Глава тринадцатая
Ночью Ирина почти на спала, вспоминая каждый жест и слово Владислава. «Как же он красив! – думала она с замиранием сердца. – Эти темно-голубые глаза… Нет, что глаза! Главное – весь облик. Правильно Таня сказала: патриций! Сорок лет ему, а не скажешь, что уже старый. И как смотрел на меня!»
– Учти, он разводной. Это вроде бы хорошо, – сказала Таня в тот день, когда они уже на скамейке приходили в чувство после встречи с Владиславом.
– Но у него дочка – подросток. Это плохо. Ей мамочка нужна, а не подружка.
– Глупости какие говоришь! Я что – замуж иду за него? Я просто…
– Втюрилась, – подсказала подруга. – Да не про нас он. Правда, глаза на тебя пялил. Я его таким веселым не видела. На репетициях он – индюк надутый. А тут… с чего бы, а?
Татьяна оценивающе оглядела Ирину.
– Ничего, ты у нас тоже красотка. Еще и умная, хоть и дура влюбчивая! – добавила она и рассмеялась. – Мы придумаем, как эту золотую рыбку поймать на удочку.
– Что ты мелешь, Танька?! – возмутилась Ирина. – Никого я не собираюсь ловить.
– Правильно, пусть тебя ловят. Если он патриций, так ты у нас тоже…принцесса.
В Дом ученых они собирались, как на экзамен. Для Тани это и был экзамен: она впервые исполняла главную роль и собиралась сразить публику своей игрой. У Ирины никакого оружия для того, чтобы потрясти сердце Владислава, не было. Кроме симпатичной внешности.
После критического обзора своей персоны перед трюмо она только вздохнула горестно.
– Ты чего, Ирка? Разве можно такими глазами смотреть на себя? Надо любить себя, себя! Слышала эту теорию? Вот модную тряпку надеть – это да, надо. А то у тебя гардероб какой-то… детский. Прямо не студентка, а вроде школьницы-пионерки. Сейчас мы у мамани моей позычим.* (укр. – «займём». Примечание автора).
Татьяна кинулась к платяному шкафу.
– Смотри, какой стильный костюмчик мамочка приволокла из театра! Он там задействован в одной зарубежной комедии. У нас так всегда: если про иностранцев пьеса, так все одеваются шикарно, а как про наших – можно тряпье напялить любое.
Танина мама, Вероника Валерьевна, подключилась к этому важному мероприятию, потому что любила Ирину как вторую дочку.
– Тебе пойдет, надевай. Этот костюм понадобится через месяц. Смотри только – пятна не посади!
Танина мама свой убогий гардероб частенько разнообразила за счет таких займов у родного театра, если приходилось идти в гости.
Вместе придирчиво оглядели Ирину. Та в голубом костюме из легкого шелка выглядела потрясающе.
– У тебя даже глазки посинели, – сказала Вероника Валерьевна. – Были просто серые, стали почти голубые. Но голубой цвет бледнит немного. А давай-ка шарфик потемнее повяжем....Вот, тебе идет темно-синее. Тебе вообще, учти, идут больше насыщенные тона.
Спектакль Ирина почти не видела и не слышала – так переживала за своего Владислава. Он показался ей более подвижным, чем на репетиции, но звезд с неба не хватал. Однако его приятный баритон, улыбка и аккуратная стройная фигура явно нравились не только ей. Публика оживлялась при его появлении и громче хлопала после реплик и выходок Татьяны по сценарию. Та была в ударе, осознавая свой успех.
И все-таки солидная публика немного напрягала Ирину. Она чувствовала себя чужой среди этих расфуфыренных дам с вычурными прическами, которые в антракте расхаживали по фойе со своими пузатыми и плешивыми мужьями в дорогих костюмах.
В тот вечер Владислава Сергеевича они после спектакля так и не увидели.
– Сбежал, гад, – расстроилась Танька. – Ничего, впереди еще Новый год.
