Глава 5.
…. Док отключил запись.
- Больше он ничего не сказал?
- Нет. Его и так наш разговор вымотал, и после этих слов про баб он как будто завял, и я ушёл. Мы сегодня продолжим, Вы не против?
- Да нет, не против, конечно. А он знает, что я в курсе вашего разговора?- Саша устало уронил голову на руки:
- Конечно, в курсе. Он же знает, чья эта штучка!
Он мотнул опущенной головой в сторону диктофона. Голос его звучал глухо, неразборчиво. Он что-то добавил, но Док не понял.
- Что?
- Да я говорю, Вам он всё равно ничего не скажет. Кодекс чести разгильдяев не позволит испо-ведоваться мозговёрту. И уж точно не на прямую. Но поговорить надо. Вот так и поговорим. Так что пусть завтра ночью никто не лезет к нам, ладно?
- Как скажешь; попробуем довести это дело до конца. Только вот …я хотел спросить у тебя …Ты хоть помнишь такие слова, как «профессиональная этика»?
Саша изобразил недоумение:
- Что ты хочешь сказать мне, Док?
- Что мы с тобой сейчас бессовестно злоупотребляем доверием Тихони, то есть, Бронзы. Я даже представить себе не мог, что пойду на такое.
- А я не представлял себе, что когда нибудь пойду топиться. И для меня теперь общие нормы мало что значат. И, могу поручиться, для Бронзы тоже. Ты верно сказал: давай просто доведём это дело до конца!
Док задумчиво покачал головой:
- Наша история только началась. Ты уверен, что всё так просто закончится?
… - Тебе, наверно, не интересно слушать об этом? Я знаю, это не выглядит чем-то важным, но…
Саша жестом пресёк извинения :
- Нет. Как журналист, я должен выслушать даже то, что не кажется значительным. Если что, сам приукрашу и подам под сладким соусом. Но вот что я тебе скажу: если окажется, что твоя история – тухлое яйцо, я тебе ухо отрежу! Я псих, мне можно. Понял?
- Понял. Ладно, сам напросился. Так что, слушай моё нытьё и не жалуйся! Включай уже свою машинку!
Саша включил диктофон.
- А скажи – ка мне, приятель: ты чем вообще занимаешься по жизни? Что это за инсталляции, за которые тебе не платят?
- Вообще- то мне платили. Не за все работы, конечно, но заказы были. Но теперь я этим не занимаюсь.
- Так чем – «этим»?
- Кругами на полях.
- Чего – чего? То есть, чем?
- Я создавал круги на полях.
….После недолгой паузы …
- Ох, ничего себе! Что, правда? А как же инопланетяне?
- Какие ещё инопланетяне?
- Те, о которых все говорят, которые похищают зазевавшихся прохожих и агентов ФБР, встав-ляют чипы им в …афедрон, извините, и ещё много чего делают … Они - то как же на счёт кругов? Разве это не они чего-то нам посылают? – Он сделал страшные глаза, изображая шок и потрясе-ние. Бронза рассмеялся. Тихо и неуверенно, будто смущаясь от этого непривычного действия. Как давно это было в последний раз!
- Да иди ты в этот самый «афедрон»! Какие уж там инопланетяне! И тут придурков хватает. Вот я, к примеру. – Бронза замолчал. Саша терпеливо ждал. Наконец рассказ возобновился.
- Понимаешь, мне нравилось это делать. Очень нравилось! Я даже не знаю, с чем это можно было бы сравнить – это так круто, так … Я не знаю, как сказать. Но я чувствовал себя таким живым! И когда я покончил с этим, я просто умер. Нет, конечно, не всё так драматично, нет. И если бы голос свыше сказал мне: «Не создавай больше эти круги среди хлебов!» - я уж точно не пошёл бы вешаться или травиться. Но всё это странным образом совпало – моя последняя инсталляция, моё расставание с Дианой, моя смерть на дороге …Ты не знал? В ту роковую ночь меня сбила машина, я перенёс клиническую смерть и кому, потом – попал сюда … В любом случае, того, прежнего Бронзы, давно не существует. И это хорошо. Но я отклонился от темы. Да, круги на полях. Я ничего не знаю об инопланетянах. Пару лет назад я поднял бы на смех любого, кто всерьёз заговорил бы о зелёных человечках, но с тех пор я сам повидал такие странные вещи, что уже не так критически сужу о том, чего не видел.
