Предыдущая глава здесь: http://www.proza.ru/2013/01/13/1116
- Ну, ещё куда-нибудь зайдём? – спросил у меня Миораш.
- Нет-нет! – отказалась я.
Мне хоть и было очень любопытно посмотреть, чем ещё торгуют в городе геферов, но я решила избежать соблазна купить что-нибудь лишнее. Но меня заинтересовала одна странность: к площади, на которой была расположена наша гостиница, со всех сторон стекались горожане, и тут поворачивали вниз, к реке.
- А куда они все идут? – спросила я у Мио.
- Народные гуляния... – пояснил он. – Основной центр праздника там, на набережной. Хочешь пойти посмотреть? – чуть улыбнувшись, задал он мне мысленный вопрос.
- Хочу! – сказала я. – Только давай сначала зайдём в гостиницу и разгрузим твою сумку. А то у тебя в ней бутылки звякают, как у алкоголика.
Мио усмехнулся, но сразу же решительно повернул к гостинице, и я чуть шею себе не свернула, пытаясь разглядеть: что же происходит там, внизу, возле реки?
На звук дверного колокольчика выбежал всё тот же венл, готовый встречать новых гостей. И, увидев нас, он вроде как разочаровался, но всё же учтиво спросил, будут ли распоряжения насчёт ужина.
- Попозже! – ответил ему Мио. – Мы сначала прогуляемся.
- Хорошо, господин! – с поклоном ответил венл и скрылся в служебном помещении.
Мы вошли в свой номер, и Мио начал вытаскивать из сумки покупки. Вернее, он просто аккуратно вытряс её над одной из кроватей. Потом с усмешкой стал расставлять на столике батарею из склянок: две бутылки из-под самогона, два клея, лак для ногтей, склянку-термос, пузырёк из-под волшебного зелья, фонарь... Так же рядом он примостил мазь из рога лема и матовый цилиндрик со стекляшками. И, наконец, он поставил на стол новый сосуд: большую квадратную бутылку с ручкой (почти кувшин, только с пробкой и узким горлышком).
Я же разложила на другой кровати купленные мной ткани, а также кружева с тесьмой, оставив свёрнутой только накидку Лемовеи. А потом решила распаковать и свою сумку. Достала куртку и пристроила её на спинку кресла, положила рядом с батареей бутылок гребень, пилочку для ногтей и завёрнутый в салфетку уголёк, взятый из кузницы, потом с кровати Миораша забрала зеркала...
У меня же в сумке лежали остатки продовольственных запасов, которыми снабдили нас кочевники, а именно – упакованный кусок сыра и несколько куриных репок. Но продукты я решила не доставать, и сумку с собой брать тоже не буду: неудобно ходить с такой ношей, когда закутан по самую макушку.
А ещё я рискнула замочить в чаше для мытья рук салфетки из-под пирожков и испачканный рукав Мио, который обещала выстирать. Вдруг розовое желе отъест всю грязь, пока мы будем гулять?
А мой спутник в это время смотал поплотнее моток верёвок и кинул их на пол, а теперь укладывал обратно в свою сумку кинжал, фонарь, и два мешочка, в одном из которых у него лежали синие камни.
- Не опасно оставлять здесь наши вещи? – спросила я и, поймав удивленный взгляд Мио, добавила: – Их никто не свистнет в наше отсутствие? Ну, в смысле: не украдёт?
- Это очень дорогая гостиница. Здесь этого не случится. Можешь быть уверена! – успокоил он меня.
- Дорогая? – виновато переспросила я. – Может, надо было остановиться в более дешёвом месте?
- Зачем? – удивился Мио, но тут же понял: – Не волнуйся, мне хватит слёз мухи, чтобы расплатиться.
- Хватит чего?! – вслух переспросила я.
- Слёзы мухи! – усмехнулся фиор и для наглядности протянул мне один из синих драгоценных камушков, которые действительно по форме напоминали капельки. – Эс Му-Ха – это богиня...
- Сострадания... – одновременно с юношей выдохнула я.
Мио снова посмотрел на меня с удивлением. Но чему тут удивляться? Только сегодня он мне объяснял значение имени сестры своей мачехи (Мугино). А ещё мне известно, что Эс Инха – это бог чувств. И я прекрасно уяснила, что «ин» – означает «чувство» на местном языке. Например, «ту-ин» – «чувство плеча»... Значит «ха» – это «бог» (этот слог произносился просто как громкий выдох). Ну, или богиня.
