Иоанн Грозный - Царь последних времён?

                Николай ШАХМАГОНОВ








                «Местночтимый Кремлёвский Святой»
                ИОАНН IV ГРОЗНЫЙ –
                ЦАРЬ «ПОСЛЕДНИХ ВРЕМЁН»               

               








   
               
        «Не переживайте. Неправда лишь поможет открыть Правду! Иоанн Грозный уже причислен к лику святых, он местночтимый Кремлёвский святой. Царь Грядёт! Русь святая не умрёт! Христос Воскресе!»
       Старец Николай Гурьянов – Архиепископ Нектарий (24.05.1909 – 24.08.2002).
            
              Хула на Царя – есть хула на Всемогущего Бога…
                (Вместо предисловия)               
       Враги Русского Православия, России и Русского Народа ни на миг не прекращают информационную войну против Россию, частью которой является изуверская клевета на Местночтимого Московского Святого Благоверного Русского Царя Иоанна IV Васильевича Грозного, принявшего постриг под именем Иона. Они действуют по принципу: «клевещи, клевещи – что-нибудь да останется». Причём все без исключения клеветнические выпады не имеют под собой никакой, даже малейшей документальной базы. К примеру, в качестве доказательства убийства Царём сына Иоанна некоторыми «знатоками» истории приводится картина Репина, написанная по заданию ордена русской интеллигенции с целью шельмования не только самого Царя Грозного, но и Русского Православного Самодержавия в целом. И никого не интересуют ни особенности той эпохи, в которую жил и правил Русской Державой Царь Иоанн Васильевич, ни сравнения его деяний с деяниями других правителей, отечественных, и зарубежных. Намеренно забыто, что Пётр I, наречённый великим, сократил население России путём своих западнических преобразований, по утверждению В.О.Ключевского, на одну треть, а по данным других историков – на сорок процентов. Иоанн же Грозный увеличил население Московского Государства почти на пятьдесят процентов. Разве это не показатель? Неопровержимых свидетельств зверств Царя Петра и его сподвижников при изуверском истреблении стрельцов более чем достаточно. Фактов же казней Иоанном Грозным безвинных людей нет совсем. Есть лишь клеветнические выдумки о том лютых врагов России, таких, как папский легат иезуит Антонио Поссевино, шпион германского императора Генрих Штаден и изменник Родины, лютый враг Русского Царя, России и Русского Народа Андрей Курбский.
       При Иоанне Грозном казнили лишь за конкретные преступления – содомию, убийства, сожжения людей и прочие зверства, и число казнённых за весь период его Царствования не превысило 4 тысячи человек. В Европе за тот же период было казнено, как минимум, 382 тысячи человек, причём, к примеру, только в одной Англии за бродяжничество было повешено 70 тысяч человек. В Московии указанное выше число казнённых берётся за весь период Царствования Иоанна Грозного, с 1533 по 1584 годы. Но ведь из этого периода надо вычесть те годы, когда Иоанн Васильевич не управлял страной по малолетству, и бояре резали друг друга в собственное удовольствие и к невыразимой радости папы римского, зверополяков, литовцев и ливонцев.
       И.В.Сталин, инструктируя создателей фильма «Иван Грозный», работы над которым были начаты по его инициативе, говорил о том, что проявленная Иоанном Васильевичем мягкость к пяти боярским семействам привела к смутному времени. А нам известно, что смутное время унесло половину населения России – 7 из 15 миллионов человек. Разве стоили пять семейств изменников Родины семи миллионов Русских людей? Приведём разговор Сталина с режиссёром Сергеем Эйзенштейном и исполнителем роли Царя Н.К.Черкасовым. В составленной Владимиром Суходеевым «Энциклопедии. Сталин» рассказывается, что С.М. Эйзенштейн стал лауреатом двух Сталинских премий: в 1941 году – за создание кинофильма «Александр Невский» (1938) и в 1946 году – за первую серию фильма «Иван Грозный». Вторая серия фильма «Иван Грозный» была подвергнута жёсткой и суровой критике в Постановлении ЦК ВКП (б) о кинофильме «Большая жизнь». Наряду с указанным фильмом, в Постановлении критиковалась и 2-я серия фильма «Иван Грозный». С.М. Эйзенштейн и Н.К.Черкасов обратились с письмом в ЦК и вскоре получили приглашение самого Сталина на встречу с ним. 24 февраля 1947 года эта встреча состоялась в присутствии В.М.Молотова и А.А.Жданова. Беседовали в кремлёвском кабинете Сталина. Вот как повествуется об этом в «Энциклопедии. Сталин»:
       «– Я получил ваше письмо, – начал Сталин, – получил его ещё в ноябре, но в силу занятости откладывал встречу. Правда, можно было ответить письменно, но я решил, что будет лучше поговорить лично. Так что же вы думаете делать с картиной?
       Эйзенштейн сказал, что свою ошибку видит в том, что он растянул и искусственно разделил вторую серию фильма ещё надвое. Поэтому основные для всего фильма события – разгром ливонских рыцарей и выход России к морю – не попали во вторую серию. Между её частями возникла диспропорция, оказались подчёркнутыми проходные эпизоды. Эйзенштейн от волнения говорил с трудом, и Черкасов продолжил объяснение. Исправить картину можно, сказал он, но для этого нужно резко сократить заснятый материал и доснять сцены Ливонского похода». 
        Эйзенштейн и Черкасов оправдывались в подобной форме, очевидно, потому, что не совсем понимали сути дела. Им казалось, что Сталина интересуют только эпизоды, демонстрирующие разгром Ливонского ордена, что именно ради них и сделан фильм. Они ещё не уяснили, с каким уважением относился Сталин к памяти одного из самых выдающихся Русских Царей. В книге указано, что именно не понравилось Сталину:
       «– У вас неправильно показана Опричнина, – обратился Сталин к режиссёру. – Опричнина – это королевское войско. В отличии от феодальной армии, которая могла в любой момент сворачивать свои знамёна и уходить с войны, образовалась регулярная армия. У Вас Опричники показаны как ку-клукс-клан. Царь у вас получился нерешительный, похожий на Гамлета. Все ему подсказывают, а не он сам принимает решения… Царь Иоанн был великий и мудрый правитель, и если его сравнить с Людовиком XI (вы читали о Людовике XI, который готовил абсолютизм для Людовика  XIV?), то Иоанн Грозный по отношению к Людовику на десятом небе. Мудрость Иоанна Грозного состояла в том, что он стоял на национальной точке зрения и иностранцев в свою страну не пускал, ограждая свою страну от проникновения иностранного влияния. В показе Иоанна Грозного в таком направлении были допущены отклонения и неправильности. Пётр I… слишком… раскрыл ворота и допустил иностранное влияние в страну… И дальше. Разве двор Александра I был Русским двором? Разве двор Николая I был Русским двором? Нет, это были немецкие дворы».
       Тут нужно заметить, что даже двор величайшего Русского Самодержца Николая Первого и то не был Русским двором, по объективным причинам – он достался таким от предшественника, при котором иностранцы захватили почти все ключевые позиции в стране. Николай Первый боролся с этим, но у него было слишком мало Русских вельмож, на которых он мог опереться. И отравлен он был немцем, лейб-медиком Мандтом, который, скорее всего, действовал сообща с приближённым к Царю тайным масоном графом Адлербергом. Но об этом я подробно рассказываю в книге «Витязь Русского Самодержавия Император Николай Первый».
       Вернёмся к описанной в «Энциклопедии. Сталин» беседе:
       «– Эйзенштейновский Иван Грозный получился неврастеником, – сказал Жданов. 
       Молотов добавил:
       – Вообще сделан упор на психологизм, на чрезмерное подчёркивание внутренних психологических противоречий и личных переживаний».
       Как видим, суть дела понимал не только сам Сталин, но и его соратники, которые, также как и он, с почтением относились к памяти Царя. И вовсе не потому, как пытается объяснить пятая колонна, что Сталину импонировала жестокость Иоанна Грозного. В Грозном Царе Сталин и его ближайшее окружение видели выдающегося государственника, сумевшего очистить Россию от её лютых врагов, всеми правдами и неправдами проникших в страну в годы малолетства Иоанна Васильевича. Сталин требовал от создателей фильма честности и точности:
       «– Нужно показывать исторические фигуры правильно по стилю. Так, например, в первой серии неверно, что Иоанн Грозный так долго целуется с женой. В те времена этого не допускалось».
       Прервём цитирование, чтобы обратить внимание на 18 серийный фильм, показанный в мае 2009 года по центральному телевидению. Там уже не только поцелуи, там уже содержатся отвратительные, безнравственные сцены. То артист, весьма посредственно изображающий Василия III, со знанием дела, демонстрирует интимные сцены с артисткой, которую зрителям предложено считать молодой и красивой, хотя ни одним из данных качеств Елены Васильевны Глинской она не обладает. Затем та же артистка, в момент, когда делаются попытки изобразить Великого Князя на смертном одре, в порыве страсти требует, что б её раздело нечто, весьма отдалённо напоминающее боярина Овчину. Заметьте, я не использую выражение Великий Князь, Великая Княгиня, ибо то, что было на экране – лишь жалкая и бессовестная пародия на них.
       Беседе в Кремлёвском кабинете высветила многие недостатки фильма.
       «– Вторая серия, – заметил Молотов, – очень зажата сводами, подвалами, нет свежего воздуха, нет шири Москвы, нет показа народа. Можно показывать заговоры, но не только это».
       Читая эти строки, поражаешься мудрости, грамотности, хорошему вкусу политиков Сталинской плеяды. К таковым, разумеется, никоем образом нельзя причислять Хрущёва и его шакалью стаю. Хрущёв навредил столько, что ни в фильме ужасов показать, ни пером описать. Достаточно нелепого и преступного решения Крымского вопроса. Хрущёв, ненавистник Царей, возомнил, что имеет право решать сам территориальные вопросы. Но такого права он не имел, Крым он «отписал» в «украинные земли» России, нелепо названные Украиной, незаконно. К тому же Русские Цари, за исключением того, кого мы знаем под именем Александра I, присоединяли к России земли, а не раздавали их. По-троцкистски хорошо у Хрущёва получались только разгром Русской деревни, уничтожение пахотных земель, издевательства над церковью, над Советской Армией и жестокое истребление людей в Новочеркасске и Грозном, где его наймиты, по его личному приказу «рубили всех в капусту». Такой жестокости к трудовому народу допускали из Царей разве что Пётр, да Александр I. Иоанн Грозный жестокости к Русскому Народу не допускал, а уж если и был жесток, то с его врагами. Именно этот вопрос также был поднят во время беседы с создателями фильма в кремлёвском кабинете.
       «– Иоанн Грозный был очень жестоким, – продолжил Сталин. – Показывать, что он был жестоким, можно, но нужно показать, почему необходимо быть жестоким. Одна из ошибок Иоанна Грозного состояла в том, что он не сумел ликвидировать пять оставшихся крупных феодальных семейств, не довёл до конца борьбу с феодалами. Если бы он это сделал, то на Руси не было бы Смутного времени… Ему нужно было бы действовать ещё решительнее!».
       С умыслом или без умысла, но С.М.Эйзенштейн во второй серии фильма «Иван Грозный» опустился до клеветы. Вскоре, уже через год, он ушёл из жизни в 50 лет. Кто-то может сказать случайность, но если проанализировать судьбы тех, кто клеветал на Грозного Царя, так не покажется…
       Грозного очень часто обвиняют в убийстве ряда церковных деятелей, в чём он совершенно неповинен и что является клеветой изменника Курбского, перешедшего на сторону Сигизмунда и ходившего походами против Московского государства – Курбского, убивавшего Русских людей, сжигавшего селения, грабившего, истязавшего стариков, женщин, детей. Интересно, что, порою, эти лживые обвинения исходят из уст тех, кто сам бы с большим удовольствием уничтожил и Русскую Православную Церковь, и её служителей, а Россию отдал бы Западным странам в качестве сырьевого придатка, подобно тому, как это хотели сделать предавшие Императора Николая Второго изменники генералы и адмиралы.
       Тонны макулатуры, очерняющей Грозного Русского Царя пылятся на прилавках. Но к большому счастью, теперь уже рядом стоят честные, правдивые замечательные книги добросовестных авторов, которые камня на камне не оставляют от клеветнических обвинений, полных бешеной злобы. В этих книгах аргументировано разоблачаются наветы и высказывается недоумение, почему историки строят свои опусы на лживых писаниях врагов, но не на документах? Почему они предпочитают верить тем же Поссевино, Штадену, Курбскому, а не летописям, в которых нет, к примеру, ни слова об убийстве Царём своего сына, о причастности его к уходу в мир иной митрополитов Филиппа и Корнелия? Ответ прост. Авторам этих опусов правда не нужна, ибо им платят не за правду, а за очернение России и Русского Народа, за клевету на Святого Благоверного Царя. Ныне мы являемся свидетелями откровенной и наглой клеветы Запада на Россию, вставшую на защиту маленькой Южной Осетии. Ни слова правды… Также точно клеветали и на Грозного Царя, и на Павла Первого, и на Николая Первого. Не прекращается информационная война против Святой Руси.
       Разоблачая лжецов, а в том числе и Карамзина, Святитель Иоанн Ладожский указывал ещё на одну причину лжи. Она, по его мнению, в забвении историками Православной веры: «Богоборческие «концепции» научного мировоззрения, исключающие из объектов своего рассмотрения промыслительное попечение Божие о России, ход осмысления Русским Народом своего нравственно-религиозного долга, ответственность человека за результат своего свободного выбора между добром и злом – долгое время, безусловно, преобладали над фактической стороной Русской истории».
       Хочется напомнить, что клевета – дело греховное, богоборческое.
      Святитель Дмитрий Ростовский прямо указывал, что хула на Царя – Помазанника Божьего есть хула на Создателя. Он писал: «Как человек по душе своей есть образ и подобие Божие, так и Христос Господень Помазанник Божий, по своему Царскому сану есть образ и подобие Христа Господа. Христос Господь первенствует на Небесах, в Церкви Торжествующей, Христос же Господень по благости и милости Христа Небесного предводительствует на земле в Церкви Воинствующей».
       Как указал святитель, Православный Царь есть живой образ Господа и предводитель Воинствующей Церкви. Это положение касается только Православного Царя, законодательно закрепляя его священную миссию. Недаром только Православный Государь именуется Помазанником Божиим. Тем более, что греческое «Христос» в переводе на еврейский – Мессия, а на Русский – Помазанник Божий.
              Историк из города Ханты-Мансийска Сергей Козлов пишет:
«Среди актёров бытует легенда: всякий, кто сыграл в отрицательном понимании Грозного, сыграл его как истеричного садиста, заболевает или скоропостижно умирает. Роль считается роковой. Легенда легендой, но факт остаётся фактом. Сергей Эйзенштейн умер от инфаркта во время съёмок третьей серии; Николай Черкасов попал в автокатастрофу, но остался жить (возможно, для того, чтобы сыграть впоследствии Александра Невского); на сцене МХАТа умер во время спектакля прямо в царском облачении Николай Хмелёв; скончался на съёмках фильма «Ермак» игравший Иоанна IV Евгений Евстигнеев; Александра Михайлова увезли со сцены Малого театра… Именно он написал о своих «впечатлениях» после такой встречи с Царём и стал верующим человеком. Примечательно, что русский певец Игорь Тальков отказался сниматься в фильме «Князь Серебряный», когда понял, что из Грозного опять лепят садиста. Фильм доводили без него».
 И далее Сергей Козлов указывает:
       «Прошедший недавно по телеканалу «Россия» фильм «Иоанн Грозный» (о нём очень резко отозвался 12 июня в «ЛР» историк из Иркутска Артём Ермаков) поразил меня в первую очередь усилением привычных штампов. Люди, которые мнят себя элитой нынешнего государства, попытались сделать «невинными ягнятами» боярскую верхушку – элиту того времени. Хотя каждый историк знает о деструктивной роли основной части боярской верхушки. Заговоры и покушения на великих князей ради своих корыстных и узколобых интересов – вот основная деятельность вотчинников. Иван Грозный знал об этом не только из родной истории со времён убитого Андрея Боголюбского, но и из собственного детства, когда родовитые феодалы не только на его глазах резали друг друга, но всячески унижали достоинство Великого Князя. Среди них встречались отмеченные Богом военачальники и государственные деятели. К примеру, воевода Дмитрия Донского – Дмитрий Иванович Волынский-Боброк или Михаил Иванович Воротынский, который разбил орды Девлет-Гирея у села Молодь. Но основная масса была похожа на нынешнюю элиту – хапнуть, дать хапнуть родственникам, отложить внукам, а общенародные, общегосударственные интересы в третью или в четвёртую очередь, если до них вообще очередь доходила».
       И уже совсем недавно ушёл из жизни во время хулительного фильма «Царь» Олег Янковский, который играл, якобы, убиенного Иоанном Грозным Митрополита Филиппа. Между тем, как мы увидим далее, документы свидетельствуют об обратном – митрополит Филипп жестоко умерщвлён именно врагами Государя. Мы ещё остановимся на том воздаянии, которое получили первейшие из клеветников – такие как Карамзин, Репин. И на наших глазах свершается, и будет свершаться справедливое возмездие, ибо Бог поругаем не бывает. Твёрдо, сурово, предостерегающе звучат Его предупреждения: «И ненавидящим воздам!».
       Итак, Царь Иоанн Грозный!.. Кто же он – тиран или Игумен всея Руси, как назвал его Святитель Иоанн Ладожский? Какие события предшествовали его появлению на свет, какова обстановка была в России и что сделал он для укрепления могущества страны и для утверждения Православного Самодержавия? На эти и многие другие вопросы мы и попробуем ответить в книге.
       И, конечно, рассмотрим взгляд современных добросовестных честных исследователей той грандиозной эпохи, когда утверждалась Русская Православная Государственность. Историк Александр Елисеев в работе «Опричная эсхатология Грозного Царя» пишет об этом: «Сегодня необходимо восстановить величие русской Традиции в полном её объёме. Нас уже не может устраивать ни ветхий «традиционализм», по сути, пересказывающий идеи прежних консервативных идеологов, ни прозападный «традиционализм», основанный на пересказе европейских мыслителей. Нам нужен истинный традиционализм – национально-радикальный и консервативно-революционный, поднимающий из глубин веков всё ранее неизвестное и формулирующий его суть в категориях религиозной философии. Одним из важнейших моментов подобного интеллектуального штурма должно стать исследование мировоззрения и деятельности Иоанна Грозного – Первого Русского Царя и вселенского базилевса (по соборной грамоте вселенского патриарха Иоасафа и духовенства Восточной Церкви), местночтимого (в Московской епархии) святого и основателя Черного Ордена Опричников».
       И всё же сначала поговорим о предках Царя.

                Русь расправляет крылья

        Во вступительной статье к книге «Царь Иван IV Грозный», вышедшей в серии «Русский мiр в лицах», Сергей Перевезенцев даёт точную и исчерпывающую характеристику эпохи Иоанна III, Василия III и Иоанна IV Грозного. Не поняв особенностей того времени, сложно рассуждать о Московском Государстве и о его Государях: «В XV столетии произошли события, особо важные для России, оказавшие огромное влияние на всю её дальнейшую историю – в 1439 году во Флоренции было подписано соглашение об объединении католической и Православной церквей; в 1448 году, в ответ на Флорентийскую унию, собор епископов в Москве провозгласил Русскую Церковь автокефальной, т.е. независимой от константинопольского патриарха; в 1453 году прекратила своё существование Византийская империя; в 1480 году Русское Государство окончательно избавилось от татаро-монгольского ига; в 1492 году не состоялся ожидаемый всем христианским миром «конец миру». Для Русского религиозно-мифологического сознания той поры столь быстрая последовательность, фактически, совпадение этих событий не могло казаться случайным...». Ещё Московский митрополит Пётр, благословляя Иоанна Калиту на строительство Успенского собора Московского Кремля, пророчески изрёк: «Если меня послушаешь, и Храм Пречистой Богоматери воздвигнешь в своём граде, и сам тогда прославишься больше иных князей, и сыновья, и внуки твои из рода в род, и град сей будет славнее всех городов Русских, и Святители жить в нём будут, и прославится Бог в нём». Это, кстати, прекрасно понимали враги России. Недаром Москва была главной целью шакальих стай агрессоров в период правления Иоанна III, Василия III и Иоанна IV Грозного. Недаром её разграбили и сожгли зверополяки в период Смутного времени, недаром истязали наполеоновские звери в 1812 году и мечтали стереть с лица земли гитлеровские недочеловеки. Недаром Пётр I, стремясь превратить Святую Русь в пошлую европию, перенёс из Москвы столицу – в Москве сам Православный дух народа, и, конечно, Московские храмы, соборы и монастыри явились непреодолимым препятствием на пути разрушения Православных и патриархальных традиций.
       Остановимся же на одной из перечисленных выше дат, на важнейшем, знаковом, решающем судьбу России и всего Православного мира событии, ибо эта дата, это событие имеют прямое отношение к эпохе Иоанна Грозного и его деяниям. 1480 год – «Стояние на Угре». Так именуется событие, после которого Россия окончательно освободилась от ордынского ига. Сражение при Угре, о котором историки почему-то предпочитают говорить просто как о «стоянии при Угре», не нашло серьёзного отражения в литературе, а между тем оно явилось очередным важным этапом на пути укрепления мощи Московского государства. Ведь своей блистательной победой при Угре Великий Князь Иоанн III не только окончательно сбросил многовековое иго, но и заложил основы создания единого Русского государства. Без этой победы над ордынцами бессмысленно было говорить о том, что «Сам Всемогущий Бог избрал Русь для осуществления на Земле Своих Высших, Божественных предначертаний, ибо Россия осталась единственной в мире Державой, которая несла человечеству свет праведной Православной веры». Россия, действительно, на протяжении всей истории оставалась единственной Державой, ибо никакое другое государство этим священным наименованием называть, по меньшей мере, безграмотно. Держава – понятие духовное и вытекает из словосочетания: «Удержание Апостольской Истины». На планете Земля есть только одна страна, одно государство, которое имеет Священное предназначение, данное Самим Создателем – «Удержание Апостольской Истины». Это государство, повторяю, – Россия. И только России Всевышним дарована праведная «Власть от Бога» – Православное Самодержавие. Только Русский Государь именуется Удерживающим. С изъятием из среды Удерживающего наступает, как учит Церковь, хаос. Только Россия является Удерживающей на Земле. Если бы тёмные силы сумели (что, конечно, невозможно и никогда не случится) изъять из среды (с планеты Земля) Россию, мiр бы немедленно погиб в наступившем хаосе и кровавой смуте. 
       Только Россию правильно именовать Державой. Ни США, ни возлюбленная штатами Польша, ни возлюбленные ныне американцами Грузия, Эстония, и прочие странные злокачественные новообразования и формирования–с т р а`н ы, державами не являются, и называть их так, повторяю, по меньшей мере, безграмотно, а если точнее – преступно!.. Ибо таким наименованием извращается суть заповеданного Самим Всемогущим Богом!
       В годы своего правления Иван III, пользуясь усиливающимися в орде усобицами, с помощью, прежде всего дипломатии, ну и, конечно, когда необходимо, боевыми походами присоединил к Москве ярославские, тверские, новгородские земли. Орда, между тем, распадалась, и от неё оторвались значительные силы, превратившись в Казанское, Крымское, Астраханское и Сибирское ханства.
       Несмотря на это, Русь ещё не освободилась от уплаты дани, хотя и не спешила выполнять требования ордынских ханов. Так при хане Ахмате Москва не выплачивала дань целых девять лет. Великий Князь Иоанн III  Васильевич использовал эти средства на строительство Московского Кремля, на возведение Православных храмов. В 1479 году хан Ахмат решил истребовать дань и направил в Москву большое посольство, повелев доставить долг в орду самому Ивану III или его сыну.
       Послы прибыли в Москву и, явившись в Кремль, потребовали, чтобы Великий Князь Иоанн III в знак верности и преданности целовал ханскую басму. Басмой назывался оттиск босой ханской ноги, помещённый в серебряный ларец. Более унизительной процедуры придумать трудно. Великий Князь должен был в присутствии послов и своих бояр встать на колени и прикоснуться губами к столь омерзительному предмету.
       Послы заявили, что хан Ахмат, в случае непокорности Москвы, обрушит на неё все свои несметные полчища. Великий Князь не спешил с изъявлением покорности. Он обещал, что выполнит требования послов на другой день. Ему нужно было время на принятие важного решения. Прежде всего, он решил выслушать князей и бояр. Едва послы удалились, он созвал своих подданных на совет. Не все князья и бояре готовы были к суровым испытаниям, многие высказались за то, чтобы продолжить выплату дани. Однако, Иоанн III не стал сразу объявлять о своём решении. Он заявил, что будет всё так, как он сочтёт правильным.
        И вот в назначенный час ханские послы, как всегда наглые и дерзкие, явились в Великокняжеские покои. Один из них поднёс ларец к Иоанну III, но тот выхватил из него басму, бросил на пол и растоптал. В следующее мгновение дружинники князя изрубили послов. В живых был оставлен лишь один. Его отправили в орду, чтобы передал заявление: «Ни даней, ни выходов Москва платить не будет!». В тот же день по приказу Великого Князя было сожжено татарское подворье, что располагалось на Ордынке. Это привело москвичей в неописуемый восторг.
        Таким поступком Иоанн III обрубил все концы, сделав невозможным примирение с ханом. Он понимал, что Ахмат не стерпит позора. Впрочем, нашествие орды не могло быть немедленным. Хану Ахмату предстояло ещё подготовиться к агрессии. Великому Князю нужно было это время для решения внутренних задач. Трудно, ох как трудно собиралось в единый кулак Московское государство. Своевольничал Новгород, да и родные братья Великого Князя взбунтовались. Один из них, Андрей, названный Большим, правил в Угличе, второй – Борис – во Ржеве. Не устоялись ещё порядки и правила престолонаследия на Русской Земле, и каждый князь считал себя обиженным тем, что не он правит Московией. Обиды и подстрекательства крамольного боярства доводили до предательства. Вот и Андрей с Борисом, взяв своих бояр и дружины, ушли в Великие Луки, а оттуда отправились проситься под руку польско-литовского короля Казимира. Тот их встретил с распростёртыми объятиями – для ворогов всё хорошо, что делается против Московии. Готова была к измене и новгородская знать. Иоанн III получил сведения о том, что новгородские князья и бояре переписываются с королём Казимиром и испрашивают себе выгодные условия, в случае перехода в его подданство. А ведь ещё недавно новгородцы целовали крест на верность Великому Князю. Когда к нему явились братья Великого Князя Московского, король Казимир решил, что медлить с походом против Москвы не следует, и испросил согласие папы римского Иннокентия VIII на использование средств католических церквей Польши и Литвы на подготовку войска. Одобрил папа римский и союз Казимира с ханом Ахматом. Тут и разные вероисповедания не были уже помехой – главное разгромить, растерзать, уничтожить ненавидимую католиками Православную Москву.
       Москве нужно было любой ценой упредить противника, и Великий Князь Иван III в конце октября 1479 года, взяв с собою всего лишь тысячу дружинников, чтобы отряд был манёвренным, тайно двинулся на Новгород. Появление его под стенами города было полной неожиданностью. В Новгороде вспыхнула, как говорят летописи «великая пря». У Новгородцев не было единства – большие бояре и прочие богатеи рвались под власть Казимира, но работный люд не желал идти в литовско-польское рабство.
       Иоанн III решил не вмешиваться в дела города и ждать решения в лагере под его стенами. Новгород был обложен плотно, чтобы ни один лазутчик не мог проскочить к Казимиру.
        В начале декабря из Москвы прибыла артиллерия. Но огонь открывать Великий Князь не спешил. Ждал он не напрасно. В январе 1480 года из Новгорода вышел крестный ход, который возглавлял святитель Феофил. После окончания крестного хода началось следствие, которое показало, что предаться врагу готовы были около тысячи семейств и сам святитель Феофил. Владыку заточили в Московский Чудов монастырь, а изменников вывезли в Кострому, Дмитров, Нижний Новгород, Суздаль, Владимир и другие города. Следствие выявило изменников и из незнатных людей, а потому около семи тысяч семей было разослано в другие города, подальше от границы, где их поселили «на посадах», за городскими стенами. Одновременно в Новгород были переселены надёжные и верные бояре и работные люди из Москвы.
       Весной 1480 года Великий Князь Московский получил известия о том, что хан Ахмат выступил на Москву. И тут Иван III принял неожиданное и дерзкое решение. Он приказал Звенигородскому воеводе князю Ноздреватову и татарскому хану Нордоулату, перешёдшему на сторону Москвы, посадив часть дружины на лодки, а часть на коней, разорить и сжечь Орду-город. Эта задача была выполнена с блеском и в короткие сроки. Одновременно Великий Князь Московский направил посольство в Крым, к хану Менгли-Гирею с предложением союза в войне с ханом Ахматом. Крымского хана он просил встать на пути войска короля Казимира. Менгли-Гирей выступил против польско-литовского короля.
       С осени 1479 года шли непрерывные работы по укреплению дальних рубежей по линии Рязань – Коломна – Кашира – Серпухов – Алексин – Таруса – Калуга. Были вырыты глубокие рвы, насыпаны валы и сооружены надолбы. Коломну превратили в настоящую крепость, которую окружал ров глубиной в две сажени, на подступах к городу устроили ходы сообщения, а в лесах – завалы и засеки. Дружины и ополчения заняли оборонительные рубежи, готовясь к отражению врага.
       Но разведка ордынцев установила расположение укреплённых рубежей, и хан Ахмат повернул от Дона на Мценск – Одоев – Дмитров, чтобы выйти на берег реки Угры, западного притока Оки и, переправившись там, двинуться на Москву с того направления, с которого его не ждали. Разгадав замысел хана, Иоанн III немедленно перебросил главные силы на угрожаемое направление. На берег Угры были переведены и работные люди, которые приступили к сооружению укреплений. Решено было готовить к обороне и Москву. Из посадов и самого города вывезли женщин, стариков, детей. Посады предполагалось, в случае необходимости, зажечь.
       Совершая манёвры с целью обхода главных сил Московского войска, хан Ахмат терял время. Наступил август, а орда ещё не достигла Угры. Это дало возможность построить многокилометровые оборонительные рубежи, не уступавшие тем, что пришлось оставить на линии Рязань – Калуга. В августе Иоанн III снова созвал на совет ближних князей и бояр. Теперь даже те, кто выступал против разрыва отношений с ордой, требовали, чтобы Великий Князь вёл их навстречу врагу. Но Великий Князь не торопился. Он избрал оборонительную тактику, хотя и не раскрывал свой замысел даже ближним князьям и боярам. 
       Неожиданно прибыли послы от братьев Великого Князя. Братья повинились и просили разрешения встать под знамёна Москвы. Ивану III это было лишним сигналом, что не сложился союз ордынского хана и польско-литовского короля. Иоанн велел передать братьям, чтобы те немедленно вели дружины на соединение с его войском и занимали оборонительные рубежи, которые будут указаны.
       Наконец, в сентябре войско хана Ахмата вышло на берег Угры. Хан так и не дождался соединения с Казимиром, которому помешали крымчаки. Не решился король ни в бой с крымчаками вступать, ни обходить их, оставляя в тылу и открывая путь на польско-литовские земли.
       Хан, не ведая причин опоздания Казимира, долго ещё надеялся на его прибытие и не спешил начинать форсирование Угры. Иоанн III тоже не хотел начинать сражения. Берёг людей. Он был уверен, что ордынцы уйдут с наступлением холодов. Не подготовлены они к боевым действиям в зимних условиях.
       И вот пали на землю ночные заморозки. Хан Ахмат понял, что дальнейшее промедление смерти подобно и бросил войска на штурм укреплений Московского войска. Русские воины ответили артиллерийским и пищальным огнём, обрушили на атакующих стрелы ратников. Штурм продолжался несколько дней, но успеха ордынцам не принёс. Лишь огромный урон средь воинов хана был его результатом. Не добившись успеха, хан отвёл свои войска на две версты от берега Угры. Иоанн Васильевич, видя это, направил посольство с миром, которое объявило: «Не быть Москве под татарами! Пусть он едет в свою Орду с миром, а мы словно с ним и не воевали».
       Однако, Ахмат не сразу принял решение. Орда жила разбоем, добычей. Продолжение атак было смерти подобно, но и уход восвояси не мог принести ничего доброго. Как удержать в повиновении голодное, пообносившееся и не получившее никакой добычи войско?! Ушли времена Чингисхана, Батыя, Мамая, когда повиновение в орде было непререкаемым. Теперь военачальники ордынские нередко затевали распри. Недаром же от орды откололись целых четыре ханства.
       Русское посольство с дарами было хану приятно, несколько поднимало его в глазах подданных, но даров едва хватало ему одному. Тем не менее, переговоры не прекращались некоторое время, и всякий раз послы Великого Князя чего-то добивались от ордынцев. Даже удалось убедить хана выступить против несостоявшегося его союзника Казимира.
       А между тем грянули морозы, и Угра покрылась льдом. Ропот в орде усиливался. Полуголодные и замёрзшие ордынцы с удовольствием сдавались в плен, когда Русские разведчики приходили, чтобы взять «языков». Плен становился спасением.
       Понимая, что надо принудить хана Ахмата к каким-то определённым действиям, Иоанн III в ночь на 7 ноября 1480 года скрытно отвёл главные силы на позиции в район Боровска. Если бы орда начала переправу, Русское войско нанесло бы ей сокрушительный удар. С другой стороны, этот манёвр давал возможность неприятелю принять решение на безопасный отход.
       Великий Князь Московский взял в этот поход знаменитую чудотворную икону Божьей Матери, именуемую «Владимирская». В книге о «Пресвятой Богородице» говорится: «Вся Москва молилась своей Заступнице Пресвятой Богородице о спасении Православной столицы. Митрополит Геронтий (1473 – 1489) и духовник князя архиепископ Ростовский Вассиан молитвой, благословением и советом укрепляли Русские войска. Митрополит писал князю Соборное послание, в котором призывал его мужественно стоять против врага, уповая на помощь Матери Божьей. Пресвятая Богородица заступилась за Землю Русскую. Князь приказал своим войскам отступить от Угры, желая дождаться перехода татар (или их бегства прочь – Н.Ш.); враги же решили, что Русские заманивают их в засаду, и тоже стали отступать, сначала медленно, а ночью побежали, гонимые страхом». Существует предание, что повальное бегство началось после того, как хану Ахмату было видение – Пресвятая Богородица грозила ему и требовала, чтобы он покинул пределы Православной Державы.
        Узнав о том, что Русских нет на берегу, хан не бросился в преследование. Он понял, что Иоанн III даёт возможность ордынцам переправиться, чтобы разбить их в открытом бою. Обуянный страхом после видение Великой Жены, как степняки называли Матерь Божию, и, понимая, что орда уже не в состоянии драться с могущественным Великим Князем Московским, хан воскликнул: «Слава Аллаху, теперь уже никто не ударит нам в тыл!» И началось бегство.
       Когда хан почувствовал себя в безопасности и убедился, что нет преследования, он стал решать, что делать дальше? Уходить в Орду-город? Но там ждали лишь пепелища. И тогда хан вспомнил о совете Русских послов наказать лживого союзника Казимира. Хан воодушевил войско обещанием скорой и лёгкой добычи, и повёл его на поляков. Озлобленные неудачей, обтрепавшиеся, голодные ордынцы разграбили и сожгли двенадцать польских городов. Так Польша была наказана за предательство славян, за попытку очередной агрессии против Москвы. Недаром прописная Истина гласит: не делай другому то, что себе не желаешь.
       Нагруженные добычей воины хана Ахмата отправились восвояси. А опережая их летели в степь известия о блистательной и бескровной победе Великого Князя Московского, о неспособности хана Ахмата сладить с ним, ну и, конечно, об удачном грабительском набеге ордынцев на польско-литовские земли. Враги злорадствовали, а врагов у хана Ахмата было предостаточно. Хан же оказался в весьма затруднительном положении. Пришла зима, а зимовать было негде, поскольку Орда, прежде более или менее укреплённая, оказалась разрушенной. Остался хан в приазовских степях. Там и атаковала его Шибанская орда, возглавляемая ханом Иваком. Хан Ивак совершил молниеносный поход в Приазовье с тысячей своих лучших воинов, где уговорил своего шурина ногайского мурзу Ямгурчея выделить ему для разгрома хана Ахмата свои войска. Ямгурчей не был против лёгкой добычи и пришёл к Ахмату с пятнадцатитысячным войском.
      В ночь на 6 января 1481 года января Шибанская и Ногайская орды внезапно напали на ставку хана Ахмата и её уничтожили. Хан Ивак лично убил и обезглавил хана Ахмата. Так бесславно кончилось татарское иго над Москвой. Одни татары уничтожили других. Причём победы одержаны были неслыханным образом: почти без крови, за счёт умной политической и военной стратегии Великого князя Ивана III. Москвичи ликовали и плакали от радости победы, которую ждали около 240 лет. Мудрость, выдержка и расчёт Великого князя были уже понятны всем.
       Даже ярый русофоб, страстно желавший гибели Державы Российской Карл Маркс, вынужден был в своё время признать величие Великого Князя Московского Иоанна III. Он написал: «Изумлённая Европа была ошеломлена внезапным появлением огромной Империи на её восточных границах, сам султан Баязет, перед которым она трепетала, услышал впервые от московитов надменные речи»...
       Находясь в окружении жестоких шакальих стай зверополяков, литовцев и ордынцев, Иоанн III сумел мудрыми, продуманными дипломатическими и военными действиями предотвратить совместную агрессию поляков, литовцев и татар. Мало того, он заставил врагов России сражаться друг с другом и истреблять друг друга.
       Сергей Перевезенцев указывает: «С конца XV столетия (то есть именно после окончательной победы над ордынцами – Н.Ш.) в России начинается напряжённейшая духовная работа в поиске нового места Русского Государства и Русского Народа в мировой истории, а также в попытке понять – какие силы в Русском Народе способны исполнить замысел Божий? Результатом этого поиска стало появление ряда важнейших для Русской истории религиозно-политических сочинений. Так, митрополит Зосима относил евангельское пророчество – «первые будут последними, а последние первыми» – к Византии и Руси, и обосновывал этим пророчеством идею «Москвы – нового града Константина»… Итогом же раздумий Русских книжников и мудрецов стали послания так называемого «Филофеева цикла», автором которых называли старца Елизаровского Псковского монастыря Филофея (ок. 1465 – 1542). В этих посланиях обосновывалось учение о России, как «Третьем Риме», позднее названное теорией «Москва – Третий Рим». «Третий Рим» – это последнее воплощение мистического странствующего христианского царства. И земным ликом «Третьего Рима» старец Филофей объявляет Московскую Русь, принимающую на себя функцию «Ромейского царства» Следовательно, через образ «Ромейского царства» старец Филофей объявляет Московскую Русь единственной хранительницей всемирного христианства». Здесь важно добавить, что Русская Православная Церковь справедливо учит, что католичество является формальным христианством. Прикрывая учением Христа, католическая церковь благословляла жесточайшие грабительские и изуверские походы шакальих стай католических стран против Православной Руси, благословляла нечестие, жестокость, звероподобность в отношении Русского Народа, ненавидимого за его высокие духовные качества, колющие глаз выродкам всех мастей. 

                Василий III и Елена Глинская

       От первого брака с Соломонией у Государя Василия III не было детей. Но Великокняжеский брак не может быть бездетным – нужен Наследник Престола. Соломонию постригли в монахини, и Василий III сочетался новым браком с Еленой Васильевной Глинской. Увы, первые три с лишним года детей по-прежнему не было. Это породило слухи о том, что Государь не способен их иметь, причём распускали слухи те, кто знал истинную причину – на протяжении многих лет Государева семья подвергалась систематическому, медленному отравлению, что ныне доказано учёными, а в Археологическом музее «Московский Кремль» хранится таблица отравлений, о которой мы ещё поговорим в последующих главах.
       О родителях Грозного Царя подробно рассказано в книге «Царь всея Руси Иоанн IV Грозный». Книга, в отличии от обрушившегося недавно подобно паводку нечистот телесериалу «Иоанн Грозный», вышла под редакцией Православного священника Серафима Николаева, и не содержит бессовестных выдумок и отвратительной клеветы. Быть может, когда б не пошлый телесериал, и не было б нужды приводить обширные цитаты, но клевету нельзя оставлять без внимания – её необходимо опровергать. Первая глава так и называется «Благочестивые родители Царя». Узнаем же правду о них, ведь создатели фильма опустились до весьма пошлых сцен, не достойных вообще экрана, а тем паче тех эпизодов, когда представляются на экране Государи и Государыни. Вспомним, что сказал Сталин режиссёру Сергею Эйзенштейну по поводу изображённых на экране поцелуев Царя Иоанна.
       В упомянутой же выше книге читаем: «В своей домашней жизни Московские Государи являлись образцом умеренности и простоты. Они вставали обыкновенно в четыре часа утра и убирались при посредстве постельничих и стряпчих. Умывшись и одевшись, Государь (в книге имеется в виду Великий Князь Василий III Иоаннович – Н.Ш.) шёл прямо в крестовую, где его ожидал духовник или крестовый священник и крестовые дьяки; здесь он молился около четверти часа, причём на аналой ставился образ того Святого, память которого праздновалась в этот день. По окончании молитвы священник кропил Государя Святой водой, называвшейся «праздничной»; она привозилась из разных монастырей и церквей всего государства, прославленных чудотворными иконами, и освещалась там в дни храмовых праздников; затем крестовый священник читал духовное слово из особых сборников, составленных из поучений отцов церкви, преимущественно – Иоанна Златоуста. Послушав поучение, Государь посылал ближнего человека спросить Государыню о её здоровье, если почивал особо, а затем и сам шёл к ней здороваться, после чего они вместе отправлялись в одну из своих домашних церквей слушать заутреню, а иногда и раннюю обедню. В это время все бояре, окольничие, думные и ближние люди собирались уже во дворец, чтобы ударить челом Государю, а затем и присутствовать в Государевой думе. Поздоровавшись с боярами, Государь шёл в сопровождении их всех к поздней обедне, служившейся в девятом часу в одной из придворных церквей. Тут же, после литургии, иногда он принимал и доклады бояр. Затем Государь возвращался в комнату и слушал доклады и челобитные, а в известные дни присутствовал и в думе, в которой обыкновенно бояре сидели, а дьяки стояли; когда же случалось долго заниматься, то Государь приказывал садиться и дьякам. После приёма докладов или сидения в думе Государь шёл обедать, обыкновенно после полудня, а бояре разъезжались по домам.
       Обеденный стол Государя отличался крайней умеренностью, хотя на нём и подавали около семидесяти блюд; но они почти все расходились на «подачи» боярам, окольничим и другим лицам, причём для близких людей Государь иногда сам выбирал известное ему любимое их блюдо. Послеобеденное время назначалось для отдыха; Государь почивал до вечера, часа три. К вечеру во дворец съезжались снова все чины, и в сопровождении их он выходил в верховную или внутреннюю церковь к вечерне, а затем иногда опять собиралась дума, и слушались дела. Обыкновенно же, по окончании церковной службы до вечернего кушанья, Государь проводил время со своей семьёй и самыми близкими людьми в домашних развлечениях, причём этими развлечениями, кроме чтения и рассказов бывалых людей о далёких землях, были и беседы с так называемыми верховыми (придворными) богомольцами, древними стариками, весьма уважаемыми за их благочестивую старость. Кроме них были слепцы – домрачеи, распевавшие былины и песни при звуке домры, а также и бахири – рассказчики сказок и басен… Свой день Государь оканчивал в крестовой комнате; он молился в ней перед сном около четверти часа».
       Как видим, никакой роскоши, никакого бестолкового времяпровождения. Любой нынешний даже не перворазрядный коттедж какого-нибудь вора-воротилы превосходит тысячекратно по своей роскоши Царские палаты. Русские Государи думали не о своём личном благополучии, не о материальных ценностях, а о Державе, и все силы и средства отдавали на её укрепление. Александр Нечволодов приводит примеры необыкновенной скромности Русских Государей. Так после смерти Иоанна Калиты осталось следующее имущество: «двенадцать цепей золотых, девять ценных поясов, шесть золотых чаш, две золотые чары, одно золотое блюдце со жемчугом и камнями, десять блюд серебряных, два золотых сосуда больших, два поменьше и коробочка золотая».
       А вот свидетельство о скромности Дмитрия Донского: «Из драгоценных вещей Дмитрий оставил после себя: одну икону, одну цепь, восемь поясов, бармы, шапку золотую, наплечники, два ковша золотых и ещё три ценных предмета. Так страшно обеднел, даже в сравнении со своим дедом Иоанном Калитой, один из величайших Русских Государей и европейских полководцев, славный как своей всемирной по значению победой над ордой, так и утверждением нового порядка наследования престола и владения Русской Землёй, с целью её собирания под единой сильной властью Московского князя, по завету своих мудрых предков и первых Святителей Москвы, её блаженных митрополитов. Эта умилительная бедность домашней обстановки, в которой умер Дмитрий, ясно показывает нам также, насколько он далёк был от обогащения, посягая на других князей и приводя их под руку Москвы, во имя собирания воедино своей Родины».
       Скромен был и потомок Дмитрия Донского Великий Князь Московский Василий III, который продолжал великое дело своих пращуров. Скромен и набожен. «В каждый церковный праздник совершалось торжественное богослужение в одном из Кремлёвских соборов или же в приходской церкви, на которое Государь совершал богомольный выход в полном блеске своего наряда и в сопровождении всего двора. Особенно торжественно праздновалось Светлое Христово Воскресение, причём в течение всей Святой недели Государь принимал поздравления от людей различного рода занятий и званий, жаловал каждого к руке и оделял всех крашеными яйцами». Удивительным было милосердие и нищелюбие Русских Государей. В своё время Святой Благоверный князь Андрей Боголюбский пускал по городу Владимиру специальные повозки со съестными припасами для бедных людей. Продукты раздавались бесплатно. А вот сведения об отце Иоанна Грозного: «Накануне или в самые дни великих праздников, на Рождество, на Светлый день, в прощальные дни Масленицы и Страстной недели, особенно же в Великую пятницу, Государь (Василий III) скрытно, только в сопровождении небольшого отряда доверенных слуг, выходил из дворца в городские тюрьмы и богадельни, где и раздавал из собственных рук милостыню всем заключённым преступникам и пленным иноземцам, а в богадельнях – дряхлым, увечным, малолетним сиротам и всякого рода беднякам, каждому не меньше полтины, а многим по рублю, иным же по два, по три и по пять рублей – деньги огромные по тому времени. Проведав об этом выходе Государя, нищие собирались во множестве по пути его следования, и каждому из них особо он также подавал щедрую лепту из своих рук. Затем нищие собирались тоже у Лобного места, на Красной площади и близ Иверских ворот, где их оделяли от имени Государя доверенные лица; кроме того, они приглашались по некоторым дням на обед во дворцовые палаты, причём Государь иногда и сам обедал за столом «на нищую братию». В праздник же Благовещения кормление нищих происходило чисто в его собственных комнатах».
       Разве не являет пример потомкам жизнь Русских Государей, клевеща на которых некоторые недобросовестные авторы звали их в учебниках истории первыми помещиками и эксплуататорами, в то время как точнее и честнее их было бы назвать первыми антипомещиками и антиэксплуататорами.
       Очень скромно, по обычаям своих предков, в мире с Богом и Церковью, жил не только Великий Князь Василий III – отец Царя Иоанна Васильевича Грозного, так жили Московские Государи и после него – в XVI и XVII веках. За свою сравнительно недолгую жизнь (он прожил 54 года) Василий Иоаннович достиг многого: присоединил Псков и вернул Смоленск. Он смирил Казань, посадив там своего хана, и выстроил для облегчения её завоевания в будущем, город Васильсурск. Вместе с тем Василий III сдерживал, насколько было сил, Крым и всегда вёл себя с большим достоинством по отношению его ханов; он был грозой ливонских немцев, Литвы и Польши, и с честью поддерживал отношения с папами и государями Западной Европы. В управлении государством Василий шёл по всем стопам своего великого отца; при этом самым тяжёлым для него делом было подавление старых удельных стремлений у нового родовитого боярства, собравшегося в Москве». (Царь всея Руси Иоанн IV Грозный. Под редакцией священника Серафима Николаева. М., 2005, стр. 6 – 12).
       Большой набожностью и благотворительностью отличалась и мать будущего Грозного Царя Елена Васильевна Глинская. В вышеупомянутой книге говорится, что она постоянно разъезжала по монастырям на богомолье и всюду раздавала щедрые милостыни: «Чтобы заселить пустые местности новых владений, она привлекала переселенцев из Литвы, разумеется, Православных Русских, и давала им земли и много льгот; особенно же заботилась она о выкупе пленных, попавших в руки татар. Елена Васильевна тратила на это огромные деньги и требовала пожертвований от духовенства и богатых монастырей. В 1535 году новгородский епископ Макарий, святитель выдающихся чувств и образа мыслей, прислал ей для выкупа пленных 700 рублей от своей епархии, при грамоте, в которой говорил: «Душа человеческая дороже золота».
       Так относились к попавшим в беду людям Русские Самодержцы и Царицы, так вела себя и Церковь Самодержавной России. Вот Вам и отличие Самодержавия от демократии. Недавно телевидение напомнило нам изуверский поступок Павла Грачёва, который в девяностые годы разнузданного ельцинизма во всеуслышание отказался от Русских солдат, им же направленных в Чечню в 1994 году для поддержки оппозиции дудаевскому режиму. А когда эти воины попали в плен в результате бездействия той самой оппозиции, Грачёв заявив, что, мол, наёмники воюют и с той, и с другой стороны, но его подчинённых там нет. Он оскорбил Русских воинов, которые наёмниками Дудаева не были. И уж, конечно, он вовсе не позаботился об освобождении из чеченского плена обманутых им же самим людей. Для него золото дороже душ человеческих. Таковы порядки при демократии.
      Нельзя не упомянуть и об оценке деятельности матери Грозного Царя на посту правительницы России. В книге говорится: «Рассматривая беспристрастным оком четырёхлетнее правление Елены Васильевны, мы должны почтить её память заслуженным уважением, так как деятельность была направлена исключительно ко благу государства и во всём согласовывалась с заветами предшественников её сына; жесткие и суровые кары, к которым она прибегала, вызывались обстоятельствами и, насколько можно судить, налагались всегда только после должного расследования, а не под влиянием гнева или личного раздражения».
       Но всё это было позже, когда она осталась одна, а на первых порах супружества тоже немало выпало на её долю волнений и тревог. Три года не получалось детей. Царственная чета буквально вымолила своего первенца. «Пискарёвский летописец» свидетельствует: «А перед рождением его, Царя Иоанна (IV), отец его, Князь Великий Василий Иоаннович Всея Руси, по обещанию своему для бездетства пошёл пеш к Троице в Сергиев монастырь с Великою Княгинею Еленою. И как будет Великая Княгиня близ монастыря между рощею под монастырём, и тут видит: к себе встречно идёт чернец прямо к ней, никем возбраним; и прииде близ ея и кинул ей младенца, и она от страху его паде; и тут предстоящие ужаснулись, и прииде Князь Великий и повеле нести ея на руках в монастырь, и стали молебны пети и воду святити, а она на много время безгласна лежаща и проглагола о видении и прииде на Москву, чада Великого Князя Иоанна роди в лето 7038».
       Вот как пишет об этом в книге «Слово и дело Иоанна Грозного» В.Ерчак: «Предание утверждает, что рождение Наследника Василия III свершилось по молитвам Святого Кирилла Белозерского. В 1531 – 1533 годах в благодарность Святому Василий III воздвиг в Кирилло-Белозерском монастыре два храма: в честь своего Ангела – Архангела Гавриила и в честь Ангела новорожденного – Иоанна Предтечи. Но был заложен ещё один Храм, значение которого ещё не всеми осознано. Осени себя Крестным Знамением, Русский Народ! Этот Храм избрала Царица Небесная для прославления Николая Второго и Иоанна Грозного. В ознаменование рождения сына Василий III заложил храм в селе Коломенском – церковь Вознесения Господня. Летопись сохранила такое повествование об этом событии: «Того же лета совершена бысть церковь камена в Коломенском Вознесения Бога нашего Исуса Христа. Бе же церковь та вельми чудна высотою и красотою, и светлостью, такова не бывала прежде того на Руси. Князь же Великий украсил то дело Святыми иконами и всякою добротою. В лето 7041 (1533) сентября в третий день, во вторник, освещена бысть Вознесения церковь Христова в Коломенском Даниилом митрополитом и Ростовским архиепископом Кириллом и епископом Коломенским, да Сарайским и всеми освещёнными Соборы, быша же на освещении том Князь Великий Василий Иоаннович, и с Великой Княгиней Еленою, и со сыном своим Князем Иоанном, и с бояры, и сотвори празднество велие. А пироваша у Великого Князя в Коломенском Даниил митрополит, и Великого Князя братья и бояры по три дни честно и радостно, и дарил их Князь Великий многими дары».
       И завершает свой рассказ В.Ерчак пророческими словами: «Велико значение этого Храма Божиего на путях Святой Руси! Грядёт Грозный Царь! Грядёт Грозных Сил Воевода!»

