Гений, чтобы царствовать!!!

               

                Николай ШАХМАГОНОВ


                «ГЕНИЙ, ЧТОБЫ ЦАРСТВОВАТЬ!..»
                *****               
               
       ИОАНН ГРОЗНЫЙ,
                ЕКАТЕРИНА ВЕЛИКАЯ,
                НИКОЛАЙ ПЕРВЫЙ,
                ИОСИФ СТАЛИН,               
                КАК ТВОРЦЫ РУССКОГО САМОДЕРЖАВИЯ

(Истоки, эволюция и перспективы государственной власти в России от 
              эпохи «Влесовой книги» до времён, нам предстоящих

                Об Императрице Екатерине Великой адмирал Павел Васильевич Чичагов писал: «…У неё был гений, чтобы царствовать!». Впрочем, Всемогущий Бог даровал талант управления единственной в мире Державой – Россией – подавляющему большинству Русских Государей. Вполне справедливо мнение мыслителя Русского зарубежья Ивана Лукьяновича Солоневича: «Государственная организация Великого Княжества Московского и Империи Российской всегда превышала организацию всех своих конкурентов, противников и врагов – иначе ни Великой Княжество Московское, ни Царство, ни Империя не смогли бы выдержать этой борьбы не на жизнь, а на смерть».
               
                НАЧАЛО РУСИ
                И РУССКОЙ ГОСУДАРСТВЕННОСТИ
      
       Выдающийся исследователь Русской старины Дмитрий Иванович Иловайский справедливо указывал, что история каждого народа начинается мифами. Немудрено поэтому, что учёные и по сей день спорят о начале всех начал, открывают и озвучивают всё новые и новые гипотезы. Но, к большому сожалению, так называемые исследования зачастую подгоняются под определённый заказ тёмных сил, которые стремились всегда и стремятся поныне использовать историю в своих корыстных целях.
       В своё время Джордж Оруэлл точно подметил: «Тот, кто контролирует прошлое, тот контролирует будущее. Кто контролирует настоящее, тот контролирует прошлое». Недаром все, кто захватывал власть, немедленно заставляли переписать историю под себя, чтобы обеспечить своё господство в будущем. Использовали этот приём и тёмные силы, расшатывающие государственную власть, чтобы, опорочив её прошлое, завладеть настоящим и будущим одурманенного лживой пропагандой народа.
      Не раз подвергалась история Русского Народа значительной, мягко говоря, правке. К примеру, в Х веке было уничтожено всё, что только можно было уничтожить, дабы убедить последующие поколения, что Русская государственность началась с призвания варягов и заимствования государственности у германцев. Свидетельства, касающиеся более чем двенадцатитысячелетней истории, как казалось уничтожителям, канули в лету. Результат налицо. Многие поколения Русских людей учили в школе, что всё началось с, якобы, полугендарного Рюрика, до времени правления которого наши предки вообще были дикими и жили стаями.
       Государственность же нам подарили щедрые германцы, которые, непрерывно нападая на Русь, имели только исключительно благие намерения – спасти Русский Народ от дикой жизни. С этой целью приходили и тевтонские, и ливонские рыцари, ну и, надо полагать, гитлеровские полчища.
       Будучи премного благодарны за такие щедрые дары, наши предки посудили, порядили, да и решили, что нужно посадить себе на шею оккупантов, чтобы они «володели» всею Землёю Русской в собственное удовольствие, а то ведь без оккупантов совсем плохо жить. Вот и пригласили «володеть» собою варягов.
       Об этой чудовищной глупости, придуманной «учёными», явно страдающими шизофренией, Дмитрий Иванович Иловайский писал: «Начнём с того: есть ли малейшая вероятность, чтобы народ, да и не один народ, а несколько, и даже не одного племени, сговорились разом, и призвали для господства над собою целый другой народ, то есть добровольно наложили бы на себя чужое иго? Таких примеров нет в истории, да они и немыслимы».
       Но как же было на самом деле?
       Да простит меня читатель за некоторые отклонения от объявленной темы. Уж очень трудно, не опираясь на твердые и упрямые факты, убедить кого-то в том, что западные сверхнелюди (человеческого в них ни на грош), произошедшие от обезьян, ненавидят Славян именно за их нравственное и духовное превосходство. Известна истина, что чернь никогда не сможет полюбить того, кто выше неё.
       Повторяю: то, что западные люди и нелюди произошли от обезьян, убедительно доказал Дарвин. Не станем его опровергать. Известна заповедь: по делам и судите их. А как судить нелюдей, которые несли, несут и будут нести, пока их не остановит Божий Промысел, смерть и разрушение. Обратимся к жизнеописанию Сынов Человеческих, кои произошли, как говорит Библия, от Сынов Божиих, обратимся к славным людям, кои именуются Славяне.
       Действительный член Императорского Русского Военно-исторического общества генерал-лейтенант Александр Нечволодов свои поистине непревзойдённые «Сказания о Русской Земле» начал словами: «Священное писание повествует нам, что после потопа от трёх сыновей Ноя – Сима, Хама и Иафета произошли все народы, обитающие на земле. Первоначально все наши древние предки… носили название Ариев. Арии, на древнем языке, на котором они говорили, означало – почтенные, превосходные. Действительно, Арии выделялись из всех остальных обитателей Земли того времени, как своею силою, ростом, стройностью и красотою, так, особенно, благородством своих душевных свойств.
       Несмотря на то, что в те отдалённые времена, за несколько тысячелетий до рождения нашего Спасителя, проповедовавшего любовь к ближним, всюду господствовала жестокость нравов, среди Ариев высоко ценились и уважались те душевные качества, которые и ныне отличают всякого человека с благородной душою: храбрость и честность». Поищите подобные качества у народов, ходивших крестовыми походами на нашу многострадальную землю. Найдите хотя бы один факт благородства у шведских крестоносцев, у тевтонских, ливонских псов-рыцарей, у поляков или у наполеоновской банды или у гитлеровцев. Не найдете. Вот вам и ответ на вопрос: относятся они к ариям или нет. У истинных славян и арийцев иные нравственные идеалы, нежели у тех народов, которые незаслуженно примазываются к ним, не будучи достойны их.
       Мифология славян изложена во «Влесовой Книге» – славной летописи Ведической Руси, Руси «доолеговой». И эта мифология плавно переходит в уже конкретную летопись Русской Земли.
       В начале «Влесовой Книги» мы видим Богумира (Бог Мира), героя, отчасти, мифологического, и его супругу Славу или Славуню. Далее на сцену являются сыновья: Сева, от которого, по словам автора «Влесовой Книги», пошли северяне, и Руса – родоначальник Руссов. Мы видим и дочерей, давших три рода: «И соединились они (с Утренником, Полуденником, Вечерником – их мужьями), и славны были. Отсюда идут древляне, кривичи и поляне, ибо первая дочь Богумира имела имя Древа, а другая – Скрева, а третья – Полева».
       Далее возникает имя «отца нашего Орея». Орей – арий. Орей учит защищать родную землю от врага. У него три сына – Кий, Пащек и Горовато.
       Во «Влесовой Книге» читаем: «И вот Сварог, который создал нас, сказал Орею: «Сотворены вы из пальцев моих. И будут про вас говорить, что вы – сыны Творца, и станете вы, как сыны творца, и будете как дети мои, и Дажьбог будет отцом вашим… И будете вы народом великим, и победите вы весь свет… И с тех пор было семьдесят князей наших, таких как Мезислав, Боруслав, Комонебранец и Горислав. И тогда иных избирали на вече, а других на вече отлучали, если люди не хотели их. В то время князи много трудились. И был тогда Кыщек велик и мудр…».
       О тех далёких временах далее говорится: «И вот отец Орей шёл перед нами, а Кий вёл Руссов, и Щек вёл свои племена, а Хореев своих хорват. И вот враги напали на нас, и мы побежали к Киеву-граду и до Голуни, и там поселились, огни свои возжигая до Сварги… И тут Кий умер, тридцать лет владев нами. А после него был Лебедян, его же звали Славер, и тот жил двадцать лет. Потом был Верен из Великограда – также двадцать лет. Затем Сережень – десять. С тем и львами побеждали витязи врагов».
       В книге «Откуда ты, Русь?» Сергей Лесной поместил перевод дощечек «Влесовой Книги» и реставрировал княжескую династию на Русской Земле. Он доказал, что в V веке были на Русской Земле Киевская Русь (Русь) и Новгородская Русь (Словения). Династия князей Киевской Руси обрывается на князе по имени Сережень. В таблице, помещённой в книге, значится:
       «Кий (Щек и Хорев) – по-видимому, V век; Лебедян, по данным «Влесовой Книги» – «этот и два последующих князя княжили один за другим после Кия 50 лет в сумме». Далее идут уже упомянутые, Верем и Сережень, после которых – Аскольд и Дир. Но они, по мнению автора, не принадлежали к династии и были варягами, захватившими Киев.
       А вот Новгородская династия выглядит гораздо более внушительно. Начало её Сергей Лесной относит в V – VI векам, указывая, что вслед за Владимиром Древнейшим правило (по данным Иоакимовской летописи) восемь поколений князей. Далее указывается, что в VIII веке княжил Буривой, который вёл ожесточённую борьбу с варягами. Когда же потерпел поражение, вынужден был покинуть Новгород. Новгородцы не покорились варягам. Они попросили Буривоя прислать к ним на княжение его сына Гостомысла, под руководством которого и одолели варягов.
       После победы над варягами началось долгое и славное правление Гостомысла. У Гостомысла было четыре сына и три дочери. Казалось бы, династия достаточно крепка. Но… Гостомысл был очень хорошим князем и сделал много важного и доброго для Новгородской Руси, укрепив её могущество и обороноспособность, а, следовательно, был ненавидим врагами Словении. И вот как-то так случилось, что все четыре его сына ушли из жизни преждевременно. Гостомысл лишился наследников по мужской линии. Случайность? Случайностей в вопросах престолонаследия никогда не бывало ни во времена давние, ни во времена, более близкие. Ведь Русскую Землю всегда окружали народы со звериными повадками, готовые в любую удобную минуту нанести коварный удар, чтобы пограбить, поглумиться над женщинами, детьми, стариками, словом, над теми, кто не мог дать сдачи. Многие из агрессоров ошибочно причислены к Славянам и Ариям. Они гораздо ближе к тому, что произошло от обезьян.
      Не случайна и смерть всех четырех сыновей Гостомысла при его жизни. Не случайна потому, что по законам престолонаследия Новгородский княжеский стол должен был перейти в этом случае к старшему сыну старшей дочери Гостомысла. А она, эта старшая дочь по имени Улита, была замужем за неславянином, то есть не за Арием, а за кем-то из потомков обезьян. Да простит меня читатель – о том, что на западе живут потомки обезьян, писал Дарвин.
       В то время допускалось наследование княжеского стола по женской линии в тех случаях, когда прерывалась линия мужская. Средняя же дочь Гостомысла по имени Умила, любимица новгородцев, была замужем за князем полабских славян Годлавом. И были у неё сыновья Рюрик, Трувор и Синеус. Но как обойти закон престолонаследия? Как отдать Новгородский стол своим родным внукам (или внуку, о чём позже скажем) Славянам? Гостомысл долго размышлял, переживал, и вдруг приснился ему однажды сон, что из чрева Умилы выросло большое дерево, с которого питается новгородский народ. Он счёл сон пророческим, и объявил о нём новгородцам. Решение сделать наследниками сыновей Умилы было общим, но осуществить его помешала внезапная смерть Гостомысла. Предстояло отдать престол сыну Улиты, чего новгородцы делать не хотели. Они и направили депутацию к Рюрику, Трувору и Синеусу.
       Касаясь имён призываемых на Русь внуков Гостомысла, Сергей Лесной писал следующее: «Имя Рюрик не может считаться скандинавским, так как оно встречается в чрезвычайно близких вариантах и у других славянских народов: Рюрик – у поляков, Ререк – у чехов, Ререг – у западных славян, где было целое племя ререгов. Наконец, и самое имя Рюрик и в летописях наших имеет варианты: Рурик, и даже наш исторический Древний Рюрик назван Ререком. Так как мы знаем, что он был сыном славянского князя, к тому же и мать его была славянкой, мы имеем все основания считать его славянином , а его имя славянским. Что же касается скандинавского происхождения, то мы знаем, что оно было там очень редко. Известно всего два – три Рюрика, вернее Хрёрека, из чего видно, что славянские варианты ближе, чем скандинавские. Имя брата Рюрика Синеус – чисто славянское имя, являясь аналогом Белоуса, Черноуса, Мокроуса, Стрижиуса и т.т. И мы знаем отлично, что в древности клички служили именами. Что же касается имени Трувор, то и оно могло быть славянским – Трубор от трубы, то есть трубач».
       Посланцы новгородцев и других северных племён Словении явились к Рюрику, Синеусу и Трувору с предложением: «Земля наша велика и обильна, а наряда в ней нет, да поидите княжить и володеть нами».
       Всё предельно ясно, но ясно для человека, способного мыслить. Действительно велика Земля Русская, а вот наряда или нарядника, то есть, руководителя в ней нет. Приходите и становитесь руководителями. Но те, кому хотелось показать, что для Русских людей, вообще, характерен безпорядок, умышленно прочли так, как им выгодно: «порядка в ней нет», хотя прочесть так, нужно было ещё умудриться, ибо наряд и порядок вещи разные. Наряд – это приказ, управление, власть. Наши древние пращуры призвали на Русь прямых наследников любимого ими князя Гостомысла, чтобы они взяли в свои руки власть. Рюрик, Синеус и Трувор правили Словенией с 870 года. Рюрик пережил братьев, и после их смерти объединил все земли Словении в своих руках. Женат он был на норвежской княжне Ефанде, которая родила ему сына Игоря.
       «Что же касается имени Игорь, – читаем мы у Сергея Лесного, – то Русские источники ясно показывают, что были два похожих имени в употреблении: Ингвар (по-видимому, скандинавское) и Игорь (неизвестного происхождения). Из византийских источников мы знаем, что Игорь, по-гречески, передавалось как «Ингер», а имя Ингер было хазарским. Мы знаем даже одного знатного Ингера при византийском дворе. Так как Русь была соседкой Хазарии и одно время даже платила ей дань, вполне возможно, что одно из хазарских имён перекочевало и на Русь».
       Вполне возможно имя Игорь дала сыну с согласия Рюрика его супруга – норвежская княжна Ефанда. Во всяком случае, впоследствии в княжеской, а затем царской династии Рюриковичей имя Игорь практически не встречается.
       Игорь был ещё ребёнком, когда Рюрик оставил сей мир, и правителем при нём сделался брат Ефанды Олег. Именно Олег убил Аскольда и Дира во время похода на Киев, предпринятого для объединения Новгородской и Киевской Руси. Старший княжеский стол он перенёс в Киев.
       С 890 года начинается объединённая история Руси. Усилиями киевских летописцев новгородский период истории был впоследствии затушёван таким образом, чтобы именно Киев выглядел колыбелью Русской государственности.
       Когда Игорь подрос и окреп, Олег-правитель благополучно отошёл в мир иной, по поводу чего есть известное сказание, озвученное Александром Сергеевичем Пушкиным в «Песне о Вещем Олеге», впрочем, по мнению некоторых историков, вовсе не к этому Олегу относящееся.

          Древняя религия наших предков

       О религиозных представлениях наших древних пращуров Сергей Лесной писал следующее: «Древние Руссы принимали три основных субстанции мира: Явь, Навь и Правь.
        *«Явь» – это видимый, материальный, реальный мир.
        *«Навь» – мир нематериальный, потусторонний, мир мертвецов.
        *«Правь» – это Истина или Законы Сварога, управляющие всем миром, то есть, в первую очередь, Явью.
        После смерти душа человека, покидая Явь, переходила в мир невидимый – навь. Некоторое время она странствовала, пока не достигала Ирия, или Рая, где жили Сварог, сварожичи и предки Руссов. Душа может явиться из нави, где она пребывает в некотором состоянии сна, опять в Явь, но лишь по тому пути, по которому она вышла из Яви в Навь. Этим объясняется древний обычай, согласно которому тело покойника выносилось из дому не через двери, а через пролом в стене, затем его немедленно заделывали… Вера была настолько сильна, что тело Владимира Великого, несмотря на то, что он был христианин и окружение его крещено, всё же было вынесено через пролом в стене. Понятие ада не существовало. Понятие Нави дожило до современности, хотя и утратило черты ясности. Мы знаем «Навий день», то есть день покойников, который отмечался ещё в минувшем столетии (ХIХ век – ред.) в крестьянстве. Знаем «навьи чары», то есть наваждение. Но теперь это лишь пустая оболочка слов без содержания (оно утратилось)».
       Отметил Сергей Лесной и то, что совершенно несправедливо считать религию Древних Руссов политеистической, ибо ими «Бог – Творец мира признавался единой, всемогущей сущностью». Сварог – единый Небесный Бог, признавался Дедом Богов. Его звали Триглав, Троица, вселенная. Во «Влесовой книге, в разделе «Слава Триглаву!» говорится:
       «И вот начните, во-первых, главу перед Триглавом склоните», –
       Так мы начинали, великую славу Ему воспевали,
       Сварога – Деда Богов восхваляли, что ожидает нас.
       Сварог – старший Бог Рода Божьего – и роду всему – вечно бьющий родник,               
       Что летом протёк от кроны, зимою на замерзал, живил той водою               
                пьющих!».
      
       «Доолегова» Русь считается дохристианской ведической Русью, хотя известно, что Свет Учения Христа принёс на Русскую Землю Святой Апостол Андрей Первозванный. Тем не менее, о тех древнейших временах в христианской литературе содержались порой, мягко говоря, нелицеприятные отзывы. К счастью, появились, наконец, труды, в которых говорится о том времени более справедливо. Так, в Православном издании «Путеводитель», вышедшем в серии «Начала познания вещей Божественных и человеческих» написано: «До просвещения Руси в нравах и жизни князей и народа господствовало язычество (справедливее сказать – ведизм – Н.Ш.). Сам князь Владимир в первые годы своего княжения был язычником и жизнь свою проводил в частных войнах.
       Но не углублялась Русь в идолослужение до такой степени, чтобы иметь идольские храмы и касту жрецов. Не было у древних славян и чрезмерной привязанности к земному благополучию. Земные блага и ценности отступали на второй план именно потому, что важнее их, выше их была ценность духовная – совесть. Богоустановленный закон совести в наибольше чистоте соблюдался славянами, жажда правды порождала положительные духовно-нравственные усилия. Вся история и промыслительная подготовленность принятия христианства Русской Землёй была в непосредственной связи с процессом исторического становления самой Православной Церкви…».
       Эта цитата нуждается лишь в одном уточнении. Язычеством, по словам академика Б.А.Рыбакова, принято было называть все дохристианские вероучения и верования. Этот термин применялся и к жестоким, богоборческим религиозным конфессиям, и его же пытались применить к дохристианским верованиям наших предков. Но это совершенно не справедливо.
       Русское дохристианское верование – Русский Ведизм – было чистым и светлым, словно оно было намеренно даровано Самим Всемогущим Богом далёким нашим предкам, чтобы они, когда придёт время, смогли восприять Учение Христа во всей его апостольской чистоте.
       Сергей Лесной в книге «Откуда ты, Русь?» о религии наших предков писал: «Это была сильная, внутренне крепко скроенная религия, высокая, красивая… В её основных положениях было много сходства с христианством: единобожие (а не полетеизм, как принято думать!), вера в безсмертие души, в загробную жизнь и т.д. Вместе с тем, Руссы не считали себя изделием бога, его вещами. Они мыслили себя Его потомками. Они – «дажьбови внуци», то есть внуки Даждь-Бога. Поэтому характер отношений между Руссами и Богом был совсем иной. Они не унижались перед Своим Пращуром. Они, понимая всё его превосходство, вместе с тем сознавали и естественное с ним родство. Это придавало религии совсем особый характер, отсюда и отсутствие у них храмов (напомним, что мы всё время будем говорить о Восточных Руссах) для умилостивления Богов и молитв к Ним. Бог был для них всюду, и они обращались к нему прямо и непосредственно. Если и имелись особые религиозные места, то они определялись удобством общей молитвы, а не особой священностью данного места. Не было у них и кумиров, хотя соседние неславянские племена, часто жившие не только рядом, но и смешанно, кумиров имели. Не было у них и особой касты жрецов. Просто старшие в роде выполняли руководство их обрядами».
       Теперь обратимся к первоисточнику, к религиозно-философской книге наших далеких пращуров – «Книге Велеса»: «Отцам нашим и матерям – слава! Так как они учили нас чтить Богов наших и водили за руку Стезей Правой. Так мы шли и были Русскими Славянами, которые Богам славу поют и потому – суть славян. …Дажьбоговы внуки – любимцы Божеские, и, Божий плуг в деснице держа, воспеваем мы славу Сурье… и пять раз в день прославляем мы Богов, и выпиваем Сурицу в знак благости и общности с Богами. И так мы пребываем славными, ибо славим Богов наших и молимся с телами, омытыми чистой водой. …Муж правый не тот, кто совершает омовение и хочет быть правым, а тот, у кого слова и деяние совпадают. Об этом сказано было в древности, чтобы мы всегда творили хорошее, так же как деды наши».
       Как же это близко к нравственным ценностям истинного христианства! Вспомним поучения Святого Преподобного Серафима Саровского: «Истинная вера не может оставаться без дел; кто истинно верует, тот непременно творит и добрые дела».
       «Влесова Книга» разоблачает ложь о жестокости древней религии Руссов, о, якобы, безчеловечных обрядах, требующих кровавых жертвоприношений. Сергей Лесной указывал: «Нет ни малейших данных, что до Владимира Великого на Руси были кумиры, человеческие жертвоприношения и т.д. Это было новшество, завезённое Владимиром от западных славян в угоду дружине (оттуда), на которую он опирался. Просуществовало это не более 10 лет и поэтому никак не может быть приписано нашим предкам».
       А вот что говорит «Влесова Книга»: «Мы имеем истинную веру, которая не требует человеческих жертв. Это же делается у варягов, приносящих такие жертвы и именующих Перуна – Перкуном.
       И мы ему приносили жертвы, но мы смели давать лишь полевые жертвы, и от трудов наших – просо, молоко… Так всякий, который слушает греков, скажет про нас, что мы – людоеды. Но это – ложная речь, поскольку это воистину не так! Мы имели иные обычаи. Тот же, кто хочет победить другого, говорит о нём злое, и тот глупец, кто не борется с этим, потому что и другие начнут говорить».
       Далее уточняется, какие жертвы приносили Богам наши предки: «Боги Русские не берут ни жертв людских, ни животных, только плоды, овощи, цветы и зёрна, молоко, питную сурью, на травах забродившую, и мёд, и никогда живую птицу, рыб.  Это варяги и эллины дают богам жертву иную и страшную – человеческую».
         
                «Влесова Книга» – Библия Славян

       Чтобы рассказать об этом уникальном творении наших далёких предков, вновь обратимся к книге Сергея Лесного «Откуда ты, Русь?». Автор сообщает, что первоначально книга именовалась «дощечками Изенбека». «Однако, дощечки одно, – писал автор, – а произведение, написанное на них, естественно, должно иметь своё собственное название. Так как в самом тексте произведение названо «книгой», а Влес упомянут в какой-то связи с ней, – название «Влесова Книга» является вполне обоснованным.
       История находки такова. В 1919 году полковник Изенбек, во время наступления армии Деникина на север, нашёл в библиотеке одного из разграбленных имений где-то в Курском или Орловском направлении, старые дощечки, испещрённые неизвестными письменами. Будучи в мирное время художником и участником экспедиции академии наук в Туркестане, Изенбек заинтересовался ими и подобрал их и осколки, лежавшие на полу…
       После долгих мытарств А. Изенбек поселился в Брюсселе. Около 1925 года с ним познакомился Ю.П.Миролюбов, которого во время случайного разговора Изенбек поставил в известность о существовании дощечек. Ю.П.Миролюбов заинтересовался ими…и занялся в помещении Изенбека транслитерированием текста дощечек на наш алфавит…
       Удивительна судьба текста Ю.П.Миролюбова. Во время войны и послевоенной разрухи Ю.П.Миролюбову было, конечно, не до «дощечек Изенбека» – опасность не раз угрожала его жизни. В 1953 году слухи о существовании дощечек дошли до А.А.Кура (генерала Куренкова)… Ю.П.Миролюбов стал пересылать А.А.Куру тексты для обработки. А.А.Кур начал изучать их и печатать о них с января 1954 года отдельные стать в журнале «Жар-Птица»… С марта 1957 года в том же журнале началось систематическое публикование текстов дощечек, вплоть до мая 1959 года.
      Примерно тогда и началось изучение «Влесовой Книги». С 1957 года, стали публиковаться оригинальные тексты дощечек с примечаниями А.А.Кура и Ю.П.Миролюбова, а также главы, посвященные им в книге Сергей Лесного «История «Руссов» в неизвращённом виде».               
       Добросовестные исследователи считают, что по своему значению «Влесову Книгу» можно «сравнить лишь с «Повестью временных лет», с той только разницей, что она излагает 1500–летнюю историю народа из отрезка времени, из которого ничего писанного не осталось. Мы отметим следующие, особенно важные пункты значения «Влесовой Книги»: это совершенно новый исторический источник, притом большого объёма; это настоящая летопись, оригинальный уникум, а не копия; сообщает она нам много, до сих пор не известного, либо освещает уже известное в значительно ином аспекте…».
       О «Влесовой Книге» говорить можно безконечно. Мы же ограничимся лишь самыми общими выдержками из того, что повествует о Сергей Лесной, тем более, в минувшие годы переводы «Влесовой книги» публиковали Владимир Щербаков, Александр Асов и другие исследователи. Важно то, что с появлением этого уникального документа значительно углубилась история «Руссов» и высветилось всё скудоумие сочинителей норманистской теории и мифа о призвании варягов. Именно самые лютые враги Русской Державы, именно лютые экстремисты-русофобы (а русофобия тоже ведь экстремизм) долгое время пытались замолчать само явление «Влесовой Книги», норовя безо всяких оснований объявить её фальшивкой, но истинная правда прорвалась сквозь шизофренические заслоны слуг тёмных сил Запада.
       «Влесова Книга» значительно расширила границы наших знаний о далёком и, право, очень славном прошлом Русской Земли. Она позволяет нам понять, как жили наши предки, каковы их нравы, как строили они свои государственные образования, и какое было управление в этих образованиях.
               
