украшенным бирюзовым бриллиантом моря. Нас встретила тетина подруга и мы пошли к ней домой. Ее звали Вера. Она была гостеприимна. Мы поужинали, она дала нам бинокль и предложила посмотреть на море. Где-то далеко стоял корабль военный, огромное море плавно покачивало его, принимая в свою жизнь, но только как гостя. И по всему пространству шла волна звука пеленгатора, нарушая шум морского прибоя, разнося звук земли. Звуки пеленгатора на море смешивались с музыкой танца на суше, внося в красоту морского звука нежный штрих красоты музыки. Тетя сказала: «Идите сходите на танцы». Но нам так понравилось все увиденное, что никакие танцы не смогли поднять настроение выше планки, которая поднялась от всего увиденного.
Мы сели с ребятами на скамейку у дома, отдыхали. На следующий день ходили купаться на море, купались в безлюдном месте, где были только мы и море.
«Теперь я знаю, что эту красоту нужно охранять и бороться за нее, я не жалею, что выбрал военную профессию», - подумав, сказал Сергей. Какое-то спокойное чувство было внутри. Оно тоже радовалось красивой частью земли, даря нам счастливые минуты наслаждения.
«А отпуск наш скоро закончится, - сказал Сергей, - через два дня мы уезжаем, где служить буду, я еще не знаю, можно я буду писать тебе?» - спросил Сергей. Я хотела услышать эти слова и не раздумывая сказала: «Да».
Вскоре мы разъехались. Мы не прощались ни с морем, ни с природой, унося в памяти все события нашей жизни, лишь на прощанье кинули монеты в море, чтобы вновь вернуться.
Всю дорогу домой мы спали, постепенно влажный воздух сменился сухим и пыльным, но родным и любимым. Подъезжая к городу, я увидела мои родные места, они всегда тревожат душу, они тянут домой, где бы далеко ты ни была. Бросив сумку с вещами дома, я пошла бродить по городу, ноги сами привели к крутому склону горы, откуда хорошо виден Дон. Стоя на высоком месте, ощущаешь простор и открытость души, и недоступность того, что невозможно для человека, - полета.
Я наклонилась и смотрела вниз, ветерок обдувал мое тело, тихо насвистывая под ухо и всплеск реки, и крик летящих птиц. Остатки солнечных лучей уже не справлялись с силой ветра, он будоражил листву на деревьях, стараясь унести ее в далекое осеннее ненастье, напоминая о скором приходе холодного воздуха - зимы.
Недалеко от меня я увидела молодую пару, она показалась мне знакомой, да это был Сашка с моей подругой - соседкой Катькой. Он держал ее руку в своей и что-то шептал на ухо. Он повернул голову, как будто чувствуя, что я смотрю на него, и увидел меня. Нет. Не было у него ни испуга, ни удивления, а была только на лице ленивая улыбка хорошо знакомого человека. Катя поздоровалась и молча пошла куда-то, а Сашка подошел ко мне и сказал: «Пойдем погуляем и там поговорим». Но я отказалась, тогда он взял меня крепко за руку и потащил за собой. Мы потихоньку спустились по крутой лестнице, которая вела к Дону. Яркий закат солнца еще ослеплял все вокруг, но этот блеск уже не обжигал своим прикосновением, закончилась жаркая пора лета. Мы остановились в нескольких метрах от воды, с реки веяло свежестью. Вода была теплая, и рыбки не ощущали приближение осени, они беззаботно выпрыгивали из воды, тревожа ее, хватая частицу воздуха и унося с собой в глубину реки. «Мы можем наладить наши отношения», - прервав наше молчание, сказал Саша. «А зачем? - ответила я, - у нас уже не будет прежних отношений». - «Может, подумаем?» - размышлял Саша. «Нет, - ответила я, - мы расстанемся навсегда». Это мы, конечно, понимали оба.
На душе стало пусто и холодно, хотя природа вокруг радовала еще своими красками уходящего лета, предоставляя красоту уже осеннего пейзажа. Деревья обретали новые цвета, как будто летние брызги солнца отпечатались на листьях, украшая их золотой отделкой осени на зеленом фоне уходящего лета. Красиво, когда одна пора времени сменяется другой, меняя краски всего пейзажа: и леса, и полей, и внутреннего душевного мира. И, наверное, ушла любовь, не выдержав перемен внутри себя, твоего душевного порыва, он поменялся вместе с уходом лета, в холодную остывшую душевную пустоту. Я ушла, он остался, молча стоял у реки, подавленный моим откровением и печально смотрел куда-то вдаль.
Дома, сидя в кресле, я мысленно вспоминала все, что так быстро пролетело, как пролетает мотылек, нежно порхающий в небе, то в теплом от нежности солнечных лучей, то в суровом, ветреном от холодных дождей и ветра. И высоко летая, и низко, и в любую погоду нужно вовремя успеть зацепиться даже за соломинку, не упасть, не погибнуть от непогоды и от всех невзгод мирской жизни, летать и жить, ведь жизнь прекрасна!