- Умный мальчик!
- О, да! Скоро начну писать статейки для домохозяек о просветлении!
- И многие будут разочарованы, когда узнают, что круги на полях – проделки местных прохо-димцев.
Бронза невесело кивнул.
- Но всё равно, это было потрясающе. Я делал то, что вызывало восторг, изумление, даже страх – в любом случае, интерес проявляли все. Даже скептики с удовольствием рассматривали изображения на телеэкране: «что, здорово сделано!» Мне это нравилось, очень нравилось. Это была неправильная, странная, даже малость неприличная жизнь; в ней было всё шиворот – на - выворот, но я действительно дорожил всем этим бедламом. Я знаю, что все, даже Диана, презира-ли меня, мою непутёвость. Что скрывать! Мне действительно хотелось быть признанным, что бы хоть кто-то ценил меня так же, как я ценил себя! Все об этом мечтают и представь себе, я этого всё- таки добился! О, да, я получил нечто!
Бронза немного помолчал, словно оттягивая неизбежное, а потом, глубоко вздохнув, произнёс роковое:
- Боаз.
Глаза Саши вспыхнули азартным огнём; он уже точно знал: это действительно сюжет! Он чувствовал такие вещи, и никогда не ошибался. И теперь уже не мог утерпеть:
- Боаз? Кто это?
…. Диана заранее предупредила его, что будет не одна. Обычно его не волновало: в доме часто толклись сомнительные личности, и он при желании мог не замечать даже тех, кто пришёл к нему самому. Но в этот раз Диана подчеркнула, что это очень важно, и её голос был ласков, даже льстив. Вот чудно! Она всегда была грубиянкой, наглой и бесцеремонной, никогда ни с кем не считалась, но сейчас она удивила Бронзу. И чего это ей понадобилось от него? Впрочем, он тут же отмахнулся от этих размышлений. Лично он никого не ждёт, остальное – дело Дианы. И он загрузился привычными заботами.
… Ух ты! Ну ничего себе птица! Как минимум, павлин. Такие в нашем зоопарке не водятся. Наверно, дверью ошибся. Но нет вот хлопочет, суетится возле гостя Диана. Хотя … Она ли это? Малознакомая женщина в его доме – и вправду его женщина? Краешком сознания Бронза отметил, что не узнаёт её, совершенно не узнаёт. Внешне – в первую очередь. Платье» облипку», некоторые мягкие части тела – наружу, и цветочки по подолу; такое всё яркое, броское, неудобное … А ещё – туфли на шпильках, бусики, что-то нелепое в волосах и звякающее на руках… Его «шкирла» всегда упаковывалась удручающе просто: так, что б нагота была бы прикрыта, и этого достаточно. Но не в этот раз. Что-то как-то очень уж гламурно, а потому – несуразно. Хотя, рядом с этим сияющим павлином вполне… Э-э-э, вот зараза! Бронза вдруг ощутил укол ревности, и это было странно. Но ещё более странным было другое: поведение подруги. Ещё днём в телефонном разговоре она показалась ему «какой-то не такой», а сейчас – и вовсе незнакомой. Она старалась казаться такой милой и приятной, такой любезной! Только что на задних лапках не плясала. И всё – перед гостем, и всё – ради него. Впрочем, и Бронзе тоже досталось от её щедрости - прямо заботливая, любящая жена, да и только! И какого чёрта, интересно?
Впрочем, вся эта прелюдия длилась только пару минут: гость прямо перешёл к делу. Он корот-ко огляделся вокруг, не обращая на Диану внимания, потом с интересом уставился на хозяина дома, и от этого плотоядного, цепкого взгляда Бронзе вдруг стало очень, очень не по себе. Какой – то странный холод медленно, но неотступно завладевал им, и внутри его всё сжалось: то ли от страха, то ли от предчувствия. Но почему вдруг? Нет! – Бронза неожиданно нервно хохотнул, ни с того, ни с сего – нет, какое ещё предчувствие! Это просто гость Дианы, и он … Чёрт, да он меня просто гипнотизирует! Вот ведь змея!
