Спекулятивная деятельность
и спекуляция на ценах.
Стоимость бумажных денег ничтожна или их внутренняя стоимость равна нулю, поэтому необходимо всегда помнить, что бумажные деньги стоимости не имеют. Такой факт, в свою очередь, означает, что бумажные деньги не являются денежным капиталом или капиталом в денежной форме, это – мнимый «капитал» или фиктивный капитал в бумажноденежной форме. Но именно иначе думают экономисты-фетишисты. Ну, на то они и фетишисты, чтобы фетишизировать действительность: ведь верующие поклоняются различного рода иконам и деревянным божкам, вот и экономисты-фетишисты поклоняются бумажноденежному фетишу, считая его капиталом. Товарная форма бумажных денег – иллюзия бумажноденежного товара. Впрочем, иллюзорность бумажных денег в качестве денежного капитала была, по сути, порождена тогда, когда бумажные деньги получили принудительный курс, сделав гарантию обмена частных денег на золото мнимой: покупать «золото» было позволено только в виде роскоши – кольца браслеты и другие изделия из золота. Но в качестве действительного фетиша денежного капитала бумажные деньги стали тогда, когда практически признали всеобщий денежный товар, каковым являлось золото, не действительным всеобщим эквивалентом, когда золото превратилось в простой товар. С этого момента стало очевидным, что прибавлять бумажные деньги к бумажным деньгам значить увеличивать их общую сумму, прибавлять к цене продукта цену значить увеличивать общую цену продукта, оставляя неизменной стоимость этого продукта. Раньше, например, увеличение цены влекло за собой увеличение стоимости выраженной в золоте, теперь увеличение цены влечёт за собой только увеличение количества бумажных денег, которые стоимости не имеют, но обладают всеобщей потребительной стоимостью, а это свойство бумажных денег порождает аппетит спекулянтов. Кто они? Все, кто управляет ценами и бумажными деньгами! Обратимся к практике.
Начнём с простых и очевидных явлений жизни. Владелец «магазина» закупает небольшим оптом жизненные средства: пища, одежда, обувь, мебель и так далее. Магазины делятся по специфике продаваемых товаров. Возьмём, ради упрощения, магазин, в котором продаются продукты питания. Например, привезённый и расфасованный оптом сахар уже имеет стоимость и соответственно цену как выражение его стоимости. Так обстоит дело и с другими предметами питания. Следовательно, сумма цен всех закупленных продуктов, допустим, составляет действительно их совокупную стоимость, представленную в сумме совокупных цен. Владельцу магазина необходимо покрыть все свои расходы: оплата аренды здания, электричество, бензин, оплата обслуживающего персонала и т. д., а также иметь прибыль. Вот здесь и начинается спекулятивная технология на ценах: продаваемые продукты будут в ценах выше их стоимости. При этом не просто цены повышать внушительно на одни товары и в меньшей степени на другие, а делать это с искусством хорошего спекулянта, то есть заниматься маркетингом. Однако надо чётко разделять цель продавца: спекуляция только для наживы или маркетинг не только для себя, но и для покупателя: соблазнение потребительной стоимостью товаров, их благоприятная расположение, чтобы товар сам себя продавал и так далее. Это, по крайней мере, две большие разницы. К примеру, российские спекулянты, у которых цель – нажива, работать, как «маркетологи», ещё не научились и могут подсунуть товар, от которого отравление вполне возможно. Но речь в данном случае идёт не о России, в которой нажива и преступление идут «нога в ногу» и являются главными законами общественной жизни. Здесь регуляторами являются не законы торговли, а юридические предпочтения главного юриста-казуиста страны Путина. Юридические законы в России стоят над законами торговли и определяют жизнь высшего общества, многие из которых коррупционеры и воры. Все остальные, которые в самом низу, простые исполнители и винтики большой и обезумевшей чиновной машины без тормозов, которая давит всех подряд, кто пытается противостоять преступной наживе и преступлениям против личности и прав человека. Вся беда Российской действительности как раз и заключается в том, что не юридические законы проистекают из законов торговли, а, наоборот, законы торговли пытаются создать посредством юридической казуистики. Результат получается очень печальным. А разве с нашими юристами-казуистами и экономистами-фетишистами результат может быть другой?