- Да, по местным преданиям она роняла эти камни из глаз, когда кому-то сочувствовала. У нас ведь нет понятия «слёзы»! Так вот, эти камни можно найти, принять в дар, подарить самому, можно оплачивать ими свои нужды, как деньгами. Но их нельзя украсть или взять в долг, потому что иначе они принесут несчастье.
- Так вот почему ты без страха таскаешь с собой целый мешочек этих сокровищ! – догадалась я.
- Да. И ещё очень важно уметь расставаться с ними без сожаления, иначе будешь обречён на бедность, как это случилось с кузнецом, мужем Мугино... Возьми его себе! – вдруг разрешил Миораш. – Это подарок. Можешь купить себе, что захочешь.
- Спасибо! – сказала я, и полюбопытствовала: – А что у тебя в другом мешочке?
- А, там живые семена... – небрежно проговорил Мио.
- Живые? – с ужасом переспросила я.
- В том смысле живые, что если их посадить в землю, они вырастут! – усмехнулся фиор.
- А что это за семена? И зачем ты их носишь с собой?
- Есть одно дерево, которое встречается теперь очень редко, со сладкими и сочными плодами, которые просто обожают шипдизааки... – начал рассказывать Мио. – Но вся беда в том, что они едят их недоспелыми. И семена не успевают вызреть, поэтому считаются очень ценными.
Мой приятель развязал мешочек и подал мне одно из «семян» – жёлудь или орешек размерам с половину моего большого пальца, похожий по форме на бочонок. И я увидела мимолётный мыслеобраз Мио: огромный плод наподобие узбекской дыни, в серединке которого помещается несколько десятков таких «семян».
- А где ты их взял, если они – такая редкость? – поинтересовалась я.
- Украл! – безо всякого заявил мой фиор.
- Что?! – воскликнула я.
- Ну, я как-то пробегал во владениях змееголовых мимо кухни... И увидел, что одну из таких «дынек», оказавшуюся переспелой, выбросили на помойку. Ну, я и свистнул из неё семена. Отдам их теперь своему знакомому эскулу, он будет рад, посадит их где-нибудь в подходящем месте...
- И это ты называешь – украл? Это не украл, а «нашёл бриллиант на помойке»! – с усмешкой возразила я.
- Возьми себе, если хочешь! – сказал Мио.
- Спасибо! – снова не отказалась я и кинула бочонок в сумку, не став объяснять, что для меня лично эти семена не представляют абсолютно никакой ценности.
- Ну, что? Ты готова идти на праздник? – спросил у меня Мио.
- Готова! – ответила я, снова прикрыв лицо уголком полотна и посмотревшись в зеркальце.
- Ну, тогда пойдём! – улыбнулся Мио, замкнул дверь номера, и мы спустились вниз.
Мне показалось, что на улице стало немного темнее. Многие лавочки уже были закрыты, и нарядные горожане торопились на набережную. Впрочем, кусочек луны ещё виднелся из-за горы, и я могла пока что свободно разглядывать местное население.
Нельзя сказать, что народ был разодет в пух и прах. Но и каких-либо лохмотьев я не увидела. В основном, на гуманоидах была обычная замшево-меховая одежда, без всяких претензий на роскошь. Да и что ещё можно носить в таком, прямо скажем – абсолютно нежарком климате?
Правда, частенько попадались мне на глаза и шёлковые накидки, в основном на женщинах, надетые по случаю праздника. И на многих я заметила бусы, браслеты, различные кольца, диадемы и прочие украшения. Не всегда изысканно-дорогие, но всё же их наличие говорило о тяге местного люда к украшательству, к разного рода красивым штучкам. И волосы у местных женщин были уложены в красивые причёски.
Я думала, что здесь живёт очень много полукровок, потому что мне много их попалось на пути, несмотря на заверения Миораша, что смешанные браки не очень популярны. Но, как оказалось, подавляющее большинство здесь всё-таки чистокровные геферы – высокие, широкоплечие, с тёмными волосами и тёмно-голубыми глазами.
Процентов двадцать среди гуляющего народа составляли фиоры, в основном наверняка приезжие, процентов пять – венлы и полукровки. Впрочем, Мио сказал, что многие венлы предпочитают не участвовать в празднествах, а заколачивать в это время в своих питейно-пищевых заведениях деньги.
