*
Кто такой Ваффеншмидт и что "этим немцам" нужно? Мнение Штейнгауэра о роли КГБ-ФСБ в жизни российских немцев. Обустройство Немецкого района в период миграции населения. Соображения Штейнгауэра о будущем района.
*
Развитие цивилизации принесло человечеству много удобств, позволяющих преодолевать большие расстояния и экономить при этом время. Однако найдётся немного счастливчиков, тратящих в дороге на работу меньше часа в день. Это предел, за которым начинает давать знать синдром транспортной усталости: бессоница, раздражительность, рассеянное внимание. Так считают медики, чьё мнение Альберт Штейнгауэр вычитал в "Аргументах и фактах". Что же мог сказать о себе он, проводивший в переполненном общественном транспорте около часа только в одну сторону? Ну хорошо, последние полгода он не каждый день ездил в Христианинбург или Славгород, а раньше?.. Но теперь он умел тратить время с пользой. Надо лишь сосредоточиться, уйти в себя...
"Итак, куда я еду? - размышлял он, определяясь во времени и пространстве. - Я еду в Славгород. Какой чёрт понёс меня туда в такую жару? Ну, во-первых, жарко и душно только в автобусе - слишком много набилось горячих потных тел; во-вторых, вчера в Славгород с деловым визитом прибыл уполномоченный германского правительства по делам переселенцев, парламентский статс-секретарь министерства внутренних дел доктор Хорст Ваффеншмидт. Сопровождают его, как сообщил Виктор Краузе, переводчица, референты, десять депутатов Бундестага, пятнадцать руководителей министерств и органов управления земли Саксония, крупные бизнесмены, деятели известных германских и международных общественных организаций, двенадцать журналистов - всех вместе семьдесят пять человек. Состав ошеломляющий. Это уже третий визит доктора Ваффеншмидта на Алтай. В эти дни должно произойти что-то очень важное. И я хочу дать собственную оценку этому событию. Тем более, что с нынешнего дня я работаю специальным корреспондентом газеты "Август" - встретившись с Вальтером Грэгом, я дал согласие на сотрудничество, оговорив условие - предвыборная кампания меня особо не касается. Первый номер газеты выйдет в начале августа, моя задача - подготовить несколько информационно насыщенных, интересных материалов, основанных на местной фактуре. И если кто-то не хотел, чтобы я предстал пред ясны очи Ваффеншмидта, то он просчитался. Я нашёл в себе силы возродиться из пепла. Десяткам тысяч земляков я расскажу о том, кто такой Ваффеншмидт и что "этим немцам" здесь нужно..."
По пути в город Штейнгауэр видел многочисленные наряды милиции, центр города усиленно контролировался, будто там обнаружили несколько тонн тротила или ожидали высадки воздушного десанта чеченской повстанческой армии. Полковник Эберт озеленял движение гостей и Штейнгауэр точно знал, что в надменное высокопоставленное лицо никто из тех, кто "хорошо вжился в коммунистическое общество" и получил отказ на переселение в Германию, из кривой рогатки критики не выстрелит. Сам Эберт к Ваффеншмидту не подойдёт из гордости.
У гостиницы было припарковано несколько шикарных автобусов. Таких спецкор здесь никогда не видел - пригнали из Барнаула. В каждом водителе и рассредоточенных вокруг людей мерещились сотрудники госбезопасности. Без них такие мероприятия не обходились. Каждого будут внимательно разглядывать через оптические прицелы скрытых видеокамер, прослушивать дальнобойными микрофонами.
Почему Штейнгауэр чувствовал себя здесь так неуютно, будто он и в самом деле был шпионом иностранной державы? Не потому ли, что действительно боялся внезапного ареста и скорого суда по обвинению в "антигосударственном заговоре" по методике сталинских чекистов? Заговоре с кем? С Виктором Краузе, Вальтером Грэгом, полковником Эберт, Иваном Шефер, лидерами МГСН, "Возрождения", обществом "Бильдунг"?..
Он выискивал глазами тех, кто принимал "высокую германскую делегацию": вон там, возле киоска, обговаривают между собой тактику поведения и оттачивают речи новый губернатор Алтайского края Лев Коршунов и мэр Славгорода Владимир Ильваков. В отличие от парившихся в пиджаках и задыхавшихся в галстуках чиновников всех рангов ландрат Немецкого района Иосиф Бернгардт выказал независимый крестьянский характер: на нем белая рубаха с коротким рукавом и белое кепи. Ему завидовали, но вида не подавали.
Штейнгауэру не было дела до этикета - серо-голубые потёртые джинсы, белая тенниска, старые лёгкие кроссовки его нисколько не смущали.
