Грех, который не прощается

Любовь Чурина
Любовь Чурина
 Дождь тонкими струйками нервно барабанил по карнизу. Капли, словно пальцы, нетерпеливо стучали по гладкой поверхности. Лишь изредка неистовый порыв ветра менял их траекторию. И в те же самые секунды, редкие капли залетали в открытую форточку, ударялись о деревянную поверхность и затем мелкой холодной крошкой рассыпались вокруг. Анна вздрагивала, но не отодвигалась, а наоборот всё ближе и ближе придвигалась к оконному стеклу. Пока лицо её и стекло не стали почти чем-то единым, если можно было назвать так, этот необычный тандем. Через ниточки моросящего дождя она всматривалась на извилистые тропинки бегущие к крыльцу её дома. Вглядывалась, не шевелясь, словно боясь спугнуть того, кто ещё собирался ступить на тропу, только им известной тайны. Словно индеец, невидимый из-за своего умения сливаться с окружающим миром и бесшумно двигаться, пока только угадывался. Далеко висевший фонарь, на мгновение выхватил из темноты сгорбленную от дождя тень, и тут же потеряв её, искал. А она, словно размытые серые краски, растворившись, расплывалась по асфальту, превращаясь в огромную чёрную лужу.
Неистово мечущийся фонарь вновь выхватил их темноты согбенную под тяжестью навалившегося дождя и порывистого ветра фигуру, и вновь потерял, много раз замигав лампочкой, погас. Но темнота, внезапно обрушившаяся сзади, не встревожила прохожего. Спокойно не оглядываясь, он продолжал своё движение по одной из тропинок/ Подойдя ближе к дому, остановился против окна. По-мальчишески гибкая фигура, совсем не выдавала его возраст. А белая футболка и джинсы, только точнее подчёркивали стройность и кажущуюся молодость. Руки, вытянутые вперёд, будто ждали кого в свои объятия.. Затем, медленно подняв голову вверх, человек казалось, пристально вглядывался в чернеющий оконный проем. Там, еле уловимый силуэт колыхнулся, невидимая улыбка легла на не видимое лицо. Мужчина, достав из кармана джинсов пачку сигарет, ещё раз посмотрел на окно. Не открывая, двумя руками, словно лепил снежный ком, скомкал и, не глядя, выбросил. Повернувшись медленно, пошёл по направлению к подъезду. Хлопнув, входная дверь отозвалось эхом на верхнем этаже пятиэтажного дома, затем словно в горах вернулось и, ворвавшись через невидимые щели закрытой двери, улеглось в её сердце.
На площадке, между этажами Дима на мгновение, словно в нерешительности остановился. Дверь открытая бесшумно, уронила жёлтую полоску света. Анна молча смотрела на мужа сверху вниз. Тяжело опираясь на перила, словно нехотя Дима переступал по бетонным ступенькам. Отступив шаг назад, Анна пропустила мужа в объятия квартиры. Стараясь не коснуться его мокрой одежды, закрыла входную дверь. Теперь она находилась за его спиной. Тишина давила на виски. Анне нестерпимо хотелось повиснуть на шее мужа, как в былые времена, но, вспомнив, сколько ей лет подавила в себе желание бесповоротно.
- Ты, так поздно… - и через минуту, - Что-то случилось? – её длинные пальцы нежно прикоснулись к плечу, затем, спустившись вниз по руке, добрались до ладони. Но, увы, ответного рукопожатия не последовало. Он стоял обречённо опустив голову и казалось, был очень уставшим, но, запах перегара постепенно заполнил прихожую.
Не говоря ни слова, Анна подтолкнула его в спину. Он безвольно, не сопротивляясь, сделал первый шаг, второй и, по инерции поплёлся в зал, сел на диван, вытянув ноги. Анна наклонившись снимала кроссовки. Он безразлично и безвольно подчинялся её бережно настойчивым движениям. Поднимал руки, наклонял голову.
- Чай, кофе?
Он, не поднимая на неё глаз, кивнул. Ничего не поняв, она отправилась на кухню. Аромат зелёного чая, тонкими щупальцами расползался по квартире. Но когда Анна внесла на подносе чашки, Дима развалившись на диване спал глубоким сном. Поставив поднос на журнальный столик, она выключила верхний свет, и тихонько присев на кресло задумалась. В полумраке, внимательно вглядываясь в черты любимого лица, которое сейчас выглядело спокойно, и даже можно сказать безмятежно, мелкими глотками пила горячий ещё чай.
Внезапно откуда-то из коридора зазвучала музыка. Вздрогнув и чуть не уронив чашку, поставила её обратно на поднос. Бросив мимолётный взгляд на мужа, пошла, открывать дверь.
Закадычный друг мужа, Валера, скромно переступал с ноги на ногу, не решаясь нагло войти в квартиру, как это происходило обычно. Удивившись такому скромному началу его посещения, Анна отошла в сторону, приглашая войти. Как-то бочком, очень скромненько протиснувшись мимо неё, он, разувшись проскользнул в комнату. Но увидев там спящего друга, остановился в нерешительности поглядывая на Анну. Ещё более удивившись, Анна кивком головы пригласила его на кухню. И взяв поднос с чашками, последовала за ним. Прикрыв дверь, и теперь уже точно зная, что что-то случилось, подперев спиной дверной косяк, спросила:
- Хоть ты мне объясни, что же всё-таки произошло?
