Александр и его женщины. 6 часть. Ночь с девицей

 
              Ночь с девицей.

  Он не пошел.  По капле  подливал коньяк, и в эту среду сам разрушил свой порядок;  и не хотелось к книгам подходить, Ключевского читать, и не хотелось ноутбук открыть, и не хотелось ничего …
  Он не хотел напиться!  Он пустоту в душе не мог исправить.  И  чувство собственной ненужности, чувство  потери времени и сил, … чувство  полного  провала и невозможности  что-то исправить, полностью отравило  этот вечер. «Бутылка выпита, а ночь вся впереди» - запел он тихо и начал собираться в магазин. Но внезапно  для себя открыл свой ноутбук,  и пальцы  заспешили нервно:
 «Я знаю  я не прав. Я это знаню.
 Ты тоже думаешь, как все вокрун -  я сволочт!
 Это не таке. Я просто умер.
 Мои все мысли и дела  не нужнгы никому! Ты понимаешь?
 Меня никто не слышиит.  И не понимает.  Не передать,  как это больнго.
 Я  - пустое место».

   Эту страничку он  открыл  давно. Туда выкладывал свои сомненья, боль. Назвал «Тебе». Писал для свой мамы. Мама умерла давно. Она - единственная дочь потомственных интеллигентов, была очень умна. В квартире книги, журналы, репродукции картин - все это собиралось с уважением и береглось. Его, единственного сына, любила больше жизни! Он к этому привык. И это, внутренне чувство, что не любить его нельзя, в нем навсегда вселилось. Александр скучал без мамы. Ему казалось, что своим уходом она с собою унесла и часть его.

  Он взглянул на то, что написал. Почти весь текст  красиво был подчеркнут.  Линии волнисто красные с надменною улыбкой показывали  его глупость.   Да, … с каждой рюмкой  мозг тупее и тупее.  А… пусть. После исправлю. Он ноутбук закрыл, еще раз попытался из пустой бутыли хоть каплю коньяка добыть. Не получилось.
   Да. Нужно в магазин.  Переобуваясь, чуть не упал. С трудом давалось  каждое движенье.  И в это время  как-то резко, даже нагло в прихожей проорал звонок. Сегодня же среда! Кто это может быть? Мысль   сладко  глупая внезапно родилась; вдруг это Александра!... Кто знает!… Пришла узнать … Переживает …

  От этой мысли и от коньяка сердце  забилось сладким ожиданьем. Явилась! Он не ожидал! И, выкрикнув: «Минуту! Я сейчас!», помчался в ванну. Под водой холодной всю голову и шею держал несколько минут.  Так, с мокрой головой стал открывать замок. Там  никого не оказалось.  Он вышел в коридор и из-за двери  услышал: «Ха! Сегодня дома! И почему, хотелось бы узнать?»

  «Только её мне не хватало!»  - подумал Александр, пытался дверь закрыть, но эта тощая и гибкая  особа успела проскользнуть в квартиру. «Саша, не сердись. Я мимо шла и, зная,  в среду  ты не дома, увидела в квартире свет. И мысль пришла, а может это воры!  Решила позвонить. На море шторм, прекрасный шторм! Пожалуйста. Пойдем со мною! Я умоляю! Слово даю, это последний раз! Ты веришь?»

  Женька – так её звали, училась в одном классе с дочкою соседки. Совсем ребенок. В этом году, закончив школу, на юридический пошла. Смеясь,  рассказывала, что туда  с деньгами  принимают всех.

  Летом,  когда согреется вода, когда совсем стемнеет, он  иногда водил её купаться.  Там голышом  она резвилась в море. Он  охранял. Ему не нравились эти прогулки.  Боялся за неё. Хотя, она как рыба шумная, ликуя и смеясь,  в воде резвилась.

