Просто рассказ о нормальном мужике

               

               
В память о реальном человеке -Викторе Ковалеве.

Все совпадения имен,
кроме имени главного героя,
являются случайными.



К молитве не хожу, и в церкви русской
Я где-то с краю, где-то в стороне. 
Я - грешный человек, и сердце моё пусто, 
И колокол по мне гудит-гудит во мне. 
 
И каждый Божий день, когда светает, 
И что прошло - прошло, и след простыл! 
Я Господа прошу - грехов у нас хватает - 
Прости меня, прости!- А он уже простил. 
 
И снова по весне цветёт багульник, 
И снег, журча, уходит со двора, 
И вижу я, слепой вчерашний богохульник, 
Как много на земле и света, и добра! 
                (Михаил Танич)      
               


Июнь 2012 года Алтай.


   Я плачу весь день...  Я не плакала с 1980 года, мне казалось - все слезы остались в том далеком високосном. Но сегодня я плачу. У меня мужской характер, я не похожа на женщину, и плачу я тоже не по-женски. Я никогда не плачу вслух и не всхлипываю. Слезы просто катятся по щекам без остановки, и я смахиваю их тыльной стороной руки, а чаще запястьем, потому что руки у меня в земле. Я встала в пять и занялась прополкой цветника во дворе. Так рано, потому что лето стоит невероятно жаркое, и днем в тени больше 40. Поэтому я каждый день выхожу в огород в пять утра, чтобы, поработав,  уже в одиннадцать принять холодный душ ( у меня шикарный душ в огороде) и упасть в спасительную прохладу дома до шести вечера, когда я выйду для поливки.  Я засыпаю в час и встаю пол-пятого, и так каждый день летом...

   Слезы льются без остановки, и я никак не могу выйти из этого состояния- все мои
мысли в тех далеких годах на моем Крайнем Севере.

Март 1984 года Нерюнгри.

   Без десяти час ночи. Заканчивается вторая смена на заводе. Сережка давно заснул рядом со мной в вагончике на двух сдвинутых стульях. Через минуту в вагончик входят двое: моя сменщица Маша Урих и невысокий коренастый и жутко обаятельный водитель автобуса Витька Ковалев - Коваль.
Машка улыбается:
- Привет, как отработали? Хорошо, что к тебе приехали, - она кивает на Коваля,
- и меня до вагончика заодно подбросили.

  Конечная остановка служебных ЛиАЗов- площадка возле диспетчерской перед входом
на завод . А наш склад готовой продукции точно на противоположной стороне (за
заводом) , поэтому топать еще метров 500 или по ровной дорожке по улице вдоль завода,
но там темно, или через все до одного цеха на заводе нужно пройти.
Потому Машка довольна по уши, что ее довезли прямо до вагончика.
Витек кивает своей цыганистой головой, молча берет на руки моего спящего сына и
выходит. Я за две минуты обрисовываю сменщице  сегодняшнюю ситуацию, хватаю со
спинки стула любимый кожаный СПИНЖАК и шубу с гвоздя у входа  и, не одеваясь,
выбегаю из вагончика. Еще один трудный день заканчивается.

   В городе напряг с детскими садами, хотя они растут как грибы, но и средний возраст жителей города около тридцати лет, поэтому они размножаются как кролики. Сады за детьми не успевают, и я вынуждена брать сына, которому только что исполнилось три года, с собой, когда работаю в первую - вторую смены, и только когда я в третью ( с часу до восьми утра), он спит дома один.

   Автобус из города привозит третью смену без пятнадцати минут час, а отвозит назад вторую в час тридцать. ( смена заканчивается в час, и полчаса рабочим, чтобы принять душ после смены и переодеться). Дорога домой занимает еще пол-часа, так что домой я попадаю в два ночи. А у водителей автобусов с 0:45 до 1:30, когда он подает автобус на площадку к диспетчерской, законные 45 минут отдыха. Обычно ребята просто отгоняют автобус куда-нибудь в тихое место и  дремлют в кабине на торпеде.( торпеда -большая высокая площадка в кабине ЛиАЗа над двигателем). У них там даже небольшие подушки валяются. Они работают по двухсменному двенадцатичасовому графику без выходных, а с учетом времени, что уходит на дорогу на работу и обратно, получается все четырнадцать часов, поэтому ловится каждая возможность отдохнуть.