Иосиф Бернгардт стоял в окружении журналистов.
- Цель нынешнего посещения региона компактного проживания этнических немцев России делегацией Германии известна - укрепление многосторонних культурных и экономических связей, - рассказывал он. - Район существует ровно четыре года...
Штейнгауэр переходил от одной группы возбуждённых людей к другой, прислушивался к разговорам, чтобы в нужное время быть в нужном месте с диктофоном и фотокамерой - запечатлеть историю связей двух государств крепостью двухмиллионного народа. Если взять по одному интервью у каждого присутствовавшего высокопоставленного чиновника, материала хватило бы на полсотни газетных номеров. Но Штейнгауэр не делал этого - информация старела быстрее, чем выпускались газеты. Однако его "братья и сестры" по цеху накручивали километры магнитной плёнки, чтобы лить воду пустой болтовни на лопасти чёртовой мельницы.
Он хотел знать то, чего ещё не знал.
Неожиданно для себя Штейнгауэр наткнулся на Виктора Краузе, спешившего куда-то с директриссой Христианинбургского немецкого культурного центра Верой Фокс.
- Работаешь? - поприветствовал Виктор новоиспеченного спецкора.
- Вроде того... - Альберт чувствовал себя слонявшимся по площади бездельником.
- Почитаем!.. - Виктор закатил глазки, предвкушая интересную публикацию неординарно мыслившего друга и коллеги, тем самым провоцируя на острые высказывания в адрес Ваффеншмидта, которого недолюбливал за то, что не мог добиться разрешения твердолобого Бундесфервальтунгсамта на переезд в Германию, а уполномоченный по делам переселенцев отказывался помочь, перекладывая всё на своих референтов.
- Пока ничего, что заслуживало бы внимания, я не нашёл, - пожал плечами Штейнгауэр.
- Так я и поверил! - засмеялся Виктор, зная привычку друга уходить в тень.
Стройная Вера Фокс в своём лучшем платье с глубоким декольте спереди и вырезом до крутой голой задницы слепит блеском ясных голубых глаз. Получив квартиру в построенном на деньги Германии многосекционном доме для переселенцев, она вошла в экстаз и, на взгляд Штейнгауэра, в знак благодарности готова отдаться любому депутату Бундестага. Несколько минут она щебечет о предприимчивых девчонках, окрутивших богатеньких Буратино из Кёльна или Мюнхена, живущих сейчас в роскошных родовых дворцах и активно участвующих в политической жизни старых земель. Она, правда, не знала, куда определить недотепу мужа, застрявшего в милиции в должности участкового.
- Мне очень понравилась ваша заметка о музыкальной школе, - сказала вдруг она, вспомнив, вероятно, о том, что Альберт Штейнгауэр тоже чем-то знаменит.
Спецкор рождавшегося в муках "Августа" усмехнулся - та "заметка" явно не получилась. Но не в его характере было разочаровывать поклонницу халтуры, чей вкус исправить было невозможно.
- Рад слышать, - слегка поклонился он стройной красавице. - Вы мне льстите...
Она зарделась от удовольствия.
Краем глаза Альберт заметил и Валентина Кова - мэра города Христианинбурга, занявшего в доме переселенцев сразу две квартиры - чего уж мелочиться?.. Не подавится ли доктор Ваффеншмидт, узнав об этом? Впрочем, вряд ли...
- Ты Карла Шульца не встречал? - спросил улыбавшийся майской розой Виктор.
Штейнгауэр остолбенел - новость ударила в голову предчувствием сбывающейся мечты. Впервые в жизни он предчувствовал хорошее - сошлись воедино параллельно шедшие нити судеб. Шульц - один из немногих, кто понимал Штейнгауэра.
- Он здесь? - идиотски улыбнулся Альберт. Предчувствие и недоверие затеяли в его душе драку. Виктор помог обрести уверенность:
- Завтракает с делегацией в ресторане. Скоро они все будут здесь: пора ехать в район...
Оборвав себя на полуслове, он увлёк счастливо упиравшуюся директриссу навстречу глазевшему по сторонам западному немцу.
- Неисповедимы пути Господни... - пробормотал им вслед Штейнгауэр.
"Карл Шульц, мой бывший шеф, с которым мы боролись за "Neuer Weg", здесь. Боролся, конечно, он, я так... А вообще, зря я вчера не поехал в аэропорт встречать делегацию. Ведь знал, что прилетит кто-нибудь из старых знакомых. Думал ли он о встрече со мной? Безусловно думал, памятуя о живущем тут собкоре. Может, ему не хотелось видеть меня, ворошить прошлое? А, к черту догадки!.."