- А он!? – глазами стрельнув по направлению комнаты. – Ну да, ну да… - взял с подноса чашку, нервно отпил глоток, поставил. – Понимаешь… умерла Аля…
- Кто?
- Аля… - его глаза, как у больной собаки, плакали.
- Какая Аля? И при чём здесь мой Дима? Объясни, пожалуйста. Друг любезный Валера.
- Ну, Аля. Учились мы когда-то на одном курсе. Я даже любил её.
- Но… как же твоя Таня?
- Таня, а Таня в порядке. Что Таня, Таня дома.
- Валера, ты не пьян?
- Нет, что ты. Да брось… какая пьянка. Я же говорю, Аля умерла. Сегодня и похоронили уже. – Он сел на стул и отвернулся к окну. Дождь плакал вместе с ним, монотонно морося. А винные пары уже клубились, витали по кухне.
- Дааааа, - помахала она ладошкой возле носа, - Валер, расскажи мне, пожалуйста.
- Да, да, ты всё равно узнаешь. – И как-то обречённо продолжил, а его глаза бесцельно блуждали по кухонным обоям. – Мы любили её. Я и Димка. Сразу с первого курса, с первого взгляда. Эта Дюймовочка с голубыми глазами нас околдовала. И крутила нами, как хотела и как могла. Дошло до того, что над нами потешался весь курс. А нам хоть бы хны. Мы наперебой дарили ей цветы. Все близлежащие клумбы были просто варварски разграблены для неё. Всё ложилось к её ногам. А она будто и не замечала. Бывало только поведёт взглядом и мы как верные псы исполняем любой её каприз, а провожать её идут старшие курсом. Ох, и дрались же мы из-за неё… У Димки шрам над левой бровью, это на восьмое марта потасовка была. Милицию вызвали, чуть не посадили. Её папаша-то и вытащил нас, а так сидеть бы нам за драку в общественном месте. В общем, все пять лет она нам мозги морочила. И отбой не давала и ближе чем на танец не подпускала. Вот и решили мы однажды… - он замолчал на некоторое время, затем встал и отвернулся к окну. Вскоре по кухне расплылся запах дорогого табака. – На первое мая это случилось. В общем, больше мы её не видели. Как ни странно нам всё сошло с рук. Куда её отправил отец, нам так и не удалось узнать. Вскоре защита диплома, и как-то всё отодвинулось на задний план. Работа, ну а дальше ты всё сама знаешь. Мы с Димкой пытались её разыскать, но все попытки наши были напрасны. Потом боль и стыд улеглись, как побитые собаки в конуре. И вдруг звонок… позвонил её отец и сказал, что Аля умерла, сегодня похороны. И просил нас прийти. Народу было не много. А около гроба… - он запыхтел сигаретой как паровоз и всхлипнув навзрыд. - Два пацана, как две капли похожих на неё. – Он обернулся, его лицо исказилось, - мы не смотрели на неё, мы смотрели на них. Им около семи лет. Понимаешь? Это Димкины сыновья.
От этих слов Анна сжалась как от удара. Ей было так больно и страшно, и захотелось реветь белугой. А он всё продолжал.
– Тут заходит её отец и протягивая нам конверт, говорит.
«Прочтите и разберитесь, кто есть кто. И решите, чьи это дети. Даю два дня на размышление. Не заберёте, сдам в детский дом. Всё, моё слово твёрдое».
- Письмо дай.
Он протянул измятый конверт. На почти прозрачном листе писчей бумаги, благоухающем дорогими духами, было всего несколько слов. « Мальчики, я вас прощаю», и всё.
- И что вы решили?
- Не знаю, мы не разговаривали ещё. Да и я всё же только дверь держал... Виноват? Да! Виноват! Но у меня и так двое маленьких. И в детский дом жалко. А главное, как объяснить всё это Татьяне. Откуда дети взялись? Может вы…
- Знамо дело откуда! Мне же объяснил, думаешь Татьяна не знает откуда дети берутся? – Анна зло посмотрела на него и подумала, - и куда делась вся твоя наглость-то, – а вслух добавила, - ладно, иди домой, Таня уж поди заждалась. Дойдёшь?
- А? Ага, - и понурив голову он вышел в ночь.
Проводив Валерия, закурила. Дым тонкой струйкой поплыл в открытое окно. Горестные мысли будоражили. Потом пошла, взяла тряпку и тщательно вытерла лужу, что натекла с непрошенного гостя.
- Сволочи конечно, ничего не скажешь. Но что делать с детьми. Двое мальчишек… и как это её родители решились на такой шаг. Что же делать, что же делать. – Молоточек стучался по вискам не давая покоя. А в это время нашкодивший «котёнок» спал, раскинувшись на диване безмятежным сном. Наконец Анна, приняв для себя какое-то решение, почти под утро ушла в спальню.
Утро выдалось солнечное, тёплое. Птицы распевали на все голоса. Зелёная листва, омытая за ночь дождём, сияла чистотой. Хорошо и вкусно пахло мокрым асфальтом.
Анна не устраивала истерик. Не ругала последними словами. Она долго, изучающее смотрела в печальные глаза мужа, и наконец, произнесла.
- Что ж делать? Дети есть дети, не бросать же их. Своих, всё равно нет и не будет. Давай попробуем. Может, что и получится.
Виновато благодарная улыбка легла на лицо мужа: - Понимаешь у матери Али - рак, а отец... военный, сама понимаешь, а я всё же отец...