Вернёмся к маркетингу – искусству спекуляции на ценах и на потребительных стоимостях. Повышение или понижение цены на один продукт может соответствовать понижению или повышению цен на другие продукты, а может и не соответствовать. Главное в том, что в этом случае речь идёт об изменении цен, а не об изменении стоимости. По крайней мере, ясно, что ни один владелец супермаркета спекулировать ценами в убыток себе не будет. Спекуляция ценами означает, что цены меняются, а стоимость остаётся прежней или даже понижается. Цель такой спекуляции – выгода: продавать, чтобы продавец и покупатель были довольны, даже если это в ущерб покупателю. В спекуляции как в искусстве управлять ценами, нет ничего плохого, с одной стороны, и нет ничего хорошего, с другой. Спекулируют на большинстве граждан – рабочих, стариках и детях. А это означает минус от заработной платы как покупательного средства в руках рабочих. Стоимость жизненных средств уравнивается со стоимостью жизни рабочих, поэтому с падением стоимости жизненных средств и повышением на них цен появляется проблема с уровнем жизни рабочих. Отсюда возникает постоянная необходимость в повышении заработной платы и это практика в попытке решить проблему является характерной особенностью второй стадии капитализированного человечества с тех пор, как монополии стали переходить к акционерной форме управления. Судя по развитию высокоскоростных технологий, стоимость продуктов постоянно уменьшается, хотя цены растут и постоянно изменяются. Образуется и развивается противоречие между стоимостью жизненных средств и их ценами. Это означает, что продуктов становится всё больше – всем хватит в полной мере для удовлетворения потребностей и ещё останется, а цены растут. Зачем? Хороший вопрос! На него пока можно ответить так: чтобы стоимость жизни рабочих, а значить и наёмный труд, наёмное рабство, остались и стабильно продолжали существовать, поскольку это выгодно только владельцам продуктов и владельцам прибыли, но не рабочим – этим современным рабам.
Причина перехода от первой стадии капитализма
ко второй его стадии – к империализму.
Итак, прежде всего, необходимо ответить на вопрос: почему монополии, достигнув своего предела в развитии, начали бурно переходить в акционерные общества? Я больше доверяю информации Маркса и Энгельса, чем советским экономистам-фетишистам, которые не могут отделить друг от друга стоимость и цену и рассмотреть каждую в своей определённости, а видят только цену как выражение стоимости и ничего более. А между тем различие заключается в том, что с ценами можно спекулировать, со стоимость спекулировать невозможно. Это ошибка советской школы, пусть она такой и остаётся, и пусть они ругают Маркса за то, что он их этому не научил. Да и вообще: кто такой Маркс особенно для советской школы рыночников? Никто! Советские рыночники считают себя выше Маркса. Ну, ну, знаем-знаем.
Первоначально необходимо обратить пристальное внимание на общий закон открытый Марксом, который звучит так: «закон тенденции нормы прибыли к понижению». Этот закон Маркс рассматривает первоначально как «закон как таковой». Рассмотрим его «как таковой», и этого будет вполне достаточно для понимания сути дела. А понимание для нас – главное.
«При данной заработной плате и при данной продолжительности рабочего дня переменный капитал, напр., в 100, представляет определённое число рабочих, приводимых в движение; он служит показателем этого числа. Пусть, напр., 100 ф. ст. составляют заработную плату 100 рабочих, скажем, за 1 неделю. Если эти 100 рабочих совершают столько же необходимого труда, сколько прибавочного труда, если, следовательно, они ежедневно работают столько же времени на самих себя, т. е. для воспроизводства своей заработной платы, сколько на капиталистов, т. е. для производства прибавочной стоимости, то вся произведённая ими стоимость = 200 ф. ст., а произведённая ими прибавочная стоимость составляет 100 ф. ст. Норма прибавочной стоимости m/v была бы равна 100%. Однако эта норма прибавочной стоимости, как мы видели, выражалась бы в очень различных нормах прибыли соответственно различной величине постоянного капитала c и вместе с тем всего капитала K, так как норма прибыли = m/K. При норме прибавочной стоимости 100%
если с=50, v=100, то p=100/150=66 2/3%
» с=100, v=100, » p=100/200=50%
» с=200, v=100, » p=100/300=33 1/3%
» с=300, v=100, »p=100/400=25%
» с=400, v=100, »p=100/500=20%
Таким образом при неизменяющейся степени эксплоатации труда одна и та же норма прибавочной стоимости выражалась бы в понижающейся норме прибыли, потому что вместе с материальными размерами постоянного капитала возрастает и величина стоимости постоянного, а следовательно, -- хотя не в той же пропорции, -- и всего капитала.