- Да, кстати, а Вы …
- Боаз. Меня зовут Боаз. – Змея подползла ближе, и Бронза внутренне содрогнулся. Гость словно почувствовал это. Его выдала тень торжествующей улыбки; словно охотник оценивал новый трофей. И, удовлетворённый своей первой победой, Боаз вдруг сделался очень милым. Его улыбка стала тёплой и дружелюбной, а его импозантность – такой привлекательной, даже соблазнитель-ной! Все эти впечатления и ощущения вихрем пронеслись в растерянном уме Бронзы. Он запутал-ся в них и тут же повёл себя так же, как и всегда. Просто поддался этому странному очарованию и поплыл по течению.
Боаз бесцеремонно обошёл комнату, кивнул Диане – она по его знаку тут же подала ему бокал красного вина - и когда только налить успела? Для себя и своего дружка она достала пиво, и Боаз тут же предложил выпить за знакомство. Едва они осушили по глотку, он тут же перешёл к делу.
- Что ж, вот мы наконец – то и познакомились. Мне нравятся твои работы!
Он кивнул на развешенные по стенам изображения глифов, которые Бронза уже когда – то создал, и глифов, которые только собирался создать где- нибудь, где колосья высоки, а дорога к полю легко доступна. Это что б можно было быстренько смыться, и что б не отлупили, если застукают за вредительством, то есть, в момент творчества. Не всем фермерам и цереологам нравятся его шутки в области искусства! Но вот Боаз был явно увлечён красотой этих знаков, и с удовольствием рассматривал рисунки.
- Года полтора назад по телевизору взахлёб рассказывали о знаке, который тут же окрестили «Нибиру». Красота, конечно, невероятная! – Бронзе очень польстил восторг нового знакомого, и он с удовольствием кивнул, принимая похвалу. – Я тогда не вдавался в подробности: кто, зачем это сделал. Я просто подумал, что это здорово. И весь этот шум вокруг знака, и новые разговоры о конце света, о приближении Нибиру… Вот это я понимаю! Потрясающая инсталляция! Уж я-то в этом толк знаю!
Боаз уселся на диван, и Диана тут же подошла к нему и стала за его спиной. Боаз не глядя нашёл пальцами её руку и слегка погладил. Диана тут же положила обе руки ему на плечи, и Бронза вдруг со злостью подумал, что это очень похоже на неё – так жадно бросаться на золотую обманку. И уж точно, пусти её только одну лапку погреть, она тут же и вторую просунет. Однако Боаза довольно равнодушно отреагировал на её посягательство: ровно настолько, что б не обидеть, но и не поощряя особо. Бронзе это понравилось. А что, интересный «кадр», вроде бы ничего так! И чего он с начала так напрягался на счёт гостя? Даже немного смешно. Но вот Диана явно истолковала вежливость Боаза по-своему, и с вызовом собственницы продолжила слова своего нового друга:
- Он имеет в виду, что в искусстве перфоманса ему нет равных. Ты не интересуешься шоу- бизнесом, но сейчас все только и говорят о творчестве Боаза, как о методе преображения реально-сти.
Она насмешливо смотрела на своего мужчину, словно спрашивая: «ну, и как тебе это?» Сама вся такая в розовом, а то же туда же! Умные все стали! Ну ладно, детка!
- А? Прямо так круто? И чего, реально преображается?
- Я сказала, - холодно, сквозь зубы прошипела женщина, – реальность, а не …
- Да понял я, понял! Я дурак только по пятницам! Ох прости за семейную сцену, приятель!
Бронза почувствовал, что равновесие начало восстанавливаться, и он развязно развалился в кресле. Но блестящий павлин напротив тут же скопировал его движение, повторил позу, и вот теперь они сидят друг напротив друга, как зеркальные близнецы, и Бронза уже снова не хозяин ситуации. Впрочем, он и не был хозяином. И потому продолжил, как и положено мямле – неуверенно, скучно:
- Так что же я могу предложить столь успешному господину?
- Господину, говоришь? О, многого я не попрошу. Всего лишь твой талант, твоё восхищение моим талантом, если не жалко – не откажусь от обожания и рабской покорности... Ну, душу, в конце концов! Так, пара пустяков!
И Боаз легко и соблазнительно рассмеялся. Обозлившаяся перед этим на своего дебила Диана теперь подхватила этот смех, и Бронза то же не устоял, и присоединился к их веселью.
- Да на кой тебе моя душа! Она и мне – то не очень нужна. Пытался продать через интернет, да такое барахло не берёт никто!
- Хорошо, я покупаю! О цене договоримся!