  Когда я после второй смены иду к автобусу, то мне приходится нести спящего Сережку на руках до диспетчерской, а учитывая, что я пусть в искусственной, но шубе, а он в шикарной дубленке, которую я ему сшила сама из своего старого полушубка, и которой завидуют все заводские мамаши, выпытывая, где я достала такую красоту, то понятно, что дело это очень даже нелегкое. Я обычно доношу его до диспетчерской уже совсем из последних сил и захожу к сменному диспетчеру, чтобы отдохнуть и не морозить ребенка,пока не подали автобус.

  Я никого не просила, но видя мои мучения, ребята - водители автобусов, когда я была во вторую, просто подгоняли автобус ко мне на склад и отдыхали в темноте  за нашим вагончиком, а в 1:25 открывали двери,  мы с Сережкой входили и доезжали как короли до диспетчерской. Так делали трое из четверых, и только Коваль всегда заходил за мной сразу, как только приезжал и, забрав Сережку, укладывал его у себя на торпеде, я, сдав смену, приходила туда же, падала рядом с сыном и дремала, выжатая после сменной нервотрепки как лимон. А Коваль  болтал со мной, сидя за рулем, а чаще просто слонялся по заводу, не тревожа мой сон. Потом приходил, задергивал шторы, чтобы меня не видно было из салона, и не включая свет в кабине, очень плавно подгонял автобус на площадку. Он доезжал до конечной остановки в городе и, высадив последнего пассажира, возвращался на несколько остановок назад и подвозил меня прямо к дверям общаги. Самое удивительное, что я измученная постоянной бессонницей, вырубалась напрочь  на этот час, подаренный мне Витьком, который оставался из-за меня без отдыха, на теплой от двигателя торпеде, на подушке, пропахшей бензином и табаком.

   Немного о самом ВитькЕ - Коваль смуглый парень 55 года рождения из славного
солнечного Майкопа. У него шикарные черные кудри и синие, даже не синие, а темно-
лиловые как сливы глаза и жутко обаятельная лукавая мордашка. Из-за этих лиловых
брызг, смоляных кудрей  и невероятного обаяния к нему неровно дышит вся слабая
половина завода КПДС и первой автобазы. Но Витек - женатый человек - и на все
тщетные заигрывания наших девах всегда отвечает с хитрой улыбкой:
 - Девчонки, миленькие, да я же не по этому делу, слабак совсем... поверьте... там только на раз попИсать и осталось.

  И веселый чертик при этом подмигивает мне  в его лиловых сливах. Этот чертик уверен, уж я-то знаю точно, что там далеко не только это осталось.

  Когда я еще работала в начале 1982 года в цехе доборного железобетона, то помимо
основной работы мы еще своими руками доводили до ума только что сданный цех:
делали бытовки, красили стены, металлические ограждения  и многие другие мелочи
доводили до ума,- поэтому работали в первые полгода с семи утра до восьми вечера.
Чтобы попасть на завод так рано, я ездила на работу на служебном автобусе первой
автобазы. Да мне от нее и идти в цех было удобнее - от автобазы мимо цеха проходит
хорошая дорога, по которой самосвалы ездят в наш цех и на растворо-бетонный участок
завода, а от диспетчерской завода до цеха нужно спускаться по узкой тропинке,
петляющей по грязи и колдобинам.

   Так вот, возвращаясь к Витьку... Все знают, что такое давка в служебном автобусе, это когда невозможно даже руку поднять, а поскольку мы с Ковалем входили на одной
остановке, нас сплющивало лицом друг к другу, прижимая всем телом. А у Витька было
к чему прижаться!!! И он об этом помнил прекрасно. Но никогда не говорил вслух. Это просто было наше общее воспоминание.

Ровно через год - март 1985 года - -Нерюнгри.