                Грозное рождение Грозного Царя

        Великой Княгине было предсказано, что «родит она сына широкого ума». И вот 25 августа 1530 года в 7 часов утра родился первенец, которого в честь деда нарекли Иоанном.
       Это был особенный день… Валерий Шамборов в книге «Царь Грозной Руси» пишет: «25 августа 1530 года от Рождества Христова над Москвой бушевала ночная гроза. Струи ливня хлестали по кровлям посадских изб и резных теремов, по деревянным настилам улиц и площадей, растекались по дворам… Могучие удары грома рокотали в небе, как боевые литавры, как залпы тяжёлых пушек. А ослепительные всплески молний рвали в клочья ночной мрак, отражаясь золотом куполов и крестов святых храмов… Гроза будила и будоражила москвичей…».
       Да, гроза была необыкновенной, и сообщение о ней сохранилось не только в летописях, но и попало в книгу необыкновенных природных явлений. И не случайно рождённого в тот день наследника престола нарекли «Грозным». Валерий Ерчак в книге «Слово и дело Иоанна Грозного» пишет: «Гроза внушает страх Божий, а он есть основа премудрости. Страх перед Богом даёт свободу перед людьми. Русские люди боялись не смерти, а греха. Почитали Русский гром-грозу как проявление Божьего Всемогущества. В народной традиции гром-гроза воспринимается как Божия сила и вместе с тем как сила очищающая и оплодотворяющая. Дошедшая до нас седая легенда гласит: в стародавние времена Земля пребывала во мраке и скуке. Но пришёл Бог Ярила и озарил её своим светом, согрел своим теплом. Тогда и родился из Земли человек. Был он сначала несмышлёным, пока не просветил его разум Ярила своей грозой-молнией. С тех пор Человек – властелин Вселенной. (Будь Русским, коль Русским родила Земля). Славяне верили и верят, что грозой (громом) преследуется нечистая сила. «С каждым ударом грома погибает один дьявол», потому и дышится легко после грозы и легко на душе».      
       Да, погибает один дьявол… Недавно Божья кара настигла одного такого слугу тёмных сил в канун приезда в Киев Патриарха Московского и всея Руси Кирилла. Ющенко назначил своего сатрапа депутата верховной рады Украины Василя Червония на безбожное грязное дело. Он поручил ему подкупить недовольных, и с их помощью устраивать митинги протеста. Он хвастливо заявлял, что не пустит Патриарха Кирилла на землю Украины, хотя эта земля правильно именуется окраиной – окраиной Святой Руси – Дома Пресвятой Богородицы. Подготовиться подготовились, но 4 июля в субботу его ударила молния и сразу наповал. Так, что руководить безобразиями ему не довелось. Ну и вместо митинга попал, вероятнее всего, на сковородку. Кстати, подобный случай уже не первый на Малой Руси. Подкупленные же для митинга люди при виде Патриарха бросали свои «транспаранты» и падали на колени, прося благословения. Велика сила Божья! Собственно и учёным не дано полностью и окончательно разгадать Гром-Грозу. Вот что сказано в Этнолингвистическом словаре «Славянские древности»: «Славяне ведали, что гром-гроза бьёт дьявола, чёрта.., преследует нечистую силу: «Гром бьёт в те места, где водятся черти и другая нечистая сила, поэтому нельзя ложиться на меже (Могилёвская губерния). Полешуки считали, что «як бусэнь (аист) гниздо зробыть и вывэдецца тая хаташчаслива, вже гром не вдарыть»… При первом громе полешуки били себя камнем по голове, затепляли сретенскую свечу, крестили тучу. Кусок обугленного громобоя (дерево, поражённое громом, предпочтительно дуб) брали с собой на войну, делая из него крестики». (Славянские древности. Под Редакцией Н.И.Толстого. Т.1., М., 1995. С. 558). Евангельская проповедь подобна грому, ибо сокрушает упорство сердец и жестокость людей. «И услышал я голос с неба, как шум от множества вод и как звук сильного грома…» (Откр. 14:2). Гром-гроза служит прообразом Страшного Суда: «Весь народ видел громы и пламя, и звук трубный, и гору дымящуюся; и, увидев то, народ отступил, и стал вдали». (Исх. 20:18;). Иер. 25:30. «Господь возгремит с высоты, и из жилища святыни Своей подаст глас Свой; страшно возгремит на селение Своё; как топчущие в точиле, воскликнет на всех живущих на земле» (Иер. 25:30). «Отче! Прославь Имя Твое. Тогда пришёл с неба глас: и прославил и ещё прославлю. Народ, стоявший и слышавший то, говорил: это гром; а другие говорили: Ангел говорил Ему (Христу). Иисус на это сказал: «Не для меня был глас сей, но для народа. Ныне суд миру сему; ныне князь мира сего изгнан будет вон». (Ин. 12:28-31) Апостолы Иаков и Иоанн именуются в Евангелии «сыны грома».
       У славян дерево, посвящённое грому-грозе, называется дуб. Отсюда слово «дубина». У сербов дуб до сих пор называется «громом». Понятно, откуда Л.Толстой взял выражение «Дубина народной войны».
Далее В.Ерчак пишет: «Русские люди верили, что Архистратиг Михаил защищает нас от всяких басурман. В хронографе Досифея Топоркова 1512 года упоминается, как Архистратиг Михаил остановил Батыя за 100 вёрст до Новгорода: Глаголют же, яко виде Михаила Архангела, стояща с оружием и возбраняюща ему». И повернул Батый на Киев, а когда там увидел грозный образ над дверями церкви, сказал своим воинам, указывая на него перстом: «Этот мне запретил идти на Новгород». В святоотеческой традиции Архангел Михаил именуется «Грозный Ангел» и «Грозный воевода». Это он возглавил Небесное воинство против отпавших от Бога ангелов возгордившегося люцифера и победил их. Грозный Царь возглавил Христово воинство на Земле, по Архангельскому подобию, тоже для победы над ними. Себя Государь одновременно отождествлял и с Грозным Судиёй, который явится в Конце Времён, и с Архистратигом Михаилом…».
       Рождение Наследника Престола Великого Князя Иоанна Васильевича было величайшим событием, предвестником Грозовой эпохи. В Никоновской летописи говорится: «По всей Земли возрадовашася людие радостию неизречённою, и не токмо всё Русское Царство, но и повсюду вси Православнии возрадовашася». Радость была не напрасной. Рожденный в грозу стал поистине Грозным Царём, но грозным для изменников, для негодяев.
И родилась молитва:
«Радуйся, младенец Грозный, для врагов Христа рождённый;
Радуйся, народом тако же с пелёнок самых наречённый;
Радуйся, молитвами старцев, и народа для Руси испрошенный;
Радуйся, родителям и нам от Господа с грозою очищающей подаренный;
Радуйся, ты Старцем Кассианом, Титом умом широким до рождения наречённый;
Радуйся, в день Тита и Варфоломея Апостолов чудесно по пророчеству рождённый;
Радуйся, Богом венчанный Царю наш Иоанне Грозный для всех врагов Христа и злом идущих против Веры Православной».
Много лет спустя, в ХIХ веке, поэт Алексей Константинович Толстой написал:

Как Ты рождался, гром ударил в небе,
Весь день гремел при солнечном сиянье,
И было так по всей Руси; и много
Отшельников пришло из разных стран
Предвозвестить тебе Твоё величье
И колыбель твою благословить.
       «Царь, грозный для нечисти»! Это соответствует христианскому предназначению Государя. Да, именно «на казнь злым, а добрым на милование» Самим Господом поставляется на власть Помазанник Божий, и именно эти слова услышал от своего духовника, а затем и от всех Святителей киевских Владимир-Креститель, когда заявил, что, боясь Бога, не хочет казнить злодеев-преступников, достойных казни. Между тем, в Библии говорится: «Кто прольёт кровь человека, того кровь прольётся рукою человеческою». Эти слова в совокупности с Библейской Истиной ставят под большое сомнение всякого рода моратории на смертную казнь человекоубийц, террористов, садистов и насильников. «Милование» злодеев является деянием богоборческим и антихристианским. А потому каждый Государь, которому выпал жребий управлять Православной Державой, обязан помнить о своей главной миссии, заповеданной Всемогущим Богом – казнить нечисть ради того, чтобы жили спокойно, по Божьему Закону, добрые люди.
       Основываясь на Священном Писании и творениях святых преподобных старцев, Святитель Иоанн Ладожский в книге «Самодержавие духа» указал: «Князь (Государь), как имеющий от Бога власть, должен будет ответить за то, как он её использовал – во благо ли? Власть есть лишь особое служение, источник дополнительных религиозных обязанностей. Князь (Государь) распорядится властью достойно, богоугодно, если употребит её на защиту веры и помощь нуждающимся». Поэтому каждый Православный Русский Государь стремился сделать всё возможное, чтобы власть его способствовала главной задаче, заповеданной Богом – спасению душ подданных.
       Спустя 10 дней после рождения младенца крестили в Троице-Сергиевой лавре. В.Ерчак в книге «Слово и Дело Иоанна Грозного» рассказывает: «Крестили Иоанна Грозного в Воскресенье 4 сентября 1530 года пред иконой Андрея Рублёва «Святая Троица» в Троицком соборе у раки преподобного Сергия Радонежского в день памяти священномученика Вавилы, архиепископа Великой Антиохи (ок. 251 г.), св. мучеников Феодора, Мианы, Юлиана и Киона (305 – 311), св. мученика Вавилы Никомидийского и с ним 84 детей, его учеников (IV в.), мученицы Ермонии, дочери ап. Филиппа (117). Такой выбор тоже символичен. Иоанна могли крестить в Кремлёвских Соборах, Великокняжеских церквах, но выбрали Сергиев Пасад. Для чего было ехать в такую даль? Разгадка довольно простая. Во-первых, день Крещения был днём памяти людей, до смерти верных Богу, верных Слову и Делу Христа. Крестили Иоанна под покровом особого духа веры и верности». Нужно добавить, что Святого Сергия почитают как вещего мудреца даже древлеправославные церкви дохристианского периода. «Восприемниками Иоанна были призваны старец Волоколамского монастыря столетний Касьян Босой, как сказано о нём в Никоновской летописи, «сопостник быв преподобному Иосифу Волоцкому», старец Данила из Переяславля, старец Троицкий Иов Курцов; священствовал игумен Свято-Троицкой Лавры Иосаф Скрипицын (впоследствии митрополит всея Руси). Выбор восприемников в святоотеческой традиции имеет свой сокровенный смысл. Крестные отцы Иоанна Грозного – молитвенные борцы за Святую Русь с жидовской ересью. Духовным учителем Кассиана (Касьяна) Босого был игумен Иосиф Волоцкий – главный изобличитель ереси жидовствующих на Руси. Это он не побоялся первоиерарха Зосиму назвать злобесным волком и жидом. Ещё одна особенность: самолиственником Кассиана Босого в Иосифо-Волоцком монастыре был Лукьян Скуратов-Бельский». Это его сын – будущий опричник инок Григорий, более известный как Малюта Скуратов (Григорий Лукьянович Скуратов-Бельский), стал ближайшим помощником Царя в искоренение ереси. Именно ему Иоанн Грозный вверил Розыскной приказ по выявлению еретиков и прочих врагов Русской Земли.
       Автор «Жития Даниила Переяславского» (упомянутого восприемника Иоанна Грозного), – говорит В. Ерчак, – называет Царя Иоанна «истинным пастырем и собирателем Русской Земли, во всех концах знаемым, всякое нечестие и прелесть разоряющим, всякую вражду и самовластие имущих упраздняющим, тишину и правду утверждающим. …Крестные отцы Иоанна Грозного были последователями иосифлян, они духовными нитями связаны с Иосифом Волоцким, Пафнутием Боровским и Сергием Радонежским. Лавра Преподобного Сергия – это сердце Русской Православной Церкви. Оттуда исходит избавление от всякого ига».
       То нелёгкое для Руси время точно охарактеризовал Сергей Перевезенцев в предисловии к книге «Царь Иоанн IV Грозный», вышедшей в популярной ныне и правдивой серии «Русский мiр в лицах». Он подметил, что понять мотивы поведения Иоанна Грозного нашим современникам мешают вполне объективные причины: «…современному сознанию, в большой степени рационалистическому и даже атеистическому, совсем не просто проникнуть во внутренний мир человека, живущего совершенно по другим законам. По законам, глубоко религиозно-мифологическим. Такое было время тогда, в XVI столетии. Такими были и люди».
       В ту грозную эпоху особенно важно было сохранить преемственность власти, укрепить династическую линию Великих Князей Рюриковичей, что обеспечивало бы спокойное развитие Державы без междоусобиц, принёсших ей в прежние времена столько вреда. Покидая Москву по государственным делам, Василий Иоаннович постоянно писал супруге письма, исполненные любви, тепла и заботы.
       Вот некоторые фрагменты переписки между Царственными супругами.
       «…А ты бы ко мне и вперёд о своём здоровье отписывала, и о своём здоровье без вести меня не держала, и о своей болезни отписывала, как тебя там Бог милует, чтобы мне про то было ведомо».
       В ответном письме Елена Васильевна с тревогой сообщила, что «у маленького Иоанна появился на шее веред». Исследователи считают, что тогда уже будущий Царь Иоанн Васильевич подвергался воздействию отравителей. Недаром Василий III воспринял сообщение супруги с большой тревогой:«Ты мне прежде об этом зачем не писала? И ты бы теперь ко мне отписала, как Иоанна сына Бог милует, и что у него такое на шее явилось, и каким образом явилось, и как давно и как теперь? Да поговори с княгинями и боярынями, что это у Иоанна сына явилось, и бывает ли это у детей малых? Если бывает, то отчего бывает? С роду или от иного чего? Обо всём бы об этом с боярынями поговорила и их выспросила, да ко мне отписала подлинно, чтобы мне всё знать. Да и впредь чего ждать, что они придумают и об этом дай мне знать; и как ныне тебя Бог милует, обо всём отпиши».
        Наконец, Елена Васильевна отписала, что «веред прорвался». Но Василий Иоаннович продолжал беспокоиться, понимая, видно, что Наследник Престола находится под прицелом у врагов России и его, Великого Князя, лютых врагов. Он просил: «И ты бы ко мне отписала теперь, что идёт у сына Иоанна из больного места, или ничего не идёт? И каково у него это больное место, поопало, или ещё не опало, и каково теперь? Да и о том ко мне отпиши, как тебя Бог милует, и как Бог милует сына Иоанна? Да побаливает у тебя полголовы, и ухо, и сторона: так ты бы ко мне отписала, как тебя Бог миловал, не баливало ли у тебя полголовы, и ухо, и сторона, и как тебя ныне Бог милует? Обо всём этом отпиши ко мне подлинно».
       Можно предположить, что Василий Иоаннович опасался за жизнь супруги и сына, понимая, что сильная правящая Великокняжеская династия как кость в горле у тех, кто хотел бы видеть Русь, разделённою раздорами и междоусобицами, а тем и ослабленную перед иноземными агрессорами.
       Беспокоило Государя и питание маленького Великого Князя, поскольку яд частенько вводился малыми дозами через пищу. Василий Иоаннович просил супругу: «Да и о кушанье сына Иоанна вперёд ко мне отписывай: что Иоанн сын покушал, чтобы мне было ведомо».
       Всякого рода болячки и язвы появлялись не случайно. Они были следствием постепенного отравления членов царствующего дома сулемой, ядом, приготовляемым на ртутной основе. Именно значительное превышение содержание ртути в останках Великих Князей и Великих Княгинь установлено при химическом анализе.

                Странная болезнь Великого Князя
      
       Весьма странной для современников Василия Третьего, но вполне понятной для нынешних криминалистов была и «болезнь» самого Великого Князя Василия Иоанновича. Вот как повествует о ней в «Сказаниях о Русской Земле» Александр Нечволодов: «После того, как в августе 1533 года было благополучно отражено нападение Крымского Саип-Гирея на Рязанскую украину (наименование государства «Украина», вымышленное. Прежде называли украинами окраины Государства Российского и его приграничных земель: Владимирская украина, Ярославская украина и т.д. – Н.Ш.), Великий Князь отправился со всей своей семьёю поклониться Живоначальной Троице – в Сергиеву Лавру, и выехал затем в Волок Ламский, где рассчитывал «тешиться» осеннею охотою. Но по дороге он занемог в селении Езерецком; на левом его стегне появилась «мала болячка в булавочную головку: вреху у неё нет, ни гною в ней нет же, а сама багрова», как сказано в «Царственной книге», заключающей в себе описание кончины Василия Иоанновича и значительную часть царствования его преемника.
       Несмотря на сильное недомогание, Великий Князь продолжал поездку верхом и прибыл в Волок Ламский «в болезни велицей», в «неделю» (Воскресенье) после Покрова, и принял в тот же день приглашение на пир у своего любимого дьяка Ивана Юрьевича Шигоны-Поджогина, очевидно, не желая огорчить отказом. На пиру этом он перемогался через силу, а на следующий день с большим трудом дошёл до мыльни и также с большими усилиями заставил себя сидеть за обедом в постельных хоромах».
       Как видим, досужие вымыслы о том, что Василий III занемог после падения с лошади на охоте, не имеют никаких оснований. Он действительно на следующий день выезжал на охоту, поскольку почувствовал себя лучше – видимо, частично нейтрализовать яд помогла Русская баня, воздействием которой нередко спасались от отравлений, но охотиться не мог и быстро вернулся в своё село Колпь, где окончательно слёг.
       Немедленно были вызваны из Москвы дядя Великой Княгини Михаил Глинский и лекари. Лекарями же в то время были иноземцы… «Вскоре прибыли по вызову лекари Николай Люев и Феофил. Лечение было общепринятым в то время: прикладывали к больному месту «пшеничную муку с пресным мёдом и печёным луком». Это продолжалось две недели. Наконец, Василий Иоаннович решил вернуться в Волок, но уже ехать верхом не мог, и его на руках несли до города боярские дети.
       В Волоке Ламском Василий Иоаннович понял, что дни его сочтены, однако, не желая преждевременно тревожить митрополита, бояр, супругу и её братьев, приказал доставить к нему тайно из Москвы духовные грамоты отца и деда. Тогда же по его приказу была сожжена духовная, составленная до второго брака. О том, какую наметить расстановку сил в управлении Державой в случае своей смерти, он решил посоветоваться с дьяками Шигоной и Путятиным. Нужно было решить, кого из бояр пригласить в думу и кому «приказати свой Государев приказ».
       Состояние здоровья было таково, что некоторое время Василий Иоаннович не мог двинуться с места, чтобы ехать в Москву. В Волок Ламский он вызвал почитаемого им старца Михаила Сукина и очень близкого и нелицемерно преданного боярина Михаила Юрьевича Захарьина (Кошкина). Именно им он решил поведать о своём желании постричься.
      Тем не менее, необходимо было возвращаться в Москву, и «приговорил Князь Великий с бояры ехати ему с Волока в Осифов монастырь к Пречистой молиться». Монастырь был в 18 верстах от Волока. Это небольшое расстояние удалось преодолеть с огромным трудом. Князья Шкурлятев и Палецкий ехали с Великим Князем в каптане, а затем буквально под руки ввели его, опиравшегося на костыли в церковь.
       Александр Нечволодов указал, что дьякон, читая ектенью за Василия, «не мог удержаться от слёз, а все присутствующие – Великая Княгиня, бояре и иноки с горьким плачем и рыданиями молились об исцелении больного».
       Переночевав в монастыре, Великий Князь продолжил в Москву путь, который оказался полным опасностей и испытаний. Он хотел въехать в город ночью, чтобы не тревожить никого своим видом и сколь ещё можно скрывать болезнь, а потому остановился 21 ноября в селе Воробьёве, где собирался дождаться темноты. Лёд ещё не окреп. Решили навести мост через Москву-реку в районе Новодевичьего монастыря. Но едва каптан с Великим Князем въехал на мост, как тот стал разваливаться. Боярские дети успели обрезать гужи у лошадей и подхватить Великого Князя на руки. «И оттуда же Князь Великий возвратился и покручинился на городских прикащиков, а опалы на них не положил. И поиде Князь Великий в славный град Москву в ворота в Боровитцкие». Переправился же паромом, который действовал у Дорогомиловской заставы.
       Летописец повествует: «И внесоша его в постельные хоромы, и тако изволением Божиим, аще и крепце болезнуя, но обаче адамантьская (алмазная) его Царёва душа, крепчайшее благодарение и прилежныя молитвы иже к Богу непрестанно бяху в устех его». Пришла пора подумать о том «како строиться Царству после него». Василий Иоаннович призвал для того князя Василия Васильевич Шуйского, боярина Михаила Юрьевича Захарьина, боярина Михаила Семёновича Воронцова, казначея Петра Ивановича Головина, дворецкого Шигону. После совета он усадил дьяков Путятина Меньшова и Фёдора Мишурина писать новую духовную грамоту. В состав думы он включил по этой грамоте ещё и князя Ивана Васильевича Шуйского, боярина Михаила Васильевича Тучкова и князя Михаила Львовича Глинского.
       Не мог он предположить, что далеко не все из лиц, облечённых его доверием, оправдают это доверие, не мог предположить, какие свары начнутся между теми, кто жаждал власти, какие беды ждут страну и какие тяжелые судьбы будут у тех, кто сохранит верность клятве, данной Великому Князю в последние часы земной жизни.
       Существует мнение, что принять схимну Василию Иоанновичу помешали. Однако, Александр Нечволодов, основываясь на детальном изучении летописных сводов и документов эпохи, доказал, что козни врагов не достигли цели. Ещё в Волоке Ламском Иоанн Васильевич говорил старцу Михаилу Сукину: «Смотрите не положите меня в белом платье, хотя и выздоровлю – нужды нет – мысль моя и сердечное желание обращены к иночеству».
       В книге «Сказания о Русской Земле» говорится: «Через несколько дней Великий Князь тайно приобщился и соборовался маслом, а за неделю перед Николиным днём «явственно освещался маслом». На другой день, в Воскресенье, он приказал принести себе Святые Дары. Когда дали знать, что их несут, Государь встал, опираясь на Михаила Юрьевича Захарьина, и сел в кресло. Когда же его начали причащать, то он встал совсем на ноги, благоговейно принял, проливая слёзы, Святые Дары, и, вкусив просфору, лёг опять в постель». Затем он призвал к себе братьев своих Андрея и Юрия, митрополита и бояр, которым заявил: «Приказываю своего сына, Великого Князя Иоанна – Богу, Пречистой Богородице, Святым Чудотворцам, и тебе отцу своему Даниилу, митрополиту всея Руси; даю ему своё Государство, которым меня благословил отец мой; а вы бы, мои братья, князь Юрий и князь Андрей, стояли крепко в своём слове, на чём мне крест целовали, о земском строении и о ратных делах против недругов сына моего и своих стояли сообща, чтобы рука Православных христиан была высока над басурманством и латинством; а вы бы, бояре, и боярские дети, и княжата, стояли сообща с моим сыном и с моею братиею против недругов и служили бы моему сыну, как мне служили прямо».
       Затем он отпустил братьев своих и митрополита, а боярам повелел задержаться, чтобы сказать им ещё несколько слов. Было заметно окружающим, как болела душа Государя за Россию, видно, одолевали предчувствия, что не быть миру среди сильных после ухода его из жизни, что каждый захочет сделаться наиглавнейшим в осиротевшем Государстве. И Великий Князь говорил боярам: «Знаете и сами, что Государство наше ведётся от Великого Князя Владимира Киевского, мы вам Государи прирождённые, а вы наши извечные бояре, так постойте, братья, крепко, чтобы сын мой учинился на Государстве – Государём, чтобы была в Земле правда, а в вас розни никакой не было; приказываю вам Михаила Львовича Глинского; человек он к нам приезжий; но вы не говорите, что он приезжий, держите его за здешнего уроженца, потому что он мне прямой слуга, будьте все сообща, дело земское и сына моего дело берегите и делайте заодно; а ты бы князь Михайло Глинский, за сына моего Иоанна и за жену мою, и за сына моего князя Юрия, кровь свою пролил и тело своё на раздробление дал».
       В день своей кончины 3 декабря 1533 года Василий Иоаннович явил пример удивительного мужества и добродетели. Он думал не о себе – он думал о Государстве, которое вынужден оставлять на сына, коему исполнилось лишь три года и три с небольшим месяца. Он старался не упустить никаких мелочей и даже распорядился о том, как править без него Великой Княгине, «как к ней боярам ходить с докладом, и обо всём им приказал, как без него Царству строиться».
        Братьям своим, Андрею и Юрию, он сказал: «Вижу сам, что скоро должен буду умереть, хочу послать за сыном Иоанном, благословить его крестом Петра Чудотворца, да хочу послать за женою, наказать ей, как ей быть после меня». Он отдавал распоряжения спокойно, словно не уходил в мир иной, а отъезжал куда-то на время по делам своим. В связи с этим нельзя не вспомнить примеры того, как уходили из жизни знаменитые безбожники… Для сравнения… Это ведь тоже ярчайшее доказательство преимуществ Самодержавия и Самодержцев – всеобъемлющего преимущества. Известно, что знаменитый воинствующий безбожник Вольтер, запятнавший себя преступлениями не только против собственного народа, поняв, что часы его сочтены, неистовствовал, визжал как поросёнок, и довёл ухаживавшую за ним медсестру до полуобморочного состояния. Она заявила, что ни за какие богатства Европы не согласится больше видеть, как умирает безбожник. В.И.Ленин, обрушивший на Православную Церковь всю свою ненависть, перед кончиной просил пригласить священника, а когда ему в том отказали, стал каяться за свои богоборческие грехи перед стульями, столом и прочими предметами мебели. Подобных примеров множество. То ли в подобных безбожниках просыпалась вера в бытие Божие, то ли их просто пугала смерть своею неизвестностью. Вольтер, призывавший обезглавливать монархов и бросать на гильотину аристократов, сам не хотел уходить в мир иной, цепляясь за свою преступную жизнь. Безбожникам свойственно отсутствие мужества… 
       А вот Великий Князь Иоанн Васильевич был в день своей кончины самым твёрдым, уверенным и спокойным из всех окружавших его. Впрочем, если и беспокоило что-то, то вовсе не своя личная судьба, а судьба Государства, судьба сыновей и судьба супруги. Рыдающей Елене Васильевне он говорил: «Жена! Перестань, не плачь, мне легче, не болит у меня ничего, благодарю Бога!» Великая Княгиня, едва сдерживая рыдания, отвечала: «Государь Великий! На кого меня оставляешь? Кому детей приказываешь?» На это Государь отвечал: «Благословил я сына своего Иоанна Государством и Великим Княжением, а тебе написал в духовной грамоте, как писалось в прежних грамотах отцов наших и прародителей по достоянию, как прежним Великим Княгиням». Не способную сдержать рыдания супругу Государь крепко поцеловал и велел вывести из комнаты. Он спешил исполнить то, что считал теперь важнейшим.
       Александр Нечволодов так рассказал о последних часах жизни Государя: «Он послал за владыкой Коломенским Вассианом и старцем Михаилом Сукиным; в это же время в его покое собрались митрополит, братья Андрей и Юрий, бояре, дьяки и дети боярские. Сюда же принесли из храмов чудотворный образ Владимирской Божией Матери и икону Святого Николая Гостунского. Государь приказал спросить своего духовника: «бывал ли он при том, когда душа разлучается от тела». Тот отвечал, что мало бывал. Тогда Великий Князь велел ему войти в комнату и стать против него рядом со стряпчим Феодором Кучецким, бывшим при кончине Великого Князя Иоанна Третьего; дьяку же крестовому Даниилу велел петь канон мученице Екатерине и канон на исход души, и приказал готовить себе отходную. Когда дьяк запел канон, Государь немного забылся и стал в бреду поминать Святую Екатерину, но затем быстро очнулся, приложился к её образу и мощам и, подозвав к себе боярина Михаила Семёновича Воронцова, поцеловался с ним и простил ему какую-то вину. После этого Государь приказал своему духовнику дать ему причастие, как раз тогда, когда он будет умирать, прибавив при этом: «Смотри же рассудительно, не пропусти времени». Сказав затем несколько слов брату Андрею по поводу приближающегося смертного часа, он подозвал к себе всех присутствующих и обратился к ним со словами: «Видите сами, что я изнемогаю и к концу приближаюсь, а желание моё давно было постричься, постригите меня».
       Ещё не перестало биться сердце Государя, а между боярами уже произошла первая ссора. Брат Государя Андрей, Михаил Воронцов и Шигона попытались помешать исполнению последней воли Василия Иоанновича. Один из них, выражая мнение всех троих, стал убеждать присутствующих: «Князь Великий Владимир Киевский умер не в чернецах, однако сподобился праведного покоя. И иные Великие Князья не в чернецах преставились, а не с праведными ли обрели покой?»
      Однако, митрополит при поддержке верного Государю боярина Михаила Юрьевича Захарьина настаивал на исполнении последней воли умирающего.
      Летописец говорит: «И бысть промеж ими пря велика».
      Государь подозвал митрополита и сказал ему: «Я поведал тебе, отец, всю свою тайну, что хочу быть чернецом; чего же мне так долежать? Сподоби меня облечься в монашеский чин, постриги меня».
       Митрополит медлил и Государь повторил: «Так ли мне, господин митрополит, лежать?
       Митрополит уловил укоризну в обращении «господин», а не отец, а Государь, меж тем, начал креститься и повторять: «Аллилуя, аллилуя, слава тебе, Боже!». Уже стал отниматься язык, но Государь мужественно и настойчиво произносил слова молитвы и повторял просьбу о пострижении. Когда стала отниматься правая рука, верный боярин Михаил Юрьевич Захарьин помогал поднимать её и креститься. Споры же о пострижении продолжались. Разве противники пострижения не понимали, какую боль наносят умирающему? Что ими двигало? Какая корысть? Пройдёт совсем немного времени, и они покажут себя. Для них Государь уже был в прошлом – для них открывалось будущее, которое они видели по-своему, мечтая о власти. Митрополит Даниил преодолел робость – он ведь оставался один на один с противниками пострижения – и послал за монашеским платьем. Он помнил сказанное государём в Воскресение, помнил опасения Государя, в глубине души понимавшего, что не все, кто его окружает, искренне верны ему и Державе Российской. Государь так и заявил тогда: «Если не дадут меня постричь, то на мёртвого положите монашеское платье – это моё давнее желание!»
       И вот, наконец, старец Михаил Сукин принёс платье. Душа Государя уже расставалась с телом, и митрополит поспешил передать платье игумену Иосафу, чтобы то немедля начал обряд пострижения.
        Брат Государя Андрей и боярин Воронцов чуть ли не силой попытались помешать обряду. И тогда митрополит Даниил не выдержал и с возмущением заявил Андрею: «Не буди на тебе нашего благословения ни в сей век, ни в будущий; хорош сосуд серебряный, но лучше позолоченный».
        После этих слов он стал поспешно постригать умирающего Государя. Летописец говорит: «И положи на него переманатку и ряску; а мантии не бысть, занеже бо, спешачи и несучи, выронили; и взем с собя келар Троицкий – Серапион Курцов мантию и положи на неге и схимну ангельскую и евангелие на груди положиша… И абие причастиша Великого Государя Василия Иоанновича Святых Таин – Животворящего Тела и Крове Христа Бога нашего… И тогда просветися лице его, яко свет, вкупе же и душа его с миром к Богу отъиде; и стояще же близ его Шигона и виде Шигона дух его отшедш, аки дымец мал».
        Александр Нечволодов рассказал: «Скоро плачь и рыдания наполнили все палаты. Смерть Великого Князя последовала в 12-м часу ночи с 3-го на 4-е декабря 1533 года. Он умер, едва достигнув пятидесяти четырёх лет. Митрополит тотчас же привёл в соседнем покое к присяге братьев покойного – Юрия и Андрея, служить Великому Князю Иоанну Васильевичу всея Руси, матери его Великой Княгине Елене, и стоять в правде в том всём, в чём целовали крест покойному Великому Князю. Затем, после присяги, Даниил с остальными присутствующими отправился к Великой Княгине утешать её в постигшем горе, но она, увидя их, упала замертво и два часа была без чувств». Летописец говорил, что во время погребения Василия Иоанновича в Архангельском соборе вопль народный заглушал звон кремлёвских колоколов: «Дети хоронили своего отца, называя его добрым, ласковым Государём».
       «Казанский летописец» сообщает «О смерти Великого Князя Василiя и о приказе Царства сыну его, и о самовластии боляръ его» следующее: «И отъ того времени и доныне велико зло быть христьяномъ от казанцов. В то же время преставися Князь Великiи Василеи Иоанновичъ, во иноцехъ Варламъ, в лето 7042, месяца декабря в 5 день. Царствова на Великомъ Княжени 28 летъ, много брався с казанцы, и весь животъ свои премогаяся до конца своего, и невозможже имъ ничтоже сотворити. И осташася отъ него 2 сына, яко от краснопёрого орла два златопёрная птенца: первiи же сынъ, ныне нами наречёнъ Князь Великiи Иоанн, остася отца своего 4 летъ 3 месецъ (точнее 3-х лет и 3,5 месяцев – Н.Ш.) благодаренъ зело, ему же отецъ его великую власть Русскiя Державы по смерти своеи дарова: другiи же сынъ его, Героргiи, не таковъ, благороденъ и кротокъ, то и бо остася 3 ю летъ сущу. Умирая бо повеле къ себе их в ложничу ввести, оба сына своя, и, ту седящим у него митрополитъ Данилъ всеа Русiи, отецъ его духовныи, и всемъ боляромъ, и княземъ, и воеводамъ, и восклонися отъ одра своего, двема боляриномъ поддержимъ, и взя на руце свои болшаго сына своего, целова его, глаголаше, яко сеи будетъ по мне Царь и Самодержецъ; тои омыет слёзы хрестьянъскiя, вся враги своя проженетъ и победитъ. И целовавъ оба своя детища, и отдав их пестуномъ, а сам тихо возлёгъ на одре и конечное прощенiе и целованiе великое дав Великои Княгине своеи Елене, и всемъ княземъ, и боляромъ, и приказчикомъ своимъ, и успе вечным сномъ, не созрелъ сединами, ни старости достигъ многолетныя, и остави по себе плачъ великъ всеи Рускои Земли, до возраста и до воцаренiя сына своего. И ростяху оба сына его в воли своеи, и безъ отца, и безъ матери, Богомъ Самомъ брегомы и учимы, и наказуеми. И всемъ тогда княземъ и боляромъ и вельможамъ и судьямъ градцкимъ, самовластiем живущимъ, не по правде судящимъ, по мзде, насилствуя людемъ, никогоже блюдующимся бе бо Князь Великий юнъ, ни страха Божiя имущимъ и не брегущимъ от супостатъ своихъ Русскiя Земля: везде погани христьянъ воеваху и губяху, и вельможи христьянъ губяху, продажею великою. И тако раби ихъ видяху Господь Своихъ, тако же творяху. Неправды умножишася, обиды, тадбы и разбои, и убиства, по всеи земли рыданiя и вопль великъ». (Цит. по: «Звещание Ивана Грозного. Царская Правда. М.: Алгоритм: Эксмо, 2009, С. 223 – 224). 
        Александр Нечволодов перечислил знаменитые свершения Государя Василия Иоанновича, заботившегося о собирании Руси, Государя, который «присоединил Псков и вернул Смоленск, смирил Казань, посадив там хана из наших рук, и выстроил для облегчения её завоевания в будущем город Васильсурск; вместе с тем, Василий сдерживал, насколько было сил, Крым, и всегда держал себя с большим достоинством по отношению его ханов; он был грозой ливонских немцев, Литвы и Польши, и с честью поддерживал отношения с папами и государями Западной Европы. Будучи горячо предан Православию.., в управлении Государством шёл во всём по стопам своего великого отца; при этом, самым тяжёлым для него делом было подавление старых удельных стремлений у нового родовитого боярства, собравшегося в Москве». 
       Величественно звучал его титул: «Великий Государь Василий, Божиею милостию Государь всея Руси, и Великий Князь Владимирский, Московский, Новгородский, Псковский, Смоленский, Тверской, Югорский, Пермский, Вятский, Болгарский и иных, Государь и Великий Князь Новгорода Низовской Земли, и Черниговский, и Рязанский, и Волоцкий, и Ржевский, и Бельский, и Ростовский, и Ярославский, и Белозерский, и Удорский, и Обдорский, и Кондинский и иных…».
       Но пока ещё не было в этом титуле Царского наименования. Включение в титул этого наименования Само Провидение оставило будущему Грозному Царю Иоанну Васильевичу.
      