Жизнерадостный, в светлой футболке и вестке, нагруженный радиоаппаратурой, Карл Шульц появился перед Штейнгауэром и с ходу всучил пачку рекламок с программами передач русской редакции "Deutsche Welle".
- Привет! Как вы тут поживаете?
- Привет! А как вы там?
- Везде свои проблемы.
- А мы - сам видишь: стали центром мироздания... - Альберт растерялся, не зная, что сказать - говорить вроде было не о чем. Другой бы на его месте расхныкался. Виктор Краузе ни разу не упускал возможность дать исчерпывающую информацию о бедственном положении редакции, поэтому в "Deutsche Ring" иногда поступали крупные пожертвования. Но Шульц, думал Штейнгауэр, не сопли нытиков приехал вытирать. Шульцу нужна информация без комментария - установить причинно-следственную связь фактов он может и сам. Поэтому Альберт бегло, чисто по-деловому познакомил его с местным руководством, сказал, кто какой информацией владел, чем был известен народу.
- Ты сам-то будешь писать в "Neuer Weg"? - спросил между делом Карл Шульц. - А может, у тебя найдётся материал и для "Deutsche Welle"? У нас неплохой гонорар.
- Я больше не работаю на "Neuer Weg", - ответил Штейнгауэр, удивлённый вопросом Шульца. - Со вчерашнего дня не работаю. Я спецкор новой межрайонной русской газеты "Август", которую готовится издавать акционерное общество "Kross & Partner". Я писал о них несколько раз.
"А не дать ли тебе, Карл, мои "Страдания..."? Хотя бы ту часть, которая будет тебе понятна? Что ты потом скажешь?.." - подумал Альберт мимолётно.
Лицо Шульца выразило крайнюю степень изумления.
- Уволился?
- Уволили. По сокращению штата. Последнего из пяти...
"Как хорошо, - пронеслось в мыслях спецкора, - что я снова при деле, а то бы он подумал, что я прошу заплатить по векселю - помочь трудоустроиться. Вылез же я тогда с той визой для сантехника... Перед Виктором Краузе такие мысли не возникают - всё-таки мы немножечко ближе друг к другу..."
Карл Шульц отказался понять своего, пусть и бывшего, коллегу.
- Что там, в редакции, происходит? Они что, с ума посходили?!
- У меня нет желания говорить на эту тему, - горько усмехнулся Альберт. - Хочешь, завтра привезу тебе "Страдания последнего собкора"?..
- Страдания?..
- Записки о времени, о себе. Узнаешь, чем я жил, почему выжил. Дело прошлое, отстоявшееся. Я никого не виню, ничего ни у кого не прошу. Так, чисто субъективные размышления и взгляды на жизнь.
- Заинтриговал!.. Это после операции? Ты, вообще-то, как себя чувствуешь?
- Нормально чувствую. О, смотри, сейчас, кажется, Ваффеншмидт выйдет - как засуетились все!..
- Хочешь поработать?..
- Надо.
- Отлично. Вернёмся к разговору в течение дня.
- Да, времени предостаточно... - Альберт вдруг вспомнил, что перед отъездом в Славгород бросил в сумку три копии нескольких частей очерка, листы перемешались между собой, не разберёшь, где что... Он часто брал "Страдания..." в командировки - вечером, уединившись, дополнял и правил, иногда переписывая и перепечатывая наново десятки страниц. - Господи, - покраснел он от неловкости, - они же у меня с собой! Надеюсь, разберёшься? Извини, так получилось...
Рукопись моментально исчезла в дорожной сумке корреспондента немецкого радио.
Местные журналисты набрасываются на Хорста Ваффеншмидта как свора собак на медведя. Штейнгауэр с Шульцем рассмеялись. Германский политик растерялся, слыша сплошную русскую речь, заозирался по сторонам в поисках переводчика. Сквозь неорганизованную толпу протиснулась женщина. В прошлый раз статс-секретаря сопровождала Антуанетта Янко, ответившая по-русски на десятки вопросов Альберта Штейнгауэра, немецким в достаточной степени не владевшим. На прощание собкор "Neuer Weg" подарил ей отечественную авторучку, чем привлёк внимание настороженных сотрудников госбезопасности, решивших, что он передал переводчице информацию коррупционного плана. Работа у них была такая - подозревать и проверять. Они не спускали с него глаз, а он...
"Кому бы еще что-нибудь подарить? Подкинуть чекистам работёнки, а то ведь маются, сердешные, от безделья..."
