Мой папаша, Александр Константинович, был человеком сложным, определение неточное, но другого, я подобрать не смогу. Один сосед назвал его «диктор во мраке», отец воевал, имел контузию, и плохо слышал. Думаю, что этот фактор испортил ему всю жизнь, наградив комплексом неполноценности. Свою глухоту, по крайней мере, мне, он объяснял тем, что после демобилизации пришлось в трескучие морозы ходить в фуражке. Я был маленьким и не догадался усомниться в этом факте, шапки-ушанки в Советской Армии выдавали всем. Позже моя тётка Рая, папашина младшая сестра, это комментировала крайне эмоционально:
- Да этот Шурка такой выдумщик и враль!!! На чердаке родительского дома лежала куча зимних шапок, а он всё форсил, в морозы фуражкой дамочек удивлял, как же, сержант, танкист, фронтовик, пустыню Гоби на танке пересёк… Треплом был твой батько.
- Про Гоби тоже трепался?
- Нет, его забрали в 44 году, в Новосибирске, завод и ремесленное училище из Боровичей туда эвакуировали, он должен был на фронт сразу, но в последний момент его отправили в омскую танковую школу, что, на мой взгляд, его и спасло, уже оттуда - воевать с Японией. Про войну он ничего не рассказывал, а тебе?
- Помню, что маме было заявлено: «я кровь мешками проливал…», а мне: я завоёвывал Мукден, Маньчжурию и Шанхай.
- О! Да…!, это он кривой был, после литры беленькой, скорее всего…, а так молчал, сколько ни пытались из него чего-нибудь выяснить. Знаю только, что Санька за шесть лет в армии освоил все танковые специальности, вплоть до командира, горел вместе с этим танком. У него было несколько боевых наград…
- Не знал об этом.
- Это, Женька, брательник твой, старшой, успел их ухайдакать до твоего рождения. И вообще, чего это ты расспрашиваешь? Спохватился. У батьки бы и спрашивал, пока он живой был, всё носило тебя где-то, геолог хренов…, нет чтоб на Керамике*, в Боровичах работать… Скажи ещё, что не помнишь, как он к нам на Устье** исключительно по пьяни приходил…, после рачьего свиста на бобровских горах***! Собачились мы с Панькой, мамашкой твоей, а Шурка, по известной мужской традиции, променял родню на влагалище… Это ты по фамилии и внешности Грачёв, а по воспитанию и характеру Тухунов, ещё та фамилия, с гонором…, тухуновское отродье. Чай будешь?
*Керамик - Боровичский комбинат огнеупорного кирпича.
**Устье - поселение в пригороде Боровичей.
***Бобровские горы - местное название холмов, образовавшихся в ледниковый период.
Не этой моей тётке было говорить про гонор, который являлся фамильным, только мы с братом подвели.
У моего деда, Константина Алексеевича, было 8 детей, 6 парней и две девки. Отец был третьим, родился 18 декабря 1926 года. Уникальность этого семейства была в том, что 18 декабря родились: Мария Филипповна, моя бабка, папашка, и Раиса Константиновна, по сути добрая, но взбалмошенная женщина, у нас таких называют «паламанка». Тёте Рае не повезло, война уменьшила количество женихов, замужество не случилось, детей не было, как и у старшей сестры отца, Клавдии (у неё хотя бы муж был). Думаю, что факт рождения в самое тёмное время года наложил свой отпечаток на всех. Бабку я помню смутно, но мрачность её детей позволяет сделать выводы о корнях. Не слышал ни одного доброго слова (про кого-нибудь), из уст отца и его родни.
Брат Женька сформулировал закономерность: грачёвские женщины не имеют детей. Опровергла сей постулат не только его младшая дочь, моя племяшка Светка, но и дочь младшего брата отца Володи, Люба. Остальные (двоюродные сёстры и старшая племянница), к сожалению, повторяют путь Клавдии и Раисы. Ещё осталась надежда на потомство дяди Сергея, младшего сына моего деда, которого я никогда не видел, и про которого никто ничего не знает. Тётка Рая утверждала, что не только внешностью, но и склонностью к бродячей жизни я весь в него. Мама всегда возмущалась этой сентенцией: «Враньё, ты похож на моего брата Колю, только не надо без вести пропадать, как он под Брестом в сорок первом…». Эта ремарка (крайне некорректная) была приурочена к одному моему полевому сезону, когда долго не было вертолёта и людских поселений в округе.