А Сергея поезд мчал далеко в неизвестность, конечной останов¬кой которой будет судьба. Я ждала от него письма каждый день, но я не получу его никогда.
Поезд остановился. Средняя Азия. Сергей вместе сослуживцами вышел из вагона. Толпы людей стояли на улицах. Женские крики раздирали всю душу. Война - это слово были у всех на слуху. Они не знали, что творится на этой части земли. Но эти слова не могли обрадовать их воображение о хорошей службе. Вот она - конечная остановка судьбы - война. И не стреляли на нашей стороне, все шло из далекого Афгана, таинственного, загадочного, в полной мере еще не изученного даже своим народом. Необъявленная война. Она украдкой вторглась в жизнь людей, заранее нащупав ее слабую, беззащитную часть земли. Этой частью оказался Афганистан. Солнце по-прежнему освещало всю часть планеты, а эта часть планеты в это время изнывала от жары, от жгучих лучей солнца, от взрывных событий их жизни, полную борьбы, сопровождая ее разрухами и смертью. Дорога к месту службы оказалась опасной. Стреляли везде и всюду. К вечеру они все-таки добрались до места, увидев палаточный городок. «Дом уже кажется таким далеким», - сказал Сергей. Приехавшие на службу начали знакомиться друг с другом, ведь в бою они будут надеяться как на себя самого. Обустроившись, они легли спать. Оказалось, что это часы самые счастливые, на миг забылось все, м мысленно начал представлять все хорошее, и надеялся, что все это сбудется, но пока только в мечтах. А ночные сны продолжают твою мысль. Они подхватывают ее, унося в мир сна, и повествуют то, что так хочется тебе. Во сне он услышал шум моря, тело погружалось в шелковую морскую воду, волны уносили все дальше и дальше от берега. Морская пена покрыла волосы, подобно свадебной фате, и становилось трудно дышать, он задыхался и мгновенно проснулся от сильной боли в груди и предчувствия чего-то нехорошего. Все лицо мокрое, то ли от приснившейся морской воды, то ли от страха, что море может унести тебя в неизвестность, полную таинства, мрака и безжизненности. Он услышал команду: «Рота, подъем!» Оружие уже в полной боевой готовности. Мгновение - и все готовы выполнять приказ. Шли ночью, интенсивно, чтобы не были замечены, шли по наводке, только на ночной бой, чтобы уничтожить караван противника. Все было сосредоточено на одном - остаться жить, все другие мысли и лишние движения были смерти подобны. Все было в одном ритме - в ритме пульса, который указывал на жизнь. Он залег в засаде, рядом почувствовал плечо товарища, и стали ждать караван, который должны ликвидировать. Сдержанность и сосредоточенность напрягали весь организм, и от этого руки не слушались, они онемели, крепко вцепившись в автомат. По мокрому лицу что-то ползло, оно щекотало лоб, а он не мог оторвать пальцы от автомата. «Что-то еще есть, что не боится двигаться и отвлекает меня», - подумал Сергей. Он с трудом отогнул пальцы, по лбу ничего не боясь катилась капелька пота, тихо доскользила до щеки, по лицу пробежала тоненькая улыбка, она разорвала пелену страха, страх убежал в ноги, молнией вонзился, на мгновение сковал, но удержаться не смог от силы и уверенности в ногах. Они лежали, упершись в камни, кругом песчаные барханы и верблюжьи колючки. Послышался выстрел снайпера, затем открыла стрельбу вся рота, разбудив тишину темноты, и огненные пули ярко зажгли пространство темноты, уничтожая противника. Пальцы Сер¬гея с силой нажали на курок и звук автоматной очереди слился с общей массой. Это был первый бой, казалось, страх преодолен. Не обнаружив себя, сильным и внезапным огнем караван с наркотиками был уничтожен. Кажется, все позади. Ночь еще не отступила, но утренний рассвет уже пробивался сквозь мрачную темноту. Что-то зашуршало рядом. «Берегись!» - только и успел услышать Сергей, но было уже поздно. Раздался взрыв. Яркая-яркая вспышка, похожая на огненное зарево, ослепила лицо Сергея, в глазах - огонь, он растворялся в ярком поле огненных маков - живых, цветущих и не умирающих в этой знойной пустыне, тихо унося жизнь Сергея.
Почувствовав горе, серые облака потянулись вереницей, предвещая сильную бурю, ураган и смерч. Облака затмили яркое солнце, оно скрылось и притаилось, возможно, ненадолго, словно хотело осмыслить все события, чтобы вновь вспыхнуть ярким пламенем.
Это будет продолжаться вечно, такова жизнь, неосмысленная, непредсказуемая, одиноко страждущая в небесном светиле, то ярко вспыхнувшая от бурных, стихийных стрессов, от горести и страданий, то успокоившаяся от счастья, что ты живешь!