                Накануне Грозного Царствования

       После кончины Царственного супруга молодая Великая Княгиня Елена Васильевна Глинская осталась с двумя малолетними сыновьями на руках и оказалась в окружении озлобленных удельных князей, да жестокосердного крамольного боярства. Эта свора, пользуясь малолетством Иоанна Васильевича, мечтала прорваться к власти и разорвать Русскую Землю на лакомые для себя куски. В истории ещё не было случая, чтобы одуревшие от богатств эксплуататорские классы, жаждавшие всё новой и новой наживы, думали о судьбе всего государства в целом. Они забывали даже о внешней опасности, забывали, что, гоняясь за лакомыми кусками и вырывая их правдою, и неправдою друг у друга, могут потерять всё. Ни о судьбе страны, ни, тем более о судьбе народа, они не думали. Не была исключением и эпоха Иоанна Грозного.
       Недаром мыслитель Русского Зарубежья, создатель фундаментального труда «История русского масонства», известный нам под псевдонимом Борис Башилов – настоящая фамилия – Борис Платонович Юркевич (1908 – 1970), – писал: «В значительной степени… история России – это история почти непрекращающихся войн. История России – это история осажденной крепости». Столь меткое определение, данное великому прошлому России, мыслитель подкрепил вполне конкретными фактами: «С 1055 по 1462 годы, по подсчёту историка С.М. Соловьева, Россия перенесла 245 нашествий. Причём двести нападений на Россию было совершенно между 1240 и 1462 годами, то есть нападения происходили почти каждый год. С 1365 года по 1893 Россия провела 305 лет в войне».
       Другой выдающийся мыслитель Русского зарубежья Иван Лукьянович Солоневич сделал вывод, что Русская Держава смогла выстоять только потому, что «государственная организация Великого Княжества Московского и Империи Российской всегда превышала организацию всех своих конкурентов, противников и врагов».
       Это во все времена очень хорошо понимали враги Русской Державы, и потому, едва лишь разлился над Русью свет Православного Самодержавия, самим Богом через Откровения Святой Богородицы вручённый Андрею Боголюбскому, зашевелились на Западе те оголтелые шакальи стаи, что, бессовестно прикрываясь именем Христа, служили тёмным силам зла. Борис Башилов указал: «Не случайно советником Батыя был рыцарь святой Марии Альфред фон Штумпенхаузен», агент папы римского. Этот советник согласовывал действия орды и тёмных сил Запада по задачам, времени и рубежам. Справедливо замечание историка, что западный мир во время татарского ига воспользовался несчастным положением Руси: «Вскоре после нападения татар на Русь объединённые войска римского епископа и Ордена меченосцев захватили северную часть принадлежавших Пскову и Новгороду земель. В то же время шведский король (отвечая на призыв папы римского о необходимости распространять католичество силой) послал на Новгород сильное войско, которым командовал его зять Биргер».
       Добавим, что в том же 1240 году орда начала разорительный поход против Южной Руси. Совпадение? Нет. Нужно было помешать Русским Княжествам объединиться для отражения нашествия шведских крестоносцев. Александр Ярославич блистательным ударом разгромил биргеровских крестоносцев, причинил врагу значительный урон, потеряв при этом всего семь человек, и получил за эту победу прозвание НЕВСКОГО.
       Когда немецкие псы-рыцари двинулись на Русь в 1242 году, в орде, словно по случайному совпадению, были собраны Русские князья для упорядочения получения дани с «Русского улуса». Это «совпадение» не давало возможности княжествам выступить на помощь Александру Невскому. Но и здесь враги просчитались. С девизом: «Не в силе Бог, а в Правде» Великий Князь, названный потомками Солнцем Земли Русской, вышел навстречу врагу и разбил его 5 апреля 1242 года на Чудском озере. Папа римский проклял новгородцев, мужественно защищавших свою землю.
       Незадолго до нападения Батыя на Русскую Землю «папа Григорий, – как сообщает Б. Башилов, – запретил католическим купцам продавать в Русские Земли корабельные снасти, лошадей, разные изделия».
       Русская Православная Церковь, освящённая верой христовой, стояла за объединение Русских Земель, и всячески содействовала подготовке к ликвидации ордынского ига. Вспомним, каких славных иноков взрастил преподобный Сергий Радонежский, ушедший от ордынской заразы в глухие леса и построивший там обитель, которую знаем мы ныне как Троице-Сергиеву лавру. Сотня могучих рыцарей из этой обители сражалась на поле Куликовом. Первые из черносотенцев – иноки Персвет и Ослябя – стали символом Русской славы, показали пример борьбы «За Веру, Царя и Отечество!»
       Крепла Святая Русь, освящённая Православной верой, впитавшая в себя идеалы Православного Русского Самодержавия. Историки из так называемого ордена русской интеллигенции, очень не любят вспоминать о битве на реке Воже, прогремевшей за два года до Куликовской, в 1378 году. Удивительной была та битва. Темник Бегич привёл на Русь свой тумен – десять тысяч войска. И встретила его рать Великого Князя Дмитрия Ивановича, тогда ещё не Донского, на реке Воже. Развернул Бегич свои войска и стал как вкопанный. Летописцы долго гадали, что же поразило его? А поразило его то, что он увидел закованную в доспехи рать, необыкновенную по своему могуществу. Он понимал, что атака – смерть. Но и уклонение от атаки – тоже смерть, правда, уже не от Русских, а от Мамая. И он атаковал… И навстречу тумену огромные станковые самострелы выплеснули стрелы со стальными сердечниками, которые пробивали сразу несколько коней и всадников. Генеральная репетиция будущей решающей битвы окончилась полным поражением врага при минимальных потерях в войске Дмитрия.
       А на поле Куликово Русская рать вышла под хоругвями с непревзойдённым «Нерукотворным Спасом», творением гениального Андрея Рублева. По преданию, бежавший Мамай воскликнул: «Да! Силен Русский Бог!» Это было великое начало. Русский мыслитель В.Д. Катков писал: «Для великих свершений нужна и великая власть. А подвиг управления Российской Империей, действительно велик». Этот подвиг вершили Андрей Боголюбский, Александр Невский, Дмитрий Донской, Иван III, Василий III и Иван IV Грозный.
       Снова обратимся к работам Бориса Башилова, чтобы проиллюстрировать этот подвиг: «В 1480 году европейская Россия имела только 2,1 миллиона людей (Почти в пять раз меньше Австрии, в два раза меньше Англии, в четыре с половиной раза меньше Италии, в четыре с половиной раза меньше Испании, в девять раз меньше Франции). Спустя 100 лет, в 1580 году, Россия имела 4,3 миллиона. В 1648 году… в России было всего 12 миллионов, а во Франции 19 миллионов. В 1480 году население Московской Руси равнялось только 6% самых крупных государств Европы того времени: Англии, Германии, Испании, Франции, Австрии и Италии. В 1680 году 12,6 миллиона, в 1770 году 26,8 миллиона, в 1880 году 84,5 миллиона – в два с половиной раза больше Австрии, Италии, Франции, Англии, в три с лишним раза больше Италии и в четыре с половиной раза больше Испании. А накануне Первой мировой войны Россия имела около 190 миллионов населения (130 миллионов русских), а все шесть названных стран вместе имели только 260 миллионов жителей. Не будь революции, в 1950 году Россия имела бы больше трёхсот миллионов жителей».
       И это, несмотря на почти беспрерывные войны, несмотря на то, что за первое наиболее близкое знакомство с Западом – Смутное время – Россия заплатила семь миллионов жизней, а за уже более детальное сближение с Европой через «окно», прорубленное Петром I, при преобразованиях Русских Православных традиций в чужебесие, потеряла, по мнению В.О. Ключевского, треть своего населения. И это вместо прироста, который должен был быть солидным за солидный период петровского властвования. Ведь при других Государях Россия население не теряла, несмотря на многочисленные войны.
       Твёрдый прирост населения России объясняется, во-первых, высоким духом народа, во-вторых, государственной организацией Русского народа.
Дух Русского народа подвергался самым жесточайшим испытаниям. После победы на Куликовом поле беды не окончились. Велики были потери в той битве, и Дмитрий Донской не сумел в 1382 году собрать достаточно сил для отражения набега Тохтамыша. Москва была сожжена, уничтожены тысячи экземпляров бесценных книг, хранящихся в Кремлёвских храмах, перебито свыше 20 тысяч жителей. При приближении к Москве Дмитрия Донского с ратью, собранной в Волоке Ламском (Волоколамск), Тахтамыш бежал.
       В 1395 году Тамерлан прошёл огнём и мечом до города Ельца. В 1408 году Мурза Едигей дошёл до Москвы, взял выкуп и заставил возобновить выплату дани. В 1439 году хан Улус-Махмет казанский опустошил обширные районы близ Москвы. В 1445 году он вновь совершил набег и взял в плен Василия Тёмного. В 1415 году на Русь напал хан Мазовша. В 1472 году сарайский хан Ахмет осаждал Алексин, а в 1480 году достиг Воротынска. После стояния на Угре официально ордынское иго прекратило своё существование. Но ужесточились набеги крымских татар, которые действовали совместно с казанскими. В 1521 году Россию опустошили Махмет-Гирей крымский и Саип-Гирей казанский. В 1537 году казанский хан и крымский царевич Сафа-Гирей снова бесчинствовали в Московском царстве. В 1552 году крымцы с казанцами до Тулы.
       Непрерывными были набеги из Сарая, из Казани, из Крыма. Так сколько же мирных дней оставалось у Русского Народа для созидания!? Историк верно подметил: «России оставалось или стереться и не быть, или замирить буйных соседей оружием». Ведь только с XV по XVIII столетия, по подсчётам известного слависта В.И. Ламанского, татарами и турками было уведено в рабство около 5 миллионов русских. «Все домашние рабы в Константинополе, – пишет Б. Башилов, – как у турок, так и у христиан, по свидетельству венецианских дипломатов, состояли из Русских. Много Русских находилось в рабстве в Египте. С начала XVIII века на большинстве французских и венецианских галерах гребцами были Русские рабы, пожизненно прикованные цепями к скамьям галер. Когда венецианцев, главных торговцев Русскими рабами, упрекали в бесстыдной торговле христианами, они, улыбаясь, отвечали: «Мы прежде всего венецианцы, а потом уже христиане». Таково западное христианство, уже давно ничего общего не имевшее с истинным учением Христа Спасителя, и ставшее ярым врагом истинного Православия.
         В последующих главах будет рассказано о борьбе Иоанна IV Васильевича за чистоту Православной веры, о его твёрдости в дипломатических сношениях с католиками. Русский Самодержец, наречённый Грозным и названный современниками Игуменом Всея Руси, сказал папскому послу Антонию Посевину в ответ на предложение принять католичество: «Ты говоришь, Антоний, что ваша вера римская с греческою одна вера? И Мы Веру держим истинно Христианскую, а не греческую… Греки нам не евангелие. У нас не греческая, а Русская Вера!»
       И Русская Православная Церковь действительно всегда резко отличалась от западной. Её создавали такие величайшие подвижники Православия, как Сергий Радонежский, Савва Сторожевский, Серафим Саровский и многие, многие другие…
       Мы отвлеклись от повествования, чтобы показать, в каком положении была Русь, когда ушёл в мир иной сильный духом, твёрдый волей благоверный Государь Василий III Иоаннович, когда Царём стал малолетний его сын, которому шёл четвёртый год.
       В книге «Царь всея Русь Иоанн IV Грозный» говорится: «После похорон Великого Князя Василия Иоанновича, при торжественном собрании духовенства, бояр и народа, митрополит Даниил благословил в Успенском соборе четырёхлетнего Великого Князя Иоанна Четвёртого на властвование над Русской Землёй; правительницей же, за его малолетство, являлась, естественно, по древнему Русскому обычаю, его мать – Великая Княгиня Елена Васильевна. Своё вступление в управление она начала с милостей: сидевший в тюрьме за самовольный отъезд к брату покойного Великого Князя, Юрию, князь Андрей Михайлович Шуйский был выпущен на свободу. Затем богатые дары готовились для раздачи – в память об усопшем Великом Князе – его братьям и близким людям».
       Но, увы, поражённые грехами тщеславия и сребролюбия люди, забывшие Бога ради утоления своих «многомятежных человеческих хотений», не понимают языка добра. «Но уже через неделю, – говорится в упомянутой выше книге, – Великой Княгине пришлось начать беспощадную борьбу с врагами государства, которые, видя малолетство Великого Князя, не замедлили поднять свои головы. Твёрдо и решительно расправлялась молодая правительница с внутренними врагами России от имени своего малолетнего сына…»
       А враги были совсем рядом… Едва выпущенный на свободу князь Андрей Шуйский стал уговаривать князя Горбатова бежать к брату покойного Василия Иоанновича – Юрию. Он говорил: «А здесь служить – ничего не выслужишь; Князь Великий ещё молод, и слухи носятся о Юрии; если князь Юрий сядет на Государство, и мы к нему раньше других отъедем, то мы у него этим выслужимся».
       Но Горбатов ехать не согласился. Шуйский испугался того, что тот сообщит о его предложении Великой Княгине, и поспешил к ней с клеветническим доносом. Однако, Елена Васильевна не спешила казнить без разбору, а призвала к себе Горбатова, и тот сумел оправдаться. Шуйский был схвачен и вновь отправлен в заточение.
         Ближние бояре, обеспокоенные тем, что вокруг князя Юрия собирается крамола, посоветовали правительнице взять его под стражу. Елена Васильевна сказала им: «Как будет лучше, так и делайте». Князя Юрия посадили в ту же камеру, где сидел его племянник, внук Иоанна Третьего.
          Разные сведения имеются о том периоде, но вот как рассуждает наш знаменитый историк Сергей Михайлович Соловьёв: «Правительство не было расположено верить всякому слуху относительно удельных князей… Если оно решилось заключить Юрия, то имело на то основания».
          Александр Нечволодов писал о том времени: «Вскоре затем молодой правительнице Государства пришлось проявить свою твёрдость и по отношению своего родного дяди – знаменитого князя Михаила Глинского, прощённого по её просьбе покойным мужем за измену. Михаил Глинский и дьяк Шигона Поджогин были на первых порах, после смерти Василия Иоанновича самыми близкими к ней людьми. Мы уже видели, каким необузданным властолюбием обладал Михаил Глинский, правивший почти единолично Литвой при короле Александре и затем дважды изменявший своим государям, сперва Сигизмунду польскому, а затем и Василию Иоанновичу Московскому, за то, что не давали достаточно простора его честолюбию; ясное дело, что теперь, как родной дядя правительницы Московского Государства, он желал сам править всеми делами; что же касается Шигоны Поджогина, этого дьяка, облагодетельствованного покойным Великим Князем Василием, то мы тоже видели, что он, стоя у смертного одра своего Государя, – позволил себе оспаривать его последнюю волю – желание облечься в схимну пред смертью»         
        Елена Васильевна продолжила дело покойного супруга. В книге «Царь всея Русь Иоанн IV Грозный» повествуется и о многих внутренних делах Великой Княгини: «Деятельно занимаясь подавлением крамолы среди близких себе сильных людей и сложными внешними отношениями, Елена Васильевна обращала большое внимание и на внутренние дела; особенно заботилась она о создании новых крепостей и городов, а также о восстановлении сгоревших от пожара: Перми, Устюга, Ярославля, Владимира и Твери. Ею же, по мысли покойного мужа, был обнесён стеной Китай-город в Москве».
       Большое значение для государства имели её распоряжения, касающиеся борьбы с фальшивомонетчиками, которые наносили колоссальный ущерб. Елена Васильевна запретила обращение поддельных денег под страхом самой суровой казни и приказала перечеканить их, причём на прежних монетах, которые выпускались государственной казной, Великий Князь изображался теперь с копьём, отчего монеты получили название «копейные». Впоследствии они стали копейками.   
               
                «Не прикасайся к Помазанникам Моим!»
   
       Судьба распорядилась так, что Иоанну Васильевичу, будущему Грозному Царю, довелось ещё в раннем возрасте увидеть и осознать то, что увидел и испытал Святой Благоверный князь Андрей Боголюбский в возрасте зрелом и от чего он сложил голову. Уже отроком Иоанн ощутил на себе всё коварство, всю злобу и ненависть крамольного боярства.
       Князю Андрею Юрьевичу удалось покинуть Вышгород, оторваться от старой, прогнившей системы власти, перебраться в свободный от алчного боярства Владимир и с помощью опоры на «мизинных людей» начать строительство Самодержавия. Но Андрей Боголюбский рос, окружённый заботой и вниманием, воспитывался в лучших традициях, заведённых его дедом Владимиром Мономахом. Князю Андрею было 16 лет, когда умер дед и 47 лет, когда умер отец.
       Иоанну Васильевичу деда увидеть не довелось вовсе. Ему было всего три года, когда был отравлен отец, Василий Третий, а вскоре бояре отравили сулемой и его мать, правительницу Елену Васильевну Глинскую и перебили всех, кому завещал Василий III довести сына до совершеннолетия.
       За сухими документальными фактами историки зачастую просто забывают о том, что значит для человека в трёхлетнем возрасте потерять отца, а в восьмилетнем – мать. И поэтому особенно трогательно читаются строки из книги Валерия Ерчака «Слово и Дело Иоанна Грозного». Автор показывает великую жизнь великого Русского Царя, он показывает строгого и мудрого правителя, талантливого военачальника, но он останавливает наше внимание и на том горе, которыё перенёс будущий Грозный Царь: «Скорбь по убиенной матери на всю жизнь отложила свой отпечаток на Иоанна. Человек с очень тонкой и ранимой душой, он плакал у её изголовья, не имея сил воскресить дорогое создание. Народ Православный на Руси поёт трогательную песню «Мама»:
Слово «мама» дорогое, им и надо дорожить.
С её лаской и советом легче нам на свете жить.
Когда был ещё младенцем, то она в тиши ночной,
Словно Ангел, у постели охраняла мой покой.
В раннем детстве беззаботном я не знал, как трудно жить.
Мать и день, и ночь трудилась, чтоб кормить меня, поить.
Помню, как в часы беседы говорила мне о том,
Чтоб был тихим и смиренным, свою жизнь связал с Христом.
Если мать ещё живая,
Счастлив ты, что на земле
Есть кому, переживая,
Помолиться о тебе…

Наверное, эту народную песню написал сам Иоанн Васильевич Грозный».
       Но воспоминания о детстве у будущего Царя были печальны, ибо боярам было не до него и не до его глухонемого брата Юрия. Иоанн вспоминал, что «оставалась… надежда только на Бога, и на Пречистую Богородицу, и на всех Святых молитвы, и на благословение родителей наших».
       Евангельская Истина, вынесенная в наименование главы, как увидим далее, имеет прямое отношение к судьбе Царя Иоанна Грозного, детство которого было совсем не Царским. С горечью и болью писал сам Царь Иоанн Грозный о том времени: «Нас с единородным братом моим.., Георгием, начали воспитывать как чужеземцев или последних бедняков. Тогда натерпелись мы лишений и в одежде, и в пище. Ни в чём нам воли не было, но всё делали не по своей воле, и не так, как обычно поступают дети. Припомню одно: бывало, мы играем в детские игры, а князь Иван Васильевич Шуйский сидит на лавке, опершись локтем о постель нашего отца и положив ногу на стул, а на нас и не взглянет – не как родитель, не как опекун и уж совсем не как раб на господ. Кто же может перенести такую гордыню? Как исчислить подобные бессчётные страдания, перенесённые мною в юности? Сколько раз мне и поесть не давали вовремя. Что же сказать о доставшейся мне родительской казне? Всё расхитили коварным образом…» (Благочестивое Великого Государя Царя и Великого Князя Всея Руси послание во всё Его Великой России Государство против клятвопреступников, князя Курбского с товарищами, об их измене. В кн.: Московское Государство. Век XVI – М., 1986 (История в романах, повестях, документах), стр. 372-373. В дальнейшем: «Первое послание Иоанна Грозного Курбскому»).
       Немногие историки «послекарамзинского периода» упоминали о том, что писал о своём детстве сам Государь Иоанн Васильевич. Они всё больше старались множить клевету изменника Курбского, который выдумывал всякие небылицы о Русском Царе, находясь в стане врага. С безбожным ожесточением сочинял он нелепицы о жестокости юного Царя, а эти отвратительные выдумки перекочёвывали затем в так называемые научные труды, так называемые художественные произведения, а недавно вся Православная Россия содрогнулась от пошлости и лжи, когда на экране телевидения появился фильм ужасов, совершенно несправедливо названный «Иван Грозный». Заменить название, изменить имена героев на западноевропейские, тогда, может, ещё он приблизится к опусу о западной инквизиции.
       Клеветы на Иоанна Грозного сочинялись в определённое время и с определённой целью, а если точнее, по конкретному заказу врагов Московского Государства. Заправилы Запада требовали, чтобы Русский Царь показан был жестоким и деспотичным. Это давало им возможность несколько затушевать свои жестокости. За выполнение заказа принялись Антонио Поссевино, Генрих Штаден и, конечно же, изменник Курбский.
Но «свет по тьме светит»… Были на Русской Земле честные летописцы, их труды сумели отыскать честные исследователи старины. Выдержки из книг одного из них мы уже цитировали. Это Александр Нечволодов, который не грешил против правды. Старался, сколь можно, не грешить против правды и знаменитый историк С.М. Соловьёв. Это выражение «сколь можно» я применил не случайно. Историки XIX века писали свои труды под жёстким прессом ордена русской интеллигенции, тайного идеологического заместителя запрещённого Императором Николаем Первым масонства.
Честным исследователям старины приходилось собирать правду об Иоанне Грозном по крупицам, поскольку всё было запружено клеветой, ничем не подтверждённой, никакими документами не обеспеченной. Но таков уж нелёгкий путь у правды. К примеру, нет ни одного доказательства убийства Грозным Царём своего сына Иоанна. Но все верят картине Репина, написанной по заданию ордена русской интеллигенции на основании клеветы Поссевина, Штадена, раздутой Карамзиным. Но стоит только сказать, что Иоанн Грозный сына не убивал, как раздаётся хор голосов: докажите, что не убивал… Странно. Доказательств того, что убил, никто не требует… Впрочем, обо всё этом в соответствующих главах.
       На счастье, сохранилось наследие самого Царя Иоанна Васильевича, хотя и не обширное – значительная часть пока ещё скрыта от нас.  Мы можем опереться и на труды тех, кто не склонил голову перед орденом русской интеллигенции. На подлинных документах и на трудах честных исследователей и остановим мы своё внимание. И конечно, в первую очередь, на первоисточниках, коими является то, что писал сам Царь и что, как увидим далее, подвергалось шельмованию путём отрывочного, калейдоскопического цитирования с дописыванием в качестве купюр извращённых измышлений потерявших советь историков. Мы будем касаться, насколько возможно, того, что писал сам Царь, ибо брать за основу измышления врагов Русской Земли и его врагов, по меньшей мере, неразумно. Итак, ещё раз напомним, что Иоанн Васильевич, будущий Грозный Царь, родился 25 августа 1530 года. Вплоть до XVII века принято было указывать одну дату, без всяких там приставок, касающихся нового стиля. Это после «реформ» Петра I стали учитывать: в XVIII веке разницу в 11 дней, в XIX – в 12 дней, в XX (до 1917 года) – 13 дней.          
       Царь Иоанн Васильевич впоследствии вспоминал: «Когда по Божьей воле, сменив порфиру на монашескую рясу, наш отец, Василий Государь Великий, оставил это бренное Земное Царство и вступил на вечные времена в Царство Небесное, предстоять пред Царём Царей и Господином Государей, мы остались с покойным братом, святопочившим Георгием; мне было три года, брату же моему год, а мать наша, благочестивая Царица Елена, осталась несчастнейшей вдовой, словно среди пламени находясь. Со всех сторон на нас двинулись войной иноплеменные народы – литовцы, поляки, крымские татары, Астрахань, ногаи, казанцы, и от вас, изменников (это Царь Иоанн Васильевич предателю Курбскому – Н.Ш.), пришлось претерпеть разные невзгоды и печали – князь Семён Бельский и Иван Ляцкий, подобно тебе, бешеной собаке, сбежали в Литву, и куда только они не бегали, взбесившись, – и в Царьград, и в Крым, и к ногаям, и отовсюду шли войной на Православных. Но, Слава Богу, ничего из этого не вышло – по Божьему заступничеству, и Пречистыя Богородицы, и великих чудотворцев, и по молитвам наших родителей все эти замыслы рассыпались в прах, как заговор Ахитофела. Потом изменники подняли против нас нашего дядю, князя Андрея Ивановича, и с этими изменниками он пошёл было к Новгороду (вот кого ты хвалишь и называешь доброжелателями, готовыми положить за нас душу), а от нас в это время отложились и присоединились к князю Андрею многие бояре во главе с твоим родичем князем Иваном, сыном князя Семёна, внуком князя Петра Головы Романовича, и многие другие. Но с Божьей помощью этот заговор не осуществился. Не то ли это доброжелательство, за которое их хвалишь? Не в том ли они за нас душу кладут, что хотели погубить нас, а дядю нашего посадить на Престол? Затем же они, как подобает изменникам, стали уступать нашему врагу, государю литовскому, наши вотчины, города Радогощь, Стародуб, Гомель, – так ли доброжелательствуют? Если в своей земле некого подучить, чтобы погубили славу Родной Земли, то вступают в союз с иноплеменниками – лишь бы навсегда погубить Землю!». (Первое послание Иоанна Грозного Курбскому… Указ. соч., с 370 – 372).
       Обратите внимание на ясность и чёткость мысли Иоанна Грозного. Такую ясность и чёткость только Бог даёт и лишь тому, кто достоин этого дара. У клеветников всех мастей, именуемых историками, среди сплошного нагромождения – реже фактов, чаще выдумок – очень трудно выделить что-то главное и важное, о чём спокойно и ясно написал Благоверный Государь. Безбожным «ваятелям» Бог такой лёгкости и ясности мысли и точности письма не даёт. Многие, вероятно, и сами уже убедились, сколь трудно читать клеветнические опусы Карамзина.
       С лёгкостью и точностью оперирует Иоанн Грозный в своих посланиях к изменнику Курбскому фактами из Священного писания, многими Евангельскими цитатами. Мы не будем опускать малоизвестные широкому кругу читателей понятия, но, напротив, постараемся обращать на них внимание. Это станет наилучшим доказательством того, что не зря об Иоанне Грозном один из современников сказал: «Муж чудного рассуждения, в науке книжного почитания доволен и многоречив». В.О.Ключевский признал: «От природы он (Царь Иоанн Грозный – Н.Ш.) получил ум бойкий и гибкий, вдумчивый и немного насмешливый, настоящий Великоросский, Московский ум».
       Попробуйте проверить себя, сравнив свои познания с познаниями Грозного Царя, которого нам со школьной скамьи старались представить как малообразованного, жестокого безумца. Возьмём такой пример: Иоанн Грозный пишет, что «замыслы рассыпались, как заговор Ахитофела». Вполне понятно, что при написании письма человек не роется в справочных изданиях, чтобы выбрать то, что поможет блеснуть красноречием, ведь сравнения, уточнения, иллюстрации вплетаются в ткань повествования только тогда, когда они в достаточной степени отложились в сознании.
Ныне далеко не в каждом издании можно найти сведения о библейском персонаже Ахитофеле. В «Библейской энциклопедии», издании репринтном,  то есть скопированном с книги, выпущенной в 1881 году, говорится: «Ахитофел (II Цар. ХV, 12) – брат безумия (глупости) – уроженец Гило, близкий друг и советник Давида (II Цар. XXVII, 33). Он был, несомненно, одним из самых видных законников своего времени. Его совет считался за слово Господне (II Цар. XVI, 23). Авессалом последовал совету Ахитофела в одном деле, т.е., когда он шёл к наложникам Давида, дабы народ мог узнать, что всякая связь между отцом и сыном порвана. Авесалом убедил его присоединиться к заговору против своего отца Давида, но крутые меры, предложенные Ахитофелом для осуществления честолюбивых планов Авессалома, были все отменены советом Хусия. Ахитофел, видя, что несомненным исходом заговора будет гибель Авессалома и его дела, за чем, несомненно, последует и его собственное падение, возвратился в Гило, и там в отчаянии удавился, и был погребён в гробниц отца своего (II Цар. XVII, 20). (Библейская энциклопедия, М.: 1990, стр. 78). Как видим, и здесь заповедь: «Не прикасайся к Помазанникам моим» в действии.
       Точно также рассыпались, не достигая целей, злые замыслы внешних и внутренних врагов, направленные против Православного Государя. Безумие и глупость лежали в их основе – это и имел в виду Иоанн IV Грозный, упоминая Ахитофела в своём послании.
       Напомним!!! Александр Нечволодов так описал младенческие годы Иоанна Васильевича: «После похорон Великого Князя Василия Иоанновича, при торжественном собрании духовенства, бояр и народа, митрополит Даниил благословил в Успенском соборе четырёхлетнего (когда умер отец, Иоанну было три года и три с небольшим месяца – Н.Ш.) Великого Князя Иоанна на властвование над Русской Землёй; правительницей же за его малолетством, явилась, естественно, по древнему Русскому обычаю, его мать – Великая Княгиня Елена Васильевна. Своё вступление в управление Государством она начала с милостей: сидевший в тюрьме за самовольный отъезд к брату покойного Великого Князя – Юрию, – князь Андрей Михайлович Шуйский был выпущен на свободу; затем, богатые дары готовились для раздачи в память об усопшем Великом Князе – его братьям и близким людям.
       Но уже через неделю Великой Княгине пришлось начать беспощадную борьбу с врагами государства, которые, видя малолетство Великого Князя, не замедлили поднять свои головы».
      

       Одним из первых снова встал на путь измены облагодетельствованный Андрей Шуйский, который начал подбивать князя Горбатого «отъехать к дяде малолетнего Великого Князя – Юрию», мол, там силы больше и может перепасть немало, если добиться дележа государственного пирога – растащить Московское Государство по уделам. Только «брат безумия, глупости» мог замышлять подобное, только алчность, которую можно назвать слугою безумия и глупости, могла лишить разума князей и бояр, толкнув их на развал и уничтожение того, что было содеяно для укрепления Святой Руси и превращения её Державу дедом Иоанна Васильевича Иоанном III и его отцом Василием III в единую могучую Державу.
       Именно при деде и отце Иоанна Грозного стало входить в обиход наименование Государя «Царём и Самодержцем», что являлось отражением достижений в объединении Русских Земель и централизации государственной власти. Иоанн III Васильевич, дед Грозного Царя в переписке с ливонскими немцами называл себя: «Царь всея Руси».
Василий III Иоаннович тоже иногда употреблял в титуле слово «Царь». С огромным трудом, в кровавых битвах с бесчисленными недругами Русь достигла той незримой черты, когда она из Великокняжеской превратилась и в глазах народа, и в глазах иноземцев в Царскую. Идея твёрдой Самодержавной, централизованной власти уже витала в воздухе. Эта высшая Православная идея, данная в Откровении Пресвятой Богородицы Святому Благоверному Князю Андрею Боголюбскому во время его страстной ночной молитвы на развилке Владимирской и Суздальской дорог 17 июля 1155 года, уже была опробована, и теперь нуждалась в теоретическом обосновании и твёрдом практическом внедрении.
       Эта священная для Святой Руси задача Божьею волею легла на хрупкие плечи ещё даже не отрока, а младенца, которому суждено было закалиться в тяжелейших испытаниях, и стать первым Русским Царём и по имени и по существу. Таким образом, нарастающее противодействие княжеско-боярской оппозиции становилось не только изменой самому Царю, но и преступлением против Православного Праведного Государственно-Державного строительства Руси, заповеданного Всемогущим Богом и Пресвятой Богородицей, преступлением против самого существования Дома Пресвятой Богородицы, преступлением против Православного народа.
И это в то время, когда Государство Московское находилось меж множества врагов, когда слуги духа тёмного со всех сторон вели атаку на Дом Пресвятой Богородицы, когда, по меткому выражению историка «России оставалось или стереться и не быть, или замирить буйных соседей оружием».
       В период, когда Московское Государство напрягало все физические и моральные силы для борьбы с врагом, внутри этого Государства поднимала голову боярская оппозиция, говоря языком позднейших времён, пятая колонна. Как же следовало поступать с этой сворой изменников, готовых за краюху от государственного пирога, продать иноземцам весь Дом Пресвятой Богородицы без остатка? К сожалению, историки «послекарамзинского периода», описывая эпоху Иоанна Грозного, брали за основу измышления врагов, подобных папскому легату Антонио Поссевино, шпиону германского императора Генриху Штадену и предателю Курбскому. Они стремились и стремятся убедить читателей, что правду надо искать не в словах благочестивого Русского Царя, а в творениях «братьев безумия и глупости», пользовавшихся лишь сплетнями, которые были им по нраву, ибо помогали выполнить заказ тёмных сил по извращению правды о Московском Государстве и Благоверном Государе.
       Неужели же сам Государь менее достоин того, чтобы поверить ему, созидателю и строителю Дома Пресвятой Богородицы, а не лютым врагам Святой Руси – врагам наших пращуров, а, следовательно, нашим с вами врагам. Напомним, что писал о том времени сам Иоанн Грозный, причём писал с болью в сердце, ибо раны, полученные в младенчестве, остались незаживающими и кровоточащими на всю жизнь. «Когда же суждено было по Божьему предначертанию родительнице нашей, благочестивой Царице Елене, переселиться из Земного Царства в Небесное, остались мы с почившим в бозе братом Георгием круглыми сиротами – никто нам не помогал; оставалась нам надежда только на Бога, и на Пречистую Богородицу, и на всех Святых молитвы, и на благословение родителей наших…».
       Здесь следует сделать небольшое отступление, чтобы опровергнуть бурные потоки клеветы, обрушившиеся на доброе имя матери Грозного Царя. К примеру, некто В.Кобрин в книге «Иван Грозный» писал: «Поговаривали, что князь Овчина не только советник, но и возлюбленный Великой Княгини». «Достойный» для историка аргумент: «поговаривали»! Вот на этом «поговаривали» и строили продажные извратители правды о прошлом свои отвратительные опусы. Непонятно только, каким образом услышал, как и что «поговаривали» о матери Иоанна Грозного В.Кобрин, издавший свой клеветнический опус в 1989 году? Никак машиной времени обзавёлся, да только привела она его туда, где господствовало знаменитое «чбс» (чья-то баба сказала). Так и самому недолго обабиться, слушая сплетни бабские. Впрочем, могут ли носить звание мужчины те особи, что, со знанием дела, рассуждали и рассуждают о тайнах постелей великих женщин России? Кто подглядывал в замочную скважину к матери будущего Грозного Царя Елене Васильевне Глинской, к Императрицам Елизавете Петровне и Екатерине Великой, а потом выдавал желаемое лично своей явно не мужской сущностью за действительное, не заслуживают звания Мужа достойного. Вот ещё одна такая сластолюбивая особь… Читаем: «Елена предавалась в одно время и нежностям беззаконной любви и свирепству кровожадной злобы!» Хороша особь, написавшая столь отвратительные строки. Кто же это? Представьте, Н.М.Карамзин, верный слуга тайных обществ, участник, в качестве подпевалы и подстрекателя, Французской революции, обезглавившей короля и залившей кровью Францию. Читайте… Книга переиздана, в который раз в Москве в 2001 году, и содержит эту мерзость на странице 148 третьего тома.
       Кстати, беззаконной любви не бывает. Любовь – это высший Божий дар! Он не нуждается в оправдании или осуждении придуманных особями среднего пола законов. Другое дело, связь. Она, конечно, может быть беззаконной, но ведь наличие такой связи надо доказать. Ни Карамзин, ни Кобрин никаких доказательств связей, порочащих Елену Васильевну Глинскую, не нашли.
       Но откуда же взялись сплетни, коими воспользовались и Карамзин, и Кобрин и другие, в том числе и создатели недавнего телесериала «Иван Грозный»? А взялись сплетни из того же поганого болота, что и все прочие клеветы на Землю Русскую – от тех же братьев безумия и глупости!
        Один залётный проходимец, подобный Поссевину и Штадену, некто Сигизмунд Герберштейн в «Записках о Московии» отобразил либо чью-то клевету, либо выдумал сам, очередной пасквиль о Государстве Московском, чтобы опорочить и Государей, и Государство, и народ, столь ненавидимые тёмными силами Запада. Герберштейн писал: «Видя, что сразу после смерти Государя вдова его стала позорить Царёво ложе с неким по прозвищу Овчина, заключила в оковы братьев мужа, сурово обращается с ними и вообще правит слишком жестоко, Михаил (Глинский, изменник и русофоб – Н.Ш.) исключительно по прямодушию (?) своему и долгу чести (?) неоднократно наставлял её жить честно и целомудренно; она же отнеслась к его наставлениям с таким негодованием и нетерпимостью, что вскоре стала подумывать (и как это проник в её замыслы чежестранец, уму непостижимо – Н.Ш.), как бы погубить его. Предлог был найден: как говорят (опять «КАК ГОВОРЯТ», то есть «чбс») Михаил через некоторое время был обвинён в измене – намерении предать детей наследников и страну польскому королю (что действительно, как говорят документы, он и замышлял) снова ввергнут в темницу и погиб жалкой смертью; по слухам, и вдова немного спустя была умерщвлена ядом, а обольститель её Овчина был рассечён на куски» (Герберштейн С. Записки о Московии. Изд. Московского университета, 1988, стр. 88). А вот Елена Васильевна действительно была отравлена, о чём свидетельствуют специальные исследования останков царствующих особ, проведённые в 1999 году. На основе химических анализов доказано, что Елена Васильевна, её сын Иоанн Васильевич Грозный, первая и любимая жена Царя Анастасия и царевич Иоанн отравлены ядом, на основе ртути – сулемой. Результаты исследований опубликованы, но об этом подробно в соответствующей главе.
       Что же касается «незаконной любви», в которой залётный проходимец упрекает Елену Васильевну, то фактов, подтверждающих это обвинение, не существует. Источник всё тот же – «чбс». В комментариях к книге указано: «Сведения о том, что И.Ф.Овчина был фаворитом Елены Глинской, содержат лишь «Записки о Московии» Герберштейна, который получил их, скорее всего, от И.В.Ляцкого». Вот мы и добрались до особи, уподобившееся старой сплетнице. Павел Васильевич Чичагов, опровергая аналогичные сплетни об Екатерине Великой писал: «Эти самые яркие обвинители обеих полов – именно те, которые имеют наименее прав обвинять, не краснея за самих себя». (Чичагов П.В.Записки адмирала, заключающие то, что он видел и что, по его мнению, знал. В сборнике «Великороссы», М.,1992, с. 61).
Как тут не вспомнить слова Вольтера о том, что тайны кабинета, постели и стола Государя «не могут и не должны быть разоблачаемы иностранцем». Тем более, должно быть стыдно доморощенному историку, рвущемуся на роль «судьи постели» и вожделенно рассуждающему о любовниках женщин, тем паче Государынь. Напрочь забыта Евангельская Истина: «Не судите, и не будете судимы; не осуждайте, и не будете осуждены…» (Лк., 6, 37).
       Выглядит особенно подло и пошло, когда особи, внешне принадлежащие к мужскому полу, осуждают женщин, измышляя всякие интимные подробности и тайны «кабинета, постели и стола». Когда вдумываешься в судьбы Великой Княгини Евдокии Дмитриевны, супруги Дмитрия Донского или Елены Васильевны Глинской, Императрицы Екатерины Великой и супруги Павла Первого Марии Фёдоровны, когда осмысливаешь крестный путь супруги Николая Второго Александры Фёдоровны, невольно наполняется сердце справедливым гневом на тех, кто потными, похотливыми ручонками создаёт отвратительные пасквильные опусы на них, клевеща тем самым не толь на них – на всех Великих женщин Русской Державы, ибо женщины России в подавляющем большинстве своём заслуживают не порицаний и сплетен, а восхищения. Это я выразил в стихотворении, которое не могу не привести здесь:

Великие Женщины Русской Державы!
О, сколько же вам довелось испытать!
Храните вы честь и не ищете славы,
И подвиг ваш Матери Божьей подстать!

Не сломят вас грозы и лютые зимы,
Неведомы вам ни унынье, ни страх,
Повсюду вы с нами, и неутомимы
В семье и на службе, в трудах, и в боях!

Верша, коли нужно, мужские деянья,
Коль нужно, садясь за штурвал боевой,
Врага сотрясаете до основанья,
Любимым же дарите нежность, покой.

Лишь в юности вы предаётесь мечтаньям,
Суровая зрелость к трудам вас зовёт,
Ведь коль у мужчин на уме заседанья,
То кто, кроме вас, Русь от бед сбережёт!?

О, Женщины славной Великой России
Склоняем мы головы к вашим ногам,
Как нам уберечь вас от гроз и стихии?
Как выплатить долг неоплаченный вам?!
               
        Хотелось, чтоб задумались над своими сплетнями те, кто, с позволения сказать, именует себя историками. Или хотя бы Страха Божьего ради вспомнили заповедь: «Не прикасайтесь к Помазанникам Моим!».
Не прикасайтесь со злом – с ложью, с клеветой, с осуждением!
Увы, по словам адмирала Павла Васильевича Чичагова, «прибылью от своего злословия спекулируют не только презренные памфлетисты и пасквилянты обоего пола, но… писатели серьёзные, мнимые добросовестные философы повторяют с преувеличениями те же бредни, чтобы щегольнуть красноречием, будучи, без сомнения, обмануты сочинениями первых или не умея почерпнуть сведений из лучших источников. Впрочем, политические заблуждения и клеветы ничего не доказывают» (Чичагов П.В. Указ. соч., с. 21).
        Свет истины на правление Елены Васильевны Глинской проливает замечательный летописец Великого прошлого Отечества Российского генерал-лейтенант Александр Нечволодов. Частично я уже приводил цитату из данной части книги, теперь настала пора привести полностью: «Скоро молодой правительнице Государства пришлось проявить свою твёрдость и по отношению своего родного дяди – знаменитого Михаила Глинского, прощённого по её просьбе покойным мужем за измену. Михаил Глинский и дьяк Шигона Поджогин были на первых порах после смерти Василия Иоанновича самыми близкими к ней людьми».
       Вполне понятно, что «самыми близкими» не имеет того значения, которое теперь вкладывается демократической прессой в эти слова. О боярине Овчине, кстати, ни слова. О втором предательстве Глинского мы уже говорили. Увы, он был вовсе не близким, он был тайным врагом, носившим камень за пазухой.
       «Что же касается Шигона Поджогина, – читаем мы далее, – этого дьяка, облагодетельствованного покойным Великим Князем Василием, то… он, стоя у смертного одра своего Государя, позволил себе оспаривать его последнюю волю – желание облечься в схимну перед смертью».   
       К счастью, Елена Васильевна быстро разобралась в истинных целях, которые преследовали её дядюшка и Поджогин. Она поняла, что они погубят её и детей, и тогда она «привязанность и доверие перенесла на мамку маленького Великого Князя Аграфену Челяднину и на её брата, князя Ивана Овчину-Телепнёва-Оболенского». И князь Иван служил Великому Князю нелицемерно и честно. Но из этого никаких выводов о, якобы, существовавшей близости его с Еленой Васильевной, сделать невозможно. Честная служба правительнице вовсе не предполагает то, что увидели в ней сочинители с извращённым воображением – Герберштейн, Поссевино, Штаден, Карамзин и прочие.
       Исследовать интимные связи женщины – занятие, не достойное звание мужчины. Но даже если кто-то, ввиду своего особого, болезненного любопытства к данному предмету, всё же берётся за подобные исследования, он тем более обязан пользовать выверенными фактами, а не омерзительными сплетнями. И если фактов нет, права не имеет выдумывать то, что подсказывает воспалённое воображение.
       Господь хранил будущего Грозного Царя, и все заговоры Божьей волей разбивались как штормовые волны о скальный утёс. Вся жизнь Иоанна Васильевича являет собою доказательство этого Святого Покрова, как и вся летопись Православного Русского Самодержавия являет собою доказательство Промысла Божьего в отношении России и Бытия Божьего.
      Недаром, сам Иоанн Васильевич указал в послании изменнику Курбскому, что у них с братом «оставалась надежда только на Бога и на Пречистую Богородицу, и на всех Святых молитвы и на благословение родителей…»
      Как отличается эта спокойная, взвешенная ткань повествования от нервозных и злобный писаний Курбского, который в своей богохульной «Истории о Великом Князе Московском» оклеветал даже покойных родителей Иоанна Васильевича: «Так зачат был нынешний Иоанн наш, и родилась в законопреступлении и в сладострастии лютость». Более чем отвратительные строки… Интересно, а как он оценил бы зачатие своих собственных детей? Впрочем, его сочинения достойны их автора…
        Но вчитайтесь в написанное самим Иоанном Васильевичем и убедитесь в том, что существует лишь один ответ – будущий Грозный Царь уцелел не без Бога воли тайной. Он вспоминал: «Было мне в это время восемь лет; и так как подданные наши достигли осуществления своих желаний – получили Царство без правителя, об нас же, Государях своих, никакой заботы сердечной не проявили, сами же ринулись к богатству и славе и перессорились при этом друг с другом. И чего только они не натворили! Сколько бояр наших и доброжелателей нашего отца, и воевод перебили! Дворы и села, и имущества наших дядей взяли себе и водворились в них. И сокровища матери перенесли в Большую казну, при этом неистово пиная ногами и тыча в них палками, а остальное разделили. А ведь делал это дед твой, Михайло Тучков, – напомнил Иоанн Грозный Курбскому. – Тем временем, князья Василий и Иван Шуйские самовольно навязались мне в опекуны и таким образом воцарились; тех же, кто более всех изменял нашему отцу и матери нашей, выпустили из заточения и приблизили к себе. А князь Василий Шуйский поселился на дворе нашего дяди, князя Андрея, и на этом дворе его люди, собравшись, подобно иудейскому сонмищу, схватили Фёдора Мишурина, ближнего дьяка при отце нашем и при нас, и, опозорив его, убили; и князя Ивана Фёдоровича Бельского и многих других заточили в разные места; и на церковь руку подняли: свергнув с престола митрополита Даниила, послали его в заточение; и так осуществили все свои замыслы и сами стали царствовать». (Первое послание Иоанна Грозного Курбскому… Указ. соч., с. 372).
       О деяниях «несчастных» бояр и князей, которых будто бы незаслуженно обижал Иоанн Грозный, историки обычно умалчивают, рассуждая лишь о «безвинных» жертвах Царя. Недаром Святитель Иоанн Ладожский написал, что, начиная с Карамзина, кстати, взявшего за основу вымыслы лютых врагов России Антонио Поссевино, Генриха Штадена и Курбского, принято стало поливать эпоху Грозного Царя грязью…
       В 1996 году Научно-производственная фирма «Российские семена» (!) выпустила книгу с громким представлением: «850-летию основания Москвы посвящается». Издание крупноформатное, да и тираж 11 тысяч экземпляров по нынешним временам весьма солидный. Многообещающая аннотация гласит: «Знаменитое сочинение Адама Олеария, которое вплоть до XVIII века считалось одним из основательнейших трудов о России и, по словам Н.Костомарова, первоклассным источником для уразумения быта Московского Государства и народа». О малороссийском хулителе Иоанна Грозного Н.Костомарове и говорить нечего. Тут уж, как говорят, на современном сленге нынешние лишённые элементарной культуры ново-псевдорусские, Ющенко отдыхает. Обратим внимание на репринтный опус, подобный поссевинским и штаденским «посевам лжи». 90-е годы ХХ века, особенно их середина, стали временем особенного увлечения репринтными изданиями, то есть воровством книг у старых авторов, которым гонорары платить не надо. К тому же на первых порах удалось обмануть читателей заявлениями о том, что после 1917 года всё написанное – ложь, а написанное до революции – правда. Не будем вдаваться в подробности, а приведём лишь весьма компетентное мнение мыслителя Русского Зарубежья, автора фундаментальных трудов «История русского масонства» и «Русская мощь» Бориса Башилова: «Большинство представителей эмиграции совершенно ошибочно воображают, что изобретателями идеологического или, как принято говорить, «социального заказа» являются большевики. На самом деле изобретателями идеологического заказа являются масоны. Эту масонскую традицию всегда применял и орден русской интеллигенции…» (Башилов Б. История русского масонства. Вып. 14-й и 15-й, М., 1995, с. 4-5).
      В книге Адама Олеария много самой бестолковой хулы на Царя, но бывают и такие опусы. С осуждением в адрес Царя писано: «…Другие княжества раньше имели своих князей и государей, которые ими управляли, но теперь все они в большинстве случаев усилиями тирана Иоанна Васильевича – путём войн подчинены Царскому и Московскому скипетру» (с. 160). Но что же здесь плохого? Почему автор недоволен? Да потому что Русь объединялась, укрепляла своё могущество, потому что преодолела раздробленность. Но фирма «Русские семена» пропагандирует оскорбления автора книги в адрес Иоанна Грозного и упрёки в объединении Русских Земель. А далее курьёз: «Так сделал тиран Иоанн Васильевич, который насильно отправил в монастырь свою супругу Соломонию, после того, как, проведя 21 год в брачной жизни с нею, не мог прижить детей; он затем женился на другой по имени Елена, дочери Михаила Глинского» (с. 223).
      Вот вам пример того, каким образом писали историю России немцы, которые зачатую и Русского языка не знали, вот вам пример грамотности голштинских да шлезвигзких историков. По Олеарию выходит, что Иоанн Васильевич ещё до собственного рождения сослал в монастырь первую жену своего отца Соломонию, а потом, тоже до своего рождения, женился на своей матери, которая была дочерью своего дяди, того самого дяди, который пытался затем отнять у неё правление. Поистине тайны двора, вот только какого? Чего не придумаешь со слов «чбс», сидя в Шлезвиг-Голштинском замке. Ещё одно подтверждение точности заявления Сергея Лесного (Парамонова), автора книги «Откуда ты Русь?», о том, что Русскую историю писали безграмотные немцы.
       Кстати, теперь уже доказано: у Василия III и Соломонии не было детей потому, что Царская чета подвергалась постоянному медленному отравлению. Ведь и от Елены Глинской дети появились не сразу.   
        Отправившись на богомолье в Троице-Сергиеву лавру, Царская чета на время оторвалась от отравителей, ну и результат не замедлил сказаться. Правда, второй сын, Георгий, родился глухонемым из-за того, что отравители вновь стали действовать.