Похожесть на кого-либо из родни всегда была предметом споров на всех застольях: тыкая пальцем в меня, папаша спрашивал: «это грачёвский или тухуновский?». Наши гости, чаще представители маминой стороны, отвечали «да он весь в тебя». Довольный пьяный оскал папаши и «Да, это мой мальчик!», травмировали Женьку и крайне злили меня, за «мой мальчик» я получал от мамы (грачёвское отродье), и до сих пор получаю от брата, который на 8 лет старше. Апогеем обиды брата является посиделка по случаю дня рождения отца (мама к тому времени уже ушла), когда, на очередное «Олег, мой мальчик», Женька:
- Папа! А я кто?
- А ты его старший брат!
Никогда не мог понять, в чём моя вина? Видимо в том, что вместо ожидаемой девочки родился большеголовый пацан… Жалоба брата нашему дяде, Георгию Ивановичу:
- Дядя Гоша, он орёт круглые сутки, а мама всё равно называет его лучшим в доме. Где справедливость?
На предложение мамы снести меня на помойку, Женька радостно согласился и был удивлён, что так и не снесли…
Брату доставалось из-за меня с первых секунд моей жизни, все дни пребывания мамы в роддоме папаша каждый день был в стельку пьян, заливал своё горе (снова родился мальчишка). Женя приходил под окна больницы: «Мама, я сегодня ещё ничего не ел…». И она отдавала ему всё съестное, что приносили её сёстры. Позже Женя, как во всех советских семьях, исполнял роль «няньки с лялькой», как старшему, ему доставалось много от родителей, и за меня тоже.
Я хорошо понимаю сейчас всех взрослых дядей и тётей (которые были старшими детьми), рассказывающих ужасы про своих младших и всё то, что получали из-за этих засранцев. Но они даже не задумываются, что самый младший получает от всех: от родителей, старших двоюродных, но с особой жестокостью от родных братьев и сестёр. Нет ни одного пакостного слова в русском языке, которым бы я не награждался (из наиболее безобидных – поджигатель войны), был бит ремнём, сеткой авоськой, в меня летала куча предметов… Я, конечно, не был ангелом, брат до сих пор вспоминает:
- Его всё время куда-то носило, никому ничего не скажет и упрётся, то на лыжах до какого-нибудь озера, то на автомобильных камерах по речкам, то надо побывать в деревне Тухун, от которой произошла фамилия Тухуновы. Он с двух лет начал путешествовать, в нашем дворе была куча моих ровесников, а у Олега никого, однажды мы его потеряли. Ну и всем двором пошли искать, обнаружили в километре от дома, и то нас мужик спросил: «Ребята, вы не знаете, чей мальчик, что идёт по той стороне улицы?». Ох и получил я тогда от родителей…
Ничего, я от них от всех получал неадекватно больше… Моя мама была последним, 10-м ребёнком в семье, у её матери и отца я был бы последним, 25-м внуком (они не дожили до этого счастья).
Многочисленные мамины родственники (ну не все сразу, конечно) традиционно два раза в год приходили к нам в гости, 1 мая и 7 ноября (праздники – отдельная тема для исследования, как и описание родственников, можно уйти в дебри и заблудиться…. Как-нибудь потом). Со стороны отца раза три появлялись его двоюродный брат Алексей Иванович и «крымский отшельник» младший брат Володя, тётя Клава, как мне помнится, один раз припёрла к нам домой в дупель пьяного папашу, а тётя Рая, как крёстная мать Женьки, была в гостях при проводах брата в армию. И, кажется, всё, за 17 лет, что прожил я в отчем доме. Главными собутыльниками отца были мужья маминых сестёр, а «главнюком» мой Кека, дядя Лёша ВЕселов, муж обожаемой тёти Шуры и, по совместительству, мой крёстный отец. Его фамилия в наших краях имеет ударение на первый слог, что кажется мне правильнее, чем ВеселОв. Семья тёти Шуры нам наиболее близка, потому что «Шурке и Паньке», как самым младшим в семье, вдвоём было легче обороняться от «Маньки», а главное, от «говнюка Гошки»!