Геферы шли чаще группками, громко и оживлённо болтая, явно радуясь возможности отдохнуть от своей кропотливой работы. Фиоры больше молчали, всем своим видом излучая радость и гордое свободолюбие. Венлы сновали чуть испуганными стайками. И совсем уж редко мне на глаза попадались эскулы – одинокие пепельноволосые фигурки в разноцветных накидках и диадемах.
- Мио! А почему на эскулах накидки и диадемы разных цветов? И что значит, если у меня цвет накидки золотой, а вон у того мага – фиолетовый? Он что, в трауре? Или болеет? Или это по другим причинам? – спросила я, чётко заметив, что на них не простой шёлк, а материя наподобие моей.
- Это зависит от степени их посвящения в магию, от того, какому богу они поклоняются. Они ведь, как это сказать... Правильно, жрецы! – уловив мою подсказку, сказал Миораш. – Я, правда, точно не знаю, как они подразделяются... Но если не ошибаюсь, высший цвет – голубой, а низший как раз фиолетовый. Ну, а ещё цвет полотна зависит от внутреннего состояния. Ты ведь сама это знаешь.
- А ты каким богам поклоняешься? – спросила я, не став терзать Мио определением моего положения в иерархии эскулов (я ведь стала хозяйкой полотна просто случайно!)
- Я?! Никаким не поклоняюсь! – сильно удивив меня, просто заявил Мио. – Мы сами по себе, боги сами по себе. Ну, разве что по случаю вспомнишь какого-нибудь бога... Чаще мы просто словами славим каждый своего покровителя, в зависимости от выбранной деятельности. А так пусть им жрецы молятся. На то они и жрецы!
- А кто твой покровитель? – спросила я.
- Мой? Бог, Бегущий по Дорогам, Великий Бродяга, Бог Дорог... – сказал Мио.
Ну, кто бы сомневался!
- И как его по-вашему называют? – уточнила я.
- Я ведь уже сказал! Эс Халеокс... – повторил фиор.
- Ну, вот! А первый раз ты сказал по-русски! – с упрёком сказала я.
- Нет! – возразил Мио, глянув на меня с нескрываемым любопытством.
- Как – нет? – не поняла я.
- Первый раз я тоже сказал по-фиорски! А тебе показалось, что я перевёл его имя на твой язык?
- А разве нет? – спросила я.
- Нет! Я не переводил. Я сказал: Эс Халеокс, Эс Леокс, Ха Окс. А ты как поняла?
- Ладно, проехали! – ошарашено отмахнулась я.
- Ну, а всё-таки? – не отступал Мио.
- Бог Дорог? – сомневаясь в правильности своих предположений, неуверенно сказала я.
- Всё правильно! – удивляясь, подтвердил фиор.
- Не смотри на меня так! – возмутилась я. – Это не моя заслуга! Это так действует диадема.
- Возможно... – задумчиво проговорил Мио, и совсем другим тоном спросил: – Хочешь пить? Пойдём, я куплю нам по чашке бузонтильи.
- Хочешь меня напоить? – взбунтовалась я.
- Нет, что ты! Это свежий сок, не забродивший. Тебе понравится, вот увидишь!
Мы как раз уже дошли до реки, и Мио потащил меня по набережной, где было прохладней и немного темнее, чем на той улице, где стояла наша гостиница. Тут, в самом низу долины, уже незримо наступали сумерки, гуманоиды ждали праздника, и в некоторых местах уже были зажжены факелы.
Надо сказать, что набережная состояла как бы из двух частей. Берег речушки был закован в каменные плиты, улица же с домами располагалась выше, и между этими террасами было свободное пространство, не застроенное домами (наверное, предосторожность на случай сильных паводков).
И вот на этом пологом склоне располагались небольшие лёгкие шатры гостей города, а так же импровизированные площадки, на которых предполагалось проводить увеселительные представления. Кое-где уже то ли шли последние репетиции, то ли начиналось завлечение зрителей.
Так, на одной площадке молодые полуобнажённые геферы под аккомпанемент геферских «балалаек» начали жонглировать горящими факелами. А на другой площадке две юные соплеменницы Мио показывали свою невероятную гибкость, выступая перед толпой с гимнастическими упражнениями. Отовсюду неслась музыка, причём не только звук струн, но и что-то ещё, я пока не видела – что именно.