                Бесчинства бояр на радость Западу

       Пока бояре, «обсевшие» Великокняжеский Престол, боролись за власть, истребляли друг друга и грабили народ, враг не дремал. В 1540 году крымский хан Саип-Гирей перехватил направленного из Москвы к Молдавскому господарю гонца и велел ему возвращаться назад, чтобы отвести хамское письмо Иоанну Васильевичу, которому было в ту пору десять лет от роду. Хан писал с издёвкой: «…У меня больше ста тысяч рати: если возьму в твоей Земле по одной голове, то сколько твоей Земле убытка будет, а сколько моей казне прибытка? Вот я иду; ты будь готов: я украдкой не иду. Твою Землю возьму; а ты захочешь мне зло сделать – в моей Земле не будешь».
       Ещё недавно, при жизни Василия Третьего, крымский хан готов был пойти на союз с Москвой, ибо набеги на Русь становились всё более и более опасными для него самого и не давали желаемых результатов. Правда, после того как Крым попал в зависимость Османской империи, о мирном договоре уже не могло быть речи, но и воевать ханы боялись. Теперь они почувствовали, что Государство Московское лишилось твёрдого управления, и настал час воспользоваться этим. Мало того, что крымский хан грозил Москве, он ещё требовал невмешательства её в дела Казани, где Василий Третий посадил своего наместника. Теперь эти достижения были утрачены. Казанцы буквально опустошали украины (окраины) Московского Государства, бесчинствовали в Нижнем, Балахнах, Муроме, Владимире, Костроме, Галиче, Устюге, Вологде, Вятке и Перми.
       Непрерывными стали набеги не только из Казани и Крыма, но и из Сарая. Недаром Борис Башилов заметил, что «России оставалось или стереться и не быть, или замирить буйных соседей оружием». Летописец указал: «И кто бы тогда изрещи может беды сия… паче Батыя… Великие монастыри и святые церкви оскверниша лежащее и спяще… и святые образа секирами разсекающе…». Далее говорится, что враги лили кровь Русских людей как воду, жителям приходилось укрываться в лесах и пещерах.
А между тем, Иван Шуйский преспокойно набивал свои карманы государственным добром. Иоанн Васильевич писал в послании Курбскому: «Что же сказать о доставшейся мне родительской казне? Всё расхитили коварным образом – говорили, будто детям боярским на жалованье, а взяли себе, а их жаловали не за дело, назначали не по достоинству; бесчисленную казну нашего деда и отца забрали себе и наковали себе из неё золотых и серебряных сосудов и надписали на них имена своих родителей, будто это их наследственное достояние; но известно всем людям, что при матери нашей у князя Ивана Шуйского шуба была мухояровая (полушерстяная) зелёная на куницах, да ещё на ветхих, – так если бы это было их наследственное имущество, то чем сосуды ковать, лучше бы шубу переменить, а сосуды ковать, когда есть лишние деньги. Что касается казны наших дядей, то её всю захватили. Потом напали на города и сёла, мучили различными способами жителей, без милости грабили их имения. А как перечесть обиды, которые они причиняли своим соседям? Всех подданных считали своими рабами, своих же рабов сделали вельможами, делали вид, что правят и распоряжаются, а сами устраивали неправды и беспорядки, от всех брали безмерную мзду и за мзду всё только и делали».
       И вдруг издевательское письмо от хана с реальными угрозами. Александр Нечволодов сообщил, что по указанию Ивана Шуйского, «на это дерзкое письмо из Москвы было отправлено к Саип-Гирею большое посольство с богатыми дарами и согласием не вмешиваться в дела Казани».
И тогда митрополит Иосаф, который был ставленником Шуйского, не выдержал. Александр Нечволодов указал: «Этот старец, без сомнения, вспоминая с горечью в сердце недавние славные времена Московского Государства, решился в 1540 году на смелый шаг: он стал печаловаться в боярской думе перед десятилетним Великим Князем о прощении князя Ивана Бельского, и поддерживаемый боярами, державшими сторону Бельского, успел выхлопотать его освобождение».
        Положение стало поправляться. Во всяком случае, Бельский проявил заботу о Русском Народе, который оказался меж двух огней – из-за кордона на него шли свирепые крымцы, казанцы и астраханцы, а внутри Государства выдавливали последние соки из людей труда «янычары» Шуйского. «Князь Иван Бельский никого не преследовал и не заточал; напротив, вместе с митрополитом Иосафом он ходатайствовал об освобождении из заключения жены умершего в темнице дяди Великого Князя Андрея Ивановича Старицкого и его малолетнего сына Владимира. Затем, для прекращения алчных вымогательств воевод и наместников, столь развившихся во времена Ивана Шуйского. Правительство стало выдавать в большом количестве так называемые губные грамоты горожанам, пригородам и волостям; грамотами этими самим жителям давалось право выбирать из боярских детей губных старост и голов для разбора всех душегубных дел и для ловли разбойников и татей. Эти же губные головы вместе с земскими присяжными людьми или целовальниками (целовавшими крест при вступлении в свои обязанности), приводили в исполнение и приговоры по уголовным делам».
       Но самое главное то, что правительство, возглавляемое князем Иваном Бельским, решило, наконец, дать отпор татарам. В то время осмелевший Казанских хан Сафа-Гирей стоял уже под Муромом. Зимой 1540 года против него Бельский направил Московскую рать. Сафа-Гирей поспешно бежал в Казань. Но летом наши степные сторожа сакмагоны и станичники прислали сообщение о том, что Саип-Гирей крымский вышел в поход с огромным войском, которое только по примерным подсчётом достигало ста тысяч. Летописец сообщает, что дома татары оставили только жён, детей, да стариков, не способных держать оружие. Стало известно, что турецкий султан прислал крупный отряд с артиллерийскими орудиями и что советником хана является изменник Семён Бельский.
       О движении войска стало известно летом, но о планах похода сведения у Московского правительства были ещё весной, а потому Русские полки загодя выдвинулись к Коломне и встали на левом берегу Оки. Одиннадцатилетний Иоанн Васильевич сделал смотр войскам и, вернувшись в Москву, вместе с набожным братом своим Юрием молился в Успенском соборе перед иконой Владимирской Божией Матери и ракою Святого Петра Чудотворца. Икона Божией Матери, именуемая «Владимирская» тесно связана с именем святого благоверного князя Андрея Боголюбского, и чудесная сила её была хорошо известна на Руси. Знал и юный Государь, что однажды через эту чудотворную икону Пресвятая Богородица уже подала свою помощь многострадальной Русской Земле. Было это в 1395 году. Могущественный властитель востока Тамерлан внезапно вошёл в Русские Земли и двинулся на Москву, о чём немедленно доложили пограничные стражи сакмагоны. Они поджигали специально подготовленные копны сена, дымами обозначая путь орды. Русская Земля переживала не лучшие времена. В 1389 году ушёл из жизни победитель орды на Куликовом поле Великий Князь Московский Дмитрий Иоаннович, наречённый за свою блистательную победу Донским. Государём Руси стал его старший сын Василий Дмитриевич, у которого не было достаточных сил для отражения агрессии. Велика была Куликовская победа, но и досталась она очень дорого. Сколько верных сынов Русской Земли полегло в жестокой схватке с Мамаем! Обезлюдела Русь, не успели ещё возмужать новые воины.
       Великий Князь Василий Дмитриевич решил выйти навстречу врагу в Коломну, заявив, что «мёртвые срама не имут». Только когда погибнем все до единого, враг сможет войти в Москву – такова была воля Князя, таков был настрой его верной дружины. Когда Московское войско ушло в Коломну, супруга покойного Дмитрия Донского Евдокия Дмитриевна поручила духовенству взять во Владимире в Успенском соборе Икону Божьей матери, именуемую «Владимирская» и крестным ходом перенести её в Москву. Великий Князь Василий Дмитриевич молился перед нею Святителям Московским и преподобному Сергию Радонежскому и написал Митрополиту Московскому Святителю Киприану, чтобы тот посвятил Успенский пост, который как раз наступил, ибо стоял август, усердным молитвам о помиловании и покаянии. А между тем после литургии и молебна в праздник Успения Пресвятой Богородицы во Владимирском Успенском соборе чудотворную Владимирскую икону понесли в Москву. В «Книге о Пресвятой Богородице» говорится: «Бесчисленное множество народа, стоя на коленях, по обеим сторонам дороги, молило: «Матерь Божия, спаси Землю Русскую!» В тот грозный час, когда жители Москвы встречали икону на Кучковом поле (где ныне расположен Сретенский монастырь – Н.Ш.), Тамерлан дремал в своём шатре. Вдруг он увидел во сне великую гору, с вершины которой к нему шли Святители с золотыми жезлами, а над ними в лучезарном сиянии явилась Величавая Жена. Она повелела ему оставить пределы России».
       В то время вера во Всемогущего Бога была сильна на Земле. При Тамерлане всегда были мудрецы, к которым и обратился он, чтобы разъяснили суть видения. Мудрецы сказали, что Сияющая Жена, которую видел он – есть Пресвятая Богородица, под Святым Покровом Которой находится Русская Земля и что поход его обречён на неудачу, если он не выполнит волю Царицы Небесной.
       Тамерлан приказал покинуть пределы Русской Земли, причём на обратном пути ордынцы не брали полон, не грабили, не жгли селений и никого не убивали. Дело в том, что в суровом законе ордынцев – «Яссах Чингисхана» было указано: строго настрого повиноваться воле Православных святителей, ибо однажды, в пору своего шествия к могуществу, сам Чингисхан, не будучи уверен в успехе агрессии против одного из государств, трое суток молился на высокой сопке. Ему явился Христианский Святитель, которого он сразу узнал, и предрёк успех похода, который действительно оказался победоносным. С тех пор и появилась такая строгая запись в «Яссах…»
       Но что же икона? Она ведь была Владимирской, и сам Святой Благоверный князь Андрей Боголюбский по воле Пресвятой Богородицы построил для неё великолепный Успенский собор? В «Книге о Пресвятой Богородице» читаем: «Сохранилось сказание, что когда Тамерлан удалился из пределов России, жители Владимир просили князя возвратить им икону Богоматери. Великий Князь отвечал, что не может исполнить их просьбу, потому что, почитая икону защитницею России, считает, что иконе лучше быть в Москве. Жители Владимира второй раз прислали депутацию с просьбой к князю, указывая на ропот народа. Рассердившийся Великий Князь велел заточить дерзких просителей под стражу, а во Владимир отправить чиновника для наказания недовольных. В следующий вечер, при наступлении утрени, пономарь, придя в Успенский собор Московского Кремля, увидел две иконы Богоматери, стоящие рядом, совершенно схожие между собой не только по изображению, но и по внешнему украшению. Свидетелями этого чуда были церковный причт, многие миряне, пришедшие в церковь, сам Великий Князь и митрополит. Видя в этом новое милосердие Богоматери, они прославили Царицу Небесную и, призвав бывших под стражею граждан Владимира, предложили им выбрать какую угодно икону. После молебна владимирцы со слезами просили прощения о своей дерзости. Великий Князь в день отправления жителей Владимира, после Литургии и молебна, взяв икону Богоматери, в сопровождении духовенства донёс её до строящегося тогда Сретенского монастыря и там передал её радостным владимирцам».
       С тех пор в России две Владимирских иконы Пресвятой Богородицы, одна из которых находится во Владимире, а другая – в Москве. Одна из них, как известно, писана по преданию евангелистом Лукой, вторая – скопирована  по молитвам и по воле Царицы Небесной московским монахом-иконописцем. И вот настал час, когда Владимирская икона, находившаяся в Москве, снова должна была явить чудо Царицы Небесной по спасению Земли Русской в суровый год нашествия крымской орды. Положение же было столь опасным, что специально собралась дума, дабы решить, где находиться малолетнему Государю – в Москве ли быть ему или с войском. Дума приговорила: «В виду малых лет Великого Князя ему оставаться в Москве, надеясь на милость Божию, покровительство Пречистой и Московских угодников».
       Александр Нечволодов так рассказал о дальнейшем ходе событий:
«Столица, при общем одушевлении жителей, стала деятельно готовиться, чтобы выдержать крепкую осаду. В войска же на Оку Великий Князь послал грамоту, в которой требовал, чтобы между воеводами не было розни, а когда крымцы переправятся через Оку, – то чтобы они за святые церкви и за Православных христиан крепко постояли, с царём Саипом дело делали бы, а он, Великий Князь, рад жаловать не только их, но и детей их; которого же Бог возьмёт, того он велит в помянник записать, а жён и детей будет жаловать. Прочтя эту грамоту, воеводы умилились душою, прослезились и решили все умереть за Государя; у которых же между собою распри были, те просили смиренно друг у друга прощения. Когда грамота Великого Князя была сообщена войскам, то ратные люди отвечали: «Рады Государю служить и за Православие головы положить; хотим с татарами смертную чашу пить».
А между тем крымский хан 30 июля 1541 года подошёл к Зарайску и стал готовиться к переправе. На берегу он выставил турецкие пушки, которые открыли огонь по городу. Огонь вёлся и из пищалей. Но воевода Нестор Глебов, руководивший обороной, организовал сильный ответный огонь и продемонстрировал многочисленность своего войска. Саип-Гирей не ожидал такого сопротивления. Он уже знал по прежнему опыту, кстати, не раз подтверждённому впоследствии Румянцевскими, Потёмкинскими и Суворовскими походами в годы правления Екатерины Великой, что в борьбе с Русскими недостаточно и десятикратного численного превосходства, что Русские против турок и татар способны не только стоять один против десяти, но и побеждать при таком соотношении сил.
       Приметив же, что Русские сами собираются атаковать его войска, Саип-Гирей бежал столь спешно, что потерял при этом немало турецких пушек. Историк замечает, что это были первые турецкие пушки, взятые нами в качестве трофеев, а уж потом подобных и других трофеев было не счесть.
Однако, крымцы просто так на Русь не ходили. Им нужен был полон, ведь на невольничьих рынках Русских рабы ценились очень высоко. Хан направил своё войско на Пронск и осадил его. Пронский воевода Василий Жулебин с презрением отверг предложение о сдаче и заявил, что город будет сражаться до последнего жителя. Воевода вооружил всех горожан, даже женщин.
Хан понял, что город ему не взять. А тут ещё пришли вести, что его преследуют войска князей Микулинского и Серебряного.
       И тогда хан пустился наутёк со всею возможной проворностью, потеряв даже часть обоза. Радостно встретил весть о победе Великий Князь, которому ещё не исполнилось 11 лет. Но он ещё не знал, что объединила боярство всеобщая внешняя опасность, что главные раздоры ещё впереди. 
       Дождавшись, когда князь Иван Бельский отведёт опасность от Русской Земли, князь Иван Шуйский, робевший перед сильным внешним врагом и перед сражениями, но привыкший действовать коварно и подло, поднял голову. Он уже давно был лоббирован слугами тёмных сил Запада, а потому рвался к власти и во имя личного тщеславия, и во имя личной наживы, да и потому что подталкивали его к предательству Земли Русской западные её ненавистники.
       Князь Иван Бельский совершил ошибку, оставив Ивана Шуйского на свободе. Мало того, он назначил его воеводой во Владимир. И Шуйский не замедлил воспользоваться милосердием победителя крымцев, ведь едва миновала опасность, как сразу появились недовольные и «обиженные». Никого Бельский не обижал, и тем более никого не обижал малолетний Великий Князь. Просто для жадных и бесчестных людей всегда мало того, что они имеют – им хочется захватить всё, что только возможно.

                «НАЧАЛИ БОЯРЕ ОТ ГОСУДАРЯ СТРАХ ИМЕТЬ»

       Как помним, И.В.Сталин, инструктируя создателей фильма «Иоанн Грозный», упомянул о том, что если бы Царь Иоанн Васильевич уничтожил ещё пять боярских семейств, которые он не уничтожил, то смутного времени в России не было бы вообще. Скорее всего, одним из таких враждебных России семейств Сталин считал наглое, жадное и коварное семейство Шуйских.
       Князь Иван Шуйский, получив свободу из рук князя Ивана Бельского, немедленно стал составлять против него заговор. Он связался с Новгородом, в котором было очень сильно в то время прозападное лобби. В Новгороде большим авторитетом среди тех, кто с вожделением смотрел на Запад, был Шуйский Гребенка. К нему-то и обратился князь Иван. Сообща они собрали около трёхсот мятежников и создали небольшой конный отряд. Сам Иван Шуйский, опасаясь за свою «драгоценную» жизнь, на дело идти побоялся и поставил во главе отряда сына своего Петра.
       Ночью 3 января 1542 года отряд внезапно ворвался в Кремль, перебил охрану и захватил князя Ивана Бельского, Хабарова и князя Шенятева. Причём Шенятева грубо и нагло арестовали прямо в палатах Великого Князя, тем самым показав полное презрение к Государю. В это время митрополит Иосаф спал в своей келье. Внезапно в неё полетели камни. Митрополит успел скрыться во дворце и хотел найти защиту у Великого Князя, но и его заговорщики схватили на глазах отрока Иоанна, сильно напугав его. Митрополита увезли в Троицкое подворье, где били и пытали и едва не лишили жизни. Клевеща на Царя Иоанна Васильевича, выдумывая мифы о том, что он, якобы, расправлялся с духовенством, хулители обычно «забывают» о том, как мятежники, ориентированные на Запад, измывались над Православными церковными деятелями, как сослали они едва живого от побоев митрополита Иосафа в Кирилло-Белозерский монастырь. Сослали на Белоозеро и Бельского. Там его через три месяца зверски убили по приказу Ивана Шуйского. Но Бог шельму метит. Недаром заповедано: «Мне отмщение и Аз воздам!». Недолго довелось Ивану Шуйскому пользоваться своим коварством и наглостью. Вскоре сильная болезнь свалила его, ибо болезни приходят к людям, когда они не готовы к подвигам, а к каким подвигам мог быть готов изменник Родины, предавший её интересы, надругавшийся над только ещё набиравшим силы Русским Православным Самодержавием?!
       Впрочем, облегчения для Государства всё ещё не последовало, ибо Шуйский передал власть себе подобным. Править в России стали князья Иван и Андрей Михайловичи Шуйские и их родственник Фёдор Иванович Скопин-Шуйский, по отзыву А.Нечволодова, люди корыстные и властолюбивые. Особыми подлостью, коварством и властолюбием отличался Андрей Шуйский.
      Прежде всего, эти самозванцы решили устранить из дворца тех, к кому особенно благоволил Государь. И вот на заседании думы 9 сентября 1543 года они вместе со своими сатрапами в присутствии Государя и митрополита Макария стали обличать в несуществующих преступлениях любимца государева Фёдора Семёновича Воронцова. Распалившись, они схватили его и потащили в другую комнату, намереваясь там, не на глазах Государя, убить. Огорчённый Иоанн попросил митрополита Макария вступиться за Воронцова. Макарий и бояре Морозовы помешали убийству, но Шуйские, тем не менее, продолжали избивать его и бросили в тюрьму. Государь просил милости к Воронцову, просил, уж если нельзя оставить его в Москве, то хотя бы отправить на службу в Коломну. Но Шуйские сослали Воронцова в Кострому, причём, во время переговоров об этом, Фома Головин оскорбил митрополита Макария, а затем наступил на его мантию и изодрал её ногами.
Можно представить себе, каково было малолетнему Государю!.
       Вот как он сам описывает вышеупомянутые события в своем Послании Курбскому: «Князь Андрей Шуйский со своими единомышленниками явились к нам в столовую палату, неистовствуя, захватили на наших глазах нашего боярина Фёдора Семёновича Воронцова, обесчестили его, вытащили из палаты и хотели убить. Тогда мы послали митрополита Макария и своих бояр Ивана и Василия Григорьевичей Морозовых передать им, чтобы они его не убивали, и они, с неохотой послушались наших слов, сослали его в Кострому; при этом оскорбляли митрополита и разорвали на нём мантию с источниками (полосы, украшающие мантию – ред.) и толкали в спину наших бояр. Не это ли их доброжелательство, что они, вопреки нашему повелению, захватили угодных нам бояр и перебили их, предав мукам? Так ли они душу за Государей своих полагают, что ходят на Государей войной, сонмищем захватывают людей, и Государю приходится сноситься с холопами и упрашивать своих холопов? Хороша ли такая верная служба? Поистине вся Вселенная будет смеяться над такой верностью! Что и говорить о притеснениях, совершённых ими в то время? Со времени кончины нашей матери и до того времени шесть с половиной лет не преставали они творить зло».
       Александр Нечволодов рассказал: «Зло продолжалось до 29 декабря 1543 года. В этот день Иоанн, ещё не достигший четырнадцатилетнего возраста, встал во время заседания думы и, неожиданно для всех, твёрдым и властным голосом начал перечислять вины и беззакония временщиков, захвативших власть, а затем приказал схватить главнейшего из виновных князя Андрея Шуйского и передать его руки псарям, чтобы отвести в тюрьму. Но псари переусердствовали и по дороге убили Шуйского. Его же сообщников, Феодора Скопина, Фому Головина и других, разослали по разным местам. «С той поры, – говорит летописец, – начали бояре от Государя страх иметь и послушание».
       Интересно и следующее замечание Александра Нечволодова:
«Конечно, Иоанн, умный и впечатлительный от природы ребёнок, оставленный после матери без всякого призора и постоянно оскорбляемый в своих лучших чувствах, должен был уже с самого раннего детства задумываться над своим положением: во время приёма послов и при других торжественных случаях, ему оказывались величайшие почести, но в обыденной обстановке он видел, что бояре, оказывающие ему такое почтение при народе, обращались с ним в высшей степени пренебрежительно. Рано выучившись грамоте и проявив к ней большие способности, Государь, по-видимому, уже с детства стал охотно читать Священное Писание, Русские летописи, Римскую историю, Творения Святых Отцов, и с жадностью искал в них ответы на мучавший его вопрос о том, кто же собственно такое Государь великой Державы, какие его права и как к нему должны относиться другие люди?»   
       После того как Шуйские были отстранены от власти, управление страной перешло к родным дядям (братьям Елены Васильевны) Михаилу и Юрию Глинским. К сожалению, способностей к государственным делам не было у них ни на грош, зато жадности, корысти и коварства – с избытком. Они начали с расправы над теми, кто поддерживал Шуйских, и в опале оказались князья Кубенские, Пётр Шуйский, Александр Горбатый, князь Палецкий и многие другие бояре. Опасаясь же Великого Князя, который стал проявлять желание не только участвовать в управлении, выслушивая и утверждая предложения дядей, но владеть положением дел, они старались всевозможными способами отвлекать его заботами, лишь с виду существенными. Глинские организовывали для Великого Князя смотры войск, поездки по монастырям, по городам и весям, устраивали охоту. Вполне понятно, что во время всех этих мероприятий Государь Государственными делами не занимался, и Глинские вершили, что хотели.
       Юный Государь, окруженный алчным боярством, которое использовало его имя в своих целях, был в то время совершенно изолирован от своего Государства, от всего народа. Но Бог не забыл своего Помазанника. Мы часто не замечаем Знамения Божьи, относя их к случайностям. Но случайностей в мире Божьем не бывает. Иоанн Васильевич должен был понять, что он Государь народный, а не боярский. И он уже убедился в алчности, коварстве и подлости боярства, всего аристократического класса. Добропорядочные представители этого класса были редким исключением, но не правилом.
       Явление и Откровение Пресвятой Богородицы 17 июля 1155 года открыло Андрею Боголюбскому Святую Истину, и он пошёл во Владимир, пошёл, можно сказать, в народ. Нужно было проявление Божьей воли, дабы Иоанн Васильевич понял, что народ нуждается в нём, что народ надеется на него и верит в него. Со времен Андрея Боголюбского росла и крепла вера народа в своих Государей, и укрепляли эту веру такие выдающиеся Государи как Всеволод Большое Гнездо и сын его Юрий Всеволодович, как Александр Невский и Даниил Московский, как Иоанн Калита и Дмитрий Донской, как Иоанн III и Василий III. Веками складывались пословицы: «Царь от Бога пристав»; «Царь земной под Царём Небесным ходит»; «Царь повелевает, а Бог на истинный путь наставляет»; «Сердце Царёво в руце Божией»; «Царский гнев и милость в руках Божиих»; «Народ – тело, а Царь – голова»; «За Царское согрешение Бог всю землю казнит, за угодность милует»; «Народ согрешит – Царь умолит, а Царь согрешит – народ не умолит». «Государь Батюшка, надёжа, Православный Царь…» – и многие, многие другие. Нужно было проявление Божьей воли и для того, чтобы Иоанн Васильевич понял, что он нуждается в народе, что защитою ему от боярского беспредела является Всемогущий Бог и Православный Русский Народ, для великих дел Земных Богом Избранный.
       Бояре старательно мешали юному Государю заниматься управлением Государством, придумывая для него дела, якобы, государственные.
       Александр Нечволодов писал: «Так шла юность Иоанна – пятнадцатый, шестнадцатый и семнадцатый годы. Предоставляя правление страной Государственной боярской думе с Глинскими во главе, он был занят постоянными разъездами по своим владениям». И всё это время Иоанн Васильевич Царём ещё не именовался, а именовался «Великим Князем», и до сего момента, чтоб не создавать путаницы, именовать его лучше Государём, ведь уже привычно, что Великими Князьями в последующие годы именовались сыновья Царей и Императоров и братья царствующих особ.
       Но для того, чтобы Иоанн Васильевич стал Царём хотя бы по имени, должны были произойти какие-то особенные события в его жизни. Мы вновь обратимся к тому, что рассказал об этом поистине Православный летописец прошлого Александр Нечволодов: «13 декабря 1546 года Иоанн призвал к себе митрополита Макария и долго с ним беседовал. Макарий вышел от него с весёлым лицом, отпел молебен в Успенском соборе и послал за боярами, даже и за опальными, и вместе с ними был опять у Государя… Через три дня был назначен большой съезд митрополиту и всем знатным лицам к Великокняжескому двору. Когда все собрались, то Иоанн, помолчав немного, сказал, обращаюсь к Макарию, следующее:
       «Уповая на милость Божию и Пречистую Его Матерь и Святых заступников Петра, Алексия, Ионы и прочих чудотворцев Земли Русской, имею намерение жениться; ты, отче, благословил меня. Первою моею мыслию было искать невесты в иных царствах; но, рассудив основательнее, отлагаю эту мысль. Во младенчестве лишённый родителей и воспитанный в сиротстве, могу не сойтись нравом с иноземкой, и не будет у нас счастья; и вот я решил жениться в своём Государстве, по воле Божьей и по твоему благословению».
       Затем Иоанн продолжил:
       «По твоему, отца моего митрополита, благословению и с вашего боярского совета, я хочу перед женитьбой по примеру наших родителей и сродника нашего Великого Князя Владимира Всеволодовича Мономаха, который был венчан на Царство, так же исполнить тот чин венчания на Царство и сесть на Великое Княжение. И ты, отец мой, Макарий митрополит, благослови меня совершить это».
       Венчание на Царство Иоанна Васильевича состоялось 16 января 1547 года. 3 февраля того же года Царь Иоанн Васильевич венчался с девушкой, рода знатного, «знаменитого своею преданностью Московским Государям и непричастностью к боярским крамолам» – с Анастасией Романовной Захарьиной-Кошкиной. Она была дочерью уже умершего к тому времени окольничего Романа Юрьевича и племянницей известного боярина Михаила Юрьевича Захарьина, «близкого и преданного человека отцу Иоанна, помогшему Василию III на смертном одре творить последнее крестное знамение».
        При бракосочетании на Руси существовали в те времена особые обряды: «Сваха приходила к родителям невесты и просила благословения – молодых везти к венцу. «Благослови Бог!» – отвечали те. Родители брали по образу, обыкновенно в окладах, с драгоценными украшениями. Подле них становился священник. Новобрачные кланялись и получали благословение. Отец и мать разменивали их кольцами и, взяв дочь за руку, отдавали её жениху, взаимно кланяясь друг другу. Наконец, отец брал плеть и ударял свою дочь, говоря: «По этим ударам, дочь, ты знаешь власть отца; теперь эта власть переходит в другие руки; вместо меня за ослушание тебя будет учить этой плетью муж!» С этими словами он передавал плеть жениху, а тот, приняв плеть, говорил: «Я не думаю иметь нужды, но беру её и буду беречь как подарок». Он закладывал её за кушак… После венчания невесту раскрывали и священник читал новобрачным поучение: ходить часто в церковь, слушаться своих духовников, хранить посты и праздники, подавать милостыню, а мужу повелевал учить жену палкою, как подобает главе семьи. Потом он брал жену за руку, вручал мужу и приказывал им поцеловаться. Жена в знак повиновения припадала к ногам супруга и касалась челом его сапога, муж же покрывал её полою платья в знак будущего покровительства и защиты… Тогда в старину между женихом и невестой происходил обряд разувания, очень древний обряд, дошедший к Русским от времён язычества. Он состоял в том, что жена, в знак покорности, должна была снять с мужа сапоги. В одном из сапогов была монета. Если ей удавалось снять прежде  тот сапог, в котором была монета, это значило, что ей придётся угождать мужу и разувать. При этом муж в знак своей власти, ударял будущую спутницу своей жизни по спине плетью, полученной от тестя». Так рассказывал об обрядах Н.Костомаров, забывая, впрочем, прибавить, что и удары плетью были символичны, да и сама плеть оставалась лишь символом, ибо главным на Руси, по преданиям, был «крепкий, дружественный любовный союз, связывающий между собою членов семьи, супругов, родителей, детей, сестёр и братьев, – это целая школа дисциплинирующая человеческое сердце, развивающая сферу чувства и этики эти две среды бесспорно более возвышенные с точки зрения духовной, чем интеллектуальная, познавательная сила нашего ума. И в этой школе роль «профессора», руководителя, вдохновителя, роль жрицы, поддерживающей священный огонь, выпадает на долю женщины. Вот единственная кафедра, достойная женщины и служащая вместе с тем для неё пьедесталом. Вот цель её существования, её сфера, её царство в пределах которых её влияние безгранично, её права священны и гарантируемы как всею силою общественного самосознания, так и данными науки и опытом прошлого…».
        Порядок жизни при Иоанне Грозном определялся Домостроем – своеобразной энциклопедией морали того времени. Высота положения женщины в ту пору была необыкновенной, а тем более женщины достойной.
Такой достойной женщиной оказалась невеста молодого Царя Иоанна Васильевича. В «Сказаниях о Русской Земле» Александр Нечволодов писал о ней: «Выбор Государя оказался чрезвычайно удачным: помимо большой красоты, юная Царица отличалась замечательной сердечной добротой, умом и большой привязанностью к своему супругу. После свадьбы молодая чета, прервав пиры, отправилась пешком, несмотря на суровую зиму, в Троице-Сергиеву лавру и провела там первую неделю Великого поста, усердно молясь над гробом Святого Сергия. Иоанн горячо полюбил свою молодую жену…».
       Анастасия Романовна Захарьина была родной сестрой Никиты Романовича Захарьина. Сын Никиты Романовича стал патриархом Филаретом и фактически явился основателем династии Романовых, ибо его сын Михаил Фёдорович был избран на царство Московским земско-поместным Собором в феврале 1613 года. Основателем же рода Романовых считается Андрей Кобыла, который ведёт свой род от рода древнейшего Прусского жреца и вождя Видвунга. В книге «Слово и Дело Иоанна Грозного» говорится, что «по легендам священная дубовая роща Видвунга находилась где-то в центре нынешней Калининградской области.
       Евгений Поселянин (Евгений Николаевич Погожев) писал об Анастасии: «В Царице Анастасии Романовне были соединены все лучшие качества древнерусской женщины – глубокая вера, чудная скромность и целомудрие, задушевная мягкость общения, глубокая привязанность, трогательная сострадательность, высокое настроение души. Анастасия Романовна принадлежала к числу тех редких женщин, в присутствии которых человек чище и лучше становится».

        Прежде чем размышлять над происхождением рода супруги Иоанна Грозного, надо взглянуть на древние карты Европы и прочитать, что писал Михаил Васильевич Ломоносов. Ведь прежде была на картах Западной Европы не Германия, а Пруссия. Назвать её Германией спешили потому, что ненавистно для слуха было в наименовании Пруссия слово «рус»! Вот что писал Ломоносов о России и Пруссии, о Русских и Пруссаках. Ломоносов полагал, что у Россов и Пруссов корни едины. Он проследил это на примере варягов, доказывая, что неправедно тот рассуждает, кто варяжское имя приписывает одному народу. Варяги были «разных племён и языков… и только одним соединялись обыкновенным тогда по морям разбоем. Ведь в давние времена не ставилось в стыд владеющим государям то, что иные обогащаются столь, как он выражался, хищным промыслом, который на Балтийском море обычным делом был. Не зря и Балтийское море в давние времена Варяжским морем звалось, да и поныне обитают в прибрежье, Прибалтикой именуемом, народы в века минувшие разбоем жившие. Памятны военные преступления Литвы, которая грабила в Русских пределах то в союзе с тевтонами, то в союзе с ливонцами, то с поляками. Особенно свежи кровавые деяния в России злобных и кровожадных латышских стрелков.
       Древние Руссы с древними Пруссами, по Ломоносову, произошли от одного поколения. Но Михайло Васильевич сразу сделал оговорку, что «не о крыжаках или нынешних бранденбургцах», как он выразился, а о старожилах прусских речь ведёт. А разбой благословил папа римский, как заметил Ломоносов, своею мнимою над всем светом властью идти к неверным народам и, силою распространяя католичество, обращать их в свои формально-христианские законы. Так и до Пруссии добрались. А она в то время была ослаблена жестокими нападениями поляков. Вот и покорили её. И некому было вступиться, как, скажем, вступилась Россия за Пруссию в девятнадцатом веке, в 1807 году, спасая её от Наполеона. Ломоносов писал: «Снесение домашних наших летописцев подаёт уже повод думать о единоплеменстве сих двух народов, именем мало между собою разнящихся.
Из внешних авторов Преторий довольно знать даёт своё мнение, совокупляя россов и пруссов в одно племя. Положение места тому соответствует. То же подтверждает древнее тесное прусское соседство с Россиею, в которой Подляхия (весьма точно о Польше) и великая часть Литвы заключалась, отчего им поныне Литва древние российские законы содержит. Восточное плечо реки Немени, впадающее в Курской залив, называется Русса, которое имя, конечно, носит на себе по варягам-россам. Сие всё ещё подкрепляется обычаями древних Пруссов, коими сходствуют с варягами». Кромер о древних Пруссах пишет, как они любили в банях париться и в холодной воде после того купаться, что и поныне Российский народ охотно употребляет. То ж гласят обряды, которые как у старых пруссов, так и ныне в некоторых пограничных Российских провинциях употребляются.
       Ну а потом появились немцы, то есть из-за Немени (Немана) Слово – оно ведь тоже оружие. Почему Малороссию стали Украиной звать. Никогда не было такого государственного формирования, как Украина. Были земли окраинные, которые стали звать украйными (окраинными). В Малороссии звучало «рос», вот и стали переделывать на украйну. А получается, что у края. А немцы – из-за Немени, да и говорили «инако», словно немы. А Ломоносов указал, что «больше всех утверждает единство древних Пруссов с Россами почтение одного главного идола по имени, по знаменованию и по обрядам. Перкун Прусский был то же, что у Россов Перун, которым Ольг клялся грекам при заключении мирного договора и которого почитал ещё в неверии Владимир. У обоих народов значил Перун Бога грома и молнии; у обоих жрецы приносили ему в жертву огонь неугасимый и казнены были смертью, когда угасал их небрежением».
       Великий Русский скульптор Евгений Викторович Вучетич разработал эскиз памятника в Трептов-Парке, и Сталин безоговорочно утвердил его не случайно. В нём выразилось величие Русского народа, его великодушие, его милосердие. Символ же таков – Германия на груди у России. Да, мы воевали, но нас заставили мерзкие и злые люди, нас столкнули тайные силы ради своих корыстных интересов. Но в сорок пятом именно Сталин, опираясь на могущество Русского народа, спас германскую нацию от полного истребления. По плану Маршалла Англия и Соединённые Штаты планировали проведение полной стерилизации всего мужского населения призывного возраста, то есть всех тех, кого можно было заподозрить в участии в боевых действиях. А это, с учётом гитлер-югенда и фольксштурма, все мужчины от шестнадцати до шестидесяти. Ведь среди оккупантов были алжирские французы, арабы, негры… Вот с кем пришлось бы германским женщинам заводить детей. И закончила бы своё существование нация, давшая Бетховена и Баха, Гейне и Гёте, а не одних только гитлеровских ублюдков, которые, кстати, к нации имели весьма малое отношение. Сталин предупредил Англию и штаты, что если они посмеют сделать это, он немедленно начнёт против них войну… Ну и конечно Сталин, будучи высочайше образованным человеком, прекрасно знал, какие корни у Пруссии, наименованной Германией, и у России. Ведь ещё Ломоносов писал: «Знатные некоторые берлинские учёные люди по справедливости рассуждают, когда, исследуя о происхождении имени Пруссов, пишут (в частности в Берлинской Академии календаре 1702 года), что к желаемому своему исканию те ближе всех подходят, которые имя Пруссии из славянского языка производят, то есть из имени «Русь» и предлога «по». Правда, они сие думают быть в рассуждении соседства с Россиею, однако, по сему равным бы образом и прочие древние российские соседы, как ливонцы, поляки и другие, названы быть могли Порусами или Пруссами. Меня многие причины принуждают верить, что сие прозвание дано не по месту, но по времени. И, во-первых, имя россов за полтораста лет прежде известно учинилось, нежели пруссов…».
               
       Но управление страной по-прежнему оставалось в руках Глинских. По-прежнему Глинские уничтожали неугодных себе. Вину же сваливали на молодого Царя, клевеща на него. Они выдумали какие-то несуществующие припадки гнева, кровожадность – словом, методы во все века были едины. Если сравнить клевету на Павла Первого с клеветой на Иоанна Грозного, то мы увидим значительную схожесть выдумок. Интересно то, что истинная жестокость Петра I, когда он поджаривал людей на кострах и рубил лично головы стрельцам, заставляя то же самое делать и бояр, историками не осуждается. Это принимается за должное, поскольку исходило от царя-западника.
       Время шло, а Иоанн Васильевич, Божьею милостью Царь, Царём всё ещё не становился. Между тем неисполнение Царём своего долга перед Богом, грех великий. Пословица, как мы уже упоминали, гласит: «За Царские согрешения Бог всю землю казнит…».
      И вот 12 апреля в Москве вспыхнул первый из целой серии пожаров 1547 года. Сгорело много домов, сгорели лавки в Китай-городе, взорвалась башня с порохом, запрудив кирпичами реку. Следующий пожар случился 20 апреля. Оба пожара, конечно, произвели впечатление на Иоанна Васильевича, поскольку они уносили жизни одних людей, оставляя без крова других. Но он, по-видимому, считал их делом случая, обычным стихийным бедствием, коих немало бывало в ту пору – города-то строились сплошь деревянные. Немного можно было встретить каменных зданий.
        Глинские по-прежнему свирепствовали от имени Царя, и 3 июля 1547 года собирались казнить 70 псковичей, прибывших в село Острову, где находился Иоанн, чтобы пожаловаться ему на беззакония властей. Глинские, которые были связаны с боярами – притеснителями народа, пытались помешать Царю выслушать глас посланцев Пскова. И тогда в Москве случилось чудо – упал с колокольни большой колокол благовестник. Иоанн отменил казнь псковичей и выехал в Москву. Быть может, тогда он снова задумался о самоуправстве бояр, всеми силами не допускавших его до власти. О слухах, распускаемых о нём, он тогда, возможно, и не ведал. Но к падению колокола отнёсся как к недоброму Знамению.
       И вот 21 июля того же года вспыхнул новый пожар. Он начался на Арбате, затем перекинулся в Китай-город, на Кремль. Один из историков так описал его: «Вся Москва представляла зрелище огромного пылающего костра под тучами густого дыма. Деревянные здания исчезали, каменные распадались, железо рдело, как в горниле, медь текла. Рёв бури, треск огня и вопль людей от времени до времени был заглушаем взрывами пороха, хранившегося в Кремле и в других частях города. Спасали единственно жизнь; богатство, праведное и неправедное, гибло. Царские палаты, сокровища, оружие, древние грамоты, книги… Митрополит молился в храме Успения, уже задыхаясь от дыма; силою вывели его туда и хотели спустить на верёвке с Тайнинской башни к Москве реке; он упал, расшибся и едва живой был отвезён в Новоспасский монастырь».
       Из собора вынесли образ Успения Божией Матери, писанный Святым митрополитом Петром. Чудесным образом уцелела и Владимирская икона Божией Матери. Напомню, что после событий 1395 года в России было уже две Владимирских иконы Божией Матери. С тех пор одна их них находится в Москве, а вторая – во Владимире, по пророчеству Пресвятой Богородицы: «Благодать Рождшегося от Меня и Моя с этой иконой да будет!»
       Но вернёмся к пожару… Погибло более 1700 человек, Москва лежала в руинах. Царь Иоанн, пребывавший с супругой во время пожара на Воробьёвых горах, на следующий день навестил митрополита Макария в Новоспасском монастыре и имел с ним долгую беседу.

                Беспощадный Русский бунт

       А между тем по Москве поползли слухи, распускаемые одним боярским кланом и направленные против другого клана, что «Москва сгорела волшебством». Бояре, противники Глинских, собрали возле Кремля народ. Они хотели добиться очередной смены власти возле Царя, по-прежнему  рассчитывая на бездействие юного Иоанна Васильевича.
       – Кто сжёг Москву? – спросил один из бояр у толпы, и услышали бояре ими же подготовленный ответ. Из толпы кричали:
       – Глинские! Глинские! Мать их, княгиня Анна, вынимала сердца из мёртвых, клала в воду и кропила ею все улицы, ездя по Москве. Вот от чего мы сгорели.
       И хоть нелепым был ответ, но он, упав на удобренную почву, сделал своё дело. Двор Глинских, уцелевший от пожара, был разграблен, Юрий Глинский убит разъярённой толпой. И начался бунт. К тому, что происходило в дальнейшем, лучшим образом подходят слова Александра Сергеевича Пушкина из «Истории пугачёвского бунта».
«Не приведи Бог видеть Русский бунт – бессмысленный и  беспощадный. Те, которые замышляют у нас всевозможные перевороты, или молоды и не знают нашего народа, или уже люди жестокосердные, коим чужая головушка – полушка, да и своя шейка – копейка».
       Александр Нечволодов так описал бунт, организованный теми, кто, заботясь о том, чтобы попадали с плеч чужие головы, не смог уберечь своих голов: «Чернь начала грабить двор Глинского, причём было убито множество его слуг и других людей; бояре же, видя эти неистовства, ничего не предпринимали, как будто в Москве не было в это время никакой власти. Мало того, бунтовщики, очевидно, решили, что надо непременно освободиться и от всех остальных Глинских. …На третий день… по их  наущению огромная толпа двинулась к селу Воробьёву, остановилась перед Царским дворцом и стала требовать выдачи бабки Государевой, княгини Анны Глинской, и её сына Михаила, спрятанных будто бы в Царских покоях. Молодой Иоанн, однако, не потерялся. Он приказал схватить несколько главных крикунов и тут же казнить их, после чего мятеж сразу утих, и толпа отхлынула в Москву».
       Безусловно, молодой Царь испытал немало неприятных минут при виде разъярённой толпы. Но в то же время он убедился, что народ пришёл не по его душу, что Царская власть по-прежнему незыблема, уважаема и почитаема, а боярская власть ненавистна народу. Он убедился, что боярская власть держится лишь на авторитете его Царской власти, и осознал, что править Государством должен сам. Ведь бояре, по существу, без его Царского имени были перед массой народа бессильны.
       В своём бездействии он увидел великий грех и понял, что обязан  взять власть твердою рукою, опираясь на народ, на эту силу в деле укрощения самовластного и корыстного боярства.
       И на пути к установлению жёсткой и твёрдой власти Иоанн Васильевич свершил шаг, достойный Православного Государя: он сделал попытку Соборного примирения всех сословий Русского народа, надеясь словом Божьим пробудить свет Православия в заблудших душах и повести народ к правде и согласию. Иоанн Васильевич повелел собрать Собор всей Русской Земли, представителей от всех её уголков и от всех сословий. Это был шаг к взаимному пониманию и к взаимодействию Верховной власти и народных масс.

