Наташка позвонила утром и, услышав в трубке мой срывающийся голос спросила:
- Что случилось?
Сквозь слезы я ответила:
– Ничего!
- А чего ревешь?- не унималась она.
- Депрессия - ответила я, шмыгая носом.
- Ясно! И по какому поводу? - продолжала она допрос.
- Не знаю.
- Вот, блин. Скоро Старый Новый Год, готовиться надо, а у нее, видите ли, депрессия. Я сейчас приеду.
- Наташ, ты не обижайся, мне и так тошно, не до гостей – продолжая горевать, ответила я.
- Все ясно! - изрекла подруга. И добавила: - Надо лечить.
Через час она была у меня.
- Это у нее давно?- начала она допрос с моего мужа.
- Да с утра как встала, так и ревет. Я уже и так и сяк, и кофе ей и шоколадку, а она как мышь, надулась и слезы глотает.
- Ничего - утешила его Наташка.- Со мной тоже такое было. Вылечим!- многозначительно и как то хитро произнесла она. – Мне известно сто способов лечения депрессии.
Муж ушел на работу, дети в школу, подруга побежала по своим делам, а я, в душе обрадовавшись, что наконец-то, осталась одна, уселась с ногами в кресло и стала предаваться дальше своим страданиям. В тот момент мне казалось, что я самый несчастный в мире человек. Мне так было жаль прошедшего года. Я столько не успела сделать, а время так быстро пролетело – накручивала я себя.
Вечером явились мои подруги – все трое: Наташка, Ленка и Алла.
- Видите! - торжествующе произнесла Наташка.- Что я вам говорила? Хандрит она.
Надо лечить иначе отряд потеряет бойца.
Я ничего не ответила, но внутри меня шевельнулось какое-то подленькое чувство, что добром это не кончится. Подруги посовещались между собой минут десять, словно меня в комнате не было. Потом Наталья, предварительно пошептавшись с моим мужем исчезла. Вернулась она быстро, нагруженная пакетами и скрылась на кухне.
- Девчонки! Давайте ее сюда! - крикнула она через несколько минут.
Мы прошли на кухню. На столе, в окружении тарелочек и рюмочек, красовались две бутылки коньяка, бутылка вина, порезанный кружочками лимончик золотился на блюдечке, а рядом гордо возвышался «Киевский» торт.
- Садимся!- скомандовала Наташка, и все, включая моего мужа, сели за стол.
- По какому поводу? – не выдержала я.
- Лечить тебя будем,- ответила Ленка. - Рецепт такой. Сейчас посидим в хорошей компании, поговорим, молодость вспомним. Эх! Как же раньше было хорошо! - добавила она.
Начали с коньяка. Хорошо начали. Первый тост «за присутствующих» для меня стал и последним. Пряная жидкость обожгла горло. Я закашлялась, и слезы обильно полились из глаз. Вытерев их, я решила все остальные тосты симулировать. Подруги сидели, вспоминали смешные случаи, хохотали, а чтобы не приставали ко мне, я тоже кривилась, изображая улыбку. Третья, шестая и девятая рюмки, естественно, были «за любовь». Разошлись далеко за полночь. Убрав на кухне, я посмотрела немного телевизор и уснула, словно провалилась.
Утро, почему то, радости не добавило. Возможно, Ленка что-то напутала в своем «рецепте». Муж, проснувшись к обеду, попросил попить.
- Да ну вас на фиг! – произнес он, с трудом отрываясь от запотевшей бутылки с минеральной водой.- С вами, бабами, пить - здоровью вредить. И куда оно в вас лезло? Теперь полдня голова чугунная будет.
Чуть позже позвонила Наташка.
- Что вчера было?- спросила она заплетающимся языком. - Голова квадратная.
- Вы усердно разрабатывали план лечения моей депрессии, и пытались претворить его в жизнь.
- Ну и как? Легче тебе?- спросила она.
- Да, по-моему, ты чего-то в своем рецепте не дописала, поскольку на мне ничего не отразилось, а вот мужу плохо.
- Значит, будем продолжать! - вынесла она вердикт, и мне стало не по себе.
На следующее утро все, трое, были у меня.
- Слушай, - начала Алла,- у меня есть хороший мастер-парикмахер, девочка молодая, но с умом. Поехали, перед праздником мы тебе красоту наведем. Это здОрово поднимает настроение.
Выбора у меня не было.
Мастером оказалась молодая, симпатичная девушка. Если-бы я пришла к ней сама,
уверена, было бы все замечательно, и мы бы, что то придумали. Но с моим конвоем это было не реально. Алка подсунула мне под нос журнал с прическами.
- Нравится? Нравиться? - спросила она, ткнув пальцем в какую-то картинку и не дав рассмотреть мне ее хорошо, закрыла журнал. - Это сейчас самый писк. Да и цвет тебе сменить надо, ходишь, как старуха.
- Да делайте, что хотите, только отвяжитесь - не выдержала я.
Эх! Напрасно я так сказала. Как же я потом горько пожалела о своих словах!
- Закрывай глаза! - скомандовала Наташка.- Потом сюрприз будет - процитировала она Винокура.
Я послушно закрыла глаза, да мне и не хотелось смотреть. Мастер мыла мне голову, стригла, красила, укладывала волосы, и все это под придирчивые комментарии моих подруг. Я упорно не открывала глаза, думая, а вдруг случится чудо, а вдруг поможет и тяжесть, которая была у меня на душе, исчезнет. Я открою глаза, а вокруг все по-другому и … сказка.
