Колечки, цепочки, цветочки, конфетки – 8-мартовские подарки обычно не отличаются оригинальностью, да никто и не ждет от них чуда душевности, ибо и сам повод всем миром чествовать прогрессивно трудящихся женщин планеты весьма странен. Когда я работала учителем в школе, мама одного ученика, наблюдая, как родители несут мне обязательную в этот день мимозу и конфеты, с вызывом сказала: «Вы уж простите, но Клара Цеткин для меня - не авторитет!» Я скорее всего тоже не была у нее в почете, однако ж, сутки подумав, эта дама таки принесла мне побелевшую от старости шоколадку…
Да простят меня все милейшие дарители подарков на «женский день», но лучшим из вас был мой трехнедельный сын. Сашка родился в конце морозного малоснежного февраля и благоразумно решил до теплых весенних деньков переждать время в сладком анабиозе сна. Молока, положенного новорожденному Богом, у меня не было шесть дней. Санчо – еще одно свидетельство его благоразумия – решил не ждать, пока мое тело соблаговолит поставить его на довольствие, и подсел на молочную «баланду» из больничной бутылочки. Она была много слаще материнского молока, да и лилась из соски толстой уверенной струей, доставаясь ему легко и без усилий.
Вскоре нас выписали из роддома домой. Мое «задумавшееся» молоко наконец-то прибыло, и стало его столько, что я могла бы вскормить младенцев небольшого африканского племени. Однако сын упорно говорил «нет» молоку натуральному, выбирая инновационный химический продукт. Каждый день я прикладывала Сашку к груди, уговаривала попробовать (моим доводам позавидовали бы ведущие маркетологи страны), но он прикрывал глаза, сжимал губки, отворачивал личико, всем своим видом показывая, что переговоры с террористами не ведет. У меня адски болела грудь, поднималась температура, я чувствовала бессмысленность своего материнского существования, но все было напрасно. Так прошло три недели….
Когда я уже вконец отчаялась, аккурат в день 8 марта, мой сын, вдруг, видно, решив сделать мне презент, зачмокал у груди и минут десять лакомился моим молоком. Какое же это было счастье! Я плакала и кормила сына, запоздало принимая на себя природой назначенную роль кормилицы. С тех пор у нас вроде наладилось, и Сашка дозволял давать ему грудь – именно дозволял, потому как докармливаться предпочитал проклятым искусственным молоком из бутылочки, по сравнению с которой я всегда ощущала собственную «вторичность». Терпел он 11 месяцев, потом решительно выплюнул грудь, как бы сказав, что теперь стал взрослым и имеет право на кашу и щи. Вскоре, наверное, он также решительно скажет мне, что имеет право закурить…
Уже тогда я четко поняла, что никогда моего сына нельзя будет торопить: что бы я ни делала - хоть разбейся, - но он примет свое решение в необходимый ему срок. Я поняла, что у меня растет Мужчина.
Осталось добавить только, что за всю свою жизнь я не испытала сладости слаще, чем кормление ребенка. Вы, мужчины, познавшие самые разнообразные удовольствия этого мира, увы, никогда не испытаете этого. Даже в соединении своем с женщиной вы всегда чувствуете конечность своего и ее тела, завершенность вашей физической оболочки. А я и Сашка лежали, соединенные тонкой струйкой беловатого молока, и не сына поила я, а весь этот мир, жаждавший тепла, нежности, сострадания. И Млечный путь становился ярче на ночном небе, и тишина была на Земле…