Алексей Васильевич (дядя Лёша, Крёстный, Кека), главный и любимый собутыльник папаши, всегда готов был выпить, но не был алкоголиком. Если кому-то надо было в чём-то помочь, он в первых рядах. «Конечно, там же потом нальют…», говаривала тётя Шура. Это женский взгляд, двоюродный брат Сергей Филиппов (старший сын тёти Мани) однажды сформулировал любопытную точку зрения:
- Дядя Лёша, из деревни!!!, крестьянин!!! «Вы мне дайте поработать, если потом нальёте водки – спасибо». Он работать хотел, заниматься чем-нибудь, после того как они из деревенского дома переехали в город. Чем мужику заниматься в благоустроенной квартире?
Могу помнить не всё, но, в отличие от отца, крёстный напивался гораздо реже, у него была классная «отмазка»: в какой-то момент застолья Кека сидя, засыпал, никакие и ничьи потряхивания за плечо, дёрганья за нос, папашины «я с тобой в разведку не пойду», не могли вывести его из «анабиоза». Мне кажется, он просто не хотел дальше пить или брал паузу, и таким образом боролся со скверным обычаем заставлять человека напиваться дальше. Но «на старуху тоже бывает проруха».
1976 год. Женька в армии, мы живём в 16-ти метровой комнате, заставленной: родительской кроватью, двухстворчатым шкафом, моей тахтой, сервантом, круглым раздвижным столом и прочими трюмо. Тесно. Александру Константиновичу 50 лет. Не помню причин, но его пришёл поздравить только Веселов, насиделись они славно, выпроваживать пьяного гостя в неизвестность не в традициях нашей семьи. Мама постелила постель не вяжущим лыка компаньёнам на единственной кровати, себе на стульях рядом с моей тахтой… Ночью мы были разбужены руганью потрясённого именинника, папаша лавировал по комнате между мебелью в первозданном виде, трусы и майка лежали сиротливой кучкой на столе рядом с мытой посудой:
- А-а-а (мать-перемать), Меня! В пятьдесят лет, о-бос-сали!!! Паня, вставай, иди…, иди, сама ложись спать со своим зятем, пусть он и Тебя обоссыт…
Со стороны гостя издавалось смущённо-довольное кряхтение.
Не знаю, был ли отец алкоголиком, но проблемы со спиртным у него точно присутствовали. Являясь первоклассным токарем и заимев личное клеймо (его продукция могла не проходить контроль качества), папаша стал получать солидные по тем временам деньги и праздновать каждый день свою состоявшуюся жизнь. Долго это продолжаться не могло, одному легко справляться с планом и качеством, а вот на пару с Бодуном у них получалось плохо, личное клеймо отобрали.
Более-менее отчётливо, я себя помню с 4 лет, тема пьянства постоянно присутствовала в нашей семейной жизни:
- Паня, дай три рубля…
- Не дам, ты и так уже неделю в запое…
- Дай три рубля!
- Не дам!
- А я то, дурак, ей всю получку отдал…
- Из пьяницы ты превращаешься в алкоголика!
- Я что, с себя вещи продаю? Из дома посуду таскаю? Какой я алкоголик? Дай три рубля…
Одним из вариантов выдвигаемых требований могло быть «Паня, налей стопку…».
Позже папаша решил эту проблему хитрым способом. По согласованию с мамой он завёл сберегательную книжку, куда автоматически с зарплаты перечислялись деньги. В пьяном виде мне об этом было объявлено несколько раз: «Олег, мой мальчик, теперь каждый месяц по десять рублей тебе на счёт кап, кап, кап…». Сколько там в итоге накапало, я так никогда и не узнал, это был недоступный для мамы фонд финансирования папашиных загулов. Все попытки мамы уговорить его перевести сберкнижку на моё имя с возможностью использовать её после 18 лет потерпели неудачу, папаша был полностью социально защищён в плане реализации права на отдых.