   Я вхожу в переполненный служебный автобус. Первая смена, народу, что сельдей в
бочке. Но ребята-формовщики привычно раздвигаются, пропуская меня вперед к
стеклу, разделяющему салон и кабину. Это мое законное место, это знают все из стоящих впереди. Я не знаю почему, но все  водилы автобусов любят поболтать со мной по пути на работу. Поэтому даже, если меня и не пропустили вперед, водитель сам попросил бы ребят об этом. Сегодня на смене Коваль, он тут же сдвигает стекло в форточке:
- Иришик, привет, как жизнь молодая?
- А у тебя, Витек?
- Сама видишь, как!!!Зашибись с такой жизнью!!!
И правда:на дороге страшный гололед, а посыпалки как всегда еще не расшевелились.
Автобус подъезжает к последней городской остановке. Дальше крутой спуск с сопки в
Старый город, где расположены все промышленные объекты и автобазы. Почти все мы
живем в Новом городе, а работаем в Старом.
( Старый город - промзона и балкИ с палатками, где жили первостроители, возник в 1974 г., а Новый начали строить только в 1978). Новый город строится наверху на сопках, потом крутой спуск к реке Чульман, резкий левый поворот к мосту, а за мостом начинается Старый город.  Немало наших ребят переворачивались на этом спуске, и не все из них остались живыми. Шурика Площадкина автогеном вырезали из сплющенной кабины. Потом полгода больниц.

    Мы еще пару минут перекидываемся пустой болтовней с Ковалем .
Автобус набирает скорость на спуске. Мне видно, как Витек нажимает на тормоз.
Педаль полностью проваливается в пол, но ничего не происходит. Витька нажимает еще
дважды - результат НОЛЬ!!! Я вижу, как водолазка на его спине мгновенно делается
мокрой от ворота до поясницы.  Скорость нарастает... Витькины пальцы на руле
белеют. Сделать что-нибудь нереально!!! Он на середине сопки, слева и справа склон. В переполненном автобусе намного больше ста человек. Нет смысла даже глушить двигатель- это помогло бы только на ровной дороге. А под гору мощный ЛиАЗ все равно будет набирать скорость!
   Дорога начинает уходить влево, скоро резкий поворот перед мостом. Скорость
огромная, на такой скорости вписаться по гололеду в крутой поворот на перегруженном
автобусе невозможно, слишком велика инерция! А это значит,что автобус перевернется,
уйдет по прямой и неминуемо рухнет с высоченного обрыва перед мостом на лед реки!
В салоне никто ни о чем не догадывается, только какой-то идиот орет с задних сидений:
- А потише нельзя, чай не к теще на блины торопишься!

     Я мысленно кладу левую руку на правое плечо Коваля и молча молю его:
- Витя, Витечка, родной, только войди в этот чертов поворот, только войди,
пожалуйста!

    И он ВХОДИТ!!! По какой-то немыслимо кривой дуге, но ВХОДИТ!!!
То что он сделал просто НЕВЕРОЯТНО, это против всех законов физики!!!
НО ОН ЭТО СДЕЛАЛ!!!
Автобус на ровном мосту... скорость начинает уменьшаться. Вот уже и завод.  Витька
загоняет его на площадку, заранее заглушая двигатель, и автобус останавливается без
тормозов. Все выходят. Я -  последняя, обхожу автобус и открываю водительскую
дверь.
Витек по одному отцепляет белые пальцы от руля и разлепляет пересохшие губы:
-Ты поняла?
-Да, Витюш. Ты молодец, никто не смог бы сделать того, что ты сделал!
Витька буквально стекает из-за руля вниз на землю. Его не держат ноги, и он
прислоняется к автобусу:
- Не поверишь, было чувство, что всех вас на своей спине держу.
-Вить, кстати о спине...
Я достаю его полушубок:
- Накинь, она у тебя вся мокрая.
Витька идет в Диспетчерскую, отмечать путевку, а я к себе в вагончик.
Смена началась. Все в норме... все в порядке... обычный будний день... никто и не
понял, что все были на волосок от смерти.

    А на этом чертовом повороте через четыре года  уйдет в реку на городском Икарусе мой хороший друг  Сашка-Рыжик. Его автобус по стечению обстоятельств будет пустой. Но это уже совсем другая история...

Июнь 1990 года Нерюнгри.