                Власть в «Доолеговой» Руси
      
       Певец Русского Православного Самодержавия Лев Александрович Тихомиров в книге «Монархическая Государственность» указал: «Россия представляет собой страну с особо благоприятными условиями для выработки Верховной власти. В Древней Руси, среди племён, образовавших собственно Русскую Землю, и до начала Государственности, и в эпоху её организации, существовали зародыши всех форм власти: демократической, аристократической и монархической. Оба первые начала местами имели тенденцию вырасти в значение Верховной власти, но общая совокупность условий дала решительную победу Царской идее».
       Известно, что вопрос о том, какая власть действеннее для данного государства, решается не мудрствованием политиков, а самим ходом событий и уроками, извлечёнными из опыта прошлого.
       Россия – особая страна, Россия – единственная в мире Держава. Она отличалась и отличается от западных стран и огромными территориальными пространствами и более однородной, скажем, в отличии от того, что было в Византии, национальностью. Держава – понятие духовное и вытекает из словосочетания: «Удержание Апостольской Истины». На планете Земля есть только одна страна, одно государство, которое имеет великое предназначение, данное Самим Создателем –«Удержание Апостольской Истины». Это государство – Россия. И только России Всевышним дарована праведная «Власть от Бога» – Православное Самодержавие. Только Русский Государь именуется Удерживающим. С изъятием из среды Удерживающего наступает, как учит Церковь, хаос. Только Россия является Удерживающей на Земле. Если бы тёмные силы сумели (что, конечно, невозможно и никогда не случится) изъять из среды (с планеты Земля) Россию, мир бы немедленно погиб в наступившем хаосе и кровавой смуте. Только Россию правильно именовать Державой. Ни Гондурас, ни США, ни другие государства державами не являются, как, разумеется, и Грузия, Эстония, Литва и прочие странные злокачественные новообразования, а потому и называть их так, по меньшей мере, безграмотно.
       Сегодня Россия – особая страна, многонациональная страна. Недаром, в понятие «Русский Народ» входили, как сами Русские, так и татары, и казахи, и армяне, и представители прочих национальностей. «Русские идут», «Русские наступают», «Русские танки атакуют», «Русские самолёты бомбят», – говорили во время войны. И никто ведь не говорил, что наступают русские с татарами и казахами, или русские с армянами, если даже фронтом командовал Иван Христофорович Баграмян.
       В древности же состав населения был однороден. Лев Тихимиров указывал: «Русские племена имели приблизительно один и тот же быт, один и тот же родовой строй… Племена являлись нужными друг другу, как бы взаимно дополняли общие интересы. Родовой строй этих племён не выработал ещё сильной клановой аристократии, хотя уже создал различного рода старейшин, и кое-где явилось уже понятие о князе, как начальнике рода».
       Кстати, Сергей Михайлович Соловьёв считал, что слово «князь» по словопроизводству означает: «старшина в роде», «родоначальник». В древности даже жениха и невесту, порой, называли – «князь» и «княгиня», то есть основатели рода.
       «Влесова Книга» говорит: «Старшего в роде мы избирали в князья, который в старое время становился нашим вождём, нанятый в тот раз всеми». Лучших князей почитали, ибо «каждый творил что-нибудь хорошее», и говорили о них: «Мы всегда их славим на каждой тризне». Признавалась Божественность власти. Недаром во «Влесовой Книге» указано, что «трижды почитается память их (князей) сыновьями, и никто не смеет об этом забыть, так как получит проклятье Божеское и человеческое, и люди имя его охают навеки».
       Таким образом, наши древние предки были во многом значительно ближе к пониманию высших, Божественных Законов и Христовых заповедей, нежели мнящие себя верующими иные наши современники. Вспомним в подтверждение этих слов раздел «Влесовой Книги», где Сварог говорит Орею о том, что Руссы – сыны Творца: «и будете вы великим народом, и победите весь свет». Они осознавали то, что величайшим грехом является непочитание родителей своих и Государей своих. Руссы понимали, сколь тяжело тягло государственного служения. Власть в те времена воспринималась, как величайший труд и величайшая ответственность за свой народ, а не как средство наживы и обеспечения собственного благополучия и тщеславия. К власти, как к личной кормушке, стали относиться позднее, когда алчный эксплуататорский класс начал приспосабливать под себя структуры управления, стремясь превратить захваченные правдой и неправдой посты в инструмент получения земных благ.
       Именно выкормыши эксплуататорского класс, который составляли сначала боярство, затем дворянство, позднее капиталисты, а ещё позднее возродившиеся экономические рабовладельцы – олигархи – рассматривали власть с точки зрения своекорыстия. Они и о Государях судили по себе и по своим нравственным принципам, а потому клеветали на них, устраивали заговоры, свергали, а то и просто убивали. Найдите хоть одного русского Православного Самодержца, который бы умер своей смертью? Если и найдёте, то буквально, единицы. Именно эксплуататорские классы стремились ограничить верховную власть всякого рода вечами и думами, чтобы урвать себе кусок от государственного правления и не дать государю действовать только во имя трудового народа.
       «Влесова Книга» упоминает о вече, которое являлось поначалу собранием горожан для решения важнейших политических и хозяйственных задач. Это был далёкий и слабый элемент будущей соборности, поскольку вече «Доолеговой» Руси отличалось от вечевых сходок, скажем, новгородцев или псковичей, проходивших в период, когда, захватившие в них ведущие посты предатели, пытались оторвать исконно Русские области от Русской Земли и отдать их на растерзание Литве, Польше или Германии. Те далекие вече «Доолеговой Руси» уже носили зачатки соборности. «Влесова Книга» свидетельствует: «И не раз собиралось вече. И то, что было постановлено, то провозглашалось и принималось за истину. А что не было принято, не должно было быть. Избирали мя князя от собрания и до собрания, и так мы жили и им помогали, и было так».
       Выборы князя в то время проводились ступенчато: «Это делалось в каждом роде, а роды давали от каждого племени своего князя, а князи избирали старшего князя. И тот был вождём в сражениях». Труд князей оплачивался. Было установлено нечто подобное налогам: «Так отдавали мы десятую часть отцам нашим и сотую – властям». Как видим, почитание старших было развито в высокой степени. Отцам полагалась десятина. Власти же брали плату мизерную, потому что ещё не привыкли жировать, ещё не появились структуры, умело взгромоздившиеся на плечи трудового народа, чтобы протирать штаны отнюдь не во имя народа, а во имя личных «многомятежных человеческих хотений».
       В то далёкое время князья брали плату лишь потому, что их труд во имя народа не позволял им в полной мере трудиться наравне со всеми и обеспечивать себя и свои семьи всем жизненно необходимым.
       Выборная же власть оставалась действительно выборной, ибо князья являлись вождями, обличёнными доверием людей, избравших их путём выборов справедливых. И для того, чтобы иметь право быть выбранным, не нужно было иметь миллионов бумажек с начертанной на них условной ценностью, а необходимо было обладать действительно выдающимися качествами, выделяющих их среди прочих людей – мужеством в бою, трудолюбием на ниве жизни, умением управлять, ну и, конечно, честностью и добропорядочностью. В ту систему проведения выборов ещё не проникали подкуп, обман, одурманивание лживыми посулами. Иными словами, если это и была демократия, то демократия справедливая в той мере, в какой с большущей натяжкой можно назвать справедливой демократию.
       Обер-прокурор Святейшего Синода Константин Петрович Победоносцев указывал, что во второй половине ХIХ века, вследствие повреждения нравов общества, даже Русская Соборность, заповеданная нам блистательным теоретиком и практиком Православного Русского Самодержавия Иоанном Васильевичем Грозным, уже не могла возродиться. А уж демократия к тому времени показала свой истинный звериный оскал. «При демократическом образе правления, – писал К.П.Победоносцев, – правителями становятся ловкие собиратели голосов, со своими сторонниками, механики, искусно орудующие закулисными пружинами, которые приводят в действие кукол на арене демократических выборов».
       В эпоху «Влесовой Книги» нравственность, безусловно, была неизмеримо выше, нежели в ХIХ и ХХ веках. А потому князей выбирали достойных, ибо купить голоса было невозможно, да и никому в голову не приходило это делать.
       «В те времена, пока князей избирали, многие вожди и князи были (то есть поочерёдно избирались на обусловленный срок – Н.Ш.). И всякое то княжение на вече утверждалось простыми мужиками. И так постановляли: «Землю пашите – себе, а князь пусть, согласно решению, защищает людей». А хлеб и еду, и всё, что нужно для жизни, он от своих людей каждый день имел. Ныне же иные князи и подати берут, и сынам своим власть дают от отца к сыну и также от деда к правнуку».
       Так складывалась династическая линия, причём складывалась она вовсе не против воли народы. Лев Тихомиров отметил, что «князья древлянские считались уже «добрыми» и «распасли деревску землю».
       Мы уже упоминали о том, что, Сергей Лесной, начиная с Владимира Древнейшего, расписал подробно в таблице правящую династию, причём с князя Буривоя указал её поимённо. Лев Тихомиров отметил, что к тому времени «собрание родоначальников, старшин и мелких князей, связанных каждый с узким интересом своего рода, не могло создать общего права, общей равно близкой для всех власти, и Русские стали подпадать под господство иноплеменников (варягов – на севере, хазар – на юге)».
       Когда Новгородский князь Буривой потерпел от варягов поражение и вынужден был покинуть Новгород, новгородцы очень быстро осознали, что без сильной централизованной власти освобождения от иноземных захватчиков им не добиться. Потому¬-то они и попросили себе в князья сына Буривоя князя Гостомысла, а когда он умер, призвали его внуков Рюрика, Синеуса и Трувора. Уже в те давние времена стало аксиомой, что только единая централизованная государственная власть может спасти государство от внешних, да и внутренних хищников. Кстати, много веков спустя эту идею ясно и чётко сформулировала Государыня Императрица Екатерина Великая в своей небольшой заметке «О России»:
       «Если ваше правительство преобразится в республику, оно утратит свою силу, а ваши области сделаются добычею первых хищников; не угодно ли с вашими правилами быть жертвою какой-нибудь орды татар, и под их игом надеетесь ли жить в довольстве и приятности.
       Безрассудное намерение Долгоруких, при восшествии на престол Императрица Анны, неминуемо повлекло бы за собою ослабление – следственно и распадение государства, но, к счастью, намерение это было разрушено простым здравым смыслом большинства».
       Как видим, даже грубое правление «бироновщины» было по Её мнению лучше, нежели безпредел либеральной и разрушительной демократии, ибо известна истина, что там, где всяк правит, никто не правит.
       Государыня Императрица Екатерина Великая завершает свою мысль ярким примером, известным всем, но всеми ли осмысленным?
       «Не привожу примера [деления на уделы] Владимира (Владимиро-Суздальского княжества – Н.Ш.) и последствий (ордынское нашествие и долгое тяжкое иго – Н.Ш.), которые оно повлекло за собою: он слишком глубоко врезан в память каждого мало-мальски образованного человека».
       Недаром, в трудные минуты, когда враг стоял у стен города, новгородцы сразу отказывались от своей вечевой демократии и приглашали на княжение сильного князя.
       Говоря о первых зачатках власти в «доолеговой» Руси, Лев Тихомиров ставил вопрос: был ли в то время князь властью Верховной или только являлся высшим наследственным магистром? Указывая на то, что «точной и ясной мысли и формулы  не могло быть у племён родовых», он писал: «Идея Верховной власти не могла быть вполне осознана. Несомненно, что такой Верховной властью надо всеми родами и племенами не был в то время и весь Русский народ. Воля всей совокупности обитателей Русской Земли совершенно не была обязательна для какого¬-то отдельного рода или племени. Этой идеи не замечается даже признаков, да и воли такой не существовало».
       Теперь важно определить, чем занимался князь, какие обязанности возлагались на него? Ведь для чего-то выбирался тот, кому предстояло единолично управлять всеми. Несомненно, князья были на каком-то этапе подотчётны вече, но не все и не всегда».
       Сергей Михайлович Соловьёв указал, что древнерусский князь решал следующие задачи:
       1) князь думал о строе земском,
       2) он был судьёй,
       3) он через слуг своих исполнял судебные приговоры,
       4) от него происходил всякий новый устав,
       5) князь собирал дань и распоряжался ею,
       6) князь был вождём на войне,
       7) князь сносился с чужими странами,
       8) князь объявлял войну и заключал мир.
       Историк также отметил, что в то время, когда «на Руси не было одного Государя, в ней владел большой княжеский род». О том же говорит и «Влесова Книга», в которой сообщается, что князья сначала избирались и перевыбирались, но затем стали передавать свою власть внукам и правнукам. Так власть Буривоя перешла к сыну Его Гостомыслу, а власть Гостомысла – к его внукам Рюрику Синеусу и Трувору, причём и в том и в другом случае инициатором такой передачи были сами новгородцы.
       Лев Тихомиров отмечал: «Родовой быт создал Верховную власть по своей собственной идее, то есть сделал её достоянием как бы специализированного для этой цели Рюрика. Ни за кем, кроме членов этого дома, не признаётся такого права. «Вы не князья, вы не княжеского рода», – говорит, по преданию, Олег Аскольду и Диру и на этом основании их низвергает».
       «Члены Рюрикова дома, – указывал С.М.Соловьёв, – носили исключительно название князей. Оно принадлежало им всем по праву происхождения, и не отнималось ни у кого, ни в каком случае. Это звание князя, приобретаемое только происхождением от Рюриковской крови, неотъемлемое, независящее ни от каких других условий».
       Создалось положение, при котором власть принадлежала целому роду. Это и вызывало, в конце концов, междоусобицы, борьбу внутри правящего рода за первенство.
       А.С.Алексеев в книге «Русское Государственное право» указал: «Русский Царь ни от кого не получает и не получал своей власти. Русские Цари и Князья объединили разрозненные племена и организовали Русское Государство, под сенью которого сложился Русский народ, и прежде чем Русский народ почувствовал себя политическим телом, во главе его уже стояли Русские Цари, сильные созданным ими Государством и организованными ими общественными силами. Русские Цари возникли с Русским Царством, воспитавшим Русский народ к созданию своего единства. Власть Русского Царя – власть Самодержавная, то есть власть самородная, не полученная извне, не дарованная другой (земной) властью. Основанием этой власти служит не какой-нибудь юридический акт, не какое-нибудь законоположение, а всё историческое прошедшее Русского Народа».
       Автор приведённых выше строк, разумеется, имел в виду материальную независимость Самодержавной власти от внешних сил или от каких-либо слоёв общества. Духовные основы Самодержавной власти отражены в учении Православной Церкви о власти вообще, ибо Христианство признаёт, что существует лишь один источник власти – Всемогущий Бог, Создатель всего сущего.
       Кстати, это же признавала и Ведическая вера дохристианской Руси. Вспомним приведённые выше строки из «Славы Триглаву». Сварог (Триглав, Троица, Вселенная) – Дед Богов, старший Бог Рода Божьего через Бога Перуна «вёл нас стезёю правой к битве и тризне великой!».
       Родовая княжеская идея выработалась в дохристианской Руси и продолжала существовать вплоть до времени правления Святого Благоверного Князя Андрея Юрьевича Боголюбского. Идея династичности власти оставалась незыблемой в Княжеской, в Царской и в Императорской России.
       Лев Тихомиров справедливо отметил: «В России идея династической высшей власти, благодаря Рюриковичам, сложилась в самом процессе рождения нации, как составная часть национального развития. Хотя удельное княжение породило у нас аристократию, с которой монархии впоследствии немало пришлось бороться, но прочая идея династичности высшей власти, впоследствии преобразованная социальными влияниями в династичность семейную, дала монархии одно из необходимейших свойств её: прочную, ясную наследственность, окончательно устранявшую всякую борьбу за Верховную власть».
       Но до такого положения в дохристианской Руси было ещё очень далеко. Там мы не находим ещё ясных указаний на княжеские междоусобицы. Убийство Олегом Аскольда и Дира к этому не относится, ибо Олег, дядя князя Игоря, был всего лишь правителем, а Аскольд и Дир и вовсе варягами, то есть захватчиками, оккупантами, одним словом, врагами. Не находим мы и упоминаний об ответвлениях основной линии правящей княжеской династии. У Гостомысла все четыре сына ушли из жизни, не оставив наследников.
       Из троих сыновей Умилы имел наследника только Рюрик. Правда, в отношении братьев Рюрика есть такое мнение. Академик Борис Александрович Рыбаков писал: «Историки давно обратили внимание на анекдотичность «братьев» Рюрика, который сам, впрочем, являлся историческим лицом, а «братья» оказались русским переводов шведских слов. О Рюрике сказано, что он пришёл «с роды своими» («sine use» – «своими родичами» – Синеус) и «верной дружиной» – («tru war» – «верной дружиной») – Трувор).
       «Синеус – sine hus – «свой род».
       «Трувор – thru waring – «верная дружина».
       Другими словами, в летопись попал пересказ какого-то скандинавского сказания о деятельности Рюрика (автор летописи, новгородец, плохо знавший шведский язык, принял упоминание в устной саге традиционное окружение Рюрика за имена его братьев».
        Рюрику же наследовал Игорь Рюрикович, имевший от княгини Ольги сына Святослава Игоревича. Первые раздоры из-за наследования власти начались между сыновьями Святослава. Победил в них Владимир Святославич. А далее открылась целая цепь междоусобиц внутри княжеского Рюриковского рода, который с тем же основанием можно было назвать и Гостомысловым, поскольку распространители норманистской теории закрыли от нас всё, что было до Рюрика, коего они наименовали «полулегендарным», пытаясь, однако, как-то привязать его к варягам.
       После Владимира Ярославича началось разрастание и преумножение княжеского рода, что и оказало существенное влияние на развитее Русской государственности. Лев Тихомиров писал по этому поводу: «Размножение членов правящей династии, коллективных носителей Верховной власти, естественно, по внутренней логике, должно было вести к развитию строя правящей аристократии. Родовая княжеская идея впоследствии всегда являлась ограничительной для власти Великого Князя, и боролась против идеи Самодержавия, считая его узурпацией родового права Рюриковичей. Чистая монархия на такой почве не могла бы возникнуть, если бы не было других благоприятных для этого условий».
       Мы подошли к вопросу о том, какие же условия привели к возникновению Русского Самодержавия.
               
                Не без воли Бога тайной

       Возникновение и развития идеи Православия и Самодержавия на Русской земле, как основы государственной власти, способной приблизить «жизнь народа во всём её реальном многообразии к евангельскому идеалу», уходит в глубокую древность.   
       Священномученик протоиерей Иоанн Восторгов писал: «Среди народа Русского сложилось и живёт одно трогательное и умилительное сказание: наши предки рассказывали, будто бы Сын Божий, умирая на кресте среди… отвергшего Его и богоубийственного народа, распят был так, что Его спина обращена была к Иерусалиму, а потухающий взор – к далёкому, неизвестному Северу. И вот, когда наш Искупитель в священном молчании висел на кресте.., тогда в последний раз взглянул Он по направлению к нашей родной стране и, распростертыми Божественными руками призывая весь мир в любовь Свою, в этот предсмертный час умолял Отца дать Ему в обладание народы далёкого Севера».
       Именно в этом направлении, в направлении взора Спасителя, обращенного на Север, уходило благочестие в Страну далёкого Севера. В этом направлении ушёл из Иерусалима и первый иконописный образ Божией Матери. А история такова… Ещё при земной жизни Пресвятой Богородицы Лука евангелист написал на доске стола, за которым трапезовал Спаситель, её священный образ и преподнёс его Ей. Божья Матерь взглянула на лик свой и пророчески изрекла: «Благодать Моя и Рождшегося от Меня  с этой иконой да будет!».
       Иными словами, пока этот иконописный образ находится в той или иной стране, средь того или иного народа, над ними распространяется благодать и священный Покров Божией Матери. И горе тому народу, той стране, если иконописный образ покинет их, поскольку они, утратив благочестие, станут недостойны его.
       После распятия Христа Иерусалим потерял достоинство града святого, и икона покинула его. Новым её местом нахождения был Константинополь. Но и в Византии благочестие стремительно падало. Вот что писал по этому поводу выдающийся русский философ XIX века Владимир Сергеевич Соловьёв: «Православно исповедуя единого Христа в согласном и полном сочетании божественной и человеческой природы, византийские христиане в своей полуязыческой действительности разрывали этот союз, разделяя Христа, совершая в жизни то самое, чему еретики учили в теории; победившие ересь в мысли, побеждались ею в собственном действии, православно рассуждавшие, жили еретически».
       Мы привыкли слышать, что христианство пришло к нам из Византии, причём иногда говорится – византийское христианство. Надо помнить о миссии Андрея Первозванного! Именно благодаря этому святому апостолу, Русский народ, по словам Фёдора Михайловича Достоевского, сохранил в своём сердце истинное учение Христа во всей его апостольской чистоте.
       В «Истории Вселенских Соборов» отмечено, что «ереси начинались не в народе, а именно в иерархии..,  Несторий начал возглашать свою ересь будучи уже Патриархом Константинопольским; Евтихий архимандритом Константинопольского монастыря; трое патриархов Константинопольских подряд были монофелитами, и была минута, когда и все патриархи, кроме Иерусалимского Софрония, уклонялись от Православия…».
       Можно привести в подтверждение и иконоборчество в Византии. Недаром академик Борис Александрович Рыбаков, касаясь эпохи Крещения Руси, отметил в своей книге: «Христианство, ставшее государственной религией в Византии уже шесть веков тому назад, и в родственной Болгарии, уже более столетия, стало к тому времени… хорошо разработанной религией классового общества с главным тезисом: «рабы да повинуются господом своим».
       Византийские светские и духовные власти, уже погрязшие в ереси и утратившие благочестие, сделали серьёзную попытку использовать акт Крещения Руси в качестве орудия порабощения Русского Народа. Это вскоре оценил Киевский митрополит Илларион, сделавший в «Слове о Законе и Благодати» следующий вывод: «Государственная власть империй и королевств для своего утверждения в стране и для войн с соседями широко использовала библейский «закон», а народным массам представляла евангельскую «благодать» с её сильнейшим стержневым элементом – восстановлением справедливости в будущей потусторонней жизни».
       В.С.Соловьев отметил, что «смещение в византийских умах вселенского предания с частным замечается уже в IX веке, а в XI веке это есть уже как бы поконченное дело».
       И вот результат. Не без воли Бога тайной в середине XII века Патриарх Лука Хризоверг прислал из Константинополя икону в Киев, в дар Великому Князю Юрию Владимировичу Долгорукому. Юрий Долгорукий поставил икону в храм Вышгородского девичьего монастыря. Вышгород он выбрал не случайно – это был древний удельный град святой равноапостольной княгини Ольги.
       Но достойна ли была в те годы Киевская Земля благодати Божьей? В Киевской Руси росли и ширились междоусобицы, и благополучие зависело в полной мере от того, какой князь наследовал великокняжеский стол. Есть сведения, что иные князья (конечно не Ярослав Мудрый, не Владимир Мономах и не Юрий Долгорукий) опускались до того, что торговали своими людьми, продавая их в иноземное рабство. Нет, не достойна была потерявшая благочестие киевская земля Божьей благодати, ибо она сама себя вела к участи, уже постигшей Иерусалим и к которой стремительно приближалась Византия – к падению и разрушению.
       В то время Юрий Долгорукий поставил на Вышгородский стол своего сына и наследника князя Андрея Юрьевича. Старший его сын Ростислав рано ушёл в мир иной…
       И вот весной 1155 года князю Андрею Юрьевичу доложили, что с иконой Божией Матери происходят необыкновенные чудеса. Она сама меняет своё местоположение в храме, и часто её видят обращённой ликом к алтарю. Князь Андрей, тосковавший по родной ему Суздальской Земле, и не в молитвах постоянно обращавшийся к Пресвятой Богородице, чтобы она помогла ему вернуться в Северо-Восточную Русь, увидел в чудесах Знамение Божье и ночью, тайно от отца, покинул Вышгород с самыми близкими ему людьми и священником отцом Николаем. Он не взял с собою никаких сокровищ. Только одну чудотворную икону увёз с Суздальскую Землю, в Ростов Великий.
       17 июля 1155 года на развилке Владимирской и Суздальской дорог он был остановлен по велению Высших сил, и во время молебна перед иконой ему явилась Сама Царица Небесная. В Своём Откровении она изрекла: «Не хочу, чтобы ты нёс образ Мой в Ростов. Поставь его во Владимире, а на месте сём построй Церковь каменную имени Рождества Моего и устрой обитель инокам».
       Пресвятая Богородица явилась со свитком рукописи в руках. Рукопись при Откровении не материализовалась. Она исчезла из глаз вместе с Божьей Матерью, но содержание этой рукописи, непостижимым образом вошло в сознание Князя, который стал строить власть, заповеданную Богом. Содержание свитка материализовалось в его деяниях по созданию государственной власти, основанной на идее Православия и Самодержавия и по образованию общерусского, можно даже сказать, Великорусского национального центра, с целью объединения под единым скипетром всех княжеств Русской Земли. Санкт-Петербургский историк Ю.А.Лимонов в книге «Владимиро-Суздальская Русь» так оценил происшедшее: «На Руси наступила эра большой политики, главным действующим лицом которой почти на протяжении 20 лет становится Андрей (Юрьевич Боголюбский – Н.Ш.). Именно ему Русская история обязана новой политической стратегией, новыми политическими понятиями и даже новыми методами проведения политики».
       Лев Тихомиров в книге «Монархическая Государственность» разобрал первые шаги князя Андрея Юрьевича на пути претворения в жизнь Самодержавной идеи. Он писал: «По смерти Юрия Долгорукова (1157г) …Андрей (Боголюбский) сделался Великим Князем Суздальской Земли, а впереди у него уже являлась близкая кандидатура на Киевский стол. С 1157 года он начинает круто сосредоточивать власть Суздальскую в своих руках».
       Утверждение во власти происходило не без труда. Князь встретил серьёзное противодействие со стороны младших братьев, претендовавших на Суздальский стол. Если точнее, то не с их стороны, поскольку они ещё были молоды, а со стороны большого боярства, не желавшего мириться с тем, что князь Андрей Юрьевич предпочёл старшим, по обычаю, городам «захолустный» Владимир, который зачастую называли пригородом.
       История в дальнейшем знала немало примеров, когда, желая сломать старый порядок вещей, правитель, начавший ломку, переносил центр управления на новое место. Так сделал Иоанн Грозный, когда уехал в Александровскую Слободу, чтобы всколыхнуть народ, заставить задуматься о том, кто есть Православный Государь, и тем самым укрепить Самодержавную власть. Так сделал Пётр I, когда построил Санкт-Петербург, чтобы заменить Православное Самодержавие на абсолютную монархию западноевропейского типа. Так сделал Ленин, переведя правительство в Москву.
       Иван Лукьянович Солоневич в книге «Народная Монархия» писал: «История называет Андрея Боголюбского первым «самовластцем» Северной Руси. Андрей Боголюский, по-видимому, имел некоторые личные качества самовластца, и, конечно, ещё больше имел желания самовластия: такие желания были свойственны решительно всем князья. Было бы странно предположить существование какого бы то ни было князя, жаждавшего ограничений своей власти с чьей бы то ни было стороны. Вопрос заключается не в желании – оно, повторяю, было у всех, а в возможностях. Государственные способности Андрея Боголюбского выразились, прежде всего, в том, что он поставил свою ставку туда, куда было нужно: на низовую массу. А именно потому оставил и Суздаль, и Ростов, и перенёс свою резиденцию во Владимир, где не было никакой аристократии, где жили «смерды и холопы, каменосечцы, древоделы и орачи». 
       Князь Андрей Юрьевич предвидел жестокие схватки с уже сложившимся и представлявшим могучую силу эксплуататорским классом, озабоченным лишь утолением своих животных потребностей. Именно этот класс, старательно расшатывая твёрдую власть самодержавных князей, привёл Русскую Землю в дальнейшем в такое состояние, что она не смогла противиться ордынскому нашествию и попала под тяжелейшее иго.
       Но вернёмся к размышлениям И.Л.Солоневича: «Опираясь на низы, – и не только владимирские, а и новгородские, рязанские и киевские – Боголюбский получил возможность обращаться с собратьями своими «не как с братьями, а как с подручниками» и разговаривать с ними в таких выражениях: «а не ходишь в моей воле, так ступай, Роман, вон из Киева, Давид – из Вышгорода, Мстислав – из Белгорода» – и князья уходили вон».
       Андрей Боголюбский жёстко, твёрдо и стремительно укреплял свою Самодержавную власть, отодвигая от руководства некогда сильных князей. Пока он укреплялся во Владимире, в Киеве шла борьба за стол, который претенденты на него всё ещё хотели почитать великокняжеским. Лев Тихомиров указал: «Настал любопытный момент определения прав на первое место. О старших линиях уже никто не думал. Разбирали до некоторой степени только между Мономаховичами, и хотя в Киеве княжил любимый народом Мстислав Изяславич, но недовольная им коалиция князей (10 или 12), придравшись к пустому случаю, провозгласила старшим в роде Андрея Боголюбского. Это было сдельно с очевидным участием самого Андрея. Итак, родовая идея до того опустилась и обессилила, что спорный вопрос о старшинстве стал решаться избранием. Это был момент, когда проблескам монархического начала ясно стало угрожать начало княжеской владетельной аристократии. Андрей Боголюбский воспользовался избранием своим, но лишь для того, чтобы начать радикальную ломку старого строя на началах единодержавия».
       Киев не пожелал подчиниться решению князей, и Андрей Боголюбский направил против него свою рать, которая и взяла его штурмом. Но и после этого князь Андрей не поехал в Киев, не перенёс туда великокняжеский стол, а дал понять, что отныне это рядовой город. Он отдал его младшему сыну Глебу. С.М.Соловьёв указал: «Этот поступок Андрея Боголюбского был событием величайшей важности, событием поворотным, с которого начинался на Руси новый порядок вещей». Лев Тихомиров сделал следующее дополнение: «Это был акт величайшего самовластия Великого Князя в отношении, как остальных князей, так и Земли Русской. Андрей собственной волей, вопреки общему мнению князей и земли, заявил фактически, что власть – в нём самом, а не в земле и не в князьях. С Андрея начитается переход родовых отношений в государственные».
       В этих замечаниях историков и мыслителей, как, наверное, уже заметили читатели, нет главного – понимания Божественного источника власти. Да, действительно, князь Андрей действовал жёстко и самовластно, порою даже сурово. «Он как будто старается не пропустить ни одного случая, чтобы показать всем «сословиям», что нет иной власти, кроме его, Великого Князя», – писал Л.А.Тихомиров.
       Что же давало князю Андрею Юрьевичу право на такое поведение? Вера в праведность своего деяния, а также тот священный заряд убеждённости, который получил он в Откровении Пресвятой Богородицы. Ведь не без воли Бога тайной устанавливал он власть, дарованную Русской Земле милосердием Царицы Небесной.
        Кстати, Лев Тихомиров указал на священный источник Самодержавной государственной власти: «Признание Верховной государственной власти одного человека над сотнями тысяч и миллионами подобных ему человеческих существ не может иметь места иначе, как при факте или презумпции, что в данной личности – Царя – действует некоторая высшая сверхчеловеческая сила, которой нация желает подчиняться или не может не подчиняться».

                «Власть по благоволению Божьему!».

       Обратимся к размышлениям о власти, которые озвучил в книге «Самодержавие Духа» Иоанн Ладожский: «Христианство признаёт один источник власти – Бога, свидетельствующего о Себе: «У Меня отмщение и воздаяние… Я – и нет Бога, кроме Меня: Я умерщвляю и оживляю, Я поражаю и Я исцеляю, и никто не избавит от руки Моей…» (Втор.32,35;39). Далее Иоанн Ладожский приводит цитату из трудов преподобного Иоанна Дамаскина, который ещё в VIII веке в «Точном изложении Православной веры» писал: «Что Бог… Вседержитель, всё надзирающий, Промыслитель обо всём, имеющий власть над всем Судия – мы, конечно, и знаем, и исповедуем. Эта высшая неограниченная Самодержавная власть Бога промыслительно охватывает бытие мира во всех подробностях. Промысел – есть воля Божия, по которой всё сущее целесообразным способом управляется. Но одно из того, что подлежит Промыслу, бывает по благоволению, другое – по снисхождению. По благоволения – то, что, безусловно, хорошо; видов же снисхождения – много».
       Иоанн Ладожский подвёл итог: «Итак, источник власти один – Бог. Люди сами по себе не являются источниками власти, как бы много их ни было, в каком бы взаимном согласии они не находились. Народовластие, «народное представительство», с точки зрения христианства, – абсурд. Народ не может никому поручить свою «власть», ибо у него этой власти просто нет».
       Да, «10 или 12» князей избрали Андрея Боголюбского. Но они ли дали ему власть? Нет, власть он получил по милости Божией и милосердию Пресвятой Богородицы. И власть князя Андрея Юрьевича Боголюского была крепка тем, что осуществлялась по благоволению Божиему, ибо, насколько это можно, была направлена на распространение и укрепление в Русской Земле Православной веры, на строительство Храмов Божиих и новых городов, на содействие «попыткам приблизить жизнь народа во всём её реальном многообразии к евангельскому идеалу».
        Вот этим попыткам и мешали те силы зла, которые представлял собой эксплуататорский класс, и те же тайные силы, которое представляло собою византийское духовенство, скрывавшее своё истинно лицо, словно волк под овечьей шкурой. Русские князья давно уже делали попытки поставлять на митрополичьи престолы представителей Русского духовенства, набравшего силы. Византийские Патриархи всячески препятствовали этому, но не по каким-то идейным, а именно по материальным соображениям – ведь тогда они перестали бы получать дань с приходов Русской Земли. 
       Константинополь поставлял «своих людей» на Киевскую митрополию, Киевская митрополия продвигала их далее по всей Земле Русской.
       Андрей Боголюбский первым резко воспротивился этому. Поход на Киев среди прочих целей преследовал и цель освобождения от влияния Киевской митрополии, во главе которой всё ещё стояли, сменяя друг друга, греки. Но перевод Русской Церкви на свой, национальный лад, Андрею Боголюбскому осуществить в полной мере так и не удалось. Тому свидетельство полное равнодушие владимирского духовенства к его гибели, хотя князь не жалел сил и средств на строительство храмов и монастырей и постоянно помогал церковным приходам.
       И. Л. Солоневич указал: «Из своего захолустного Владимира Боголюбский правил и Новгородом и Киевом, то есть территорией, равной, приблизительно, десятку современных ему западноевропейских государств. Было бы очень наивно объяснять этот факт властолюбием Боголюбского или его династическими привилегиями: властолюбивыми тенденциями переполнены все княжеские деяния того времени, а уважение к праву первородства существовало лишь в той степени, в какой это право было надлежащим образом вооружено. Боголюбский имел возможности править всей тогдашней Русью и на пятьсот лет опередить французское «централизованное государство» потому и только потому, что во Владимире, и в Новгороде, и в Киеве он сумел найти внутренние точки опоры: массу, противостоящую боярству».
       Вот вам одно из ярчайших подтверждений ложности марксистских (точнее мраксистских) аксиом о том, что Русский Самодержавный Государь был первым помещиком и первым эксплуататором. Русские Великие Князья, начиная с Андрея Боголюбского, Русские Цари и Императоры Всероссийские были антипомещиками и антиэксплуататорами, и в их задачу входило обуздание животных инстинктов бояр-эксплуататоров, дворян-эксплуататоров и капиталистов. «Мизинные люди», и весь трудовой народ всё это осознавали и чувствовали. На сторону Великого Князя, Царя или Императора, радеющих за правду, за национальное единство «становились, прежде всего, Русские низы – «мизинные люди», по терминологии того времени». «Эти «мизинные люди», – писал далее И.Л.Солоневич, – не собирались истреблять ни бояр, ни воевод, и они хотели именно того, что марксизм считает невозможным: общенациональной надклассовой власти, которая каждому классу указала бы его место и тягло. Мизинные люди такую власть и создали, без них ни Боголюбский, ни Калита, ни Иваны Третий и Грозный не смогли бы бороться одновременно и с удельными князьями, и с ордой, не говоря уже о шведах и поляках».
       Просто этого умышленно не замечала лживая когорта историков, выдумывающих разные байки и порочащих наше Великое Прошлое. Я их даже не хочу назвать Русскими, ибо почти в каждом труде чувствуется в лучшем случае безразличие, а в худшем – презрение к прошлому народа, среди которого они высасывали из пальцев вопиющую ложь, списывая основные мотивы у малограмотных иноземцев, инородцев и иноверцев.
       Андрей Боголюбский награждён в их трудах равнодушием, а убийцы его даже не подвергнуты осуждению, Иоанн IV Васильевич Грозный оклеветан, а изменники Родины, крамольники и разрушители Державы объявлены чуть ли не великомучениками. Так писать указывал историкам Запад, интересам которого охотно служили лжецы. Большинство историков служили и служат интересам тех классов, с которыми вели жестокую борьбу и Андрей Боголюбский, и Иоанн Грозный, и Павел Первый, и Николай Первый, и другие Русские Государи. Андрей Боголюбский был первым… Он первым оторвался от среды коррумпированного эксплуататорского класса и нашёл опору в «мизинных людях».
       Он первым попытался найти опору в Православной вере и нашёл её, но не нашёл опоры в духовенстве, всё ещё не национальном, а скорее даже в ту пору антирусском. Он первым понял необходимость переноса общерусского центра управления в Северо-Восточную Русь, где народ был крепче духом, крепче верой и не разложен грабежами в ходе усобиц. Он первым начал великое дело превращения реки Волги в великую Русскую реку – дело, завершённое Иоанном Грозным.
       Он первым начал возводить соборы и храмы силами Русских мастеровых. Он первым осуществил строительство, а точнее начальный опыт строительства государственной власти, на основе идеологии, выраженной в его время пока ещё двумя словами: «Православие и Самодержавие», стремясь сделать их основою всей Русской жизни. Он понял, что Самодержавная власть должна опираться, во-первых, на Православную веру, во-вторых, на единодержавие Государя, исповедующего эту веру истинно и нелицемерно, и, в-третьих, – на массы трудового народа. Он сумел установить единодержавие, а что касается его личной набожности, то примеров, подтверждающих её искренность, существует множество. Он стремился, но не сумел окончательно сделать своей опорой духовенство, всё ещё провизантийское. Он нашёл опору в массах трудового народа, но не нашёл способ привлечь эти массы к участию в общественно-политической жизни страны, в той мере, в которой это было необходимо. Он притушил, но не смог победить междоусобицы, которые после него разгорелись вновь.
       Святой благоверный князь Андрей Боголюбский заложил великое начало власти, основанной на Православии и Самодержавии и, хотя и не объявил себя Царём, это звание он получил от целого ряда мыслящих потомков. Его преемники постепенно решали оставленные им в наследство задачи. В частности, им удалось избавиться, наконец, от сюзеренства Константинопольской патриархии, избавиться не без воли Бога тайной, ибо было попущено разрушение погрязшей в ересях и разврате Византии, оказавшейся за грехи свои под пятою турок.
       Русские Великие Князья приняли Самодержавную эстафету, и каждый по мере сил вносил свой вклад, но самый величайший вклад суждено было внести первому Русскому Царю и по имени и по существу, Царю, венчанному на Царство Русской Православной Церковью – Иоанну IV Васильевичу Грозному.
       Андрей Боголюбский первым из князей понял, что единовластие возможно только на основе Православия, потому и почитает его церковь, как родоначальника Православного Самодержавия. Кроме того, князь не только понял, но и на себе прочувствовал всю враждебность эксплуататорского класса к твёрдой государевой власти и всю опасность алчного боярства, крамольного боярства, заботившегося, говоря словами Грозного Царя, лишь об утолении своих «многомятежных человеческих хотений».