– Как? Три месяца ждать?!– испугалась Ирина
– Ага-а, попалась! Я так и знала – втрескаешься в него! Ладно, что-нибудь придумаем. А пока ты ходи со мною на репетиции. Слушай, а не хочешь к нам в студию? Весною набор будет, типа кастинга. Выучишь стишок, песенку споешь, ну, как в театралку поступают.
– Ты забыла, что сама тогда провалилась?
– Так это меня же наш придурок специально провалил.
Идею поступления Ирина отвергла, убедив Таню, что нет у нее такого таланта, как у подруги. А «что-нибудь придумаем» бессовестная Танька претворила в жизнь самостоятельно, закулисно, по всем правилась актерской интриги. Они тогда чуть не рассорились навеки.
Ирина неожиданно получила странное письмо от Владислава на свой почтовый адрес. Тот писал: «Дорогая девочка! Спасибо за такие непосредственные изъявления чувства! Но боюсь, что Вы нарисовали себе неверный мой портрет. Я не достоин Вашей симпатии. Мне почти сорок лет, я обременен взрослой дочерью и старой матерью, а Вы такая юная и прекрасная, что заслужили лучшей участи, чем быть женой человека, уставшего от жизни. Поверьте, у Вас все впереди! Я не готов к легким отношениям. Просто так не стану встречаться ни с одной женщиной, даже мне приятной. Я настроен на стабильный брак со взрослой женщиной, уже познавшей жизнь. Увы, пока такой не вижу... Но я знаю твердо: будет и на нашей улице праздник! Простите меня великодушно, если Вас обидел невольно. Ваш Владислав».
«Что это?– с отчаяньем думала Ирина, вертя письмо в пальцах. – Какие чувства я ему ... изъявляла?! Он что – спятил? Мы виделись один раз! Я не говорила о симпатии! Я не просилась замуж! Бо-оже, стыд какой?! И что теперь делать?»
Ей и в голову не приходило, что близкая подруга могла устроить такую подлянку! Именно Тане позвонила Ирина немедленно и чуть не плача, залепетала о своем позоре.
– Какой позор, Ируся?! – закричала Татьяна, искренне напуганная такой реакцией.– Просто кто-то... намекнул ему, что ты влюбилась, и захотел продвинуть...
– Что продвинуть?! Ты что мелешь? Какая-то сволочь его разыграла, а меня опозорила? – вопила Ирина в трубку.
– Ну почему опозорила? Он бы сам не догадался, и ты бы ходила до Нового года... вся в сомнениях, а так... кто-то...
Что-то в голосе подруги разбудило подозрение в Ирине. Она замолчала, переваривая сюрприз, потом выдохнула в телефон:
– Так это все натворила ты-ы?! Дура! Еще и ... подлая.
И швырнула трубку на рычаг.
Ответный звонок раздался сразу:
– Я не подлая! Я просто дура, да, да! Я не знала, что ты так взбесишься! Я думала...
Татьяна рыдала так искренне, что Ирина не посмела второй раз бросить трубку. Она молча ждала, пока ее вроде бы неглупая подружка оправдается.
– Я не писала от твоего имени! Я писала от имени твоей... будто бы знакомой, которая страдает, видя, как ты страдаешь от невысказанной любви... Он же слепой и глухой!
– Ты меня опозорила, – упрямо твердила Ирина.
Потом Танька прибежала к ней мириться, обещала исправить положение – покаяться во всем Владиславу. Грядет, мол, Новый год, она постарается достать пригласительные билеты, и если Владислав Сергеевич явится на праздничный маскарад, она прямо там же повинится!
Как раз надвигался Новый год. Бал-маскарад в Доме ученых был ритуальным ежегодным действом, но попасть туда могли только преподаватели вузов со своими женами или мужьями.
Глава четырнадцатая
Как Таньке удалось выколотить драгоценный пригласительный билет на двоих, Ирина не знала. Но когда подружка помахала им перед носом Ирины, та обрадовалась. Только вечный женский вопрос, что надеть, отравлял настроение.