  Сразу по приходу на работу меня, ведущего инженера планового отдела, вызывал к себе начальник Домостроительного комбината  ( наш завод и все строительные управления в 1985 году слили в один огромный Домостроительный комбинат). Полгода назад ушел  от нас наш Кармазин, классный руководитель, который был начальником с основания завода. А назначили этого придурка Ганкина, которого за глаза все иначе как Поганкиным не называли. 
- Вызывали, Марк Изральевич?
- А вы кто?
В отличие от Кармазина, который каждого из двух тысяч работников знал и в лицо и по
фамилии, и всегда здоровался первым, хоть на работе, хоть при случайной встрече в
городе, это чучело не могло запомнить даже ведущих специалистов, что уж тут о простых работягах говорить? Представляюсь по полной форме.
- А... да, вызывал... В центральной диспетчерской некому работать, я предложил
Переверзеву взять на время кого-нибудь из конторских. Он сказал, что в конторские бабы ничего в производстве не понимают,  и  кроме вас ни на кого не согласен. Чем уж вы ему так нравитесь?  Так что сейчас - домой, а вечером во вторую на смену.

- Надолго?
- На полтора месяца, потом там у них кто-то из отпуска вернется.

     Переверзев Валерий Палыч - главный диспетчер комбината. Он наиглавнейший
винтик, без него ничего  крутиться не будет. Внешне он жесткий и волевой, его все
боятся. Но на самом деле - это добрейшей души человек, умница  и просто хороший
мужик. Несмотря на то, что он намного старше, мы с ним взаимно уважаем друг друга и
с удовольствием общаемся на работе , с тех пор, как он пришел в 1983 году. Я просто
счастлива уйти к нему хоть на время из конторского террариума сплетниц и
интриганок. Тем более, что я жутко соскучилась по производству.

- Вашу зарплату вам сохранят! Идите.

    Еще бы вы посмели мне зарплату не сохранить, моя зарплата почти в два раза выше,
чем у рядового диспетчера! С этими мыслями я иду порадовать главного экономиста,
что делаю ему адью. Рябой ( это не кликуха, это реальная фамилия нашего главэконома) не в восторге:
- И с кем я буду работать , с этими старыми маразматичками?
- Сочувствую , Илья Маркович, но я же не по своей воле!
;;;
Делаю сочувствующую рожу, собирая сумку и предвкушая выход на смену!

    И вот в восемь вечера, я, счастливая, нажимаю кнопки центрального селектора,
принимаю сводки, заявки, ругаюсь с диспетчерами других организаций за срыв
графиков. Я снова в своей тарелке. Все кругом двигается, бурлит,  и дома растут на этаж за смену. Особенно мне приятно, что стоило только раз объявить по
громкоговорящей связи на весь завод, что  дежурного электрика просят срочно зайти в
арматурный цех, как отовсюду от мастеров и начальников смен посыпались звонки на
селектор с одной и той же фразой: " Привет, Ириш, ты как в диспетчерской оказалась?" У меня очень характерный резкий неприятный голос , меня невозможно было не узнать.
   Я просто таю, так мне хорошо снова чувствовать себя в своей тарелке. Я уже четыре года прозябаю в так называемом Аппарате Управления, потому что черт дернул меня получать третье образование, и, получив экономический диплом в июне 1986, я уже в августе поступила на вечерний в Якутский университет ( наше городское отделение)
инженерно-технический факультет  по специальности :  промышленное и гражданское
строительство. А раз я вечером училась, то уже больше не могла работать посменно, и
пришлось уйти в контору, куда меня давно переманивали.

   Без пятнадцати час ночи автобусы привозят третью смену, и Коваль застывает в
дверях с путевкой в руке:
- Вот это сюрприз! Иришик, сколько лет, сколько зим!
Мы и правда очень давно не общались, наверно пару лет точно. Видели, конечно, друг
друга, но мельком издалека и все.
В городе года четыре как налажено движение маршрутных автобусов, и я уже не езжу в
набитых служебных. Предпочитаю заплатить за билет, чем давиться. Благо остановка
городского прямо на входе в новое четырехэтажное здание аппарата управления ДСК,
всего в пяти метрах от крыльца.