- Доктор Ваффеншмидт, не могли бы вы сказать мне, вашему, осмелюсь доложить, биографу... - по скорости стрельбы словами Тая Долгорукая опережает автомат Калашникова. Она явно хотела польстить шестидесятипятилетнему старику, чтобы тот выделил её, такую умненькую, из толпы. Но статс-секретарь не купился на лесть, постаравшись ответить на один-два вопроса каждому репортёру, пообещав закончить деловую поездку по региону пресс-конференцией в Славгороде.
В одно из мгновений Штейнгауэр физически почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Оглянувшись, в разных местах увидел сотрудников госбезопасности, чьи лица примелькались на митингах протестовавшего населения Славгорода и Христианинбурга. Они держали его под контролем!
"Сколько можно?!. - оставаясь внешне спокойным, возмутился он. - Однажды навесили ярлык экстремиста на мою шею как барану колокольчик и теперь всю жизнь будут пасти!.. Да на хрена мне нужен ваш надменный старик?!. Он своё давно проворонил: российские немцы сегодня уедут в Германию, а завтра, когда поймут своё нижайшее положение и безъязыкую немочь, когда вдоволь наглотаются слёз, когда Россия опомнится и позовёт их обратно на Волгу, в Крым, в Сибирь, туда, где мы родились и жили, когда вы, самые умные, самые выносливые, самые честные, стоявшие на страже государственной безопасности от посягательств угнетённых станете на нашу защиту, мы, быть может, вернёмся домой. Но сейчас, когда поганые волки в милицейской форме грабят нас на большой дороге между двумя беспомощными государствами, содержащими таких вот слабых стариков на ключевых постах, когда нас обирают в своём собственном доме, мы никогда не будем смотреть на вас как на заступников, людей, которые дорожат честью своего мундира и достоинством государства! Наша совесть перед миром чиста!.."
Фамилия одного из сотрудников ФСБ Морозов. Евгений Викторович Морозов. Скорее всего это было ненастоящее, оперативное имя. Ему было около тридцати лет, высокий, болезненно худой, сутулый, светлые усы торчали как у таракана. Он был женат, имел двоих детей, жил в Христианинбурге в микрорайоне в пятиэтажном новом доме на втором этаже. Штейнгауэр бывал у него, пил пиво, порол всякую чушь, интересовался полем деятельности дружелюбного башковитого человека, вызнавал "стукачей", явочные конспиративные квартиры, имена тех, кем интересовались органы, при этом ни на секунду не забывал, что Евгений курировал его самого, следил за каждым шагом собкора, анализировал его публикации. Это была игра в цейтноте, когда одно неверное слово Штейнгауэра могло обернуться несчастьем для соотечественников, попавших в поле зрения ФСБ. Изменись национальная политика правительства в сторону русского шовинизма, Альберт Штейнгауэр мог отвести беду от многих российских немцев. Однако собкору немецкой газеты в этом отношении было очень тяжело. Он видел, он знал, он хорошо представлял, что под "колпак" госбезопасности попадали абсолютно все, кто занимался вопросами восстановления прав репрессированного народа! И лишь полные бездарности, неопасные люди не были интересны органам надзора. Именно это обстоятельство приводило в бешенство аморфные тела "серых мышей", обвинявших балансировавших на острие бритвы коллег в предательстве. В некоторой степени это сыграло роль в дроблении немецкого автономистского течения. Мы - немцы, боялись друг друга, подозревая в каждом сексота КГБ-ФСБ, изменника народа. Прискорбно, но это факт! Так было и так есть. Генрих Гроут дважды давал подписку органам КГБ об отказе от пропаганды идей восстановления республики немцев Поволжья, был выдворен, по его словам, за агитацию за пределы Казахстана в двадцать четыре часа, после чего двенадцать лет молчал, а весной тысяча девятьсот восемьдесят седьмого года вышел из политического подполья, возглавил борьбу за реабилитацию немецкого народа... Штейнгауэру тяжело было узнавать имена информаторов, водить соглядатаев, среди которых были шпики, что называется, по зову души и сердца, за нос, выкручиваться, по многим вопросам прикидываться абсолютным невежей, профаном, иногда выпадать из поля зрения, отсиживаясь в четырёх стенах квартиры, а то и наоборот - показывать знания в полном блеске, чтобы отвести такой вот подозрительно-изучающий взгляд, скажем, от Виктора Краузе, которым интересовались вплотную даже несмотря на то, что Виктор дал согласие на сотрудничество... Альберт всегда интуитивно чувствовал, что на уме госбезопасности, активизировавшей свою деятельность накануне различных мероприятий российских немцев, а уж коли таких мероприятий с каждым годом проводилось всё больше, работы чекистам хватало. В последне время главный упор, по наблюдениям Штейнгауэра, был сделан на предотвращение экстремистских выпадов обозлённых ухудшением жизни людей.