… В душной полутёмной комнате психиатрической больницы пьяница Саша со злостью покачал головой:
- Дурацкая шутка!
- Да что ты говоришь!
- Да, дурацкая! Есть вещи, которыми не шутят. Нельзя говорить в качестве отмазки, что у тебя заболел ребёнок, что умерла бабушка, что, «наверно, я повешусь», или что ты не прочь продать душу дьяволу. Ты дурак!
- Я знаю. Знаю! Я только не понимаю до сих пор, как со мной всё это случилось. Диана часто говорила мне, что я недоумок, но я-то привык считать себя самым умным, даже проницательным! … Не делай такую рожу, пожалуйста! И я отлично понимал, что Боаз ловко, умело, и с удовольст-вием дёргает нас за нитки, а мы пляшем, как безмозглые куклы – что ж, он ведь не зря назвал себя мастером перфоманса! - Бронза задумался. – А знаешь, что бесит больше всего? Он не врал мне. С самого начала он говорил правду. Он не скрывал своих намерений и чётко выполнил свои обещания. … А я так легко и охотно полез в его сети, и сам ещё покрепче обвязался! Я действи-тельно дурак, но в те дни, когда он появился в моём доме, я был просто счастлив. Я никогда не чувствовал себя лучше!
….. Они просидели вдвоём до тёмного вечера. То есть, почти втроём. Диана искрила синтетикой где-то рядом, но Бронза уже не замечал её, а Боазу и раньше не было дела до этой женщины, но она так этого и не поняла. Она с радостью согласилась с отведённой ей ролью одалиски – горнич-ной, рабыни в доме своего господина, - и даже не заметила, как легко досталась в дар Боазу. Мелкая монетка в его копилку! Потом, целую вечность спустя, в пропахшей лекарствами и хлорамином полутьме, бледное истощённое чучело признался своему новому другу – самоубийце, что совершенно не заметил, как эта женщина исчезла из его жизни. Он даже не помнил, как она вообще появилась. Просто была, и всё. Пришла, открыла дверь, впустила оборотня и ушла! В жизни Бронзы ей никогда не было места, и он сам не знал, зачем тратит на неё своё время. Да и никто не захотел бы поселить это существо в своём мире. Такое могло произойти только случай-но, как всегда бывает с дешёвками. Но в тот вечер, получив неслышимый приказ подлинного хозяина» ноге!», она сделала стойку и заняла своё место, хотя даже команду «лежать!» всегда выполняла только после того, как повыделывается. Но, как видно, у Боаза всегда были при себе три вещи, необходимые для дрессировки: палка, кусочек мяса и терпение. Он беззвучно произно-сит команду «апорт!», и вот уже строптивая Диана подносит тапочки в зубах – всё, что пожелают её мужчины. Лишь бы ничто не помешало им работать!
О, да, это была настоящая работа! Каждый, кому не безразлично его дело, мечтает о чём-то подобном. Замысел, масштаб, даже ресурсы – ни один полевой топтун не мог даже мечтать о таком проекте. Этот сукин сын Боаз действительно гений, что б его черти взяли! Бронза действи-тельно раньше не слышал ничего о перфомансах Боаза. Хоть он и был бакалавром искусствоведе-ния, но в этих новомодных штучках он не разбирался, потому что они его не интересовали. И сама идея изменения реальности посредством искусства казалась ему нелепой: и кому охота занимать-ся этим? Есть эта реальность, или это долгоиграющий, навязчивый глюк – кому какое дело? Достаточно знать, что ты сам действительно существуешь, здесь и сейчас. И для человеческого существа только это по – настоящему важно. А остальное – пропади пропадом! Но теперь Боаза за пару часов изменил его взгляды на идею перфоманса.
