Откровенно?
Здесь всюду одно и то ж:
здесь у каждого третьего – на поясе нож;
а у каждого пятого подмышкой наган;
здесь всякий второй обожает стакан,
а вторая – на тонкой ноге бокал.
Оттого я на этот город взалкал
положить... Сам ты знаешь что.
Человек вообще: для толпы – ничто,
а для власти – у урны электорат.
Здесь никто никому никогда не рад.
Молодёжь здесь не ждёт революций и бурь:
ей довольно вколоть в себя всякую дурь.
Здесь ползущих машин – что в бочке сельдей;
здесь недавно не стало очередей:
в гастрономе за мясом и в наше кино,
но об этом забыли давным-давно.
Понастроили всюду. Понаехали тут.
Здесь по душам людским, как по плацу пройдут,
шаг высокий чеканя, подковой звеня –
здесь бесчестьем и ложью убили меня.
Мегаполис, как мельничный жернов, – тяжёл.
Здесь людей загоняют сперва на помол,
а чуть позже – на сито; и сразу – в замес.
Здесь немногим корыто спускают с небес:
те, кто в ранге и чине – имеют бабло;
остальным неуютно здесь и тяжело.
Но уйти из замеса – бессмысленный труд:
из бесформенной массы угодных пекут.
Справедливость давно здесь накрылась дырой:
если в армии делят на «первый-второй»,
то цивильных ранжируют – «свой» и «чужой»;
власть прогнила насквозь и изъедена ржой;
из кармана страны здесь воруют и прут
столько, что ого-го... Сей чудовищный спрут
госбюджет облегчает на тонны рублей:
если цифрой представить – не хватит нулей
вслед за неким числом...
Здесь убили меня,
шаг высокий чеканя, подковой звеня.