11. В небе догорали последние отблески зари. На востоке взошла звезда Геспер. Было тихо-тихо. Ведьмочка и кузнец въехали в деревню. Конь широким шагом нёс их по пустынной улице. Вдруг небо озарилось яркими вспышками сполохов! Сигрунт остановил коня. Восхищённая зрелищем Тина обняла его за шею и стала смотреть на небо через плечо мужчины.
- Какая красота! Ни разу ТАКОЕ не видела!
Сигрунт недоумённо оглянулся на неё, но, не желая нарушать очарование момента, промолчал.
Только когда сполохи погасли, и они снова тронулись в путь, он откашлялся и осторожно, подбирая слова, заговорил:
- Странная ты девушка! В жизни не встречал такую. С тобой просто – кажется, я знаю тебя всю жизнь. И в то же время не знаю о тебе ничего. С тобой не хочется расставаться, хотя я знаю, что это неизбежно. У меня то ли жар, то ли помрачение рассудка… Скажи, мы увидимся снова?
Тина молчала. Ей очень захотелось остаться одной.
А конь между тем довёз их до небольшой мелкой речки, скорее ручья, разделявшей деревню. Возле прочного бревенчатого моста горели два масляных фонаря.
- Отпусти меня здесь, - сказала Тина. – Дальше я пойду одна. Н-ну, если хочешь, приезжай в понедельник на это же место. Если… у меня будет настроение, я приду. Прощайте!
Кузнец помог ведьмочке спуститься с коня, но задержал её руку:
- Понедельник послезавтра. Я буду тебя ждать. Но ты не сказала даже, как тебя зовут!
- А как бы тебе хотелось, чтобы меня звали?
- Для меня ты – Харита, богиня грации и красоты!
- Пусть будет Харита. Прощай, кузнец Сигрунт!
- До встречи, Харита моя! – мужчина стеганул плетью коня и галопом умчался по дороге.
Ведьмочка спусилась под мост, чтобы без помех сотворить заклинание. «- Глупые-глупые люди!» – усмехаясь про себя, думала она. «- А ваши мужчины ещё глупее – верят каждой встречной колдунье. А что если дать ему любовное зелье? Забавно будет понаблюдать за ним. Со стороны. Жаль всё-таки, что полюбить без зелья невозможно. Вот бы и она… Тьфу ты, пропасть! Прочь эти мысли – она ведьма! Да, а в ТОТ вечер, с Ромэо, что она пила? Теперь и не вспомнить… И не надо ничего вспоминать, всё прошло! И нет никакой любви – всё колдовство и химеры! И вообще, пора топать за метлой и лететь на Гору».
Прилетев на Блудберг и начав приготавливать любовное зелье для Сигрунта, Тина обнаружила, что у неё закончился запас верескового сахара. Досадно, ведь без сахара зелье – совершеннейшая гадость! Времени, чтобы самой сделать сахар, было слишком мало, и Тине, «срипя сердцем», пришлось обратиться к Мшанке.
Старая ведьма как будто ждала её. На лице, морщинистом и корявом, змеилась ядовитая ухмылка, а у ног стоял большой горшок из необожжённой глины. Возле горшка лежало несколько желтовато-серых крупинок. Вид у ведьмы был до того отвратительный, что тина попятилась к выходу. Но Мшанка крепко ухватила её за плечо.
- Ах, Тиночка! Какая нечаянная га-радость! Давненько ты ко мне не захаживала, гы-гы-гы! Не стесняйся, проходи, рассаживайся. У меня как раз котелок с приворот… с травяным чаем скипел.
- Некогда мне с тобой чаи распивать, ведьма. Дай-ка мне поскорее полфунта верескового сахара, сделай милость. Долг отдам потом, на днях. А проценты – на том свете угольками!
- Ух, ты, заботливая моя! Конечно-конечно. Сей час отсыплю сахарку. А ты пока испей квасу. Холодный, на омеле настоеный, прошибае-ет! Ну какая же ты сегодня красивая – вылитая Лилит, мать наша! Не на свидание ли собираешься?