Скромная Ирина семья одевалась согласно своему статусу – именно скромной семьи. Мама, школьная учительница младших классов, шила себе и дочке из недорогих тканей модные штучки по выкройкам прибалтийского журнала «Силуэт», оставшихся от бабки, а папа носил вязаные мамой свитера зимой и футболки летом. Тема «что надеть» возникала редко и касалась только Ирины.
После долгих раздумий остановились на платье горчичного цвета из шелкового репса. Оно пока не вышло из моды, но было единственным нарядным, а потому часто надевалось и жутко надоело Ирине. Расклешенная юбка с широким поясом подчеркивали тонкую талию, а лиф по фигуре – высокую грудь. Добавили симпатичный янтарный кулон на цепочке, опять же – трофей из Прибалтики, куда мама когда-то ездила со школьной экскурсией.
Костюмов маскарадных у девочек не было, но маски им продали в холле Дома ученых, украшенном шарами и блестящими гирляндами. Нарядная публика тоже предпочла отказаться от карнавальных одежд – женщинам хотелось продемонстрировать последнюю моду и не хотелось скрывать дорогие прически, за которыми выстояли накануне в салонах красоты, как недавно стали называться жалкие парикмахерские.
Публика не походил на молодежную во Дворце студентов, куда Ирина с подругой бегали на танцы и концерты самодеятельности. Ни громкого смеха, ни такой же музыки из репродукторов, ни шумных компаний. Здесь все держались парами или маленькими группами – за столиками в холле. Дамы были в длинных платьях, чаще – бархатных, украшенных не бижутерией, а настоящими драгоценностями, в которых девочки не разбирались совершенно.
– Господи, куда мы попали? – шепнула Таня. – Профессорши, наверное...
– Скорее – профессорские жены.
Ирина покосилась на свою посеребренную цепочку с дешевым кулончиком.
– Может, это и не янтарь, а тоже подделка? – шепнула Тане. – Расстегни, я сниму.
– И дурой будешь. Это же прибалтийская штучка, считай – иностранная.
– А давай свалим?
– А давай не паниковать? – шепнула Татьяна, одновременно кому-то улыбаясь за спиной Ирины. – Оглянись на зеркало. Сравни себя с этими... толстозадыми тетками. Ты же – стебелек рядом с ними. Ничего, кроме бархата или... как там это называется, у них нет. Химия на голове, а у тебя какие волосы...
– Это сеанс внушения? Ты меня успокаиваешь.
– Девочки, какие вы красавицы! – раздался рядом голос Алексея, дублера Владислава. – Тут такие не водятся! Оглянитесь! Одни старые обезьяны вокруг в масках и без!
Он, конечно, приврал, но очень вовремя. Девочки приободрились.
Заказанного столика у них не было, как у других, и общество Алексея, такого же бесприютного, было кстати. Рядом с ним можно было изображать своих в этом чужом научном гнезде. С Алексеем кто-то здоровался, он отвечал и сам без конца кланялся кому-то, сопровождая этот процесс язвительными репликами, типа:
– Этот старый пень – заведует кафедрой, соседней. А этот, уже с нашей – младший научный сотрудник. Дуб изрядный, но защитился... недавно. Привет, Игорек!... А эта баба Яга... смотрите направо, вон та, с дулей на затылке, намазюканная, любовница вон того, Лешего! Декан.
– Прямо лес со зверушками какой-то, – изумилась Татьяна. – Дубы, пни, лешие и бабы Яги. С тобой, Леша, не заскучаешь.
– А вот и мой шеф пожаловал! Со своей компашкой. – Он, конечно, не дуб и не пень, но... индюк изрядный. Временами.
Владислав Сергеевич, окруженный друзьями, прошел мимо, не заметив Ирины и Тани. Он был хорош в своем оживлении, на индюка не походил, и девочки слегка приуныли, заметив, что компания Владислава состояла из трех симпатичных женщин, моложе его, и двух мужчин постарше.
