АМНЕЗИЯ Николай ЕРЁМИН
Рассказ
– Дорогие читатели и почитатели таланта нашего всеми любимого поэта и писателя Сергея Михайловича Халявина! – воскликнула директор литературного музея Маргарита Веселкова.
– Мы собрались здесь сегодня, чтобы отметить 80 лет со дня рождения юбиляра и выход в свет книги "Амнезия", приуроченной к юбилею.
Книга содержит 500 чистых страниц и лишь одну фразу "Ничего не помню!", повторённую 500 раз вверху над каждой страницей.
В этом, как сейчас принято говорить, её прикол.
Писатель пережил тяжёлую психотравму в связи с революционной ситуацией 1991 года и наступившими переменами в нашей стране и этой фразой как бы обозначает свою нынешнюю гражданскую позицию.
Но мы-то всё помним!
И на сегодняшнем юбилейном вечере устами выступающих попытаемся воскресить славный жизненный путь нашего любимца, лауреата Сталинской премии, полученной за роман "Широка страна моя!", когда автору было всего лишь 25 лет.
Он – также кавалер Золотого знака "Почётный член КПСС", многих орденов и медалей, а также – Почётный житель нашего прекрасного сибирского города Абаканска, дай Бог ему долгих лет!
Давайте же поучаствуем в акте коллективного творчества!
Дело в том, что недавно наш музей получил в подарок от мэрии самую современную электронную издательскую систему, позволяющую всё, что вы скажете в микрофон, пропустить через компьютер, отпечатать и сброшюровать.
Так что к концу нашего литературного вечера каждый из присутствующих получит на память альтернативную "Амнезии" книгу под чудесным названием "Как сейчас помню".
В уютном зале Литературного музея собралось человек 50 пожилых и очень пожилых людей.
Картины Абаканских художников по стенам.
На сцене – старинный инкрустированный столик с гнутыми ножками.
Справа – бархатное малиновое кресло, в котором расположился виновато улыбающийся юбиляр.
Тросточка.
Очки с толстыми линзами.
Слуховой аппарат над левым ухом.
В хрустальной вазе – красная гвоздика.
Слева – рояль.
Я зашёл в музей случайно, проходил мимо – и зашёл от нечего делать, прочитав объявление, в котором было написано: «Приглашаются все желающие».
Два часа длилось мероприятие.
И действительно, в самом конце, когда все участники высказались и в соседнем, фуршетном, зальчике напились чаю и коньяку, вкусно закусив праздничным бисквитным тортом, я получил шикарно изданный томик под названием "Как сейчас помню".
Тираж 50 экз.
Библиографическая редкость, которую я всегда спокойно могу перелистать и прочитать самые интересные места.
– Как сейчас помню, – сказал какой-то маленький старичок в мышиного цвета костюме. – Строили мы с Серёжей Халявиным величайшую тогда в мире Абаканскую гидроэлектростанцию.
Я был плотником.
Он – бетонщиком.
Я сколачивал опалубку, а он заливал внутрь бетон и вибратором, вибратором, вручную распределял его равномерно, чтобы не было воздушных ракушек, чтобы стояла плотина века и чтобы светили нам её огни, зажженные нашим всенародным трудом, кстати, незаконно приватизированным сейчас и отданным в частные руки.
А тогда…
Романтичное было время!
Романтики съезжались на стройку по комсомольским путёвкам.
Получали на благоустройство по 700 рублей.
Жили в палатках и пели песню, сочинённую Сергеем, мелодия народная:
Ах ты, сука-романтика,
Абаканская ГЭС!
Я приехала с бантиком,
А уехала – без…
К сожалению, многие не выдерживали трудового напора и энтузиазма и, проев или пропив 700 рублей, позорно бежали со стройки…
Не такие были мы с Сергеем!
– Не помню, – сказал юбиляр.
– А я помню, помню, как впервые прочитала, а потом перечитывала книгу Сергея Халявина, – сказала какая-то старушка в серой, вязанной – до пола – кофте.
– Книга называлась "И пошёл бетон!".
Восторгу моему не было предела.
Я как бы почувствовала себя членом бригады бетонщиков и всю тяжесть бетона, и всю радость созидательного труда!
А работала я тогда завлитом в театре Юного зрителя.
И предложила главному режиссёру сделать постановку по этой замечательной книге.
Как он тогда загорелся!
Как вдохновились моим предложением молодые артисты!