Ведьма поставила перед Тиной кувшинчик из высушенной бутылочной тыквы и деревянную кружку. Жидкость в кувшине слабо шипела и издавала неожиданно приятный аромат.
«- Вот старая чертовка, пристала – на свидание! А вдруг она всё-таки подглядывала за мной? Да ну её к дьяволу! Однако надо быть поосторожнее и следы заметать получше».
Скрывая смущение, Тина склонила голову и налила немного ведьминого кваса.
- Фу, кислятина! – скривилась она, едва отпив из кружки. Остаток кваса она выплеснула в очаг.
- Ну, не скажи, не скажи, подруга. Омельный – он освежает и бодрит, да ещё и… А вот тебе и сахарок – ровнёхонько полфунта, я на глаз отмеряла, - ведьма выглядела донельзя довольной и ещё более противной. Хотя казалось - куда больше? Хитрющие чёрные глаза без ресниц, но под густыми сросшимися бровями; нос, похожий на клюв совы, «украшенный» двумя большими бородавками; вдобавок ядовитая ухмылка синюшными губами во весь однозубый рот – бр-р! Ведьмочка содрогнулась, схватила протянутый ей кулёк, пробормотала: - Пока! – и поспешила выйти из кочки.
- Заходи ещё, злобная моя! – вслед ей выкрикнула ведьма. В тот же миг лица Тины коснулась невидимая липкая паутинка, а в глаз попала обжигающе холодная капля. Ведьмочка свободной рукой судорожно провела по лицу и вскочила из чужой кочки.
- Ух, вырвалась! – выдохнула Тина. – И ничего-то она мне не сделала: квас я вылила, а
паутина пустяк! Но больше я к ней ни за что не обращусь.
Дома ведьмочка сварила зелье для кузнеца, подсластила, попробовала, самую малость, на язычок, и нашла его вкус даже приятным. Затем дала коту задание привести в порядок её самое «человеческое» платье, приготовить что-нибудь вкусненькое и, главное, охранять кочку, а сама отправилась спать. Ведь сон для ведьмы – это самое главное. Это и отдых, и путь в иной мир, и способ зарядиться чёрной энергией, и развлечение, и даже десерт.
Покойной ночи, Тина!
12. А молодой кузнец Сигрунт два дня, после встречи с загадочной незнакомкой, провёл как в тумане. Работал ли он в кузнице, в хлеву или в огороде, беседовал ли с мужиками или играл с сыном, перед ним постоянно стояло бледное прекрасное лицо Хариты. Весь её вид, её волосы, цвета воронова крыла, бездонные голубые глаза, алые подвижные губы, скрывающие ровные жемчужины зубов. И единственная улыбка, которой она одарила кузнеца.
В назначенный вечер Сигрунт отделался от жены, сославшись на срочную работу, и пошёл в кузницу. Немного отойдя, он свернул в проулок и прокрался к своей конюшне. Наскоро взнуздал коня и намётом помчался без дороги напрямик к соседней деревне. Спутав жеребца, он оставил его на задах, на лужайке, а сам пошёл по улице к мостику. Вечерняя улица деревни была пуста, в хижинах и избах зажигались тусклые лучины, а кузнец крался в тени высоких плетней и заплотов. Вдруг он тихо вскрикнул и присел на корточки: что-то острое кольнуло его в левую пятку. Кузнец с усилием вытащил из кожаного сапога длинный и блестящий обойный гвоздь с широкой шляпкой.
- Что такое? Вот чудеса! Столько лет хожу по нашим дорогам – никогда такого не видел. Откуда он здесь взялся?
Сигрунт хотел выбросить гвоздь подальше, но вовремя спохватился: вдруг ещё кто-то наколется, и положил гвоздик в свой карман.