В танцевальном зале грянула музыка, и троица потянулась туда за всеми.
– И как ты собираешься падать в ноги ему, чтобы повиниться? – шепнула Ирина. – Прямо при свидетелях?
– Увидишь!
– Танцуем по очереди, девочки! Не бросайте меня, – сказал Алексей, тут же приглашая Ирину.
Играли что-то допотопное, но красивое, как сказал Алексей, то есть танго.
Ирина вертела головой во все стороны, плохо откликалась на каскад комплиментов своего партнера, послушно шла за ним, повторяя все па. Она искала глазами оставленную подругу. Потом увидела ее и обомлела: Таня танцевала с Владиславом и что-то темпераментно говорила ему. Тот слушал ее с неопределенной улыбкой и тоже, как Ирина, вертел головой, словно искал кого-то.
– Бедовая у нас Танька, – панибратски ухмыльнулся Алексей, поймав взгляд Ирины. – Шефа моего подцепила. А у того свои дамочки имеются. Смелая. У нас его все как-то побаиваются. А эта не струсила.
Новый танец заиграли сразу же, почти без паузы. Это был ее любимый вальс – « В городском саду».
Ирина растерянно вертела головой, оставшись в одиночестве. Алексей убежал, Тани тоже не было в поле ее зрения.
Кто-то взял ее под руку, тихо спросил:
– Разрешите? Вы танцуете вальс или только свое, молодежное?
Этот голос она бы узнала из тысячи других, и как-то сразу обмякла от волнения, что-то промямлила, не глядя в лицо Владислава. Потом спросила глупо:
– А где Таня?
– Танцует с моим аспирантом, – вежливо ответил тот и повел Ирину в круг, обнял за талию, властно стиснул руку.
Владислав вел легко, его рука неподвижно лежала на ее талии, вторая, наоборот, нежно сжимала ее ладонь, и стеснение понемногу отпустило Ирину.
Однако кавалер ее молчал. И только когда музыка оборвалась, произнес:
– Сто лет не танцевал вальса.
– А мне показалось, что вы на бальном паркете и выросли.
– Спасибо. Что-то вы на репетиции перестали ходить. А где наши актеры, кстати?
Алексея и Тани на месте не оказалось.
– Пойдемте к моим друзьям, познакомлю вас. Наши женщины вас сразу заприметили. Похвалили ваше платье.
– Да ну? Что в нем особенного? – удивилась Ирина, окончательно возвращаясь к своему естественному состоянию.
– Не в платье дело – в талии. Тонкая талия. Женщины фасон замечают сначала, а мужчины – фигуру. Вы чудесно сложены.
– Когда вы успели заметить? Вы же с Таней танцевали! – стараясь скрыть смущение под насмешкой, спросила Ирина.
– О, для этого не нужно много времени.
...Впоследствии она ничего не могла запомнить из длинного вечера, кроме вот этих первых минут, когда ей поневоле пришлось взять себя в руки, чтобы не выглядеть дурой. Зато помнила финал...
Танька с Алексеем смылись самым бессовестным образом – так их поступок назвала потом Ирина по телефону.
– Глупая! Я дала ему возможность с тобой познакомиться поближе! Ему же пришлось тебя провожать!
– Именно, что пришлось! – кричала в трубку Ирина. – Ты все время меня подводишь под монастырь! А если у него были другие планы? А если одна из его подружек на него рассчитывала?!
– Ерунда! – отбивалась Татьяна. – Главное сделано! Я призналась в подлоге, он тебя не презирает, зато заметил! Понимаешь! И даже признался, что ты ему симпатична! Ну, чем закончилось все? Не томи!
– Не скажу. Умри от любопытства!
Ирина бросила трубку.