Если мы далее предположим, что это постепенное изменение состава капитала происходит не только в отдельных отраслях производства, но более или менее во всех или, по крайней мере, в решающих сферах производства, так что оно равносильно изменению среднего органического состава всего капитала, принадлежащего определённому обществу, то такое постепенное возрастание постоянного капитала по сравнению с переменным необходимо должно иметь своим результатом постепенное понижение общей нормы прибыли при неизменяющееся норме прибавочной стоимости или при неизменяющейся степени эксплоатации труда капиталом». Капитал, том III, выпуск 1938 года, стр. 190-191.
Это безусловный закон, избежать который просто невозможно как бы ни развивались «нанотехнологии». Необходимо также обратить внимание на экономический факт при создании акционерного предприятия: «Прежде чем пойти дальше, отметим ещё следующий экономический важный факт: так как прибыль принимает здесь чистую форму процента, то подобные предприятия остаются ещё возможными и тогда, когда они приносят только процент; это – одна из причин, задерживающих падение общей нормы прибыли, так как эти предприятия, где постоянный капитал находится в такой колоссальной пропорции к переменному, не должны необходимо участвовать в уравнении общей нормы прибыли.
[С тех пор как Маркс написал эти строки, появились, как известно, новые формы промышленного производства, представляющие вторую и третью ступень акционерного общества. Ежедневно увеличивающееся быстроте, с какой ныне во всех отраслях крупной промышленности растёт производство, противопоставлена постоянно увеличивающаяся медленность расширения рынка для этих умножившихся продуктов. Что промышленность создаёт в месяцы, то рынок едва может потребить в несколько лет. Сюда же присоединяется политика охранительных пошлин, при помощи которой каждая промышленная страна отгораживает себя от всех других и в особенности от Англии и ещё искусственно повышает отечественное производство. Следствием этого является общее хроническое перепроизводство, низкие цены, падающая и даже вовсе исчезающая прибыль; словом, издревле прославленная свобода конкуренции пришла к концу и должна сама признаться в своём явном скандальном банкротстве. И притом таким образом, что в каждой стране крупные промышленники определённой отрасли соединяются в картель для регулирования производства. Комитет твёрдо устанавливает количество товаров, которое должно произвести каждое предприятие, и в последнем счёте распределяет поступающие заказы.
В отдельных случаях возникали даже международные картели, так, например, между английской и германской железной промышленностью. Но и этой формы обобществления производства оказалось мало. Противоположность интересов отдельных предприятий слишком часто пробивалась наружу и снова восстановляла конкуренцию. Тогда пришли к тому, что в отдельных отраслях, где это допускала степень развития производства, стали концентрировать общее производство этой отрасли предприятий в одно крупное акционерное общество под единым руководством. В Америке это осуществлялось уже неоднократно, в Европе величайшим примером этого рода до сих пор остаётся United Alcali Trust, сосредоточивший всё английское производства калия в руках одной единственной фирмы. Прежние владельцы – свыше тридцати – отдельных заводов получили за всё оборудование, по оценочной стоимости, в акциях в общем до 5 миллионов фунтов стерлингов, представляющих основной капитал треста. Техническая администрация остаётся в руках прежних руководителей, коммерческая же часть концентрирована в руках генеральной дирекции. Оборотный капитал (floating capital) в сумме около одного миллиона фунтов стерлингов был предложен публике для покрытия. Общий капитал треста составляет таким образом 6 миллионов фунт. стерл. Таким путём в этой отрасли, образующей основу всей химической промышленности, в Англии конкуренция заменена монополией и самым удовлетворительным образом подготовляется будущая экспроприация всем обществом, нацией. – Ф.Э.]. Там же, стр. 389—390.
Пока средства производства были карликовыми, и предприятие индивидуального капиталиста было небольшим, господствовала конкуренция, и создавать акционерные общества необходимости не было. Но по мере того, как шёл рост основного капитала, и увеличивались масштабы производства прибыль индивидуального капиталиста в её отношении ко всему капиталу начала снижаться. Все усилия индивидуальных капиталистов сводились к тому, чтобы победить конкуренцию, поэтому начали создаваться картели, синдикаты (Россия). Монополии побеждали конкуренцию, конкуренция вырывалась наружу и порождала монополии – таков заколдованный круг вечно неразрешимых противоречий. Прибыли снижались, монополии росли, конкуренция пробивалась наружу и вновь порождала и укрепляла монополии. Индивидуальные капиталисты не могли победить конкуренцию, конкуренция не могла победить монополии, прибыль падала, а порой и исчезала. В таких условиях индивидуальным капиталистам ничего не оставалось делать, как передать свои дела своим заместителям – производственным чиновникам различного уровня и различного ранга путём акционирования предприятий для привлечения денежных средств со стороны. Дробление прибыли на мелкие доли и продажа этих долей в виде акций – вот, казалось, выход из положения, в котором оказались капитализированные управленцы. Делу не помогло и дальнейшее обобществление: создание трестов и концернов. Таким образом, не сверхприбыль явилась причиной бурного роста акционерных обществ, а, наоборот, падение прибыли и отказ индивидуальных капиталистов от собственности на средства производства: акционеру нет необходимости владеть основным капиталом, его интересует та доля прибавочной стоимости и соответственно доля в прибыли, на которую он претендует.