Он и они... Им нужно было знать друг о друге как можно больше.
Раньше Евгений назначал встречи на конспиративной квартире, которую выдавал за свою, теперь подошёл в открытую. Иного способа уследить за действиями журналиста он не нашёл.
- Добрый день, - радушно улыбается он. - Как настроение?
- Привет! - вошёл в роль беспечного недотёпы Штейнгауэр. - Шпионов ловишь?
- Нет, я "там" уже не работаю, - обижается он.
Чисто по-человечески его жаль, парень он неплохой, по-крайней мере никто из друзей Штейнгауэра под своими монастырями жирных свиней не находил. Альберт был не из тех, кто создавал образ врага в каждом, кто проносился мимо не поздоровавшись.
- И я "там" - тоже, - понизил голос Штейнгауэр. - Но кто тебе поверит, что ты "там" уже не работаешь? Разве "это" у вас не пожизненно?
Он сердится, но сдерживает злость, зная привычку журналиста подначивать.
- Я перешёл в администрацию города, заведую отделом международных экономических связей.
- Больно одно смахивает на другое, - не унялся Штейнгауэр. - И какие планы у твоего отдела? Борьба с экономической преступностью?
- Обустроить кабинет, - с серьёзной миной на лице ответил Морозов.
Большинство явочных квартир госбезопасности отдавали нежилым духом. В этом, подумал Штейнгауэр, не было ничего плохого. Когда "они" обживутся, мы обольёмся кровавыми слезами. В стране традиционных кровавых дворцовых переворотов и неустанной борьбы с инакомыслием (Ельцин отдал приказ стрелять по Белому Дому из танков) преследование немцев было и остаётся.
Воспользовавшись тем, что все направились к автобусам, чтобы ехать в Гальбштадт - центр Немецкого района, Штейнгауэр отошёл от навязчивого сотрудника неизвестно чьей конторы. Морозов был неплохим парнем, но держаться от него сегодня надо было подальше.
В автобусе, поданном для журналистов, к Штейнгауэру подсела интересная во всех отношениях дамочка. Он понял, что до конца визита она от него не отвяжется. Он отвернулся к окну - накатила злоба. Район представился резервацией. Он понимал, что это далеко не так, но избавиться от дурной мысли долго не мог. Синдромом страха сталинских репрессий в России подавлены многие. Делегация немцев Германии лечила сердце бальзамом надежды, хотелось верить в будущее, в то светлое и счастливое будущее, ради которого сюда наехало столько народу. Но он не хотел выдавать желаемое за действительное, это было против его сил.
- Жара несусветная! - пожаловалась Тая Долгорукая. - Сейчас бы на озеро!.. А что, может, и правда махнем на озеро? Тут недалеко. Искупнёмся и - в район...
Она хотела проверить, есть ли у него под грудью шрам.
- Нашла время, - улыбнулась Штейнгауэру дамочка.
- Мне всё-равно, - сказал он, улыбнувшись в ответ. - Можно и на озеро, только я постою на бережку - не люблю купаться в грязных водоёмах.
Тая Долгорукая затаила обиду.
- Станция Березай, кому надо - вылезай! - объявил водитель автобуса, подруливая к невысокому зданию районной администрации.
Морозов был уже здесь.
Альберт подошёл к нему.
- Слушай, Евгений, я что-то не пойму: уровень охраны членов немецкой делегации заставляет думать о реальной опасности, которой они могут подвергнуться здесь. Что происходит?..
- Садись в машину, - глазами показал ближайшую "волгу" Морозов, - я подсяду позже и всё тебе объясню.
Они сразу же разошлись в разные стороны. Сделав круг в толпе, Штейнгауэр сел на заднее сиденье автомобиля с молчаливым водителем. Машина тихо тронулась и через пару минут они уже были на каком-то пустыре. Возле скособоченного старого домика в тени ветвистого клёна стоял и курил Морозов.
- Основание для повышенной бдительности у нас есть, - без предисловия сказал он подошедшему спецкору. - Ты что-нибудь слышал о партизанах немецкой леворадикальной террористической организации - Rote Armee Fraktion - Фракции Красной Армии?..
Штейнгауэр похолодел. Было ощущение того, что приехал он не в Немецкий район, а совершил путешествие во времени и оказался в районе тридцатых годов.
- Ты хочешь сказать, что вы раскрыли заговор немцев?
- Так ты ничего не знаешь? - вопросом на вопрос ответил капитан.
- Расскажешь - буду знать...