Казалось, это и есть свобода. Это возможность заглянуть в глаза самому себе и узнать о своей душе что-то новое, или понять то, что знал, но не понимал. Пройтись с гвоздодёром по гладкой морде собственной самоуверенности, сделать что-то небанальное, необычное, неизмеримое привычными понятиями ценности – и при этом не только считаться нормальным, но даже прослыть обалденно крутым – о, да, как мне это нравится! Да, за это могут даже деньжат подки-нуть! Это возможность заниматься искусством, не забивая себе голову тем, чем пытают студентов в треклятых академиях. Бронза пришёл в поросячий восторг, когда узнал, что в старославянском языке слово «искус» употреблялось в значении «истязание, пытка». Вот уж не в бровь, а в глаз! Он действительно ненавидел искусство. То есть, не то, что бы Моцарт ему чем-то не угодил, или Гоген с его неумытыми дикарками раздражал его тонкий, не отлакированный ум – нет, самовыра-жайтесь на здоровье! Его бесило другое. Академии, где замшелое, бездарное старичьё загружает незрелые мозги понятием «прекрасного»; сами каноны, по которым определяется это «прекрас-ное» или «так, что зря...» Хозяева галерей, которые навязывают моду на плоды душевного поиска, устроители аукционов, стуком молоточков вбивающие гвозди в гроб вечных ценностей… И все эти толпы пожирателей культуры, которые готовы стрескать всё, без разбора: хоть Фрагонара, хоть Матисса, хоть Крамского - да без разницы! Лишь бы можно было, придыхая от восторга, рассказать об этом всем знакомым: вот какие мы одухотворённые и культурненькие! Да задави-тесь вы этим Фрагонаром!
Боаз хохотал до слёз, слушая Бронзу. Они были знакомы уже две недели и виделись каждый день. Выезжали в поле, разговаривали с фермерами, полицейскими и репортёрами местечковых газетёнок, работали с набросками – да, дельце будет интересное! Боаз объяснил своему художни-ку, что это даже не перфоманс, а скорее хеппининг – действо, где планируется, то есть, провоци-руется, только начало представления, а финал его непредсказуем.
- Понимаешь, тут очень важно привлечь как можно больше народу. - Боаз мечтательно поднял хищные глаза к небу – Много, много людей! Я хочу, что бы это представление стало поистине грандиозным! – Он перехватил внимательный взгляд Бронзы и усмехнулся :
- Думаешь, я рехнулся? Что- то вроде мании величия, или пожирательства душ? Да брось, тебе – то чего бояться? Насчёт оплаты и рекламы мы уже договорились; на счёт души – ха- ха – то же. Что ещё? Сумасшествие вроде бы не заразно, ну а если это и не так, то встретимся в ближайшей психушке на сеансе электрошока! – Бронза неуверенно засмеялся; Боаз мягко, но убедительно продолжил: - Но что тебя смущает? Моё желание иметь всё и всех? Так ведь я - звезда! Разве нет? Ну- ка, посмотри на меня! Бронза, посмотри на меня! – голос его прозвучал так повелительно, что Бронза немедленно поднял глаза на собеседника. – И что ты скажешь?
- Да … Да, ты … Я понимаю, что ты хочешь сказать!
- Так произнеси это вслух!
Бронза не смог. Просто не смог, и всё. «Да, ты и в правду звезда. Ты великолепен; ты яркий, необыкновенный, ты меня просто восхищаешь!» - Такие слова парни обычно не говорят друг другу. В случае с Боазом слово «парень» вроде как не совсем уместно, тут Бронза ещё не совсем определился, но сказал же тот: «хочу всех и всё!» Хотя, кто его знает, что он имел в виду? Ну да ладно. Сам-то Бронза обычный парень, так что он даже с женщинами был скуп на комплименты, а уж с «НЕ женщинами»…! Он промолчал. Но Боаз его действительно восхищал. После того, как у Бронзы перестало слепить глаза этим звёздным блеском, после того, как он отделался от традици-онного отношения «гопника» к «золотой обманке», как прошло желание ёрничать по поводу павлина или ряженой куклы из шоу бизнеса – после всего этого он смог признаться себе, что Боаз просто потрясающий! Тем самым вечером, с которого всё началось, сразу после уговора о продаже души, между ними установились вполне определённые отношения: господин – вассал – одалиска. Боаз повелевал, Бронза - подчинялся, Диана – прислуживала.