                Божьею милостью Царь

       Судьба распорядилась так, что Иоанну Васильевичу, будущему Грозному Царю, довелось ещё в раннем возрасте увидеть и осознать то, что увидел и испытал святой благоверный князь Андрей Боголюбский в возрасте зрелом и от чего он сложил голову. Уже отроком Иоанн ощутил на себе всё коварство, всю злобу и ненависть крамольного боярства.
       Князю Андрею Юрьевичу удалось покинуть Вышгород, оторваться от старой, прогнившей системы власти, перебраться в свободный от алчного боярства Владимир и с помощью опоры на «мизинных людей» начать строительство Самодержавия. Но Андрей Боголюбский рос, окружённый заботой и вниманием, воспитывался в лучших традициях, заведённых его дедом Владимиром Мономахом. Князю Андрею было 16 лет, когда умер дед и 47 лет, когда умер отец.
       Иоанну Васильевичу деда увидеть не довелось вовсе. Ему было всего три года, когда умер (а ныне уже доказано, что был отравлен) отец, Василий Третий, а вскоре бояре отравили сулемой и его мать, правительницу Елену Васильевну Глинскую и перебили всех, кому завещал Василий Третий довести сына до его совершеннолетия. Боярская олигархия истребила всех этих слуг и, по словам самого Иоанна Васильевича, вспоминавшего о детстве и сиротстве своём и своего младшего братишки Юрия, «оставалась… надежда только на Бога, и на Пречистую Богородицу, и на всех Святых молитвы, и на благословение родителей наших». Кто, кроме Всемогущего Бога и Пресвятой Богородицы хранил и оберегал Покровом святым отрока Иоанна, будущего Грозного Царя, оставшегося сиротою в свои 8 лет? Кто, кроме Бога, заповедавшего: «Не прикасайся к Помазанникам моим?» мог спасти его от озверелой своры бояр-мироедов?
      Факты свидетельствуют о том, что Царь уцелел не без воли Бога тайной. Сам он вспоминал: «Было мне в это время восемь лет; и так подданные наши достигли осуществления своих желаний – получили царство без правителя, об нас же, Государях своих, никакой заботы сердечной не проявили, сами же ринулись к богатству и славе и перессорились при этом друг с другом. И чего только они не натворили! Сколько бояр наших, и доброжелателей нашего отца, и воевод перебили! Дворы, и сёла, и имущества наших дядей взяли себе и водворились в них. И сокровища матери перенесли в Большую казну, при этом неистово пиная ногами и тыча в них палками, а остальное разделили… Тем временем, князья Василий и Иван Шуйские самовольно навязались мне в опекуны и таким образом воцарились; тех же, кто более всех изменял отцу нашему и матери нашей, выпустили из заточения и приблизили к себе. А князь Василий Шуйский поселился на дворе нашего дяди, князя Андрея, и на этом дворе его люди, собравшись, подобно иудейскому сонмищу, схватили Фёдора Мишурина, ближнего дьяка при отце нашем и при нас, и, опозорив его, убили; князя Ивана Фёдоровича Бельского и многих других заточили в разные места; и на Церковь руку подняли, свергнув с престола митрополита Даниила, послали в заточение; и так осуществили свои замыслы и сами стали царствовать».
       Об этих и других, подобных злодеяниях бояр историки обычно умалчивают, живописуя лишь придуманные иноземцами жестокости Иоанна Грозного. Часто жестокостями называли справедливое возмездие, ведь согласно учению Православной Церкви, Царь не просто рядовой человек, а, как получивший от Бога власть, он обязан поступить по заповеданным Богом правилам, ибо поставлен Царь от Бога «на казнь злым, а добрым на милование». Первое проявление Царской воли Иоанна Васильевича было связано с необходимостью выполнить заповеданную Богом Царскую обязанность, и связано с новыми выходками Шуйских, уже прилюдно оскорбляющих самого Царя. Это событие хорошо описано в книге «Сказания о Русской Земле» Александром Нечволодовым: «9 сентября 1543 года Шуйские вместе с другими своими приспешниками стали нападать в думе в присутствии самого Иоанна и митрополита на любимца Иоаннова Феодора Семеновича Воронцова, обвиняя его во многих преступлениях (разумеется, ложно – ред.); затем они вскочили, как неистовые, силою вытащили его в другую комнату, стали там мучить и хотели убить. Взволнованный Государь просил митрополита спасти несчастного, и только благодаря настоянию святителя и бояр Морозовых, Шуйские, как бы из милости к Иоанну, обещали оставить Воронцову жизнь, но били его, а затем заключили в тюрьму. Иоанн просил их вторично, если нельзя оставить любимца в Москве, то хоть послать на службу в Коломну, но Государя не послушали, и Воронцов был сослан в Коломну; эти переговоры вёл от имени Царя митрополит Макарий, причём ему пришлось вынести от Шуйских немало оскорблений; один из их сторонников, Фома Головин, споря с Макарием, в знак презрения, даже наступил ему на мантию и изодрал её ногами».
       Всю эту бесовщину будто и не замечают хулители Царя. Бояре в их произведениях сама кротость, а Царь-тиран. В то же время даже те немногие факты, которые изложены выше, говорят о том, что в свои детские и отроческие годы Иоанн Васильевич был окружен самыми низкими, лживыми и лицемерными врагами. Александр Нечволодов писал: «Конечно, Иоанн, умный и впечатлительный от природы ребёнок, оставленный после смерти матери без всякого призора и постоянно оскорбляемый в своих лучших чувствах, должен был уже с самого раннего детства задуматься над своим положением: во время приёма послов и при других торжественных случаях, ему оказывались величайшие почести, но в обыденной обстановке, он видел, что бояре, оказывавшие ему такое почтение при народе, обращались с ним в высшей степени пренебрежительно. Рано выучившись грамоте и проявив к ней большие способности, Государь уже с детства стал охотно читать Священное Писание, Русские летописи, Творения Святых Отцов, и с жадностью искал в них ответы на мучивший его вопрос о том, что же собственное такое Государь Великий Державы и как к нему должны относиться другие люди?».
       Добрым советчиком и наставником был, конечно, митрополит Макарий. Ко времени Иоанна Грозного Русская Православная Церковь уже утвердилась на Русской Земле. Она сыграла колоссальную роль в подъёме всех духовных сил на борьбу против ордынского ига, в объединении Русских Земель, в становлении Московского княжества и Московского Царства. Конечно, не без помощи своих духовных наставников 13-летний Иоанн осознал, наконец, что он Царь Божиею милостью и обязанность его держать Царство своё рукою твёрдою, волею державною.
        И Царь сделал первый шаг на Царственном пути. Обратимся вновь к повествованию Александра Нечволодова: «Торжество Шуйских продолжалось после возмутительного насилия над Воронцовым, совершенного с полным пренебрежением к личности Государя, до 29 декабря 1543 года. В этот день Иоанн встал во время заседания думы и неожиданно для всех твёрдым и властным голосом стал перечислять вины и беззакония временщиков, захвативших власть, а затем приказал схватить главнейшего из виновных Андрея Шуйского и передать его в руки псарям, чтобы отвести в тюрьму. Но псари переусердствовали и по дороге убили Шуйского. Его же сообщников Феодора Скопина, Фому Головина и других разослали по разным местам». В летописи отмечено: «С той поры начали бояре от Государя страх иметь и послушание».
       Но страх был на первых порах, конечно, только внешний. Послушание вряд ли можно считать искренним. За годы малолетства Иоанна утратилось многое. Дума набрала силу, и было ясно, что просто так она своих позиций не сдаст. А у юного Царя по существу и опоры не было, хотя уже очень важно то, что его поддерживало духовенство. Ему предстояло заново завоевать Царскую власть, отобрав её у бояр. Он мог уповать только на помощь Божию, да на свои силы. А сломить предстояло тех, кто действовал во вред Русскому Народу и Московскому Царству, в своекорыстных целях, алчно и безудержно удовлетворяя лишь свои животные инстинкты, которые у нелюдей, считающих себя вправе закабалять людей, всегда превалируют над всеми другими чувствами и помыслами. Ведь только добрые помыслы и дела выделяют Сынов Человеческих из среды нелюдей.   

                Возрождение Самодержавной Власти

       Итак, мы убедились, что в годы малолетства Царя власть в России стала лишь по имени Самодержавной, но не по существу. Да и над верой Православной нависла угроза. Вопиющее хамство Фомы Головина и его оскорбительное поведение по отношению к митрополиту Макарию показало лицо боярской оппозиции. Какая уж тут религиозность, какая вера … У бояр на уме было одно – власть во имя наживы, во имя удовлетворения потребностей, которые впоследствии Царь точно назвал «многомятежными человеческими хотениями». Первое проявление воли Царя не столько напугало бояр, сколько заставило их быть более осмотрительными. А что изменилось? Одна алчная кучка бояр сменила другую. Александр Нечволодов указал: «С падением Шуйского власть перешла в руки князей Михаила и Юрия Глинских, родных дядей Государя, людей также неспособных к государственным делам, но тоже корыстных и жестоких. Под их влиянием последовала опала князей Кубенских, Петра Шуйского, Александра Горбатого, князя Палецкого и других».
       После падения Андрея Шуйского Федор Воронцов был возвращён из ссылки, но подвергся преследованиям со стороны Глинских, увидевших в нём соперника. И только заступничество митрополита Макария спасло его. Лишь в конце 1545 года Глинские окончательно от него отвязались. Период становления Царя, когда он ещё очень и очень незначительно мог влиять на дела, даёт нам примеры жестокости и безпредела, с которыми не сравнить то, что происходило в годы опричнины, когда наказывали по суду и наказывали за конкретные государственные преступления. Во времена торжества боярской власти бояре резали друг друга в борьбе за эту власть без суда и следствия, но иные историки тоже пытаются записать жертвы этой междоусобной бойни на Иоанна Грозного, хотя он не волен был остановить эту бойню.
       Царь, окруженный алчным боярством, которое использовало его имя в своих целях, был в то время совершенно изолирован от всего народа. Но Бог не забыл своего Помазанника. Мы часто не замечаем Знамений Божьих, относя их к случайностям. Но случайностей в мире не бывает, ибо случай есть псевдоним Бога, когда Он не желает называть Своё Имя... Иоанн Васильевич должен был понять, что он Царь народный, а не боярский, тем более, что уже убедился в алчности, коварстве и подлости боярства, всего аристократического класса. Добропорядочные представители этого класса были редким исключением, но не правилом.
       Явление и Откровение Пресвятой Богородицы 17 июля 1155 года открыло Андрею Боголюбскому святую истину, и он, отказавшись от боярского Ростова, повернул во Владимир, то есть пошёл, можно сказать, в народ. Нужно было проявление Божией воли, чтобы Иоанн Васильевич понял, что народ нуждается в нём, что народ надеется на него и верит в него. Со времени правления Андрея Боголюбского стала расти и крепнуть вера народа в своих Государей, и укрепляли её такие выдающиеся Государи как Всеволод Большое Гнездо и Юрий Всеволодович, как Александр Невский и Даниил Московский, как Иоанн Калита и Дмитрий Донской, как Иоанн III и Василий III. Веками складывались пословицы: «Царь от Бога пристав»; «Царь земной под Царём Небесным ходит»; «Царь повелевает, а Бог на истинный путь наставляет»; «Сердце Царёво в руце Божией»; «Царский гнев и милость в руках Божиих»; «Народ – тело, а Царь – голова»; «За Царское согрешение Бог всю землю казнит, за угодность милует»; «Народ согрешит – Царь умолит, а Царь согрешит – народ не умолит». «Государь Батюшка, надёжа, Православный Царь…», – и многие, многие другие. 
       Иоанн Васильевич понял, что он нуждается в народе, что защитою ему от боярского безпредела являются лишь Всемогущий Бог и Православный Русский народ, для великих дел земных Богом Избранный. Бояре же старательно мешали заниматься управлением Государством, придумывая для него дела, якобы, государственные. Александр Нечволодов писал: «Так шла юность Иоанна – пятнадцатый, шестнадцатый и семнадцатый годы. Предоставляя правление Государственной боярской думе с Глинскими во главе, он был занят постоянными разъездами по своим владениям, то для смотра войск, то по монастырям, то на охоту; но делами во время этих поездок не занимался».
       И всё это время Иоанн Васильевич Царём ещё не именовался, а именовался Великим Князем. Но для того, чтобы он стал Царём хотя бы по имени, должны были произойти события особенные в его жизни. Мы вновь обратимся к тому, что рассказал об этом поистине Православный летописец прошлого Александр Нечволодов: «13 декабря 1546 года Иоанн призвал к себе митрополита Макария и долго с ним беседовал. Макарий вышел от него с весёлым лицом, отпел молебен в Успенском соборе и послал за боярами, даже и за опальными, и вместе с ними был опять у Государя… Через три дня был назначен большой съезд митрополиту и всем знатным лицам к великокняжескому двору. Когда все собрались, то Иоанн, помолчав немного, сказал, обращаюсь к Макарию, следующее:
       – Уповая на милость Божию и Пречистую Его Матерь и Святых заступников Петра, Алексия, Ионы и прочих чудотворцев Земли Русской, имею намерение жениться; ты, отче, благословил меня. Первою моею мыслию было искать невесту в иных царствах; но, рассудив основательнее, отлагаю эту мысль. Во младенчестве лишённый родителей и воспитанный в сиротстве, могу не сойтись нравом с иноземной и не будет у нас счастья; и вот я решил жениться в своём Государстве, по воле Божией и по твоему благословению.
       Затем Иоанн продолжил:
       – По твоему, отца моего митрополита, благословению и с вашего боярского совета, я хочу перед женитьбой по примеру наших родителей и сродника нашего Великого Князя Владимира Всеволодовича Мономаха, который был венчан на Царство, так же исполнить тот чин венчания на Царство и сесть на Великое Княжение. И ты, отец мой Макарий митрополит, благослови меня совершить это».
       Венчание на Царство Иоанна Васильевича состоялось 16 января 1547 года. 3 февраля того же года Царь Иоанн Васильевич венчался с девушкой, рода знатного, «знаменитого своею преданностью Московским Государям и непричастностью к боярским крамолам» – с Анастасией Романовной Захарьиной-Кошкиной. Она была дочерью уже умершего к тому времени окольничего Романа Юрьевича и племянницей известного боярина Михаила Юрьевича Захарьина, «близкого и преданного человека отцу Иоанна, помогшему Василию III на смертном одре творить последнее крестное знамение». Вот что рассказал о бракосочетании Царя Иоанна Васильевича Александр Нечволодов: «Выбор Государя оказался чрезвычайно удачным: помимо большой красоты, юная Царица отличалась замечательной сердечной добротой, умом и большой привязанностью к своему супругу. После свадьбы молодая чета, прервав пиры, отправилась пешком, несмотря на суровую зиму, в Троице-Сергиеву лавру и провела там первую неделю великого поста, усердно молясь над гробом Святого Сергия. Иоанн горячо полюбил свою молодую жену…».
       Но управление страной по-прежнему оставалось в руках Глинских. По-прежнему уничтожали Глинские тех, кто им неугоден. По-прежнему они сваливали вину за свои безобразия на молодого Царя. Они выдумали какие-то несуществующие припадки гнева, кровожадность. Одним словом, клеветы и методы их распространения во все века были одинаковы. Если сравнить клевету на Павла Первого с клеветой на Иоанна Грозного, то мы увидим почти полную схожесть выдумок. Интересно то, что истинная жестокость Петра I, когда он поджаривал людей на кострах и рубил лично головы стрельцам, заставляя то же самое делать и бояр, историками не осуждается. Это принимается за должное, ведь исходило от царя-западника.
       Время шло, а Божиею милостью Царь Иоанн Васильевич царём всё ещё не становился. Между тем, неисполнение Царём своего долга перед Богом есть грех великий. Пословица же, как мы уже упоминали, гласит: «За Царские согрешения Бог всю землю казнит…». И вот 12 апреля в Москве вспыхнул первый из целой серии пожаров 1547 года. Сгорело много домов, сгорели лавки в Китай-городе, взорвалась башня с порохом, запрудив кирпичами реку. Следующий пожар случился 20 апреля. Но оба пожара не произвели никакого впечатления на Царя, считавшего их, по-видимому, делом случая. Глинские же по-прежнему свирепствовали от имени Царя, и 3 июля 1547 года собирались казнить 70 псковичей, прибывших в подмосковное село, где находился Царь. Глинские пытались помешать Царю выслушать глас народа. И тогда в Москве случилось чудо – упал с колокольни большой колокол благовестник. Иоанн отменил казнь псковичей и выехал в Москву. Быть может, тогда он уже по-настоящему задумался о самоуправстве бояр, всеми силами не допускавших его до власти. О слухах, распускаемых о нём, возможно, и не ведал. К падению колокола отнёсся как к недоброму Знамению, но всё ещё не знал, очевидно, что ему необходимо предпринять.
       21 июля того же года вспыхнул новый пожар. Он начался на Арбате, затем перекинулся в Китай-город, на Кремль. Один из историков так описал его: «Вся Москва представляла зрелище огромного пылающего костра под тучами густого дыма. Деревянные здания исчезали, каменные распадались, железо рдело, как в горниле, медь текла. Рёв бури, треск огня и вопль людей от времени до времени был заглушаем взрывами пороха, хранившегося в Кремле и в других частях города. Спасали единственно жизнь; богатство, праведное и неправедное, гибло. Царские палаты, сокровища, оружие, древние грамоты, книги… Митрополит молился в храме Успения, уже задыхаясь от дыма; силою вывели его туда и хотели спустить на верёвке с Тайнинской башни к Москве реке: он упал, расшибся и едва живой был отвезён в Новоспасский монастырь».
       Из собора вынесли образ Успения Божией Матери, писанный Святым митрополитом Петром. Чудесным образом уцелела и Владимирская икона Божией Матери, с которой связано рождение на Русской Земле праведной Православной власти. Известно, что после событий 1395 года в России было уже две Владимирских иконы Божией Матери. В 1395 году, когда Русскую Землю ступили несметные полчища Тамерлана, Владимирская икона, которую привёз во Владимир Святой Благоверный князь Андрей Боголюбский, была перенесена крестным ходом в Москву и спасла Россию заступничеством Царицы Небесной. Когда же после бегства Тамерлана с Русской Земли, владимирцы пожелали забрать икону назад, в свой Успенский собор, специально построенный для неё Андреем Боголюбским, Великий Князь Василий Дмитриевич разгневался и повелел арестовать депутацию. Он посчитал, что отныне эта главная святыня Русской Земли должна находиться в Москве. Но утром в Успенском соборе Кремля обнаружили две совершенно одинаковые Владимирские иконы. С тех пор одна их них находится в Москве, а вторая – во Владимире.
       Однако, вернёмся к пожару… Погибло более 1700 человек, Москва лежала в руинах. Царь Иоанн, пребывавший с супругой во время пожара на Воробьёвых горах, на следующий день навестил митрополита Макария в Новоспасском монастыре и имел с ним долгую беседу. А между тем по Москве поползли слухи, распускаемые одним боярским кланом и направленные против другого, что «Москва сгорела волшебством». Бояре, противники Глинских, собрали возле Кремля народ. Они хотели добиться очередной смены власти возле Царя, по-прежнему рассчитывая на бездействие Иоанна Васильевича.
       – Кто сжег Москву? – спросил один из бояр у толпы, и услышали бояре ими же подготовленный ответ. Из толпы кричали:
       – Глинские! Глинские! Мать их, княгиня Анна, вынимала   сердца из мёртвых, клала в воду и кропила ею все улицы, ездя по Москве. Вот от  чего мы сгорели.
       И каким бы не был  нелепым этот ответ, он, упав на удобренную почву, сделал своё дело. Двор Глинских, уцелевший от пожара, был разграблении, Юрий Глинский убит разъяренной толпой. И начался бунт. К тому, что происходило в дальнейшем, лучшим образом применимы слова Александра Сергеевича Пушкина из «Истории пугачёвского бунта»: «Не приведи Бог видеть русский бунт – безсмысленный и  безпощадный. Те, которые замышляют у нас всевозможные перевороты, или молоды и не знают нашего народа, или уже люди жестокосердные, коим чужая головушка – полушка, да и своя шейка – копейка».
       Александр Нечволодов так описывает бунт, организованный теми, кто, заботясь о том, чтобы попадали с плеч чужие головы, не смог уберечь свои. «Чернь начала грабить двор Глинского, причём было убить множество его слуг и других людей; бояре же, видя эти неистовства, ничего не предпринимали, как будто в Москве не было в это время никакой власти. Мало того, они, очевидно, решили, что надо непременно освободиться и от всех остальных Глинских, так как на третий день… по их наущению огромная толпа двинулась к селу Воробьёву, остановилась перед Царским дворцом и стала требовать выдачи ей бабки Государевой, княгини Анны Глинской и её сына Михаила, спрятанных будто бы в Царских покоях. Молодой Иоанн, однако, не потерялся. Он приказал схватить несколько главных крикунов и тут же казнить их, после чего мятеж сразу утих, и толпа отхлынула в Москву».
       Безусловно, молодой Царь испытал немало неприятных минут при виде разъярённой толпы. Но в то же время он убедился, что народ пришёл не по его душу, что Царская власть по-прежнему незыблема, уважаема и почитаема, а боярская власть ненавистна народу. Он убедился, что боярская власть держится лишь на авторитете его Царской власти, и осознал, что править Государством должен сам. Ведь бояре, по существу, без его Царского имени были перед массой народа безсильны. В своём бездействии он увидел великий грех и понял, что обязан взять власть твердою на эту силу в деле укрощения самовластного и корыстного боярства.
       Но на пути к установлению жесткой и твёрдой власти Иоанн Васильевич сделал шаг, достойный Православного Государя. Он сделал попытку соборного примирения всех сословий Русского народа, надеясь словом добрым пробудить свет Православия в заблудших душах и повести народ к правде и согласию.
       В 1547 году Иоанн Васильевич повелел собрать на Собор всей Русской земли, представителей от всех её уголков и от всех сословий. Это был шаг к взаимному пониманию и к взаимодействию Верховной власти и народных масс.

                Великое начало Русской Соборности

       Мы уже говорили о том, что уже Андрей Боголюбский в наиболее важных делах опирался на народ, главным образом для того, чтобы сломить своеволие боярства. Но он не сумел привлечь народные массы к подлинному взаимодействию с Верховной властью. Это не удалось, отчасти, потому, что Церковь не стала ещё тогда союзником его в Государственных делах.
       Иоанн Васильевич пользовался полной поддержкой Церковной иерархии. Это помогло ему собрать Собор всей Русской Земли по Божиему благословению. Иоанн Ладожский в книге «Русь Соборная» отметил: «С точки зрения развития Российской Государственности Собор этот является событием эпохальным, поскольку им отмечено начало созидания нового Русского Государственного механизма – ибо существование старого вечевого строя стало опасным бременем, грозящим распадом растущей Державе».
       Указал Иоанна Ладожский и на важность попытки примирения всех сословий. С этого действа Иоанн Грозный надеялся начать борьбу за монолитное единство Российской Державы: «В исторической литературе этот собор называют иногда примирительным. Молодой Царь Иоанн Васильевич, созывая его, имел горячее желание прекратить сословные распри, терзавшие Русь, дабы положить в основание Державного строительства межсословный договор о сотрудничестве, скреплённый взаимным покаянием и примирением. Специально для Собора, который происходил на Красной площади, было возведено каменное лобное место, которое и поныне свидетельствует об этом великом деянии. Именно отсюда Царь Иоанн Васильевич зачитал своё покаянное послание «к народу Земли Русской», содержащее призыв к духовному единству и сословному миру».
       Вот слова, с которыми выступил с лобного места молодой Царь Иоанн Васильевич, обратившись прежде к митрополиту Макарию: «Молю тебя, святой владыко, будь мне помощником и любви поборником; знаю, что ты добрых дел и любви желатель. Знаешь сам, что я после отца своего остался трёх лет, после матери – восьми; родственники обо мне небрегли, а сильные мои бояре и вельможи обо мне не радели и самовластны были, сами себе саны и почести похитили моим именем, и во многих корыстях, хищениях и обидах упражнялись, а я был глух и нем по своей юности и неразумию. О, неправедные лихоимцы и хищники, и судьи неправедные! Какой теперь дадите нам ответ, что многие слёзы воздвигли на себя? Я же чист от крови сей; ожидайте воздаяния своего!».
       Иоанн Васильевич имел в виду известную заповедь: «Кто прольёт кровь человеческую, того кровь будет пролита рукою человека». Ибо, недаром предупреждал Господь: «И никто не избавит от руки Моей!». Ведь кара злодеям попускается Богом, но ни один волос не упадёт с человека вопреки воли Божьей.
       Затем Иоанн Васильевич обратился к Собору: «Люди Божие и нам дарованные Богом! Молю вашу веру к Богу и к нам любовь. Теперь нам ваших обид, разорений и налогов исправить нельзя, вследствие продолжительности моего несовершеннолетия, пустоты и безпомощности, вследствие неправд бояр моих и властей, безрассудства неправедного, лихоимства и сребролюбия; молю вас, оставьте друг к другу вражду и тяжбу, кроме разве очень больших дел; в этих делах и в новых, я сам буду вам, сколь возможно, судья и оборона, буду неправды разорять и похищенное возвращать».
       Народ с восторгом принял речь молодого Царя. Великое начало новой государственности было положено, причём государственности Православной, ибо Собор Всея Земли Русской был в какой-то мере сколком с Церковной Соборности. Ведь Церковь сама по себе имеет основы соборности. «Таким образом, – отметил Иоанн Ладожский, – Царь Иоанн IV не просто отменил вечевые порядки в обновлённой Руси, он сделал гораздо большее – предложил новую форму государственного управления с участием законно оформленного народного представительства, которое продолжало развиваться и совершенствоваться в последующие годы».   
       Мы остановимся более подробно на той оценке, которую дал Государственной Державной созидательной деятельности Иоанна Грозного именно Иоанн Ладожский, потому что в размышлениях митрополита заложены указания на те задачи и положения, которые даны первым Русским Царём нам в наследство. Нам, блуждающим ныне в потёмках и не знающим, какая власть необходима России для её подлинного возрождения, чтобы она, как предрекал о. Серафим Саровский, стала Великой Страной, необходимо обратить свои взоры на то, что делал во имя России Благоверный Государь, а не учиться у Запада тому, чему учиться не надо.
       Правление Иоанна IV Васильевича явилось одним из важнейших этапов эволюции Русской Государственной власти. Соборность на Руси является поистине гениальным изобретением Русского Царя, наречённого Иоанном Ладожским Игуменом Всея Руси. Соборность, основы которой заложены Иоанном Васильевичем, настолько пугала и пугает слуг тёмных сил, что они ополчили сотни, может даже тысячи безбожных хулителей против светлой памяти Царя, выдумывая самые невероятные о нём небылицы и нагло попирая заповеди Господние, Закон Божий и совершая грех, относящейся ко грехам смертным. Святитель Дмитрий Ростовский прямо указывал, что хула на Царя – Помазанника Божиего есть хула на Господа. Он писал: «Как человек по душе своей есть образ и подобные Божие, так и Христос Господень помазанник Божий, по своему Царскому сану есть образ и подобие Христа Господа.  Христос Господь первенствует на небесах, в церкви торжествующей, Христос же Господень по благости и милости Христа Небесного предводительствует на земле в церкви воинствующей».
       То есть, как указал святитель, Православный Царь есть живой образ Господа и предводитель воинствующей церкви. Это положение касается только Православного Царя, законодательно закрепляя его священную миссию. Недаром только Православный Государь именуется Помазанником Божиим. Тем более, что греческое «Христос» в переводе на еврейский Мессия, а на Русский – Помазанник Божий.
       Но вернёмся к Русской Соборности, основанной Помазанником Божиим Православным Царём Иоанном Грозным не без воли Бога тайной.
       Иоанн Ладожский указал: «Характерная особенность природы Земских Соборов заключается в их миротворчестве, в том, что они созываются чаще всего для пресечения нарастающей политической смуты, либо принятия какого-либо экстраординарного решения, которое должно иметь кардинальные последствия для государственной жизни – чтобы избрать Царя или утвердить восшествие на престол законного наследника, принять свод законов, признать вхождение в Русское Царство новых земель и т.д. В силу этих (не текущих, а именно экстраординарных) задач, в пору бурного строительства Российской Империи почти все Земские Соборы не похожи друг на друга». У Земских Соборов Иоанна Грозного была ещё одна немаловажная особенность – «каждый соборянин обладал своего рода «правом вето», и собор не мог быть собором, а решение его законным, если хотя бы один из делегатов не был согласен с мнением других». Как видим, Иоанн Ладожский отметил в действиях Иоанна Грозного то, что умышленно не замечают и отвергают историки, настроенные против Самодержавной и Православной России. Дам и что удивительного?! И.Л.Солоневича как-то сказал: «Ключевский – историк России. То есть специалист по искажению Русской Истории». Эта реплика относилась почти ко всем историкам.
       Важно отметить и то, будучи огромной евроазиатской Державой, Россия, заключая в себе многоцветье различных национальных культур и одновременно являясь хранительницей святынь Православной Церковности, не могла позволить себе западного «плюрализма», грозившего ей ужасами неминуемого распада. Неприемлемыми оказывались на Российской почве и европейские политические механизмы, по сути являвшиеся лишь правовым оформлением процесса борьбы за власть среди элитарных сословно-политических группировок.
       Напротив, всенародное мировоззренческое единство, необходимость прочного единения власти с народом, общенациональное сплочение в деле Державного строительства стали для России первостепенными условиями её выживания среди враждебных иноверческих  соседей, в суровых условиях многочисленных внешних и внутренних угроз.
       Вот почему, по мнению Иоанна Ладожского, так строги Соборные правила, требующие от народных представителей полного единодушия в важнейших, принципиальных вопросах общественной и государственной жизни. Они требуют единодушия искреннего, основанного на глубинной мировоззренческой общности и духовном родстве, а не на силе и принуждении. Иоанн Ладожский рассматривает подробно все последующие Земские соборы Иоанна Грозного, но мы не будем останавливаться на них, ибо для нашей темы это уже частности. Главное, что нужно отметить, так это то, что Иоанн Грозный, как бы приняв эстафетный Державный жезл из рук Андрея Боголюбского, поднял идею Православного Русского Самодержавия на новую высоту и, говоря о лозунге Державного строительства государственной власти, мы можем к лозунгу Андрея Боголюбского добавить слово «Соборность». Итак…         

                "Православие, Самодержавие, Соборность"

       Вот три кита, на которых строилось Царство Иоанна Грозного и государственная власть, которую он не только утвердил на практике, но и обосновал в теории, показав себя поистине гениальным теоретиком Православного Русского Самодержавия. Это отметил и С.М. Соловьев: «Иоанн был первым Царём не потому только, что первый принял Царский титул, но потому, что первый осознал вполне всё значение Царской власти, первый составил сам, так сказать, её теорию, тогда как отец и дед его усиливали свою власть только практически».
       Иоанну Васильевичу это удалось ещё и потому, что он был талантливейшим писателем и публицистом своего времени. Это отмечали современники, говоря, что он «муж чудного разумения, в науке книжного почитания доволен и многоречив».
       Лев Александрович Тихомиров писал: «Права Верховной власти, в понятиях Грозного, определяются христианской идеей подчинения подданных. Этим даётся и широта власти, в этом же и её пределы (ибо пределы есть и для Грозного). Но в указанных границах безусловное повиновение Царю, как обязанность, предписанная верой, входит в круг благочестия христианского. Если Царь поступает жестоко или даже несправедливо – это его грех. Но это не увольняет подданных от обязанности повиновения».
       Изменнику Веры, Царя и Отечества князю Курбскому, перебежавшему в стан врага, а затем вместе с врагом ополчившемуся на Русь, но оправдывавшему свою измену тем, что он, де, опасался гнева Царского, Иоанн Васильевич писал: «Если ты праведен и благочестив, то почему же ты не захотел от меня, строптивого владыки, пострадать и наследовать венец жизни?». Царь обвинил Курбского в том, что тот «своею изменою душу свою погубил».
       Иоанн Васильевич сознавал свою личную ответственность за то, как он распоряжался властью и указывал, что, если подданный ему доверяет и ему повинуется, то Царь обязан праведно поступать с подданным, ибо он «поставлен от Бога на казнь злым, а добрым на милование». Иоанн Ладожский уточнил и развил то, чему учили святые преподобные старцы следующим образом: «Князь (Государь), как имеющий от Бога власть, должен будет ответить за то, как он её использовал – во благо ли? Власть лишь особое служение, источник дополнительных религиозных обязанностей. Князь (Государь) распорядится властью достойно, богоугодно, если употребит её на защиту веры и помощь нуждающимся».
       Иоанн Васильевич говорил: «Верую, яко о всех своих согрешениях, вольных и невольных, суд прияти ми яко рабу, и не токмо о своих, но и подвластных мне дать ответ, аще моим несмотреним согрешают».
       Государь поставлен от Бога в значительно более ответственное положение: кому много дано, с того много и спросится.
       «Иное дело свою душу спасати, иное же о многих душах и  телесах пещися», – считал Царь.
       Анализируя учение Царя Иоанна Васильевича, Лев Тихомиров указывал: «Обязанность Царя нельзя мерить меркой частного человека. Нужно различать условия. Жизнь для личного спасения – это «постническое житье», когда человек ни о чём материальном не заботится и может быть кроток, как агнец.  В общественной жизни это уже невозможно».
       Иоанн Грозный указывал, что «Царское управление требует страха, запрещения и обуздания» ввиду «безумия злейшего человеков лукавых». То есть не сам Царь по прихоти своей вынужден действовать силою страха и запрещения, но его принуждают к тому лукавые и злые слуги тёмных сил. Важно помнить, что «Царь сам наказуется от Бога, если его несмотрением происходит зло… А жаловать есми своих холопей вольны, а и казнить их вольны же есмя… Егда кого обрящем всех сил злых освобождённых, и к нам прямую свою службу содевающим, и не забывающим порученной ему службу, и мы того жалуем великими всякими жалованьями;  а иже обрящется в супротивных, еже выше рехом, по своей виен и казнь приемлет».
       Да, Царь не может быть кротким, Царь обязан быть суровым, причём обязан даже крутостью, а то и казнью содействовать спасению душ подданных. Верующему человеку понятно, что для иного и тюрьма, да и казнь во благо, если это может душу спасти от погибели. Земная же безнаказанная жизнь для такого – погибель для души. «Овых милуйте рассуждающее, овых страхом спасайте, – говорил Иоанн Васильевич. – Всегда Царям подобает быть обозрительными: овогда кротчайшим, овогда же ярым; ко благим убо милость и кротость, ко злым же ярость и мучение; аще ли сего не имеет – несть Царь!». Если не можешь быть жёстким и твёрдым, ты не Царь, ибо правление твое лишь разлагает людей и приуготовляет души слабых к погибели.
       Из всего сказанного выше вытекает, что всякого рода пасквилянты и клеветники, именующие себя историками России, поступают безсовестно, возводя хулу на Православных Государей, которые несли нелегкое тягло Государственной Державной службы, отвечая перед Богом не только за себя и свои души, но и за подданных и их души. Все эти писаки, не достойны мизинца любого из Православных Государей. Они являются злостными преступниками, губящими души собственные и души тех, кто, поверив в их пасквили, несёт зло клеветы далее. К книгам клеветников опасно прикасаться, ибо об них очень легко замараться, не умея различать написанное: где добро, а где зло.