  Море  для Женьки, как  дом родной! «Смотри! Саша! Смотри! Вода меня бросает и выталкивает сразу! Вот я лежу на ней. Как в спальне на кровати. Могу и на боку могу. О! Боже! Как хорошо! … Вот так…  Воде отдаться!»

  Когда она наконец-то, после многократных требований Александра,  выходила на берег, он вытирал ей спину, помогал одеться, но всегда чувствовал себя её отцом.
 
  Эта русалка, с удивительной кожей,  удивительной фигурой  тощей модели была и прекрасна и уродлива. Скелет  ходячий! Хрупкая, и  сильная одновременно, с длинными ногами, длинными руками, длинной шеей – Женька  напоминала ему  строительный кран.  В его молодости  таких девушек было мало.

 Она его уговорила. Пока  коньяк купили  и добрели  до  пляжа, уже  стемнело.   Волны в шторме,  встав на дыбы, летели  к берегу …   Затем упав, и, силу потеряв, волною ласковой лизали, гладили песок.  В их песне  слышать  можно было и «силу – горечь»,  и упреки,  и угрозу,  как от  человека в гневе. Сашка был уверен,  море отвоюет  этот берег и пляж когда-нибудь исчезнет.

  Женька на ходу разделась и нырнула. Она ложилась вдоль волны, как будто  оседлать  коня хотела. Спина волны её вздымала  вверх!   Взлетев, Женька на все вокруг смотрела  как бы с неба! Весь мир  внизу! Всё под  нею! И Сашка маленький  и беззащитный на берегу сидит!  И домики  - игрушки!  И притихший берег испугался! А Женька, с волной,  упав на берег, опять  взлетала  в небо! Как жизнь прекрасна!

  Сашка  стал орать, показывать кулак! И, пожалев его, она резким рывком с волной рассталась. «Ну, не злись! Какой ты пьяный!  Зайди хоть по колено, хотя бы ноги отрезви». Подталкивая,  подвела  к воде. Вот так несколько минут  под сильным ветром и мрачными  густыми облаками  они, стояли,  за руки держась, одновременно в море, и на берегу. И  небо низкое на них смотрело строго осуждая.
  Инстинктивно Женька шагнула в воду. Хотелось  еще раз взлететь на небо. Но Сашка  её руку крепко сжал. Боялся. Женька, разозлившись, сильным рывком отдернув руку, пыталась вырваться!  Не получилось. И вдруг  огромная  волна ударила внезапно. Сашка упал. Их потащило в море.
  Теперь Женька держала его руку крепко. Сашка  вначале беспомощно барахтался в воде. Затем, почувствовав её поддержку, инстинктивно  ухватился  мертвой хваткой, поджал её всю под себя. Женька поняла  - он сейчас  её нечаянно утопит. Она, что было силы,  вонзила зубы ему в руку, а затем в живот. И на секунду схватка ослабла. В тот же миг  великодушно, давая шанс спастись,  волна их подняла.
   В этот момент Женька могла одна спокойно выбраться на берег. Но … Сашка еще пьяный, выпучив глаза, боролся!  Она, схватив его за шорты, с волной могучей на песок упала. Сашку держала крепко, вся напряглась в борьбе с волной. Какой же он тяжелый!
   Волна не забрала  их в море.  Женька пыталась Сашку оттащить подальше от воды. Не получилось. Тяжелый очень. Тогда она схватила свой новый, длинный сарафан и постелила. С нахлынувшей волной на сарафан перевернула Сашку и потащила.
   Так испугалась, что хотелось плакать. Сашка дышал, но на её слова не реагировал никак. Но, если дышит – значит жив. Надев уже не новый сарафан, и, разозлившись, ударила его что было силы по щеке. «А ну, открой глаза, зараза! – еще пощечина. - Чуть нас не утопил! Ишь, избалованный бабник! – Сашка открыл глаза. -  Что! Ожил! Гриб боровик фальшивый.  Один домой пойдешь.  Не буду ждать, когда ты отрезвеешь".


Продолжение следует.