Мы сидим с Аланом на открытой террасе бара Hemingway's, что впился в отметку 142 Камберлэнд Стрит на городской карте. Я люблю этот бар, но терпеть не могу торонтовский даунтаун. Однако сегодня место встречи выбирал не я.
Алан принес ключи от апартмента, который я сдавал ему последние полгода, пока он завершал свои семейные дела.
Алан был в разводе с Мелиссой, отличной женщиной (на мой взгляд), у которой был только один недостаток. Мелисса была шотландских кровей по папе, а мама ее происходила из Дублина. Кто слышал что-либо о таком кровосмешении, тот все поймет.
Алан был меланхоликом, и холерическая рыжая бестия была совсем не для него. Это было понятно всем присутствующим на венчании в церкви, кроме самого Алана. Он в тот момент был как всегда погружен в свои далекие от реальности раздумья. Мелисса это тоже понимала, но она искренне надеялась все-таки вылепить из мужа что-либо семейное.
Но оказалось, что даже шотландско-ирландским фуриям такое не всегда под силу.
- Ну вот, этот фрагмент жизни закончился - тихо и безучасно сказал Алан таким же голосом, каким он отвечал в церкви на вопрос: "Согласны ли взять в жены эту женщину?"
- Ну, наконец-то ты свободен... - банально продолжил я, хотя вообще не хотел говорить на эту тему.
Алан посмотрел на темно-асфальтовую тучу на нами, которая была уже на последних минутах своей дождевой беременности, потом на край стола, и ничего не сказав отхлебнул пива.
Только Алановским тараканам было известно, что находилось у него в голове. Он еще раз отхлебнул пива и бросил взгляд на меня.
- Нет, я не свободен. Это просто репетиция. Невозможно развестись с самим собой. - снова последовал облегчающий глоток пива - Разве, что, после смерти...
И тут у тучи начались роды. И крупные капли стали безжалостно бить его по лысине, стекая под глаза.
Он встал, буркнул "Пока", и ушел в водяную пелену.
Все-таки очень странные люди эти меланхолики.