«Ну хоть в этот раз я не третий! Так что, женщина, иди, и принеси нам пожевать. Живо!» В мыслях он иногда бывал смелым. По жизни Диана считала его тюфяком, и, конечно, была права. Всегда третий, а если уж первый, то с конца. Для родителей в первую очередь ценность имели они сами, потом – их работа – они были поварами, и уж только потом – их скучный невзрачный сынок. Они брали его с собой в ресторан, и запирали в раздевалке, что б он не выходил никуда и не мешал ни другим работникам, ни клиентам. В раздевалке не было ни телевизора, ни каких – то книг или игр, и он, чтоб развлечься, просто водил карандашом по бумаге. Так что рисовать он научился рано, и рисовал хорошо, но родителям его творения не нравились. Ничего не понять: какие-то круги, загогулины… Никому, кроме него, не нравились загогулины. Тогда он научился бегать. Как- то само собой так вышло. Не то, что бы он сам очень уж интересовался спортом, но вдруг оказалось, что он неплохой атлет, и его заманили в команду. И в школе, и в университете он занимался этим, но высот, конечно, не достиг. Но он всё – таки завоёвывал призовые места; вернее, одно место. Всегда третье! И после получения очередной бронзовой медали он оконча-тельно распрощался со своим настоящим именем. Все стали звать его по фамилии, сделав её прозвищем – Бронза.
Что ж, он не возражал. Звучит неформально, эффектно. Для художника-то, что надо. Хотя как художник он тоже не блеснул: хороший студент, способный. Но – угадайте, какой в списке успешных студентов? Ну да, разумеется. Да и девчонки то же обращали внимание на него не в первую очередь. Он, конечно, ничего так, но… Это если уж обломаешься с «самым лучшим», потом – со «вторым самым лучшим», тогда…. «Вот, наверно, эта овца Диана ко мне так и прицепилась», - со злостью подумал Бронза. В общем, в какой-то момент он махнул на себя рукой: неудачник, почти невидимка …. И даже не пытался найти своё место в мире живых. Спорт бросил, на работу устраиваться не стал, только продолжал рисовать что-то непонятное.
А потом однажды он увидел в поле ведьмин круг. Не то, что бы эта странная штука поразила его воображение, или открыла ему невероятную тайну – ничуть! Он нашёл это явление скорее забавным, чем загадочным. Словно выгоревшую рыже – зелёную лысину окаймляла нахальная жирная полоса здоровых густых волос. Ну прямо бритая голова католического монаха! Ровный широкий круг казался выходкой деревенского юмориста, а не природным явлением. Вообще-то он сам себе признался, разглядывая густую зелёную бахрому вокруг плеши, что выглядит это действительно красиво! Даже очень красиво. И в этой прихоти природы и правда было что-то тонкое, мистическое – как в тех фигурах, что он сам всю жизнь рисовал, располагая на белых листах своих альбомов причудливо, но математически точно. Так он определял для себя понятие «красота»: простая форма, сложное содержание, искусное исполнение. И природа благосклонно подтвердила, что он был прав в этом своём видении мира. Это было приятно! Хотя сначала ему пришлось претерпеть сногсшибательный приступ раздражения, потом – злости, и снова – раздражение, окрашенное сварливым цинизмом. После этого – насмешливое желание отрицать, причём уже без особой причины: да просто достали, и всё! И наконец он смог успокоиться и оценить это действительно необычное и яркое явление. Он и раньше слышал краем уха о таких вещах: и о странной подземной беготне грибов по кругу, из-за чего трава растёт так причудливо, и о суевериях вроде шабашей внутри таких кругов, и плясках около них – это страшный ведьмов-ской хоровод вытаптывает траву! Да и об инопланетянских штучках типа «Вам письмо с Марса» или «парковка для космических летающих тарелок – строго после полуночи!» - конечно, тоже слышал. Но это его никогда не интересовало. Ну подумаешь, явление, феномен! Тоже мне, было бы о чём говорить! Но вот чудно: все, с кем он сталкивался в тот день, не просто говорили об этом, а прямо таки орали во весь голос, как потерпевшие. Вот это и зацепило Бронзу: да что это с ними всеми?!
Поехал он как- то раз с очередной подружкой навестить её знакомых. Или родных? Он не помнил. Надин – сегодня с утра звали Надин – уговорила его завернуть «вот в ту милую деревуш-ку – видишь, за тем лугом? Там наверняка можно купить поесть, ехать ещё долго.- Да нет, уже скоро приедем!- Нет!» - Надин надула губы. – «Есть хочу, поворачивай! - Ой, да ладно, только не ори!»… Зря он тогда уступил. Но если б знать, где упасть, соломку бы постелить заранее. А так…Вот и попал. Следующий час вся эта деревенщина уверяла их, что это точно дело рук пришельцев. Рук, или чего-то ещё, что у них там? В общем, псевдоподий.
- Какое ещё дело?