С каким триумфом прошла премьера!
Как радовались зрители, сопереживая показанному на сцене трудовому порыву!
К сожалению, пьесу вскоре запретил идеологический отдел Абаканского обкома за то, что в ней якобы недостаточно освещена руководящая роль партии в созидательном строительстве.
Зато как там ярко и неповторимо была показана любовь передовика-бетонщика Антона Поддубного и крановщицы Алёны Берёзкиной!
Как страстно целовались они над плотиной, перекрывающей могучие сибирские речные просторы!
– Не помню, – сказал юбиляр.
– А я хочу сказать, какой Сергей Михайлович был общественник, активист и жизнелюб.
Много лет возглавлял он нашу Абаканскую писательскую организацию.
Соберёмся мы, бывало, группой, по три-четыре писателя и поэта, – и едем в писательском микроавтобусе по области, по городам и сёлам, по клубам и дворцам культуры… Пропагандируем своё творчество, стихи читаем, рассказы, байки травим, с народом общаемся, о его проблемах узнаём, чтобы, значит, потом, достойно в своих новых нетленных произведениях отразить.
Хорошо жил народ!
Как говорится, в нищете да не в обиде.
В равенстве и братстве…
Особенно это было видно в застольях, после выступлений.
Все были рады пообщаться с живыми писателями.
Почему-то сочетание "живые писатели" у всех вызывало неподдельный восторг.
Ох, уж и крепок был Сергей Михайлович!
Живее всех живых!
На спор мог выпить десять бутылок водки за один вечер!
А уж как женщины его любили, как любили!
И так, и за произведения, конечно.
Не в одном теперь городе и селе вспоминают о нем его талантливые наследники… Русский корень.
Сибирский характер!
А сейчас что?
Вырождается русская нация, падают демографические показатели.
И нет таких богатырей, как Сергей, способных возродить Россию!
После этих слов пылкого оратора в зале произошло некоторое замешательство.
Поднялась взволнованная старушка, в сером накинутом на голову платке, и сказала:
– Неправда!
Сережа всегда был примерным семьянином и однолюбом.
Это я могу подтвердить как его законная жена, которая верой и правдой, бок о бок, душа в душу, много лет…
А если кто сейчас и хочет записаться в его наследники, то ничего у него не получится! Пусть так и знают!
Ведь правда, Серёженька?
– Не помню, – сказал юбиляр.
– Но гимн прекрасного сибирского города Абаканска, который мы с тобой сочинили, стихи твои, музыка моя, ты не можешь не помнить! – сказал старичок в сером, видавшем виды фраке и в серой манишке, галстук-бабочка на шее.
– Ведь за него, собственно, тебе и мне, композитору, было присуждено звание «Почетный житель Абаканска».
Композитор сел за рояль, взмахнул морщинистыми пальцами, покрытыми коричневыми пигментными пятнышками, и запел:
– Абаканск, до чего ж ты красивый!
И дома, и мосты над рекой…
Лучший город земли и России,
Я люблю Абаканск мой родной!
И вдруг старички и старушки, как по команде, встали и подхватили припев:
– Я люблю, я люблю, я люблю,
Я люблю Абаканск мой родной!
У всех на глазах мерцали слёзы радости и восторга.
Юбиляр молчал.
Он не помнил слов когда-то сочинённого им по заказу гимна.
Убаюканный пением, он закрыл глаза и словно дремал…
Когда же все захлопали в ладоши, он вздрогнул, приподнялся в полупоклоне с бархатного малинового кресла, опёрся на тросточку, поправил слуховой аппарат и произнёс:
– Я ничего не помню, но сказать могу.
Мне очень симпатичен портрет человека, который вы нарисовали в своих речах.
Неужели это я?
– Ты! Ты! – дружно закричали старички и старушки.
– В таком случае приглашаю всех выпить за моё здоровье!
И гости быстренько перешли в фуршетный зальчик, где посреди стола возвышался праздничный бисквитный торт – чудо кулинарного искусства, в виде головы юбиляра в натуральную величину.
Полное портретное сходство.
И директор Литературного музея Маргарита Веселкова, обратившись к юбиляру, сказала:
– Дорогой Сергей Михайлович!
Вам предоставляется право самому угостить нас этим чудесным тортом!
И юбиляр взял поданный ему длинный нож…
И разрезал дрожащей рукой свою голову пополам под громкие продолжительные аплодисменты…
Г Красноярск