С тех пор, конечно, «много воды утекло» и появились как международные корпорации, которые стали повседневностью, и всемирная торговая организация, обойти которую невозможно. Также появились параллельные деньги, которые ослабили власть правительства, и бумажные деньги, утратившие стоимость. Так что единственным удовлетворительным способом остаётся спекуляция на ценах, акциях и других ценных бумагах, а также обязательное сохранение наёмного рабства. Исчезает даже спекулятивный денежный капитал, поскольку стоимость бумажных денег ничтожна. На смену некогда могущественным индивидуальным капиталистам пришли не менее могущественные их заместители—чиновники: служащие и управленцы различного ранга и достоинства, спекулянты-акционеры, превратившиеся в рантье и так далее. Сохранение наёмного рабства – основная причина сохранения капитализированного человечества, которое опять бурлит. Этому капитализированному человечеству, как и сто лет назад, надоело наёмное рабство и нажива бюрократов и управленцев на труде этих рабов, которых большинство. Но мир изменился и изменился таким способом, что индивидуальные государства только тормозят дальнейшее развитие мирового производственного организма. Свидетельством этого противоречия между индивидуальными государствами и мировым сообществом государств являются бумажные деньги.
С тех пор как мировое сообщество отказалось от золотого паритета, бумажные деньги утратили свой характер денежного капитала из-за отсутствия у них стоимости, то есть труда необходимого для их производства. Этот труд незачем считать – он ничтожен. Но у этих бумажных денег осталась всеобщая потребительная стоимость! И это обстоятельство говорит о том, о чём многие просто не догадываются. Дело в том, что потребительная стоимость денег может быть только одна на всё человечество как, например, этой потребительной стоимостью было золото. Но золото кроме всеобщей потребительной стоимости имело также и стоимость, отсюда и проистекали неразрешимые противоречия. Теперь дело обстоит по-другому. Потребительная стоимость бумажных денег всеобщая, но они не имеют стоимости, и этой всеобщей потребительной стоимостью является доллар! Отсюда неизбежно следует, что все остальные бумажные «валюты» не более как производные доллара: они ничто, доллар – хозяин, если выразиться фетишистским языком. Борьба с этим «злом» совершенно бесполезное дело, это просто надо признать как экономический факт. Так что если доллар чихнёт, то остальные «валюты» начнут кашлять, выражаясь фетишистским языком, и они уже кашляют, потому что у доллара есть свои проблемы. И никакой защиты от всеобщей потребительной стоимости бумажного доллара нет, пока нет. Первоначально бумажные деньги через посредника – золота выражали стоимость продукта, выраженную в его цене, когда же золото утратило свой характер всеобщего эквивалента, бумажные деньги стали опираться только на цены продуктов. И по мере того, как спекуляция на ценах зашла далеко и глубоко, и цена превратилась в совершенно самостоятельную форму оценок потребительных стоимостей, произошло отделение стоимости продуктов от их цен. В этих условиях стоимость существует сама по себе и ведёт себя, если так можно выразиться, пассивную форму бытия: она есть и она существует, но существует сама по себе. Напротив, цена превратилась в активную самостоятельную форму, и ведёт свой спекулятивный образ жизни. Всё это, разумеется, касается действительных носителей этих форм – продуктов и их владельцев. Но цены вынуждены вести себя так, как поступают владельцы продуктов, а владельцы продуктов ведут себя так, как ведут себя цены других продуктов. Потребительные стоимости продуктов, выраженные в ценах, ведут себя так, как ведут себя владельцы бумажных денег – покупатели, а покупатели естественно ведут себя так, глядя на цены продуктов. Как долго будет развиваться противоречие между стоимостью продуктов и их ценами, которое возникло по вине денежных спекулянтов, на этот вопрос ещё предстоит ответить. По крайней мере, ясно, что наступило время и эра частной собственности без контроля частной собственности.
11. 01. 2013 года.