                Самодержавие и парламентаризм

        В Европе, современной Иоанну Грозному, ни малейшего понятия о Самодержавном правлении не имели. В Швеции, к примеру, королевская власть целиком и полностью зависела от дворянства, сборища которого заставляли короля повиноваться многомятежным хотениям собравшихся и удумавших что-либо себе на пользу. Английская королева тоже потеряла свою власть. Французский король не смел принять ни одного решения, не посоветовавшись со всякого рода сборищами аристократии.
       Иоанн Грозный так характеризовал подобную власть: «А о безбожных языцех, что и глаголати! Понеже те все царствами своими не владеют: како им повелят работные их, и тако владеют». Или вот ещё мнение Царя: «А в Государевой воле подданным взгоже бытии, а где Государевой воли над собой не имеют, тут яко пьяны шатаютца и никоего же добра не мыслют… Аще убо Царю не повинуются подвластные, никогда же от междоусобные брани не перестанут».
       В парламентаризме Царь видел неминуемую гибель Государства, ибо «тамо особь каждо о своём печеся». О себе говорил: «Мы же уповаем на милость Божию… и, кроме Божия милости и Перчистыя Богородицы и всех святых, от человек учения не требуем, ниже подобно есть, еже владеете множества народа от инех разума требовати». Курбскому Царь указывал: «Ино се ли совесть прокажённая, яко своё Царство во своей руке держати, а работным своим владети не давати?  Или се ли сопротивен разумом, еже не хотети быть работными своими обладанному и овладенному?». 
       Иоанн Грозный на исторических примерах доказывал, что Царь, как Помазанник Божий, как от Бога поставленный, осуществляет свою власть, опираясь на Церковь, но не повинуясь её иерархам. «Или мниши сие бытии светлость и благочестие, еже обладатися Царству от попа-невежи (намёк на Сильвестра, изменившего Царю, и защищаемого Курбским), от злодейственных и изменных человек, и Царю  повелеваему быть?  Нигде же обрядеши, ещё не разоритися Царству, еже от попов владому». 
       В послании Курбскому Царь приводит примеры гибели царств, когда священство начинало заниматься светскими делами и брало на себя управление (Израиль, Рим, Византия). «Смотри же убо се и разумей, каково управление составляется в разных начелех и властех, понеже убо тамо быша царие послушные епархам и сигклитом, и в какову погибель приидоша?. Сия же убо нам советуеши, в еже таковой погибели приитти?». Или: «И се ли Православие пресветлое, еже рабы обладанному и повеленному быти?».
       Христианство отвергает притязания подданных на власть, ибо существует только один источник власти – Бог. Иоанн Васильевич демонстрировал уникальное знание Священной истории и истории Царств, он убедительно доказывал, что государства могут процветать только при единодержавии, но никак не при "многомятежном" самоуправстве знати.
       Ужасающий пример безсилия королевской власти являла Польша. Там король избирался шляхтой. Грозный с сарказмом писал, что Сигизмунд II Август «…еже ничем же собою владеюща, но паче худейша худейших рабов суща,  понеже  от всех повелеваем, а не сам повелевае …». Одним словом, повелевали королем все, кому не лень. Он же никем не повелевал без воли на то шляхты. И это не было преувеличением. Кстати, когда польский король сделал попытку утвердить свою власть с помощью опричнины (по примеру Иоанна Грозного), Сейм запретил ему делать это.
       С полным презрением относился Русский Царь и к шведскому королю, тоже безвластному: «А то правда истинная, а не ложь, что ты мужичий род, а не государьский». Иоанн Васильевич называл его старостой в волости, но не королём.
       Упрекал Иоанн Васильевич в безвластии и английскую королеву, которой в 1570 году писал: «И мы чаяли того, что ты на своём государстве государыня и сама владеешь и своей государьской чести смотришь, и своему государству прибытка… Ажно у тебя мимо тебя люди владеют, и не только люди, но мужики торговые, и о наших о государьских головах, и о честех, и о землях прибытка не смотрят, а ищут своих торговых прибытков. А ты пребываешь в своём девическом чину, как есть пошлая девица».
       О себе же говорил: «… а наш Государь, его Царское Величество, как есть Государь истинный и Православный христианский… и благим жалование подаёт, а злых наказует». И учил:  «Хочеши убо не боятися власти?  Благое твори; аще ли злое твориши – бойся, не туне бо мечь носит, в месть убо злодеям, в похвалу же добродеем».
       Таким образом, Иоанн Грозный не только укрепил за своё царствование Самодержавную власть, но обосновал её теоретически и усилил единением с народом путём создания Земских Соборов. С помощью опричнины он подавил боярскую оппозицию, но как показали дальнейшие события, не уничтожил её полностью. Бояре крамольники отравили мать Иоанна Васильевича Елену Васильевну Глинскую, отравили любимую жену его Анастасию, отравили сына и наследника престола царевича Иоанна Иоанновича, сочинив при этом миф о сыноубийстве, отравили и самого Царя, что твёрдо и чётко доказано на основе исследования останков всех вышеперечисленных жертв крамольного боярства.

                Грозный сына не убивал

       Убийство Царём Иоанном Грозным своего сына – омерзительная клевета, которую сочинил посланец папы римского монах-иезуит с нарушенной ориентацией Антоний Поссевин, подхватил его друг любезный Генрих Штаден (шпион римского императора), а распропагандировал Карамзин по поручению тайных обществ. (См. Русский вестник, № 2 и далее за 2005 год).
       Причём, судя по измышлениям выдумщиков с явно болезненным воображением, Иоанн Грозный убивал сына, по крайней мере, дважды и оба раза наповал. Один раз это случилось в Москве в покоях невестки – что и изображено на клеветнической картине Репина. Затем, оплакав убиенного, как показано на картине, Царь убил его ещё раз во время переговоров о мире с поляками – переговоров, которые проходили примерно спустя месяц после смерти царевича, которая последовала, как теперь уже доказано, от отравления сулемой.
       По поводу этих омерзительных выдумок Иоанн Ладожский писал: «Один из наиболее известных иностранцев, писавших о России времён Иоанна IV, – Антоний Поссевин. Он же один из авторов мифа о «сыноубийстве», т.е. об убийстве царём своего старшего сына. …Монах иезуит Антоний Поссевин приехал в Москву в 1581 году, чтобы послужить посредником в переговорах Русского Царя со Стефаном Баторием, польским королём, вторгшимся в ходе Ливонской войны в русские границы. Будучи легатом папы Григория XIII, Поссевин надеялся с помощью иезуитов добиться уступок от Иоанна IV, пользуясь сложным внешнеполитическим положением Руси. Его целью было вовсе не примирение враждующих, а подчинение Русской Церкви папскому престолу…». Задача старая – формально-христианская католическая церковь, потеряв надежду сломить Православную Русскую Церковь открыто путём крестовых походов и тайно с помощью ересей, стремилась теперь добиться этого обманом, суля Иоанну Грозному, в случае если он предаст истинную веру, приобретение «всей империи Византийской, утраченной греками будто бы за отступление от Рима».
       Но Иоанн Васильевич Грозный не прельстился посулами. Он ответил жёстко и твёрдо: «Ты говоришь, Антоний, что ваша вера римская – одна с греческою вера? И мы носим веру, истинно христианскую, но не греческую. Греки нам не евангелие, у нас не греческая, а Русская вера».
       Можно себе представить, в каком бешенстве был подлый иезуит. И хотя он приехал в Москву месяца через два после смерти царевича Иоанна, как доказано, естественной, распустил по всему миру слух, что был свидетелем убийства Иоанном Грозным своего сына. Цель – оклеветать праведного Русского Царя, выгоднейшим образом отличавшегося от западных мракобесов и живодёров. Кроме того, ему важно было оправдать провал своей миссии тем, что, мол, с Грозным Царём договориться нет никакой возможности, ибо он невменяем и даже сына убил.
       Иоанн Ладожский разоблачил эти омерзительные выдумки: «Обе версии совершенно голословны и бездоказательны. На их достоверность невозможно найти и намёки во всей массе дошедших до нас документов и актов, относящихся к тому времени. А вот сведения о естественной смерти царевича Ивана имеют под собой документальную основу. Ещё в 1570 году болезненный и благочестивый царевич, благоговейно страшась тягот предстоявшего ему царского служении, пожаловал в Кирилло-Белозерский монастырь огромный по тем временам вклад в тысячу рублей. Предпочитая мирской славе монашеский подвиг, он сопроводил вклад условием, чтобы «ино похочет постричися, царевича князя Ивана постригли за тот вклад, а если, по грехам, царевича не станет, то и поминати». Косвенно свидетельствует о смерти Ивана по болезни и то, что в «доработанной» версии о сыноубийстве смерть его последовала не мгновенно после «рокового удара», а через четыре дня, в Александровской слободе».
       Впоследствии, стало ясно, почему царевич угасал четыре дня – это было вызвано отравлением сулемой. Но об этом далее.
       Подхватил и «творчески» развил версию о «сыноубийстве» и ещё один омерзительный проходимец из иноверцев и инородцев Генрих Штаден, прибывший в Москву с задачами разведывательного характера. Генрих Штаден, как водится, оставил клеветнические записки, которые Карамзин по указанию тайных лож принял за истину в последней инстанции, и которые впоследствии были разоблачены советскими историками.
       И.И. Полосин назвал их «повестью душегубства, разбоя, татьбы с поличным», причём отличающиеся «неподражаемым цинизмом». Они представляли собой «безсвязный рассказ едва грамотного, необразованного и некультурного авантюриста», содержащий «много хвастовства и лжи!». Так их характеризовал советский историк С.Б. Веселовский. Вернувшись в Германию, Штаден составил записки, в которых  изложил проект завоевания Московии. Проект жесток – в основе его предложения Штадена по уничтожению Соборов, Храмов и монастырей, разгром Православной веры, по превращению русских людей в рабов германского воинства.
       Вот чьими данными пользовались иные русские историки, описывая в своих опусах эпоху Иоанна Грозного. 
       В. Манягин в книге «Вождь Воинствующей Церкви» указывает: «В Московском летописце под 7090 годом читаем: «представися царевич  Иоанн Иоаннович»; в Пискаревском летописце: «В 12 час нощи лета 7090 ноября в 17 день… представление царевича Иоанна Иоанновича»; в Новгородской четвертой летописи: «Того же [7090] году представился царевич Иоанн Иоаннович на утрени в Слободе…»; в Морозовской летописи: «не стало царевича Иоанна Иоанновича». Во всех летописях нет и намёка на убийство». Даже один француз на русской службе Жак Маржерет опроверг версию об убийстве, сообщив, что слышал слух о том, что, якобы, Царь в ссоре ударил царевича, и сообщил уверен: «Но умер он не от этого, а некоторое время спустя, в путешествии на богомолье» (Маржерет Ж. Состояние Российской Имперской Империи и Великого Княжества Московского. – В кн.: Россия XV – XVII вв. глазами иностранцев. – Л., Лениздат, 1986, с.232).
       Во втором Архивском списке Псковской третьей летописи «летописец никак не связывает два факта: ссору Царя с царевичем в 7089 году и его смерть в 7090 году». Добавим: в конце года. А вот о том, что царевич был отравлен боярами из весьма близкого окружения, свидетельствуют серьёзные факты. В. Манягин указывает: «По поводу болезни (царевича Иоанна) можно сказать определённо – это было отравление сулемой. Смерть, вызванная ей, мучительна, а доза, вызывающая такой исход, не превышает 0,18 г. В 1963 году в Архангельском соборе Московского Кремля были вскрыты четыре гробницы: Иоанна Грозного, царевича Иоанна, Царя Фёдора Иоанновича и полководца Скопина-Шуйского.
       При исследовании останков была проверена версия отравления Грозного. Учёные обнаружили, что содержание мышьяка примерно одинаково во всех четырёх скелетах и не превышает нормы. Но в костях Царя Иоанна и царевича Иоанна было обнаружено наличие ртути, намного превышающее допустимую норму. Некоторые историки  (клеветники) пытались утверждать, что это вовсе не отравление, а последствие лечения сифилиса ртутными мазями. Однако исследования показали, что сифилитических изменений в останках Царя и Царевича не обнаружено.
       После того, как в 1990-х годах провели исследование захоронений Московских Великих Княгинь и Цариц, был выявлен факт отравления той же сулемой матери Иоанна Васильевича, Елены Глинской (1538) и его жены Анастасии Романовой (1560). Это свидетельствует о том, что царская семья на протяжении нескольких десятилетий была жертвой отравителей из самого близкого окружения.
        Данные этих исследований позволили утверждать, что царевич Иоанн Иоаннович был отравлен. Содержание яда в его останках во много раз превышает предельно допустимую норму».
       В.В.Манягин ссылается на материалы учёных, опубликованные в периодической печати после проведения исследований. (Павел Коробов. Царская усыпальница. "Независимая газета" от 26. 04. 2002 г; "Итоги", №37 (327) от 17. 09. 2002 г., с. 38-39, и др.).
       После того, как в 90–е годы было проведено исследование захоронений московских великих княгинь и цариц, установлен факт отравления той же сулемой матери Иоанна Васильевича, Елены Васильевны Глинской (умерла в 1538 году) и его первой жены Анастасии Романовой (умерла в 1560 году). Это свидетельствует о том, что царская семья на протяжении нескольких десятилетий была жертвой отравителей. (См. П. Коробов. Царская усыпальница. – «Независимая газета», 2000, 26 апреля). Данные этих исследований позволили утверждать, что Царевич Иоанн был отравлен (см. «Итоги», № 37(327), 2002, 17 сентября, с. 38–39). Содержание яда в его останках во много раз превышает допустимую норму. Таким образом, историческая наука опровергает версию об убийстве Царём Иоанном Васильевичем своего сына».         
       Но вот что удивительно. Среднестатистический обыватель-интеллект-агент, умеющий мыслить в рамках, дозволяемых средствами массовой дезинформации, искренне считает неопровержимым доказательством убийства Иоанном Грозным своего сына клеветническую картину Репина, написанную по заказу ордена русской интеллигенции (интеллект-агентции). Между тем, уже проведено достаточное количество исследований и научные данные давно обобщены, просто свобода слова у нас в стране устроена так ловко, что можно свободно клеветать на великих деятелей прошлого, но реабилитировать их нельзя. Это, де, мало интересно читателям, зрителям, слушателям. Книги же правдивые выходят слишком малыми тиражами, чтоб они могли довести истину до широких масс.
       Передо мною такая вот книга добросовестного исследователя старины Вячеслава Геннадьевича Манягина «Апология Грозного Царя». Говоря о лицемерии историков, он приводит убийственные факты, ссылаясь на конкретные источники, в числе которых документы Археологического музея «Московский Кремль». В книге помещена таблица, в которой указано, кто из Царствующего дома и чем был отравлен. *
   
*
 Жертвы отравления                содержание в мг на 100 г массы
                тела
                мышьяка             ртути
Княгиня Ефросинья Старицкая, тётка                12,9                0.10
Иоанна Грозного
Мария Старицкая (5–7) лет, троюродная              8,1                0,11
Племянница Иоанна Грозного
Мария (младенец), дочь Иоанна Грозного            3,8                0,2
Царевич Иоанн, сын Иоанна Грозного                0,26                1,3
Царь Иоанн Грозный                0,15                1,3
Великая княгиня Мария Борисовна, первая           0,3                1,05
Жена Ивана Третьего
Царица Анастасия, первая жена Иоанна                0,8        0,13 в костях,
Грозного                4,8 в волосах
Царь Феодор Иоаннович, сын Иоанна Грозного     0,8                0,03
Великая княгиня Елена Глинская, мать Иоанна      0,8                0,05
Грозного
Царица Мария Ногая, жена Иоанна Грозного          0,1                0,6
Великая княгиня Софья Палеолог, бабушка            0,3                0,05
Иоанна Грозного
Князь Михаил Скопин–Шуйский                0,13                0,2
МАКСИМАЛЬНО ДОПУСТИМЫЙ УРОВЕНЬ      0,08                0,04
*  Вячеслав Манягин. Апология Грозного Царя,  М., 2004,  с.115.

       Как видим, злодеи-нелюди, которых даже зверьём не могу назвать, не желая оскорблять животный мир, не щадили даже детей, даже младенцев. В последние годы было немало споров по поводу канонизации Царя Иоанна Васильевича Грозного. То, что он канонизирован ещё в ХVII веке Царём Михаилом Фёдоровичем и его отцом Патриархом Филаретом Никитичем, забыто. Но сейчас не о том речь. Противники канонизации придумали, что у Царя Иоанна Васильевича было семь жён и что он был лишён права причастия как многожёнец. Лицемерие изуверское. Последователи тех, кто регулярно травил жён и детей Государя, теперь обвинят его в том, к чему принуждали преступлениями, ведь Царю приходилось жениться вовсе не прихоти ради. Прося разрешение на четвёртый свой брак (четвёртый, а не седьмой), он вопрошал, как же можно иметь наследника престола, если нет жены? В. Манягин сообщает в книге, что Царь Иоанн писал о причинах смерти не только Царицы Анастасии, но и других своих жён в прошении на имя Освящённого Собора с просьбой разрешить ему четвёртый брак: «…И отравами Царицу Анастасию изведоша», о царице же Марии Темрюковне: «…И такоже вражиим злокозньством отравлена бысть», а о Марфе Васильевне: «…И тако ей отраву злую учиниша… толико быша с ним Царица Марфа две недели и преставися, понеже девства не разрешил третьего брака».
       Но кто же стоял за отравителями? Теперь уже ясно, что это были тёмные силы запада, те силы, которые подослали убийц к Андрею Боголюбскому в 1774 году, те силы, которые организовали убийство Императора Павла Первого в 1801 году. Интересный факт сообщается в книге «Царь Всея Руси Иоанн Грозный», вышедшей в 2005 году под редакцией священника Серафима Николаева и рекомендованной в качестве учебного пособия, правда, пособия не для светских школ, по-прежнему изучающих историю по картине Репина, а для высших и средних учебных заведений духовного направления. Летом 1581 года королева Елизавета Английская прислала Царю Иоанну Васильевичу своего врача Роберта Якоби, сопроводив этот «дар» письмом такого содержания: «Мужа искуснейшего в исцелении болезней уступаю тебе, моему брату кровному, не для того, чтобы он был не нужен мне, но для того, что тебе нужен. Можешь смело вверить ему соё здравие. Посылаю с ним, в угодность твою, аптекарей и цирюльников, волей и неволей, хотя мы сами имеем недостаток в таких людях». Какая трогательная забота! Подумать только. В книге далее читаем: «Через три года Царь Иоанн Васильевич Грозный умрёт от «неизвестной болезни», как впоследствии выяснится, от очень медленного, в течение нескольких лет, отравления ртутью, принимаемой в пищу и лекарствами».
       Это всё было не случайно. Когда англичане и прочие наши враги убедились, что Царь Иоанн Грозный не свернёт с Самодержавного пути, что не отступится от веры Православной, что будет продолжать походы с целью приобретения побережья Балтийского моря, они всё сделали для его устранения. В ту эпоху врачи были подлинными убийцами, а слово врач, скорее осуществлялось со словом врать. Исцеляли же старцы и святые отцы по молитвам, покаянию и причастию. Ведь главная причина болезней всё-таки духовная, и недаром Церковь Православная учит, что болезни нам даются за грехи.
       Грозный Царь был отравлен, потому что созидал могучую Державу, страшную для врагов Христовых. «Обозрев историю Царя Иоанна Васильевича Грозного, – писал Иван Нехачин в книге «Новое ядро Российской истории», – можно сказать, что сим великим Государём совсем новая начинается эпоха могущества Российского Государства. Он своею храбростью и благоразумием превосходил всех своих предков… Был Государь всегда справедливый, мужественный, остроумный, храбрый, щедрый, о политическом просвещении и благополучии народа весьма старательный… Царь Иоанн Васильевич был отменно усерден в вере, ревнителен к Церкви…».
       За верность Православию он был оклеветан и отравлен. Кто же автор клеветы на Ивана Грозного? Имена этого сочинителя и его последователей, известны. Их вымыслы – лишь звенья в цепи лживых измышлений о нашем великом прошлом. Митрополит Иоанн Ладожский считал, что «решающее влияние на становление русоненавистнических убеждений «исторической науки» оказали свидетельства иностранцев». О том же говорил и выдающийся исследователь древности Сергей Парамонов в книге «Откуда ты, Русь?», которую он издал под псевдонимом Сергей Лесной: «Нашу историю писали немцы, которые вообще не знали или плохо знали Русский язык».
      Увы, и после убедительных доказательств того, что царевич Иоанн был отравлен, а не убит, продолжается клевета на Царя Иоанна Грозного. Автору книги «Иван Грозный», вышедшей в 2002 году серии ЖЗЛ Борису Флоре уже не могли быть неведомы и исследования учёных, и опровержения клеветы, с которыми выступил Иоанн Ладожский в книге "Самодержавие Духа", очень популярной в культурных слоях общества. Но Флоря продолжает настаивать на клевете, перепевая множество версий об убийстве, со ссылкой на таких уж «русских» авторов, как Рейнгольд, Гейденштейн, Одеборн, Поссевин, Джером Горсей и прочих ублюдков.
       Ни русские летописи, ни Православный митрополит, ни исследования учёных, обследовавших останки Царя и Царевича, для Б.Флори авторитетами не являются. Они для него пустое место, потому что не вписываются в его концепцию очернения России и Русского Православного Самодержавия. Для врагов России Царь Иоанн Грозный всегда был и остаётся врагом, причём врагом, страшным и по сей день. А вдруг, неровен час, встанет из гроба и возродит «государев свет Опричнину», которая убийственна для слуг тёмных сил. Впрочем, милосердный Православный Царь ещё может и помиловать, хотя и нарушит тем свою священную обязанность – ведь верили же злодеям и миловали их и Андрей Боголюбский, и Иоанн Грозный, и Павел Первый, а потом гибли от рук их. Но клеветник, как слуга диавола, приравненный к человекоубийце, не может рассчитывать на милость Божью. Если мы проследим за судьбами тех, кто очернял Иоанна Грозного, кто клеветал на Игумена Всея Руси, мы увидим, что судьбы их были ужасны, а кончины сопряжены с нравственными и физическими муками. И хочется сказать нынешним хулителям: спешите покаяться в смертном грехе своём.

                Был ли Грозный Царь тираном?

       Инструктируя создателей фильма «Иван Грозный» режиссёра Эйзенштейна и исполнителя роли Царя – Черкасова, Иосиф Виссарионович Сталин сказал: «Иоанн Грозный был очень жёстким. Показывать, что он был жёстким можно. Но нужно показать, почему нужно быть жёстким. Одна из ошибок Иоанна Грозного состояла в том, что он не уничтожил пять крупных феодальных семейств. Если он эти пять крупных семейств уничтожил бы, то вообще не было бы смутного времени».
       Иоанна Грозного называли тираном, приписывали ему непомерные жестокости, а между тем, Сталин, который внимательно изучил политику Царя, сделал вывод, что сей Государь не только не был жесток, но даже проявил излишнюю мягкость к враждебным боярским семействам, помиловав их. А это привело к тяжелейшему смутному времени, унёсшему половину население Московии. В. Манягин в книге «Вождь воинствующей Церкви» приводит факты, опровергающие жестокость Царя и безчеловечность опричного «террора». В книге приводится цитата из статьи кандидата исторических наук Н.Скуратова «Иван Грозный – взгляд на время царствования с точки зрения укрепления Государства Российского», автор которой пишет: «Обычному, несведущему в истории человеку, который не прочь иногда посмотреть кино и почитать газету, может показаться, что опричники Иоанна Грозного перебили половину населения страны. Между тем, число жертв политических репрессий 50-летнего царствования хорошо известно по достоверным историческим источникам. Подавляющее большинство погибших названо в них поимённо.., казнённые принадлежали к высшим сословиям и были виновны во вполне реальных, а не в мифических заговорах и изменах… Почти все они ранее бывали прощаемы под крестные целовальные клятвы, то есть являлись клятвопреступниками, политическими рецидивистами».
       В.Манягин отметил, что такой же точки зрения придерживались Владыка Иоанн (Снычёв) – Иоанн Ладожский – и историк Р.Г.Скрынников, которые указали, что за 50 лет правления Грозного Царя к смертной казни были приговорены 4 – 5 тысяч человек.
       Но из этой цифры надо убрать казненных бояр до 1547 года, то есть до венчания Иоанна Васильевича на царство. Не может же он, в конце концов, отвечать за взаимные убийства различных боярских кланов, рвавшихся к власти. Бояре, истребляя друг друга, не спрашивали мнения Царя, который, кстати, именовался тогда Великим Князем.
       Миф о жестокости Царя насквозь ложен. В. Манягин на основании изучение документов доказал: «Во времена царствования Иоанна IV смертной казнью карали за: убийство, изнасилование, содомию, похищение людей, поджог жилого дома с людьми, ограбление храма, государственную измену. Для сравнения: во время правления царя Алексея Михайловича смертной казнью карались уже 80 видов преступлений, а при Петре I – более 120!. Каждый смертный приговор при Иоанне IV выносился только в Москве и утверждался лично Царём».
       Власть Православного Царя Иоанна Васильевича была много мягче, нежели многомятежные власти в других странах. Вот факты: «В том же XVI веке в других государствах правительства совершали действительно чудовищные беззакония. В 1572 году во время Варфоломеевской ночи во Франции перебито свыше 30 тысяч протестантов. В Англии за первую половину XVI века было повешено только за бродяжничество 70 тысяч человек. В Германии при подавлении крестьянского восстания 1525 года казнили более 100 тысяч человек, Герцог Альба уничтожил при взятии Антверпена 8 тысяч и в Гарлеме 20 тысяч человек, а всего в Нидерландах испанцы убили около 100 тысяч человек».
       Итак, Европа казнила 328 тысяч человек, а Иоанн Грозный за конкретные тяжкие преступления – 4 – 5 тысяч. Почему же Грозный Царь тиран? За время царствования Иоанна Грозного прирост населения составил 30 – 50%, за время правления Петра I убыль населения составила 40%. Но Царь Грозный – тиран, а Пётр – Великий. Теперь мы видим сколь точно определение И.Л.Солоневича: русский историк является специалистом по извращению истории России.
       Между тем, именно «не уничтоженное» боярское семейство Шуйских было одним из тех семейств, которые толкнули Россию к смутному времени. Именно с момента правления Василия Шуйского была нарушена Православная вертикаль власти: со времени Иоанна III было установлено, что Царь присягает Богу, а народ присягает Царю, как Помазаннику Божьему. Но безбожник Шуйский дал клятву не Богу, он дал подкрестную клятву боярской олигархии. Это было началом разрушения Самодержавия Рюриковичей. Оно стало результатом не жестокости, а, напротив, милосердия Иоанна Грозного.
       Иоанн Ладожский отметил: «Мягкий и незлобивый по природе, Царь страдал и мучился вынуждённый применять крутые меры».
       Часто бывало, что едва только начиналась казнь приговоренных по суду злостных преступников, как прибывал гонец с Царской грамотой и те, кто ещё не был казнён, отпускались под крестное целование. Но что безбожному слуге бесовскому до этого целования? Чем больше милости оказывается слугам тёмных сил, тем более коварными и жестокими они становятся. В благодарность за милосердие Царя отравили сулемой… И Россия покатилась к смутному времени. Из 15 миллионов населения Россия потеряла 7 миллионов, а спасена она была лишь благодаря тому гениальному изобретению Иоанна Грозного, о котором мы уже говорили. Именно Земский собор, созванный в 1613 году по законам Иоанна Грозного окончательно отверг посягательства на престол зарубежных нелюдей, и избрал Михаила Фёдоровича Романова Русским Царём. 
               