Он подошёл к мосту, опёрся о перила и стал смотреть на текущую речку. Смеркалось. Вокруг было тихо-тихо. Но ждал Сигрунт недолго – вот по настилу моста прозвучали лёгкие, невесомые шаги. Он обернулся. Да, это была Харита. В лёгких башмачках, в тёмном платье, расшитом крупными цветами, с распущенными чёрными волосами, увитыми алой лентой – она была прекрасна и похожа на юную фею лета!
Сигрунт сделал два шага ей навстречу и бережно взял за обе руки:
- Здравствуй, Харита моя! Я так рад встрече с тобой!
Тина мягко освободила руки и пошла с моста. Её спутник пошёл на полшага сзади, жадно разглядывая профиль девушки.
- Кузнец, ты всё-таки пришёл? Ты не побоялся? А вдруг я не та, за кого себя выдаю?
- Милая, я ничего не боюсь! Я видел много разных людей, даже знался с нечистыми – я ничего не боюсь. Но с того мига, как увидел тебя, я испытал страх, что больше никогда не увижу тебя. Я не смогу тебя забыть и не смогу покинуть. Пусть ты даже принцесса в изгнании, пусть сама Фея, моя любовь сможет…
- А если я ведьма, - тихо сказала Тина.
- И пусть! Я знаю, ты не сделаешь мне ничего плохого. Ведь я ЛЮБЛЮ тебя!
Он легко подхватил Тину на руки и понёс по полю, по некошеной луговине. У реки упоённо квакали лягушки. На густо-синем небе разгорались яркие августовские звёзды. Ведьмочке вдруг стало отчего-то несказанно хорошо. Она почувствовала себя не «иной», а обыкновенной женщиной. Она закрыла глаза, притянула к себе голову Сигрунта, и прильнула к его губам своими влажными трепетными губами…
Вдруг прозвучал резкий вороний крик. Сигрунт остановился и опустил Тину на землю. Ведьмочка встала на ноги и разочарованно открыла глаза.
- Знаешь что, Харита, - смущённо сказал кузнец. – Здесь как-то слишком… пусто! А поехали ко мне в кузницу? Я тебе покажу свои работы. Ты увидишь – не многие мастера могут такое сделать. Да?
«- Я поеду с тобой туда, куда ты прикажешь, господин мой!» - ответили сияющие глаза Тины. Кузнец молодецки свистнул, призывая коня. Вдалеке раздалось ответное ржание, а вскоре зазвучал и приближающийся топот.
ДорОгой Сигрунт рассказывал своей спутнице разные забавные случаи из своей жизни, безотрывно глядя на неё. Тина слушала его довольно рассеянно, лишь иногда улыбалась
окончанию очередного эпизода, и старалась не смотреть мужчине в глаза. Она сжимала в кармашке маленький флакончик с приворотным зельем и думала когда же его открыть и как предложить Сигрунту. Теоретически ведьмочка знала, что лучше всего это сделать в минуты плотской близости, но сама пока не пользовалась зельем и не могла предугадать, что будет после этого. Для ведьмы или суккуба было бы большой удачей полностью завладеть душой человека и погубить её. Но Тине отчего-то не хотелось этого делать с Сигрунтом.
Она осторожно коснулась его сознания. Там не было ни злой похоти, ни плотской страсти, порождённой эгоизмом. Только чистый белый цвет глубокой любви. Тина вздрогнула – неужели это она могла внушить кому-то такую любовь?
- Что, милая, тебе холодно? – спросил Сигрунт. – Потерпи, у меня в кузнице всегда тепло. Там я угощу тебя вкуснейшим напитком под названием «чоколатль». Мне привёз его из дальних стран один заказчик. Он согревает, даёт радость. Думаю, и тебе понравится. Я так хочу, чтобы тебе было хорошо со мной!
- Мне хорошо с тобой, Сигрунт. Ты такой замечательный! – и Тина ещё теснее прижалась к горячей, под распахнутой курткой, груди кузнеца.