- Хорошо. Но только очень коротко. У нас мало времени. Я должен быть там...
- Понятно.
- Эта организация существует в Германии с 1968 года, её лидерами были четыре человека, но самой опасной мы считали профессионально успешную журналистку Ульрику Майнхоф - основного теоретика и пропагандиста террора против высокопоставленных государственных чиновников и бизнесменов. Её призыв и сегодня звучит так: "От протеста - к сопротивлению!" Основное ядро группы прошло специальную подготовку в лагере палестинских экстремистов "ФАТХ". Вначале они нападали на банки и инкассаторов, копили деньги на организацию широкомасштабного движения...
- Впервые слышу... И партизанская война продолжается?..
- Да, они продолжают убивать... Совершено более тридцати убийств. Несмотря на высокую конспирацию, более двадцати рафовцев погибли или находятся в тюрьмах. На смену первой волне партизан пришла уже четвёртая.
- Ого!..
- Первого апреля 1991 года они убили президента немецкой промышленности Роведдера. Через пару лет взорвали тюрьму в Дармштадте. Они нападают на военные базы, угоняют гражданские самолёты, берут заложников - не останавливаются ни перед чем.
- И вы полагаете, что немецкие партизаны охотятся на членов делегации?
- Мы не полагаем, а располагаем достоверной информацией о том, что в списке террористов значится и Хорст Ваффеншмидт. Кроме того, состав делегации значительный и для террористов наверняка привлекательный. Некоторые журналисты Германии ставят под сомнение успехи террористов и приписывают преступления спецслужбам. А нам это надо?.. Вот и приходится потеть, чтобы в российско-германских отношениях не появилось бреши.
- Н-да, ну и дела... - Штейнгауэр отказывался верить.
- Я знаю, ты не веришь. Это твоё право. Но знать ты должен.
- Почему ты не рассказал мне это раньше?
- Не было нужды.
- Чем подтвердишь информацию?
- Завтра покажу в интернете. Западные журналисты - ребята ушлые, не то что вы тут у нас...
- А кто виноват, что мы такие?..
- Ладно, расходимся...
- Погоди, Евгений. Меня одолевает чувство, будто вы и с меня не спускаете глаз. Неужели считаете меня членом террористической организации? Исходя из чего? Что некоторые журналисты переходят от протеста к сопротивлению?
- Не только. Твоя деятельность оценивалась экстремально направленной, в борьбе за социальную справедливость ты нанёс удар членам партии.
- Да сегодня кого ни возьми...
- Здесь ты был первым.
- Ну и что?
- В числе первых рафовцев был твой однофамилец. В апреле 1975 года он принял участие в налёте на посольство ФРГ в Стокгольме. Другой в 1988 году совершил вооружённое ограбление крупного немецкого банка.
- А я-то тут при чём?
- Совершенно не при чём: мы проверяли родственные связи и знаем, что с той линией вашей фамилии вы не контачили никогда.
- Так в чём же дело?
- Ни в чём. Просто будь осторожен в связях с иностранцами.
- Понятно...
- Всё, мне некогда, расходимся!..
Как он и предполагал, цель визита германской делегации оказалась несколько шире и глубже, чем представил её ландрат Иосиф Бернгардт. Вероятно он не хотел предвосхищать новое сенсационное заявление партнёра.
- Из Средней Азии в Западную Сибирь желают переселиться свыше ста тысяч немцев, - говорил с трибуны в зале заседаний администрации Гальбштадта парламентский статс-секретарь. - В этой связи правительство Германии видит необходимость сотрудничества не только с Немецким районом, но и с другими районами Алтайского края в приёме, расселении и трудоустройстве немцев.
Альберт Штейнгауэр сидел среди видных людей края, слушал Ваффеншмидта, вглядывался в лица и думал, что уполномоченный по делам переселенцев отдавал себе отчёт в том, что большинство переселенцев из республик бывшего Союза выбирали район в качестве плацдарма для последующего переселения в Германию. Перелётные птицы на полпути не гнездятся. Уж если сорвались с места, говорили прибывшие из Казахстана или Киргизии, надо искать гнёздышко поуютнее, где оно, как не на берегах Рейна или Эльбы?
Другими словами, Ваффеншмидт пытался управлять миграцией немцев, пытался отвести русло многоводной стремительно набиравшей скорость реки из Германии в Сибирь, подменяя желания немцев политическим интересам. Российские немцы Германии нужны, но не все и не сразу. Денег на успешную интеграцию не хватало, из-за плохого знания переселенцами немецкого языка и законов исторической родины возникало много проблем. Приём ужесточался с каждым годом, стали поговаривать о введении языкового экзамена. Миллионы беженцев со всего мира наводняли Германию, говорили каждый на своём языке, десятилетиями не работали, получали социальное пособие, потом... принимали немецкое гражданство и оставались навсегда. Российские немцы всегда были особым исключением из правил.