                «Уложенная» Комиссия Екатерины Великой,
                как опыт возрождения Русской Соборности

       Рассуждая о достоинствах царствования Императрицы Екатерины Великой и о её личных заслугах в укреплении Русской Самодержавной Государственности, историки упускают одно важнейшее обстоятельство, на которое одним из первых обратил внимание митрополит Иоанн Ладожский в своей книге «Русь Соборная. Очерки Христианской государственности». В этой уникальной по своему содержанию книге он указал на причины падения Русской Государственности и отметил, в частности, следующее важное обстоятельство: «Пётр I не оставил своим преемникам сколь либо стройной системы державного обустройства земли Русской. Разрушено было более, чем создано, тем паче, что многочисленные новации «царя-плотника» далеко не всегда оказывались жизнеспособными, часто умирая, едва успев родиться. Среди наиболее явных недостатков государственного управления Российской Империи выделилось отсутствие института, аналогичного Земскому собору, инструмента, который помогал бы Самодержцу ощутить острейшие народные нужды, «из первых рук» узнать о том, что тревожит его многочисленных и разнообразных подданных».
       И лишь Императрица Екатерина Великая сделала, по словам автора книги, первый серьёзный шаг к возрождению Русской Соборности. Падение русской государственности, как отметил митрополит Иоанн, «продолжалось до тех пор, пока внутриполитическое положение России не стабилизировалось при Екатерине Великой, которая не замедлила воспользоваться этой передышкой, дабы в очередной раз попытаться восстановить разрушенную связь между Царским Престолом и широкими народными массами. За время царствования сей Государыни, произошли два события, которые несли на себе несомненные отсвет идеи Соборного народного представительства: созыв Уложённой комиссии и реформа местного самоуправления».
       14 декабря 1766 года Императрица издала Манифест, в котором обратилась ко всей России, к представителям различных сословий, с поручением выбрать депутатов в создаваемую её Комиссию. Она пояснила, что это необходимо «не только для того, чтобы от них выслушать нужды и недостатки каждого места», что депутаты «допущены… быть имеют в Комиссию, которой Мы дадим Наказ для составления проекта нового Уложения».
       В заседаниях Комиссии приняли участие 564 депутата: 28 от правительства, 161 (30%) от дворянства, 208 (39%) от горожан (из них 173 представляли купечество), 54 от казаков, 79 (14%) от государственных крестьян и 34 от иноверцев.
       В примечании к перечисленному составу комиссии Иоанн Ладожский указал: «Обратите внимание: никакого ущемления ни по национальному, ни по вероисповедальному признаку! Иноверцы участвовали в работе комиссии совершенно наравне с русскими православными делегатами. И это никому не мешало, ибо стержневая, фундаментальная роль традиционных русских святынь в деле Державного строительства была очевидна для всех. Иноверческие делегаты прекрасно понимали, что их единоплеменники, соединив свою историческую судьбу с Россией, будут процветать лишь в том случае, если будет силён, един и жизнеспособен Державный хозяин Российской Империи – Русский Православный Народ».
       И, конечно, следует уточнить, что под иноверцами в данном случае понимались делегатов, представляющие традиционные для России вероисповедания. Так, на рубеже XVIII и XIX веков в России 87%  населения были Православными. Татары, башкиры, большая часть народов Кавказа исповедовали ислам, а часть жителей Поволжья, Севера и Сибири сохраняла язычество, правда, резко отличающееся от западного, жестокого и агрессивного, а более близкое Русскому ведизму. Калмыки нижнего Поволжья и Забайкальские буряты исповедовали буддизм.
       Католики, как формальные христиане, считались кривоверными. Опекуном татар и других иноверцев во время работы комиссии был будущий супруг Государыни Григорий Александрович Потёмкин.
       Иоанн Ладожский отметил: «Можно вполне обоснованно утверждать, что и по составу, и по задачам «Комиссия по сочинению проекта нового Уложения», созванная Екатериной II, явилась почти полной копией Земского собора». Указал он также и на то, что «именно труды этой Комиссии помогли Императрице осуществить конструктивную реформу местного самоуправления, в результате которой применительно к новым историческим условиям были восстановлены традиционные для России начала сословной и территориальной организации».
       Особо отмечено в книге, что именно в этих деяниях Императрицы «своё новое воплощение (пусть неполное, частичное) нашла неистребимая русская жажда соборного единения, органично включающего в себя механизмы местного самоуправления как свидетельство полного доверия Государя к своим верным подданным».
       В упомянутом выше Манифесте 14 декабря 1766 года Императрица Екатерина Великая объявила цели и задачи «Комиссии о сочинении проекта нового Уложения»: «Ныне истекает пятый год, как Бог един и любезное Отечество через избранных своих вручил нам скипетр… для спасения Империи от очевидной погибели… Я поставила себе за правило со всевозможным прилежанием входить в каждое доходившее до меня дело и слушать всякие жалобы, чтоб, с одной стороны, узнать недостатки, а с другой – способ их уничтожения. В первые три года я узнала, что великое помешательство в суде и расправе, следовательно, и в правосудии, составляет недостаток во многих случаях узаконений, в других же великое число оных, по разным временам выданных. Также несовершенное различенье между непременными и временными законами, а паче всего, что через долгое время и частые перемены разум (смысл), в котором прежние… узаконения составлены были, ныне многим совсем неизвестен сделался. Притом же и страстные толки («разъяснения») затмевали разум многих законов; сверх того, ещё умножила затруднения разница тогдашних времён и обычаев, несходных вовсе с нынешними… (вследствие)… предприятий… Петра I».
       Следует пояснить, что Земско-Поместные Соборы прекратили своё существование ещё в царствование Алексея Михайловича, а законы не рассматривались серьёзно с середины минувшего столетия. В книге «Три века. Россия от смуты до нашего времени», поясняется причина чехарды в этих самых законах после Уложения Царя Алексея Михайловича: «Одних, так называемых «Новоузаконенных статей» набралось до полутора тысяч в промежуток между Уложением и началом единоличного царствования Петра I (1696 г.). Затем посыпался град Петровских указов, постановлений, уставов и регламентов, часто противоречащих друг другу и несогласованных между собою за недосугом, или «не осмотря того», по неоднократному признанию самого Петра. Начавшаяся затем в «эпоху дворцовых переворотов» ломка Петровских учреждений и организация пристроек и надстроек над развалинами его сооружения внесли ещё больше путаницы в этот хаос, и едва ли кто из законоведов того времени мог похвастаться ясным знанием русских законов, потому что собственно законов в нашем смысле слова тогда и не было, а была какая-то муть, из которой канцелярский и судейский крючок мог вылавливать самый разнообразный материал для обоснования своих делишек на законных основаниях, сегодня так, а завтра совсем наоборот, следуя личным побуждениям. Подобный делец, как жаловались современники, «всячески, по своему ябедническому искусству и по частому в судах обращению, старается судное дело волочить и завязывать недельными спорами и дальновидными справками и совсем затмить свою неправду теми его хитросплетениями и вымыслами».
       В Манифесте Императрица Екатерина Великая коснулась тех бесчисленных попыток привести законодательство в какую-то приличную форму окончившихся безрезультатно. Она писала по этому поводу: «Но как все вышеупомянутые намерения остались без желаемого успеха, то мы, усмотря всё те же предками нашими намеченные неудобства, начали сами готовить «Наказ», по которому должны поступать те, кому от нас повелено будет сочинять проект нового Уложения… Дабы лучше нам узнать нужды и чувствительные недостатки нашего народа, повелеваем прислать выборных от сословий, состояний и государственных учреждений».
       Представительство же, как отметил Иоанн Ладожский, и было почти точной копией того, что определил для Земско-Поместных Соборов Иоанн IV Васильевич, наречённый Грозным Царём.
       Автор статьи «Наказ и Комиссия по сочинению нового Уложения», помещенной в книге «Три века» В.Я.Уланов отметил, что согласно указу всему населению России поручалось в полугодовой срок избрать депутатов от Сената, Синода, коллегий и всех канцелярий, кроме областных, «также изо всех уездов и городов Империи». Он писал: «По-уездно избирали, собственно одни только дворяне. В назначенный день они должны были съехаться и, по принесении присяги, выбрать «предводителя дворянства», под предводительством которого и происходили затем как выборы депутата, так и выработка дня него наказа. Остальные уездные люди (государственные крестьяне, однодворцы, казаки, оседлые инородцы и другие свободные) выбирали по погостам своих поверенных, которые, собравшись в уездном центре, избирали уже от себя поверенного, и только эти поверенные от уездов выбирали уже депутата от провинции. Таким образом, выборы здесь были трёхстепенные».
       Нельзя не обратить внимания на то, как Запад ревностно следил прежде и следит сегодня за тем, чтобы Россия не вернулась к Русской Земско-Поместной Соборности, столь пугающей силы зла, пугающей своей ясной предсказуемостью. Ведь только поистине справедливые выборы могут поставить в законодательные органы депутатов, искренне и нелицемерно радеющих за Отечество. Запад пугает то, что депутаты, избранные по системе, заведённой Иоанном Грозным, будут действительно отражать думы и чаяния всего народа, а что самое главное, отвечать перед избирателями за свои деяния. При Иоанне Грозном депутатство было делом далеко не прибыльным, но зато поистине почётным. Депутаты не получали от своего депутатства никаких барышей. Они даже на Собор собирались за свой счёт и за свой счёт жили в Москве, пока их присутствие там требовалось. А затем они разъезжались по своим краям, а не оставались в бронированных лимузинах за бронированными стёклами, окружённые десятками помощников, тоже взгромоздившимися, как и они сами, на плечи трудового народа страны.
       Нет сомнения, что Императрица Екатерина Великая внимательно изучила систему Земско-Поместной Соборности Иоанна Васильевича и постаралась использовать её, насколько это возможно, при созыве «Комиссии о сочинении нового Уложения». К примеру, как отмечено в книге «Три века»: «Городам не всем сменялось в обязанность посылать своих депутатов: мелкие города имели право уклониться от выборов; но населённые города обязательно должны были выбрать своего депутата, причём выборы здесь были всесословные (по крайней мере, в столицах) и чаще всего двухстепенные. Городские избиратели в первую очередь выбирали «городского голову», под председательством которого и совершалась дальнейшая процедура выбора депутата и составления для него наказа. Небезынтересно отметить, что один депутат посылался такими городами, как Москва и Петербург, с одной стороны, и Венёв с Васильсурском – с другой. Совсем были устранены от права выборов крепостные крестьяне и духовенство. Право участия в выборах обусловливалось возрастным цензом (25 лет для дворян и городских избирателей и 30 лет – для остальных) и довольно неопределённым цензом экономическим (действительный землевладелец или домовладелец). Для депутата требовался возрастной ценз не моложе 30 лет, семейный (женатый или вдовец, имеющий детей) и нравственный («честный и незазорного поведения»).
       При Царе Иоанне Грозном и при Императрице Екатерине Великой на Земско-Поместный Собор не мог попасть депутат с криминальным прошлым, потому что ступенчатые выборы позволяли избирать последовательно выборщиков из числа людей, наиболее достойных. Таковые выборы наиболее открыты. На Земско-Поместный Собор попадали депутаты не по спискам, до той поры никому неведомым, а действительно люди, снискавшие уважение и доверенность народа. Запад ненавидел Русскую Земско-Поместную Соборность и за то ещё, что таких депутатов практически невозможно было сделать своими, как ныне говорят, агентами влияния или «лоббистами».
       Правда, при Императрице Екатерине Великой, в отличие от эпохи Грозного Царя депутатам были уже предоставлены определённые привилегии. Во-первых, всем полагался знак с надписью: «Блаженство каждого и всех». Это отличие было морального плана. Кроме того, Указом Государыни устанавливалось, что депутатов нельзя было приговорить к смертной казне, пытать, подвергать телесным наказаниям «во всю жизнь, в какое ни впал бы прегрешение». Они защищались особым законом, а для тех, кто смел нарушить сей закон, наказание назначалось вдвое больше, нежели положенное по закону. То есть за оскорбление депутата комиссии можно было получить наказание более серьёзное, нежели, скажем, за оскорбление просто за дворянина, а тем более обывателя. Нельзя было и конфисковать имущество депутата.
       «Сим учреждением, – торжественно заявляла Екатерина о комиссии, – нашему народу опыт даём нашего чистосердечия, великие доверенности к оному и прямые материнские любви…».
       Известно, что «Наказ», который должен был стать «выражением руководящих начал для работы Комиссии», Императрица Екатерина Великая готовила сама, имея в виду, что для норм нового уложения, кроме того, должны использоваться также и «наказы избирателей, имеющих послать своих депутатов в Комиссию».
        То есть, фактически, она готовила, как бы один из Наказов, но, разумеется, стоящий выше всех, ибо она была Государыней, а в России, как особо отметила она, «Государь есть самодержавный; ибо никакая другая, как только соединённая в его особе власть, не может действовать с пространством столь великого государства». Это значилось в параграфе 9, в а параграфе 11 указывалось, что «всякое другое правление не только было бы в России вредно, но и вконец разорительно». Параграф 12 гласил: «Другая причина та, что лучше повиноваться законам под одним господином, нежели угождать многим».
       Императрица признавалась, что при подготовке Наказа она «обобрала президента Монтескье», но взяла оттуда лишь положения касающиеся судопроизводства и уголовного права, как, собственно, и из сочинения Баккария «О преступлениях и наказаниях». Она ревностно следила за тем, что бы не попали в Наказ положения, которые могли бы повредить теории Самодержавной Государственной власти и «естественного положения сего государства».
       «Наказ» Императрицы Екатерины, и в особенности его параграфы «о состоянии всех, в государстве живущих», привёл в некоторое смятение дворянское сословие. В «Наказе» значилось: «Надлежит, чтоб законы… предохраняли каждого особо гражданина. Равенство всех граждан состоит в том, чтобы подвержены были тем же законам».
       В книге «Три века» отмечено: «Для русских середины XVIII века, живших сословными интересами и управлявшихся специальными для каждого сословия законами и учреждениями, приведённые мысли о равенстве всех перед законом должны были звучать условно: о каком «всеобщем равенстве» могла быть речь, когда большая половина населения была лишена гражданской свободы, а «благородное дворянство» свысока глядело на «подлородных», хотя бы и свободных сограждан?».
       Начиная с эпохи великого «преобразователя» «подлородными» именовали те слои населения, которые поднимали на своих плечах Державу, а «высокородными», по петровскому мнению, были инородцы, явившиеся в Россию «на ловлю счастья и чинов» и доморощенная знать, далеко не всегда достойная. К слову, теперь, в наши времена, судя по культуре, «подлородными» правильнее именовать так называемых новорусских, а точнее псевдорусских, несущих на своих плечах «попсятинскую» культуру вырождения. И в противовес известной культуре «Возрождения», для эпохи ельцинизма вполне бы подошло наименование «Вырождения». Впрочем, всё это не ново. Нравственная обломовщина – идейный пращур ново или псевдорусских – зарождалась во времена преемников Петра I, и официальное оформление получила в указе Петра III о вольности дворянства.
       Императрица Екатерина Великая решительно выступила против этой самой обломовщины. В.Я.Уланов совершенно справедливо отмечал, что даже сами мысли Наказа об источнике благородства и знатности шли вразрез с тем, как понимали это дворяне, то есть с «аристократическими тенденциями русского шляхетства, несмотря на полувековую практику Петровской табели о рангах, давшей перевес «чина» над «благородством».
       Императрица Екатерина писала в «Наказе» то, что вызывало у дворян возмущение и беспокойство за свои привилегии: «Добродетель с заслугою возводит людей на степень дворянства. Мало таких случаев, которые бы более вели к получению чести, как военная служба… Однако ж, и правосудие не меньше надобно во всём мире. А из этого следует, что не только прилично дворянству, но и приобретать сие достоинство (дворянство) можно и гражданскими добродетелями так, как и военными».
       Это положение вызвало ожесточённый протест дворянства ещё и потом, что совсем недавно Император Пётр III освободил это сословие от всяких обязанностей перед государством и превратил большую его часть в нахлебников и бездельников, которые именно от безделья и отсутствия чувства долга перед Отечеством, ударились в мистицизм, оказались в различных тайных обществах и приняли поначалу вяло, а затем всё интенсивнее подрубать сук, на котором сами и сидели – устои Самодержавной Государственности.
       Дворянство постепенно превращалось в сословие рабовладельцев А, между тем, Императрица была противницей крепостного права. Во многих её письмах мы находим пожелания «избегать случаев, чтоб не производить людей в неволю» и «чтобы законы гражданские… злоупотребления рабства отвращали и предостерегали бы опасности, могущие оттуда произойти», а также, чтобы «законы… учредили нечто полезное для собственного рабов имущества».       
       Дворянство противилось всякому, даже малейшему ослаблению крепостнического права, и Екатерина впоследствии признавалась, что после рассмотрения на заседаниях Комиссии в Москве, в Коломенском, её Наказа «здравомыслящими персонами», более половины мною зачёркнуто, разорвано и сожжено». Уже после смерти Государыни в её бумагах были обнаружены записи, направленные против крепостного права. Императрица откровенно и прямо говорила о необходимости «освободить рабов от личной зависимости, оставив за помещиком право на часть его труда, определённую законом», о желательности предоставления крестьянам самоуправления в области суда и о «приведении их в такое состояние, чтоб они могли купить сами себе свободу».
       Среди тех, кто выступал против упразднения крепостного права, был известный поэт XVIII века Сумароков, член масонской ложи, который прямо заявлял: «Сделать крепостных людей вольными нельзя. Скудные люди ни повара, ни лакея, ни кучера иметь не будут, и будут ласкать слуг своих, попуская им многие бездельства, вотчины превратятся в опаснейшие жилища, ибо они (помещики) будут зависеть от крестьян, а не крестьяне от них».
       Кстати, многие, так называемые борцы за свободу и счастье народное, таковыми являлись лишь на словах, используя призывы к борьбе против «тирании самодержавия» лишь для того, чтобы установить свою тиранию. Идейные выкормыши вольтерьянства и вольнодумства, которыми заразилась России в XVIII веке, декабристы, коих долгие годы именовали в нашей истории не иначе как радетелями за народ, довольно основательно взгромоздились на шею этого народа, и ни один из них даже после Указа по вольных хлебопашцах, крестьян своих не освободил. Декабризм – яркое свидетельство того, к чему привела деятельность противников Императрицы Екатерины Великой, не позволивших ей даже на обсуждение поставить вопрос о крепостном праве. Декабристы оставались рабовладельцами и в период отбывания наказания. Только официальным путём за первые десять лет пребывания на каторге, где содержались за государственный счёт, они, а было их, в том числе и отправленных на поселение, около 120 человек, получили из своих имений 345 758 рублей, а их жёны, обосновавшиеся возле мест заключения, 778 135 рублей. Суммы по тем временам гигантские. Таким образом, эти «свободолюбцы» без зазрения совести сидели на шее у своих крепостных, нисколько не переживая по этому поводу. Начальником Читинской тюрьмы, лично Николаем I, был назначен некто Лепарский, которого Император знал как доброго, мягкого и тактичного человека. Лепарский вспоминал: «За неимением казённых работ занимаю их летом земляными работами, три часа утром и два пополудни, а зимою будут они для себя и для заводских магазинов молоть казённую рожь». В 1828 году, то есть уже через два года после осуждения, их освободили от кандалов. Когда к ним приехали жёны, свидания разрешались в остроге в течение дня. Затем жёны выстроили дома на улице, получившей название «дамской», опять же на средства, взимаемые со своих рабов, за «свободу» которых столь пострадали мужья. Осуждённых отпускали домой под охраной конвоиров, а вскоре и вовсе дозволили жить в этих домах.
       На работы выводили только желающих, при этом стороже несли инструмент, а заключённые шли налегке, распевая песню, в которой были такие слова: «Отечество наше страдает под игом твоим…». Известно, что тот, под чьим игом они «страдали», тот, которого они мечтали повесить на так называемой «экономической виселице», тот, кого именовали тираном – то есть Государь Император Николай Павлович – направил в Читу поэта Василия Андреевича Жуковского, дабы, не в прямую, а намёком дал настоятельный совет обходиться с узниками милостиво и деликатно. Николай Павлович не считал возможным послать прямое указание, поскольку прекрасно понимал, что Самодержавная власть дана ему «на казнь злым, а добрым на милование», а потому выбрал столь завуалированный способ облегчить участь «дворянских революционеров».
       Известно, что М. Сперанский, который был тайным соучастником дела декабристов, стремился во время следствия добиться казни несколько десятков своих соратников, в первую очередь тех, кто знал о его соучастии. Причём, предлагал казнить около 80 человек четвертованием. Но Император оставил в списке осуждённых к смерти пять человек, да и то едва согласился на повешение, считая, что для осуждённых офицерского звания более приличествует расстрел.
       А ведь декабристы вполне серьёзно обсуждали предложение Пестеля о повешении всё царской семьи. А «экономическая виселица», которую он придумал, и чертежи которой сохранились, должна была быть таковой. На высокой мачте корабля Пестель предлагал повесить Императора, далее, привязав верёвки к его ногам, повесить Императрицу и Наследника Престола, ну и остальных, по тому же принципу, привязывая верёвки к ногам уже повешенных.
       Таковы были нравы «радетелей за народное счастье». Они были чем-то близки передовым европейским нравам того времени. Приведу для сравнения то, как расправлялись в те же времена с недовольными государственным строем в «доброй и исключительно демократической Англии».
       Борис Башилов в фундаментальном труде «История русского масонства» писал: «Представим себе, что Пестель и его друзья жили не в России, а в Англии и устроили восстание не в Петербурге, а в Лондоне. Как бы поступили с Пестелем и другими декабристами в Англии, которую революционная пропаганда, наравне с Соединёнными Штатами, всегда выставляла как образец просвещенного и демократического государства. Если бы декабристское восстание случилось в Англии, Рылееву не прошлось бы жаловаться, что это страна, в которой не умеют даже повесить. (Естественно, ведь в России со бироновщины не вешали). Вот что сказал бы судья Рылееву, Пестелю и другим декабристам, если бы их судили в свободной и демократической Англии:
       – Мне остаётся только тяжелая обязанность назначить каждому из вас ужасное наказание, которое закон предназначает за подобные преступления. Каждый из вас будет взят из тюрьмы и оттуда на тачках доставлен к месту казни, где вас повесят за шею, но не до смерти. Вас живыми вынут из петли, вам вырвут внутренности и сожгут перед вашими глазами. Затем вам отрубят головы, а тела будут четвертованы. С обрубками поступлено будет по воле короля. Да помилует Господь ваши души.
       Но Пестель жил в России, и его просто повесили. А так как описано выше, был казнен в Лондоне в 1807 году полковник Эдуард Маркус Деспарди и его друзья. Причём небольшая разница. Пестель и декабристы – всего несколько человек из сотен заговорщиков – были казнены за участие в вооруженном восстании, а полковник Деспарди и его друзья – только за либеральные разговоры о желательном изменении строя «доброй демократической» Англии. Разница основная заключается в том, что Пестель жил в России, а полковник Деспарди – в Англии. А это совсем не одно и тоже, хотя одна страна считается варварской и деспотической, а вторая – просвещённой  и демократической».
      Далее Борис Башилов советует почитать об английских «декабристах» в английской книге: J.Ashton. The dawn of the XIX centuru in England (с.145-452. 1906).
      В противовес английской демократии, Императрица Екатерина Великая на полвека ранее боролась с чрезмерной, по её мнению, жестокостью при наказаниях преступников. Этому вопросу в «Наказе» было уделено особое внимание: «Узаконения должны вселять добрые нравы в граждан, а не приводить дух в уныние казнями… Любовь к Отечеству, стыд и страх поношения суть средства укротительные и могущие воздержать множество преступлений… Послабления – не в слабости наказаний, в неумеренности их. Ежели найдётся страна, где люди инако не воздерживаются от пороков, как только суровыми казнями, ведайте, что сие проистекает от насильства правления, которое установило сии казни за малые преступления. Все наказания, которыми тело человеческое изуродовать можно, должно отменить».
        О смертной казни Императрица писала: «Опыты свидетельствуют, что частое употребление казней никогда людей не сделало лучшими… Двадцать лет государствования Елизаветы Петровны подают отцам народов пример к подражанию изящнейший, нежели самые блистательные завоевания».
       Впрочем, Императрица не доводила до абсурда вопрос о смертной казни. Осуждение частого применения казни не означало её полного исключения. Как известно, опасный государственный преступник, который посягал на основы самодержавной власти, некто Мирович, был казнён, и Императрица не протестовала против такого приговора. Тоже нужно сказать о Пугачёве и ближайших его соратниках. Поскольку на смертную казнь был объявлен в то время мораторий, по случаю пугачёвцев специально собирался Сенат.
       Императрица прекрасно понимала, что есть преступления, которые не могут наказываться иначе. Думается, что она не стала бы миндальничать и с террористами, подобными оставшемуся в живых участнику Бесланского изуверства и прочими, не стала бы миндальничать с маньяками, с которыми как с писаными торбами, носятся наши нынешние демократические суды. Ведь тот же мораторий надо применять разумно. И далеко не всегда он уместен.
       Весьма мудро отзывалась Императрица о пытках: «Употребление пытки противно здравому естественному рассуждению; само человечество…  требует, чтобы она была вовсе уничтожена… Пытка есть надёжное средство осудить невинного, имеющего слабое сложение, и оправдать беззаконного, на силу и крепость свою уповающего».
       Действительно, известно немало случаев, когда под пытками люди наговаривали на себя. Таких примеров немало и в истории XX века, когда пытки активно применялись в Гестапо, ну и, конечно, в концлагерях, основанных по инициативе Ленина – Троцкого – Тухачевского – Антонова – Овсеенко ещё во время подавления Тамбовского восстания и потом продолжительное время существовавших под управлением начальника ГУЛАГа Бермана и прочих садистов. Вот только совершенно не справедливо лагеря эти названы Сталинскими, ибо Сталин лагерей не создавал и ими не управлял и указаний, как свидетельствуют факты и документы, на необоснованные репрессии и пытки никогда не давал. Обвинять Сталина в искривлениях этой системы равносильно тому, что обвинять Императрицу Екатерину в жестоких казнях, которые творил Пугачёв, о чём будет рассказано в соответствующем разделе книги.
       Открытие заседаний «Комиссии о сочинении проекта нового Уложении» состоялось 31 июня 1767 года. Четыре месяца Комиссия работа в Москве, а затем была переведена в Петербург, где заседания продолжались вплоть до 18 декабря 1768 года. В тот день состоялся указ Императрицы о временном роспуске Комиссии в связи с начавшейся войной, которая отвлекла значительное количество депутатов из военных. Больше в полном составе Комиссия так никогда и не собралась. Отдельные её комитеты работали, однако, и далее – до 1774, а некоторые и до 1775 года. Несмотря на то, что свою основную задачу Комиссия так и не выполнила (новое Уложение, вопреки стараниям, не было составлено), работа её принесла, по словам Екатерины, немалую пользу, ибо подала «свет и сведения о всей Империи, с кем дело имеем и о ком пещись должны». Депутаты привезли с собой 165 наказов от дворянства, 210 от городских и 1066 от крестьянских, казацких и иноверческих избирателей.
       Это была поистине Соборная Комиссия. Но что же такое Русская соборность? Не разобравшись в этом вопросе, вряд ли можно понять, почему Императрица ратовала за её возрождение. Митрополит Иоанн Ладожский указывал, что главными особенностями государственной соборности являются:
• единство религиозно-нравственного начала;
• единство государственной власти;
• единство духовной власти;
• симфония властей.
       Единство религиозно-нравственного начала, по его мнению, должно быть положено не только в основание державного строительства, государственной идеологии и общественного устройства, но и в основание семейного быта и личного поведения граждан. Ведь Спаситель учил: «Как ветвь не может приносить плода сама собою, если не будет на лозе; так и вы, если не будете во Мне. Я есьм Лоза, а вы ветви; кто пребывает во Мне, и Я в нём, тот принесёт много плода, ибо без Меня не можете делать ничего. Кто не пребудет во Мне, извергнется вон и засохнет; а такие ветви собирают и бросают в огонь, и они сгорают» (Ин. 15, 4 – 6).
       Иоанн Ладожский сделал вывод: «Сотни лет наши благочестивые предки как зеницу ока хранили эту заповедь Спасителя, справедливо полагая, что любые междоусобия, смуты и раздоры – порождения грешной и многострастной природы падшего человечества – можно успешно изжить, опираясь на глубинное мировоззренческое религиозно-нравственное единство народа. Наученные горьким опытом многих веков, единство это блюли и пестовали как величайшую святыню, видя в Русской Православной Церкви «столп и утверждение Истины», общее понимание которой есть важнейший залог жизнеспособности и безопасности российского государства».      
       Более чем актуально звучат следующие слова митрополита: «Пора и нам сегодня, после долгих десятилетий атеистической одури, понять, наконец, что пресловутый «плюрализм» хорош лишь при обсуждении праздничного меню – но пагубен в области нравственно-религиозной, морально-этической, мировоззренческой». Ибо Спаситель предрёк: «Всякое царство, разделившееся само в себе, опустеет; и всякий город или дом, разделившийся сам в себе, не устоит» (Мф. 12, 25). «Умоляю вас, братия, – говорил апостол Павел, – остерегайтесь производящих разделения и соблазны… и уклоняйтесь от них» (Рим. 16, 17). «Если же друг друга угрызаете и снедаете, берегитесь, чтобы вы не были истреблены друг другом» (Галл. 5, 15).
       Знаменитый мыслитель Русского зарубежья Иван Лукьянович Солоневич указывал: «Самодержавие – совершенно своеобразное сочетание начал авторитета и демократии, принуждения и свободы, централизации и самоуправления». Талантливый современный публицист державного направления Михаил Смолин вывел удивительно точную формулировку: «Государь ограничен содержанием своего идеала, следование которому полагается царским долгом».   
       Соборность пугала врагов России тем, что не давала возможность управлять процессами, происходящими на Земско-Поместных Соборах, ни самим, ни через предателей, которых ныне называют агентами влияния.
       Императрица Екатерина Великая знала историю. Она знала, что спасло Русь в 1612 – 1613 годах. Важнейшими, но не самыми главными были здесь военные победы. Важнейшей стала мудрость Князя Дмитрия Михайловича Пожарского, который явился главным героем освобождения Москвы, а, стало быть, имел все возможности воспользоваться своим непререкаемым в тот момент авторитетом, и силой своих войск, чтобы занять Царский трон. Правящая Династия пресеклась, самозванцы потерпели крах. Иноземцев, пытавшихся занять Престол Русских Царей, выгнали вон. Кто мог оспорить право Пожарского занять трон? Кто мог оспорить право победителя воспользоваться плодами своих побед, причём побед заслуженных, побед блистательных? К тому же князь был из Рюриковичей, и позднее его кандидатура выносилась на Собор на вполне законных основаниях.
       Наверняка, ни Шуйский, ни ему подобные, в создавшейся обстановке такой возможности не упустили бы. Но князь Дмитрий Михайлович Пожарский первым возвысил слово о необходимости созыва Собора всей Земли Русской для выбора Царя. Управление же страной он вместе с князем Трубецким взял на себя лишь временно. Он фактически возглавил Временное правительство, но не то бандитское правительство, которое пришло к власти в семнадцатом году после предательского свержения Царя Николая Второго, а правительство действительно переходного периода, главной задачей которого был созыв Земско-Поместного Собора для избрания Царя.
       Правительство постановило признать учреждённую в Москве власть Совета Всея Земли, как временную центральную власть и разослать грамоты во все города России, чтобы оттуда были присланы в Москву по 10 человек выборных для полноценного Всероссийского Земского Собора. Если бы не мудрое решение о созыве Всероссийского Собора, на котором особенно настаивал Дмитрий Пожарский, смута могла выйти на новый виток. Подвиг же князя Дмитрия Пожарского заключается не только в том, что он освободил Москву, но и в том, что не посягнул на трон, а поступил так, как было заповедано величайшим Русским государственником – Царём Иоанном Васильевичем Грозным.
       Легко представить себе, что было бы, если бы князь Пожарский объявил себя Царём. Рано или поздно всё равно появились бы те, кто стал оспаривать его право. Лишь всеобщее, всенародное избрание Царя Собором всей Русской Земли могло избавить от новых крамол и смут. Князь Пожарский хорошо понимал это и действовал не в угоду своим «многомятежным человеческим хотениям», а во благо всей Земли Русской, во благо своего народа. Наиболее реальными кандидатами в Государи были князья Голицыны, Трубецкие, Шуйские и Дмитрий Пожарский, но у каждого из них имелись сильные противники. Показательно, что предложенная в самом начале Собора казаками кандидатура юного боярина Михаила Фёдоровича Романова осталась почти без внимания. И только 7 февраля 1613 года соборяне пришли к единому мнению, что Царём должен быть такой человек, который устроит не простое большинство, а всех.
       21 февраля Московский Земско-Поместный Собор провозгласил: «…бытии на всех  преславных  Российских Государствах Государём и всея Руси Самодержцем Михаилу Фёдоровичу Романову-Юрьеву.., служить и прями ему во всём,  против его всяких недругов и изменников стояти крепко и неподвижно. И биться до смерти». В Утверждённой Соборной клятве было записано, что «преступление против Государства и Государя признаётся равно преступлением церковным, религиозным, направленным против промыслительного устроения Земли Русской и достойным самых тяжких духовных кар: «Если же кто не похощет послушати сего Соборного Уложения, которое Бог благоволил, и станет иное говорить, таковой, будь он священного чину, бояр ли, воинов или простых людей, – по священным правилам святых апостолов и седьми Вселенских Соборов.., да будет из чину своего и от Церкви Божией олучён, и лишён приобщения Святых Христовых Таин, как раскольник церкви Божией и всего Православного христианства мятежник… и да не будет на нём благословения отныне и до века, ибо, нарушив Соборное Уложение, сам попал под проклятие».
       Известный мыслитель сказал, что Российскую Империю можно сравнить с пирамидою, на вершине которой был Государь, а выше Государя – Помазанника Божьего – только Всемогущий Бог! Но в каждом сооружении всегда есть замковый камень, на коем всё это сооружение держится. Когда изменники–думцы и предатели-генералы свергли Государя, они вынули этот замковый камень, говоря языком Церкви, изъяли из среды Удерживающего, и всё полетело в тартарары. Измена, нарушения клятвы личной и клятвы Московского Земско-Поместного Собора, не принесли успеха клятвопреступникам. Известно, что ни один из генералов и адмиралов, предавших Царя, не дожил до окончания Гражданской войны. Все они погибли, причём, большинство – ужасной смертью. К примеру, генерал Рузских, арестовавший Царя на станции Дно, был изрублен чекистами и живым зарыт в землю под Пятигорском.
       И лишь в июне 1922 года в Приморье, «белой армии оплоте», остатки белогвардейских формирований решили обратиться к традиционным русским средствам обуздания смуты. Указом Приамурского Временного правительства № 149 от 6 июня 1922 года было объявлено о созыве Земского собора, которому предстояло осмыслить трагически события в России, разрешить все противоречия и упорядочить общественную и государственную жизнь «свободной от большевиков части России». Одним из ведущих деятелей Собора явился очень авторитетный в то время генерал М.К. Дитерихс.
       Собор открылся 23 июля, в день празднования Коневской иконы Божьей Матери во Владивостоке и получил наименование Приамурского Земского Собора. Одумались люди Русские, поняли, наконец, что, попустительствуя измене и предательству политиков свергнувших Царя, поставили на грань гибели не только Россию, но вместе с нею и самих себя, и впервые за время, прошедшее после революции, пришли к выводу о том, что в России возможна только Самодержавная власть, спасительная для неё. Первый же указ генерала Дитерихса явился настоящим манифестом несломленной и непокоренной Православной России, подлинным завещанием будущим поколениям Русских Людей, которые рано или поздно очнутся от богоборческого космополитического дурмана и окажутся лицом к лицу с грозной необходимостью выбирать: ис¬чезновение в страшной пропасти национального небытия или тяжелую, изнурительную борьбу за возрождение Святой Руси! Вот строки из того Указа: «Тысячу лет росла, ширилась и крепла Великая Русь, осуществляя смысл государственного единения в святом символе религиозно-нравственной идеологии народа: в Вере, Государе и Земле. И всегда, когда этот величественный завет нашей истории, освященный Христовой Верой, твёрдо, верно и сознательно исповедовался всем народом Земли Русской, Русь была могучей и единой в служении своему религиозному, историческому, мировому предназначению быть Россией Христа. Но бывали в нашем бытии годы великих соблазнов и искушений сойти с истинных национальных путей... Народ впадал в грех против Богом данной ему идеологии, и тогда постигали землю Русскую великие смуты, разорения, моры и глады с пленением различными иноверцами и иноплеменниками. И только с искренним покаянием в отступничестве, с горячим порывом массы к возвращению снова на путь исторических, святых начал своего единения, в дружном, тесном, беззаветном и самоотверженном служении своей Родине, и только ей, народ обретал прощение греха и возвращал Святую Русь к прежним величию и славе. А вместе с возрождением земли возрождалось и благоденствие и мир самого народа под скипетром его наследственно-преемственного Державного Вождя – Помазанника Божьего, в значении коего для Русской монархической идеологии тесно объединяются Верховная Власть от Бога с народом всея земли. По грехам нашим против Помазанника Божьего… ужасная смута постигла Народ Русский, и Святая Русь подверглась величайшему разорению, расхищению, истязанию и рабству от безбожных воров и грабителей, руководимых изуверами из иудейского племени. Пять лет Народ Русской Земли, размётанной гневом Божьим, несёт наказание за свой грех, несёт тяжелый, но заслуженный крест за безумное попрание святого исторического завета, за уклонение от исповедания чистоты веры Православной и от святыни Единой Державной власти. Здесь, на краю земли Русской, в Приамурье, вложил Господь в сердца всех людей, собравшихся на Земский Собор, едину мысль и едину веру: России Великой не быть без Государя, не быть без преемственно-наследственного Помазанника Божьего. И перед собравшимися здесь, в маленьком, но сильном верой и национальным духом Приамурском объединении последними людьми Земли Русской стоит задача направить всё служение своё к уготованию пути Ему — нашему будущему Боговидцу».
       В июне 1922 года состоялся Приамурский Земско-Поместный Собор, а уже в августе по предложению Политбюро ЦК была создаётся комиссия для подготовки к очередному Пленуму ЦК вопроса о взаимоотношениях РСФСР и независимых национальных советских республик. Председателем комиссии был назначен Сталин, который ещё с момента создания первого советского правительства возглавлял наркомат по делам национальностей. Начинается восстановление Империи путём объединения её осколков, самопровозгласившихся в государственные формирования. Так была воссоздана Империя Российская под названием: Союз Советских Социалистических Республик. Надо полагать, что всё это не без Божьего Промысла.
       Святой праведный Иоанн Кронштадтский предупреждал: «Высшая мера ответственности падает на то общество, которое сознательно отвергает примирение с Богом. За это оно лишается покровительства Божия. В таком обществе начинают разгораться страсти политические. Что мудрёного, если огонь революций вспыхнет, и общество, с неистовством страстных побуждений, предастся убийствам и самоистреблению».
       Говоря о необходимости единства духовной власти, Иоанн Ладожский отмечал: «Сия христианская церковная власть не имеет орудий принуждения – она есть глас совести народной, глас Божий в нашей земной несовершенной действительности, указующий грешнику спасительный путь возрождения, подвижнику – дорогу дальнейшего совершенствования, каждому – его место в общем соборном служении народа-богоносца, народа-хранителя Божественных истин любви и милосердия, безгневия, верности, смирения и мужества».
       Исключительную важность имеет симфония властей – государственной и церковной, духовной и светской. Под этим, по словам Иоанна Ладожского, разумеется их совместное служение на поприще общественного развития, понимаемое, по слову священного Писания, как Божье тягло. Такое сочетание – залог справедливости общественного устройства.
       «Хочешь ли бояться власти? – вопрошает апостол Павел. – Делай добро и получишь похвалу от неё, ибо начальник есть Божий слуга, тебе на добро. Если же желаешь зло, бойся, ибо он не напрасно носит меч; он Божий слуга, отмститель в наказание делающему злое» (Рим. 13, 3 – 4).
       При этом, однако, никоем образом не нарушается самостоятельность, единство и целостность каждой из властей, имеющих единый божественный источник, но действующих в своих областях совершенно независимо».
       Такова история Земско-Поместной Соборности на Руси, возродить которую и пыталась Екатерина Великая, стремясь к единению верховной власти с широкими массами народа. Может показаться удивительным, что прусская принцесса, принявшая Православие на шестнадцатом году жизни, смогла на удивление точно понять важность для России твёрдого Самодержавного правления, о чём говорила и писала не раз. Она прекрасно понимала, какое вызовет непринятие возрождение Земско-Поместных Соборов, а потому, как это доказал в книге «Самодержавие духа» Иоанн Ладожский, назвала создаваемый во имя России законодательный орган Комиссией по Уложению. Иногда можно встретить также название «Комиссия об Уложении» или, уже реже, «Уложенная Комиссия».

