-Пошли скорей, пока мать не вернулась с базара, - дергала меня за рукав Ларка.
-Пошли, а то у тебя лоб уже потускнел, - съязвила я ей в ответ, заканчивая завтрак.
Нетерпение Ларки было понятно, стащив у старшего брата колоду затертых карт, вот уже неделю мы резались в подкидного дурака, награждая лбы щелбанами. Вчера фортуна была на моей стороне, Ларкиному лбу досталось, он был красный, как начищенный бок медного самовара, вот ей и натерпелось отыграться. Играли в карты мы в сарае, где семья Ларки держала свинью.В обязанность Ларки, входило подсыпать свинке сваренную в большом чане, предварительно налущенную, кукурузу, которую ,с удовольствием жевали и мы.
Радостная,предвкушая реванш, Ларка понеслась к калитке, я за ней,но вдруг она резко, как вкопанная,остановилась.
-Ты чего?
Протянув руку, Ларка шепотом выговорила : -Там..
За калиткой, прислонившись спиной к забору, сидел незнакомый, пожилой мужчина. Он смотрел на дом и плакал.
Пораженные, мы попятились назад во двор.
-Бабушка, там, там, дедушка чужой плачет, - стараясь говорить шепотом, тараторили мы в два голоса.
Бабушка, молча, быстро прошла к калитке, широко ее распахнула, наклонилась, поднимая старика.
-Что же ты тут дорогой сидишь,пошли во двор,пошли,сейчас девчонки,покажут где тебе умыться, я на стол соберу.Лара сбегай в виноградник, скажи, пусть дедушка принесет вина.Пошли, вино домашнее, с нашей Изабеллы.
Старик пытался что-то сказать, но бабушка его остановила:
-Сначала покушай, отдохни, успокойся.
Пока старик умывался, я стала спрашивать бабушку:
-Кто это, твой знакомый?
-Человек в беде, пришел к нашему двору, какая разница кто он.Захочет,скажет, веди его к столу.
Сама пережив годы чужбины, голода и холода она была очень милосердным, чутким человеком, без назиданий, просто преподнося нам уроки истинного человеколюбия.
-Вы давно живете в этом доме?- спросил старик, усаживаясь за стол.
-Давно, после войны,- ответил подошедший с бутылью вина дедушка.
-Знаете, чей это раньше был дом?
-Говорили, что построившего этот дом, раскулачили.
-А мы старые деньги на чердаке находили,- не удержавшись, вставила я.
-Раскулаченный это я. Мечтал все эти годы, снова увидеть …- слезы покатились из его глаз.
-Как звать тебя? - тихо спросил дедушка.
-Иван Дмитриевич. Дом строил мой отец, был он родом из семьи помещиков, ему хотелось ,чтобы его дом был такой же каким был родительский барский дом. Он хотел, что бы были высокие потолки с лепниной. Что бы парадные комнаты, соединялись переходами с столовой, кухней, далее с хозпостройками. Таким он его и построил, мы с братом мальцами играли в доме в прятки, так порой и не найти, дом большой.Когда мы подросли, появилась у нас лошадь, корова, несколько овец.Держали маслобойку.Масло из семечки гнали, продавали его на базаре.Когда брат женился, он отделился, участок земли позволял построить еще дом, это вот тот, что отгорожен от Вас забором.Правда - это был добротный, но маленький дом, такой как строили в этих местах.Видно его за эти годы перестроили, он какой - то длинный стал.
-Там теперь «Дом колхозника», ночуют приезжие на рынок с дальних хуторов,- пояснил дедушка.
-Брат развел пасеку. В страдную пору нанимал работников.Сам был очень работящий, ленивых работников выгонял.Вот один из им выгнанных, ему впоследствии,став председателем комитета бедноты, все и припомнил.
По трем статьям постановления от 30 января 1930 « О мерах по ликвидации кулацких хозяйств» - мы и были раскулачены.
Отца с матерью, на собрании бедняков,пожалели, учли их возраст, выселили в пределах района по третьей, самой мягкой статье.Они уехали в дальний, плохо обжитый район края – хутор Ольгино, там жили дальние родственники мамы.Им разрешили взять зимнюю одежду,немного посуды.
Брата, как кулака, использующего наемный труд, приравняли к кулацкому активу, осудили на заключение в концлагерь, по первой самой суровой статье.
Меня, как богатого кулака, но не использовавшего наемного труда, вместе с семьей, а также женой и дочерью брата, выслали в Красноярский край.С собой нам разрешили взять пятьсот рублей на проезд и обустройство, зимние вещи.
Дома, скот, и все имущество было конфисковано для нужд советов и организации общежитий.Выселили нас в конце февраля, добирались долго, дети болели. На месте, в пяти километрах от небольшого поселка лесозаготовительного пункта, была выделена территория для проживания.Жили в землянках, потом сами строили бараки.Работа была на лесозаготовках. Жена брата надорвалась,таская бревна, спустя шесть лет умерла.Лена, дочка брата - выросла, вышла замуж, а мой сын ушел на фронт в конце сорок третьего,а через год получили похоронку.
Уезжать с тех мест нам было некуда, так там и остались. О брате больше ни чего не известно.Родственники на хуторе помогли обжиться отцу с матерью, там они и похоронены.На конец жизни захотел повидать эти места, не надеялся увидеть дом сохранившимся, да хочу поклониться могилкам отца с матерью.
-Можно я зайду в дом?
-Иван Дмитриевич,иди, будь там, сколько тебе надо, захочешь полежать, ложись на веранде, там прохладней, мы тебе не будем мешать,- стараясь скрыть слезы, сказала бабушка.
Старик ушел в дом, дедушка с бабушкой грустные, молча, сидели за столом, видимо вспоминая свой родной дом, который они вынуждены были бросить, спасая себя и детей от турок, напавших на их родной город Карс.
Провожать Иван Дмитриевича вышли все, полную торбу фрукт и еды собрали соседи, узнавшие от меня с Ларкой о госте.
Не оглядываясь, он ушел.Только сгорбленная спина выдавала его горе.
Прошло почти пятьдесят лет, и теперь мы: я, моя сестра и жена брата стояли у калитки.
Ушли из жизни бабушка, дедушка, мама, брат.
Дом давно продан – но так же, как Иван Дмитриевича,нас сюда позвала боль утрат, желание проститься с домом, память о прошлом.
У каждой из нас были свои сокровенные воспоминания.
Раида, жена брата, вошла на ступени парадного крыльца этого дома юной невестой, в спальне этого дома она стала женщиной, познав ласки и любовь первого и последнего мужчины ее жизни.
Сестренка, Екатерина, предводительница всех пацанов округи, на этой веранде читала записки первого влюбленного в нее, в этом дворе она получила первые уроки игры на гитаре и здесь же, познала восторг соседей-зрителей, первых почитателей ее таланта – певицы.
Дом моего детства, это не только мои воспоминания о любви родных, это еще и место рождения моих детей. Где бы я ни жила, но рожать своих детей приезжала именно в этот дом.
Только дома уже не было.
Дом умер.
На его месте, новые хозяева, построили новый дом, по теперешней моде,типовую коробку из красного кирпича.
Прощай наш дом.
Теперь ты остался только в воспоминаниях.
Наверное, правильно, старые дома, как и старые люди должны уходить.
Построятся новые дома, в них молодые сыграют свадьбы, родятся дети, у новых домов будет своя история жизни.