Огромной проблемой для мамы было сохранение спиртного, закупленного на праздник, прятать его было практически бесполезно, папаша имел феноменальный нюх на это дело.
Абсолютное счастье он пережил однажды осенью. В тот год случился большой урожай лесной земляники, и мама, наносив с десяток «долгих» корзин*, сварила кучу варения и компота. Компот вступил в преступный сговор с папашей и забродил, маме было жаль потраченных усилий и сахара, она сделала вино: «Не пропадёт, скоро 7 ноября, попотчую родственников собственным зельем». Не пропало. Радостный папаша в будние дни утром и вечером посещал погреб (подвал под нашим жильём), пил вино до, во время и после работы, в выходные был просто нескончаемый праздник, он и жил бы в подвале, но там темно и неудобно радоваться привалившему счастью. Периодически с нашей крохотной кухни доносился одинокий весёлый смех и песенное народное творчество. Земляничное вино до 7 ноября не дожило.
*Долгая корзина - просто большая плетёная корзина с круглой ручкой.
Петь папаша любил, но исключительно по-пьяни и всего одну песню (Славное море - священный Байкал). С самых малых лет я был уверен, что баргузин - это двоюродный брат грузина, а «славный корабль омулёвая бочка», какой-то типично байкальский парусник. Только работа в Забайкалье устранила эти пробелы в моём образовании. Пел он её, чаще всего, по пути домой с какого-нибудь широкого застолья, Боровичи не отличались обилием общественного транспорта, поэтому окружающие могли лицезреть шатающего солиста, ведомого под руки женщиной и ребёнком, горланящего вполне приличным баритоном про бродягу, который переплывает Байкал.
В трезвом виде папаша был спокоен, невозмутим и относительно воспитан, в пьяном – словами не передать.
- У всех мужики напьются – спать брякаются, а мой отношения начинает выяснять, гадости говорить, за все места хватать, сынАм нотации читать!
На вопросы тёти: что у вас нового?:
- Знаешь, Шура, Саня уже две недели не пьёт, душой отдыхаю, скоро у него начнётся, он ведь долго выдержать не может, опять в загул уйдёт…
Родители до моих 12 лет работали в разные смены, неделю в первую (с 7-30 до 16-00), неделю во вторую (с 16-00 до половины первого ночи). Мне было 11, папаша приполз после работы в первую смену домой около 11 вечера. Именно приполз, грязный и жутко вонючий, с "коллегами" они пили какую-то гадость под названием денатурат. «Лыка не вязал» - это лёгкое определение применительно к данному случаю. Я разобрал ему постель и попытался уговорить раздеться и лечь спать, с таким же успехом можно уговаривать быка. На меня смотрели светлые, не затуманенные разумом глазки новорождённого. Сам раздеть я его не мог, получилось снять только ботинки, потом папашу начало штормить и доштормило до кровати. Ну, хоть так! Я тоже лёг спать, завтра в школу. Разбудили меня громкие охи папаши, который с трудом встал с кровати, помочился посреди комнаты и с удовлетворённым кряхтением снова залёг. Потом меня уже разбудила мама:
- Какого чёрта ты уложил его в чистую постель, я только вчера бельё поменяла?
Мне попало по полной программе, маме не на кого было больше излить своё возмущение и обиду, что после тяжелой смены среди ночи надо убирать всё это свинство, но… Я до сих пор помню свой испуг и беспомощность в борьбе с этим пьяным животным. Что мог сделать 11-летний ребёнок со здоровым мужиком? Было обидно до слёз.
После застолий (где-то на грани невменяемости) у него начинались ухогорлоносные концерты, по маминой квалификации "последняя стадия опьянения". Папаша начинал чихать. Всё своё детство я фиксировал рекорды: 45 "чихов", 51, последним был 56 непрерывных чиханий с невнятным бормотанием: "Кто это меня вспоминает? Пусик, это ты во всём виновата...".