                Православие, Самодержавие, Народность

       Почти все преобразования, которые проводил Император Николай Первый в период своего царствования, так или иначе вытекали из событий 14 декабря 1825 года. Они явились результатом тех выводов, которые сделал Государь из самого факта вооружённого выступления дворянства против Самодержавной власти.
       Император считал, что одним из основных источников возникновения антиправительственных тайных обществ было неправильные обучение и воспитание дворянской молодёжи, которые всё ещё проводились в домашних условиях. Учителями же в большинстве случаев нанимали иноземцем, причём, чаще всего французов.
       Государь считал необходимым взять образование под строгий контроль правительства. Он отдавал предпочтение строгому подходу к просвещению. В то время стала крылатой фраза: «Науки полезны только тогда, когда как соль, употребляются в меру».
       С развитием народного образования неразрывно связано формирование официальной идеологии. Официальная идеология состояла в определении роли Русского народа, как хранителя патриархальных традиций, почитающего Самодержавную власть, данную Богом. Император полагал, что основа стабильности государства именно в «замкнутости в себе», в особом по сравнению с Западом пути развития.
       Начиная с правления Петра Первого и вплоть до вступления на престол Николая Первого Россия существовала как бы в двух эпохах. Высшее сословие и средние слои дворянства жили идеями европеизации России. Низшие слои дворянства и крепостное крестьянство оставались верными духовным традициям Московской Руси. Народ смотрел на Царя, как на носителя Божественной силы и правды, а на европеизированных западников, как на чужеродную массу. Это основная причина того, что выступление декабристов не было поддержано простым народом, что, к примеру, солдаты Черниговского полка сами арестовали своих офицеров-бунтовщиков.
       Император Николай Первый в формировании официальной идеологии делал ставку на возрождение здорового духа во всём русском обществе, на укрепление основ Православия и Самодержавия, поколебленных эпохой дворцовых переворотов и вольнодумством XVIII века. На протяжении всего царствования Императору пришлось вести непримиримую борьбу с высшей знатью. Возврат к идеологическим принципам Московской Руси, к единению общества был возможен только при условии отмены крепостного права.
       Попытки Императора укрепить монархию и оздоровить обстановку в стране наталкивались на яростное сопротивление высшей дворянской знати. Известно, что на знамени декабристов значилось, что они идут за народ и во имя народа. Но народ не понял и не принял их идей, потому что идеи те были чужды широким народным массам, как и сами их носители, потому что те, кто выступал на Сенатской площади от имени народа, видели в нём лишь серую массу, предназначенную для содействия в исполнении их целей, далёких от лозунгов.
       Высшая знать эпохи Николая Первого научилась осуждать порядки в стране, её представители, следуя моде, умело играли роль либералов, но на самом деле никто из декабристов и пальцем не шевельнул, чтобы предпринять шаги по освобождению крестьян. «Дворянским революционерам» было экономически выгодно иметь крестьян в качестве своих рабов, эксплуатировать их, одновременно осуждая рабство в России, происходившее, якобы, от Императора.
       И, конечно, следуя моде, а точнее наставления западных хозяев, знать требовала принятия Конституции, требовала республики, чтобы, как предупреждала Императрица Екатерина Великая, можно было сделать Россию республиканскую лёгкой добычей чужестранных хищников.
       Отношение к этим химерам Император Николай Первый откровенно выразил в разговоре с Александром Сергеевичем Пушкиным, состоявшемся в сентябре 1826 года в Москве, в Чудовом монастыре.

                Император Николай Первый и Пушкин
    
       Друг поэта граф Струтынский записал по свежим следам со слов поэта, повествовавшего ему о встрече с Императором следующее:
      «Вместо надменного деспота, крутодержавного тирана, – рассказал Пушкин, – я увидел человека прекрасного, благородного лицом. Вместо грубых и язвительных слов угрозы и обиды, я услышал снисходительный упрёк, выраженный участливо и благосклонно.
       – Как, – сказал мне Император, – и ты враг твоего Государя, ты, которого Россия вырастила и покрыла славой. Пушкин, Пушкин, это не хорошо! Так быть не должно.
       Я онемел от удивления и волнения, слово замерло на губах. Государь молчал, а мне казалось, что его звучный голос ещё звучит у меня в ушах, располагая к доверию, призывая о помощи. Мгновения бежали, а я не отвечал.
       – Что же ты не говоришь, ведь я жду, – сказал Государь и взглянул на меня пронзительно.
       Отрезвлённый этими словами, а ещё больше его взглядом, я, наконец, опомнился, перевёл дыхание и сказал спокойно:
       – Виноват и жду наказания.
       – Я не привык спешить с наказанием, – сурово ответил Император, – если могу избежать этой крайности, бываю рад, но требую сердечного подчинения моей воле; я требую от тебя, чтоб ты не принуждал меня быть строгим, чтоб ты помог мне быть снисходительным и милостивым. Ты не возразил на упрёк о вражде к твоему Государю. Скажи ему, почему ты враг ему?
       – Простите, Ваше Величество, что, не ответив сразу на ваш вопрос, я дал вам повод неверно обо мне думать. Я никогда не был врагом моего Государя, но был врагом абсолютной монархии.
       Государь Николай Павлович усмехнулся на это смелое признание и воскликнул, хлопая меня по плечу:
       – Мечтания итальянского карбонарства и немецких тугенбундов, республиканские химеры всех гимназистов, лицеистов, недоваренных мыслителей из университетской аудитории. С виду они величавы и красивы, в существе своём жалки и вредны! Республика есть утопия, потому что она есть состояние переходное, ненормальное, в конечном счете, ведущее к диктатуре, а через неё – к абсолютной монархии. Не было в истории такой республики, которая в трудную минуту обошлась бы без самоуправства одного человека и которая избежала бы разгрома и гибели, когда в ней не оказалось дельного руководителя. Сила страны в сосредоточенной власти, ибо, где все правят – никто не правит, где всякий законодатель – там нет ни твёрдого закона, ни единства политических целей, ни внутреннего лада. Каково следствие всего этого? Анархия!
       Государь умолк, раза два прошёлся по кабинету, затем вдруг остановился передо мной и спросил:
       – Что же ты на это скажешь, поэт?
       – Ваше Величество, – отвечал я, – кроме республиканской формы правления, которой препятствует огромность России и разнородность населения, существует ещё одна политическая форма – конституционная монархия.
       – Она годится для государств, окончательно установившихся, – перебил Государь тоном глубокого убеждения, – а не для таких, которые находятся на пути развития и роста. Россия ещё не вышла из периода борьбы за существование, она ещё не добилась тех условий, при которых возможно развитие внутренней жизни и культуры. Она ещё не достигла своего предназначения, она ещё не оперлась на границы, необходимые для её величия. Она ещё не есть вполне установившаяся, монолитная, ибо элементы, из которых она состоит, до сих пор друг с другом не согласованы. Их сближает и спаивает только Самодержавие – неограниченная, всемогущая воля монарха. Без этой воли не было бы ни развития, ни спайки, и малейшее сотрясение разрушило бы всё строение государства.
       – Неужели ты думаешь, – продолжал Государь, – что, будучи конституционным монархом, я мог бы сокрушить главу революционной гидры, которую вы сами, сыны России, вскормили на гибель ей? Неужели ты думаешь, что обаяние Самодержавной власти, вручённой мне богом, мало содействовало удержанию в повиновении остатков гвардии и обузданию уличной черни, всегда готовой к безчинству, грабежу и насилию? Она не посмела подняться против меня. Не посмела! Потому что Самодержавный Царь был для неё представителем Божеского могущества и Наместником Бога на Земле, потому что она знала, что я понимаю всю великую ответственность своего призвания и что не человек без закала и воли, которого гнут бури и устрашают громы.
       Когда он говори это, ощущение собственного величия и могущества, казалось, делало его гигантом. Лицо его было строго, глаза сверкали, но это не были признаки гнева, нет, он в эту минуту не гневался, но испытывал свою силу, измерял силу сопротивления, мысленно с ним боролся и побеждал.
       Он был горд и в то же время доволен. Но вскоре выражение его лица смягчилось, глаза погасли, он снова прошёлся по кабинету, снова остановился передо мной  и сказал:
       – Ты ещё не всё сказал, ты ещё не вполне очистил свою мысль от предрассудков и заблуждений, может быть, у тебя на сердце лежит что-нибудь такое, что его тревожит и мучит? Признайся смело, я хочу тебя выслушать и выслушаю.
       – Ваше Величество, – отвечал я с чувством, – Вы сокрушили главу революционной гидры, Вы совершили великое дело. Кто станет спорить? Однако… есть и другая гидра – чудовище страшное и губительное, с которым вы должны бороться, которое должны уничтожить, потому что иначе оно Вас уничтожит!
       – Выражайся яснее, – перебил Государь, готовясь ловить каждое моё слово.
       – Эта гидра, это чудовище, – продолжал я, – самоуправство административных властей, развращённость чиновничества и подкупность судов. Россия стонет в тисках этой гидры поборов, насилия и грабежа, которая до сих пор издевается даже над вашей властью. На всём пространстве государства нет такого места, куда бы это чудовищу не досягнуло, нет сословия, которого оно не коснулось бы. Общественная безопасность ничем у нас не обеспечена, справедливость – в руках самоуправств! Над честью и спокойствием семейств издеваются негодяи, никто не уверен ни в своём достатке, ни в свободе, ни в жизни. Судьба каждого висит на волоске, ибо судьбою каждого управляет не закон, а фантазия любого чиновника, любого доносчика, любого шпиона. Что ж удивительного, Ваше Величество, если нашлись люди, чтоб свергнуть такое положение вещей? Что ж удивительного, если они, возмущённые зрелищем униженного, страдающего Отечества, подняли знамя сопротивления, разожгли огонь мятежа, чтоб уничтожить то, что есть и построить то, что должно быть: вместо притеснения – свободу, вместо насилия – безопасность, вместо продажности – нравственность, вместо произвола – покровительство законов, стоящих надо всеми и равных для всех! Вы, Ваше Величество, можете осудить развитие этой мысли, незаконность средств к её осуществлению, излишнюю дерзость предпринятого, но не можете не признать в ней порыва благородного. Вы могли и имели право покарать виновных, в патриотическом безумии хотевших повалить трон Романовых, но я уверен, что, даже карая их, в глубине души, Вы не отказали им ни в сочувствии, ни в уважении. Я уверен, что если Государь карал, то человек прощал!
       – Смелы твои слова, – сказал Государь сурово, но без гнева, – значит, ты одобряешь мятеж, оправдываешь заговорщиков против государства? Покушение на жизнь Государя?      
       – О, нет, Ваше Величество! – вскричал я с волнением. – Я оправдываю только цель замысла, а не средства. Ваше Величество умеете проникать в души, соблаговолите проникнуть в мою и Вы убедитесь, что в ней всё чисто и ясно. В такой душе злой порыв не гнездится, а преступление не скрывается!
       – Хочу верить, что так, и верю, – сказал Государь более мягко, – у тебя нет недостатка ни в благородных побуждениях, ни в чувствах, но тебе недостаёт рассудительности, опытности, основательности. Видя зло, ты возмущаешься, содрогаешься и легко мысленно обвиняешь власть за то, что она сразу не уничтожила это зло и на его развалинах не поспешила воздвигнуть здание всеобщего блага. Знай, что критика легка и что искусство трудно: для глубокой реформы, которую Россия требует, мало одной воли монарха, как бы он ни был твёрд и силён, ему нужно содействие людей и времени. Нужно объединение всех высших и духовных сил государства в одной великой передовой идее; нужно соединение всех усилий и рвений в одном похвальном стремлении к поднятию самосознания в народе и чувства чести в обществе. Пусть все благонамеренные, способные люди объединятся вокруг меня, пусть с меня уверуют, пусть самоотверженно и мирно идут туда, куда я поведу их, и гидра будет побеждена! Гангрена, разъедающая Россию, исчезнет! Ибо только в общих усилиях – победа, в согласии благородных сердец – спасение. Что до тебя, Пушкин, ты свободен. Я забываю прошлое, даже уже забыл. Не вижу пред собой государственного преступника, вижу лишь человека с сердцем и талантом, вижу певца народной славы, на котором лежит высокое призвание – воспламенять души вечными добродетелями и ради великих подвигов! Теперь можешь идти! Где бы ты ни поселился, ибо выбор зависит от тебя, помни, что я сказал и как с тобою поступил, служи Родине мыслью, словом и пером. Пиши для современников и для потомства, пиши со всей полнотой вдохновения и совершенной свободой, ибо цензором твоим буду я!».
       Эта беседа была рубежной для Пушкина, она избавила его от остатков сомнения, она сделала его ревностным поборником Самодержавной власти. В его душе, сознании, в его миросозерцании соединилось понимание и осознание необходимости борьбы за торжество в России «симфонии двух властей», подорванной и расколом XVII века, и чужебесием петровских преобразований и «бироновщины».
       Император Николай Первый после той встречи в Чудовом монастыре сказал Блудову:
       – Знаешь, что нынче я говорил с умнейшим человеком России?
       – С кем же? – поинтересовался тот.
       – С Пушкиным, – ответил Государь.
       Пушкин же написал прекрасное стихотворение

                СТАНСЫ. НИКОЛАЮ ПЕРВОМУ

                Нет, я не льстец, когда Царю
                Хвалу свободную слагаю:
                Я смело чувства выражаю,
                Языком сердца говорю.

                Его я просто полюбил:
                Он бодро, честно правит нами;
                Россию вдруг он оживил
                Войной, надеждами, трудами.

                О нет, хоть юность в нём кипит,
                Но не жесток в нём дух державный:
                Тому, кого карает явно,
                Он втайне милости творит.

                Текла в изгнанье жизнь моя,
                Влачил я с милыми разлуку,
                Но он мне царственную руку
                Простёр – и с вами снова я.

                Во мне почтил он вдохновенье,
                Освободил он мысль мою,
                И я ль, в сердечном умиленье,
                Ему хвалу не воспою?

                Я льстец? Нет, братья, льстец лукав:
                Он горе на Царя накличет,
                Он из его державных прав
                Одну лишь милость ограничит.


                Он скажет: «Презирай народ,
                Глуши природы голос нежный!»,
                Он скажет: «Просвещенья плод –
                Разврат и некий дух мятежный!».

                Беда стране, где раб и льстец
                Одни приближены к Престолу,
                А небом избранный певец
                Молчит, потупя очи долу.



                Идея Самодержавной власти

       Провозглашая лозунг «Православие, Самодержавие, Народность», Император Николай Первый отчётливо сознавал, сколь низко пала к тому времени Россия с высот Русского Православного Самодержавия.
       Годы спустя Лев Александрович Тихомиров в книге «Монархическая государственность» написал: «Идея монархической верховной власти состоит не в том, чтобы выражать собственную волю монарха, основанную на мнении нации, а в том, чтобы выражать народный дух, народный идеал, выражать то, что думала и хотела нация, если бы она стояла на высоте собственной идеи».
       Борис Башилов справедливо отметил, что «к моменту вступления на престол Николая Первого в идейном отношении от политических принципов Самодержавия оставалось по существу только одно название. Верховная власть называлась по привычке Самодержавием, но политические принципы Самодержавия почти забыли уже сами Цари, как мы видим на примере действий Императора Александра Первого, бывшего по своим политическим симпатиям республиканцем. Монархия в Московской Руси по своему характеру являлась народной монархией. Царь Московской Руси был представителем «надклассовой власти», боровшейся за национальные интересы всего народа. После Петра Первого до Николая Первого, исключая его отца Павла Первого, большинство тех, кого по привычке называли царями, фактически перестали быть выразителями народных идеалов и народной воли… В большей или меньшей степени они были продолжателями идей, заложенных Петром Первым, то есть разрушителями самобытных традиций Русской культуры. Идея «государевой службы», то есть служение всех общественных сил государству и Государю, основа жизненной силы Русского государство, после Петра Первого вырождается в крепостное право. Крепостная зависимость, введённая в Московской Руси, вытекает из идей «государева служения», из интересов борьбы за национальную независимость. Крестьяне должны жить в тех местах, где это необходимо государству, и часть добываемых продуктов отдавать служилым государевым людям – помещикам. Помещики – потомственная каста воинов – должна поставлять в национальную армию известное количество воинов. Поместье было как бы первичная ступень организации национальной армии, ведущей борьбу за национальную независимость. Крестьяне служили помещику – государеву служилому человеку. Помещик – член сословия служилых людей, всю жизнь обязан в той или иной форме нести государеву службу Царю. Царь всю жизнь нёс свою – государеву службу – народу. Все должны служить государству – крестьянин, помещик, духовенство, бояре, Царь. Служить честно и грозно, не щадя «живота своего». Крепостная зависимость – это порядок подчинения, установленный в интересах борьбы за национальную независимость. Крепостное право – это порядок рабства».
       Недаром историю России называют историей осаждённой крепости. Русь пытались завоевать, пытались уничтожить, но ничего не получалось, ибо прочным было единство народа, великими его дух, его могущество. Первый ощутимый удар был нанесён церковным расколом, когда истинные ревнители и защитники Православия оказались отторгнутыми от участия в управлении государство, от его культуры, от влияния на общественную жизнь. Они погибли на кострах, на каторге, в заточении.
       Пётр Первый, ещё в юности подпавший под влияние Лефорта и прочих инородцев и иноверцев, устроил на Руси рабство по западному образцу и тем самым дал толчок губительному процессу превращения помещиков из сословия воинов-защитников Отечества в сословие рабовладельцев, живущих за счёт труда крестьян. Если крепостная зависимость своим строгим и справедливым порядком укрепляла единство Руси, то крепостное вправо раскололо русское общество на рабов и рабовладельцев. 
      Рабовладельцы постепенно деградировали, поскольку были избавлены от забот службы и вообще какого-либо общественно-полезного труда. Рабы же несли тяжкое бремя обеспечения беззаботной, весёлой, сытой и роскошной жизни своих хозяев.
       Дальнейший раскол общества усилил указ Петра Третьего об освобождении помещиков от обязанности служить государству. Крепостное право потеряло всякий смысл, ибо крестьяне становились собственностью не служилого человека, а бездельника, несправедливо пользующегося результатами их труда. Императрица Екатерина Вторая попыталась исправить положение дел, но на заседаниях Комиссии о сочинении проекта нового Уложения рабовладельцы тонко, но одновременно твёрдо намекнули ей, что даже разговоров об отмене крепостного права не допустят. Она поняла, что будет немедленно свергнута или убита, если будет настаивать, положение же останется прежним. И лишь Павел Первый, облегчив несколькими указами положение крестьян, одновременно заставил дворян служить государству под страхом суровой кары. Это явилось одной из главных причин покушения на него. Его преемник вновь дал волю рабовладельцам.
       И только Николай Первый, как отметил выдающийся Русский философ Иван Александрович Ильин «удержал Россию на краю гибели и спас от нового «бессмысленного и беспощадного» бунта». Разгромив декабристский бунт, он отодвинул революционную катастрофу почти на сто лет.
      
                Русский Царь во главе социализма

       То, что падение Самодержавия Романовых, в том виде, в каком оно пришло к рубежу XIX – XX веков, неизбежно, понимали и говорили не только святые и преподобные прорицатели, которым на то давались Откровения. Это предвидели научно и Русские мыслители-богословы.
       Историк литературы и культуры. и философ Константин Николаевич Леонтьев, консерватор и монархист до мозга костей, увидел в грядущих событиях то, что не увидели в них даже те, кто, беснуясь на площадях и баррикадах, эти события приближали. Не удивительно, ведь К.Н.Леонтьеву Бог даровал разумение и различение, а, так называемых социалистов, и всю их бандитскую ватажку бомбистов, богоборцев и прочих убийц разума лишил настолько, что они, выступая против Удерживающего, сами себе приуготовили ужасную судьбу.
       Константин Леонтьев писал: «Теперь коммунисты (и, пожалуй, социалисты) являются в виде самых крайних, до бунта и преступлений в принципе неограниченных либералов; их необходимо казнить, но, сколько бы мы их не казнили, они… служат безсознательную службу реакционной организации будущего. И в этом, пожалуй, их косвенная польза, даже и великая. Я говорю только польза, а никак не заслуга. Заслуга должна быть сознательная; польза бывает часто нечаянная и вполне безсознательная. Пожар может иногда принести ту пользу, что новое здание будет лучше и красивее прежнего; но нельзя же ставить это в заслугу ни неосторожному жильцу, ни злонамеренному поджигателю».   
       Лучшим подтверждением этих слов была революция. Те, кто разрушил Империю Романовых (именно Империю Романовых, ибо не было, нет и не будет в мире силы, которая могла бы разрушить Российскую Империю), те, кто разрушил Самодержавную систему Романовых (Православное Русское Самодержавие не разрушаемо и незыблемо, что мы и увидим), те, кто потопил в крови богоборческий класс эксплуататоров, принесли пользу для дела построения новой России. Именно пользу, как это не странно звучит, ибо наказали прогнившее общество за предательство Веры, Царя и Отечества. Но они и сами получили по заслугам за свои кровавые злодеяния [«кто прольёт кровь человеческую, того кровь прольётся рукою человека» (Быт. 9,6)]. И никто не избавил их от кары Господней за нарушение всех заповедей сразу. Но эти злодеи, под видом социализма создавшие «диктатуру сволочи» (определение И.Л.Солоневича), очистили путь для социализма.
       Такой  итог предвидел Константин Николаевич Леонтьев, указав: «Я того мнения, что социализм в XX и XXI веках начнёт на почве государственно-экономической играть ту роль, которую играло Христианство на почве религиозно-государственной тогда, когда оно начинало торжествовать. Социализм – ещё не значит атеизм. Найдётся и для него свой Константин (его будут звать Александр, Николай, Георгий.., то есть ни в коем случае не Людовик, не Наполеон, не Вильгельм…). То, что теперь – крайняя революция, станет тогда охранением, орудием строгого принуждения…, в сущности либерализм есть, несомненно, разрушение, а социализм может стать и созиданием. Хорошо – кабы так.., что какой-нибудь Русский Царь, быть может, и недалеко будущего, – станет во главе социалистического движения (как св. Константин стал во главе религиозного – «Сим победиши!»)».
       Вот что заметил в строительстве социализма в России советский дипломат Сергей Дмитриевский, сначала разошедшейся со Сталиным в некоторых взглядах, а затем полностью принявший позицию Сталина и написавший в 1931 году, уже в эмиграции? книгу «Сталин». В главе «Самодержавие партии» читаем: «Сталин, сведя постепенно на нет все зачатки советского демократизма, создавшиеся было в последние ленинские годы, довёл до крайнего выражения самодержавие партии в стране. В то же время в самой партии централизация была до¬ведена до крайних своих выражений... И в то же самое время власть – как ни странно – не отда¬лялась, но приближалась к народным массам... В самую партию были вовлечены большие массы новых членов. Один за другим объявлялись набо¬ры в партию «рабочих от станка», их принимали в неё десятками и сотнями тысяч. И это не ослабля¬ло, но усиливало диктаторскую верхушку. Всё увеличивающаяся масса народных членов партии шла за сталинской группой главным образом по¬тому, что находила в ней, в её стремлениях, в её идеях, в самой психологии людей, её составляв¬ших, что-то близкое, и родственное себе. Она ощу¬щала, что Сталин и его люди не просто играют в политику, не просто ищут власти, ради неё самой, ради выгод, какие она даёт, но искренне стремят¬ся что-то дать народу.
       И эти широкие массы нового партийного мате¬риала, сочетавшись с народным же по своему про¬исхождению и по своим устремлениям руководством, выполняли для него громаднейшую служ¬бу: они тысячами нитей связали партию, вернее, сталинскую её группу, с народными массами, которые они представляли, служили в этой массе проводниками идеологии и действий сталинизма».
       Это ещё одно подтверждение мысли о том, что Русский народ даже после геноцида «диктатуры сволочи» не утратил своего имперского сознания, ибо идея справедливой монархии, справедливого царя жила, да и до сих пор живёт в генах народа, воспитанного на правде жизни, стоявшей для каж¬дого русского выше правды закона.
       Сталин не мог не понимать этого. И весьма убе¬дительно выразился В. Солоухин, написав: «Я ду¬маю, проживи он (Сталин – Н.Ш.) ещё лет десять-пятнадцать, не исключена возможность, что он провозгласил бы себя императором».
       Во всяком случае, русский народ в своей массе принял Сталина и пошёл за ним, ибо народ неосознанно почувство¬вал в Сталине Самодержавного Государя, почув¬ствовал ещё не забытого генетически царя-батюш¬ку. А генетически русский народ всегда был народом, признававшим Самодержавие как высшую форму правды и справедливости. Народ настолько принял Сталина, что сам Сталин смог в годину ис¬пытаний, обращаясь с искренними, душевными до¬верительными словами, сказать «Братья и сёстры!» Он смог по праву обратиться 7 ноября 1941 года на безпримерном параде на Красной площади в Москве к воинам Красной Армии со словами: «Пусть вдохновляет вас в этой войне мужественный об¬раз наших великих предков...».
       Он подчеркнул наших, ибо считал великих предков русского народа своими великими пред¬ками – он то ведь точно знал, кто его предки... Так неужели же к воинам Красной Армии, ставшей при Сталине наследни¬цей побед великой Русской Армии, обра¬щался сын «сапожника-выпивохи»? Сын «сапож¬ника-выпивохи» не мог произнести таких, иду¬щих от сердца слов. Такие слова мог произнести только человек, в жилах которого, говоря слова¬ми знаменитого А. Шишкова, текла «громкая по-бедная кровь славян».
       И только человек, в жилах которого текла «громкая победная кровь славян» мог с гордостью произнести слова, которые произнес в 1943 году Сталин: «Некоторые товарищи ещё не понимают, что главная сила в нашей стране Великая, Вели¬корусская нация. А это надо понимать».
       Мог ли тиран, образ-которого нарисован во многочисленных лживых книгах современных интеллиgентов, стать организатором подъёма рус-ского национального духа, вдохновителем создания величественного гимна, прославляющего Россию, а не насилие и разрушение, звучащие в интернационале, мог ли враг народа и его истребитель возвратить это¬му народу великое творение Великодержавной Русской музыки «Славься». Этот величественный гимн исполнялся и исполняется на военных парадах, радуя Русские сердца.
       Это о его, сталинских деяниях, писал русский мыслитель Георгий Петрович Федотов, из¬гнанный из России троцкистами-интернационалиста-ми: «Огромные глыбы, давившие Россию семнадцать лет своей тяжестью, подтаяли и рушатся одна за дру¬гой. Это настоящая контрреволюция, проводимая сверху. Так как она не затрагивает основ ни полити¬ческого, ни социального строя, то её можно назвать бытовой контрреволюцией. Бытовой и вместе с тем духовной, идеологической., право юношей на любовь и девушек на семью, право родителей на детей и на приличную школу, право на «весёлую жизнь», на ёлку (троцкисты и ёлку запретили) и на какой-то минимум обряда – старого обряда, украшавшего жизнь, озна-чает для России восстание из мертвых».
       Г.П. Федотов ошибся лишь в одном – не бывает только бытовой контрреволюции, бытовая контрреволюция может являться лишь следстви¬ем контрреволюции всеобъемлющей, политичес¬кой, военной, государственной. Сталин готовил Са¬модержавное правление.
       Кстати, первым из врагов СССР, кто догадался, что Сталин продолжает дело Московских Царей, а Западные страны обманывает марксистской фразеологией, был Гитлер, который также писал: «Сила Русского Народа состоит не в его численности или организованности, а в способности порождать личность масштаба Сталина. По своим политическим и военным качествам Сталин намного превосходит и Черчилля, и  Рузвельта. Это – единственный мировой политик, достойный уважения. Наша задача – раздробить Русский Народ так, чтобы люди масштаба Сталина больше не появлялись».
       Гитлеру не удалось выполнить свою задачу, потому что снова, как и прежде, Русское Государственное устройство оказалось выше государственного устройства рейха. Гитлеровская военная машина столкнулась с могучими, победоносными Вооруженными Силами Самодержавной России. По словам А.В.Суворова, «Русские прусских всегда бивали».
       «Но, позвольте? – Скажет читатель, – Как же так, социализм и Самодержавие? Что общего?».