- В 1995 году из бюджета Германии на обустройство Немецкого района было израсходовано двадцать миллионов четыреста тысяч марок, - продолжал Ваффеншмидт. - В связи с расширением взаимовыгодного сотрудничества с другими районами края... - по залу пролетел ветерок настороженных восклицаний, - на следующий год планируется выделить тридцать миллионов двести тысяч марок. Я прошу господина Бернгардта встретиться с финансистами России и решить дело так, чтобы министерство финансов также выделило средства на поддержку договорных проектов по социально-экономическому развитию Западной Сибири и Славгородского региона в частности. При этом, - подчеркнул он, - для желающих выехать в Германию немцев ворота на историческую родину остаются открытыми, несмотря на различные слухи. В знак дружбы и в подтверждение важной для многих информации позвольте мне подарить хозяевам этой небольшой немецкой территории символические Бранденбургские ворота Берлина, изготовленные из драгоценного фарфора.
Иосиф Бернгардт принял подарок.
Штейнгауэр вглядывался в лицо бывшего первого секретаря райкома партии, пытаясь прочесть соответствовавшую моменту гордость человека тем, что ему, а не кому-то другому выпала честь руководить возрождением ликвидированного в смутный период истории и восстанавливаемого в не менее кризисное время Немецкого района, выводить его экономические показатели на первое место в крае, или недовольство, что эмиграция рубит на корню всё, наносит огромный ущерб, вымывая национальный состав и высококвалифицированное трудоспособное население, давая взамен разношерстную публику, подчас незнакомую с сельскими обычаями, крестьянским трудом.
Подарив гостям картину художника Роланда Кёнига из села Селекционное Славгородского района, Иосиф Бернгардт сказал:
- Сегодня я покажу вам плоды сотрудничества Немецкого района и Германии: жилые дома, предприятия по переработке сельскохозяйственной продукции, оборудование больниц и учебных заведений, технику - всё, что было построено и приобретено на средства германских налогоплательщиков. Мы не проедаем эти деньги, мы принимаем помощь ради самопомощи. И венчает всё это труд людей. На сегодняшний день ситуация в экономике района такая: в следующем году строительство перерабатывающих предприятий завершится на девяносто пять процентов, мы получим почти весь замкнутый цикл производства, переработки и реализации потребителю сельскохозяйственных продуктов, чего никогда прежде в таких масштабах не было...
- Для районов нашего края нет более выгодного партнёрства, чем сотрудничество с Германией, - рассыпался в благодарности губернатор Лев Коршунов. - С ней нас связывает не только общий экономический интерес, но и - это самое главное - десятки, сотни тысяч неразрывных родственных уз...
Ну да, конечно, думал Штейнгауэр, весьма далёкий от общей эйфории успеха, и на этих неразрывных нитях, на паутине дорог жиреют пауки ментовско-мафиозных преступных группировок, обдирая переселенцев.
Реакция собравшегося в зале народа казалась однозначной: он рад германской помощи. Без неё было бы просто невыносимо жить. Однако многие, наверное, думали, что все эти миллионы марок останутся здесь, а они, если повезёт, уедут туда, куда уже уехали родители, братья и сёстры, друзья, соседи. Эмиграция - болезнь эпидемическая. И там, в эмиграции, становясь "русаками", они меняют образ мышления, жалеют бесполезные, на их взгляд, вложения в Россию, хоть эти вложения и направлены соотечественникам. Ужасная двойственность мысли!..
- Что ты обо всём этом думаешь? - спросил Вальтер Грэг вышедшего на улицу вместе со всеми Альберта Штейнгауэра.
Тот сконфуженно улыбнулся, будто в голове его гулял ветер.