На моей памяти самый продолжительный период «тяжёлого» отказа папаши от спиртного длился целый месяц, после того, как он угодил в вытрезвитель.
Друзей у него не было, только собутыльники, наверное, потому, что действительно тяжеловато общаться: носить слуховой аппарат отец отказывался, а водки, особенно на халяву, можно попить с кем угодно. До переезда в благоустроенную квартиру в 1980 году, у него были мужские обязанности по дому: заготовка дров на зиму, транспортировка двух 12-ти литровых вёдер с водой на коромысле с ближайших колонок, вынос помоев. По мере нашего с братом взросления, все эти обязанности исполняли и мы. Вот маме помочь было не кому. Два года отец разводил кроликов, а это заготовка сена на зиму и все сопутствующие обязанности, факт каждодневного наличия своего мяса в рационе семьи не смог перевесить лень и осознание того, что данная деятельность сильно мешает главному делу папашиной жизни: бухлу.
В перерывах между запоями было творчество: создание ручного комбайна для сбора ягод. Каждую зиму отец готовился к лету, собирать ягоды руками было нудно и долго, хотелось грести морошку, чернику или клюкву лопатой.
Как и полагается, всё начиналось с чертежа:
- Папа, а чего это ты рисуешь?
- Тайна, покрытая мраком…
- Ну, папа…
- Комбайн, для черники и морошки, вот увидишь, с этим устройством, долгая корзина будет полностью набрана минут за 10.
- Ты же в прошлом году такое делал.
- Там было несколько конструктивных ошибок.
Так как он работал на заводе, проблем с металлом и приданием ему любой формы не было. К маю месяцу папаша гордо приносил два экземпляра шедевра собственной мысли (для себя и мамы) и с нетерпением ждал начала ягодной страды. При опытно-промышленных испытаниях в первый же день обнаруживались новые конструктивные ошибки: не та скорость сбора, много мусора, «ну на х*й, руками быстрее и чище»! Изделия торжественно вешались на ближайшем дереве за ненадобностью. Много их раскидано по лесам Боровичского района. Так создаются головоломки для археологов будущего… Где-то в декабре всё начиналось по новой.
Ещё одним несбывшимся проектом является рыбалка.
Где-нибудь в январе месяце:
- Всё, Панюшка, бросаю пить. Летом буду ездить на рыбалку, с получки куплю себе снасти…
В июле:
- Займусь зимней рыбалкой, зимой, всё равно, делать нехрен.
- Ты же на лето снасти купил!
- Когда здесь рыбачить? Грибы, ягоды, кролики эти…
- Ага, и запои…
- Ладно, хватит, надо заранее купить амуницию.
В феврале:
- Ты же собирался зимней рыбалкой заниматься?
- Да кому это надо, задницу морозить?
Мечты о рыбалке всплывали почти каждый год, самой крупной покупкой в этой области были ватные штаны, пролежавшие без дела года три, и подаренные, впоследствии, более нуждающемуся родственнику. Пару раз папаша привозил тёмных озёрных окуней со своей родины, в окрестностях деревни Шадомец и одноимённого озера он собирал морошку. Это были все его подвиги на рыболовном фронте.
Самым раздражающим всё семейство отцовским хобби (после пьянки), был комментарий телевизора. Сам он смотрел и слушал только новости, остальное смотрел, звук не слышал, но высказывался по любому поводу:
- Во харю себе наел, да ему бы кирпичи на Керамике таскать, а он на балалайке наяривает, дармоед;
- Нахрена столько народу в этом симфоническом оркестре? Вот Суворов побеждал не числом, а умением. А здесь? Куча здоровенных мужиков пиликают на скрипках, а в это время в стране дефицит продуктов! В колхоз их надо, свиней выращивать…;
- О, очередной большевичок в ящик сыграл, туда ему и дорога. Он мягко спал и сладко ел…;
- Тьфу, опять мужики целуются, блевать мутит, я понимаю женщину целовать…. А здесь, глава государства целуется в засос со своими членами… полютбюро…;
- Сколько дармоедов по полю бегае-е-т…? Какая польза от этого футбола? А ещё мы удивляемся, что в стране тотальный дефицит, я бы это запретил, всем работать, тогда и порядок будет…;
- Ишь, красотка, глазками стреляет, тебя бы в литейку*, где наши бабы работают, быстро ресницы и брови спалила бы…;
- Паня, ты чего, дура, рыдаешь? Это же кино…, выдумка! Мало тебе до войны, в войну и после досталось?