- А вы не видели, что ли? Да на той стороне луга! Да что вы, сюда уже кто только не приезжал, и все ходили смотреть! И все говорят, что это невероятно. И эти, что инопланетян ищут, то же вчера приезжали. Исходили тут всё, смотрели, как стебли согнуты. Их самый главный, с чёрными бровями, его ещё как – то по телевизору показывали, – так он прямо сказал, что это не человек сделал!- Все, кто сидел в пивнушке, согласно закивали. - Ещё он сказал, что там вроде каких – то металлов стало больше в почве …
- Лёгких металлов: калия и лития, - подсказала подвыпившая парикмахерша из-за соседнего столика.
- Да, их самых, точно. А стебли все под одним углом аккуратненько так загнуты; не поломаны даже, и все по часовой стрелке. А наш полицейский ходил туда, так его прямо током шарахнуло! - сообщество пьянчуг довольно загоготало, представляя себе роскошное зрелище: этого их крутого полицейского, и р-р-раз – током! Вот потеха! Да вы сами – то съездите, посмотрите! Ещё что – нибудь брать будете? Ну тогда с вас ….
Бронза рассчитался и вышел на улицу. Но Клара – после обеда её надо было звать Кларой …
- Да, прости! – Саша перебил его. – Так как же её звали?
- А я почём знаю? – Бронза пожал плечами. – Она была чокнутая, и всё время придумывала себе новые имена. Да мы и встречались – то недолго, так что какая разница?
- Да, извини, продолжай.
- Так вот, моя свихнувшаяся подружка осталась в пивнушке – тракторист как раз решил объяс-нить всем, что тот, с чёрными бровями, всё брешет про инопланетян. Нету их! А вот кто всё это сделал – так это ведьмы! Видели, как траву – то повытоптали! Так это они по кругу хороводы водят, вот и вытаптывают. А внутри круга скачет, что твой козёл, сам демон – косарь. Так вот и вышло, что такая ровненькая полосочка травы по кругу идёт, а остальное – и с наружи, и внутри круга - всё лысое!
Бронза резко и зло посигналил. Ну хватит дурью мучиться, снимай лапшу с ушей, и поехали! Но Клара – Надин решила непременно посмотреть на волшебный круг. И так достала его своим ораньем, что он уступил, и так вот впервые увидел круг на поле.
Потом он видел их много раз. Больших и крохотных, очень сложных и совсем простых. Он узнал всё о круговых узорах на льду, о причудах подземных грибниц, о грубых линиях, рассекав-ших каменистую почву отдалённых горных плато … О том, как работает сила самой земли, как это делают воздушные вихри и силовые молнии - в общем, он исследовал этот феномен и убедился, что ни черти с ведьмами, ни инопланетяне тут не причём. Это или сама природа забавляется, или шутники из местных, то есть, из числа землян, морочат головы доверчивым олухам.
И в этих розыгрышах было что-то такое язвительное, но в то же время – изящное, что однажды ночью Бронза не удержался и в компании двух собутыльников забрался на чьё – то поле. Всё оказалось очень просто. Подсветили себе автомобильными фарами, воткнули колышки куда надо, длинная верёвка в руках, доска для притаптывания травы – вот так, вперёд и с песней! Конечно, поле они присмотрели и хозяйственный магазин навестили заранее, а доски один из шутников отодрал от забора своего отца. Отец долго потом орал, что все соседи - одно ворьё; уж он-то точно знает, чьих это рук дело! Вот умора! В общем, Бронза быстренько изобразил картинку – план, они закупились выпивкой и поехали творить космические послания. Кстати, доска не то что бы утаптывает траву, а скорее, скользит по ней, как бы приглаживая. А когда травинка не одна, а растёт густо, пучками – тогда растения сами защищают друг друга от повреждений. Бронза не интересовался физикой, да и ботаникой то же не интересовался, но однажды один умный человек показал ему, как можно свернуть колечком сигарету. Надо просто завернуть её в целлофан, а потом уже сгибать Тогда её хоть узлом завязывай, если хочется, конечно. Кто его знает, как это работает, но ведь работает же! Вот это то, что надо. И еще задолго до рассвета они закончили свой первый глиф – символ триединства человека. Работа была пустяковая, а уже через день в округе все только об этом и говорили. О, да, вот это было круто! Бронза от души повеселился, читая в сети бредовые коменты любителей научной фантастики. Кое-кто, конечно, высказывал здравую мысль, что это просто тупая шутка, но на того, кто так непозволительно высказался, тут же обрушивался такой поток матерщины, что бедолага мог бы захлебнуться в этих нечистотах, будь они реальны. Бронза тут же возненавидел этих хамов. Надо же быть такими уродами! И ему очень – очень – очень сильно захотелось хорошенько поглумиться над всеми этими – как их там звать – уфологами, или цереологами, или мистиками – и над умниками с дипломами, и над теми пьяными парикмахершами и бакалейщиками, что уверенно пересказывают чужой бред и выдумывают свой собственный. Дались же им эти ведьмы и инопланетяне!