А между площадками для представлений хаотично располагались торговые места, где на разлив и на разнос продавалось разного рода угощение. Миораш подвёл меня к месту, где огромного роста женщина-геферка из больших белых каменных бочек разливала по чашкам зелёный напиток. Мио заплатил за две чашки сока бузонтильи, и мы отошли в сторонку, под дерево за одним из шатров.
Мне пришлось, конечно же, открыть лицо, чтобы попробовать сок. Но даже если кто и увидел меня в этот момент – я не пожалела о своём риске, потому что напиток был потрясающего вкуса, намного вкуснее, чем его алкогольный аналог! Густой, как кисель, с невероятно приятным тонким ароматом, кисло-сладкий, нежно обволакивающий рот и горло...
Никогда раньше мне не доводилось пробовать ничего подобного. Хотелось пить ещё и ещё... Но когда я допила всю чашу, я почувствовала странные ощущения во всём теле, какое-то веселье, как от невидимой приятной щекотки. Хотелось смеяться, но в то же время я была абсолютно трезвой.
- Прикольно! – поделилась я впечатлениями с Мио. – В нём что – какой-то наркотик?
- Я не знаю, что такое наркотик! – сказал Мио. – Но от сока точно не будет никакого вреда. Хочешь ещё?
- Нет, спасибо! Хорошего понемногу... – отказалась я, отдавая ему свою чашу и прикрепляя на голове уголок чадры, прикрывающий лицо. – Пойдём, пройдёмся! Посмотрим, где тут что.
Миораш вернул тётечке-гигантихе чаши, и мы пошли дальше вдоль набережной, иногда обходя по дуге очередную площадку. И вскоре я увидела музыкантов, которые использовали не струнные инструменты. Конечно же, как я сразу не догадалась! Это были фиоры. И играли они на всевозможных флейтах, дудочках и рожках.
- У меня на родине музыка кажется лучше... – услышала я мысленное печально-ироничное замечание своего спутника, и пошла дальше, чтобы найти представление, которое понравится нам обоим.
Пройдя мимо играющих фиоров-изгнанников, нам пришлось свернуть к домам, чтобы обойти кучу толпящихся возле какого-то лотка гуманоидов. И мы пошли по верхней части набережной, издалека присматриваясь к площадкам, чтобы выбрать лучшую.
Но на улице тоже толпился народ. И некоторые останавливались, чтобы посмотреть что-то, происходящее на тротуаре. Мне тоже стало любопытно, и я протиснулась ближе. Лучше бы я этого не делала!
Оказалось, посреди улицы сидит на земле старик непонятного роду-племени. Страшный, скрюченный, оборванный, весь трясущийся, с клочками седых волос на голове... Я хотела выбраться из толпы и пойти дальше, как вдруг услышала, о чём он вещает своим скрипучим голосом...
- Верьте мне! Я говорю правду! – восклицал он, бешено вращая глазами неясного цвета. – К нам пришла она – девочка с рыжим хвостом! Бойтесь её! Много бед она с собой принесёт! Настанут тёмные времена... Брат пойдёт на брата... Всё смешается! Предатели бросят матерей и отцов и уйдут в поисках богатства и славы... Лучшие сыны наших племён погибнут в застенках змееголовых! Война, лютая зима, голод... Молитесь богам, пока не поздно! Пусть покарают девочку с рыжим хвостом, явившуюся в наш мир незваной и непрошенной гостьей!
У меня внутри всё похолодело от таких слов. Я понимала, что старик просто чокнутый. Но он такое говорил, размахивая своими искалеченными руками! Причём говорил убедительно, будто подавая гуманоидам на ладонях правду-матку! И прохожие его слушали! Правда, некоторые откровенно смеялись над стариком, и спокойно шли дальше. Но только не я! А вдруг этот старик действительно прав?
Моё веселье испарилось, уступив место гнетущей тоске. А тут ещё я невольно оказалась притиснута толпой слишком близко к этому сумасшедшему. Так, что когда он потряс очередной раз руками, его чёрная ладошка с уродливо изогнутыми длинными пальцами оказалась прямо передо мной.
Не знаю, что мною двигало, но я положила на эту ладонь то, что держала в руке: синий камушек, подаренный мне Миорашем. И когда старик посмотрел на меня с недоумением своим мутным взглядом, я обратилась к нему мысленно, очень надеясь, что он сможет меня понять:
- Помолись своим богам за всех нас! Попроси у них мира и благополучия для всех народов!