Что было, чем закончилось? Да ничем. Проводил до дома, по дороге вели разговоры об ее учебе, о книжках, какие она читает... Как с ребенком. Потом сказал «до свиданья», ручку пожал. Нет, подержал немного в своей. Не целовал, не обнимал, никаких обещаний и надежд на встречу. Ни-че-го!
Отец встретил ее возле ворот, где простоял долго в ожидании своей загулявшей доченьки. Правда, увидев, что она не одна, отступил в подворотню.
Очередная встреча была неожиданной, потому что Ирина поставила крест на своих надеждах.
А Владислав явился на следующий день. Поднялся к ним на третий этаж, позвонил в дверь. Ирина выскочила в крошечный коридорчик, служивший одновременно кухней и прихожей в их старом доме дореволюционной постройки, не спрашивая, кто там, распахнула дверь – и чуть не села на пол.
Как же он был красив – в своем модном пальто с каракулевым воротником и такой же шапкой в виде аккуратного пирожка! Седой каракуль почти сливался с ранней сединой на висках, еще и присыпанной снегом. Вчера она всего этого не замечала от волнения...
А она-то была в мамином халатике из яркой фланели! Да еще непричесаная, с припухшими глазами! Она ведь дрыхла до полудня после вчерашней ночи.
Ирина ойкнула и рванула назад, но тут же опомнилась:
– Подождите здесь!
– Извините за вторжение! Я не мог позвонить – не знал вашего телефона...
Ирина одной рукой пыталась запахнуть на груди убогий мамин халатик, другой пригладить волосы на затылке.
Мать спасла положение, выйдя из комнаты.
– Ирина, оденься. Здравствуйте!
И полусонный отец притопал из спальни на чужой голос.
Пока взрослые знакомились в гостиной, Ирина в спальне наспех переоделась, кое-как причесалась, подкрасила губы и, плохо соображая, вышла к ним. Владислав Сергеевич повел себя так, словно пришел свататься:
– Елена Тимофеевна и Владимир Николаевич, я прошу вас отпустить свою дочь к нам домой завтра, на встречу Нового года. Мы его отмечаем в кругу семьи и друзей. Это все взрослые и серьезные люди. Если, вы, конечно, не возражаете.
Тогда впервые Ирина подумала, до чего же он взрослый, этот Владислав! У нее было такое чувство, словно ее, первоклассницу, впервые отправляют с незнакомым дядей на детский утренник.
Целый вечер семья жила этим визитом, словно их посетил не преподаватель института, мужчина, а заморский принц.
– Какой воспитанный, какой серьезный! – восторгалась мама, рисуя себе сладкие картины дочкиного замужества.
– С таким не страшно и отпускать на всю ночь, – вторил Ирин отец. – Солидный человек.
– Надо с Вероникой посоветоваться, как тебя одеть поприличнее, – перескакивала Елена Тимофеевна на предмет более всего волнующий сейчас.
– А она тут при чем? Мам, Вероника – не модельер, а костюмерша! Она всего лишь хранит и поддерживает в порядке костюмы!
– Жаль, что вы с Танюшей разного роста. У нее все-таки платьев побольше…
– У нас вкусы разные. Пойду в желтом.
Прибежали и Вероника Валерьевна с Таней. Совещание вчетвером закончилось решением нарядить будущую невесту в театральный реквизит в виде голубого костюмчика из шелка, в котором она уже однажды появлялась в Доме ученых, но осталась незамеченной Владиславом.
– Слава Богу, я не успела его вернуть в костюмерную, – радовалась Танина родительница. – Осталось только шарфик заменить на другой – поярче. У меня есть прозрачный, шифоновый, в разводах – на темно-синем фоне.
Ирина догадывалась, что костюмчик для зарубежной пьески Вероника Валерьевна прописала в своем гардеробе надолго – в надежде, что тот забудется театральной труппой, а ей может пригодиться.
Ирочка согласилась. Костюмчик делал ее еще воздушнее...
Таким же воздушным был и замок ее надежд на чудо...
продолжение http://www.proza.ru/2013/01/15/1718