                Сталин и Самодержавие

       Во-первых, нужно вспомнить научное предвидение К.Н.Леонтьева. И ещё. В книге С.В. Грабанова  «Аз воздам!» приводится интересный пример: «В апреле 1945 года в Москве состоялось подписание договора о дружбе между Югославией и СССР. На ужин, на дачу Сталина, вместе с Тито был приглашён член ЦК КПЮ министр по делам Черногории Милован Джилас. Позднее он писал о той встрече: «В какой-то момент Тито сказал, что в социализме существуют новые явления, и что социализм проявляет себя сейчас по-иному, чем прежде, на что Сталин заявил: «Сегодня социализм возможен и при английской монархии. Революция нужна теперь не всюду. Тут недавно у меня была делегация британских лейбористов. И мы говорили как раз об этом. Да, есть много нового, Да, даже и при английской королеве возможен социализм…».
       Это говорит о том, что Сталин, без всякого сомнения, задумывался о монархическом государственном устройстве.
       Здесь, вероятно, пора уже сделать маленькое отступление и коснуться того, какое всё-таки есть различие между монархией вообще и Самодержавием в частности. По этому поводу очень удачно высказался современный публицист М.Б.Смолин: «Монархия – самая красивая политическая идея, а самое чистое осуществление этой идеи монархии было дано Русским Самодержавием».
       В чём же отличие? Да в том, что монархия может быть и абсолютной монархией и конституционной монархией. Самодержавие может быть только Православным, и Православное Самодержавие было и будет только в России, ибо, по словам М.Б.Смолина «Православный Государь ограничен содержанием своего идеала, следование которому полагается Царским долгом». Добавим – Православного идеала. К ограничениям же можно отнести ограничения в деяниях Православной совестью.
       Самодержавие может быть только в России, ибо в мире есть только один Дом Пресвятой Богородицы – Святая Русь, только одна Держава – Россия,  которая является Подножием Престола Божьего на Земле. Держава – понятие духовное и вытекает из словосочетания: «Удержание Апостольской Истины». На планете Земля есть только одна страна, одно государство, которое имеет великое предназначение, данное Самим Создателем –«Удержание Апостольской Истины». Это государство – Россия. И только России Всевышним дарована праведная «Власть от Бога» – Православное Самодержавие. Только Русский Государь именуется Удерживающим. С изъятием из среды Удерживающего наступает, как учит Церковь, хаос. Только Россия является Удерживающей на Земле. Если бы тёмные силы сумели (что, конечно, невозможно и никогда не случится) изъять из среды (с планеты Земля) Россию, мир бы немедленно погиб в наступившем хаосе и кровавой смуте. Только Россию правильно именовать Державой. Ни Гондурас, ни США, ни Эстония, ни Грузия, ни прочие злокачественные, странные новообразования Державами не являются, и называть их так, по меньшей мере, безграмотно.               
       Чем же характерен Державный Государственный строй, созданный в СССР Сталиным?  Давайте посмотрим на него в сравнении с тем, что нам уже известно о Единодержавии Андрея Боголюбского, только начавшего построение Православного Самодержавия под девизом: «Православие, Самодержавие…», а так же с тем, что нам известно о Православном Самодержавии Иоанна Грозного, не только практически развитого, но и теоретически обоснованного под девизом: «Православие, Самодержавие, Соборность».
       Сталин сумел создать Государственное управление твёрдое, централизованное, назовём его если и не Самодержавным, то, по крайней мере Единодержавным, ибо Самодержавие в чистом вид всё-таки основывается на Православии. Что нового было при Сталине? А новым было то, чего недоставало при Андрее Боголюбском и Иоанне Грозном – государственное управление осуществлялось в обществе, победившем эксплуатацию человека человеком, победившем алчный класс рабовладельцев, землевладельцев и прочих владельцев, заботившихся лишь об утолении непрерывно растущих "многомятежных человеческих хотений".
       Так появилась третья важная опора власти, но была утрачена основная – Православие. И.В.Сталин очень многое сделал для возвращения Православия, но всего, что хотел сделать, не успел.
       А как же быть с Соборностью? Вот тут-то самый интересный момент для размышлений. В последние годы мы привыкли к тому, что всё, что было на протяжении 70 лет советской власти всё плохо. Но … Обратимся вновь к трудам Иоанна Ладожского и к его исследованиям Русской Соборности, прежде всего.
      Иоанн Ладожский указал, что в 1922 году большевики были вынуждены «пусть в изуродованной и извращённой форме вернуться к вековым началам соборности: в конце декабря 1922 года они созвали особое представительное собрание «всех народов России» и на нём провозгласили создание единого государства – Союза Советских Социалистических Республик (Существует мнение, что И.В. Сталин прочитывал аббревиатура СССР, как Святая Соборная Социалистическая Русь. Сталин очень многое  делал «по умолчанию»). И всё это произошло после Приамурского Земско-Поместного Собора 1922 года!..
       Далее Иоанн Ладожский указывал, что элементы соборности проникли даже «во внутрипартийную жизнь коммунистов, признававших высшим органом власти ВКП(б) – КПСС съезд, довольно неуклюже имитировавший Русскую Соборность». «Примитивно», «извращенно», но ведь возвратились! А до революции возвратиться не могли. Одна из причин, что всё-таки сумели, в уничтожении тайных обществ, накладывавших кровавое «вето» на всё то, что являлось даже робкой попыткой возрождения Русской Соборности. Чем же плохи были съезды? Чем плохи были сессии Верховного Совета СССР? Да тем, что они по сути своей являлись собраниями безбожников, да ещё на богоборческой основе. Сталин понимал это и потому редко проводил съезды. И всё же он видел в них здоровые зачатки. И вероятнее всего понимал, что они станут основой Русской Социалистической Соборности при одном непременном условии возвращения в жизнь народа Православной веры уже в полной мере, а не так как это было сделано лишь частично в годину суровых испытаний.
       И.В.Сталин ни в своём завещании, ни в приложении к нему не говорил о соборности, хотя, несомненно, понимал её важность. Но зато красной нитью проходит задача восстановления Православного самосознания, защита Православия, подготовка условий для восстановления Самодержавия и выдвижения из среды Русского ордена «Александра Невского» (который необходимо создать) «своего» Царя.
       Таким образом, Сталинский социализм можно назвать Самодержавием нового типа, ведь во главе стоял Государь (Царь не по имени, но по существу), освещённый Православной верой и ограниченный Православной совестью.
       Отбросив визгливый бесовский шабаш клеветников, здравомыслящий человек не может не увидеть и не оценить следующие факты. Налицо твёрдая власть, централизованная власть, которая сумела сплотить и воссоздать из пепла могучую Империю, причём восстановить государственное хозяйство дважды: после революции и после войны. Эта власть обеспечила единение с народом путём проведения съездов советов и партийных съездов. Пусть делегаты чаще назначались для выборов, чем избирались, но в некоторых условиях это просто необходимо, особенно в условиях обострения классовой борьбы. Некоторые историки полагают, что иногда депутатами Земских Соборов Иоанна Грозного становились те, кого хотел видеть на соборе Царь. Что ж, порой необходимо сито, дабы не попадали в органы управления откровенные враги. Государь обличён властью от Бога, и он вправе взять такую на себя ответственность. Почему, скажем, ныне президент не может предлагать на посты губернаторов достойных, проверенных, известных ему людей, на которых может положиться сам? Ведь это делается для того, чтобы на эти посты не попадали одиозные особы, жаждущие лишь утоления своих необузданных «многомятежных человеческих хотений». Протестуют только те, кому выгодны «мятежные» особы. То есть враги Русского государства.

                Эпоха ельцинизма

       Инерции Сталинского социализма хватило на несколько десятилетий, но созданный строй оказался нежизнеспособен по своему богоборческому существу. Что можно сделать без помощи Бога? Только расхитить и проесть сделанное другими.
       Был и всплеск Русской Соборности, когда на рубеже угасающего социализма и нарастающего ельцинизма вдруг оказался выбранным действительно дееспособный  орган уже в условиях возрождения Православия. Он был жестоко расстрелян в октябре 1993 года именно потому, что до смерти напугал тех, кто уже закинул демократические сети в богатые материальными ценностями водоёмы, специально замутненные «реформаторами». Впрочем, и он был нежизнеспособен, потому что во главе стояли люди, мягко говоря, не радевшие за Россию. Это доказало время…
        И возникла власть, как неведомый зверушка, а точнее как коварный и жестокий зверь, власть, поощряющая обман, лихоимство, разбой, лицемерие – одним словом всё то, что относится к бесовщине. И ничего доброго, даже  малейшего ростка справедливости в этой власти не было. А её популизаторы, подобные генералу со звонкой и хищной фамилией, мгновенно подвели теоретическую базу. Оказалось, что не капитализм сменяется социализмом, а затем коммунизмом, как с пеной у рта доказывали они ранее, получая за это факторские достоинства и по истории и по философии, а наоборот, социализм должна сменять формация, якобы, более высокая – капитализм. И тогда, на основании этой концепции, «сильные мира сего» стали назначать своих «братков» капиталистами, вручая им полнейшие права на грабёж народа.
       Зарплаты и пенсии куда-то делись. Их искали и не могли найти, потому что не решались заглянуть в глотки мироедов, из которых они торчали достаточно откровенно. Но Бог попускает кошмарную власть только для воспитания и вразумления людей. И носители такой власти, характерные «известной подлостью прославленных отцов», закончив свои подлые дела, должны сгинуть в небытие. А произойдёт это в тот час, как только Всемогущий Бог увидит, что вразумление достигло цели. Мы уже свидетели того, что наступает прозрение.
       Вот уже рассеялся туман ельцинизма, и сквозь его обрывки, всё ещё цепляющиеся за трясины и топи реформаторства, проявились черты новой власти, власти Державной, которая и далее будет укрепляться на основе Православного самосознания.
       Умеющий видеть, да увидит, умеющий слушать, да услышит!
       Главное в обозначившихся силуэтах новой власти вовсе не утоление «многомятежных человеческих хотений», пусть даже насущных, пусть даже кому-то кажущихся необходимыми для существования. Главное – перспективы превращения этой власти во власть содействующую приближению жизни подданных к евангельскому идеалу.
       Что мы видим сегодня? Наметилось возвращение Православного самосознания, крепнет защита Православия. Налицо укрепление централизованной власти и хоть медленное, но повышение могущества Державы. Сделан шаг к воссозданию Соборности путём учреждения Общественной Палаты. Сокращается количество паразитирующих на трудовом народе партий. Появились надежды на ступенчатые выборы, хоть чуточку похожие на те, что были при Первых Земских Соборах. Ну а материальное благосостояние для Русского народа всегда было на втором плане. На первом – духовность. Впрочем, и благосостояние, безусловно, улучшится у тех, кто пойдёт по пути праведному.
       Россия никогда более не станет капиталистической. Этот позор не будет попущен Богом. Доказательство – события августа 1998 года. Давайте рассмотрим их. 17 августа 1998 г., в канун 50-летия принятия Директивы СНБ США: «Цели США в отношении России», направленной на разрушение нашей страны и пре¬вращение в рабов русского народа и других народов, населяющих постсоветс¬кое пространство в рабов, окопавшиеся в России холуи западных русофобов устроили искусственный обвал рубля и непомерно возвысили поганые зеленые бумажки, испещренные сатанинскими символами. Известно, что всё на свете от Бога. Но почему же Бог попустил такое? Есть же какая-то причина, какое-то объяснение?! Давайте подумаем вместе. Для этого рассмотрим знаменитую пушкинскую таблицу «Россия не Европа». В 1920 году, как утверждают пушкинисты, Россия сделала очередной шаг к общественной цивилизации, вступив в её экономическую фазу. Прибавим 78,5 лет. Получаем 1998 год. Остается загадкой лишь конкретное число, названное толкователями таблицы – 14 сентября 1998 года. Но здесь могут помочь только экономисты. Примерно в это время лопнула вернувшаяся в Россию ненадолго экономика частной собственности, разорились многие предприятия, тысячи пред¬приятий, создаваемых по капиталистическому типу. СМИ, а точнее СМДИ — сред¬ства массовой дезинформации – трубили о скорой гибели России. В те дни в типографии находилась моя книга «Генерал-фельдмаршал Потемкин». На самом последнем этапе я попросил добавить на титульный лист слова Екатерины Вели¬кой: «Знайте, что никогда, никогда Российская Империя не будет разрушена». Но это к слову, хотя ведь что-то подтолкнуло сделать подобную запись.
       Россия не погибла, хотя недругам нашим удалось нанести очередной ощу¬тимый удар по материальному положению народа, украсть значительные сум¬мы денег путем манипулирования валютой. Так почему же Бог попустил такое? Да потому что 1998 год, судя по упоминавшейся пушкинской таблице, является годом вступления в золотой век общественной цивилизации. Как же вступать, когда народные массы только и думают, что о наживе и дороге в распахнутые двери капитализма. Удар был нанесен по национальному слою бизнесменов. Многие разорились, многие отказались от предпринимательства и даже воз¬вратились в государственные структуры. Жить стало труднее, но настроение и мировоззрение основных народных масс стало еще более общественным. Су¬дите сами, в какой еще стране учителя, врачи, металлурги, шахтеры, уче¬ные, конструкторы, военные станут работать задаром, не получая зарп¬лату вовсе или получая смехотворные подачки государства? Вот где произошла революция! Революция невидимая, революция безкровная, нео¬щутимая, пока еще не разгаданная. Революция духовная, нравственная. Ее зачатки были положены обществом, созданным в России Сталиным. Они раскрылись теперь, в час грозы, в час, когда Россия замерла над пропастью, над бездной. Запад уже потирал руки и размышлял, когда будет сделан последний шаг, и Россия рухнет в пропасть. И он бы был сделан... СМИ (СМДИ) вовсю голосили, давая советы: не платят – не ра¬ботайте, не платят – не служите, бросайте пульты ракетных установок, дезертируйте с подводных лодок, прекращайте лечить больных, прекра¬щайте учить детей.
       Но подавляющее большинство народа осталось на своих постах. Из армии ушли только хилые духом, никто не оставил открытыми воздушные рубежи, никто не покинул пограничные заставы, на горячие точки шли добровольцы. Не за день¬гами – там они получали в сотни раз меньше, чем противостоящие им бандиты. За Россию! Все эти люди ставили общественные интересы выше личных, все эти люди духовно и нравственно уже вступили в общественную цивилизацию.
       Но постойте, скажете вы, вокруг только и твердят, что о частном предприни¬мательстве, о частной собственности, о частном секторе, о приватизации. Пого¬ворите с русскими предпринимателями. Они скажут, как сложно вести частный бизнес, как государство давит его налогами и прочими установками. Процветает лишь криминальный бизнес, в основном криминальный. Я не хочу обидеть чест¬ных предпринимателей, если таковые есть, а они в небольшом количестве все-таки есть.
       Да, криминальный бизнес процветает, бизнес основанный на разворовыва¬нии природных богатств, на использовании почти что рабского труда, во всяком случае, по-рабски оплачиваемого. Но... Представьте себе, что в организме обра¬зовался воспалительный процесс. Он может расширяться, если его не остано¬вить, либо силою самого организма, либо оперативным или медикаментозным вмешательством извне. При медикаментозном, «не революционном» вмешатель¬стве, еще называют такое лечение консервативным (оригинальное совпадение), воспалительный процесс собирается в одном каком-то месте, образуется нарыв, опухоль. Это все локализуется и... затем выбрасывается из организма. Все эти паразитические клетки, которые столько трудились над поражением организма, в любом случае обречены на гибель. Если бы погиб весь организм, погибли бы и они. Но их выбросили, и они погибли одни... Мы видим, что наконец-то этот процесс пошёл…

                Судьбы России и Запада

       Вспомним слова О. Саровского: «Самая большая кровь прольётся.., когда будут казнить всех предателей России». Он ещё говорил также: «Предате¬лям кровь по-уздечку будет». Криминальный бизнес, так называемая буржуазия, захватившая страну, впившаяся клещами в тело России, обречены в любом слу¬чае. Если бы даже ей удалось погубить Россию, она бы погибла, поскольку её бы смели те, кто воспользовался гибелью России и пришёл на Русскую Землю (не¬важно с запада ли, с востока ли). Но Русская Держава не погибнет. Понимают ли это те, кто планирует ее разрушение? Скорее всего, не понимают или просто делают всё, чтобы, выполняя по отношению к России свои изуверские замыслы, оттянуть свою погибель. Возможно, где-то в душе на интуитивном уровне, если конечно предположить что они обладают интуицией, разумом, враги России чув¬ствуют скорою свою гибель и как страусы прячут головы в песок.
       Но кое-кому, как говорят пророчества Православных старцев, ещё не поздно одуматься. По Промыслу Бога, треть клана грабителей и поработителей ещё может спасти свои души, искренне, а не поддельно, как не раз прежде, приняв Право¬славие. Две трети будут сметены с лица земли, и души их не увидят света...
       Ведь ещё Иоанн Кронштадтский предрекал, что останутся лишь те, кто записан в книгу жизни. О «последних» тех временах он писал в книге «Начало и конец нашего земного мира: опыт раскрытия пророчеств Апокалипсиса», издан¬ной Свято-Троице-Серафимо-Дивеевским женским монастырем: «Земля, как добрая мать, начинает расходовать свои силы, сперва крепкие и могучие, на пользу и укрепление людей и прочих живых тварей. И это продолжится до той поры, пока, в конец расслабленная.., она оскудеет в силах и с трудом будет нести бремя прописания человеческого рода. Впрочем, она не оставит своего дела до самого окончания своего. По обетованию Божию сеяние и жатва будут до последнего дня. Самая кончина мира застанет её предлагающей людям пос¬леднюю скудную жатву. Кончина сего мира будет собственно не уничтожением, а только обновлением земли (Апокалипсис 21, 1). Никто из невоздержанных и нетрезвых не будет жить на ней, но обновленные силы её будут вечно служить для обновленной твари при новых условиях жизни».
       Конец света будет, таким образом, концом разврата, стяжательства, концом для людей, проникнутых духом человеконенавистничества, безбожия. Недаром Авель говорил, что Бог медлит с помощью, но он подаст её России. России, но не Западу, погрязшему в разврате. Всемогущий Бог подаст помощь русским, остатку честного рус¬ского люда и всем честным праведникам, которые душою примут Православие. О судьбе Запада и судьбе всех «нетрезвых и невоздержанных» нынешние святые праведники говорят следующее: «Противостояние России и Европы, а в конечном итоге Православия и состав¬ных частей будущей единой религии Антихриста продолжается и поныне (беседы совре¬менного старца, сентябрь 1990 г.): «Приблизились последние дни Запада, его богатства, его разврата. Внезапно постигнут его бедствия и пагуба. Богатство его неправедное, злое, угнетает весь мир, и разврат его – безумие нового второго Вавилона. Гордость его – гордость богоотступническая, сатанинская. Им овладело «сборище сатанинское» (как предсказано в Апокалипсисе 2, 9 и 3, 9). Надменность и злорадство Запада о бедствиях России сейчас обра¬тятся ещё большим гневом Божиим на Запад. После «перестройки» в России начнётся «перестройка» на Западе, и там откроется невиданный раздор, между¬усобицы, смута, падение властей, развал, анархия, моры, голод, людоедство, неви¬данные ужасы накопленного в душах зла и разврата. Господь даст им жать то, что сеяли много веков и чем угнетали и развращали весь мир. И поднимается на них все злодейство их. Россия выдержала искушение своё, ибо имела в себе мучени¬ческую веру и милость Бога и Избрание его. А Запад этого не имеет и потому не выдержит».
       Ни для кого не секрет, что Запад обречён. Недаром, само нарицательное значение слова имеет глубокий смысл: Запад – это запАд, падение. Восток – это восходящий ток. Не только святые старцы предрекали восхождение России к величию и славе. Предсказывал это и Сталин. Позволю себе привести со¬лидную цитату, выдержку из дневника Александры Михайловны Коллонтай, по¬свящённую беседе со Сталиным, состоявшейся в 1937 году:
       «На этот раз беседа продолжалась более двух часов. Я не заметила, как бы¬стро пролетело время. Сталин, беседуя со мной, в то же время как бы рассуждал вслух сам с собой. Он коснулся многих вопросов: о поражении народного фронта в Испании, много говорил о героях этой борьбы. Это продолжалось всего не¬сколько минут. Главные его мысли были сосредоточены на положении нашей страны в мире, её роли и потенциальных возможностях. «В этом плане, — под¬черкнул он, – экономика и политика неразделимы». Говоря о промышленности и сельском хозяйстве, он назвал десятки имен руководителей больших предприя¬тий – заводов, фабрик и работников в сельском хозяйстве. Особо он был обес¬покоен перевооружением армии, а также ролью тыла в войне, необходимостью усиления бдительности на границе и внутри страны. И, как бы заключая, особо подчеркнул: «Все это ляжет на плечи русского народа. Ибо Русский народ — великий народ. Русский народ — это добрый народ. У Русского народа ясный ум. Он как бы рожден помогать другим нациям. Русскому народу присуща великая смелость, особенно в трудные времена, в опасные вре¬мена. Он инициативен. У него стойкий характер. Он мечтательный народ. У него есть цель. Потому ему и тяжелее, чем другим нациям. На него можно положиться в любую беду. Русский народ — неодолим, неисчерпаем...» Я старалась не пропустить ни одного слова, так быстро записывала, что сломался карандаш. Я как-то неуклюже стремилась схватить второй из стоящих на столе, что чуть не повалила их подставку. Сталин взглянул, усмехнулся и стал прикури¬вать свою трубку...
       Размышляя о роли личности в истории, о прошлом и будущем, Сталин кос¬нулся многих имён — от Македонского до Наполеона. Я старалась не пропустить, в каком порядке он стал перечислять русские имена. Начал с Киевских князей. Затем перечислил Александра Невского, Дмитрия Донского, Ивана Калиту, Ива¬на Грозного..., Александра Суворова, Михаила Кутузова...
       Я тут вклинилась, хотела сказать о роли Сталина в истории. Но сказа¬ла только: «Ваше имя будет вписано...» Сталин поднял руку и остановил меня. Я стушевалась. Сталин продолжал: «Многие дела нашей партии и народа будут извращены и оплеваны, прежде всего, за рубежом, да и в нашей стране тоже. Сионизм, рвущийся к мировому господству, будет жестоко мстить нам за наши успехи и достижения. Он все еще рассмат¬ривает Россию как варварскую страну, как сырьевой придаток. И моё имя тоже будет оболгано, оклеветано. Мне припишут множество злодеяний. Мировой сионизм всеми силами будет стремиться уничтожить наш союз, чтобы Россия больше никогда не могла подняться. Сила СССР в дружбе народов. Острие борьбы будет направленно, прежде всего на разрыв этой дружбы, на отрыв окраин от России. Здесь, надо признаться, мы еще не все сделали. Здесь большое поле работы.
       С особой силой поднимет голову национализм. Он на какое-то время прида¬вит патриотизм, только на какое-то время. Возникнут национальные группы внут¬ри наций и конфликты. Появится много вождей-пигмеев, предателей внутри сво¬их наций.
       В целом развитие в будущем пойдёт более сложными и даже бешеными путя¬ми, повороты будут предельно крутыми. Дело идет к тому, что особенно взбудо¬ражится Восток. Возникнут острые противоречия с Западом.
       И всё же, как бы ни развивались события, но пройдёт время, и взоры новых поколений будут обращены к делам и победам нашего Социалистического Отечества. Год за годом будут приходить новые поколения. Они вновь поднимут знамя своих отцов и дедов и отдадут нам должное спол¬на. Своё будущее они будут строить на нашем прошлом».
      
                Государю России XXI века.

       Что должно быть сделано властью для возрождения России? Такой вопрос нередко можно услышать и от читателей и от слушателей лекций по истории России. Святые преподобные старцы, в том числе и современники наши отвечают твёрдо: будет. Самодержавие из России никогда и не уходило, оно присутствовало и мистически присутствует среди нас. И только ждёт, когда придёт время, чтобы проявиться в обновленной могучей силе.
       2 марта 1917 года, когда предатели генералы заманили Государя Императора Николая Второго на станцию Дно, и не добившись отречения от престола (на которое ни у одного Русского Государя прав не было и нет) силою вырвали власть, заповеданную ему Богом и Московским Земским Собором 1613 года, в селе Коломенском под Москвой (в то время) была явлена икона Божией Матери «Державная».
       Священный знак этого Явления свидетельствует, что Сама Царица Небесная взяла на себя бремя Самодержавного Управления Российской Державой до того времени, как создадутся соответствующие условия и Всероссийский Император Волею Божиею взойдёт на престол. Вскоре после окончания Гражданской войны мать Императора Николая Александровича, вдовствующая Императрица, заявила, что не признаёт никаких наследников престола, которых уже тогда готовили в изобилии тёмные силы Запада и что вопрос о Всероссийском Императоре может быть решён только Всероссийским Земским Собором.
       Недаром святой праведный Серафим Саровский утверждал, что «остаток Русских людей восстанет за Царя и победит».
       И Всероссийский Православный Государь должен будет опираться на Православное самосознание, на Самодержавную структуру власти, на Русскую Соборность и на лишённое эксплуататорского зверья, безклассовое социалистическое общество. То есть залог успеха новой Великой России в национальной идеологии с девизом: «Православие, Самодержавие, Соборность, Социализм».
       Вот вам и современная наша национальная идея, которую все ищут, ищут и не могут, а если точно – не хотят найти! 
       А теперь давайте подумаем, какие наставления могли бы дать Государю XXI века Державные наши пращуры?
       Начнём со святого благоверного князя Андрея Боголюбского… Думается, благоверный князь сказал бы о необходимости отрыва Верховной власти от алчного и коварного современного боярства, принявшего из рук «больших бояр» Суздаля и Ростова эстафету безсовестной эксплуатации трудового народа, его ограбления и обворовывания национальных богатств созданного Андреем Боголюбским милостью Божией Дома Пресвятой Богородицы. Сказал бы князь и о необходимости вознесения Верховной власти над мерзостным слоем, занятым лишь утолением своих животных потребностей, напомнил бы, что власть Государю даётся на казнь злым, и рекомендовал бы возродить полное единение с трудовым народом, который всегда встанет в трудную минуту за Государя. Посоветовал бы хранить веру Православную и осторожным быть с пресмыкающимися, у которых всегда нож за пазухой, оберегать Верховную власть во имя народа, которому от Бога она дана на милование.
       Попробуем предположить также, какие наставления мог бы дать Грозный Царь Иоанн IV Васильевич.
       Грозный Царь оставил заветы детям своим, заветы, к коим стоит прислушаться и Державным его потомкам. Это Духовное Завещание составлено Иоанном Грозным в 1572 году:
       Самодержец (Государь) должен быть готов к управлению в условиях духовного одиночества («нет никого утешающих»), воздаяния со стороны подданных «злом за добро, ненавистью за любовь».
       Он должен в совершенстве уметь присваивать (привлекать) людей, к себе: «…которые вам прямо служат, жалуйте и любите, от всех берегите, чтоб им притеснения ни от кого не было, тогда они прямо служат; а которые лихи, и вы бы на тех опалы клали строго, но по рассуждению, не яростью».
       Он должен быть обучен всякому делу, в особенности духовному, ратному, судейскому, житейскому всякому обиходу, дипломатии, так как тогда ему «люди и не будут указывать; вы (это он сыновьям) станете людям указывать; а если сами чего не знаете, то вы не сами станете своими государствами владеть, а люди».
       Он должен не допускать в государстве междоусобицы (по-современному сепаратизма), как источника всех крамол…
       И, конечно, Иоанн Васильевич посоветовал бы воссоздать по Божьему благоволению изобретённую им систему Земских Соборов, чтобы, опираясь на трудовые массы народа, выжечь калёным железом крамолу, лихоимство, измену. Ведь именно Земский Собор поддержал введение опричнины во имя спасения Русской Православной веры и Русской Земли.
       Нельзя обойти вниманием и завещание Иосифа Виссарионовича Сталина, оставленное им в завет потомкам и, прежде всего, Государю России XXI века.