- Обычно я не высказываю свои соображения перед публикацией в газете, - заговорил он глухим голосом, - но ты мой шеф... Думаю, тут всё давно решено. Решено на текущий год. Депутаты Бундестага прибыли сюда не разговеться в застольях с водкой, шампанским и "русаками" под аккомпанемент немецкой районной самодеятельности. Они прилетели удостовериться в том, что отдача от капиталовложений есть, будет или её не будет никогда. Они должны составить каждый своё мнение, чтобы при утверждении бюджета Германии на будущий год сказать свое веское "да" или "нет" в связи с оказанием помощи Алтайскому краю. Речь идёт о тридцати миллионах марок для одного края, я не знаю, сколько Ваффеншмидт просит для Омской, Кемеровской, Новосибирской областей, для районов Поволжья, Калининграда - карта России испещрена местами компактного проживания немцев. Официально нас около двух миллионов человек, но если взять во внимание смешанные браки - более десяти миллионов!.. Чтобы вкладывать в нас деньги, германскому бюргеру нужны веские аргументы. Конституционная обязанность помогать немцам зарубежья - основа нетвёрдая. Если ты, скажем, по уши в долгах, никто не вправе требовать от тебя помощи. Германия имеет разносторонний и очень жгучий интерес к немцам России, в том числе, и в особенности - к немцам Сибири, представляющим уникальный тип политически малоактивных, однако очень выносливых, способных к обучению, исполнительных работников. Легенда о трудоспособности сибиряка немца имеет многолетнее подтверждение на землях исторической родины, эксплуатирующих их на полную катушку. Известны случаи, когда новые граждане Германии не отказывались работать годами более восьми часов в день с пятимарочной почасовой оплатой в то время, когда местный немец менее чем за десять марок из дома не выходил!.. Таким образом, интерес к нам проявляют в большей степени работодатели, простые труженики видят в нас посягателей на рабочие места и всячески нам противодействуют. Есть и более высокая политическая и экономическая заинтересованность Германии, равно как и России, к своему партнёру - расширение границ торговли, границ влияния. Об этот камень спотыкается любой, заикнувшись о сворачивании интересов в иностранном государстве.
- Ты рассуждаешь как политический обозреватель, напиши об этом, и успех газете обеспечен. Немецкий вопрос интересует всех. Перспектива-то неплохая!..
Вокруг них стали собираться любопытные, посыпались первые реплики, грозившие перерасти в дискуссию.
- Отойдем в сторнку, - предложил Штейнгауэр.
Они отошли в тень обступавших здание районной администрации деревьев.
Специальный корреспондент газеты "Август" продолжал развивать свою мысль:
- Дальновидные стратеги сильных государств активно делят Сибирь, пользуясь слабостью и продажностью правящих кругов России. Сибирь - это ведь Клондайк - богатейшее место на планете по кадровым, энергетическим, природным ресурсам. Четырнадцатого апреля девяносто третьего года в Новосибирске по инициативе Сибирского отделения Российской Академии Наук проходила научно-практическая конференция по проблемам российских немцев. Мне посчастливилось принять участие в её работе. Александр Павлович Дубнов, профессор Новосибирского государственного университета, заведующий кафедрой глобалистики сибирского кадрового центра высказал готовность сделать научный прогноз развития "немецкой кадровой ситуации в регионе". Знание этой ситуации очень важно в решении вопроса возрождения немецкого этноса в Сибири...
- Но чего конкретно добивается Ваффеншмидт? - спросил Грэг.
- В отношении Славгородской зоны районов Германия имеет, на мой взгляд, целый комплекс государственных интересов. О некоторых я уже сказал, о других нетрудно догадаться, но главное - помочь Алтайскому краю, помочь России и странам СНГ переселить в регион на добровольных началах немцев и совместно построить современную социально-экономическую инфраструктуру и в конечном счете создать немецкую автономную область или округ. На Волге сделать это не удалось из-за известного противостояния саратовской правящей верхушки. Не получилось и в Казахстане. В отношении межнациональной напряженности Алтайский край и Омская область - место тихое.
- Так-то оно так, но как отнесётся к "немецкому засилью" русскоязычное население?
- Это население имеет ту же историческую подоплёку политической ссылки в Сибирь, что и немцы, историю друг друга здесь знают, а понимать соседа научились испокон века, когда немцы селились тут одновременно с русскими и украинцами. Многомиллионные смешанные браки подтверждают мой тезис. Местное население русским национальным шовинизмом не страдает. Да и кто откажется резко повысить свой жизненный уровень, получив в полном объёме комплекс перерабатывающих предприятий, технику, рабочие места - всё то, что получил и построил Немецкий район? Если говорить о советском патриотизме, то он умер вместе с Советским Союзом, тысячи, миллионы бывших советских людей, будь то русские, украинцы, евреи или немцы, вообще покинули родину, чтобы спасти будущее своих семей. Так почему бы тем, кто действительно не может или не желает уехать, не создать благоприятные условия жизни тут? Что, или, вернее, кто этому мешает? Посмотреть - вроде бы никто не против...
- Так в чем же дело?
- Дело в политическом кризисе России. В настоящее время она неспособна что-либо изменить, а завтра... завтра и посмотрим...
Продолжение: http://www.proza.ru/2013/01/15/1623