Не знаю, понял ли он меня... Но при виде подаяния у него в глазах появилось удивление и растерянность.
Я же не стала ждать его дальнейшей реакции, а развернулась и решительно выбралась из толпы. Я испытывала какой-то первобытный страх и почти физическую боль.
Я каждую секунду ждала, что этот странный провидец поймёт, кто я такая, и торжествующе крикнет мне вслед: «Вот она, девочка с рыжим хвостом! Я же говорил, а вы мне не верили! Она пришла!». Я ждала этого крика, как приговора, после которого толпа кинется на меня, решив расправиться с возмутительницей мира без помощи богов. И тогда даже Мио не сможет меня спасти.
Но криков не было. И, выбравшись из толпы, я смогла немного перевести дух.
- Пойдём отсюда! – сказала я своему удивлённому приятелю. – Пойдём в «Парашу», я устала...
И я устремилась по набережной в сторону улицы, ведущей вверх, к нашей гостинице. Мио без лишних вопросов шёл рядом, но с некоторой опаской поглядывал на мою накидку, изменившую цвет с золотистого на тёмно-фиолетовый с зеленоватыми проблесками.
Мы шли вдоль домов, и я старалась сдерживать шаг, чтобы не привлекать к себе лишнее внимание. Нас обогнали две группы молодых геферов, наперегонки зажигавших на стенах факелы. Праздник продолжался, только мне было как-то совсем не до праздника.
Мы уже почти дошли до нужного нам перекрёстка. Но тут случилось ещё одно событие, которое вовсе выбило меня из колеи. Кому-то это могло показаться незначительным эпизодом, не стоящим внимания. Но только не мне в моём тогдашнем состоянии!
Навстречу нам шёл эскул в зелёной накидке. Он скользнул по мне равнодушным, чуть презрительным взглядом, и уже почти прошёл мимо, но вдруг вскинул руку и заорал, указывая на меня пальцем: «Самозванка!».
Я застыла от ужаса и смотрела на мага, не в силах ни оправдываться, ни что-то доказывать. Но, признаться, во мне вспыхнул гнев. Типа: ну, давай, продолжай, добей уж сразу!
Но эскул вдруг как-то стушевался и отвёл глаза. А потом почтительно поклонился:
- Простите, госпожа! – пробормотал он и поспешно засеменил туда, куда собирался.
Я же ещё сильнее разозлилась, резко повернулась и ускорила шаг вверх по улице. Мне хотелось плакать от обиды и досады. Незваная и непрошенная гостья пришла в этот мир совсем не по своей прихоти! И мне хотелось скорее оказаться дома. Или хотя бы укрыться от этого мира за толстыми каменными стенами гостиницы.
- Почему он назвал меня самозванкой? – с досадой спросила я у Мио.
- Он же извинился! – сказал Мио. – Он просто увидел, что ты не из их племени, и подумал, что ты надела поддельные вещи, чтобы выдать себя за эскула. Но потом он понял, что диадема не фальшивка. А настоящий амулет украсть невозможно. К тому же он заметил, как играют цвета на твоём одеянии. Значит, даже если ты и не из эскулов, то всё равно имеешь право на эти амулеты. Хотя бы даже и временно.
Это простое объяснение меня немного успокоило: действительно, невозможно подделать на ткани узоры багрового пламени злости и ярко-розовые сполохи гнева... Но всё-таки настроение было вконец испорчено.
- Давай уедем прямо завтра! – с отчаянием сказала я.
- Хорошо. Не злись, Свет! – примирительно сказал Мио и нащупал сквозь накидку мою руку.
Я промолчала, но руку не отняла. И так мы дошли до гостиницы и поднялись на свой этаж. Мио отомкнул дверь. В номере было темно, потому что и на улице наконец-то наступила ночь. Но Мио взял горящую свечу из коридора и зажёг свечи в номере. Я зашла и плюхнулась в кресло. Меня трясло.
- Что случилось? Почему ты так расстроилась, когда увидела этого старого пьяницу? – спросил Миораш.
- Он не пьяница. Он больной человек. И расстроило меня его предсказание! – раздражённо сказала я.
- Обычная болтовня человека, который хочет, чтоб на него обратили внимание! – недоумевал Мио.