                Великое начало Русской Соборности

       Мы уже говорили о том, что Святой Благоверный Князь Андрей Боголюбский в наиболее важных делах умел опираться на народ, главным образом для того, чтобы сломить своеволие боярства. Но он не сумел ещё привлечь народные массы к подлинному взаимодействию с Верховной властью. Это не удалось и потому, что Церковь не стала ещё тогда союзником его в Государственных делах.
       Иоанн Васильевич пользовался полной поддержкой Церковной иерархии. Это помогло ему собрать Собор всей Русской Земли по Божьему благословению. Святитель Иоанн Ладожский в книге «Русь Соборная» отметил: «С точки зрения развития Российской Государственности Собор этот является событием эпохальным, поскольку им отмечено начало созидания нового Русского Государственного механизма – ибо существование старого вечевого строя стало опасным бременем, грозящим распадом растущей Державе».
       Указал Иоанна Ладожский и на важность попытки примирения всех сословий, с чего Иоанн Грозный надеялся начать борьбу за монолитное единство Российской Державы: «В исторической литературе этот собор называют иногда примирительным. Молодой Царь Иоанн Васильевич, созывая его, имел горячее желание прекратить сословные распри, терзавшие Русь, дабы положить в основание Державного строительства межсословный  договор о сотрудничестве, скреплённый взаимным покаянием и примирением. Специально для Собора, который происходил на Красной площади, было возведено каменное лобное место, которое и поныне свидетельствует об этом великом деянии. Именно отсюда Царь Иоанн Васильевич зачитал своё покаянное послание «К народу Земли Русской», содержащее призыв к духовному единству и сословному миру».
       Вот слова, с которыми выступил с лобного места молодой Царь Иоанн Васильевич, обратившись прежде к митрополиту Макарию:
       «Молю тебя, Святой Владыка, будь мне помощником и любви поборником; знаю, что ты добрых дел и любви желатель. Знаешь сам, что я после отца своего остался трёх лет, после матери – восьми; родственники обо мне небрегли, а сильные мои бояре и вельможи обо мне не радели и самовластны были, сами себе саны и почести похитили моим именем, и во многих корыстях, хищениях и обидах упражнялись, а я был глух и нем по своей юности и неразумию. О, неправедные лихоимцы и хищники, и судьи неправедные! Какой теперь дадите нам ответ, что многие слёзы воздвигли на себя? Я же чист от крови сей; ожидайте воздаяния своего!».
       Иоанн Васильевич имел в виду известную заповедь: «кто прольёт кровь человеческую, того кровь будет пролита рукою человека». Ибо, недаром предупреждал Господь: «И никто не избавит от руки Моей!».  Ведь кара злодеям попускается Богом, и ни один волос не упадёт с человека, против воли Божьей.
       После митрополита Иоанн Васильевич обратился к Собору: «Люди Божьи и нам дарованные Богом! Молю вашу веру к Богу и к нам любовь. Теперь нам ваших обид, разорений и налогов исправить нельзя, вследствие продолжительности моего несовершеннолетия, пустоты и беспомощности, вследствие неправд бояр моих и властей, безрассудства неправедного, лихоимства и сребролюбия. Молю вас, оставьте друг к другу вражду и тяжбу, кроме разве очень больших дел. В этих делах и в новых, я сам буду вам, сколь возможно, судья и оборона. Буду неправды разорять и похищенное возвращать».
       Народ с восторгом принял речь молодого Царя. Великое начало новой государственности было положено, причём государственности Православной, ибо Собор Всей Земли Русской был в какой-то мере сколком с Церковной Соборности. Ведь Церковь сама по себе имеет основы соборности.  «Таким образом, – отметил Иоанн Ладожский, – Царь Иоанн IV не просто отменил вечевые порядки в обновлённой Руси, он сделал гораздо больше – предложил новую форму государственного управления с участием законно оформленного народного представительства, которое продолжало развиваться и совершенствоваться в последующие годы».   
       Мы остановимся более подробно на той оценке, которую дал Государственной Державной созидательной деятельности Иоанна Грозного именно Иоанн Ладожский, потому что в размышлениях митрополита сквозят те задачи и положения, которые оставлены первым Русским Царём в наследство нам, потомкам, блуждающим ныне в потёмкам. Эти положения оставлены нам, не знающим, какая власть необходима России, для её подлинного возрождения. Правление Иоанна IV Васильевича явилось одним из важнейших этапов эволюции Русской Государственной власти. Добавим к сказанному выше, что Сергей Алексеев обратив внимание и на то, что Иоанн Грозный «представлял собой редкий для Монарха тип идеолога и пропагандиста, формулирующего основные принципы государственного устройства и общенациональной политики. Грозный – автор огромного количества писем и посланий, содержащих важнейшие концептуальные наработки – это известно всем. Но мало кому известно, что свои писания он распространял по всей стране в качестве пропагандистских материалов. В этом плане Грозный идеален с точки зрения национал-революционного монархизма, выступающего за соединение статуса Монарха и статуса Вождя». Соборность на Руси является поистине гениальным его изобретением. Недаром Иоанн Ладожский назвал Иоанна Васильевича «Игуменом Всея Руси». Соборность, основы которой заложены Иоанном Васильевичем, настолько пугала и пугает слуг тёмных сил, что они ополчили сотни, может даже тысячи безбожных хулителей против светлой памяти Царя, выдумывая самые невероятные о нём небылицы, тем самым нагло попирая заповеди Создателя, Закон Божий и совершая грех клеветы, относящейся ко грехам смертным.
       Напомним!!! Святитель Дмитрий Ростовский прямо указывал, что хула на Царя – Помазанника Божьего есть хула на Господа. Напомним, что он писал: «Как человек по душе своей есть образ и подобие Божье, так и Христос Господень Помазанник Божий, по своему Царскому сану есть образ и подобие Христа Господа. Христос Господь первенствует на Небесах, в Церкви торжествующей, Христос же Господень по благости и милости Христа Небесного предводительствует на Земле, в Церкви Воинствующей».
       Одним словом, как указал святитель, Православный Царь есть живой образ Господа и предводитель Воинствующей Церкви. Это положение касается только Православного Царя, законодательно закрепляя его священную миссию. Недаром лишь Православный Государь именуется Помазанником Божьим. Тем более, что греческое «Христос» в переводе на еврейский есть «Мессия», а на Русский – «Помазанник Божий».
       Но вернёмся к Русской Соборности, основанной Помазанником Божьим Православным Царём Иоанном Грозным не без воли Бога тайной. Иоанн Ладожский указал: «Характерная особенность природы Земских Соборов заключается в их миротворчестве, в том, что они созываются чаще всего для пресечения нарастающей политической смуты, либо принятия какого-либо экстраординарного решения, которое должно иметь кардинальные последствия для государственной жизни – чтобы избрать Царя или утвердить восшествие на престол законного наследника, принять свод законов, признать вхождение в Русское Царство новых земель и т.д. В силу этих (не текущих, а именно экстраординарных) задач, в пору бурного строительства Российской Империи почти все Земские Соборы не похожи друг на друга».
       У Земских Соборов Иоанна Грозного была ещё одна немаловажная особенность – «каждый соборянин обладал своего рода «правом вето», и Собор не мог быть Собором, а решение его законным, если хотя бы один из депутатов не был согласен с мнением других».
       Иоанн Ладожский отметил и то, что часто не замечают или умышленно отвергают ориентированные на Запад историки. К ним в полной мере можно отнести довольно резкое замечание И.Л.Солоневича, адресованное одному из таковых: «Ключевский – историк России. То есть специалист по искажению Русской Истории». Святитель указал: «Будучи огромной евроазиатской Державой, Россия, заключая в себе многоцветие различных национальных культур и одновременно являясь хранительницей святынь Православной Церковности, не могла позволить себе западного «плюрализма», грозившего ей ужасами неминуемого распада. Неприемлемыми оказывались на Российской почве и европейские политические механизмы, по сути являвшиеся лишь правовым оформлением процесса борьбы за власть среди элитарных сословно-политических группировок.
       Напротив – всенародное мировоззренческое единство, необходимость прочного единения власти с народом, общенациональное сплочение в деле Державного строительства стали для России первостепенными условиями её выживания среди враждебных иноверческих соседей, в суровых условиях многочисленных внешних и внутренних угроз. Вот почему так строги Соборные правила, требующие от народных представителей полного единодушия в важнейших, принципиальных вопросах общественной и государственной жизни, причём единодушия искреннего, основанного на их глубинной мировоззренческой общности и духовном родстве, а не на силе и принуждении…»
       Иоанн Ладожский рассмотрел подробно все последующие Земско-Поместные соборы Иоанна Грозного, но главное, что нужно отметить, так это то, что Иоанн Грозный, как бы приняв эстафетный Державный жезл из рук Андрея Боголюбского, поднял идею Православного Русского Самодержавия на новую высоту, и, говоря о лозунге Державного строительства государственной власти, мы можем к лозунгу Андрея Боголюбского добавить слово «Соборность». Итак, «Православие, Самодержавие, Соборность – вот три  кита, на коих строилось Царство Иоанна Грозного и государственная власть, которую он не только утвердил на практике, но и обосновал в теории, показав  себя поистине гениальным теоретиком Православного Русского Самодержавия.
       Это отметил и историк С.М.Соловьев: «Иоанн был первым Царём не потому только, что первый принял Царский титул, но потому, что первым осознал вполне всё значение Царской власти, первым составил сам, так сказать, её теорию, тогда как отец и дед его усиливали свою власть только практически».
       Иоанну Васильевичу это удалось ещё и потому, что он был талантливейшим писателем и публицистом своего времени. Это отмечали современники, говоря, что он «муж чудного разумения, в науке книжного почитания доволен и многоречив».
       Лев Александрович Тихомиров писал: «Права Верховной власти, в понятиях Грозного, определяются христианской идеей подчинения подданных. Этим даётся и широта власти, в этом же и её пределы (ибо пределы есть и для Грозного). Но в указанных границах безусловное повиновение Царю, как обязанность, предписанная верой, входит в круг благочестия христианского. Если Царь поступает жестоко или даже несправедливо – это его грех. Но это не увольняет подданных от обязанности повиновения».
       Изменнику Веры, Царя и Отечества князю Курбскому, перебежавшему в стан врага, и вместе с врагом ополчившемуся на Русь, но оправдывавшему измену тем, что он, де, опасался гнева Царского, Иоанн Васильевич писал: «Если ты праведен и благочестив, то почему же ты не захотел от меня, строптивого владыки, пострадать и наследовать венец жизни?». Царь указал Курбскому, что тот своей изменой душу свою погубил.
       Иоанн Васильевич сознавал свою личную ответственность за то, как он распоряжался властью и считал, что, если подданный ему доверяет и ему повинуется, то Царь обязан праведно поступать с подданным, ибо он «поставлен от Бога на казнь злым, а добрым на милование».
       Иоанн Ладожский сформулировал то, чему учили святые преподобные старцы следующим образом: «Князь (Государь), как имеющий от Бога власть, должен будет ответить за то, как он её использовал – во благо ли? Власть лишь особое служение, источник дополнительных религиозных обязанностей. Князь (Государь) распорядится властью достойно, богоугодно, если употребит её на защиту веры и помощь нуждающимся».
       А вот, как понимал это положение сам Государь Иоанн Грозный: «Верую, яко о всех своих согрешениях, вольных и невольных, суд прияти ми яко рабу, и не токмо о своих, но и подвластных мне дать ответ, аще моим несмотреним согрешают».
       Государь поставлен от Бога в значительно более ответственное положение: кому много дано, с того много и спросится. «Иное дело свою душу спасати, иное же о многих душах и телесах пещися», – писал Царь.
       Анализируя учение Иоанна Грозного, Лев Тихомиров указывал: «Обязанность Царя нельзя мерить меркой частного человека. Нужно различать условия. Жизнь для личного спасения – это «постническое житье», когда человек ни о чём материальном не заботится и может быть кроток, как агнец. В общественной жизни это уже невозможно».
       Иоанн Грозный понимал это: «Царское управление требует страха, запрещения и обуздания» ввиду «безумия злейшего человеков лукавых». То есть не сам Царь по прихоти своей вынужден действовать силою страха и запрещения, но его принуждают к тому лукавые и злые слуги тёмных сил. Важно помнить, что «Царь сам наказуется от Бога, если его несмотрением происходит зло». По словам Иоанна Грозного, ответственность Государя очень велика: «А жаловать есми своих холопей вольны, а и казнить их вольны же есмя… Егда кого обрящем всех сил злых освобождённых, и к нам прямую свою службу содевающим, и не забывающим порученной ему службу, и мы того жалуем великими всякими жалованьями; а иже обрящется в супротивных, еже выше рехом, по своей виен и казнь приемлет».
       Да, Царь не может быть кротким, Царь обязан быть суровым, даже если надо крутостью, а то и казнью содействовать спасению душ подданных. Верующему человеку понятно, что для иного и тюрьма, да и казнь во благо, если это может душу спасти от погибели. Земная же безнаказанная жизнь для такого – погибель для души. «Овых милуйте рассуждающее, овых страхом спасайте, – говорил Иоанн Васильевич. – Всегда Царям подобает быть обозрительными: овогда кротчайшим, овогда же ярым; ко благим убо милость и кротость, ко злым же ярость и мучение; аще ли сего не имеет – несть Царь!»
       Если не можешь быть жёстким и твёрдым, ты не Царь, ибо правление твоё лишь разлагает людей и приуготовляет души слабых к погибели.
       Из всего сказанного выше вытекает, что всякого рода пасквилянты и клеветники, именующие себя историками России, поступают бессовестно, возводя хулу на Православных Государей, которые несли нелегкое тягло Государственной Державной службы, отвечая перед Богом не только за себя и свои души, но и за подданных и их души. Все эти бумагомаратели, не достойные мизинца любого из Православных Государей, являются злостными преступниками, губящими души собственные и души тех, кто, поверив в их пасквили, несёт зло клеветы далее. К книгам клеветников опасно прикасаться, ибо об них очень трудно не замараться, не умея различать написанное: где добро, а где зло.
       В Европе, современной Иоанну Грозному, ни малейшего понятия  о Самодержавном правлении не имели. В Швеции, к примеру, королевская власть целиком и полностью зависела от дворянства, сборища которого заставляли короля повиноваться «многомятежным хотениям» собравшихся и удумавших что-либо себе на пользу. Английская королева тоже потеряла свою власть. Не мог и французский король шагу шагнуть, предварительно не посоветовавшись со всякого рода сборищами аристократии.
       Иоанн Грозный так характеризовал подобную власть: «А о безбожных языцех, что и глаголати! Понеже те все царствами своими не владеют: како им повелят работные их, и тако владеют». Или вот ещё мнение Царя: «А в Государевой воле подданным взгоже бытии, а где Государевой воли над собой не имеют, тут яко пьяны шатаютца и никоего же добра не мыслют… Аще убо Царю не повинуются подвластные, никогда же от междоусобные брани не перестанут».
       В парламентаризме Царь видел неминуемую гибель Государства, ибо «тамо особь каждо о своём печеся». О себе говорил: «Мы же уповаем на милость Божию… и, кроме Божия милости и Перчистыя Богородицы и всех святых, от человек учения не требуем, ниже подобно есть, еже владеете множества народа от инех разума требовати». Курбскому Царь писал: «Ино се ли совесть прокажённая, яко своё Царство во своей руке держати, а работным своим владети не давати? Или се ли сопротивен разумом, еже не хотети быть работными своими обладанному и овладенному». 
       Иоанн Грозный на исторических примерах доказывал, что Царь, как Помазанник Божий, как от Бога поставленный, осуществляет свою власть, опираясь на Церковь, но не повинуясь её иерархам: «Или мниши сие бытии светлость и благочестие, еже обладатися Царству от попа-невежи (намёк на Сильвестра, изменившего Царю, и защищаемого Курбским), от злодейственных и изменных человек, и Царю повелеваему быть?  Нигде же обрядеши, ещё не разоритися Царству, еже от попов владому». 
       В послании Курбскому Царь приводит примеры гибели царств, когда священство начинало заниматься светскими делами и брало на себя управление (Израиль, Рим, Византия). О власти же Царской он писал изменнику: «Во имя Бога Всемогущего, Того, Кем живём и движемся, Кем цари царствуют и сильные глаголют, смиренный христианский ответ бывшему российскому боярину, нашему советнику и воеводе, князю Андрею Михайловичу Курбскому… Почто, несчастный, губишь душу изменою, спасая бренное тело бегством? Я читал и разумел твоё послание. Яд аспида в устах изменника – слова его подобны стрелам. Жалуешься на претерпенные тобою гонения; но ты не уехал бы к врагу нашему, если бы не излишно миловали вас, недостойных… Бесстыдная ложь, что говоришь о наших мнимых жестокостях! Не губим «сильных во Израиле»; их кровью не обагряем церквей Божиих; сильные, добродетельные здравствуют и служат нам. Казним одних изменников – и где же щадят их?.. Имею нужду в милости Божией, Пречистыя Девы Марии и святых угодников: наставления человеческого не требую. Хвала Всевышнему: Россия благоденствует… Угрожаешь мне судом Христовым на том свете: а разве в сём мире нет власти Божией? Вот ересь манихейская! Вы думаете, что Господь царствует только на Небесах, диавол – в аде, на земле же властвуют люди: нет, нет! Везде Господня Держава, и в сей, и в будущей жизни!.. Положи свою грамоту в могилу с собою: сим докажешь, что и последняя искра христианства в тебе угасла: ибо христианин умирает с любовью, с прощением, а не со злобою».
       Христианство отвергает притязания подданных на власть, ибо существует только один источник власти – Бог. Иоанн Васильевич демонстрировал уникальное знание Священной истории и истории Царств, он убедительно доказывал, что Государства могут процветать только при единодержавии, но никак не при «многомятежном» самоуправстве знати.
       Ужасающий пример бессилия королевской власти являла Польша. Там король избирался шляхтой. Грозный с сарказмом писал, что Сигизмунд II Август «еже ничем же собою владеюща, но паче худейша худейших рабов суща, понеже от всех повелеваем, а не сам повелевае …». Одним словом, повелевали королём все, кому не лень. Он же никем не повелевал без воли на то шляхты. И это не было преувеличением. Кстати, когда польский король сделал попытку утвердить свою власть с помощью Опричнины (по примеру Иоанна Грозного) сейм запретил ему делать это.
       С полным презрением относился Русский Царь и к шведскому королю, тоже безвластному: «А то правда истинная, а не ложь, что ты мужичий род, а не государьский». Иоанн Васильевич называл его старостой в волости, но не королём. Упрекал Иоанн Васильевич в безвластии и английскую королеву, которой в 1570 году писал: «И мы чаяли того, что ты на своём государстве государыня и сама владеешь и своей государьской чести смотришь, и своему государству прибытка… Ажно у тебя мимо тебя люди владеют, и не только люди, но мужики торговые, и о наших о государьских головах, и о честех, и о землях прибытка не смотрят, а ищут своих торговых прибытков. А ты пребываешь в своём девическом чину, как есть пошлая девица». О России же говорил: «А наш Государь, его Царское Величество, как есть Государь истинный и Православный христианский… и благим жалование подаёт, а злых наказует». И учил: «Хочеши убо не боятися власти? Благое твори; аще ли злое твориши – бойся, не тупе бо мечь носим, в месть убо злодеям, в похвалу же добродеем».
       Таким образом, Иоанн Грозный не только укрепил за своё царствование Самодержавную власть, но обосновал её теоретически и усилил единением с народом путём создания Земских Соборов. С помощью Опричнины он подавил боярскую оппозицию, но как показали дальнейшие события, не уничтожил её полностью. Бояре крамольники отравили мать Иоанна Васильевича Елену Васильевну Глинскую, отравили любимую жену его Анастасию, отравили сына и Наследника Престола Царевича Иоанна Иоанновича, сочинив при этом миф о сыноубийстве, отравили и самого Царя, что твёрдо и чётко доказано уже в XX веке на основе исследования останков всех вышеперечисленных жертв крамольного боярства.
       Вспомним евангельское: «Свет во тьме светит…». Русский социолог, публицист и литературный критик Н.К.Михайловский, близкий к «народовольцам» и, по словам Иоанна Ладожского, не имевший «никаких оснований симпатизировать Русскому Православному Самодержавию», сделал такой вывод: «Наша литература об Иоанне Грозном представляет иногда удивительные курьёзы. Солидные историки, отличающиеся в других случаях чрезвычайной осмотрительностью, на этом пункте делают решительные выводы, не только не считаясь с фактами, им хорошо известными, а.., даже прямо вопреки им. Умные, богатые знаниями и опытом люди вступают в открытое противоречие с самыми элементарными показаниями здравого смысла; люди, привыкшие обращаться с историческими документами, видят в памятниках то, что там днём с огнём найти нельзя, и отрицают то, что явственно прописано чёрными буквами по белому полю». (Цит.по: Иоанн Ладожский. Самодержавие Духа. с.132).
       К этому можно добавить и мнение советского академика С.Б.Веселовского который писал: «В послекарамзинской историографии начался разброд, претенциозная погоня за эффектными широкими обобщениями, недооценка или просто неуважение к фактической стороне событий… Эти прихотливые узоры «нетовыми цветами по пустому полю» исторических фантазий дискредитируют историю, как науку и низводят её на степень безответственных беллетристических упражнений. В итоге историкам предстоит, прежде чем идти дальше, употребить много времени и сил только на то, чтобы убрать с поля исследования хлам домыслов и ошибок, и затем уже приняться за постройку нового здания». (Там же).   
       Но ни Михайловский, ни Веселовский не нашли, а может быть, даже и не собирались искать ответ на вопрос, откуда же взялся этот хлам? А ведь это вовсе не случайный хлам, вовсе не ошибки тех, кто был первопроходцем темы. Это хорошо спланированная провокация против Великого прошлого России. В основе её борьба тёмных сил зла против витязей Духа Святого – Витязей Православия и Православного Самодержавия. Эта борьба велась крестовыми походами, коварством, подкупом, отравлением Самодержцев, организацией смут и раздоров, но именно в XIX веке она перешла ещё и на поле боя истории. Начало клеветы положил Карамзин «Историей Государства Российского». Главный удар в своей «заказной» работе он нанёс именно по благоверному Государю Иоанну Васильевичу Грозному, память о котором до сих пор пугает враждебные России силы. Пугает же не случайно, ибо только государственная система Иоанна Грозного способна вывести Державу из мрака смут и вернуть её на праведный путь развития.
       Царь Иоанн Грозный никогда не забывал о необходимости соблюдении единства светской и церковной властей. Так уже в 1547 и 1549 годы им были созваны Церковные Соборы, провозгласившие 39 новых Русских Святых, которые до тех пор почитались только местно или же оставались даже совсем не прославленными. Особенно важным стало проведение Стоглавого Собора. Все эти деяния Царя вызывали лютый гнев врагов Государства Московского и его врагов. Они сочинили отвратительные, кощунственные мифы, которые, увы, поныне не выветрились из сознания людей. И один из самых постыдных мифов – миф об убийстве Царём своего сына Иоанна Иоанновича, Наследника Российского Престола.

                Грозный Царь сына не убивал

       Омерзительную клевету об убийстве Царём своего сына сочинил посланец папы римского монах-иезуит с нарушенной ориентацией Антонио Поссевино, подхватил его «друг любезный», Генрих Штаден (шпион римского императора), а распропагандировал Карамзин по поручению тайных обществ. (См. Русский вестник, № 2 и далее за 2005 год).
       Причём, судя по измышлениям выдумщиков с явно болезненным воображением, Иоанн Грозный убивал сына, по крайней мере, дважды и оба раза наповал. Один раз это случилось в Москве в покоях невестки – что и изображено на клеветнической картине Репина. Затем, оплакав убиенного, как показано на картине, Царь убил его ещё раз во время переговоров о мире с поляками – переговоров, которые проходили примерно спустя месяц после смерти Царевича. Смерть же на самом деле последовала, как теперь уже доказано, от отравления сулемой.
       По поводу этих выдумок Иоанн Ладожский указал: «Один из наиболее известных иностранцев, писавших о России времён Иоанна IV, – Антонио Поссевино. Он же один из авторов мифа о «сыноубийстве», т.е. об убийстве Царём своего старшего сына… Монах иезуит Антонио Поссевино приехал в Москву в 1581 году, чтобы послужить посредником в переговорах Русского Царя со Стефаном Баторием, польским королём, вторгшимся в ходе Ливонской войны в Русские границы. Будучи легатом папы Григория XIII, Поссевино надеялся с помощью иезуитов добиться уступок от Иоанна IV, пользуясь сложным внешнеполитическим положением Руси. Его целью было вовсе не примирение враждующих, а подчинение Русской Церкви папскому престолу…». Задача старая – формально-христианская католическая церковь, потеряв надежду сломить Православную Русскую Церковь открыто путём крестовых походов и тайно с помощью ересей, стремилась теперь добиться этого обманом, суля Иоанну Грозному, в случае если он предаст истинную веру, приобретение «всей империи Византийской, утраченной греками будто бы за отступление от Рима».
       Но Иоанн Васильевич Грозный не прельстился посулами. Он ответил жёстко и твёрдо: «Ты говоришь, Антонио, что ваша вера римская – одна с греческою вера? И мы носим веру, истинно христианскую, но не греческую. Греки нам не евангелие, у нас не греческая, а Русская вера».
       Можно себе представить, в каком бешенстве был подлый иезуит. И хотя он приехал в Москву месяца через два после смерти Царевича Иоанна, как доказано, естественной, потерпев неудачу в переговорах, распустил слух, что был свидетелем убийства Иоанном Грозным своего сына. Цель – оклеветать праведного Русского Царя, выгоднейшим образом отличавшегося от западных мракобесов и живодёров. Кроме того, ему важно было оправдать провал своей миссии тем, что, мол, с Грозным Царём договориться нет никакой возможности, ибо он невменяем и даже сына убил.
       Иоанн Ладожский разоблачил эти омерзительные выдумки: «Обе версии совершенно голословны и бездоказательны. На их достоверность невозможно найти и намёки во всей массе дошедших до нас документов и актов, относящихся к тому времени. А вот сведения о естественной смерти Царевича Ивана имеют под собой документальную основу. Ещё в 1570 году болезненный и благочестивый Царевич, благоговейно страшась тягот предстоявшего ему царского служении, пожаловал в Кирилло-Белозерский монастырь огромный по тем временам вклад в тысячу рублей. Предпочитая мирской славе монашеский подвиг, он сопроводил вклад условием, чтобы «ино похочет постричися, Царевича Князя Ивана постригли за тот вклад, а если, по грехам, Царевича не станет, то и поминати». Косвенно свидетельствует о смерти Ивана по болезни и то, что в «доработанной» версии о сыноубийстве смерть его последовала не мгновенно после «рокового удара», а через четыре дня, в Александровской слободе». Впоследствии, стало ясно, почему Царевич угасал четыре дня – это было вызвано отравлением сулемой.
       Подхватил и «творчески» развил версию о «сыноубийстве» ещё один омерзительный проходимец из иноверцев и инородцев Генрих Штаден, прибывший в Москву с задачами разведывательного характера. Генрих Штаден, как водится, оставил клеветнические записки, которые Карамзин по указанию тайных лож принял за истину в последней инстанции, и которые впоследствии были разоблачены советскими историками. Так И.И. Полосин назвал их «повестью душегубства, разбоя, татьбы с поличным», причём отличающиеся «неподражаемым цинизмом». А по словам советского историка С.Б. Веселовского, они представляли собой «бессвязный рассказ едва грамотного, необразованного и некультурного авантюриста», содержащий «много хвастовства и лжи!». Вернувшись в Германию, Штаден составил записки, в которых  изложил проект завоевания Московии. Проект жесток – в его основе предложения Штадена по уничтожению Соборов, Храмов и монастырей и разгрому Православной веры, по превращению Русских людей в рабов германского воинства.
       Вот этот документ, который свидетельствует о явном сумасшествии автора. Генрих Штаден в 1567 году писал: «Чтобы захватить, занять и удержать страну – достаточно иметь 200 кораблей, 200 полевых орудий и 100 000 человек… Отправляться следует 1 апреля… Ваше римское кесарское величество должны выбрать одного из братьев в качестве государя, который взял бы эту страну и управлял ею… Монастыри и церкви должны быть закрыты. Города и деревни должны стать добычей воинских людей… Великого Князя (Иоанна Грозного) вместе с его сыновьями, связанных, как пленников, …надо отправить в горы, где Рейн и Эльба берут начало. Туда же тем временем надо свезти всех пленных из его страны, и там в присутствии его и обоих его сыновей убить их так, чтобы они видели всё собственными глазами. Затем у трупов надо перевязать ноги у щиколотки и, взяв длинное бревно, насадить на него мертвецов так, чтобы на каждом бревне висело по 30, по 40, а то и по 50 трупов. Одним словом, столько, сколько могло бы удержать на воде одно бревно, чтобы вместе с трупами не пойти ко дну. Брёвна с трупами надо бросить затем в реку и пустить вниз по течению. Пусть Великий Князь убедится, что никто не может надеяться на собственные силы и что все его просьбы и молитвы – лишь грех один! Великий Князь будет тогда взывать к Богу через посредство Николая и других усопших святых. А наши будут укрепляться этим и поучаться и скажут, что они-то и суть подлинные христиане (вот вам и искреннее признание того, в чём суть истинного католичества – Н.Ш.). В Русской земле не знают и не употребляют ни латинского, ни еврейского, ни греческого языков. Однако, и самый последний крестьянин так сведущ, что превзойдёт и наших докторов-учёных… Если кто-нибудь из наших всеучёнейших докторов попадёт в Москву – придётся ему учиться заново…».  (Цит. по: Ерчак В.М. Слово и дело Иоанна Грозного. Минск, 2005 г., стр. 336).      
       Полагаю, что и сегодня многие заокеанские политики мечтают о том же и мыслят подобным образом, если ещё не более жестоко. Ну а учёные западные находятся в таком же отношении к культурному слою народа России, как учёные римского кесаря по отношению к «последнему крестьянину» Русскому. Оттого ещё более удивительно, что иные российские историки пользовались «трудами» дегенератов, подобных Штадену. Впрочем, по словам Ивана Солоневича, такие историки – суть специалисты по извращению Русской истории.
       В. Манягин в книге «Вождь Воинствующей Церкви» привёл подлинные документы о смерти царевича: «В Московском летописце под 7090 годом читаем: «представися Царевич Иоанн Иоаннович»; в Пискарёвском летописце: «В 12 час нощи лета 7090 ноября в 17 день…преставление Царевича Иоанна Иоанновича»; в Новгородской четвертой летописи: «Того же [7090] году представился Царевич Иоанн Иоаннович на утрени в Слободе…»; в Морозовской летописи: «не стало Царевича Иоанна Иоанновича». Во всех летописях нет и намёка на убийство». Во втором Архивном списке Псковской третьей летописи «летописец никак не связывает два факта: ссору Царя с Царевичем в 7089 году и его смерть в 7090 году». Добавим: в конце года. А вот о том, что Царевич был отравлен боярами из весьма близкого окружения, свидетельствуют серьёзные факты. В. Манягин указывает: «По поводу болезни (царевича Иоанна) можно сказать определённо – это было отравление сулемой. Смерть, вызванная ей, мучительна, а доза, вызывающая такой исход, не превышает 0,18 г. В 1963 году в Архангельском соборе Московского Кремля были вскрыты четыре гробницы: Царя Иоанна Грозного, Царевича Иоанна, Царя Фёдора Иоанновича и полководца Скопина-Шуйского.
       При исследовании останков была проверена версия отравления Грозного. Учёные обнаружили, что содержание мышьяка примерно одинаково во всех четырёх скелетах и не превышает нормы. Но в костях Царя Иоанна Васильевича и Царевича Иоанна Иоанновича было обнаружено наличие ртути, намного превышающее допустимую норму. Некоторые историки  (клеветники) пытались утверждать, что это вовсе не отравление, а последствие лечения сифилиса ртутными мазями. Однако исследования показали, что сифилитических изменений в останках Царя и Царевича не обнаружено.
       …Данные этих исследований позволили утверждать, что Царевич Иоанн Иоаннович был отравлен. Содержание яда в его останках во много раз превышает предельно допустимую норму».
       В.В.Манягин ссылается на материалы учёных, опубликованные в периодической печати после проведения исследований. После того, как в 90-е годы было проведено исследование захоронений Московских Великих Княгинь и Цариц, установлен факт отравления той же сулемой матери Иоанна Васильевича – Елены Васильевны Глинской (умерла в 1538 году) и его первой жены – Анастасии Романовой (умерла в 1560 году). Это свидетельствует о том, что Царская семья на протяжении нескольких десятилетий была жертвой отравителей. (См. П. Коробов. Царская усыпальница. – «Независимая газета», 2000, 26 апреля). Данные этих исследований позволили утверждать, что Царевич Иоанн был отравлен (см. «Итоги», № 37(327), 2002, 17 сентября, с. 38–39). Содержание яда в его останках во много раз превышает допустимую норму. Таким образом, историческая наука опровергает версию об убийстве Царём Иоанном Васильевичем своего сына».         
       Но вот что удивительно. Среднестатистический обыватель-интеллект-агент, умеющий мыслить в рамках, дозволяемых средствами массовой дезинформации, искренне считает неопровержимым доказательством убийства Иоанном Грозным своего сына клеветническую картину Репина, написанную по заказу ордена русской интеллигенции. Между тем, уже проведено достаточное количество исследований, и научные данные давно обобщены, просто свобода слова у нас в стране устроена так ловко, что можно свободно клеветать на великих деятелей прошлого, но реабилитировать их нельзя. Это, де, мало интересно читателям, зрителям, слушателям. Книги же правдивые выходят слишком малыми тиражами, чтоб они могли довести истину до широких масс.
       Передо мною такая вот книга добросовестного исследователя старины В. Манягина «Апология Грозного Царя». Говоря о лицемерии историков, он приводит убийственные факты, ссылаясь на конкретные источники, в числе которых документы Археологического музея «Московский Кремль». В книге помещена таблица, в которой указано, кто из Царствующего дома и чем был отравлен. *
   
*
 Жертвы отравления                содержание в мг на 100 г массы
                тела
                мышьяка             ртути
Княгиня Ефросинья Старицкая, тётка                12,9                0.10
Иоанна Грозного
Мария Старицкая (5–7) лет, троюродная              8,1                0,11
племянница Иоанна Грозного
Мария (младенец), дочь Иоанна Грозного            3,8                0,2
Царевич Иоанн, сын Иоанна Грозного                0,26                1,3
Царь Иоанн Грозный                0,15                1,3
Великая княгиня Мария Борисовна, первая           0,3                1,05
жена Ивана Третьего
Царица Анастасия, первая жена Иоанна                0,8        0,13 в костях,
Грозного                4,8 в волосах
Царь Феодор Иоаннович, сын Иоанна Грозного     0,8                0,03
Великая княгиня Елена Глинская, мать Иоанна      0,8                0,05
Грозного
Царица Мария Ногая, жена Иоанна Грозного          0,1                0,6
Великая княгиня Софья Палеолог, бабушка            0,3                0,05
Иоанна Грозного
Князь Михаил Скопин–Шуйский                0,13                0,2
МАКСИМАЛЬНО ДОПУСТИМЫЙ УРОВЕНЬ      0,08                0,04
*  Вячеслав Манягин. Апология Грозного Царя,  М., 2004,  с.115.

       Как видим, злодеи-нелюди, которых зверьём не могу назвать, не желая оскорблять животный мир, не щадили даже детей, даже младенцев.

                Супруги Грозного Царя

       В последние годы было немало споров по поводу канонизации Царя Иоанна Васильевича Грозного. То, что он канонизирован ещё в ХVII веке Царём Михаилом Фёдоровичем и его отцом Патриархом Филаретом Никитичем, намеренно забыто. Но сейчас не о том речь. Противники канонизации придумали, что у Царя Иоанна Васильевича было семь жён, и что он был лишён права причастия как многожёнец. Лицемерие изуверское. Потомки и духовные последователи тех, кто регулярно травил жён и детей Государя, теперь обвинят его в том, к чему принуждали преступлениями, ведь Царю приходилось жениться вовсе не прихоти ради. Прося разрешение на четвёртый свой брак (четвёртый, а не седьмой), он вопрошал: «Как же можно иметь наследника престола, если нет жены?» В. Манягин сообщает в книге, что Царь Иоанн писал о причинах смерти не только Царицы Анастасии, но и других своих жён в прошении на имя Освящённого Собора с просьбой разрешить ему четвёртый брак: «…И отравами Царицу Анастасию изведоша», о Царице же Марии Темрюковне: «…И такоже вражиим злокозньством отравлена бысть», а о Марфе Васильевне: «…И тако ей отраву злую учиниша… толико быша с ним Царица Марфа две недели и преставися, понеже девства не разрешил третьего брака».
       Чтобы разобраться в щекотливом вопросе, касающемся жён Царя, обратимся вновь к книге «Царь всея Руси Иоанн IV Грозный», вышедшей под редакцией священника Серафима Николаева. Мы уже упоминали о том, что молодой Царь был обвенчан с Анастасией Романовой. Её отравили коварные изуверы из числа бояр, коих теперь мы бы по праву назвали агентами влияния Запада. Любимую супругу Иоанна Грозного Анастасию отравила по наущению Адашева польская… его сожительница.
       В книге говорится о последующих браках так:
       «Брак с Марией Темрюковной имел исключительно политическую цель – присоединение Кавказа и защиту южных рубежей России; и через семь лет после его заключения Царь Иоанн с любовью вспоминал Царицу Анастасию и в память её посылал богатые вклады в Афонские монастыри. Мария умерла в 1569 году… Через два года с целью продолжения рода (у сыновей Царя Иоанна Грозного наследников не было всю их недолгую жизнь; дети, если рождались, то мёртвыми или жили несколько дней, как мы сейчас знаем, из-за регулярного отравления Царевичей ядом), в 1571 году Государь выбрал себе в жёны Марфу Собакину, дочь новгородского купца, но она, будучи отравлена, скончалась, не прожив и месяца. Тогда он женился в начале 1572 года на Анне Колтовской. Для объяснения своего поступка он собрал духовенство и слёзно просил дать ему прощение. Он объяснял, что первые три жены были изведены и отравлены врагами, и что после кончины Марфы Собакиной он много скорбел и хотел постричься, но в силу государственной необходимости и для воспитания малолетних детей дерзнул вступить в четвёртый брак.
       Духовенство решило: ввиду тёплого умиления и раскаяния Царя разрешить ему этот брак, но наложить епитимию: не входить в церковь до Пасхи; на Пасху в церковь войти, но стоять с припадающими, затем стоять год с верными и только после этого, на следующую Пасху, – причаститься святых Тайн. Государь прожил с царицей Анной Колтовской три года. Детей от этого брака не было, после чего Царица ушла в монастырь... Скорее всего жён было три или четыре, остальные же явились плодом слухов и придворных сплетен».
       Иоанн Ладожский по этому поводу писал: «Сомнительно выглядят сообщения о «семи жёнах» Царя и его необузданном сладострастии, обрастающие в зависимости от фантазии сочинителей самыми невероятными подробностями». Враги Царя Иоанна Грозного, в основном из современных жидовствующих, раздувают из мухи слона, приводя свои аргументы о жёнах в качестве главных доказательств его безблагодатности и порочности. На самом деле эта история не стоит выеденного яйца, если вспомнить слова Апостола Павла: «Остался ли без жены? Не ищи жены. Впрочем, если и женишься, не согрешишь; и если девица выйдет замуж, не согрешит. Но таковые будут иметь скорби по плоти; а мне вас жаль…» (1 Кор. 7, 27 – 28)». В примечании указано: «Апостол Павел также писал, что «жена связана законом, доколе жив муж её; если же муж её умрёт, свободна выйти за кого хочет, только в Господе» (1 Кор. 7; 39), тем более муж, не связанный законом, свободен (а в некоторых случаях даже обязан) жениться на христианке».
        Далее читаем: «50-е правило Святого Василия Великого гласит: «на троебрачие (и последующие браки) нет закона; посему третий брак (и последующие) не составляется по закону… но всенародному осуждению оных не подвергаем, как лучшее нежели распутное любодеяние». Отсюда вывод: «Все браки Царя были благословлены церковью ввиду их государственного значения, включая последний брак. В противном случае Царевич Дмитрий считался бы незаконнорожденным, что было бы несомненным препятствием к его канонизации». (Царь всея Руси Иоанн Грозный. Под редакцией Священника Серафима Николаева. М., 2005, стр. 197 – 199).
       Как видим, отравители действовали нагло и бесстыдно, не щадя ни жён, ни детей Царя, в том числе и младенцев.
       Но кто же стоял за отравителями? Теперь уже ясно, что это были тёмные силы Запада, те силы, которые подослали убийц к Андрею Боголюбскому в 1174 году, те силы, которые организовали убийство Императора Павла Первого в 1801 году. Интересный факт сообщается в уже упомянутой нами книге «Царь Всея Руси Иоанн Грозный». Летом 1581 года королева Елизавета английская прислала Царю Иоанну Васильевичу своего врача Роберта Якоби, сопроводив этот «дар» письмом такого содержания: «Мужа искуснейшего в исцелении болезней уступаю тебе, моему брату кровному, не для того, чтобы он был не нужен мне, но для того, что тебе нужен. Можешь смело вверить ему своё здравие. Посылаю с ним, в угодность твою, аптекарей и цирюльников, волей и неволей, хотя мы сами имеем недостаток в таких людях». Какая трогательная забота! Подумать только. В книге далее читаем: «Через три года Царь Иоанн Васильевич Грозный умрёт от «неизвестной болезни», как впоследствии выяснится, от очень медленного, в течение нескольких лет, отравления ртутью, принимаемой в пищу и лекарствами».
       Это всё было не случайно. Когда враги России убедились, что Царь Иоанн Грозный не свернёт с Самодержавного пути, что не отступится от веры Православной, что будет продолжать походы с целью приобретения побережья Балтийского моря, они всё сделали для его устранения. В ту эпоху врачи были подлинными убийцами, а слово «врач», скорее ассоциировалось со словом «врать». Исцеляли же старцы и святые отцы по молитвам, покаянию и причастию. Ведь главная причина болезней всё-таки духовная, и недаром Церковь Православная учит, что болезни нам даются за грехи.
       Грозный Царь был отравлен, потому что созидал могучую Державу, страшную для врагов Христовых. «Обозрев историю Царя Иоанна Васильевича Грозного, – писал Иван Нехачин в книге «Новое ядро Российской истории», – можно сказать, что сим великим Государём совсем новая начинается эпоха могущества Российского Государства. Он своею храбростью и благоразумием превосходил всех своих предков… Был Государь всегда справедливый, мужественный, остроумный, храбрый, щедрый, о политическом просвещении и благополучии народа весьма старательный… Царь Иоанн Васильевич был отменно усерден в вере, ревнителен к Церкви…».
       За верность Православию он был оклеветан и отравлен. Кто же автор клеветы на Ивана Грозного? Имена этого сочинителя и его последователей, известны. Их вымыслы – лишь звенья в цепи лживых измышлений о нашем великом прошлом. Митрополит Иоанн Ладожский считал, что «решающее влияние на становление русоненавистнических убеждений «исторической науки» оказали свидетельства иностранцев».
      Увы, и после убедительных доказательств того, что Царевич Иоанн был отравлен, а не убит, продолжается клевета на Царя Иоанна Грозного. Автору книги «Иван Грозный», вышедшей в 2002 году в серии ЖЗЛ Борису Флоре уже не могли быть неведомы и исследования учёных, и опровержения клеветы, с которыми выступил Святитель Иоанн Ладожский в книге «Самодержавие Духа», очень популярной в культурных слоях общества. Но Флоря продолжает настаивать на клевете, перепевая множество версий об убийстве, со ссылкой на таких уж «русских» авторов, как Рейнгольд, Гейденштейн, Одеборн, Поссевин, Джером Горсей и прочих ублюдков.
       Ни Русские летописи, ни Православный митрополит, ни мнение учёных, обследовавших останки Царя и Царевича, для Б.Флори авторитетами не являются. Они для него пустое место, потому что не вписываются в его концепцию очернения России и Русского Православного Самодержавия. Для врагов России Царь Иоанн Грозный всегда был и остаётся врагом, причём врагом, страшным и по сей день. А вдруг, неровен час, встанет из гроба и возродит «государев свет Опричнину», которая убийственна для слуг тёмных сил. Впрочем, милосердный Православный Царь ещё может и помиловать, хотя и нарушит тем свою священную обязанность – ведь верили же злодеям и миловали их и Андрей Боголюбский, и Иоанн Грозный, и Павел Первый, а потом гибли от рук их. Но клеветник, как слуга дьявола, приравненный к человекоубийце, не может рассчитывать на милость Божью. Если мы проследим за судьбами тех, кто очернял Иоанна Грозного, кто клеветал на Игумена Всея Руси, мы увидим, что судьбы их были ужасны, а кончины сопряжены с нравственными и физическими муками. И хочется сказать нынешним хулителям: спешите покаяться в смертном грехе своём.


                Тиран или Игумен всея Руси?

       Иоанна Грозного называли тираном, приписывали ему непомерные жестокости, а между тем, Сталин, который внимательно изучил политику Царя, сделал вывод, что Государь не только не был жесток, но даже проявил излишнюю милость к враждебным боярским семействам, простив их под крестное целование. А это привело к тяжелейшему смутному времени, унёсшему половину население Московского Государства. Но вот мнение современного исследователя кандидата исторических наук Н.Скуратова. К книге «Иван Грозный – взгляд на время царствования с точки зрения укрепления Государства Российского» он пишет: «Обычному, несведущему в истории человеку, который не прочь иногда посмотреть кино и почитать газету, может показаться, что Опричники Иоанна Грозного перебили половину населения страны. Между тем, число жертв политических репрессий 50-летнего царствования хорошо известно по достоверным историческим источникам. Подавляющее большинство погибших названо в них поимённо.., казнённые принадлежали к высшим сословиям и были виновны во вполне реальных, а не в мифических заговорах и изменах… Почти все они ранее бывали прощаемы под крестные целовальные клятвы, то есть являлись клятвопреступниками, политическими рецидивистами». Историк В.Манягин по этому поводу заявил, что такой же точки зрения придерживались Владыка Иоанн (Снычёв) и историк Р.Г.Скрынников, которые указали, что за 50 лет правления Грозного Царя к смертной казни были приговорены 4 – 5 тысяч человек. Но из этого числа надо убрать казнённых до 1547 года, то есть до венчания Иоанна Васильевича на Царство. Не может же он, в конце концов, отвечать за взаимные убийства различных боярских кланов, рвавшихся к власти. Бояре, истребляя друг друга, не спрашивали мнения Царя, который, кстати, именовался тогда Великим Князем.
       Миф о жестокости Царя Иоанна Васильевича насквозь ложен. В. Манягин на основании изучение документов доказал: «Во времена царствования Иоанна IV смертной казнью карали за: убийство, изнасилование, содомию, похищение людей, поджог жилого дома с людьми, ограбление храма, государственную измену. Для сравнения: во время правления Царя Алексея Михайловича смертной казнью карались уже 80 видов преступлений, а при Петре I – более 120!. Каждый смертный приговор при Иоанне IV выносился только в Москве и утверждался лично Царём».
       Власть Православного Царя Иоанна Васильевича была много мягче, нежели многомятежные власти в других странах. Вот факты: «В том же XVI веке в других государствах правительства совершали действительно чудовищные беззакония. В 1572 году во время Варфоломеевской ночи во Франции перебито свыше 30 тысяч протестантов. В Англии за первую половину XVI века было повешено только за бродяжничество 70 тысяч человек. В Германии при подавлении крестьянского восстания 1525 года казнили более 100 тысяч человек, Герцог Альба уничтожил при взятии Антверпена 8 тысяч и в Гарлеме 20 тысяч человек, а всего в Нидерландах испанцы убили около 100 тысяч человек».
       Итак, Европа казнила 328 тысяч человек, а Иоанн Грозный за конкретные тяжкие преступления – 4 – 5 тысяч. Почему же Грозный Царь тиран? За время царствования Иоанна Грозного прирост населения составил около 50%, а за время правления Петра I убыль населения достигла 40%. Но Царь Грозный – тиран, а Пётр – Великий. Теперь мы видим сколь точно определение И.Л.Солоневича: Русский историк является специалистом по извращению истории России.
       В Европе вообще, во все века процветал садизм.  Историк С. Горяйнов, признанный исследователь Средневековья, писал, что либералы-гуманисты, обожающие разоблачать садизм, забывают, что сам маркиз де Сад, от которого произошло данное словечко, являлся горячим поборником либерализма и демократической республики. Забывают они и о том, что именно буржуазные либералы первыми осуществили массовый революционный террор (Робеспьер и якобинцы), первыми построили концлагеря (англичане времен бурской войны), первыми (и пока последними) применили ядерное оружие (Хиросима и Нагасаки). Ни один монархический, фашистский, ни один даже коммунистический режим, не дошёл до того, чтобы убить 300 тыс. человек за несколько часов. Западные демократии, уничтожившие Дрезден во время второй мировой войны, до этого дошли.
       В России же, напротив, Государи отличались милосердием, а потому, именно «не уничтоженное» боярское семейство Шуйских было одним из тех семейств, которые толкнули Россию к смутному времени. Именно Василием Шуйским была нарушена Православная вертикаль власти.  Со времени царствования Иоанна III было установлено, что Царь присягает Богу, а народ присягает Царю, как Помазаннику Божьему. Но безбожник Шуйский дал клятву не Богу, он дал подкрестную клятву боярской олигархии. Это было началом разрушения Самодержавия Рюриковичей.
       Иоанн Ладожский отмечал: «Мягкий и незлобивый по природе Царь страдал и мучился вынужденный применять крутые меры». Часто бывало, что едва только начиналась казнь приговорённых по суду злостных преступников, как прибывал гонец с Царской грамотой и те, кто ещё не был казнён, отпускались под крестное целование. Но что безбожному слуге тёмных сил до такой клятвы? Чем больше милости оказывается мерзавцам, тем более коварными и жестокими они становятся.
        Милосердие, по словам Вячеслава Манягина, не спасло Грозного Царя от самой разнузданной клеветы. Вот какие факты приводит этот добросовестный исследователь эпохи в своей книге «Апология Грозного Царя»: «В августе 1560 года был взят в плен гроссмейстер Ливонского Ордена Фюрстенберг. Западные мемуаристы красочно описывали, как гроссмейстер вместе с другими военнопленными был отправлен в Москву, где их провели по улицам, избивая железными палками (в палки ещё можно поверить; но «железными!» – В.М.), а затем пытали до смерти и бросили на съедение хищным птицам. Посрамляя клеветников, «замученный» Фюрстенберг через 15 лет после «казни» (в 1575 году) посылает своему брату письмо из Ярославля, где бывшему гроссмейстеру была пожалована земля. Он сообщает родственнику, что «не имеет оснований жаловаться на свою судьбу». (Митрополит Иоанн Ладожский. Самодержавие духа. Спб., Царское дело, 1995, с. 154).
       Клеветники во все времена действовали бессовестно. Так, к примеру, историки и не установили наименование того полка, который был отправлен Павлом Первым в Сибирь прямо со строевого смотра. Не существует в природе ни одного достоверного архивного документа, подтверждающего фаворитизм Екатерины Великой. В «Чистосердечной исповеди», написанной ею самой 21 февраля 1774 года и адресованной своему избраннику Григорию Александровичу Потёмкину, она сама перечисляет тех, кто был с нею до него – Великого Князя Петра Фёдоровича, Салтыкова, Понятовского, Орлова, Васильчикова – и делает замечание, что «таким образом, не пятнадцать, а третья доля от сих – первого по неволе, да последнего из дешперации (отчаяния)». Но это не волновало и не волнует историков, продолжающих утверждать, что о фаворитах, мол, известно всем. Так и о тирании Грозного Царя, по их мнению, известно всем, да вот только документально никак всё это не подтверждается.
       Вячеслав Манягин в указанной выше книге пишет, что маститые историки не стеснялись повторять клевету и приводит факты: «Однако, в документах того времени нигде не упоминается ни о пытках, ни о казнях. «Политические процессы» обычно оканчивались предупредительными мерами. Опасаясь княжеских измен, Грозный потребовал от вельмож целовать крест на верность. Все присягнули. И тут же бежал за рубеж бывший протеже Адашева князь Дмитрий Вишневецкий, воевода юга России. Этот трижды предатель, изменив Польше, затем изменил России, но, вновь не ужившись с Сигизмундом, бежал в Молдавию и, устроив там неудачный государственный переворот, попал в руки турецкого султана, коим и был казнён в Стамбуле как смутьян и бунтовщик. Надо ли говорить, что для историков и этот авантюрист есть жертва «московского деспота?» Вслед за ним бежали князья Алексей и Гаврила Черкасские».
       Самыми изощрёнными клеветниками, как мы уже упоминали, были, конечно, иноземцы. Но не отставал от них и Курбский, который считал себя едва ли не более достойным Русского Престола, нежели Иоанн Васильевич. Царю приходилось постоянно бороться с подобными отпрысками Рюриковичей, которые спали и видели себя на троне, даже не задумываясь о том, что междоусобицы не раз ставили Русь в тяжелейшие положения и делали её лёгкой добычей для алчных и кровожадных соседей.
      «Новые недовольства князей, – указывает далее Вячеслав Манягин, ссылаясь на труды историков А.А. Зимина и А.Л. Хорошевича, – вызвал Царский указ от 15 января 1562 года об ограничении их вотчинных прав, ещё больше, чем прежде уравнивавший их с пометным дворянством. Измена разрасталась, но Царь по-прежнему проявлял милосердие каждый раз, когда это было возможно. Дважды пытался бежать за рубеж и дважды был прощён И.Д.Бельский. Были пойманы при попытке к бегству и прощены князь В.М.Глинский и князь Н.В.Шереметьев. Изменили и перебежали к врагу во время боевых действий зимой 1563 года боярин Колычев, Т.Пухов-Тетерин, М.Сарохозин. Вступил в сговор с поляками, но был помилован наместник г. Стародуба князь В.Фуников».
       А вот теперь коснёмся весьма щекотливого вопроса. Ведь историком не всегда удавалось убедительно рассказать о казнях «безвинных жертв». Иногда вина этих жертв, как, к примеру, прямая измена князя Андрея Курбского, была слишком известной и явной. К примеру, Н.М.Карамзин дописался до того, что заявил, будто нарушение присяги и прямое предательство Отечества вполне оправдано, если есть опасения за свою личную жизнь: «Бегство не всегда есть измена; гражданские законы не могут быть сильнее естественного». Таким образом, по словам Карамзина, «естественная» трусость вполне оправдана. Стало быть, 28 героев панфиловцев, по Карамзину, вполне могли заявить, мол, 50 танков против 28 человек слишком много, а потому, по «естественному закону», мы имеем право сохранить свою жизнь и уйти в сторону, пропустив врага. Тоже, видимо, по мнению тех, кто популяризирует ложь Карамзина о Грозном Царе, могли бы сказать и герои-десантники 6 роты. Но если речь идёт о самом Царе, то, клеветники не упускают возможность выдумать несуществующие примеры его трусости. И уж ему-то они их не прощают, а изощряются в оскорбительных выражениях.
        Оправдывают такие историки, как Н.М.Карамзин, Н.И.Костомаров и прочие бессовестные хулители великого прошлого России, даже предательство, которое являлось следствием сговора с врагом. Они заявляют, что перебежчики должны были спасать свои жизни. А Отечество?! Это понятие для участника французской революции, масона Карамзина и для «заподленца из Подляхии» Костомарова не существовало. Наш современник, белорусский писатель Эдуард Мартинович Скобелев в книге «Памятник усталого сердца» блестяще озвучил Истину: «Кто ничего не сделал для Отечества, не может его любить». Как же могли любить Россию инородцы Антонио Поссевино, Сигизмунд Герберштейн, Генрих Штаден или изменники, подобные Курбскому, да русофобы Карамзин и Костомаров, если ничего доброго для неё не сделали?
       Как могли любить Русскую Землю убийцы Святого Благоверного князя Андрея Боголюбского, которые, пользуясь дарами этой земли, думали лишь об утолении своих «многомятежных человеческих хотений», но не о благе народа, который стремились нещадно эксплуатировать? Как могли любить Россию крамольные князья и бояре эпохи Иоанна Грозного, если они ничего не давали Отечеству, а лишь пользовались благами, доставшимися им по наследству, причём доставшимися, зачастую, от таких же, как и они сами, бесчестных предков? И всё же ко всей этой нечисти Иоанн Грозный старался проявлять максимум сдержанности и милосердия. Уже упоминалось, что за всё время, когда он был Великим Князем лишь формально (по малолетству) и когда правил Державой, казнено было около 5 тысяч человек. Многие «жертвы» просто напросто придуманы Курбским. Вячеслав Манягин приводит такой пример: «Костомаров повторяет вслед за Курбским рассказ о казни в 1561 году Ивана Шишкина с женой и детьми, тогда как в исследовании Зимина мы можем прочесть, что через два года после «казни», в 1563 году Иван Шишкин служил воеводой в городе Стародубе. Тот же Костомаров, снова ссылаясь на Курбского, сообщает о ссылке и казни Д.Курлятева с семьёй, но другие источники упоминают лишь об опале».
        Не отставал от клеветника Костомарова и ярый ненавистник Грозного Царя Карамзин. Вячеслав Манягин разоблачает эту клевету: «Иван Васильевич Шереметев, по Карамзину, также повторявшему измышления Курбского, был закован в «оковы тяжкие», посажен в «темницу душную», «истерзан Царём-извергом». Выйдя из тюрьмы, Шереметьев спасся, якобы, только тем, что постригся в монахи Кирилло-Белозерского монастыря. Но и там «изверг-Царь» преследовал бывшего боярина и выговаривал игумену за «послабления» несчастной жертве. Реальная история «несчастной жертвы» такова: в 1564 году Шереметев пытался бежать за рубеж, и был схвачен, однако, вскоре Иоанн Васильевич простил его и освободил из-под стражи. После этого боярин по-прежнему исполнял свои государственные обязанности (о чём проговорился, кстати, Костомаров); в течение нескольких лет заседал в Боярской Думе! (о чём упомянул другой русофоб – Валишевский, не ведая, очевидно, что по Курбскому и Карамзину Шереметьев должен быть умерщвлён)».
      Кстати, и сам Карамзин, забыв о том, что пропагандировал выдумку Курбского, на последующих страницах рассказал о том, как Шереметев в 1571 году командовал войсками, действовавшими против крымцев. О дальнейшей судьбе Шереметьева рассказал некто В.Кобрин, который тоже не ведал, что опровергает заявления столь достойных русофобов. Оказывается, Шереметев попал в монастырь лет через десять после того, как сражался с крымцами, причём в монастыре «устроился довольно комфортабельно».  Действительно, Иоанн Васильевич написал в 1575 году письмо настоятелю монастыря, но написал его совершенно по иному поводу. Он был недоволен тем, что Шереметев игнорирует монастырский устав и вводит «в соблазн монахов». Как видим, ни слова правды о тирании Грозного в книгах хулителей Царя нет. Историки-русофобы с удовольствием использовали в своих «трудах» клеветнические измышления не только инородцев, но и Курбского, которому вообще нормальный человек верить не может. Не станем же мы, право, изучать современную историю по тому, что выдумывают всякие там Березовские, Гусинские и прочие беглецы.
       Карамзин, как бы между делом, придумал множество несуществующих заслуг Курбского, называл его великим полководцем, хотя факты свидетельствуют о том, что полководцем этот изменник был никаким. Вот только один пример, приведённый Вячеславом Манягиным: «В августе 1562 года «великий полководец XVI века» (Курбский), лично командуя пятнадцатитысячным корпусом, потерпел под Невелем сокрушительное поражение от 4 тысяч поляков». Но Царь не казнил его за это поражение, а лишь понизил в должности, переведя из «главнокомандующих» в «простые» воеводы Дерпта. По словам В.Манягина, для заносчивого Рюриковича этого оказалось достаточно, чтобы пойти на измену: «Предварительно договорившись с Сигизмундом о награде за предательство, Курбский бежал в апреле 1564 года к врагу, оставив в руках «тирана» жену и девятилетнего сына. «Жестокий Царь» и на этот раз проявил благородство и отпустил семью изменника вслед за ним в Литву. Более того, после смерти Курбского его потомки вновь были приняты в Российское подданство. Таков был ответ «кровожадного» Иоанна Васильевича на измену «благородного» Курбского. В Литве предатель был встречен прекрасно и получил во владение от польского короля город Ковель с замком, Киевскую старостию, 10 сёл, 4 тысячи десятин земли в Литве и 28 сёл на Волыни».
       Ну а далее были походы на Русь, в которых Курбский проявлял поистине звериную жестокость. Врываясь в Русские сёла и города, поляки и литовцы, предводимые Курбским, по его же наущению, убивали невинных жителей, насиловали женщин, отрезали языки, вырывали ногти, протыкали людей добела раскалёнными копьями, жгли, топили и грабили. Предатели всегда безмерно жестоки. Недавно открылись, к примеру, новые факты, касающиеся сожжённой в Белоруссии в годы Великой Отечественной войны Хатыни. Зверства вершили не сами немцы, а каратели из числа «западленцев из Подляхии», то есть, так называемые, западные украинцы. Великий Ломоносов назвал земли, отторгнутые от Руси, Подляхией, поскольку они оказались под ляхами, то есть под поляками. Там жили даже не украинцы, а какая-то пёстрая смесь инородцев, народившаяся от зверополяков и всякого сброда, проникавшего на окраины Руси (украинные земли) и ненавидевшего народ, приютивший их.       
       Вопиющей ложью является и то, что по приказу Иоанна Грозного был убит Митрополит Филипп Колычев. Святитель был другом детства Иоанна Васильевича. Заступив на Митрополичий престол, Митрополит Филипп всячески поддерживал Царя, но, к сожалению, не все его родственники были верны Московского Государству и Православной вере. Некоторые из них вошли в преступные сношения с польским королём и готовили выдачу врагу Русского Царя.
       По их дьявольскому плану, группа крамольных бояр собиралась во время очередного похода арестовать Царя в местечке Радошковичи под Минском и отдать его на растерзание зверополякам. В преступном заговоре участвовали и новгородцы. В назначенное время польский король прибыл с 60 тысячным войском в Радошковичи. Однако, как говорят, «Царское око видит далёко!». Валерия Ерчак отметил в книге «Слово и Дело Иоанна Грозного»: «Господь даровал Опричному Царю вскрыть заговор. Тогда Колычевы попали под следствие. Митрополит Филипп стал хлопотать за сродников и был предан церковному суду, который не только лишил его сана, но даже приговорил к смертной казни. Этот факт умалчивается…»
       Действительно, в пасквильных кинофильмах – 18 серийном «Иван Грозный» и односерийном – «Царь» – всё представлено клеветнически: Царь Грозный выставлен убийцей просто так, без причин. А между тем, на самом деле, несмотря на то, что Церковный Собор осудил Митрополита Филиппа», Царь взял Святителя под защиту и, как отметил В.Ерчак, «быть может, впервые в истории выступил на процессе в качестве адвоката опального митрополита – Царь подчинился Соборному приговору, но его не утвердил. Приговор был подтверждён Боярской Думой».
       Но ведь самым главным было то, что Митрополита Филиппа пытались осудить не за то, что он заступился за родственников, а за то, что активно поддерживал Опричную политику Царя, ненавистную боярам. Сам Митрополит не был виновен в измене, что отлично понимал Царь. И ему удалось обличить клеветников, против которых было, в свою очередь возбуждено дело.
       Когда дело было окончательно раскрыто, Царь ужаснулся размерами предательства. Это случилось в конце 1567 года.
       Святитель Иоанн Ладожский писал: «Тактика интриг была проста – лгать Царю про Митрополита, а Святителю клеветать на Царя. При этом главным было не допустить, чтобы недоразумение разрешилось при их личной встрече…».
        Митрополит Филипп оставил своё мнение по этому вопросу: «Вижу готовящуюся мне кончину, но знаете ли, почему меня хотят изгнать отсюда и возбуждают против меня Царя? Потому что не льстился я перед ними… Впрочем, чтобы то ни было, не перестану говорить истину, да не тщетно ношу сан святительский».
        Да, он не склонил головы перед крамольным боярством, по-прежнему оказывая поддержку Опричным деяниям Царя. Тем не менее, и Царь, обложенный со всех сторон решениями и Собора и Боярской Думы, не мог воспрепятствовать ссылке Митрополита. Святитель был сослан в Тверской Отрочь монастырь.
      Тем не менее, с изменой надо было покончить, и Царь Иоанн собрался в поход на Новгород для суда над теми, кто не только хотел отложиться от Московского Государства, но и продать Русского Царя польскому королю. В поход он решил взять митрополита Филиппа, «как специалиста по расследованию и изобличению ереси жидовствующих и как главного свидетеля в деле предательства Пимена».
        Когда вышли в поход, Царь получил сведения о том, что крамольное боярство готовит убийство Митрополита Филиппа, опасаясь, что встреча его Иоанном повлечёт новые разоблачения. Митрополит знал слишком много того, что ещё было неизвестно Грозному. И тогда Иоанн Васильевич направил вперёд небольшой мобильный отряд во главе с Малютой Скуратовым, чтобы спасти Святителя. Неподалёку от Твери отряд попал в засаду и был атакован бандой числом в 500 сабель, нанятой боярами. Произошла жестокая сеча. Сам Малюта Скуратов мужественно сражался за десятерых, получив при этом множественные ранения в область живота, к счастью, не слишком глубокие. Не слезая с коня, он добрался до монастыря, но было уже поздно – митрополита убили слуги тёмных сил.
       Святитель Иоанн Ладожский со всею серьёзностью исследовавший этот трагический эпизод, писал: «В декабре 1569 года Царь с Опричной дружиной двинулся на Новгород для личного расследования дела об измене и покровительстве жидовствующим еретикам. В ходе расследования могли вскрыться связи новгородских изменников с московской боярской группой, замешанной в деле устранения Святителя Филиппа с Митрополии. В этих условиях опальный Митрополит становился опаснейшим свидетелем. Его решили убрать и едва успели это сделать, как Царь подошёл к Твери. Опасения заговорщиков оправдались. Царь наложил свою Грозную опалу на всех виновников и пособников смерти Митрополита Филиппа…»
        Клеветою являются и выдумки злопыхателей о причастности Иоанна Грозного к смерти игумена Псково-Печёрского монастыря Корнелия. Даже относительно даты этой кончины историки не сошлись во мнении – называют и 1570 и 1577 годы. Причём, Царь не был в монастыре ни в одну из указанных дат. Однако, для клеветников главный принцип один – «клевещи, клевещи – что-то, да останется».
       Мы уже говорили о том, что теперь можно услышать требования доказательств того, что Иоанн Грозный сына своего не убивал, хотя так и не нашлось в исторических документах, в летописях подтверждения, что Царевич Иоанн был убит. Да и в Синодике Сретенского монастыря, выписку из которого привёл Валерий Ерчак в своей книге, указано: «Помяни, Господи, души благоверных Царей Московских и всея Руси Царя и Великого Князя Иоанна, в иноцех Иону, и его Царьских детей, Царя и Великого Князя Феодора, Царевича князя Ивана, Царевича князя Дмитрия, убиен бысть млад во граде Угличе, мощи же его на Москве у Архангела положены, Царя и Великого Князя Бориса, во иноцех Боголепа…» Убиенным поминается только Царевич Дмитрий Угличский. Церковная история не знает такого деяния, как убийство Царевича Иоанна своим отцом». Что касается отравлений, то доказательства их были получены много позднее.
       Может показаться удивительным, но и среди иноземцев встречались, порою, люди не лишённые совести и не попирающие правду, подобно своим соплеменникам типа Антонио Поссевино, да Штадена или родившимся в России, да так и не ставшими Русскими Курбскому и Карамзину. Так посол Венеции Марк Фоскарино в 1557 году писал: «Великий Император Иоанн Васильевич имеет от роду 27 лет, красив собою, очень умён и великодушен. За исключительные качества своей души, за любовь к нему подданных и великие дела, совершённые им со славою в короткое время, достоин он встать со всеми другими Государями нашего времени, если только не превосходит их… У Императора нет обыкновения окружать себя стражею, и он нигде не держится ей, кроме как на границах… Русские считают постыдным побеждать врага обманом, скрытой хитростью и из засады; сражаются храбро и как на поединке». (Огородников В. Донесение о Московии 2-й половины XVI века. М., 1913, с. 11 – 12, 14, 19).
       Даже первейший, как все папы римские, русоненавистник Григорий XIII, и тот, инструктируя своего посла Рудольфа Кленхина, которого отправлял в Московию, дал такую характеристику Иоанну Грозному, которая опубликована в «Переписке пап с Российскими Государями в XVI веке (Спб., 1834, с., 42 – 43): «Его святейшеству (папе римскому) известно, сколь могущественен Государь Российский, обладающий народами многочисленными и воинственными, на обширнейшем пространстве шара земного, сколь многие и знаменитые победы одержал он над врагами христианства, сколь велик он и славен искусством и мужеством на поле брани, мудростью в управлении Державой своей и великодушием, и всеми Царскими доблестями, кои, украшая его, возбуждают общее удивление и любовь к нему». (Цит. по: Ерчак В. Слово и дело Иоанна Грозного. Минск, 2005, с. 343). 
    