Вот так он и превратился в неподражаемого мастера инсталляций – вольного художника – хулигана. Иногда в компании таких же пустых самовлюблённых лентяев - бездельников, как и он сам, иногда – с очередной подружкой, но чаще – один, он выезжал в поля и безжалостно уничто-жал красивые стройные колосья, губил урожай. Не весь, конечно, и не на очень уж большие деньги, но тот, чей труд он так бездушно и затейливо вытаптывал, точно уж добра ему не желал. И вот тут главное успеть смотаться подальше, прежде чем хозяин поля придёт посмотреть, что ж это за огни там, среди его хлебов? А хорошо всё-таки, что он научился быстро бегать!
И вот однажды он так же, как всегда, бросился бежать, да не заметил пустяка: за ним гналась собака. Здоровенная овчарка выследила его и бесшумно мчалась по его следу. Он узнал об этом, лишь когда произошло нападение. Собака сбила его с ног и впилась ему в задницу, и только тут зарычала. Бронза завопил, эхом ему ответили голоса из-за стены колосьев. Фермеры поймали его! Бронза всё ещё вопил и пытался оторвать от себя собаку, когда хозяин посевов с двумя сыновьями уже стояли над ним, хохоча, ругаясь и нахваливая собаку. Хорошо они её натаскали; всё делает молча.
- А ты-то чего орёшь? Инопланетяне обмочатся со страху от твоих воплей!
Наконец они оторвали своего Бобика от городской задницы, подняли потерпевшего на ноги, встряхнули хорошенько.
- А как думаете, сынки, морду нам ему не набить ли? Так, для равновесия?- Снова заржали, и Бронза потерял сознание. Полностью он очнулся только на кухне фермерского дома – хозяин вливал ему в рот жуткий самогон. Бронза закашлялся, задёргался и тут же взвыл от боли – четвероногая сволочь, похоже, оторвала от него огромный кусок! Хозяева снова засмеялись, но уже беззлобно. Ну что за дурак этот городской! Потом они лечили его, а он обдумывал, как дальше вести себя. Остатки выделистой гордости слабо пискнули где-то в глубине его покусанно-го существа, и он попытался припугнуть их судебным иском за разлохмаченный тыл. Но один из сыновей поднёс кулак к его носу :
- Тогда и за морду – всмятку тоже сразу подавай. О, видал мою «дусю»?
И он для убедительности потряс кулаком. Бронза заткнулся – у него опять потемнело в глазах.
Вообще-то деревенщина попалась ничего так, даже не злая. Ну, вспылили малость, с кем не бывает! Потом, к утру, они все уже неплохо поладили; оказывается, к взаимной пользе. Обычно Бронза уже на следующий день запускал в сеть свою инопланетянскую утку, а тут согласился выждать пять дней. За это время фермер как следует подготовился, и, когда все эти любители диковинок съехались по призыву Бронзы поглазеть на загадочный круг, для них уже были готовы различные товары и услуги: картошечка варёная с маслом – пожалуйста вам! Шины как-то случайно прокололись – не беда, починим, и возьмём недорого! Ну и всё такое … Пирожки, капустка квашеная, самогон, конечно! – Всё расхватали! Фермер и его соседи неплохо разжились на этом деле. И, как ни странно, даже Бронзе деньжат подкинули! Так он впервые заработал на своих кругах. А дальше пошло – поехало. Сарафанное радио работает безупречно, и к Бронзе стали обращаться с просьбой потоптаться и на их полях тоже. Конечно, не очень часто, да и платили немного, но жить можно. До богатства было ещё ох как далеко, но и голодать не прихо-дилось. Да и рекламу начали иногда заказывать – в общем, худо – бедно, но дела пошли на лад. Вот так и нашёл его Боаз.