- Нет, это не программа "Время", это программа "И это всё о нём и немного о погоде..."
Воистину, диктор во мраке!
*Литейка - Литейный цех на Боровичском механическом заводе, горячий цех, где плавили металл.
К моим 17 годам мама настолько наелась жизнью с папашей, что вслух мечтала о его исчезновении из её жизни:
- Мужики к другим бабам уходят, тонут, под машины по-пьяни попадают…, а этому хоть бы хны. Как земля такую сволочь на себе носит?
Вопрос папаши в среднем подпитии:
- Пусик, Ты меня любишь?
- Вакурат! - Отвечала мама.
Она всю жизнь надеялась, что к старости он поумнеет, но любой человек с годами становится только хуже, конечно, разными темпами….
В нём удивительно сочетались природный вкус, благородство, быдловатость, скотское отношение к жене и много чего другого.
Два моих однокурсника, точнее однокурсник и однокурсница, «имели счастье» с моим папашей познакомиться. Во время саблинской практики все группы студентов ездили на неделю в Боровичи. И мы втроём заглянули ко мне домой, мамы дома не было, папаша нашего прихода не слышал, сидел в родительской комнате, а мы расположились в моей. Минут через пять он почувствовал, что в квартире что-то изменилось, пошёл с проверкой, в чём был: трусы и майка. Вырулив на нас в таком аристократичном виде, присел и с криками «Олег, почему ты не предупредил, что у нас гости, твой батька в трусах рассекает», убежал на согнутых ногах к себе. И затих. Он был под лёгким «шафе».
Я закрыл дверь в комнату. Мы смотрели фотографии и слушали магнитофон, минут через пять распахивается дверь и в неё вплывает джентльмен в костюме, белой рубашке, при галстуке, шляпе, в лакированных туфлях и, как мне показалось, с тростью (точно знаю, у него этого никогда не было, но природный артистизм, заставил в неё поверить даже меня).
Грациозно подошёл к девушке, снял шляпу и поцеловал ручку:
- Здравствуйте, меня зовут Александр Константинович, я отец вот этого балбеса, его зовут Олег! Вас как зовут? О-о-о!!! Очень приятно! Олег, это твоя девушка? Как нет?!! Потом поговорим….
Подошёл к Игорюне:
Привет, как зовут? Ну, ладно. Рад видеть вас в своём доме! Гости моего младшего сына – мои гости.
Потом мама рассказывала, что после нашего ухода, отец доставал её разговорами об этом визите:
- Слушай, Пусик, если это девушка Олега, какого хрена с ними припёрся этот мудак?
Игорюня никогда не был мудаком, просто папаша начал беспокоиться за продолжение рода (у Женьки к тому времени родились две девчонки) и мои отношения с противоположным полом.
Я всегда задавался вопросом, кем бы мой отец был в других условиях? Без раскулачивания, голодного детства, войны и шести лет Советской Армии. Даже моя мама признавала его ум, доброту (в трезвом виде), красивую внешность, артистизм, музыкальный слух и хороший голос. Думаю, что в других условиях не было бы нас с братом.
Мама умерла 22 октября 1989 года, в возрасте 60-ти лет, мне было 24 года, она слишком рано ушла…. Папаша начал лить крокодиловы слёзы по своей Панюшке, рассказывать всем, как они хорошо жили и как любили друг друга….
Все эти стенания хорошо характеризуются словами мамы, уже в больнице:
- Женя, Шура, не надо заранее расстраивать Олега, пошлёте телеграмму в Красноярск, когда всё кончится! Моё посмертное желание: Санька сдохнет, не хороните в мою могилу, мне хватило его при жизни.
Мы с братом выполнили её последнее слово. Отец похоронен рядом со своими родителями, он умер 18 марта 2001 года.