                Государева Светлость Опричнина

       В одном из знаменитых Сталинских постановлений ЦК ВКП(б) за 1946 год есть такие строки: «ЦК ВКП(б) устанавливает, что министерство кинематографии (тов. Большаков) за последнее время подготовило… ряд неудачных, ошибочных фильмов. Так, во второй серии фильма «Иван Грозный» имеет место искажение в изображении исторических фактов. Прогрессивное войско Опричников Ивана Грозного представлено в виде шайки дегенератов, наподобие американского Ку-Клус-Клана. Иван же Грозный, человек с сильной волей и характером, представлен зрителям слабохарактерным и безвольным, чем-то вроде Гамлета…» (Цит. По: Жухрай В.М. Сталин. Правда и ложь. М., Сварогъ, 1999, с. 254).
       Для кого-то такая оценка Опричнины может показаться весьма неожиданной, ведь и в учебниках, и в отдельных книгах, а в особенности в средствах массовой информации Опричников Иоанна Грозного показывают чуть ли не звероподобными чудовищами, у которых на уме одно – убивать, убивать… Словом, их явно путают с современными живодёрами, каковыми являлись Хрущёв, расстрелявший мирную демонстрацию в Новочеркасске, где было убито рабочих с детьми значительно больше, нежели во время так называемого Ленского расстрела и «кровавого воскресенья» 9 января 1905 года вместе взятых. А с какой изуверской жестокостью действовали янки в Югославии, Ираке и Афганистане и грузины, залившие кровью Южную Осетию! Но если деяния нынешних убийц зафиксированы на кино и фотоплёнках, доказаны множеством свидетелей, то об Опричниках Иоанна Грозного подавляющее большинство людей практически ничего не знают. Хотя частенько кто-то и грешит в разговорах, называя тех или иных ублюдков опричниками (то есть охранниками или воинами) того или иного агрессивного чудовища или агрессора, жадного до чужих земель и чужого добра. С такими определениями надо быть осторожнее, чтобы не оказаться в компании клеветников, судьба коих незавидна.
        То, что Сталин назвал Опричников прогрессивным войском, враги Русского Православия, да и в целом России, лживо объясняют по-своему – мол, будучи тираном, Сталин покрывал тиранию Грозного. Но давайте попробуем спокойно, без эмоций разобраться в весьма важном историческом вопросе: что такое Опричнина, в ходе которой казнены, как уже точно доказано исследователями на основании точных списков, около 90 человек? Девяносто! А не тысячи! Важно разобраться и в том, кто такие Опричники? 
       В середине сентября 1563 Митрополит Московский Макарий совершал крестный ход, во время которого сильно простудился и серьёзно заболел.
Митрополит был опорой молодому Царю, которому едва исполнилось 33 года.
       Митрополит Макарий показал себя мудрым духовным наставником и смиренным политиком. Твердость его в отстаивании интересов Державы была общеизвестна. Никто как святитель Макарий не мог остановить своевольства бояр, покушавшихся на благоденствия Руси и живших в угоду своим личным «многомятежным человеческим хотениям». И никто другой как он понимал, что бояре не смирятся с потерей своей власти, отбираемой у них Грозным Царём, что обезумевшие от страсти к богатствам и наживе их кровожадные шакальи стаи пойдут на любые ухищрения, на измену и предательство.
      Святитель сознавал, что ему, постаревшему и с каждым днём теряющему силы, уже не удержать мерзких изменников, он возносил молитвы к Богу, в которых умолял: «Грядет нечестие и разделение Земли Русской. Господи, пощади, пощади! Утоли свой гнев. Аще не помилуешь за грехи наши, ино бы не при мне, по мне. Не дай, Господи, видети сего!»
        31 декабря 1563 года Митрополит Макарий отошёл в мир иной.
        Царь Иоанн Васильевич Грозный остался один против взбесившейся своры бояр-мироедов, сплошь ориентированной на Запад. Немного было у него соратников среди знати. Но зато соратником Царя был весь трудовой Русский Народ, искренне полюбивший своего Государя за честность и справедливость и чувствовавший в нём своего единственного заступника.
        После смерти митрополита Макария, крамольному боярству удалось протащить на митрополичий престол «своего» человека – митрополита Афанасия. Тот с первых дней своего избрания сделался лёгкой игрушкой в руках врагов Царя и всего Московского Государства. Вертикаль власти надломилась, и даже воеводы стали перечить Царю, осмеливаясь, порой, выходить из повиновения. Возобновились междоусобными раздоры, а в результате безуспешными стали и военные действия. Число изменников и перебежчиков на сторону поганых ляхов постоянно росло.
       Западные шакальи стаи, изрядно потрёпанные войсками Царя Иоанна, оправились и стали готовиться к новой агрессии против Русской Земли. Бояр же не волновала внешняя опасность, поскольку многие, увы, успели установить преступные контакты с литовцами и поляками. Они радели лишь о собственной выгоде и требовали от Царя новых привилегий и вотчин. Новый митрополит смотрел на это равнодушно, даже не пытаясь пресечь боярскую крамолу. Русь оказалась на краю пропасти.
       Оценив сложившуюся обстановку и осознав, что одному ему не справиться с нарастающей смутой, Царь Иоанн Васильевич принял решение оставить правление. Царь понимал, что один на один с крамольным боярством, без помощи народа, он не сможет защитить Русскую Землю от расхищения негодяями.
        В начале декабря 1564 года Царская семья стала готовиться к отъезду из Москвы. Царь много времени проводил в молитвах, ежедневно выезжая в один из монастырей. Он выстаивал часами, прося Всемогущего Бога помиловать Землю Русскую. Воскресенье 3 декабря после молебна в Успенском соборе, Царь простился с митрополитом и боярской думой. Затем санный поезд с царской семьей и с наиболее приближёнными к Царю людьми покинул землю. Бояре, не ожидавшие такого поворота дел, поначалу даже порадовались, что наступило время вольницы – грабь не хочу. Но они забыли о народе, забыли о Православном и Самодержавном духе людей, о том, что, кроме шайки богатеев, утратившей веру, долг и честь, в России есть ещё и те, кто созидал Державу свои руками. Бояре забыли о тех, кто, если было нужно, умели сменить соху, лопату, кирку или строительный мастерок на пику, лук или пищаль.
       В народе началось брожение. Народ недоумевал, почему Царь покинул Кремль. Наконец, пришло первое сообщение из Александровской Слободы, в котором Царь извещал митрополита и бояр о том, что он решил поселиться там, где Бог его наставит.
       В Москве наступило гнетущее затишье, словно перед грозной бурей. У многих бояр мороз пробегал по коже, когда они видели насупленные взгляды из под бровей, из под низко надвинутых шапок. Народ смотрел на своих притеснителей угрюмо и зло, и что более всего пугало бояр – без страха. Чего уж страшнее теперь, если Царь – Помазанник Божий – оставил Трон?! И действительно,  3 января 1565 года Царь Иоанн Грозный официально отрёкся от престола. В грамоте, присланной в Москву, он объяснил, что не может править в сложившейся обстановке и уходит с престола из-за постоянных измен бояр и воевод, радеющих лишь о своих «многомятежных человеческих хотениях». Догадки народных масс подтвердились – повинны в том, что Царь оставил престол бояре. А ведь некоторые из них на первых порах готовы были принять отречение Государя, и уже думали, как распорядиться своей свободой. Но поспешили они радоваться. Народ валом повалил в Кремль, огромная толпа собралась на площади в Московском Кремле. Вот когда боярам стало по-настоящему страшно, вот когда охватил их животный ужас. Вот когда вспомнился «беспощадный бунт» 1547 года. Сколько тогда было перебито бояр-мироедов!
       Члены боярской думы покинули дворцовые палаты и попытались укрыться митрополичьем покое. Там они открыли заседание, на котором предстояло решить, что же делать? Но не успели и слова вымолвить, как донёсся до их слуха гневный рокот толпы, окружившей их пристанище, ставшее вертепом измены и предательства.
        Народ требовал, чтобы были выслушаны его представители. Пришлось боярам впустить в покои депутацию представителей купечества и ремесленников и дать слово, которое прозвучало, как ультиматум. В заявлении говорилось, что Русский Народ остаётся верным присяге Государю и будет просить его, что бы он Царство не оставлял и подданных своих на расхищенье шакальей стае врагов не давал. В заявлении прозвучало предупреждение, что посадские люди не встанут за тех, кто предал Царя, что готовы сами расправиться с изменниками. Бояре поняли, что живым им из митрополичьего покоя не выйти. Депутатам объявили, что к Царю немедленно направится делегации духовенства и боярской думы. Пообещали взять с собой и представителей народа. Действительно, на исходе 3 января 1565 года, когда уже совсем стемнело, из Кремля вышёл митрополит, за которым следовали, воровски озираясь, бояре. Все они направились к Царю, причём следом, словно не веря шакалам-изменникам, следовали представители народа – купцы, ремесленники, словом, депутация от посадских людей. Пока делегация шла к Царю, в Москве соблюдался порядок, но все бояре понимали, что он зыбок, что народ просто не решается гневить Царя, но если Царь на престол не вернётся, вспыхнет настоящий бунт, бунт, который в своё время метко охарактеризовал А.С.Пушкин «беспощадным». Заносчивые, самолюбивые бояре вынуждены были смирить свою гордыню и обратиться к Царю с просьбой «вернуться на престол и править страной так, как он считает нужным».
       2 февраля 1565 года Иоанн Грозный торжественно возвратился в стольный град Москву.
      Возвращение Царя! Сколь оно символично! Не явилось ли оно событием, которое можно охарактеризовать, как предвозвещающее подобное в грядущем?! Святитель Феофан Полтавский уже в ХХ веке писал: «Россия возродится. Сам народ восстановит Православную Монархию. Самим Богом будет поставлен сильный Царь на Престоле. Он будет Божьим избранником, послушным Ему во всём. Он прежде всего наведёт порядок в Церкви Православной, удалив всех, неистинных, еретичествующих и теплохладных архиереев и многие, очень многие, за малым исключением, почти все будут устранены, а новые истинные и непоколебимые архиереи станут на их место».
         И не стало ли то давнее событие указанием нам на ожидаемые в будущем свящённые свершения во имя победы Правды на многострадальной Русской Земле?! Так что же случилось далее и что ожидает нас в недалёком уже будущем, быть может, в уже ином исполнении, но схожее по своей сути?!
       Сразу же по возвращении в Москву Царь издал Указ об Опричнине. Опричниной являлась какая либо земля, изъятая из обычного обихода. Этот участок как бы выводился из закона мира сего и на нём учреждался особый, неотмирный указ, именуемый иначе Опричным, то есть опричь, вне мира. Закон же, властвующий на этом участке был исключительно Божьим. Исполнителем этого закона являлся сам Помазанник Божий.
       Собственно Опричнина была Царством не от мира сего, что впоследствии дало повод врагам и злопыхателям переименовать его в «царство, кроме мира сего», а неотмирных его служителей в «кромешных служителей». На этой лжи, начиная с Карамзина, стала базироваться вся лженаука, именуемая историей.
      Народ же именовал Опричнину, как Государева Светлость.
      Создано немало сказаний и былин, с которыми не могут равняться сказания ни об одном князе, ни об одном Царе. Святитель Иоанн Ладожский писал: «Историки сетовали на загадочность и даже на великую загадочность Опричнины…. Перед Богом у человека нет права, есть только обязанность, общая всем и это объединяет народ в единую соборную личность… Во всенародном предстоянии Богу Царь находится на особом положении. Помазанник Божией он свидетельствует собой Богоугодность государственной жизни народа, является той точкой, в которой символически соединяются Небо и Земля, Царствие Божье и человеческое. В своём царском служении он не от мира сего».
       Опричный указ при Иоанне Грозном действовал следующим образом. Царём вместе с Опричной думой избирались какая-то волость или уезд, которые изымались из обычного земельного оборота и земского управления. На территории этого участка выбирался монастырь, который также переходил в состав Опричнины, как перешёл Симонов монастырь в Москве. И там поселялся Царь со своей Опричной дружиной. Устав у Опричников был очень суровым, почти монашеским. Никто из Опричников во время похода не брал с собой жены, тем более не прикасался к чужим жёнам. Ежедневно в 4.00 начиналась заутреня. Царь вставал первым. Вместе с сыновьями взбирался на колокольню и созывал звоном Опричников к Богослужению. 
       Вместе с Царевичами Царь пел на клиросе. Опричники выполняли различные церковные послушания. Малюта Скуратов, к примеру, был пономарём. Служба продолжалась до десятого часа. Царь считал, что прежде всего нужно укрепить дух в избранной им волости. Недаром, когда приближалось Царское Опричное войско, то кричали бесноватые, в обморок падали ведуны и ведьмы (?). Страшным для слуг князя мира сего было это явление Православного Царя.
       Духовенство было недовольно тем, что Царь вмешивается в область его деяний. Монашеский подвиг Опричников заставлял духовенство подтянуться, критичнее взглянуть на свои поступки, что очень не нравилось. Но самым страшным для духовенства было то, что простые люди ставили в укор отклонения от Божьей жизни и ставили в пример Царя с Опричной дружиной. Митрополит Афанасий в знак протеста сложил самовольно с себя сан. 19 мая, во время очередного выезда Царя, он, сославшись на болезни, удалился в Чудов монастырь, тем самым, желая поставить Державу на грань смуты. И тогда Царь обратился к игумену Соловецкого монастыря Филиппу. Ему был необходим соратник и сподвижник, подобный митрополиту Макарию, который бы помогал в борьбе за укрепление Московской Руси. Игумен Филипп дал своё согласие. Житие Святителя Филиппа отмечает, что тот во всем старался подражать митрополиту Макарию.
    29 июля 1556 года состоялось посвящение святителя Филиппа митрополитом Московским и всея Руси. При своём посвящении митрополит обещал, что духовенство более не будет вмешиваться в дела Опричнины и мешать Царю. Напротив митрополит благословил Царя на продолжение Опричнины. И дал ему право именоваться Игуменом Опричных Земель. Этим своим указом только что поставленный митрополит подписал себе смертный приговор. Духовенство ополчилось на такого митрополита. Он пробыл на кафедре около двух лет. Заговорщики, злоумышлявшие против него всё это время, сумели всё-таки добиться своей цели.
     Итак Иоанн Грозный разделил Русскую Землю на два указа – один принадлежал Земщине и жил по обычным мирским законам, другой – Опричнине и жил по законам духовным. Все города и волости за немногим исключением поочерёдно изымались из Земского указа и на время передавались Опричнине. После духовной чистки они возвращались в Земский указ. Царь перебирал всю Землю Российскую, учреждая на ней дух Православия, Соборности и Истины. Сам он называл это «перебором людей».
         Сама непрестанная молитва Опричников открывала им врагов Божьих, которые либо возвращались к вере, либо судились по Законам Божьим.
Святитель отмечал: «Историки и учёные, непросвещённые духом Истины, десятилетиями ломали голову, зачем Царь взял в Опричнину ту или иную волость, а потом её вдруг вернул в Земщину, и взял другую. В итоге, заявили, что Опричнина была безумием, произволом и прихотью тирана».
         Сохранились документы, демонстрирующие масштабы грандиозной духовной работы, проведённой Царём. В 1565 году в Опричнину были взяты Ростовский и Ярославский уезды. Бояре же и дворяне областей были отправлены на службу в Казань сроком на один год. 1мая 1566 года все они были возвращены. Никто из них не пострадал, все они получили обратно земли и вернулись в Земский указ. В Казани же они не имели никаких ограничений, а напротив, получили звания, должности и право править по Государеву указу. Руслан Скрытников, профессор Санкт-Петербургского университета, писал: «Грозный передал управление Казанским краем в руки опальных, которые сами должны были заниматься распределением казанских поместий».
       Суздальский уезд, Плеская волость, Буй-город, Городец, Юрьевец на Волге, Галич, Вологда, Великий Устюг, Каргаполь, Холомогоры, Старя Русса, Татьма, Медынь, Вяземский уезд, окрестности Рузы и Можайска, Козельск, Перемышль и другие города.
      Где бы Царь не водворялся с Опричниной, везде он жил по монастырскому указу. Если в Опричном городе или волости не было монастыря, Царь со своими дружинниками строил монастырь. Простые служилые люди мечтали и просили, чтобы их края оказались в ведении Опричнины. Даже иностранные купцы просили о  том же. Так представители английской торговой компании официально обращались к Великому Государю Царю Иоанну чтобы земли, где находились их предприятия, были взяты в Опричный указ.
      Недовольство вылилось в заговор, который на сей раз составило духовенство. Дворяне же и бояре за немногим исключением смирились. Ведь если они что-то и теряли, то получали возможность продвигаться по Государевой службе. Сложился класс служилых дворян.
      Духовенство тоже передавало свои волости в Опричный указ, но жить там духовенству было тягостно, ибо Царь требовал, если не монашеского, то евангельского жительства, что священнослужителям не нравилось. Они лишались своих богатых доходов. Взамен имели всё необходимое и славу Отца Небесного, а этого нечестивым архиереям было мало. Если боярин, лишившись полновластия в своей волости, мог заменить это честью и славой служения Царю Земному, то священник должен был довольствоваться служением и славой Отца Небесного. Иерархам это было не по дуще.
Во главе заговора встал епископ Новгородский Пимен. К нему примкнули Пафнутий, епископ Суздальский, Филофей Рязанский и Благовещенский протопоп Евстафий, опасавшийся своего места при дворе.    
       Ненависть к Опричнине среди шакальей стаи бояр-изменников, передалась через поколение  историкам, относящимся к так называемой пятой колонне, к историкам, очерняющим великое прошлое России и люто ненавидящим Россию и Русский Народ, историкам, ратующим за то, чтобы Отечество наше превратилось в сырьевой придаток Запада. Среди них есть более агрессивные или менее агрессивные, есть те, кто умом своим не способен был оценить величие свершений Иоанна Грозно, но есть и такие, кто намеренно лгал и клеветал, встав на путь жестокой информационной войны против Дома Пресвятой Богородицы. Кто они? Думаю, ответ на такой вопрос найдёт каждый читатель!
       Даже историки не вполне лояльные к Православному Русскому Самодержавию и Великому Русскому Государю Иоанну Грозному отзывались об Опричнине  с известной долей осторожности. Так советский историк Д.Альшиц писал: «Точка зрения дворянской историографии на Опричнину как бессмысленное порождение личной прихоти Царя Иоанна Грозного восходит к сочинениям А.М.Курбского и публицистов начала XVII в. – либо к прямым родичам казнённых, либо к людям, выросшим в среде, живо и болезненно помнящих Опричный террор. Многие исследователи, опираясь на непроверенные, зачастую фантастически преувеличенные свидетельства иностранцев об Опричном терроре, так же видели главную причину возникновения Опричнины в личной жестокости Царя Иоанна IV: «Пьяный, развратный, кровожадный тиран» (так клеветал на Царя по заданию тайных обществ Н.Карамзин – ред.), охваченный манией преследования, опираясь на «злейших врагов всех честных граждан», как Басманов, Малюта Скуратов, Вяземский, установил «бессмысленную тиранию» и «привёл государство к разрухе». Наиболее ярко в дореволюционной историографии выразил эту точку зрения масон Карамзин. В.Н.Татищев, по словам Д.Альшица, видел причину в «конфликте между Царской властью и её слугами».., а «С.Ф.Платонов выявил в Опричнине борьбу Грозного с феодальной аристократией, в результате которой Царь сумел ликвидировать вотчинное землевладение».
        Марксистские историки навязывали неверный вывод о том, что Великокняжеская и Царская власть опиралась на класс феодалов, на эксплуататоров. Эта теория была создана для обоснования разрушения Самодержавия. Между тем, революцию надо было делать не против Самодержавия и Самодержца, а против прогнившей и коррумпированной верхушки знати. Ведь эта верхушка ненавидела и Царя и народ одновременно, но пела народу лживые дифирамбы, чтобы привлечь его на свою сторону. Д.Альшиц писал: «Круг людей, выдвинувшихся после потрясений 1547 года к руководству, был в тот момент для молодого Царя, беспомощного в бурном потоке событий, поистине спасательным кругом, за который он вынужден был держаться до тех самых пор, пока не почувствовал под ногами достаточно твёрдую почву. Тогда он этот «круг» оттолкнул». Здесь историк уже не точен. Во-первых, беспомощными Русские Цари не были никогда, а уж тем более, Иоанн Грозный, который, повзрослев и пройдя обряд миропомазания на Престол, опирался на лучшие силы Русской Православной Церкви. Во-вторых, все обвинения в его адрес голословны. Вот, мол, какой неблагодарный, опирался на «круг» а потом оттолкнул его. Но для того, чтобы обвинение было справедливым, надо назвать поимённо, кого он привлёк в помощь и за что потом «оттолкнул». Оттолкнуть Иоанн Грозный, как человек сызмальства истинно верующий, мог лишь за предательство Отечества и измену вере.
      Тем не менее, Д.Алшиц продолжил хитросплетения, чтобы уйти от шизофренических выдумок Поссевино, Штадена и Курбского, популяризированных Карамзиным, но в то же время оставить у читателей отрицательное мнение о Грозном Царе и его Опричнине. Он писал: «Позднее Царь будет всячески чернить своих бывших соратников». Далее историк попытался реабилитировать безусловных изменников Адашева, Сильвестра, Курбского. А ведь на самом деле было всё наоборот. Курбский чернил Царя, причём чернил грубо, нагло, лживо. Приписывал изуверства, которые и повторять не хочется. Тяжёлое детство Царя, издевательства боярства над Иоанном и его братом, оставшимися без отца и матери, не трогали Курбского – он выдумывал всякие небылицы, а в недавно вышедшем на экраны телесериале «Иван Грозный» создатели этого лживого и просто напросто отталкивающего культурный слой общества опуса пошли ещё дальше…
       Кстати, ещё в XIX веке К.Д.Кавелин заметил, что Опричнина «учреждение, оклеветанное современниками и непонятное потомству». Пропустили и не заметили специально указ Царя от 28 февраля 1549 года: «Во всех городах Московской Земли наместникам детей боярских не судити ни в чём, опричь душегубства и татьбы и разбоя с поличным». Что же было? Историк указал: «Укрепление нового государства (монархии) требовало решительной замены хищнического аппарата власти на местах, сложившегося при боярском правлении. В порядке дня встало создание аппарата чиновников государства, деятельность которых исключила бы злоупотребления в отношении казны и произвол в отношении подданных со стороны практически бесконтрольных наместников».
       В служебнике второй половины XVI века сохранилась молитва, которая рекомендовалась как образец покаяния для наместников. В ней явно присутствуют элементы столь принятого при Грозном сатирического разоблачения «сильных» и «брюхатых» хищников и мздоимцев:

«Съгреших пред Богом и по бозе пред Государём пред Великим Князем – Русским Царём.
Заповеданная мне им нигде же его слова права не сотворих, но и все преступих и солгах и не исправих.
Волости и грады держах от Государя и суд не право по мзде и по посулу.
Правого в Вени доспех, а виноватого правым доспех.
А Государю суд неправо сказах – всё по мзде и по посулу. Невинных на казнь и на смерть выдах, а всё по мзде и по посулу.
Ох, мне, грешному! О, горе мне грешному!
Како мене земля не пожрёт за моя окаянные грехи преступившему заповид Божию и Закон, и суд Божей, и от Государя своего заповеданное слово. И богатство насильством, и кривым судом, и неправдою стяжах и преобретах. Отче, прости мя – согреших, аще буду и своя челядь насильством и неправдою казних и наготою, и гладом, и босотою озлобих…
И в том, Отче, прости мя согреших и сотворих в спя, или в лихом ядении, или в пьянстве врагом зле прелъщаем, падая в блуд и во прелюбодейство, и в клятвы во свады, и во игры злые во свари, и во преступления клятвы…».
       На определённом этапе выборность чиновников на местах сыграла положительную роль, в какой-то мере освободив власть от ответственности за чиновников, присылаемых из центра. Всё же сами выбирали – к себе и укор. Это не было ограничением Царской власти, это было опорой её на народ, ведь выборы проводились ступенчато и избирались не пришлые, а лучшие из местных.
       Опричников же избирали особо… Валерий Ерчак приводит в книге «Слово и Дело Иоанна Грозного» текст присяги, которую давали Опричники, вступая в это священное монашеское братство: «Я клянусь быть верным Государю Великому Князю и его Государству, молодым князьям, Великой Княгине, и не молчать обо всём дурном, что я знаю, слыхал, или услышу, что замышляется против Царя и Великого Князя, его Государства, молодых князей и Царицы. Я клянусь также не есть и не пить вместе с земщиной и не иметь с ними общего. На этом я целую Святой Крест».
        Учреждая Опричнину, Царь Иоанн Васильевич действиями своими показывал, что воспринимает Государево служение как долг перед Всемогущим Богом, а сам Царский титул отождествляет с образом Архангела Михаила – грозного и сурового покровителя Воинствующей Церкви Христовой, архистратига воинских сил небесных. Ну и как Первый Помазанник Божий, то есть Царь, первым принявший обряд миропомазания, с Архангелом Михаилом он отождествлял себя, а точнее свои обязанности с тем, что входило в круг деяния Архистратига. И само имя «Грозный» отражало подобие Царя Небесному воителю – Ангелу Грозному. Недаром Царь является автором Канона и молитвы архангелу Михаилу, в коих называет именно Архистратига Грозным Ангелом – Ангелом Смерти. Историк говорит: «Канон этот подчеркивает священный страх, исходящий от Архангела, здесь он описан как «грозный и смертоносный», «грозный воевода», «мудрый оружник и грозный полченник», «страшный посланниче», «страшный воин», «святый ангеле огнеообразный», «великий хитрец».
И добавляет: «Царь Иоанн писал еще и стихиры, о которых очень высоко отзываются знатоки нашей древней письменности. Для Грозного вообще характерно некоторое сочетание «функций» Царя и священника, естественно, не выходящее за рамки Православной Традиции, которая признаёт наличие за Царём определенного священнического достоинства и называет его «епископом по внешним делам». В Никитском монастыре (Переславль Залесский) на южной стороне паперти собора некогда была плита белого камня. Она содержала надпись, рассказывающую об освящении собора в 1564 г.: "Благочестивый Государь… всенощное бдение слушал и первую статию сам… чел и Божественную литургию слушал, и красным пением с своею статию, сам же Государь пел на заутрени и на литургии». Царь считал, что «смерть есть средство избавления мира от врагов рода человеческого и, опять-таки, средство их, врагов, спасения».
       Известный историк А. Юрганов в исследовании «Опричнина и Страшный Суд», в котором он, несмотря на свою лютую ненависть к Иоанну IV, решительно отметает версию о его «патологическом садизме», а указывает, что Опричный террор символизировал наказание грешников на Страшном Суде. Большинство Опричных казней было связано с водной и огненной стихией, ибо богословы изображают стихию загробных мук как огненную реку, в которой грешники мучаются со связанными руками. Тот же символизм характерен и для другой разновидности опричных казней – убиения дикими зверьми или собаками. На лицевых апокалипсисах 16-17 вв. изображаются мучения грешников, разрываемых собаками или медведями. Архангел Михаил, Ангел Смерти, считался перевозчиком через огненную реку – он же помогал человеку во время загробных мытарств. Смерть от руки его наместника – Царя – символизировала помощь грешнику, попавшему в загробный мир и очутившемуся перед огненной рекой. В Каноне Ангелу Грозному о нём сказано: «Смертию нас надзирает, и от суеты мира избавляет, и на Суд праведен ко Христу представляет, и от вечных мук избавляет…» Иоанн Грозный и его верные Опричники отлично осознавали свою страшную, но великую миссию – они спасали Русь от изменников, а самих изменников от вечных мук. Такого мнение ряда современных исследователей эпохи Иоанна Грозного, причём исследователей, как почитающих Царя, так и относящихся к нему враждебно (Юрганов). Однако, в их трудах не повторяются шизофренические измышления Антонио Поссевино, Генриха Штадена и Курбского.
       Валерий Ерчак указывает: «На различных официальных мероприятиях Опричники находились по правую руку от Царя, земские люди – по левую. Но ведь точно такое же расположение будет и на Страшном Суде. Грешники окажутся слева («ошую»), праведники – справа (одесную). Отделение одних от других описывается в Апокалипсисе как отделение овец (праведников) от козлищ (грешников). В точном соответствии с указанным символизмом Опричники носили монашеские одеяния на овечьем меху. И не только. Опричник олицетворял собою небесного воина-монаха и земного воина-князя. Над каждым опричником совершалось церковное таинство пострижения в монахи и таинство посвящения во князи по полному Православному чину. Вот почему из-под чёрных одеяний Опричников виднелись расшитые золотом княжеские кафтаны. Опричник в одной руке держал меч духовный, а в другой – булатный. Как Пересвет и Ослябя. В нарушении церковных канонов этим монахам преподобный Сергий Радонежский благословил взять в руки оружие для защиты Руси.
       …Опричник – это черносотенец! И ещё один символ. Кирпичи главного опричного храма в Александровской слободе были выкрашены в три цвета: белый, золотистый и чёрный. Белый цвет – это цвет Божественный, цвет Георгия Победоносца, цвет Победы, цвет Правды. Золотистый – цвет Солнца, Православия. Чёрный – цвет Матери-Сырой-Земли, цвет Чёрной сотни, схимны, цвет Куликова поля. Это цвета Опричнины. Это цвета нашей триединой Руси. Это цвета нашего грядущего Грозного Царства!
       Всего сказанного выше вполне хватает для того, чтобы сделать однозначный вывод – Царь Иоанн IV символически уподоблял своё Царство грядущему Апокалипсису. Воспроизводя (или предвосхищая) чудесное, сверхъестественное событие, Опричники сами обретали чудесную, Божественную силу. Эта сила помогала вести борьбу с воплотившимися духами злобы поднебесной».
        А теперь попробуем рассмотреть устройство Опричного Дворца в Александровской Слободе. Вот тут-то начинается самое удивительное. 
Возьмём Откровение Святого Иоанна Богослова. В главе двенадцатой говорится: «1.И увидел я новое небо и новую землю, ибо прежнее небо и прежняя земля миновали, и моря уже нет. 2. И я, Иоанн, увидел святый город Иерусалим, новый, сходящий от Бога с неба, приуготовленный как невеста, украшенная для мужа своего. 3.И услышал я громкий голос с неба, говорящий: се, скиния Бога с человеками, и Он будет обитать с ними; они будут Его народом, и Сам Бог будет с ними Богом их. 4. И отрёт Бог всякую слезу с очей их, и смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет, ибо прежнее прошло. 5. И сказал Сидящий на престоле: се, творю всё новое. И говорит мне: напиши; ибо слова сии истинны и верны. 6. И сказал мне: свершилось! Я есьм Альфа и Омега, начало и конец; жаждущему дам даром от источника воды живой. 7. Побеждающий наследует всё, и буду ему Богом, и он будет Мне сыном. 8. Боязливых же и неверных, и скверных, и убийц, и любодеев, и чародеев, и идолослужителей и всех лжецов участь в озере, горящем огнём и серою. Это смерть вторая. 9. И пришёл ко мне один из семи Ангелов, у которых было семь чаш, наполненных семью последними язвами, и сказал мне: пойди, я покажу тебе жену, невесту Агнца. 10. И вознёс меня в духе на великую и высокую гору, и показал мне великий город, святый Иерусалим, который нисходил с неба от Бога. 11. Он имеет славу Божию. Светило его подобно драгоценному камню, как бы камню яспису, кристалловидному. 12. Он имеет большую и высокую стену, имеет двенадцать ворот и на них двенадцать Ангелов; на воротах написаны имена двенадцати колен Израилевых: 13. С востока трое ворот, с севера трое ворот, с юга трое ворот, с запада трое ворот. 14. Стена города имеет двенадцать оснований, и на них имена двенадцати Апостолов агнца. 15. Говоривший со мною имел золотую трость для измерений города и ворот его и стены его. 16.Город расположен четвероугольником, и длина его такая же, как и широта. И измерил он город тростью на двенадцать тысяч стадий. Длина и широта его и высота равны. 17. И стену его измерил во сто сорок четыре локтя, мерою человеческою, какова мера и Ангела. 18. Стена его построена из ясписа, а город был чистое золото, подобен чистому стеклу. 19. Основания стены города украшены всякими драгоценными камнями: основание первое яспис, второе сапфир, третье халкидон, четвёртое смарагд. 20. Пятое сардоникс, шестое сердолик, седьмое хризолит, восьмое вирилл, девятое топаз, десятое хризопрас, одиннадцатое гиацинт, двенадцатое аметист. 21. А двенадцать ворот – двенадцать жемчужин: каждые ворота были из одной жемчужины. Улицы города – чистое золото, как прозрачное стекло. 22. Храма же я не видел в нём; ибо Господь Бог Вседержитель – Храм его, и Агнец. 23. И город не имеет нужды ни в Солнце, ни в луне для освещения своего; ибо слава Божия осветила его, и светильник его – Агнец. 24. Спасённые народу будут ходить во свете его, и цари земные принесут в него славу и честь свою. 25. Ворота его не будут запираться днём; а ночи там не будет. 26. И принесут в него славу и честь народов; 27. И не войдёт в него ничто нечистое и никто преданный мерзости и лжи, а только те, которые написаны у Агнца в книге жизни». (Апок., 21, 1 – 27). 
       А теперь вернёмся к описанию Александровской Слободы, сделанному В. Ерчаком в книге «Слово и дело Иоанна Грозного»: «Обратим внимание на расположение Опричного Дворца Иоанна Грозного. Он представлял собой четырёхугольник с равными сторонами. На одной, западной стороне ворот не было. Восточные ворота предназначались только для Царя. За восточной оградой находилась странная церковь без прикрытия. Южные ворота украшались двумя резными разрисованными львами. Там же был резной двуглавый орёл с раскрытым клювом. Опричный Дворец являлся своеобразной копией эсхатологического Града Божия, описанного пророком Иезеркилем (в Апокалипсисе он назван Новым Иерусалимом). В том Граде тоже не было западных врат – в грядущем Царстве не будет захода Солнца. В восточные ворота Града мог войти только Бог – в этом заключается важнейший элемент сходства. В граде нет храма, Бог присутствует здесь непосредственно – вот объяснение «странной» архитектуры указанной выше церкви (в лицевых апокалипсисах город святых изображался в виде крестообразной церкви без покрытия). Наконец, лев и орёл – важнейшие животные Апокалипсиса – они символизировали ангельские силы. Характерно, что орёл символизировал (по толкованию Андрея Кесарийского) ещё и наказание нечестивых…»
        В книге «Творения блаженного Иеронима», вышедшей в Киеве в 1894 году, говорится об утрате Иерусалимом достоинства града святого после распятия Христа: «И дана мне трость, подобная жезлу, и сказано: встань и измерь храм Божий и жертвенник, и поклоняющихся в нём; а внешний двор храма исключи и не измеряй его, ибо он дан язычникам: они будут попирать святой город сорок два месяца» (Апок. 11, 1 – 2). «С тех пор как разорён, Иерусалим не называется уже святым городом, но, потеряв святость и прежнее имя, зовётся в духовном смысле Содомом и Египтом». Отныне освещается Иерусалим новый – Небесный Иерусалим, обретающий себе новое место и особые духовно-мистические черты.
       Напомним, что Иоанн Богослов писал: «И увидел я новое небо и новую землю; ибо прежнее небо и прежняя земля миновали, и моря уже нет…».
       Теперь следуют расчеты, которые очень важны для понимания того, почему Святую Русь называли, да и теперь называют Россию Подножием Престола Божьего.
       В Апокалипсисе сказано: «Город расположен четвероугольником, и длина его такая же, как и широта. И измерил он тростью на двенадцать тысяч стадий; длина и широта и высота равны» (Апок. 21, 16).
       Стадия – вавилонская система мер древних народов Востока. Стадия – 185 метров, локоть – 48 сантиметров. В «Букваре: начала познаний Божественных и человеческих» указано, что ширина, длина и высота Нового Иерусалима равны между собой и составляют 12 тысяч стадий, то есть 2220 километров. Стена града будет иметь толщину почти 70 метров. Новый Иерусалим – Иерусалим Небесный. Царство свято, «о котором было открыто Апостолу-евангелисту Иоанну Богослову, по мнению толкователей Апокалипсиса, проецируется на землю, как Подножие Престола Божьего на Земле».
       Вспомним, что Святой Праведный Иоанн Кронштадтский неоднократно повторял: «Россия есть Подножие Престола Божьего на Земле!».
       Но где же нужно искать это Подножие и каковы его параметры? И здесь даётся ответ. Нужно обратиться к иконе «Спас в Силах». За ликом Христа-Спасителя ясно виден четвероугольник. На некоторых, больших иконах он даже спроецирован на Землю и проекция как раз и составляет участок земной поверхности, названный апокалипсическим четвероугольником или Подножием Престола Божьего, верхний угол которого упирается в Соловки, нижний – в Новый Афон, правый – в Аркаим (близ Екатеринбурга) и левый – в Западную Белоруссию (Брест). Центр этого четвероугольника составляет Четвёртый Жребий Божьей Матери на Земле, то есть – Дивеево.
      Это территория Московского государства эпохи Иоанна Васильевича Грозного. Площадь – 3 миллиона квадратных километров, стороны же 2220 километров.
       А теперь обратимся к пророчеству Серафима Саровского: «Всё, что носит название «декабристов», «реформаторов» и, словом, принадлежит к «бытоулучшительной партии» – есть истинное анртихристианство, которое, развиваясь, приведёт к разрушению христианства на земле и отчасти Православия и закончится воцарением антихриста над всеми странами мира, кроме России…».
       По мнению Серафима Саровского, которое он подкрепил твёрдым заявлением, что «это верно, как 2 х 2 = 4», и заверением, что он «слова единого не сказал против воли Царицы Небесной», антихрист не сможет воцариться на землях апокалипсического четвероугольника, поскольку границы его станут в «Последние Времена» нерушимыми границами высочайшей святости.
         Весной 1829 года Серафим Саровский удивил всех в Дивеевской обители. Во время Великого поста пришло официальное распоряжение о выделении трёх десятин земли. Отец Серафим был очень обрадован. Он дал Михаилу Васильевичу Мансурову кадочку мёду для угощения сестёр, после того как они закончат порученную им работу. А поручение было очень простым – ходить за землемерами и класть камешки между колышками, которые те будут ставить. Он пояснил, что весной, как стает снег, колышки упадут и затеряются, а камешки останутся.
        Весной отец Серафим велел опахать выделенную землю, причём попросил всех сестёр обители, Мансурова и отца Василия присутствовать при этом действе. Когда же земля подсохла, старец велел обрыть её канавкою в три аршина глубины и три аршина ширины, причём, землю бросать внутрь обители, выстраивая таким образом вал в три аршина высоты. В книге «Слово батюшки Серафима» об этом деянии старца сообщается: «Много чудного говорил батюшка Серафим об этой канавке. Так что канавка эта – стопочки Божией Матери: «Тут её обошла Сама Царица Небесная! Эта канавка до Небес высока! Землю эту взяла в удел Сама Госпожа Пречистая Богородица! Тут у меня, батюшка, и Афон, и Киев, и Иерусалим! И как антихрист придёт, везде пройдёт и канавки этой не перескочит!».
       В чём же таинственный смысл этой канавки? Оказывается, она, канавка эта, является точной малой копией Апокалипсического четвероугольника и составляет по площади одну миллионную его часть.
       Вспомним: Иоанн Богослов указывал: «Город расположен четвероугольником, и длина его такая же, как и широта, мерою человеческою, какова мера Ангела» (Апок. 21, 16 – 17). И далее про этот город говорится: «…Господь Бог Вседержитель – храм его и Агнец.  И город не имеет нужды ни в солнце, ни в луне для освещения своего; ибо слава Божия осветила его, и светильник его – Агнец…» Именно об этой проекции Горного Иерусалима – Града Святого – говорил святой преподобный Серафим Саровский, указывая, что антихрист воцарится во всём мире, кроме России, что не одолеть антихристу духовных стен благочестия и веры Православной, окаймляющих Святую Русь по границам Апокалипсического четвероугольника. Непреоборима Русь, которая ещё в эпоху святого благоверного князя Андрея Боголюбского обрела Покров Пресвятой Богородицы.
        Но если благочестие в России падёт окончательно, то канавка уже не спасёт всю Русскую Землю, но спасёт лишь только остаток Русских людей, укрытый непосредственно за её духовными стенами.
       Серафим Саровский говорил: «Канавка же будет вам стеной до Небес, и когда придёт антихрист, не возможет он её перейти, она за нас возопиёт ко Господу и стеною до Небес станет и не впустит его».
        Впрочем, пророчества Серафима Саровского весьма оптимистичны. Они таковы потому, что старец верил в свой народ, верил в его могучие, недюжинные силы. Предрекая кару Господню за отступление от веры и Государя, он предупреждал: «Но не до конца прогневается Господь и не попустит разрушиться до конца Земле Русской, потому что в ней одной преимущественно сохраняется ещё Православие и остатки благочестия христианского... У нас вера Православная, Церковь, не имеющая никакого порока. Ради сих добродетелей Россия всегда будет славна и врагам страшна и непреоборима, имущая веру и благочестие – сих врата адовы не одолеют. Господь помилует Россию и приведёт её путем страданий к великой славе..
                Иоанн Грозный – Царь Последних Времён?
      Святой преподобный Серафим Саровский указывал: «Мне, убогому Серафиму, от Господа Бога положено жить гораздо более ста лет. Но так как к тому времени архиереи русские так онечестивятся, что нечестием своим превзойдут архиереев греческих во времена Феодосия Юнейшего, так что даже и важнейшему догмату Христовой Веры – Воскресению Христову и всеобщему воскресению веровать не будут, то посему Господу Богу угодно до времени меня, убогого Серафима, от сея преждевременной жизни взять и затем, во утверждение догмата Воскресения, воскресить, и воскрешение моё будет яко воскрешение седми отроков в пещере Охлонской во времена Феодосия Юнейшего. По воскрешении же моём я перейду из Сарова в Дивеево, где буду проповедовать всемирное покаяние».
       И далее он произнёс слова, имеющие глубокий эсхатологический смысл и напрямую, по мнению многих толкователей пророчеств, относящиеся к Православному Царю Иоанну Грозному: «О (грядущем) Государе же не пекись, Его Господь сохранит, Он в душе христианин, чего не могут про себя сказать иные даже из духовных великих особ… Он (грядущий Русский Царь-победитель антихриста) и выше Петра Великого, за нелицемерную Веру Его Православную и поможет Ему Бог во всём и возвеличит во дни Его так Россию над всеми врагами её, что Она станет превыше всех царств земных и не только нам у иностранцев уже не придётся учиться ни чему, а ещё и им доведётся бывать в нашей Земле Русской, да учится у нас и Вере Православно-христианской и жизни благочестивой по этой вере.
       А много будет сначала до того всякого горя Государю, и не однократно станут искать Его освящённой Богом главы и живота Царской фамилии, но Господь всегда будет защищать и Его, и весь августейший Царский Дом Его, праведника, ради единого целый род спасается. А в Его Государевом роду посмотрите-ка, сколько святых мощей от Его венценосной плоти и крови, мню, что не один десяток Угодников Божиих, так все они молитвенники за род Его и Его священную особу Императорскую. Вот хотя бы Государь Император Павел Петрович как любил церковь святую, как чтил святые уставы ея и сколько делал для блага её. Не многие из Царей Русских, подобно Ему, послужили Церкви Божьей. А Его Императорскому Величеству (грядущему Государю) и ещё гораздо более поможет сделать Господь и для Церкви Святой Православной нашей и единой во всей вселенной истинной – непорочно Апостольской Вселенской Церкви Христовой, но до этого ещё много должно будет горя и Государю, и Земле Русской перенести.
       Когда Земля Русская разделится и одна сторона явно останется с бунтовщиками, другая же явно станет за ГОСУДАРЯ и целость России, вот тогда, ваше боголюбие, усердие Ваше по Боге и ко времени – и Господь поможет правому делу – ставших за Государя и Отечество и Святую Церковь нашу – а Государя и всю Царскую Фамилию сохранит Господь невидимою десницею Своею и даст полную победу поднявшим оружие за Него (грядущего Государя), за Церковь и за благо нераздельности Земли Русской – но не столько и тут крови прольётся, сколько тогда как, когда правая за Государя ставшая сторона получит победу и переловит всех изменников и предаст их в руки Правосудия, тогда уже никого в Сибирь не пошлют, а всех казнят, и вот тут то ещё более прежнего крови прольётся, но эта кровь будет последняя очистительная кровь, ибо после того Господь благословит люди Своя миром и превознесёт род Помазанного Своего… по сердцу Своему, Благочестивейшего Государя Императора. Его же утвердила и паче утвердит десница Его святая над Землею Русскою.
       Перед концом времён Россия сольётся в одно море великое с прочими землями и племенами славянскими, она составит одно море или тот громадный вселенский океан народный, о коем Господь Бог издревле изрёк устами всех святых: «Грозное и непобедимое Царство Всероссийское, Всеславянское – Гога Магога, пред которым в трепете все народы будут».
       Как видим, Царская резиденция в Александровской слободе была сооружена по образу и подобию Апокалипсического четвероугольника, что имело глубокий мистический смысл.
       Историк говорит: «Иоанн Васильевич Грозный не был только лишь благочестивым Государём, собирающим Русские Земли. В этом случае он мало чем выделялся бы из славной когорты наших князей и монархов. Нет, Грозный был ещё и тончайшим православным эзотериком. Он жил эсхатологическими переживаниями и видел за каждым событием символ грядущего Огненного Обновления мира. Более того, он делал всё для того, чтобы подчеркнуть и усилить этот символизм, сделать наличие всего чудесного очевидным. Грозный – это философ на троне и пророк в короне, он стоит в одном ряду с такими гениями на престоле, как Константин Великий или Александр Македонский. Таких монархов можно пересчитать по пальцам – настолько велик был Дар, сообщенный им Господом Богом, настолько глубоко они понимали смысл и цель монаршего служения.
Всего сказанного выше вполне хватает для того, чтобы сделать однозначный вывод – Царь Иоанн IV символически уподоблял своё царство грядущему Апокалипсису».
        Здесь нельзя не отметить, что выдающиеся качества Грозного Царя не решались отрицать многие историки. Так Д.Альшиц писал: «Трудно найти в мировой истории фигуру монарха, который обладал бы столь же ярким талантом политического писателя-публициста, абсолютно неколебимого в своей апологии единовластия, в своём отрицании всех и всяческих, исторических и современных ему форм ограничения власти Государей, как Первый Русский Царь».
       Историк Александр Елисеев указывает, что само сопоставление Иаонна Грозного с Архангелом Михаилом «подводит нас к эсхатологическому пророчеству, изложенному в "Откровении" Св. Мефодия Патарского. В нём повествуется о том, как в самом конце человеческой истории будет царствовать Последний Государь – «его же вменяху человеци яко мертва суща» (т. е. считали давно умершим). Тут явно содержится указание на воскрешение кого-то из благочестивых Царей древности. Предположим, что таким Царем будет Первый Русский Государь Иоанн Васильевич. В Традиции конец очень часто изображают как воспроизведение начала – сакральная история идет по кругу – от Ветхого Адама до Нового (Христа), от нисхождения (кенозиса) Божества в сотворении мира до его, мира, обожения, до возвращения твари к своему Абсолютному Истоку». Причём, размышления историка, сколь бы фантастичными они не казались, не противоречат Православной традиции», то есть возможности «воскрешения некоторых умерших ещё до Страшного Суда ничуть не противоречит православной Традиции. Так, в Русской православной эсхатологии весьма распространено пророчество о воскрешении в конце времен Преп. Серафима Саровского. Есть мнение, что он и укажет на истинного Государя. В пользу нашего предположения говорит Имя Последнего Царя, сообщаемого православной Традицией – Михаил. Дерзнём увидеть здесь великую мистерию - мистерию воскрешения Грозного Царя, взявшего себе имя Ангела Смерти, которого он особо почитал при жизни и с чьим Ликом он встретился в ангельской Вселенной Духа».
        Далее историк Александр Елисеев говорит, что за Опричной Революцией Иоанна Грозного, судя по всему, стояла некая мощная сила, возникшая еще до самой Опричнины и, очевидно, инициировавшая её возникновение. Нам уже доводилось слышать о каликах перехожих, бродячих воинах и певцах, которые отождествляются (в словаре Даля, былинном творчестве, в духовных стихах) с легендарными богатырями Киевской Руси и юродивыми (Орден богатырей святорусских // "Царский опричник" № 9 (12) 1999 г.). По нашему мнению, богатыри-калики представляли собой военно-религиозный, рыцарский орден, разгромленный во время монголо-татарского нашествия. В указанной статье мы посчитали этот орден окончательно погибшим, однако, теперь приходим к выводу, что он вполне мог уйти в сокрытие (в лице немногих уцелевших). О том, что деятельность Ордена не прекращалась свидетельствуют, например, жизнь и творчество новгородского епископа Василия, носившего характерное прозвище - "Калика". Это был величайший мистик и талантливейший государственный деятель. Именно он стал обладателем знаменитого «Белого клобука» – величайшей Православной святыни, свидетельствующей о преемственности от Рима Первого и Рима Второго. Василий Калика отличался глубинным, нордическим пониманием Православия. Он писал о великой северной стране, где находится «рай земной» и где все наполнено благостью и весельем. По всей видимости, в его лице мы имеем дело с представителем полутайного Ордена калик перехожих – столь характерно его христианство, настолько оно проникнуто кшатрийским, нордическим духом, который настойчиво пытаются выветрить из Православной Русской души уже не одно столетие.
       Орден не вышел из сокрытия даже тогда, когда опасность миновала – очевидно, того требовала обстановка. Весьма вероятно, что внутри церковного руководства и аристократической элиты появились влиятельнейшие (и тоже скрытые) антитрадиционные течения, и надежнее было утаить свою деятельность от них. Но однажды Черный Орден воинов-монахов все же «разгерметизировался» –  хотя и частично. Это произошло во время правления первого Русского Царя Иоанна Васильевича Грозного, создавшего военно-религиозное братство опричников. И одеяние, и полу-монашеский стиль жизни, и структура братства свидетельствовали о его орденской направленности. Ещё больше об этом свидетельствует сама личность Царя.
       Заключая свои размышления Александр Елисеев пишет: «Иоанн Васильевич Грозный – это центральная фигура всей русской истории – «мирской» и сакральной. Его миссия столь велика, что захватывает дух, когда осознаешь, какую сверхчеловеческую натуру мы имеем в качестве своего единоверца и соплеменника. Потому в «святцах» Национальной Революции его имя должно стоять на первом месте.
       Но очень немногие исследователи сумели разгадать истинный смысл Опричных деяний Грозного Царя. Некто Мирча Элиаде указывал: «Воспроизводя (или предвосхищая) некое чудесное, сверхъестественное событие люди сами наполняются чудесной и сверхъестественной силой».
Историк продолжает: «Себя Государь одновременно отождествлял (естественно, символически) и с Грозным Судией, который явится в Конце Земного Мира, и с Ангелом Смерти Михаилом…» Таково мнение добросовестного исследователя Царствования Иоанна Грозного. Над многим заставляет задуматься оно. Но главное: заставляет прийти к серьёзным размышления и выводам о предназначении человека на Земле…
       Однако, вернёмся к созданной Иоанном Васильевичем Грозным Опричнине. В. Ерчак расписал и распорядок дня Опричника, который взял из исторического и археологического описания Успенского монастыря в городе Александрове (центре Опричнины): «Царь, поселившись в келье близ Церкви, завёл у себя весь монастырский обиход, составил из трёхсот Опричников братию, наименовал себя её игуменом, Вяземского келарем, Малюту Скуратова (инока Григория) – еклессиархом, сам ежедневно в 4 часа утра ходил с Царевичем (Иваном) и Малютою на колокольницу благовестить к заутрене, и, одевшись в «смирное» платье (монашеское облачение), становился в храм между Опричниками, являвшимися в скуфьях и чёрных рясах. Из церкви Опричники собирались в одиннадцать часов за общую трапезу, а сам Царь, стоя у аналоя, читал вслух трапезующим душеспасительные поучения, кушал же сам после… В 8 часов был благовест к вечернему богослужению, продолжавшемуся до 9 часов».
        Ливонский дворянин Э.Крузе оставил свои воспоминания об Опричном монастыре: «В колокола звонят он (Иоанн Грозный) сам, два его сына, да пономарь, все вместе. Рано, в 4 часа утра все члены братства должны находиться в церкви, отсутствие, кроме тяжёлой болезни, строго наказывается и виновный, кто бы он ни был, бросается в монастырскую тюрьму на 8 дней на покаяние. Во время Божественной службы Царь поёт с прочими членами духовного братства (Опричниками) и церковнослужителями от 4 до 7 часов утра. В 8 часов он сам благовестит, и каждый должен опять идти в церковь, где он (Царь) поёт вместе с другими до 10 часов. К этому времени бывает обед, и братия по выходе из церкви садится за стол, но Царь, по должности настоятеля, во всё время обеда стоя читает им назидательные книги». (Цит.по: Ерчак В. Слово и дело Иоанна Грозного… с. 290). «Таким образом, – продолжает В.Ерчак, – сам Царь Иоанн Грозный и его Опричная братия стояли на молитве 8 – 9 часов в день (на общественном Богослужении), не считая сугубых келейных молитв. Почти ежедневное причащение Святых Христовых Тайн давало им большую духовную силу и защиту от каббалистов-колдунов (от психотропного оружия того времени). Соблюдение Закона Божия, церковных канонов, пост и непрестанная молитва делали Опричников неуязвимыми для жидовствующих. Опричники жили по строгому монастырскому уставу, который составил их игумен – Благоверный Царь Иоанн Васильевич Грозный. Опричнина являлась прообразом Апокалипсического воинства на последние времена. Нечто подобное было у Царя и пророка Давида – гвардия Хелефеев и Фелефеев, состоящая из хеттов. Хетты – древние славяне в родословной Богородицы. Царские Опричники получали особый дар духовного видения окружающего мира, поэтому они и могли изгонять жидовскую нечисть из Российских пределов. Постом и молитвою каждый Опричник изгонял беса (жида) прежде всего из себя. А затем переносил изгнание жидовской нечисти из опричных областей… Крестными ходами, как мечём, Грозный Царь рассёк Русь на Опричнину и Земщину России ради. Каждый Опричник научился распознавать ересь жидовствующих, и, в первую очередь, выявлял ритуальные убийства, каббалистическую магию, колдовство и всяких «мумей» с «шестокрылами». Породнённые с жидами княжеские роды «выдергивались», как сорная трава и переселялись. Очищенная таким духовным образом Опричная земля возвращалась в Земщину.
       В. Ерчак приводит строки из Жития Святого Кирилла Александрийского (ум. 444 г. память 9 июня), который из города Александрии изгнал жидовскую нечисть. В начале Св.Кирилл в пригород Александрии г. Мануфин перенёс св.мощи Кира и Иоанна, умученных в 311 г., и устроил в Мануфине во имя их св.Церковь. «Нечистые духи немедленно были изгнаны оттуда, – сказано в Житии, – и место то было источником исцелений от мощей мучников. Изгнавши таким образом невидимых бесов из предместья Александрии, святой приложил все старания, чтобы самый город совершенно очистить от бесов видимых, каковыми были христоненавистные иудеи». И очистил…». Александрова Слобода и Александрия созвучны. Государь знал житие Кирилла Александрийского... Несомненно, опыт св. Кирилла Александрийского использовал Иоанн Грозный и не случайно в Слободе Александра основал Опричнину...».   
        Теперь несколько слов о самой Александровской Слободе. Ныне это город Александров, который находится в 120 километрах к северо-востоку от Москвы, и добраться до него можно по Ярославскому шоссе или Ярославской железной дороге через Троице-Сергиеву Лавру.
Интересно, что первое упоминание об Александровой Слободе относится к 1328 году, то есть ко времени Великого Княжения Иоанна Даниловича Калиты. А ведь В. Ерчак указывает, что среди Опричников в подавляющем большинстве присутствовали фамилии, впервые упоминаемые именно при Иоанне Даниловиче Калите, собирателе Москвы. По мнению историка Дм.Зенина, вводя Опричнину, Царь (Иоанн Грозный) пытался легализовать Православный орден, существовавший во время Калиты и послуживший ему инструментом для создания Московской Государственности.
        В. Ерчак пишет: «В 1513 году в Александровской Слободе был построен монументальный одноглавый каменный Троицкий собор. В 1564 году в Александровскую слободу удалился Царь Иоанн Грозный, сделав её своей постоянной резиденцией и центром Опричнины вплоть до 1581 года. Это был монастырь в миру. За время пребывания Царя в Александровской Слободе возвели Покровскую церковь, а Троицкий собор украсили двумя уникальными медными воротами, вывезенными Иоанном IV из Новгорода и Твери, – «Васильевскими» и «Тверскими». В 1578 году ученик Ивана Фёдорова Андроник Тимофеевич Невежа основал здесь типографию, выпустившую в том же году «Псалтирь». В XVII веке в Александровской Слободе был основан Успенский монастырь, ставший местом погребения Царевен Марфы Алексеевны и Феодосии Алексеевны. Длительное время здесь обитала дочь Петра Первого Елизавета. В настоящее время на стене монастыря написано, что резиденция Иоанна Грозного – это гордость России».
       Далее историк приводит такой пример: «Известно, что в «Сказании о Магмете-Салтане» прямо говорится о необходимости создания специальных воинских формирований для охраны внутренней безопасности государства:
«Царь же турский умудрился – на всяк день по тысячи янычар при себе держит, гораздых стрелков огненные стрелбы, и жалование им даёт, алафу на весь день. Для того их близко у себя держит, чтобы ему в его земли недруг не явился и измены бы не учинил. А иныя у него верныя любимыя люди, любячи Царя, верно ему служат, Государю про его Царское жалование».
Был свершён земельный передел в пользу верных за счёт крамольников и предателей, а вскоре сформирована личная вооружённая охрана Царя – трёхтысячный корпус стрельцов «огненные стрельбы».
Традиции, заложенные при Иоанне Грозном, были традиции Русские, национальные, Самодержавные, Православные. Сломать их Петру I удалось, только потопив в крови стрельцов – потомков тех, кто стоял у истоков регулярства при Иоанне Грозном. Жестокость невероятная была просто незамечена нашими историками, потому что тут изуверствовал неправославный Пётр, а там строил Самодержавие Игумен Всея Руси Иоанн Грозный.
        Опричнина – бескомпромиссная война Самодержавия с теми, кто стремился ограничить власть Самодержца. Вспомним «Сказку о золотом петушке» А.С.Пушкина. Что тревожило царя Дадона?

Чтоб концы своих владений
Охранять от нападений,
Должен был он содержать
Многочисленную рать.
Воеводы не дремали,
Но никак не успевали:
Ждут, бывало, с юга – глядь, –
Ан с востока лезет рать.
Справят здесь, – лихие гости
Идут от моря…

       Пушкинские сказки, как известно, отражают мотивы многих народных преданий, которые сложились не просто так. В основе этих преданий – действительное положение Русской Державы, которая выдержала несметное количество нашествий. Не исключением была и эпоха Иоанна Грозного, когда зарились на Русь то казанцы, то астраханцы, то крымцы, ну а поляки и ливонцы только и ждали удобного момента, чтобы пройти огнём и мечём по многострадальной Русской Земле. Обороноспособность Державы зависела от многих факторов. Сам Иоанн Грозный отмечал, что от местничества была огромная «поруха государеву делу». Боярство саботировало решения Царя, тайно вредило даже тогда, когда возникала смертельная опасность для государства. Бояре задерживали снабжение войск, а это сказывалось на успехе боевых действий. Собственно, эксплуататорский класс мало заботила безопасность государства, эксплуататоров заботила личная прибыль, да и крамольная часть боярства жила, кроме того, надеждой, что с приходом иноземного поработителя устроится при нём ещё лучше, чем при таких сильный Государях, как Андрей Боголюбский, Иоанн Грозный… Вспомним, как предал благоверного князя Андрея Боголюбского крамольный воевода Борис Жидиславич.
       Грозный внимательно изучал боярские родословные, стремясь определить потенциальных изменников. А крамола росла. Историк Сергей Платонов сравнил борьбу Иоанна Грозного с боярством с борьбой Геракла и Антея: «Как сказочный Геракл успел одолеть Антея, потому что оторвал его от земли, его родившей, так и исторический Грозный навсегда сломил политическую силу титулованного боярства, потому что оторвал его от наследственных вотчин и пересадил в новые условия службы и хозяйства».
(Платонов С.Ф. Очерки истории смуты в Московском государстве XV – XVII вв.: Опыт изучения общественного строя и сословных отношений в смутное время. М., 1937, с. 138-139).
       Но именно осознание себя Государём всея Руси, Помазанником Божьим привело Иоанна Грозного к пониманию жизненной необходимости своего полновластия и единовластия на принципах Православия, то есть к необходимости укрепления Православного Самодержавия не только на практике, но и в теории, а это предопределило жесточайшее столкновение с родовитым боярством, не желавшим терять своих позиций.
       Г.Н.Бибиков писал: «То, что режим террора был направлен в первую очередь против боярства, представляет собой настолько установившееся мнение, что вряд ли в настоящее время кто-нибудь будет против него возражать». (Бибиков Г.Н. К вопросу о социальном составе опричников Иоанна Грозного. //Тр.Гос. Ист. Муз. М.: 1941, Вып. 14, Сборник статей по истории СССР XVI – XVII вв. с. 19). С.Ф.Платонов тоже видел смысл опричнины в борьбе Самодержавия с могущественной феодальной аристократией. Дума вообще, как элемент демократии, является разрушительным и губительным вирусом для Самодержавия, во всяком случае, при неправильном, вредном для дела способе выборов в неё депутатов.
       Не случайно после учреждения системы Земско-Поместных Соборов и введения Опричнины Иоанн Грозный сократил состав думы втрое.
Крамольники были казнены или насильно пострижены в монахи, дабы могли замолить грехи свои против Бога и Его Помазанника, а полными
хозяевами в думе вскоре стали Опричники.
       
                Ливонская война

      Ливонской войной принято называть войну России с коалицией государств, в которую, когда в разное время, а когда и одновременно, входили Ливония, Швеция, Польша и Великое княжество литовское. При всём при этом нельзя забывать, что и крымская орда при всяком удобном случае наносила удары с юга. Война продолжалась 25 лет, с 1558 по 1583 годы и, скорее всего, была бы продолжена до полного выполнения задач, стоявших перед Россией, если бы не отравление Царя Иоанна Грозного в марте 1584 года. Здесь просматривается единый почерк тёмных сил Запада. Так, отчаявшись добиться успеха в Восточной войне 1853 – 1856 годов (частью которой была Крымская война 1854 – 1855 годов), слуги тёмных сил Запада отравили Императора Николая Первого, не оставлявшего им никаких надежд на победу.
       Об отравлении и кончине Царя будет рассказано ниже. Пока же речь пойдёт о войне, ход которой довольно сильно искажён в исторической литературе с целью дискредитации Русского Царя, показавшего себя не только блистательным государственником, но и талантливым полководцем и военачальником.
       Выход к Балтийскому морю России нужен был как воздух, но это вовсе не означает, что Русский Царь выступил агрессором. Агрессорами испокон веков были западные соседи, которые, пользуясь ослаблением России, попавшей под пяту ордынского ига, отвоевали у неё исконно Русские Земли на западе. Александр Тюрин в книге «Война и мир Иоанна Грозного» пишет: «Не принимая во внимание Русско-польские взаимоотношения XI – XVI веков, практически невозможно понять, что же произошло между Русскими и поляками в Царствование Иоанна Грозного? Уже события 1013 – 1018 годов выглядят настоящей матрицей для всей истории Русско-польских отношений. Польская феодальная элита, недавно крещённая немецкими миссионерами, в полной мере показала себя «форпостом Запада». Король Болеслав I (чьё прозвище Храбрый не очень гармонирует с его делами) выдаёт свою дочь за Русского князя Святополка Окаянного; в «одном флаконе» с невестой присылает и немца-епископа Рейнберна. Тот склоняет Святополка к восстанию против его отца, князя Владимира, и к отложению Русской Церкви от Восточной, Греческой. Болеслав предпринимает два похода на Русь, в 1013 и 1018 годах с немецкими, венгерскими и тюркско-печенежскими отрядами. В последнем успешном походе король решает отодвинуть дорогого зятя от управления завоёванным Киевом и затем вызывает такую ненависть населения, что даже Святополк присоединяется к выступлению народных масс против польских оккупантов…»
       Это только начало Русско-польских отношений. Грабительские походы поляков на западные Русские земли становятся постоянными. Но и Польша начинает поглощаться немцами, которые вместе с поляками безжалостно уничтожают пруссов. Постепенно создаётся немецкая Пруссия. Поляки же, говорит Александр Тюрин, уже на заре туманной польской юности считали себя более европейцами и католиками, чем славянами. Мы говорим о Польше, прежде чем коснуться Ливонской войны, поскольку именно Польша была наиболее жестоким и агрессивным соседом России и в то же время именно Польша постаралась убедить мир, что она на протяжении всей истории была обижаема Россией. Александр Тюрин пишет об этом следующее: «Нет мифа, более навязываемого Российскому общественному мнению, чем миф об исторической вине России перед Польшей. Он наиболее полно укладывается в мировоззрение «либерального расизма» с его делением народов на «свободные» и «рабско-тиранические». В этих представлениях (научно оформленных в трудах Р. Пайпса) Запад – центр мирового культурного круга, Польша является форпостом, который век за веком борется против восточной тирании, выползающей из лесов и степей Евразии. Этот миф означал фундаментальную западную поддержку Польши в её конфликте с Россией, однако позволял Западу делать всё, что угодно по отношению к самой Польше. Если посмотреть на многовековые изменения политической карты Европы в режиме ускоренного просмотра, то мы увидим переползание Польши, как огромного слизняка, с запада на восток. По сравнению с польским «дранг нах остен» немецкий «натиск на восток» выглядит гораздо беднее, тем более, он зачастую проходил при прямом содействии польских властителей. На протяжении столетий Польша поглощала земли своего Русского соседа на востоке, как правило, мирно сдавая свои собственные земли немецким соседям на западе, севере и юге (пока в 1945 году красноармеец не вернул Польше все территории, которые она отдала немцам, пока завоёвывала Русских)».
       Отторжение исконно Русских земель в страшное время ордынского ига нельзя было оставлять без ответа, и едва Русь окрепла после борьбы с нашествиями с востока, Иоанн Грозный взял курс на возвращение выходов к Балтийскому морю.
      В январе 1558 года сорокатысячное Русское войско под командованием В.М.Глинского и Шиг-Алия выступило в поход, и в начале лета отряды, возглавляемые П.И.Шуйским, О.И.Троекуровым и А.И.Шеиным осадили Нёйхаузен. Магистр Ливонского ордена В.Фюрстенберг не решился сопротивляться и сдался в плен вместе со своими орденскими войсками, насчитывающими 2 тысячи человек. Пленение Магистра произвело сильное впечатление на весь орден, и вслед за Нёйхаузеном сдались на милость победителей ещё двадцать крепостей, в числе которых была Нарва – удобная гавань для торговых кораблей. Сдался и Дерпт (Тарту). Уже осенью Русские войска вернулись домой, оставив в крепостях необходимые силы для их обороны. В 1559 году было заключено перемирие. Однако, ливонцы не собирались мириться с поражением и стали искать пути для реванша. Разумеется, лучшими для них союзниками явились поляки. Ливонская знать поспешила заключить соглашение с польским королём Сигизмундом II Августом. Согласно этому соглашению орденские земли и владения рижского архиепископа переходили под протекторат польского короля. Вскоре вместо Фюрстенберга магистром ордена стал Г.Кетлер, полагавший, что действовать против России необходимо совместно с Польшей, которая только искала удобного случая, чтобы напасть на Русские Земли.
       Иоанн Грозный внимательно следил за развитием событий. В январе 1560 года он вновь направил в Ливонию Русские войска под командованием воевод князей П.И.Шуйского, В.С.Серебряного и И.Д.Мстиславского. Была осаждена и взята крепость Мариенбург (Алуксне), казавшаяся ливонцам неприступной. В августе 1560 года Русские война разгромили главные силы ордена под Эрмесом (Эргмес), осадили сильную крепость Феллин (Вильянди), имевшую 470 орудий, и принудили её к сдаче. В результате мощных ударов Русских войск Ливонский орден распался. «Ливония, – говорится в книге «Царь всея Руси Иоанн IV Грозный» – окончательно распалась на следующие пять частей: 1) Ревель с северными округами отошёл к Швеции; 2) остров Эзель и часть прилегающего к нему побережья образовали владения герцога Магнуса; 3) средняя часть Ливонии присоединилась к Литве; 4) самые южные её части – Курляндия и Семигалия – образовали наследственное герцогство, которое получил Кетлер, и 5) северо-восточная часть с городом Юрьевым осталась во владении Московского государства. Конечно, сложившееся таким образом положение дел, при котором лучшие части Ливонии достались противникам России, не могло удовлетворить Царя Иоанна Васильевича. Выход к морю и торговым путям был главной задачей Русских… Это понимали и наши враги, не желавшие укрепления Русского государства. В этой обстановке борьба за выход к морю означала войну против всей Европы».
       Особенно усердствовали в своих устремлениях против России поляки. Обратите внимание на «изложение причин о необходимости присоединения Ливонии»: «Ливония знаменита своим приморским положением, обилием гаваней; если эта страна будет принадлежать королю, то ему будет принадлежать и владычество над морем… Как легко будет тогда управляться с Москвой, как легко будет сдерживать неприятеля, если у короля будет столько крепостей! Но главная причина, заставляющая нас принять Ливонию, состоит в том, что если мы её отвергнем, то эта славная своими гаванями, городами, крепостями, судоходными реками и плодородием страна перейдёт к опасному соседу. Или надобно вести войну против Москвы с постоянством, всеми силами, или заключить честный и выгодный мир; но условия мира не могут назваться ни честными, ни выгодными, если мы уступим ей Ливонию. Но если мы должны непременно изгнать москвитян из Ливонии, то с какой стати нам не брать Ливонии себе, с какой стати отвергать награду за победу? Вместе с москвитянами должны быть изгнаны и шведы, которых могущество также опасно для нас; но прежде надобно покончить с Москвой».
       Вот так – ни больше, ни меньше поляки мечтали покончить с Москвой и всё тут.
       Подобные необузданные и жестокие планы вынашивали поляки на протяжении всей своей истории. Ради этих планов они всеми силами старались одолеть Россию, чего в открытых, честных боях у них не получалось. А потому они непрерывно засылали на Русскую Землю своих лазутчиков, которые подкупали боярство, недовольное жёсткостью правления Иоанна Грозного, мешавшего им безудержно эксплуатировать простой народ.
       В указанной выше книге говорится: «Конечно, Царю Иоанну IV, у которого на морском побережье одна Нарва, тогда как поляки владели и прусскими гаванями, Ливония была ещё более необходима. Желая решить с Сигизмундом-Августом полюбовно вопрос о ней, Царь Иоанн Васильевич возымел намерение вступить в 1560 году в брак с его сестрой Екатериной». Тут необходимо заметить, что «Все браки Царя после Анастасии Романовны, которую, как свидетельствуют документы, он любил до конца своей жизни, имели государственное значение, а не являлись результатом его, якобы, необузданной похоти. В те времена это было обычной дипломатической практикой». А в наши времена у авторов пасквилей обычной практикой является либо личная похоть, либо, когда стареет плоть, похоть подглядывания через замочную скважину. Сколько же похотливых особей, внешне напоминающих мужчин, клеветали и клевещут и на мать Иоанна Грозного Елену Васильевну Глинскую, и в особенности на Екатерину Великую, и на других великих Русских женщин. Им невдомёк, что клевета на женщин и нездоровый «интерес к их постели» недостойны настоящего мужчины.
       Брак Иоанна Грозного не состоялся, поскольку Сигизмунд-Август не желал союза с Москвой и поспешил выдать сестру за брата короля Эрика Шведского – Иоганна, герцога Финляндского.
       В 1561 году России пришлось вести войну одновременно с Польским королевством, Великим княжеством Литовским и Швецией. Польша выполняла свой тайный умысел – сначала покончить с Московией, а уж затем изгнать шведов. Шведы не ведали, что являются инструментом коварной польской политики, и пошли на военный союз против Москвы.
      В течении 1561 года и вплоть до декабря 1562 года военные действия ограничивались незначительными столкновениями, не приносящими успехов ни той, ни другой стороне. Иоанна Васильевича Грозного это не устраивало. Он понимал, что только решительными действиями можно добиться победы и выполнить задачи по овладению выходами к Балтийскому морю, стоящие перед Россией. В декабре 1662 года Царь сам возглавил 80-тысячное войско и выступил из Можайска, где происходило формирование, в Литву. Уже в январе 1563 года был осаждён старинный Русский город Полоцк, находившийся в руках врага и стоявший на пути к столице Литвы Вильнюсу (Вильно). Осады была проведена по всем правилам военного искусства. Прежде чем начать штурм, Царь приказал разрушить артиллерийским огнём укрепления, дабы не терять напрасно людей во время приступа. В феврале Русские войска овладели Полоцком и пришли на помощь своим соотечественникам, томившимся в бесчеловечной оккупации и доведённым до крайнего состояния голода и измождения. Напрасно историки, принадлежащие к пятой колонне, именуемой орденом русской интеллигенции, показывают Запад этаким добреньким дядюшкой. Запад в отношении населения оккупированных им земель был на протяжении всей истории значительно более звероподобен нежели Восток, жестокость которого во время набегов на Русь, казалось бы, общепризнанна.
       В книге «Царь всея Руси Иоанн IV Грозный» читаем: «Радость Царя Иоанна Васильевича Грозного по случаю взятия старинной Русской вотчины Полоцка, была чрезвычайна. Он писал об этом митрополиту: «Исполнилось пророчество Русского угодника, чудотворца Петра митрополита, о граде Москве, что взыдут руки его на плещи врагов его...» Затем он уведомил о своей победе и Девлет-Гирея крымского, послав ему в дар нескольких взятых в плен литовских дворян и богато убранных коней. Царское возвращение из-под Полоцка было обставлено такой же торжественностью, как и возвращение из-под Казани. Воеводами во вновь завоёванном городе были оставлены князья Пётр Шуйский и два Серебряных-Оболенских; им приказано было укрепить его, а также выстроить вокруг несколько небольших крепостей на главнейших путях, творить правый и безволокитный суд жителям и строго следить, чтобы не завелась измена».
       Русские войска двинулись на Ригу, но именно в этот ответственный и важный момент, когда военные успехи могли привести, наконец, к выполнению главнейшей задачи – завоеванию выхода к морю, подняла голову враждебная России и Русским боярская оппозиция, давно уже лоббировавшая интересы Запада. Полякам удалось подкупить А.Курбского, которого Царь считал своим другом, не зная, что тот, будучи пленником своей алчности и жадности, давно уже носил камень за пазухой. В апреле 1564 года Курбский перешёл на сторону Литвы, фактически лишив управления и поставив под серьёзную угрозу войска, командование которыми ему доверил Царь. Часть Русских войск, брошенная на произвол судьбы, потерпела поражение. Это в целом ослабило и всю группировку.
       Тем временем полякам с помощью богатых даров удалось заставить орды крымского хана Девлет-Гирея атаковать южные Русские границы. Крамольное боярство, лоббировавшее интересы Запада, стало настаивать на прекращении войны против Литвы и Польши и походе на Крым. Иоанн Грозный, однако, понимал, что серьёзный натиск на Крым всеми силами приведёт к вступлению в войну Османской империи. А это в свою очередь развяжет руки Западу, который пребывал в страхе от постоянных действий турок против него, и позволит все силы бросить на Россию, дабы, пока она связана войной на юге, овладеть Псковом, Новгородом, где лазутчики уже делали своё чёрное дело, готовя города к отложению от Москвы.
       В 1566 году Царь принял решения собрать Военный собор, о чём в книге «Царь всея Руси Иоанн IV Грозный» рассказывается следующее: «После Оршинского сражения война Москвы с Литвой продолжалась без решительных действий с обеих сторон, и в 1566 году Сигизмунд-Август опять прислал своих послов для переговоров о мире. Король предлагал Царю Иоанну Грозному, чтобы за Русскими остался Полоцк и часть Ливонии, занятая Московскими войсками, при условии, что Москва согласится оставить за Польшей все её приобретения. Конечно, предложение было заманчиво и заставило Царя Иоанна Грозного призадуматься над вопросом: вести ли дальше тяжёлую войну или нет? …Государь прибегает к средству, которое испытал уже в ранней молодости: он приказал созвать Земский собор, на котором духовенство, бояре, окольничьи, казначеи, государевы дьяки, дворяне, дети боярские, помещики с литовских границ, гости и лучшие купцы московские и смоленские должны были дать ему совет: мириться ли с королём на предложенных им условиях или нет»,
       Собор высказался за продолжение войны. В ответе Царю, данном духовенством, были такие слова: «Велико смирение Государское! Во всём он уступает королю пять городов в Полоцком совете, по Задвинью уступает вёрст на 60 и на сторону, город Озерище, волость Усвятскую, в Ливонской земле, в Курской земле (Курляндии), за Двиной 16 городов, да по ею сторону Двины 15 городов ливонских с их уездами и угодьями, пленных полочан отпускает без откупу и размены, а своих пленных выкупает: Государская перед королём правда великая! Больше ничего уступать нельзя, пригоже стоять за те города ливонские, которые король взял в обереганье: Ригу, Венден, Вольмар, Ронденбург, Кокенгаузен и другие города, которые к Государским порубежным городам, Псковским и Юрьевским, подошли; если же не стоять Государю за эти города, то они укрепятся королём, и впредь из них будет разорение церквам, которые за Государём в ливонских городах; да не только Юрьеву, другим ливонским и Пскову будет большая теснота: Великому Новгороду и других городов торговым людям торговля затворится…
       А в ливонские города король вступился и держит их за собой не по правде… Когда Государь наш на Ливонскую землю не наступал, то король мог ли хотя один город ливонский взять? А Ливонская земля от прародителей, от Великого Государя Ярослава Владимировича (Мудрого), принадлежит нашему Государю… И наш совет, что Государю нашему от тех городов ливонских, которые взял король в обереганье, отступиться непригоже, а пригоже за них стоять. А как Государю за них стоять, в том его Государская воля, как Бог вразумит, а нам должно за него, Государя Бога молить; а советовать о том нам непригоже…»
       В исторической литературе укоренился миф, что будто бы едва ли не все бояре, дворяне и государственные люди противились всему тому, что делал Царь. На самом же деле в оппозиции были только те, кто продал душу дьяволу и вошёл в тесные сношения с западными странами, кто распространял ереси, кто шпионил в пользу врага, кто нёс на Русскую Землю всё плохое, чем был чрезмерно богат Запад. Выступления на Земском соборе опровергают вымыслы о всеобщей оппозиции Царю. Так, помещики из областей, пограничных с Ливонией, заявили твёрдо и определённо:
        «…Мы, холопи Государские, теперь на конях сидим и за Государя с коня помрём… По нашему: за ливонские города Государю стоять крепко, а мы, холопи его, на Государево дело готовы».
         Необходимо напомнить, что каждый депутат на Земском соборе имел, говоря языком нынешним, право вето. Оценив всё услышанное на Соборе, Иоанн Грозный принял решение продолжать войну с Ливонией. Он и сам уже собирался в поход, но воеводы отговорили его от наступательных действий. Литовские войска в 1568 году осадили Русскую крепость Улу, но защитники её держались твёрдо, что подтверждают и сами литовцы. Гетман Хоткевич доносил королю: «…Дело пошло было удачно, но храбрость москвичей и робость наших всему помешали: несколько москвичей выскочили из крепости и, к стыду нашему, зажгли примет, а наши не только не защищали его, но и разу выстрелить не смели, а потом побежали от шанцев (окопов). Когда я приехал к пушкам, то не только в передних шанцах, но и во вторых и в третьих не нашёл пехоты, кроме нескольких ротмистров, так что принуждён был спешить четыре конных роты и заставить стеречь пушки, ибо на пехоту не было никакой надежды».
       И ещё один удивительный факт, опровергающий наветы на Грозного Царя, даёт нам история Ливонской войны. Война, как мы уже видели, шла по-разному – активные её периоды сменялись пассивными. Это объясняется тем, что война истощила государства, а враги России к тому же ещё и поняли, что при полном отсутствии мужества и отваги в их войсках, с Россией не справиться. Авторитет Русского Царя вырос неизмеримо. В Польше и Литве были не только мерзавцы, которые стремились грабить убивать, убивать и грабить. В 1570 году, как говорится в уже цитированной выше книге, приехали большие послы литовские, которые попросили аудиенции у Иоанна Грозного. Они заявили: «Рады государя нашего короны польской и великого княжества литовского советовались вместе о том, что у государя нашего (Сигизмунда-Августа) детей нет, и если Господь Бог государя нашего с этого света возьмёт, то обе рады… желают избрать себе государя из славянского рода по воле, а не в неволе, и склоняются к тебе, Великому Государю, и к твоему потомству».
       «Эта речь замечательна, – говорится в книге: – она показывает нам, что в умах лучшей части польско-литовских панов уже в то время ясно созрела мысль о необходимости соединения славянских государств под единой властью; показывает она также, что вольнолюбивые польско-литовские паны, тем не менее, желали иметь Царя Иоанна IV своим Государём, что было бы абсолютно невозможно, если бы они боялись Опричнины и казней Грозного Царя».
       Это свидетельство того, что Опричнины боялись лишь те, кто носил камень за пазухой, кто желал погибели Русской Земле и Русскому Народу.
       Послам же Иоанн Грозный ответил: «И прежде этого слухи у нас были; у нас Божьим милосердием и прародителей наших молитвами Государство наше и без того полно, и нам вашего для чего хотеть? Но если вы нас хотите, то вам пригоже нас не раздражать, а делать так, как мы велели боярам своим с вами говорить, чтобы христианство было в покое…»
      Наши послы докладывали Грозному Царю о том, что польский король «все дела из Вильны вывез, не прочит себе Вильны, говорит: куда пошёл Полоцк туда и Вильне ехать за ним; Вильна местом и приступом Полоцка не крепче, а Московские люди к чему приступятся, оттого не отступятся». В следующем донесении сообщалось: «Обе рады – литовская и польская – хотят видеть на королевстве Царя Иоанна, так как Царь-Государь воинственный и сильный, может от турецкого султана и от всех земель оборонять и прибавление государствам своим сделать… В Варшаве говорят, что, кроме Московского Государя, другого Государя не сыскать; говорят, паны уже и платья заказывают по московскому обычаю и многие уже носят; а в королевнину казну собирают бархату и камку на платья по московскому же обычаю; королевне (некрасивой незамужней сестре Сигизмунда-Августа и Екатерины – Анне) очень хочется быть за Государём Царём».
       Но почему же Иоанн Грозный не взял под свою могучую Государеву руку Литву и Польшу? Ответ на этот вопрос даёт видный исследователь «Слова и Дела Иоанна Грозного» В.Ерчак в книге с таким же названием: «Иоанн Грозный высоко почитался в Литве и Польше среди подавляющего большинства населения. В 1564 году папский посол кардинал Каммендоне доносил в Рим, что «все жители Киева благоприятствуют Московскому Государю по причине веры». В 1573 и 1575 годах Царь приглашался на Польский королевский престол. Он имел на это право, как литовский дворянин (по матери). Обращаясь к послу польскому Воропаю, Иоанн Васильевич говорил: «Если ваши паны, будучи теперь без Государя, захотят теперь взять меня в Государи, то увидят, какого во мне получат защитника и доброго правителя; сила поганская тогда выситься не будет; да не только поганство, Рим и ни одно королевство против вас не устоит, когда земли ваши будут заодно с нашими». Какой мощный государственный союз Славян мог родиться! – восклицает автор. – За Иоанна Васильевича было крестьянское население и большая часть шляхты. Против – высшая аристократия и…» те, кого Грозный называл «силой поганской». 
      Но эта «сила поганская», видя, какой популярностью пользуется Грозный Царь, не решилась вести против него прямую агитацию. Действовать решено было, как и свойственно слугам дьявола, коварством и мерзостью. Высшая аристократия поспешила включиться в переговоры, дабы держать руку на их пульсе. Иоанн Грозный отвечал на предложения твёрдо и уверенно, с достоинством, что не ему или его сыну будет почёт от избрания в короли, а Литве и Польше. В указанной выше книге говорится: «Папский нунций в 1575 году с беспокойством доносил своему патрону в Рим, что «только вельможи не хотя Московского Царя, народ же показывает к нему расположение. Московского Государя желает всё мелкое дворянство как польское, так и литовское, в надежде через его избрание высвободиться от вельмож». Слухами земля полнится… В Польше и Литве прекрасно знали, как относился Московский Государь к трудовому народу и как жесток он с теми, кто стремится нажиться на нём, кто вредит государству, думая лишь об утолении личных «многомятежных человеческих хотений». Но победили вельможи, потому что у них были деньги, много денег, на закупку голосов. Грозный Царь не унизился до того, чтобы послать на сейм своих людей с дарами и взятками.
        В.Ерчак делает обоснованный вывод: «Отвергнув Иоанна Грозного, поляки отвергли Помазанника Божия. Польша склонилась к «детям дьявола» и их ставленникам. В конечном счёте, их «вольность» погубила Польшу. Даже обласканный «демократами» французский историк Альфред Рамбо вынужден был признать, что шляхетская анархия погубила польскую нацию, а Грозный Русскую нацию спас: «Иоанн Грозный, устрашая аристократию, ограничил Россию на будущее время от вельможественной анархии, этого подводного камня славянских народов, который в Польше, под именем Речи Посполитой, сперва ослабил королевство, а потом уничтожил нацию».
       Как возмездие за зверские бесчинства поляков, направляемых «силой поганской» в Смутное время, последовали разделы Польши и утрата ею своей самостоятельности. Сурово звучат пророчества Святого Праведного Иоанна Кронштадтского о будущем Польше, ныне вновь ставшей на путь подлости и предательства. Ещё в 1893 году во время открытия Варшавского собора Святой Праведный Иоанн Кронштадтский предрекал: «С горечью вижу я сооружение этого храма. Но таковы веления Божьи. Недолго спустя по постройке его – зальётся Россия кровью и распадётся на многие кратковременно-самостоятельные государства. И Польша станет свободной и самостоятельной. Но я предвижу и восстановление мощной России, ещё более сильной и могучей. Но это совершится много позже. И тогда будет разрушен Варшавский собор. И тогда доля испытания постигнет Польшу. И тогда закроется её последняя историческая страничка. Звезда её померкнет и потускнеет». Это случится потому, что поляки окончательно забудут заповеданное Богом: «И никто не избавит от руки Моей». А, кроме того, конечно же, предупреждение: «И ненавидящим воздам!» Злоба и ненависть никому ещё не приносили успеха и благополучия.
       Польша упускала свой шанс не однажды. Она упустила свой шанс, когда предала Россию в годы страшной для Русского народа революции. Она предала Россию в годы горбачёвской перестройки и последовавшего за ней ельцинизма. Она вступила в агрессивный блок НАТО, направленный прежде всего против России и, как уже доказано югославскими событиями, против Славянства. Польша и ныне стремится всячески вредить России. Недавно мы стали свидетелями вопиющего факт – польский журналист, попытавшийся сказать правду о событиях в Южной Осетии, был немедленно изгнан с польского лживого насквозь телевидения. Но первое гнусное предательство Польша совершила под водительством своих магнатов и «силы поганьской» именно в годы Ливонской войны.