    Счастливый Витька кружит меня по диспетчерской. Но поговорить нам не дают.
Кончилась смена, и я принимаю сводки от всех цехов и строительных потоков, а ему пора везти отработавших смену в город. В принципе, он может уже не возвращаться. Смену он увез, а дежурит у меня сегодня другой автобус  ( их два, поэтому один должен находиться при мне до утра на всякий случай, а второй обычно просто смывается. Ребята дежурят по очереди возле диспетчерской). Но уже через час он вернется с огромной шоколадкой. Где он ее ночью раздобыл? У нас же нет ночных магазинов. Ночь выдастся на удивление спокойной: ни срывов, ни аварий, и мы весело проболтаем  ( сейчас бы сказали провыстебываемся) до шести утра, т.к. ему на пересмену к семи. Я встаю из-за стола, провожая его до дверей.  В дверях он вдруг оглядывается. Смотрит очень серьезно на меня своими лиловыми брызгами и странным , таким, что у него он даже чуть ломается, голосом произносит:
_ Ты помнишь, тогда, когда у меня тормоза отказали? Только не думай, что я
ненормальный, но у меня было полное ощущение, что ты держишь меня за правое плечо
и просишь: Витя, войди в поворот. И я вошел, не знаю как, но вошел!
И я так же серьезно отвечу:
-Просила, Витя, и держала и именно за правое...


Конец августа 1993 года, Нерюнгри.

    Уже больше двух лет прошло с тех пор, как я ушла с комбината на вольные хлеба.
Сейчас занимаюсь аудиторскими и юридическими услугами.
Другой круг общения.  Другие проблемы.
    Я стою на балконе четвертого этажа в своей квартире и с удовольствием смотрю на сопки напротив. Красота: красные листья голубики начинают осыпаться на мох... охряная ольха и желтый березняк... Кругом красные бусинки брусники... светит солнце, и блестит паутина... Я обожаю бабье лето, может потому, что родилась в начале сентября. Я весну так не люблю,  как золото осени. Вот бы сейчас куда-нибудь в лес, просто полежать и подышать  прозрачным до звона воздухом. Внизу под балконом сигналит какая-то иномарка. Я не обращаю внимания, так как у моих знакомых такой машины нет. Водитель выходит из машины и кричит:
- Иришик, ты вконец обнаглела, старых знакомых в упор знать не желаешь!
Господи, это же Витек Ковалев!
- Спускайся, поехали куда-нибудь на природу. У тебя две минуты!
   Мы лежим в Витькой в его новой машине на просеке за молокозаводом. Все дверцы
распахнуты,  внизу журчит река, и воздух такой прозрачный.  Моя голова на его
плече, его рука обнимает мое,  а другая кладет мне в рот бруснику по одной ягодке. И мне так чудесно...
 Мы проваляемся так до сумерек, почти не разговаривая, только слушая мой любимый
"Лесоповал".


До чего же мне уютно. А ведь мы просто пролежали рядом, ничего не делая, мы даже
не целовались, но ощущение, что ангел где-то рядом пролетел.

   Это была наша последняя встреча. Я больше никогда с ним не увижусь.


Июнь 2012 года, Алтай.

    Мне вдруг вспоминается Витька Ковалев, и я решаю попробовать найти его в сети.
Выпадают сотни Викторов Ковалевых. Но только один профиль в Одноклассниках
привлекает мое внимание, он пустой, в нем ни фото, ни друзей, и хозяин был в
последний раз в 2008 году. Я почему-то на сто процентов уверена, что это он. Но почему так давно не был, неужели что-то случилось?
Я спрашиваю у Площадкина ( он все еще живет в Нерюнгри), не помнит ли он Коваля,
который водил наш служебный ЛиАЗ?
- Шурик, вы же еще в одном доме жили?
( Их 100-квартирный дом полностью был заселен только работниками первой автобазы).
Шурик отвечает, что почти не помнит его, так как они никогда не общались, хоть и
работали вместе.( Что неудивительно, разные автоколонны, автобаза-то огромная).
Через пару часов Шурик напишет, что спросил у соседа, который работал тоже на
автобусе, и тот сказал, что Коваль давно уехал из Нерюнгри.

   Тут я вспоминаю, что Витька иногда пересекался с Дизелем, и поздно ночью в
Одноклассниках спрошу у того ( Дизель сейчас на Украине живет, у нас с ним четыре часа разницы). И в ответ прочитаю то, чего и боялась:
- Ирэн, Витек, купил в 2005 году дом под Анапой, а в 2008 он умер.


   Вроде мы с человеком почти и не общались, и сводила нас судьба в жизни всего
несколько раз, что же у меня так слезы льются ?

Ирина Вайбулл
13 января 2013г.