- Обычная болтовня?! – воскликнула я. – Такие люди не могут врать! Они блаженные, юродивые... Калеки часто оказываются правы в своих пророчествах... Ты хоть слышал, что он говорил обо мне?
- А почему ты решила, что он говорил о тебе? – явно позабавила Мио такая формулировка.
- Ну, как же? Он же говорил: «ферго ома»... – растерялась я. – Рыжая девочка... Разве не так?
- Он не говорил «ферго ома», он сказал: «ома эр фер дуко»! – прикололся несносный мальчишка.
- Огненная девочка, девочка с рыжим хвостом... Как будто это не одно и то же! – воскликнула я.
- Иди сюда! – позвал меня Мио, подошёл к окну, поднял бамбуковую шторку и открыл одну створку.
Я недоверчиво посмотрела на него, но всё-таки подошла, заинтригованная. И выглянула. Улицы города были освещены факелами, их красноватые отблески делали пейзаж несколько зловещим и сказочным.
- Что ты видишь? Смотри туда! – тихо сказал Мио, взял меня за плечи и указал на небо.
Чуть ослепнув от света факелов, я первое время ничего не видела. Потом на тёмном небе постепенно перед моим взором проступили звёзды. И одна из них была большая, красновато-жёлтая, и... с хвостом!
- Комета? – растерянно воскликнула я.
- Да. «Ома эр фер дуко». Звезда с огненным хвостом. Это о ней говорил старик. Эта комета пролетает по нашему небу примерно раз в три года. И каждый раз некоторые малообразованные личности пророчат всякого рода беды и катастрофы. Но до сих пор ещё ни одно предсказание не сбылось! – терпеливо объяснял мне Мио.
- А разве «ома» – это «звезда»? – недоверчиво спросила я. – Не «девочка»?
- И то, и другое. Это слово имеет два значения, есть в нашем языке и такие... Точно так же, как слово «ма». «Ма» – женщина, и «ма» – светило, солнце. А «ома» – маленькая женщина, или маленькое солнце. То есть «девочка» и «звезда». Вот так-то! – вздохнул Миораш. – А ты подумала...
- ...бог знает что! – закончила я его фразу. – Ну, да ладно! Не жалеть же мне о синем камушке? Легко пришёл, легко ушёл... – хмыкнув, оптимистично махнула я рукой, а потом всё же спросила: – А как ты думаешь, этот пьяница сразу побежит всё пропивать?
- Нет, конечно! – усмехнулся Миораш, и высказал весьма сомнительное утешение: – Он ведь понял тебя. Поэтому сначала помолится, а только потом уже пойдёт пить...
Мне снова хотелось плакать. Но теперь уже от облегчения, что страшное пророчество, связанное с моим появлением, мне лишь почудилось. И ещё мне было немного стыдно за свою мнительность, за то, что я поняла всё не так... Хотя Мио, к счастью, даже не думал надо мной смеяться. Даже наоборот: он, казалось, понял, как я восприняла слова старика, и даже сочувствовал мне. Каждый бы расстроился на моём месте...
- Извини, что испортила тебе праздник! – сказала я, судорожно вздохнув.
- Ерунда! – отмахнулся он. – Ты меня извини, что не предупредил о двойном смысле некоторых слов...
Я стояла возле окна и смотрела на виновницу моих пустых переживаний. Звезда с огненным хвостом... А как тогда понять: девочкой меня называл Мио или звездой? Ферго ома, лиго ома... Голову сломаешь!
- Значит, маму вы называете «госпожа солнце»? – прикололась я, вдруг вспомнив, как называли Лемовею дочки (они говорили ей «эсма»).
- Ну да! – усмехнулся фиор.
- А отец, «эсдзи» – господин что? У этого слова тоже два значения? – спросила я.
- Да! – снова усмехнулся Мио. – «Дзи» – мужчина. Он же – небосвод, небесная твердь.
Мио сказал именно «небесная твердь», сделав ударение на последнем слове. Как будто небо – это не бесконечно меняющееся воздушное пространство, а нечто незыблемое и вечное...
- Поэтому «дзи-га» обозначает постоянство времени, («всегда, навсегда»)? – подумав, спросила я.
- Догадалась! Нуо ома. Умная девочка! – ласково улыбнулся мой спутник.
Продолжение здесь: http://www.proza.ru/2013/01/14/1555