                ЗАВЕЩАНИЕ СТАЛИНА

       После моей смерти много мусора нанесут на мою могилу, но придёт время и смётет его. Я НИ¬КОГДА НЕ БЫЛ НАСТОЯЩИМ РЕВОЛЮЦИОНЕ¬РОМ, вся моя жизнь – непрекращающаяся борьба с сионизмом, цель которого – установление ново¬го мирового порядка при господстве еврейской буржуазии... Чтобы достичь этого, им необходи¬мо развалить СССР, Россию, уничтожить Веру, превратить Русский Державный Народ в безрод¬ных космополитов.
       ПРОТИВОСТОЯТЬ ИХ ПЛАНАМ МОЖЕТ ТОЛЬКО ИМПЕРИЯ. Не будет её – погибнет Рос¬сия, погибнет Mиp... Хватит утопий. НИЧЕГО ЛУЧШЕ МОНАРХИИ ПРИДУМАТЬ НЕВОЗМОЖ¬НО, А ЗНАЧИТ, НЕ НУЖНО.
       Я ВСЕГДА ПРЕКЛОНЯЛСЯ ПЕРЕД ГЕНИЕМ И ВЕЛИЧИЕМ РУССКИХ ЦАРЕЙ.
       От единовластия нам никуда не уйти. НО ДИКТАТОРА ДОЛЖЕН СМЕНИТЬ САМОДЕРЖЕЦ. Когда придёт время.
       Единственное место на земле, где мы можем быть вместе, – Россия. Реформы неизбежны, но в своё время. И это должны быть реформы – орга¬нические, эволюционные, опирающиеся на тради¬ции, при постепенном восстановлении Православ¬ного самосознания. В их основе – реализм и здра¬вый смысл. Очень скоро войны за территории сменят войны «холодные» – за ресурсы и энергию. Нужно быть готовыми к этому. Овладение новы¬ми видами энергии должно стать приоритетным для наших ученых. Их успех – залог нашей неза¬висимости в будущем. АРМИЯ МОЖЕТ БЫТЬ СИЛЬНОЙ ТОЛЬКО ТОГДА, КОГДА ПОЛЬЗУЕТ¬СЯ ИСКЛЮЧИТЕЛЬНОЙ ЗАБОТОЙ И ЛЮБОВЬЮ НАРОДА И ПРАВИТЕЛЬСТВА. В этом – величай¬шая моральная сила армии, залог её непобедимос¬ти. А армию надо любить и лелеять.
       Я ОДИНОК. РОССИЯ – КОЛОССАЛЬНАЯ СТРАНА, А ВОКРУГ НИ ОДНОГО ПОРЯДОЧНОГО ЧЕЛОВЕКА... Старое поколение поголовно заражено сионизмом, вся на¬ша надежда на молодежь.
       Пришла пора объявить новый крестовый поход против интернационала, а возглавить его сможет только НОВЫЙ РУССКИЙ ОРДЕН, к созданию ко¬торого нужно приступить незамедлительно. ПО-МНИТЕ: СИЛЬНАЯ РОССИЯ МИРУ НЕ НУЖНА, никто нам не поможет, рассчитывать можно только на свои собственные силы.
       Я сделал, что мог, надеюсь, вы сделаете больше и лучше.
       Будьте достойны памяти наших великих предков.
                Январь-февраль 1953 года. Иосиф Сталин.
                ПРИЛОЖЕНИЕ К "ЗАВЕЩАНИЮ"
       Я думаю, что ОРДЕНУ надо дать дополнительное название ОРДЕН АЛЕКСАНДРА НЕВСКОГО с девизом: "НЕ В СИЛЕ БОГ, А В ПРАВДЕ". И не забывайте слова Спасителя: "НЕ МИР ПРИНЕС ВАМ, НО МЕЧ"!
                О ЗАДАЧАХ РУССКОГО ОРДЕНА.
       Главная и определяющая — это объединение всех сил на борьбу за Великую Русь.
       — Воспитание кадров управляющей элиты. Пропаганда патриотизма, Русской националь¬ной идеи, правды истории, защита Православия.
       – ПОДГОТОВКА УСЛОВИЙ ДЛЯ ВОССТАНОВЛЕНИЯ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ И САМОДЕРЖАВИЯ.
       – Борьба с масонским и сионистским влиянием в России, его истребление. 
       – Главенствующая роль Русского народа (инородцы и иноверцы должны знать свое место).
       – Выдвижение из СРЕДЫ РУССКОГО ОРДЕНА «СВОЕГО» ЦАРЯ, когда придёт время.
                Каким должен быть член РУССКОГО ОРДЕНА?
       Преданным Русской идее, любить истину, верить в успех, быть терпеливым к труду, жертвенным, мужественным, ответственным, обязательным, скромным и даже смиренным (кто хочет быть первым — пусть будет послед¬ним), трезвым и мудрым (не надо много знать, надо многое понимать), дисциплинированным, умеющим хранить тайну. Члены компартии не способны на это. Эта партия перестала быть русской.
       Отношение К РУССКОМУ ОРДЕНУ АЛЕКСАНДРА НЕВСКОГО ДОЛЖНО быть как к живому организму, приоритетному, способствующему укреплению организации. И – конспиративное, до того момента, пока не придет время открыться перед лицом мирового зла. (Цит. по: "Война по законам подлости"., Минск, ЗАО "Православная инициатива", 1999, с. 4-5).
       И помнить, помнить, что власть Государю от Бога даётся «на казнь злым, а добрым на милование». Помнить о том, что писал Иоанн Ладожский, основываясь на поучениях святых преподобных старцев: «Государь, как имеющий от Бога власть, должен будет ответить за то, как он её использовал…».
       Ответить перед Богом и людьми…
               
С НОВОЙ ПОЛОСЫ


                Венчание с Россией
             или несколько слов о преемственности Самодержавия
      
       Удивительное, но теперь уже малоизвестное событие, о котором пойдёт речь, произошло в печальный для России год, когда от рук наймита тёмных сил Запада пал Русский гений и духовный вождь Русского народа Александр Сергеевич Пушкин. Но недаром говорят: неисповедимы пути Господни – столетие спустя события этого года праведным громом отозвались в России, напомнив, что преступно, да и небезопасно предавать забвению заповеданное Всевышним: «Кто прольёт кровь человеческую, того кровь прольётся рукою человека: ибо человек создан по образу Божию» (Быт. 9, 6). Тем же, кто игнорирует эту заповедь, Всемогущий Бог напоминает: «У Меня отмщение и воздаяние… Я – и нет Бога, кроме Меня: Я умерщвляю и оживляю, Я поражаю и Я исцеляю: и никто не избавит от руки Моей… И ненавидящим Меня воздам». (Втор.32, 35, 39, 41).
       Оплакала Россия Пушкина, и никому неведомо было тогда, что придёт час расплаты для идейных наследников тех, кто направлял коварную и безжалостную руку ничтожества по имени Дантес, кто направлял и другое ничтожество по имени Аренд – ничтожество, презревшее клятву Гиппократа, ради исполнения масонской клятвы.
       Но после столь сурового и тяжкого вступления, пора обратиться к самому событию – событию светлому, ибо ничто другое не несёт в себе столько радости и света, как удивительное и неповторимое чувство любви. Недаром же знаменитый Русский философ и замечательный поэт Владимир Сергеевич Соловьев написал: «Всё, кружась, исчезает во мгле, неподвижно лишь Солнце Любви!».
       Главными участниками событий печально знаменитого 1837 года оказались люди, до того времени друг другу незнакомые: Наследник Престола Российского Великий Князь Александр Николаевич – сын Государя Императора Николая Первого, и Смоленская красавица Елена Алексеевна Каретникова – дочь помещика Алексея Степановича Каретникова, награждённого за службу Государеву личным дворянством и купившего имение в Кимборове, Смоленской губернии.
       С кого же начать рассказ? А начать его, наверное, правильнее с представительницы нежного и прекрасного пола, подобное определение сего пола более чем оправдывающей.
       Быт дворянских усадеб девятнадцатого железного века… Как прекрасно описан он Тургеневым! А разве не предстаёт он перед нами в незабвенном Пушкинском «Евгении Онегине»!? Да, именно так расцветали в «дворянских гнёздах» несравненные Русские красавицы!
       Как знать, быть может, и Елене Каретниковой была уготована судьбы Татьяны Лариной – замужество по воле родительской, переезд в столицу с вельможным супругом, а, может, и патриархальная жизнь в одном из соседских смоленских поместий, воспитание детей, хлопоты хозяйственные. Но Елена Каретникова самим Провидением была востребована на большее, хотя это «большее» оказалось незримым для обывательского ока.   
       Как и все девушки её возраста – дочери соседских помещиков, она получала образование домашнее, поскольку отец её, дворянин лишь в первом колене, стремился следовать общему для всех негласному правилу. И, конечно же, она увлекалась романами, конечно же, была мечтательна. И, конечно же, её волновала судьба Татьяны Лариной. А, быть может, и судьба другой Татьяны – Татьяны Болтовой, героини повести Василия Нарежного, быстро приобретшего популярность в начале века и наречённого литературной критикой первым Русским романистом. Но, кроме исторической повести «Татьяна Болтова», она не могла не прочитать столь же необыкновенно популярные «Славенские вечера», отличавшиеся напевным, лиричным, более поэтическим, нежели прозаическим слогом.
       Сколько восхищения было адресовано в тех поэтических строках великим Державным мужам Земли Русской, сколько нежности посвящено и природе Русской и Русским девушкам, рождённым этой славной Землёй. «Прелестна заря утренняя, когда ланиты её сияют на чистом небе; благоухающ ветр кроткого вечера, когда веет он с лона розы и лилии; блистательны прелести ваши, девы славенские, когда кротость души и спокойствие сердца изображают светлые взоры ваши!». Не может не взволновать очарование этих строк, посвящённых красавицам священной земли Русской, названной Нарежным «Славенской Землёю», ибо в давние, далёкие времена и Новгородская Русь звалась «Славенией».
       Даже Библия не обошла вниманием славных дочерей Земли этой Славной. В главе 6 книги «Бытия» читаем:
       «1. Когда люди начали умножаться на земле, и родились у них дочери;   
       2. Тогда сыны Божии увидели дочерей человеческих, что они красивы, и брали их себе в жёны, какую кто избрал.
       3. И сказал Господь (Бог): не вечно Духу Моему быть пренебрегаемым человеками (сими); потому что они плоть; пусть будут дни их сто двадцать лет.
       4. В то время были на земле исполины, особенно же с того времени, как сыны Божии стали входить к дочерям человеческим, и они стали рождать им: это сильные, издревле славные люди».
       А славные люди, как говорит нам древняя книга славян «Книга Велеса», и есть славяне. Недаром же и поныне во всём мире столь ценятся женщины, рождённые на славной земле «славенской». И сознавая их необыкновенное достоинство, которое, увы, стало утрачиваться во времена западничества, первый Русский романист и стилист, которому немного было равных, Василий Трофимович Нарежный, обращался к своим современницам через «Славенские вечера», посвященные древности, в новелле, наименованной «Вечер VII: Ирена»:
       «Не подражайте дщерям земель иноплемённых, которые славу свою полагают в искусстве прельщать, не чувствуя влечения сердечного. Тщеславятся они числом побед своих, коварством приобретаемых. Прелестью жизни называют они свободу буйную не покоряться святым законам стыдливости, лучшему украшению пола прелестного. Не подражайте им, дщери российские. Внемлите древней песне моей. Вы познаете, что победы таковы непродолжительны. Время откроет коварство, разврат, сокрытые под личиною кроткой любезности. Тогда исчезнет торжество мнимое, и преступная прелестница будет жертвою несчастною своих замыслов!».
       Была причина в XIX веке восхищаться веками давними, как это делал Василий Нарежный в «Вечере VI»:
       «Веки отдалённые! Времена давно протекшие! Кто из сынов Славена воспомянет об вас без кроткого трепетания сердца и благодарной слезы на глазах – в дань памяти предкам, великим своими доблестями? Тогда величие и крепость духа возводили на верх славы и счастия и красота была наградою достойною. Не обладал тогда древний, измождённый сластолюбец юными красами дщери славенской, хотя бы обладал он златом Востока целого. Веки отдалённые! Времена давно протекшие! Когда возвратитесь вы на землю Славенскую?».
       Да, нравы века девятнадцатого, увы, отличались уже от нравов веков древнейших. И райскому цветку, распустившемуся на исконно русских Смоленских просторах, цветку, по имени Алёнушка, суждена была доля многих юных пташек-горлинок, вылетевших из дворянских гнезд. Ей суждено было стать супругою нелюбимого…
       Весною 1838 года, следующего за печальным годом России, выдана была первая Смоленская красавица Елена Алексеевна Каретникова за соседского помещика Михаила Кузьмича Пржевальского, человека некрасивого, угрюмого, скучного, да к тому же и летами её старшего.
       Выдана была Смоленская Алёнушка по воле отца Алексея Степановича Каретникова, но против её воли. Правда есть одна немаловажная деталь – отец и сам не хотел того брака, даже за девять месяцев до того отказал от дома через чур настойчивому просителю руки дочери Михаилу Пржевальскому. И тем не менее, весной 1838 году он выдал дочь за нелюбимого ею человека. В те времена подобные браки не были редкостью. Во многих литературных произведениях они уже не раз осуждены.
       Но мы не в праве строго судить Алексея Степановича Каретникова за то, что он выдал свою дочь против воли её за нелюбимого Михаила Пржевальского, поскольку побудили его к тому причины, прямо скажем, существенные и далеко не обычные.   
        Но прежде чем коснуться этих причин, необходимо познакомиться поближе с самим Алексеем Степановичем.
       Был он родом со Смоленщины, служил дворовым у господ, которые в ту пору владели деревней Кимборово. Когда время пришло, призван был на службу Государеву и за свой «гвардейский рост и физическую силу» назначение получил в фельдъегерский корпус, а за необыкновенное усердие в службе оказался включённым в свиту Государя. В годы Отечественной войны 1812 года не раз был направляем с депешами особой важности к самому Главнокомандующему генерал-фельдмаршалу Кутузову. К концу службы получил чин магазин-вахтёра, а при выходе в отставку награждён был чином коллежского регистратора и соответственно с этим пожалован личным дворянством по Указу Императора Николая Павловича, не ведая, разумеется, что судьба незримыми нитями свяжет его с сим великим государём России.
       После выхода в отставку остался в Петербурге, где получил должность таможенного смотрителя на пакгаузе. Конечно, новоиспечённому дворянину не очень легко было войти в изысканное столичное дворянское общество, к тому же сплошь помешанное на западничестве и донельзя заражённое вольнодумством. Был он, как и всякий честный солдат, приверженцем Государя и не понимал мнимых прелестей западного безвластия, под личиной которого скрывалась жестокосердная тайная власть тёмных сил. Ему оказалось ближе общество купеческое, которое, может быть, и не отличалось особой манерностью, но, как принадлежавшее к среднему классу, обычно наиболее патриотичному, стояло за твёрдый порядок в Державе.
       В этом обществе и познакомился Алексей Степанович с очаровательной (красоту Елене Алексеевне было от кого наследовать) дочерью купеческой Ксенией Ефимовной Демидовой. Алексей Степанович смог зажечь сердце красавицы, поскольку был не только роста гвардейского и сложения богатырского, но и умом и даже внутренней культурой выгодно отличался от остальных женихов, увивавшихся возле богатой невесты.
       Без памяти влюблённый в красавицу Ксению, Каретников с трепетом просил её руки и получил согласие, как самой невесты, так и её богатого и властного родителя. Демидов дал за дочерью хорошее приданое, и молодые Каретниковы решили перебраться в деревню, где сделаться добрыми русскими помещиками и заняться воспитанием детей.
       Алексея Степановича, естественно, притягивало родное Кимборово, и он уговорил наследников своего бывшего барина уступить деревеньку за сходную цену. Так и оказался на Смоленщине, да не один, а с красавицей женой. Провинциальное общество не было столь чванливым, как столичное – соседи приняли Каретниковых тепло и радушно, а новый кимборовский помещик отплатил им тем, что внёс новую, живую струю в провинциальную рутину. Приобщившись ещё во время службы Государевой к пению и музыке, Алексей Степанович создал в своём поместье небольшую хоровую капеллу, завёл музыкантов, и на балах в его доме было всегда одновременно и ярче, и веселее, и в то же время проще и уютнее, чем у других. Не забывал Алексей Степанович и о том, что вышел он не из барского сословия, а потому всегда готов был прийти на помощь бедным, да и просто попавшим в беду людям, никогда не обходил вниманием нищих.
       Молва о хлебосольном помещике, интересном собеседнике, блестящем рассказчике быстро облетела округу, а со временем к этой молве прибавилась и молва другая – молва о необыкновенно красивой дочери, выдавшейся в признанную уже на Смоленщине красавицу-мать.
       Среди соседей тот час же нашлись и женихи, средь которых, правда, достойных не наблюдалось. Особенно досаждал один – отставной капитан Михаил Кузьмич Пржевальский, человек, по описаниям, «высокого роста, худой, болезненный и некрасивый, с мутными глазами и колтуном на голове», да к тому же ещё и бедный. Бедность, конечно же, не порок, особенно в представлении Алексея Степановича. И вовсе не бедность жениха отвращала от него и саму невесту Алёнушку, и её отца, а прочие вышепоименованные качества этого настырного претендента.
       Род Пржевальских восходил к запорожскому казаку Корнилу Анисимовичу Паровальскому, поступившему в середине XVI века на службу к ляхам, угнетавшим окраинные или, как их именовали, украйные земли Малороссии, постепенно получившие название Украйны, а затем и Украины. Паровальский успел отличиться не только в боях с малороссами, но за «доблести» при разорении Полоцка и Великих Лук польский король Стефан Баторий в ноябре 1581 года возвёл его в шляхетство и пожаловал гербом «Лук», а фамилию повелел изменить на Пржевальский. В переводе с польского означает она – «идущий на пролом». И хотя этот идущий на пролом был осыпан множеством милостей, в числе которых жалование в 1581 году «пяти служб людей» в Сурожской и Велижской волостях, потомки его не пожелали ходить на пролом против России.
       У Казимира Фомича Пржевальского, отца уже упомянутого нами незадачливого претендента на роль жениха Елены Каретниковой, что-то не сложилось с ляхами. Определённый на обучение в Полоцкую иезуитскую школу, он неожиданно бросил учёбу и бежал в Россию, воевать с которой в то время стало весьма и весьма опасно, а тем более совсем не прибыльно. Безвозвратно минули те времена, когда зверополяки безчинствовали в Русских пределах. Брат Казимира Франц Фомич уже служил в Русской армии, воевал против Наполеона в чине майора. За отличие при Тарутине он был награжден орденом св. Анны 4–го  класса, позже был дважды ранен, но неизменно возвращался в строй. Очевидно, не без его влияния перешёл Казимир на сторону России и при крещении в Православную веру стал Кузьмой Фомичём.
       Дослужился до штаб-капитанского чина и сын его Михаил. В 1835 году он вышел в отставку по болезни и поселился в Ельнинском уезде, где отец его Кузьма Фомич служил управляющим у помещика Пилибина.
       И вот в 1837 году Михаил Пржевальский дерзнул просить руки Елены Алексеевны. Алексей Степанович был так возмущён, что не только отверг это предложение, но и вообще отказал Пржевальскому от дома.
       Обратимся теперь к другому участнику описываемых событий, к Наследнику Престола, Великому Князю Александру Николаевичу. 2 мая 1837 года кортеж Великого Князя, отправленного отцом, Императором Николаем Первым, в путешествие по России, выехал из столицы. Наследника престола сопровождал поэт Василий Андреевиче Жуковский. Император хотел, чтобы сын познакомился с Великой Державой, в управление которой ему предстояло рано или поздно вступить.
       Маршрут путешествия был составлен самим Государём и пролегал по огромному пространству от Санкт-Петербурга через Новгород, Тверь, Ярославль и Кострому на Урал. Намечалось посетить Екатеринбург, Тюмень, Тобольск, а затем возвратиться в Поволжье. Оттуда – через Воронеж, Тулу, Рязань, Смоленск и Бородино прибыть в Москву. Из Москвы через Владимир, Нижний Новгород и Муром предполагалось проехать на юг. А уже затем вернуться в Петербург. За полгода предстояло объехать всю Россию и даже побывать в Сибири.
       «Ты первый из нас в сём отдаленном крае! – писал сыну Император, – Какая даль!.. Но какое и тебе на всю жизнь удовольствие, что там был, где ещё никто из Русских Царей не бывал...».
       А Василий Андреевич Жуковский вспоминал: «Мы летим, и я едва успеваю ловить те предметы, которые мелькают, как тени мимо глаз моих».
      Остановок было много, много интересных встреч, которые давали Великому Князю представление о России. Жуковский вспоминал, что вставали каждый день в половине шестого утра, а ложились за полночь. Великий Князь успевал вести путевой журнал и писать письма родителям. Жуковский с восхищением рассказывал Императрице Александре Фёдоровне: «Великий Князь постоянно пишет к Вашему Величеству, и Вы получаете от него обо всём самые свежие извести. Завидую ему в этой способности владеть пером во всякое время, с незапутанными мыслями, после величайшей усталости… Могу всем сердцем радоваться живым полётам нашего возмужавшего орла и, следуя за ним глазами и думой в высоту, кричать ему с земли: смелее, вперёд по твоему небу! И дай Бог силы его молодым крыльям! Дай Бог любопытства и зоркости глазам его: то небо, по которому он теперь мчится прекрасно, широко и светло: это – наша родная Россия!».
       В путешествии соблюдались указанные Государём строгости и ограничения – никаких балов, никаких торжественных приёмов, никаких увеселений. Жуковский строго соблюдал инструкции. Но во время пребывания в Туле, он отпросился повидать родственников, живших в одном из уездных городков. Отставание всего не несколько дней имело чрезвычайные последствия.
       Путь в Смоленск пролегал через уже упомянутое нами село Кимборово, достиг которого Великий Князь Александр Николаевич со свитою тёплым июльским вечером. Было решено заночевать у хлебосольного помещика Каретникова, чтобы в губернском городе появиться утром следующего дня. Поскольку не было рядом сурового наставника Жуковского, все строгости тут же забылись, и в Смоленск Наследник Престола отправился уже в сопровождении красавицы Елены Каретниковой, увлечённый ею явно не без взаимности. В те жаркие дни середины лета 1837 года ярко вспыхнул огонь взаимной страсти, помешать которой был не в силах никто. Не осталось и следа от тех петербургских романов, против которых был настроен царственный батюшка Николай Павлович. Лечение путешествием оказалось весьма кстати, как для наследника престола, так и для России. Помазанник Божий – Николай Павлович знал, что делал, отправляя сына в это путешествие. Он посылал его в какой-то мере и для лечения от уже прогнивших и лживых столичных великосветских салонов.
       И вот словно бы Провидением дарована была яркая любовь, которая заставила забыть всё былое. Елена Каретникова была первой смоленской красавицей, причём, кроме прекрасных внешних, имела и другие достоинства: она получила хорошее образование и воспитание.
       Роман продолжался всего несколько дней, а затем в Смоленск прибыл Жуковский, и последовала разлука – путешествие продолжалось. Лишь 12 декабря Великий Князь переступил порог Зимнего Дворца. Жуковский впоследствии писал, что путешествие можно сравнить с чтением книги, имя которой – Россия. Но ведь и венчанием с Россией он назвал это путешествие неспроста.
       Отгорело лето, отпылала золотая осень, отпуржила зима, и вдруг по весне Елена Каретникова неожиданно была выдана замуж за Михаила Пржевальского. Ларчик открывался просто. Выяснилось, что она ждала ребёнка, и как-то надо было прикрыть грех. Кто отец ребёнка? Документы об этом молчат, зато свидетельствуют они о других удивительных фактах. Едва Елена Алексеевна Каретникова была обвенчана с Михаилом Кузьмичом Пржевальским, как у неё родился сын, которого назвали Николаем. Случилось это 31 марта 1838 года. Так появился на свет Николай Михайлович Пржевальский, в будущем знаменитый учёный, что достаточно хорошо известно, и генерал-майор Главного разведывательного управления, что известно в меньшей степени.
       Когда маленькому Николаю исполнилось пять лет, произошло событие удивительное. Михаил Кузьмич Пржевальский согласно Своду Законов Российской Империи, подал прошение в Смоленскую Духовную Консисторию на получение Свидетельства о рождении. А через некоторое время было выдано свидетельство. Да какое!
       Вот оно. Судите сами:               
                «СВИДЕТЕЛЬСТВО
       По Указу Его Императорского Величества из Смоленской Духовной Консистории.
       Дано сие за надлежащим подписанием с приложением ка¬зённой печати штабс-капитану Михаилу Кузьмичу Пржеваль¬скому во следствие его прошения и на основании состоявшейся в Консистории резолюции для представления при определении сына Николая в какое-либо казенное учебное заведение в том, что рождение и крещение Николая по метрическим книгам Смоленского уезда села Лабкова записано следующею статьею 1839 года апреля 1-го числа Смоленского уезда сельца Кимборова отставной штабс-капитан Михаил Кузьмич и законная его жена Елена Алексеевна Пржевальские, оба православного вероисповедования, у них родился сын Николай, молитвами имя нарек и крещение совершил 3-го числа села Лабкова Свя¬щенник Иван Афанасьевич Праников с причтом, а при креще¬нии его восприемниками были Смоленского уезда сельца Кимборова коллежский асессор кавалер Алексей Степанов Карет¬ников и Черноморского казачьего полка генерал-майора и кавалера Николая Степанова Завадовского жена Елисавета Алексеевна Завадовская.
       Города Смоленска сентября 18 дня 1843 года». (ЦГИА, ф. 1343, oп. 27, д. 6459, л. 6.)
       Не случайно дата рождения установлена Указом самого Государя Императора, и этим же Указом поставлен вместо 1838, 1839 год рождения. Нужно было увести дату рождения подальше от года пребывания в Смоленске великого князя, будущего Императора Александра Второго, дабы избежать лишних пересудов и сплетен.
       Ведь если бы это было просто ошибкой, Михаил Кузьмич Пржевальский и Елена Алексеевна сразу бы её заметили и попросили бы поправить. С другой стороны, не стали бы родители маленького Николая подавать прошение на получение свидетельства на четырехлетнего ребёнка, ибо, по существовавшим правилам, документы выдавались на детей пятилетних. И никто бы их прошения рассматривать не стал. Интересно также, что к книге, хранящейся в церкви села Лабкова, где была первичная запись по поводу рождения, доступ был ограничен специальным распоряжением. Её нельзя было взять, чтобы ознакомиться с записями. Музейные работники свидетельствуют, что подлинник этой метрической книги никогда, нигде и никому публично не был представлен. В Музее Пржевальского в Смоленской области была лишь рисованная копия листа метрической книги с упомянутой записью о рождении. Но она, вполне понятно, не может служить документальным свидетельством, так как в ней не указан год заполнения, не читается месяц рождения и не понятно какое поставлено число рождения. Подобные ограничения просто так не делаются. Следы запутывались умышленно.       
       Следует ещё добавить, что сам Николай Михайлович Пржевальский в письмах матери, когда это приходилось к слову, указывал годом своего рождения именно 1838-й.
       Есть и ещё один любопытный факт. Было это уже несколько позднее, когда Николай Пржевальский учился в шестом классе гимназии, в городе Смоленске. Гимназисты задумали уничтожить журнал, в который нелюбимый ими преподаватель записывал всякие их проказы. Тянули жребий. Произвести сие действо выпало Пржевальскому. Николай стащил журнал и выбросил его в Днепр. Было много шуму. Провели расследование, и всех, кто, по мнению наставников, мог быть причастен к этому проступку, посадили в карцер. Пржевальский вынужден был признаться. Не хотел, чтоб страдали невиновные товарищи. Ему грозило исключение из гимназии. Мать умоляла директора гимназии оставить сына, просила даже высечь его. Но сечь дворян гимназистов, начиная именно с 6 класса, было строжайше запрещено. Происшествие же вышло далеко за пределы гимназии и стало известно попечителю. К нему-то и обратился директор, а попечитель возьми да и отпиши в Петербург. К Наследнику Престола он обращаться не имел права. Обратился к его другу графу Адлербергу. А вскоре пришёл ответ, причём, не от Адлерберга, а от самого Александра Николаевича. На письме попечителя было начертано: «Выпороть мерзавца, и всего делов!». И стояла подпись Великого Князя.
       Так закончилось венчание будущего Императора Александра Второго с Россией!
       Когда меня спрашивают, не хочу ли сказать, повествуя о том случае, что Николай Михайлович Пржевальский являлся сыном Наследника Престола, впоследствии ставшего Императором Александром Вторым, отвечаю: утверждать этого ни я, никто другой не может. Но судите сами, отчего вдруг было проявлено столько внимания к смоленскому отроку и при выдаче свидетельства о рождении, и по поводу его провинности в гимназии?
       Впрочем, недаром же Николай Иванович Черняев столько убедительно писал о мистическом характере Русского Православного Самодержавия.
       Не менее любопытна и другая история, незримо связанная с первой…

                Сталин и Пржевальский

       Сначала всё казалось легендой. Однажды, после встречи с читателями, на которой я коснулся сталинской темы, уже за полночь мне позвонил один из слушателей и, сообщив, что в прошлом был сотруд¬ником спецслужб, привёл некоторые факты из биографии И.В.Ста¬лина, которые буквально потрясли меня. Первую свою публикация по этой теме я, не имея документальных подтверждений, предло¬жил читателям в качестве легенды, которая может быть правдой. Брошюру назвал «Сталин и Пржевальский».
       Но уже тогда мне были известны некоторые факты, достоверность которых не вызывала сомнений. К примеру, в № 11 «Известий ЦК КПСС» за 1990 год сообщалось, что И.В.Сталин родился не в 1879 году, как считалось официально, и не 21 декабря, а 19 декабря 1878 года… «Известия ЦК КПСС» – орган серьёзный и документы в нём приводились серьёзные. «Перестройка» ещё не успела к тому времени привести в негодность партийную печать. Сплетни там ещё не печатались.
       Промелькнуло в печати и ещё одно сообщение. Внучка Сталина Екатерина Яковлевна сообщила, что Николай Михайлович Пржеваль¬ский действительно был в Гори в 1878 году и действительно встречался с будущей матерью Ста¬лина. А когда уехал, вплоть до своей кончины посылал ей деньги. Правда, Екатерина Яковлевна тут же прибавила, что это ещё ни о чём не говорит, и что она привыкла считать своим прадедом Виссариона.
       Для чего же перенос даты рожде¬ния? Можно с большой долей достоверности предположить, что он был сделан с таким расчётом, чтобы Сталин никак по вре¬мени не мог быть сыном Пржевальского.
       Обратимся к публикации в газете «Мир новостей». Автор – Сергей Петрунин. Название: «Сталин Иосиф… Николаевич?» Читаем: «Версия о том, что настоящим отцом Иосифа Виссарио¬новича был не грузин Джугашвили, а русский путешественник, ис¬следователь Дальнего Востока и Центральной Азии, первооткрыватель дикой лошади, смоленский дворянин Николай Пржевальский, родилась не на пустом месте.
       Всё началось между второй экспедицией учёного к озеру Лоб-Нор и в Джунгарию (1876 – 1877) и его третьим походом в глубины Тибета (1879 –1880). Зимой и весной 1878 года Пржевальс¬кий поправлял здоровье на Кавказе, заезжал и в Гори, где, будучи гостем князя Маминошвили, познакомился с его дальней родственницей, приехавшей в город из соседнего села, двадцати¬двухлетней Екатериной Джугашвили, урожденной Геладзе. Она вы¬росла в деревне, но к тому времени семья Геладзе давно уже переехала в Гори… Екатерина обучилась грамоте, что ещё во время её детства считалось привилегией наиболее знатных князей, по¬мещиков и священнослужителей.
       Пржевальский… был очарован красотой юной и образованной грузинки. Встречался с ней и проводил время к взаимному удовольствию обеих сторон.
       Но Екатерина к тому времени была уже четыре года как за¬мужем за Виссарионом Джугашвили, сапожником из села Диди-Лило. Её муж вначале получил славу известного на весь город мастера, имел много заказов и смог открыть собственную мастерскую.
       …Все трое детей, рожденные Екатериной от Виссариона, умерли в младенческом возрасте… Родившийся через некоторое время после отъезда Пржевальского четвертый ребёнок Екатерины Иосиф (он же Coco) рос здоровым и крепким. Жизнерадостный и общительный, он всегда был окружен товарищами.
       В 1885 году Джугашвили старший уехал на работу в Тифлис, а князь неоднократно передавал матери Сталина значительные суммы присланных со смоленщины «алиментов». Об этом косвенным образом свидетельствует и внучка Иосифа Виссари¬оновича. Она не считает своим прадедом Пржевальского, но находит «внешнее сходство просто поразительным», а самое главное – соглашается с тем, что Прже¬вальский останавливался в Гори, а потом «высылал деньги Катери¬не». И высылал, как отмечено в других источниках, столько средств, что князь, который исполнял функцию «доверенного лица» путешественника и «банкира» его переводов, помогал Иосифу до конца своей жизни».
       Далее Сергей Петрунин приводит ещё более примечательный факт:
       «Когда большевики-ленинцы захватили в России власть, а уче¬ник Пржевальского Козлов продолжал свои экспедиции в Монголию, о его почившем учителе, великом исследователе Центральной Азии, генерал-майоре и почетном члене Петербургской Академии наук, именно по причине происхождения «забыли». Но сразу же после войны, когда красный Русский Царь окончательно стер «ле¬нинскую гвардию» в лагерную пыль и политика «пролетарского интернационализма» с её верой в мировую Республику Советов всё больше стала заменяться державно-патриотической, то он не замедлил вернуть стране её символы и героев. В числе самых первых начали именно с Пржевальского – в 1946 году была учреждена золотая медаль имени этого ученого, а, возможно, и отца победителя гер¬манского фашизма, принявшего по словам Черчилля «Россию с сохой, а оставившей – с атомной бомбой».
       О том же, что Сталин сын Пржевальского, свидетельствуют и многие другие публикации. Добавим, что сын не просто путешественника, а генерал-майора Главного разведывательного управления Генераль¬ного штаба. Существенная деталь. Под видом многих экспедиций Пржевальский занимался разведкой, вопросами безопасности Рос¬сии. Не случайно он и погиб в одной из экспедиций. Он был разведчиком высочайшего ранга. Не многие разведчики носили генеральские звания. Н.М.Пржевальский был лично известен Государю Импе¬ратору. Только ли потому, что был учёным и разведчиком?
       Вот какую зовущую к размышлению информацию прислал о Пржевальском один из моих читателей. Она опубликована в одном из периодических изданий – Ежеконцертнике «Звоны». Борис Тарасенко рассказыва¬ет: «У предков автора «Общей Химии» (Глинок) Николай Михайлович Пржевальский (1839–1888)… сторговал сначала, пол-усадьбы, а потом и всю усадьбу на берегу озера Сапшо. Генерал-майора Пржевальского (1886) привлекла не только красота озера, но и схожесть его с озером Байкал». В Сапшо впадает несколько ручьев, вытекает из него только один… На «Малом Байкале» есть острова. Один из них получил название Погранный, так как, во время мирного сосуществования двух хозяев одной усадьбы, рыба в Сапшо была поделена сетью, проходившей именно через этот остров. Береговой периметр озера равен примерно 10 км. В музее-усадьбе Пржевальского, где Николай Михайлович соорудил деревянный водопровод, стоит его гипсовый бюст, очень похожий на скульптурные портреты Сталина. Работники музея мне рассказали, что Николай Михайлович был холост, но женщин не чурался. Наведывался он и к жене местного мельника… Она во время войны, перед смертью, открыла своей дочери тайну ее рождения. С тех пор некая, очень похожая на Николая Михайловича дама часто приезжала на памятные годовщины Пржевальского в одноименный поселок, тщатель¬но избегая излишней огласки и юбилейных президиумов». Борис Тарасенко высказал интересную мысль. А что если Николай Михайлович Пржевальский специально старался тайно оста¬вить наследника, который бы потом сыграл серьезную роль в судь¬бе оказавшейся на краю пропасти России? Просто в усадьбе родилась девочка, и она не могла быть пригодной к той роли, которая выпала Сталину?
       Я вижу улыбки на лицах некоторых читателей. Не спешите. Вспомним о мистических началах Русского Самодержавия, которое «не могло быть устранено по произволу». Добавлю: разве можно отрицать, что в жилах Пржевальского текла Августейшая, Царская, Богом данная кровь? И неужели такая могучая сила, как Русское Православное Самодержавие, не могла обезопасить себя от гибели, когда времена гибельные не раз были предсказаны Государям Великой Державы. Неужели Православное Самодержавие, рождённое «не без Бога воли тайной», сложа руки, ожидало, когда настанет царство зверя? Почему архимандрит Иерон вдруг призвал к себе именно Иосифа Джугашвили для благословения на подвиг послушничества во имя России – подвиг государственного управления? Не потому ли, что он был сыном Пржевальского и внуком того, в ком текла Августейшая кровь? Впрочем, каждый может сам найти ответы на поставленные вопросы, поскольку по понятным причинам документальных подтверждений отцовства Александра Николаевича и Николая Михайловича нет.