- Все! - произнесла мастер и повернула меня к зеркалу.
Я распахнула глаза. На меня из зеркала смотрел…поросенок. Рыженькие, коротко стриженые волосы, зачесанные за торчащие ушки, напоминали щетинку. Круглое лицо, глазки узенькие и красные, нос опухший. Масла в огонь подливал мой подбородок. Господи! Я же никогда не стриглась так коротко!
- Поросенок! - сказала я вслух.
Алка долго смотрела на меня, потом хихикнув, заржала. Ленка давясь от смеха произнесла:
- Я же говорила вам, рыжий не ее цвет.
А мне было не до смеха. «Сволота, а не подруги»- думала я рыдая. Хорошо, что ещё шапку носить можно. Перекрашусь сама – больше никаких экспериментов.
Зайдя по дороге в магазин, я купила тёмную краску для волос. И уже дома, пока никто не видел, перекрасилась и уложила волосы по-другому.
- Ты не переживай, отрастет! – сочувственно сказал муж, придя с работы, и добавил хихикнув: - А рыжая была бы похожа на поросенка.
На следующий день подруги, решившие, наверное, меня извести, что бы славно погулять на поминках, пришли снова.
-Так! Всё!Аут!- сказала я. – Больше никаких экспериментов, ни каких застолий. Нервы у меня уже на пределе. Я валерьянку килограммами пью, а вы меня доконать решили.
На самом деле грусть – тоска у меня уже прошла. Мне просто интересно было, чем все закончится.
- Нет! – ответила Лена.- Мы ничего такого экстраординарного не придумали. Просто мои сыновья в выходной, ходили кататься на горку. В лесу такая прелесть. Поехали, немного пройдёмся, подышим свежим воздухом.
Я согласилась. Мы оделись по-походному, в джинсы и куртки, и пошли бродить.
Да, в зимнем лесу, действительно, было хорошо. Снег серебрился на солнце, а хваленая горка, на которой каталось почти все молодое население района, была высокая и хорошо укатанная. Кругом не было ни души.
- Девчонки! А давайте прокатимся – предложила Ленка. – Только вот на чём?
- Да на пакете – ответила Алка, вытаскивая из кармана сложенный полиэтиленовый пакет.- Мои ребята так катаются – прокомментировала она свои действия, пытаясь удобно устроиться на пакете.
Пакет попал на лед и, не удержавшись, Алка стремительно помчалась вниз. Посреди горки была небольшая кочка, в народе называемая «трамплинчиком». Налетев на неё, Алка подпрыгнула и дальше уже поехала отдельно от своей импровизированной подстилки вниз, где ожидало ее, на выбор, два объекта: сухое дерево и сугроб. Алке повезло. Сугроб принял ее в свои объятья. Врезавшись, она остановилась.
В воздухе повисла тишина.
Алла, выкарабкавшись из сугроба, вдруг закричала:
- Ура – а – а! Девчонки! Попробуйте! Это замечательно! - и стала подниматься к нам, наверх.
Вдруг в стороне раздался смех.
Мы и не заметили, что на горке уже не одни. За «полетом» нашей подруги и за тем как резвятся три взрослые тетки, наблюдал, пришедший кататься, мальчишка лет десяти. Посмеявшись, он сел на санки и лихо съехал с горки. Когда он поднялся наверх, Наталья попросила:
- Зайчик, будь добр, дай тетям саночки прокатиться, а я тебе за это шоколадку – и она достала из внутреннего кармана курточки шоколад.
Мальчишку такой обмен устроил и, он протянул веревку. Санки были самодельными, добротными и крепкими. Решив провести испытания, Наташка села впереди, Ленка – посредине, а Алка, уже наученная, пристроилась сзади. Мне же был выдана камера и дано задание – в ожидании своей очереди кататься, запечатлеть предпраздничное покорение горки «мадамами».
Я включила камеру отошла и … процесс пошел.
Оттолкнувшись, девчонки, с визгом помчались вниз, радуясь, как дети. Благополучно добрались до средины горки, где были разделены предательским трамплином. Дальше было непередаваемо: Наташка, сидевшая впереди, вылетела из санок и покоряла горку на своей попе. Ленка, спускалась вниз на животе, ухитрившись закрыть лицо руками. А Алла, мертвой хваткой вцепившись в санки, и пытаясь притормозить ногами, летела сзади. Финал был сказочным. Сначала в сугроб принял Наталью. В Наталью врезалась Ленка. Потом, не дав девчонкам подняться, на них налетела Алка, а сверху вся эта куча была накрыта санками, образовав пирамиду.
И тишина…
Я замерла. А камера продолжала снимать…
Потом «пирамида» начала распадаться и расползаться на четвереньках по сторонам.
Когда Ленка поднялась с четверенек, она закричала, обращаясь ко мне:
- Ты что, все это записывала? Выключи камеру! Мы тут чуть не убились, а ей смешно. Притворщица! Никакой у тебя депрессии не было. Хохочет она. Совести у тебя нет!
И в этот миг я почувствовала себя отомщенной за парикмахерскую.
Дома, встречая Старый Новый Год, в компании наших супругов, после просмотра отснятых кадров, после долгого и слезного хохота, девчонки заявили, что если опять у кого-то будет депрессия, то осталось еще девяносто семь неизведанных способов.
А я для себя решила – если что, то двери на замок, и молча, в тишине, чтобы они не пронюхали.
Иначе такого «лечения» я уже не переживу.
фото из интернета