              Великая, но забытая Молодинская битва
       Взятием Казани в 1552 году и завоеванием Астраханского ханства Иоанн Грозный разорвал враждебное кольцо ханств, блокировавших Русскую Землю несколько столетий и бесчинствовавших в её пределах при каждом удобном случае. Эти победы Царя имели далеко идущие последствия. Многие горские и черкесские князья, народы которых также натерпелись от вассалов османского султана, обратились к Иоанну Васильевичу с просьбой принять их в Российское подданство. Признал себя данником Москвы и Сибирский хан. Всё это нанесло удар по материальному благополучию привыкших жить разбоем крымских ханов. Укрепление Московского государства делало весьма затруднительным ведение так называемого «набегового хозяйства», которое долгое время являлось основой экономики Крымского ханства. Особенно обеспокоило и турецкого султана и крымского хана, что добыча невольников (Русских рабов) стала затруднительной, а Русские рабы очень высоко ценились на невольничьих рынках. Известно, что почти все домашние рабы в Константинополе в ту пору были из числа Русских невольников. Русские невольники были пожизненно прикованы цепями к скамьям галер.
       Султан требовал от крымского хана решительных действий, да и сам хан понимал, что почва уходит у него из-под ног. Решить задачу можно было только путем возвращения Поволжья и восстановления Казанского и Астраханского ханств, подвластных турецкому султану.
       Ливонская война продемонстрировала силу и мощь Московского государства. Но коварство Польши никогда не знало пределов. Сигизмунд-Август постоянно посылал дары крымскому хану, чтобы убедить его двинуть орду на Москву. Однако, в 1564 году набег Девлет-Гирея на Рязанские земли был отбит Алексеем и Фёдором Басмановыми с большими для крымцев потерями. В 1565 году крымцы потерпели поражение под Волховом.
       Но в 1569 году была принята так называемая Люблинская уния. Враг на Западе объединялся против Русской Земли. Положение Московского государства усложнилось. Крымский хан, подстрекаемые, с одной стороны турецким султаном, а с другой – Западными недругами Московии, вновь совершил несколько дерзких набегов на южнорусские земли и даже предпринял поход на Астрахань, который, правда, успеха ему не принёс.
       В 1571 году крымский хан по наущению изменника Курбского и с помощью подкупленных «боярских детей», сыновей крамольных бояр-изменников, ринулся на Москву, имея в своём распоряжении 120-тысячную орду. Получив сообщение о набеге, Царь Иоанн Грозный весной 1571 года направил навстречу неприятелю войска, численность которых была невелика, поскольку главные силы по-прежнему приходилось держать на Западе. И вот на берегу Оки у Коломны встали пять земских полков. Иоанн Грозный во главе войска Опричников выступил к Серпухову. Однако, в начале мая Царь получил сообщения о том, что никакого движения со стороны Крыма разведка не наблюдает и поход крымцев не состоится. Царь отбыл в Москву, не ведая, что сообщение было ложным. Он не знал, что 120 (по другим данным 200) тысячное войско Девлет-Гирея, которое вёл «тайными путями» изменник Кудеяр Тишенков, уже вторглось в пределы Руси и обошло опорные пункты, где подготовились к обороне Русские полки. Мало того, земские полки, формально сославшись на приказ Царя стоять под Коломной, не сдвинулись с места даже тогда, когда разведка установила движение татар. В результате навстречу крымцам вышло только 6 тысяч Опричников под командованием воеводы Я.Ф.Воротынского. Они стояли насмерть, но силы были слишком малы, чтобы остановить врага. Земские же полки пошли к Москве, но вместо того, чтобы встретить врага в поле, заняли оборону на окраине города, в посадах. О том, что враг подходит к Москве, Царь узнал слишком поздно. Он поручил оборону города воеводе М.И. Вороному-Волынскому.
       Татары были наведены на Москву изменой земских воевод Бельского и Мстиславского. Татары подошли к Москве 24 мая, но на приступ не решились, зажгли предместья. В результате земские полки погибли в огне. И.Д.Бельский, решивший отсидеться в подвале и дождаться татар, там и задохнулся от дыма. Из воевод лишь М.И. Вороной-Волынский до последней возможности руководил войсками, а затем попытался во главе смельчаков спасти Опричный двор, но погиб в пламени.
       Крымцы же, обложив Москву, вылавливали бежавших от огня жителей и брали их в полон. После похода Девлет-Гирей писал своим союзникам Сигизмунду и Курбскому о том, что взял 60 тысяч пленных. Сообщал он о таком же количестве убитых Русских, хотя вторая цифра, естественно, условна. Н. Карамзин в «Истории Государства Российского» выдумал, что крымцы увели в плен 800 тысяч человек. Но такого количества людей они физически собрать не могли.
       В.Манягин в книге «Апология Грозного Царя» указывает: «Сразу же после набега были казнены князь М.Черкасский, не сумевший провести в срок мобилизацию всех Опричных войск для отпора крымцам, и князь В.И. Тёмкин-Ростовский, ответственный за организацию обороны столицы. Князь Мстиславский, письменно признавший свою ответственность за поражение, был прощён благодаря ходатайству митрополита Кирилла».
        Между тем, Девлет-Гирей послал Иоанну Грозному грамоту: «Жгу и пустошу всё из-за Казани и Астрахани, а всего света богатства применяю к праху… Захочешь с нами душевною мыслию в дружбе бытии, так отдай наш юрт – Астрахань и Казань; а захочешь казною и деньгами всесветное богатство нам давать – не надобно; желание наше – Казань и Астрахань, а государства твоего дороги я видел и опознал».
       Вполне понятно, какой ответ дал Иоанн Грозный, хотя и понимал, что крымский хан Девлет-Гирей предпримет большой поход на Русь, в котором будут участвовать несметные силы. Несомненно, он осознавал и всю опасность этого похода для Русской Земли и Русского Народа. Это был поход, который можно сравнить с походом хана Мамая. На карту ставилось само существование Русской Земли. Как указывает В.Ерчак в книге «Слово и дело Иоанна Грозного», поход Мамая на Русь финансировали генуэзцы. В частности, он пишет: «Известно, что основной груз, который привезла Орда на Куликово поле, были кандалы. Почти миллион пар кандалов. Просчитано было всё. Чтобы получить экономию на покупке Русских пленных, генуэзцы отправили с Мамаем несколько десятков тысяч сыновей с правом получения живой добычи. Но Бог не в силе, а в Правде…» (См. В.Ерчак. Слово и дело Иоанна Грозного». Минск, 2005. с. 412).
       Вот и Девлет-Гирей рассчитывал на огромную добычу, поскольку был уверен, что Русь не сможет восстановить силы после трагедии, постигшей её в 1571 году, и станет для него лёгкой добычей. Знал он и о том, на Русскую Землю пришла эпидемия чумы. И снова враги Русской Земли рассчитывали, что им удастся нанести последний уничтожающий удар. Как всегда нашлись алчные союзники, считавшие, что можно поживиться, пограбить, взять живой товар, столь ценившийся на невольничьих рынках, в том числе и рынках «просвещённой» Европы. Не хотел упустить возможность пограбить Русскую Землю и турецкий султан. Он прислал Девлет-Гирею сорокатысячное войско, ядро которого составили 7 тысяч янычар. Янычары – турецкая пехота – готовились особым, жестоким способом. Их отбирали из числа пленных славян, причём, начинали готовить мальчиков с младенческого возраста. Янычары вовсе не подозревали, что ходили воевать против своей Земли, что убивали, грабили и пленили, быть может, даже своих сородичей. Такое изуверство трудно представить нормальному человеку. Но среди врагов Русской Земли никогда нормальных не было. Руководили походами на Русь сущие выродки, на происхождение которых точно указал Чарльз Дарвин. Участвовали в походе 1571 года и европейцы, жаждавшие добычи. Крымский хан поставил в строй всё боеспособное население крымской и ногайской орд, а это – около 80 тысяч человек. Всего же собралось войско в 120 тысяч человек. Девлет-Гирей точно знал, что такими числом войск для защиты южных Русских рубежей Иоанн Грозный не располагает. Будучи уверен в победе, крымский хан хвастливо заявил, что «едет в Москву на царство». Он даже поделил земли Московской Руси между своими мурзами, и каждый знал, что ему будет принадлежать после победы. Одним словом, снова стал вопрос о самом существовании Русской Державы. Очень надеялись на полное уничтожение Московии и западные страны, которые рассчитывали захватить земли на западе.
       В начале весны 1572 года Разрядный приказ от имени Царя и Боярской думы выдал «Наказ М. И. Воротынскому об организации обороны от нападений крымских татар по р. Оке».
       Наказ, подписанный Царём, определял тактику действий против крымцев. В случае, если Девлет Гирей будет идти прямо на Москву и попытается вступить в сражение с главными силами Русских войск, воевода должен был перекрыть старый Муравский шлях и перебросить свои силы к реке Жиздре. Если же крымцы попытаются пройти, как обычно, изгоном, грабя и забирая пленных, Воротынскому поручалось устраивать засады и засылать в тыл небольшие манёвренные отряды.
        Наказ касался и других воевод, которые возглавили полки, назначенные на службу «на берегу», то есть в пограничную службу по берегу Оки.
Начинался он следующими словами:
       «Память боярину и воеводе князю Михаилу Ивановичу Воротынскому с товарищи.
       Царь и Великий Князь велел им быти для своего [дела и] земского на берегу. А которым князем, и детем боярским, и немцом, и стрельцом, и казаком и всяким людем в котором полку быти, и тому послана к бояром и воеводам розпись и списки. И боярину и воеводе князю Михаилу Ивановичу Воротынскому взяти себе списки и бояром и воеводам списки роздать. А збиратися всем полком на Коломне и меж Коломны и до Коширы. А, собрався, ити и стать по берегу по своим местом: большому полку в Серпухове, правой руке в Торусе, передовому полку в Колуге, сторожевому полку на Кошире, левой руке на Лопасне. А наряд с Коломны и из Серпухова походной полковой взять с собою. А быти наряду в большом полку з бояры и воеводами со князем Михаилом Ивановичем Воротынским и с Иваном Васильевичем (Имеется в виду И.В.Шереметев, который был вторым воеводой большого полка. Первым же воеводой являлся князь М.И.Воротынский – ред.). А выбрать к наряду из дворян добрых в головы дву человека да и [детей] боярских им дать человек по пятидесяти и сколько пригоже. А пушкарей московских взяти по прежнему наряду. А подводы собрать под наряд и под пушкарей с тех городов, которые к берегу подошли, а с тех городов другие посохи к Москве и куды никуды не имать. А под стрельцов подо всех розметить и розписати ранее на дети боярские кому их вести по полком. Да поимати по полком памяти: сколько с кем будет людей полковых в доспесех и в тегиляех, и без тигиляев и сколько кошевых. Да розписати, выбрав, головы добрые и розписати детей боярских и их людей по головам по всем полком, чтоб всех людей розписати заранее.
       А имати с бояр и со князей и з детей боярских людей с пищальми с пятьсот чети человека с пищалью, с тысячи чети дву человек с пищальми. Да, поимав, тех людей с пищальми розписать по головам особно, опроче детей боярских…»
       Итак, главой пограничной стражи в Коломне и Серпухове был назначен князь Михаил Воротынский. Число войск, подчинённых ему, не превышало 20 тысяч. В составе этих сил были и опричные, и земские войска. Кроме того, Царь усилил группировку Воротынского 7 тысячами немецких наёмников, присоединились к воеводе также донские казаки и отряд из тысячи «каневских черкасс», то есть украинских казаков, нанятых для защиты рубежей.
        И вот 27 июля 1572 года разведка доложила о приближении несметных полчищ врага. Главные силы крымско-турецкого войска, возглавляемые Девлет-Гиреем вышли на берег Оки и начали переправу близ устья реки Лопасни, где был Сенькин брод, и в районе Серпухова, несколько выше по течению.
       Сенькин брод оборонял сторожевой полк «детей боярских», в котором было всего двести человек. Командовал полком Иван Шуйский. Могли ли 200 человек остановить 20-тысячный авангард, состоявший из ногайцев, которыми командовал Теребердей-мурзы? Не могли, но не отошли ни на шаг, став насмерть на порученном им рубеже. Подавляя численным превосходством, ногайцы бросались в атаки, но бывали отбиваемы смельчаками. Враг переправился через Оку и отбросил полк «Боярских детей», но при этом понёс тяжёлый урон. Только после этого отряд Теребердей-мурзы смог достичь окрестностей современного Подольска у реки Пахры. Перерезав пути отхода Русских войск к Москве, отряд остановился и стал ждать подхода главных сил.
       Но этим главным силам продвигаться вперед было не так-то просто. Враг был остановлен на главных позициях Русских войск под Серпуховом, где преградою стал сооружённый там гуляй-город. Гуляй-города широко использовались в то время особенно для обороны против больших масс конницы. На телегах укреплялись бревенчатые щиты в полбревна, напоминающие стены сруба. Получалась своеобразная «гуляющая» крепость. В щитах оборудовались бойницы для стрельбы из пищалей и пушек. Эти укрепления, в зависимости от обстановки, могли выстраиваться в линию, или в круг для обеспечения круговой обороны. Русские воины были вооружены пищалями и пушками.
       Поняв, что в районе Серпухова переправа будет затруднена, Девлет-Гирей оставил на этом направлении двухтысячный отряд для введения в заблуждение Русских, а сам же с основными силами переправился через Оку на другом направлении, у села Дракино. Там врага встретил полк воеводы Никиты Одоевского. Одоевскому удалось задержать врага, но численное превосходство крымско-турецкого войска было всё ещё слишком велико. Схватка была ожесточенной, полк Одоевского нанёс врагу большой урон, но и сам почти весь погиб, не отойдя ни на шаг.
       Пробив брешь в обороне Русских, Девлет-Гирей пошёл на Москву. Получив сведения об этом, Воротынский, собрав войска, двинулся ему вдогонку. У воеводы был выбор. Идти по следам крымско-турецкого войска, постоянно тревожа авангард или попытаться обогнать его, используя параллельный маршрут. Идя попятам, можно было заставить хана развернуться и дать сражение. Ведь идти на Москву, пусть даже и не защищённую, было рискованно, когда вся армия Русских висит на хвосте.
Обогнать же прирождённых конников было трудно, да и что бы это дало? Опыт минувшего года показал, что войска, упредившие врага и занявшие предместья Москвы, остановить беду не смогли. Воротынский принял решение преследовать хана, пока тот не обратит на Русских все силы.
       В авангард Михаил Воротынский назначил молодого отважного воеводу-опричника Дмитрия Хворостинина. Хворостинин организовал разведку, и вскоре установил, что вражеское войско растянулось на многие километры. Это уже давало преимущества. Он настиг арьергард у села Молоди. В это время передовые части хана подошли к реке Пахре, которая была в 15 верстах от села.
       29 июля Дмитрий Хворостинин стремительно атаковал арьергард врага и после ожесточённого боя полностью уничтожил его. Разгром арьергарда обеспокоил Девлет-Гирея, и заставил развернуть главные силы против Русского войска. Воротынский, предвидя такой поворот событий, приказал загодя развернуть на холме у Молодей гуляй-город, причём тыл его оказался прикрытым рекой Рожаей. Между тем, авангард Хворостинина оказался один на один со всей крымско-турецкой ордой. Опричный воевода принял единственно правильное решение. Он начал отход, заманивая противника под огонь гуляй-города. Затем мастерским манёвром он увёл свой авангард на фланг гуляй-города, и враг оказался под сокрушительным артиллерийско-пищальным огнём. «Многих татар побили», – говорит летопись. В гуляй-городе занимали оборону большой полк под командованием воеводы Михаила Воротынского и казаки атамана Черкашина. Несколько стремительных атак крымско-турецкой орды было отбито с большими для захватчиков потерями. Огнём русских воинов был сражён наповал Теребердей-мурза.
       Опричный воевода Дмитрий Хворостинин участвовал во многих войнах и боевых делах, но не потерпел ни одного поражения. Когда он вошёл в преклонный возраст, решил принять монашеский постриг и завершил свой земной путь в Троице-Сергиевом монастыре. Он скончался 7 августа 1590 года, на шесть лет пережив своего Грозного Царя. Приняла постриг и его супруга Евдокия Никитична, ставшая инокиней Евфросиньей и оставившая этот мир 15 октября 1633 года. Четверо сыновей честно служили России, били зверопольскую нечисть в смутные времена.
       Перегруппировав силы, 31 июля Девлет-Гирей начал решающий штурм гуляй-города, но Русские стояли твёрдо. Потери врага были ужасающи. Во время одной из контратак Русские пленили советника крымского хана Дивей-мурзу. 1 августа крымцы не предпринимали серьёзных действий. Правда положение осаждённых в гуляй-городе было весьма опасным – заканчивалась вода, раненые, которым невозможно было оказать помощь, умирали.
       В решающий день битвы 2 августа 1572 года чаша весов склонялась то в одну, то в другую сторону. Защищая подножие холма у Рожайки, сложили головы до 3 тысяч Русских стрельцов, значительны были потери и в Русской коннице, оборонявшей фланги. Но и враг не добился успеха. В время одной из атак был убит ногайский хан, погибли трое мурз. Крымский хан нервничал, присутствие духа покидало его. Не зная, как одолеть Русских, он принял губительное для своих войск решение: приказал своим конникам спешиться и атаковать гуляй-город вместе с янычарами в пешем строю. В первой же атаке турки и татары буквально устелили склон холма своими трупами. Но у хана было слишком много сил, и он бросал в бой всё новые и новые отряды. Те из атакующих, кому удавалось преодолеть простреливаемый склон, в отчаянии бросались на дощатые стены гуляй-города. Но преодолеть их были не в силах. Они в ярости рубили брёвна саблями, пытались расшатать их руками, некоторые наиболее отчаянные даже пытались перелезть. Русские стояли стойко. Горы трупов устилали землю перед стенами. Тем же, кто пытался перелезть или расшатать стены, отсекали руки. В летописи отмечено: «И тут много татар побили и руки поотсекли бесчисленно много».
       Но Михаил Воротынский прекрасно понимал, что пассивная оборона успеха не принесёт. День клонился к вечеру, а крымско-турецкое войско не прекращало натиска. Когда все силы врага оказались втянутыми в кровавую и всё ещё бесполезную для них схватку, Русский воевода незаметно вывел большой полк из укрытия, совершил скрытый манёвр по лощине и ударил в тыл крымцам и туркам. Одновременно при поддержке артиллерийского и пищального залпового огня, из-за стен гуляй-города сделали вылазку и воины Хворостинина. Обезумев от ужаса, турки и татары метались меж двух огней, не находя выхода. Наиболее храбрые из них – янычары, не привыкшие отступать, полегли все до единого. А было их 7 тысяч! Погибли под Русскими саблями сын, внук и зять крымского хана и почти всего крымские мурзы, кроме тех, которые успели сдаться в плен.
      Но это ещё не всё…Теперь захватчикам, явившимся за живой добычей, предстояло переправиться через Оку, чтобы унести ноги. Ока, как в достопамятном Двенадцатом году Березина для французов, стала для врага могилой. Пятитысячный корпус крымцев, оставленный для защиты переправ, погиб полностью. Были перебиты и те, кто спасался бегством. 
       Из более чем 120 тысяч негодяев, пришедших за добычей на Русь, вернулось в Крым менее 10 тысяч.
      В Новгородской летописи есть такие строки: «Да того месяца Августа 6 в среду, государю радость, привезли в Новгород Крымскаго лукы да дви сабли да саадачкы стрелами… а приехал царь Крымской к Москве, а с ним были его 100 тысяч и двадцать, да сын его царевич, да внук его, да дядя его, да воевода Дивий мурза – и пособи бог нашим воеводам Московским над Крымскою силою царя, князю Михайлу Ивановичу Воротынскому и иным воеводам Московским государевым, и Крымской царь побежал от них неверно, не путми не дорогами, в мале дружине; а наши воеводы силы у Крымского царя убили 100 тысяч на Рожай на речке, под Воскресеньем в Молодях, на Лопасте, в Хотинском уезде, было дело князю Михайлу Ивановичю Воротынскому, с Крымским царем и его воеводами… а было дело от Москвы за пятьдесят верст».
       Валерий Ярчак рассказывает в книге «Слово и Дело Иоанна Грозного»: «В многодневном сражении при Молодях воины Опричного Царя Иоанна Грозного и воеводы Дмитрия Хворостинина одержали победу. Чудом Божиим спаслась тогда Святая Русь. Именно Опричное войско сыграло решающую роль в победе над неверными. Опричник Иван Шибаев пленил командующего Дивей-Мурзу. «Побежал еси, собака, крымский царь. Не путём еси, не дорогою. Не по знамени, не по чёрному».
       Попробуйте найти в учебниках истории повествование об этой битве. Не найдёте, ведь выиграл её Опричный Государь Иоанн Грозный. А ведь написано о ней честными Русскими исследователями старины вполне достаточно. А.Зимин так показал великую битву при Молодях: «23 июля 1572 года, сообщает разрядная запись, Девлет-Гирей с крымским и ногайским войском появился на Русских «украинах». По данным одного из летописцев, в распоряжении крымского хана находилось более 170 тысяч человек, а у князя 73 тысячи воинов. (Тогда на южной границе Государь сосредоточил 6 тысяч Опричной гвардии, 12 тысяч дворян, 2035 стрельцов, 3800 казаков, около 50 тысяч ополченцев. Больше на Руси сил не было. Уповали только на Бога – Примечание Автора). 27 июля крымских хан подошёл к Оке. Решительная битва произошла 30 июля «на Молодех у Воскресенья» (в 45 километрах от Москвы). Русские войска расположились у Гуляй-города, в котором находился Большой полк. В ожесточённом столкновении ногайцы и татары Девлет-Гирея потерпели сокрушительное поражение. Мурза Теребердей был убит, а суздалец Иван Щибаев из сторожевого полка взял в плен «крымского большого мурзу Дивея». В плен попал и какой-то астраханский царевич… Победа была полная. Героями её были князь Михаил Иванович Воротынский и князь Дмитрий Иванович Хворостинин. Замыслы Девлет-Гирея вооружённой рукой покроить Русь, или, во всяком случае, добиться отторжения от Русского государства Казани и Астрахани окончательно провалились». А вот ещё одно свидетельство, приведённое в книге «Слово и Дело Иоанна Грозного»: «Огромное войско татар, – пишет церковно-повстанческий вестник «Русский партизан», – снабжённое турецкой осадной артиллерией, почти полностью было истреблено Опричной ратью под командование Дмитрия Ивановича Хворостинина. Визжащая орда натолкнулась на Чёрные сотни Русских людей и разбилась вдребезги. В битве при Молодях воеводский полк имел на знамени «Адамову голову».
       Любопытно и мнение историка Николая Скуратова: «По своим масштабам сражение на Молодях превосходит Куликовскую битву, между тем об этом выдающемся событии не пишут в школьных учебниках, не снимают фильмы, не кричат с газетных полос. Это и неудивительно, ведь в противном случае можно дойти до пересмотра нашей истории и героизации Иоанна Грозного».
       Интересно, что крымский хан и после столь ужасного для себя поражения продолжал на что-то надеяться и написал письмо Царю с просьбой отдать хотя бы одну Астрахань, уже без Казани. Иоанн Грозный в ответ послал небольшие в насмешку подарки и грамотку, в которой намекнул на прежнее письмо хана: «Посылаю я тебе поминки лёгкие. Добрых поминков не послал; ты писал, что тебе не надобны деньги, что богатство для тебя с прахом равно».
       В.Манягин указывает: «Как руководитель, Иоанн Васильевич сделал верные выводы из поражения 1571 года. Комиссия Воротынского разработала эффективный план защиты южных рубежей, в соответствии с которым, по словам Иоанна Ладожского, «в 70-х годах правительство обставило степь цепью острогов… от Донца до Иртыша и под её защитой крестьяне осмелились вторгнуться в области, бывшие доселе вотчиной кочевников». Грозный сделал землепашцам поистине царский подарок – плодороднейшие чернозёмные степи, но что ещё важнее, избавил людей от страха перед татарским рабством, за что народ поминал его добрым словом не одно десятилетие. С этого времени сила крымской Орды стала убывать, а созданная Царём и его соратниками система обороны прослужила России более ста лет – до Петра I.
       Татарское же рабство было тяжелейшим для Руси и ужасным для пленников. Это признают и западные историки, среди которых иногда встречаются люди, не лишённые совести. Так, английский историк XX века Арнольд Тойнсби в книге «Мир и Запад» писал о том, что именно по вине Запада, который не только сам организовывал походы на Русь, но и подстрекал к ним и спонсировал многих недругов России, в древние века началось взаимное отчуждение. Между тем, взаимоотношения между Россией и Западом до раскола христианства были, по оценке Бориса Башилова, вполне дружественными. Арнольд Тойнсби писал: «…Отчуждение началось в XIII веке, после того как Россия подпала под татарскую власть; владычество татар над Россией было, однако, временным, потому что татары были степные кочевники, которые никак не могли себя чувствовать дома среди Русских полей и лесов. Длительные потери России, как результат это временного завоевания её татарами, вызваны отнюдь не её татарскими завоевателями, а её западными соседями. Потому что это они воспользовались выгодой, когда Россия лежала распростёртой в бессилии, чтобы урезать её владения и присоединить к Западу западные окраины в лице Белоруссии и западной части окраинных Русских Земель, ныне именуемых Украиной, то есть Окраиной России. И лишь в 1945 году Россия восстановила своё право на владение последним куском тех громадных территорий, которые были отняты у неё странами Запада в XIII и XIV веках… Эти завоевания Запада за счёт России в конце европейского средневековья оказали сильное влияние на внутреннюю жизнь России и на её отношение к завоевателям Запада. Давление на Россию с Запада не только отдалило Россию от него, но стало одним из суровых факторов Русской жизни. В течение нескольких сот лет не Русский и восточный мир наносили удары Западу, а Запад наносил удары Миру , что и испытало на себе всё человечество, входящее в состав этого мира в подавляющем по сравнению с Западом, большинстве, и в том числе входившие в него все Русские, мусульмане, индусы, китайцы, японцы и так далее. Все они назовут Запад агрессором новейшего времени и в состоянии привести образчики этой агрессии. Русские напомнят нам о том, что в их землю армии Запада вторгались в годы: 1941, 1914, 1812, 1709 и в 1610 году».
       Этот перечень можно продолжить. Мы же вернёмся к агрессии Запада во времена Иоанна Грозного.

                И снова натиск шакальих стай Запада

После разгрома крымцев, Иоанн Грозный получил возможность возобновить боевые действия против врагов, ополчившихся с Запада. В январе 1573 года предводимые им войска взяли штурмом важный опорный пункт шведов в Прибалтике – крепость Вейсенштейн (Пайде). В следующем, 1574 году, шведы активизировали свои действия, и Иоанн Грозный отдал распоряжение перейти к обороне. В результате смелых и разумных действий удалось сорвать осады крепостей Везенберг и Тольсбург. Затем снова началось наступление, которое привело в 1574 – 1575 годах к овладению несколькими городами и крепостью Пернов (Пярну). В результате активных действий в период кампании 1576 года всё прибалтийское побережье, за исключением Риги и Ревеля, оказалось во власти Русского Царя. Летом 1577 года 100-тысячная Русская армия под личным предводительством Царя овладела крепостями Люцин, Крейцбург, Лаудон (Левдун), Зесвеген (Чествин), Берзона (Барзой), Колюценау, Внден (Цесис) и многими другими.
     Король Речи Посполитой запросил мира. Но в 1579 году России пришлось вести «войну со всеми миром». Начиналось всё благоприятно. В книге «Царь всея Руси Иоанн IV Грозный» говорится: «Царь Иоанн сам решил идти под Ревель, и в Псков уже прибыл тяжёлый наряд для его осады. Но в это время Баторий, послав Грозному Царю размётную грамоту, уже сам вторгся в наши пределы. Многие советовали ему идти на Псков, заняв который, он преграждал единственный путь, шедший в то время из Москвы в Ливонию. Король решил, однако, идти сперва к Полоцку, городу, недавно отторгнутому от Литвы и господствовавшему над путями, шедшими из Московского государства в Литву и Ливонию, а также и над течением Западной Двины. У Батория было 55 000 человек; при войсках его находилось также много печатных станков, на которых изготавливались высокопарные воззвания войскам и жителям и заведомо извращённые сведения о Русских, отправлявшиеся затем во множестве в Европу».
       Вспомним, сколь точно говорится во «Влесовой книге» о низких приёмах агрессоров: «Тот же, кто хочет победить другого, говорит о нём злое, и тот глупец, кто не борется с этим, потому что и другие начнут говорить». Сколько самой беспардонной и кощунственной лжи испытала наша Великая Родина – Россия! Эта ложь не прекращается и поныне. Ярким свидетельством её является то, как прогнивший и потерявший не только советь, но и человеческое лицо Запад покрывает грузинских людоедов, бесчеловечные жестокости которых в Южной Осетии превосходят по звероподобности то, что творили в нашей стране гитлеровцы. Кстати, недавно появились публикации, что Хатынь устроили, разумеется, не без наущения немцев, не сами немцы, а «заподленцы из Подляхии», то есть озверевшие бендеровцы, специально направленные и туда и в другие районы Белоруссии для осуществления карательных функций. Вот вам и ответ, для чего заокеанские живодёры пытаются приготовить так называемую Украину, а если точнее именно молодчиков-западленцев из Подляхии, ибо восток Украины – это насильственно украинизированные Русские Земли, население которых против России ни при каких обстоятельствах не пойдёт.
       Но вернёмся к событиям Ливонской войны. Успехам врагов Московии, безусловно, способствовали предатели. В указанной выше книге говорится: «Состоял при Батории и «русский» изменник, датский полковник Фаренсбах, недавно занимавший должность воеводы в Московских войсках, а теперь, без сомнения, дававший полезные указания о расположении Русских. Римский папа Григорий XIII прислал королю в подарок драгоценный меч вместе с благословением на успешную борьбу с «врагами христианства», как он величал Русских Православных Христиан». Но разве Всевышний создал жизнь на земле для того, чтобы одни люди других истребляли, причём истребляли во имя утоления своих хищных и алчных «многомятежных человеческих хотений»? Католическая формально христианская церковь на протяжении всей своей истории стояла за спиной самых изуверских и бессовестных завоевателей, когда открыто, а когда тайно (Гитлера) благословляя их на уничтожение всех славян и в первую очередь Русских, на захват новых территорий, на захват рабов, на грабёж.
       Особой жестокостью и звероподобностью отличались изменники. Леденят душу факты о том, какие зверства чинил за землях Московии пресловутый Курбский, которому историки, принадлежащие к антироссийскому ордену русской интеллигенции, и по сей день поют дифирамбы. Курбский не щадил ни старого, ни малого: отряды поляков, вверенные ему врагами Московии, врывались дома, насиловали женщин, девушек, бросали в печи младенцев. Словом, шла война на уничтожение, но не просто на уничтожение, а на погибель, которой предшествовали садистские глумления. Недаром с такой яростью писал Курбский о Грозном, сочиняя небылицы о жестокости Русского Праведного Царя. Он приписывал Иоанну Васильевичу то, что с наслаждением делал сам на протяжении всей жизни. Впрочем, чему тут удивляться? На предателях клеймо негде ставить. Вот только удивительно, что иные бумагомаратели строят свои произведения не на документах эпохи, не на эпистолярном наследии великих героев великого прошлого России, а именно на клеветнических вымыслах врагов. А потому эпоха Иоанна Грозного долгое время показывалась на основании клеветы Сигизмунда Герберштейна, папского иезуита с нарушенной ориентацией Антонио Поссевино, полусумасшедшего Генриха Штадена, ну и, конечно, изменника Курбского.
       В августе 1579 года объединённое войско Речи Посполитой, несмотря на ожесточённое сопротивление гарнизона, овладело Полоцком. И тут же началась кровавая вакханалия. Людей убивали без разбору. Младенцев вырывали из рук матерей и бросали в огромные костры. Стон и плач стоял в небольшом городке. А потом эти кровавые вакханалии продолжились в Чашниках, Невеле, Великих Луках, Нарве, Кореле и других крепостях. А вот Псков выстоял, выдержав пятимесячную осаду, несмотря на колоссальное численное превосходство врага. В крепостях, перечисленных выше, Опричники не успели вычистить боярскую крамолу. В Пскове вычистили. Все, кто выступал за отложение Пскова от России, были ликвидированы. В результате 16 тысячный гарнизон выдержал осаду 50 тысячной армии Батория. Именно Псков настолько измотал соединённые войска тёмных сил, что Баторий уже не смог продолжать войну. Он был вынужден снять осаду Пскова, и 15 января 1782 года в Ям-Запольском было заключено перемирие с Речью Посполитой на 10 лет. Выдохлись и шведы. Тем не менее, по заключенному с ними Плюсскому мирному договору, Россия вынуждена была передать Швеции крепости Нарву, Ивангород, Копорье, тем самым, лишившись выходов к Балтийскому морю. Иного выхода у Русского Царя не было. Московия была истощена войной не менее чем её противники, но если поляки и шведы могли отдыхать, набираясь сил для нового натиска на Русские Земли, Грозному Царю предстояло ещё и сдерживать крымского хана, которого поддерживала необыкновенно могущественная в то время Османская империя. И турок, и крымчан папа римский подталкивал всеми возможными дипломатическим силами и подкупами к новым походам на Москву. Подняла голову и недобитая внутренняя боярская крамола.
       Воевать на два фронта и сдерживать внутренних врагов из числа знати, обезумевшей от страсти к богатствам и власти, было сложно, но Иоанн Грозный не унывал. Он продолжал политику укрепления Самодержавия и не отказывался от завоевания выходов к Балтийскому морю. Враги понимали, что их успехи последних лет – дело случая, что Русь окрепнет, и Грозный снова поведёт в бой свои войска. Кто же мог противостоять русским? Алчные и жестокие наёмники, трусливые по своей сути?
       Вот как оценивали сами вражеские предводители свои войска. Гетман Хоткевич в одном из донесений королю писал следующее: «Прибывши под неприятельскую крепость Улу, я стоял под ею недели три, промышляя над нею всякими средствами. Видя, что наши простые ратные люди и десятники их трусят, боятся смерти, я велел им идти на приступ ночью, чтобы они не могли видеть, как товарищей их будут убивать, и не боялись бы: но и это не помогло. Другие ротмистры шли хотя и нескоро, однако кое как волоклись: но простые ратные люди их все попрятались по лесу, по рвам и по берегу речному; несмотря на призыв, увещания, побои (дошло до того, что я собственные руки окровавил), никак не хотели идти к крепости, и чем больше их гнали, тем больше крылись и убегали, вследствие чего ночь и утро прошли безо всякой пользы… Тогда я отрядил немцев, пушкарей и слуг моих (между ними был и Орёл москвич, который перебежал ко мне из крепости): они сделали к стене примет и запалили крепость; но наши ратные люди нисколько не помогли и даже стрельбой не мешали осаждённым гасить огонь…»  В результате, как описывается далее, Русские сделали вылазку и разогнали всю эту банду наёмников, умевшую лишь грабить, насиловать и убивать безоружных.
       Русские воины превосходили своих врагов боевым духом, силой, мужеством и отвагой, но число захватчиков в ходе «жесточайшей войны против всего мира», как названа она в книге «Царь всея Руси Иоанн IV Грозный», было слишком велико, чтобы выстоять. Ведь Грозному Царю приходилось распылять силы и держать часть их в готовности для отражения набегов с юга. В книге говорится, что Царь вновь решил прибегнуть «к соборному разуму народа»: «В январе 1580 года Грозный собрал в Москве Церковный собор и торжественно объявил ему, что Церковь и Православие в опасности, так как бесчисленные враги восстали на Россию: турки, крымцы, ногаи, литва, поляки, венгры, немцы и шведы как дикие звери разинули челюсти, чтобы поглотить нас; что он с сыном Иоанном и боярами бодрствует день и ночь и что духовенство также должно прийти на помощь Отечеству; войска скудеют и нуждаются, а потому он просит жертв от монастырей, владеющих большими земельными имуществами.
       …Вопрос об ограничении монастырского землевладения поднимался ещё при Иоанне Третьем. Теперь внук его, ввиду крайнего состояния, в котором находилось государство, вновь поставил его собору. Церковный собор поддержал Царя и приговорил грамотой, что земли и сёла княжеские, когда-либо отданные митрополитам, епископам, монастырям и церквам, или купленные ими, переходят во владение Государя, а все другие остаются навсегда их неотъемлемыми достояниями; точно также было постановлено, что впредь епископы и монастыри не должны присваивать себе земельных владений – ни по дарственным грамотам для устройства душ, ни покупкой, ни отдачей под них денег в залог. Это важное постановление собора приостановило дальнейший рост монастырского землевладения и давало в руки государства большие земельные богатства; но чтобы получить с них доход, нужно было время, а между тем издержки на войну требовали немедленного получения средств; поэтому епископы и монастыри внесли в казну также значительное количество денег на военные расходы».
       Время на передышку было, но небольшое, поскольку враг готовился к продолжению, хотя, к примеру, у Батория казна была пуста, а королевская пехота практически полностью уничтожена Русскими воинами. Но Батория щедро финансировал Запад и особенно римская католическая церковь, патологически ненавидевшая Московию. Слуги дьявола ненавидели, но боялись, а, боясь, ещё более ненавидели. К тому же Московию, казалось, ничто не может сокрушить, особенно при Иоанне Грозном. Вот какие данные приводит в своей книге «Слово и Дело Иоанна Грозного» В.Ерчак:
       «В начале XVI века в России было 96 городов, к концу правления Иоанна Грозного – 170 городов (По данным В.Манягина, по распоряжению Государя основано 155 городов), возведено 40 церквей и 50 монастырей, основано 30 ямов (почтовых станций). В стране насчитывалось 210 ремесленных специальностей. Стрельцы получали в год жалованья 1 рубль и 1 рубль на постройку дома. На 1 рубль (поскольку «щедрой» демократией и не пахло) тогда можно было купить до 4 тонн зерна и 2 тонн сахара. За время Царствования Иоанна Грозного в непрерывных войнах на три фронта, Россия в 2 раза увеличила население, окрепла духовно, создала регулярную армию. Не Пётр Первый создал регулярные войска, а Царь Иоанн Грозный. Очищенная Опричниной от чужебесия Россия бесповоротно стала на путь сознательного служения Христу Богу. Территория России (Европейская часть) составляла: при Иоанне III – 550 тыс. кв. км. (1464 год), при Иоанне Грозном – 4 миллиона 200 кв. км (1584 год) (фактически же увеличение составляло в 30 крат), при Николае II – 21 млн. 800 тыс.кв.км. (1917), при Сталине – 22,4 млн. кв. км. Россия самое крупное государство мира, страна незаходящего солнца. Когда в Королевце (Калининград-Кёнигсберг) заходит солнце, оно в это же время восходит в Петропавловске-Камчатском. Населении России росло следующим образом: 2.1 млн.чел. – 1480 год; 4,3 млн. чел. – 1580; 110 млн.чел. – 1895 год. Для сравнения: рост населения Франции соответственно: 18,6; 14,3; 38,4 млн.чел. (По пророчеству Святого Преподобного Серафима Саровского – в грядущем «Франции будет дано 17 миллионов человек (остальных – на сковородку за грехи) со столицей городом Реймсом, а Париж будет совершенно уничтожен за сожжение и разрушение Москвы в 1812 году, за преднамеренное сожжение десятков тысяч Русских заживо, по признанию авторов французской энциклопедии. Помиловано же 17 млн. французов будет за любовь к Св.Мадонне – Н.Ш.). Под мощную руку Московского белого Царя добровольно шли многие народы. Бог помогал Иоанну Грозному, Святой Покров Божией Матери спасал Россию от многочисленных врагов».
     Враги всё это видели, а потому боялись России, хотя не было в истории случая, чтобы Русские кого-то обижали. Когда в 1814 году Москва ещё лежала в руинах, а Русские войска находились в павшем и падшем Париже, ни один волос не упал с тех, чьи дети, мужья, сыновья бесчинствовали в России.
       В восьмидесятые годы XVI века лютые враги Московии окончательно убедились, что Россию Иоанна Грозного им не сломить. Значит, по их нечеловеческим правилам нужно было прибегнуть к омерзительным бесчеловечным методом борьбы, недостойным Сынов Человеческих, но вполне приемлемых для католиков. Слуги тёмных сил приняли решение устранить Грозного Царя. В книге «Царь всея Руси Иоанн IV Грозный» говорится: «Убедившись, что Царь Иоанн IV не отступится от поисков выхода России к Балтийскому морю, враги нашего государства предприняли попытку физического устранения монарха. В начале 1854 года появились первые признаки сильнейшего отравления организма: всё тело Царя Иоанна начало пухнуть, отказали почки». И в примечании указано: «Специалистами из НИИ судебной медицины Минздрава СССР были проведены химико-токсикологические исследования останков, которые показали в костях, волосах, ногтях и тканях одежды наличие ртути, мышьяка и меди. В костях Царя Иоанна Васильевича и его сына Иоанна Иоанновича обнаружено пятикратное превышение ртути. «Отравление было длительным и хроническим», – делают своё заключение судмедэксперты. Столь высокая и длительная концентрация ртути в костях Государя и Царевича (до 1130 мкг на 100 г объекта исследования) говорит о том, что травить их начали одновременно, пытаясь устранить с престола не только Царя, но и Наследника. А вот смерть Царя Феодора Иоанновича была скоропостижной. Об этом свидетельствует и наспех исполненный могильный камень, строчки которого выбиты неаккуратно, наискось и с ошибками, а также химико-токсикологическая экспертиза, обнаружившая в костях Феодора Иоанновича шестикратное превышение мышьяка (до 800 мкг на 100 г объекта исследования) Причём эксперты делают вывод: «Наиболее вероятно единовременное поступление большой дозы яда».
              Завещание Грозного Царя.
       Как видим, то, что Самодержавный Государь Иоанн Грозный был отравлен, доказано достаточно убедительно. В книге «Царь всея Руси Иоанн IV Грозный» говорится: «В начале 1584… (когда произошло отравление Иоанна Грозного) на небе появилась в это время большая блестящая звезда, а Государю было открыто, что он умрёт 18 марта. Царь знал, что он отравлен, и прямо говорил об этом своему окружению. Он вёл себя чрезвычайно мужественно, скрывая свои невыразимые страдания, и всячески поддерживал Царевича и ближних. Пополудни Царь Иоанн прочитал своё знаменитое завещание. Его пособоровали, наступило облегчение. Это настолько удивило иностранцев, что один из них – англичанин Горсей – говорил: «Теперь дьявол стал бессилен».
       Удивительно доверие Царя Иоанна к присланным ему английской королевой врачам, которые, по всей видимости, его и отравили. Он приказал своему главному аптекарю и медикам приготовить баню ему в облегчение и наблюдать за самочувствием организма. Царь постоянно принимал большие Русские бани – испытанное средство при отравлении, яд потом выходил из его могучего организма, и он чувствовал себя намного лучше, но измена была настолько велика, что яд давался вновь и вновь. Наступило 18 марта, а «Царь был крепок и невредим, как прежде», – говорил боярин Богдан Бельский. – Но к полудню Царь Иоанн настолько ослабел, что над ним совершили обряд пострижения в схимну и нарекли его Ионой. Царь Иоанн Васильевич Грозный (в схимне Иона) почил в Бозе в самом расцвете своих государственных и духовных сил, едва достигнув пятидесятичетырёхлетнего возраста…».         
       Валерий Ерчак в книге «Слово и Дело Иоанна Грозного» приводит следующие дополнения к сказанному выше: «О насильственной смерти Царя Иоанна Грозного писали его современники: дьяк Иван Тимофеев, немецкий пастор Павел Одербон, голландец Исаак Масса. Так, И.Масса писал: «Царь знал, что ему осталось недолго жить, однако, он умер ранее, чем предполагал. День ото дня становясь всё слабее и слабее, он впал в тяжёлую болезнь. Хотя опасности ещё не было заметно и, говорят, один из вельмож, Богдан Бельский, бывший у него в милости, подал ему прописанное доктором Иоганном Эйлофом питье, бросив в него яд в то время, когда подносил Царю, от чего он вскорости умер; так ли это было, известно одному Богу. Верно только то, что вскоре Царь умер».
       Далее в книге говорится: «После смерти Иоанна Грозного в Москве было сильное волнение народа. Вооружившись луками, кольями, дубинами и мечами, народ ринулся к Кремлю. Разгромили все лавки и Арсенал, откуда взяли оружие и порох и требовали выдать Никиту Романовича. Он был сыном тестя Иоанна Грозного и братом Царицы Анастасии. Народ любил его, ибо он отличался благочестием, а также ради сестры его, в народе также любимой; домогались увидеть его живым, ибо страшились, что его изведут во время междуцарствования: «Выдайте нам Никиту! Выдайте нам Никиту Романовича! Стрельцам было велено стрелять по толпе, и площадь перед Кремлём опустела», – свидетельствуют И.Масса и П.Петрей. Внук Никиты Романовича Михаил Фёдорович стал впоследствии первым Царём династии Романовых. И это не случайно. В памяти Русского Православного Народа сохранились лучшие черты Царствования Иоанна Грозного. Царь был грозным и справедливым, грозным для врагов, но справедливым для трудового народа, созидающего под Его Царственной рукою могучую Державу. Содеяно было столько, что хватило бы не на одно правление государево. В. Манягин в книге «Вождь воинствующей церкви» указывает: «Если взглянуть на фактические итоги царствования Иоанна IV, то мы увидим, что Царь правил 51 год и за это время:
• прирост территории составил почти 100%, с 2,8 млн. кв. км до 5,4 млн. кв. км.;
• были присоединены царства Казанское, Астраханское, Сибирское, а также ногаи и часть Северного Кавказа; Русское Государство стало размером больше всей остальной Европы;
• Государь венчался на Царство, принял Царский титул, равнозначный Императорскому, и стал первым Помазанником Божьим на Руссом престоле;
• была проведена реформа судопроизводства;
• введена всеобщая выборность местной администрации по желанию населения административной единицы;
• развивалась торговля с Англией, Персией и Средней Азией;
• было построено по распоряжению Государя 40 церквей и 60 монастырей;
• основано 155 городов и крепостей;
• создана государственная почта, для чего основано около 300 почтовых станций;   
     В духовной и культурной жизни в правление Иоанна Грозного:
• положено начало регулярному созыву Земских Соборов;
• прошёл Стоглавый Собор;
• созданы Четьи Минеи митрополита Макария;
• положено начало книгопечатанию, созданы две типографии и собрана книжная сокровищница Царя;
• придан государственный характер летописанию, создан «Лицевой свод»;
• создана сеть общеобразовательных школ;
• появился новый жанр в Русской литературе – публицистика».
       (Манягин В.Г. Вождь Воинствующей Церкви: Царь Иоанн Грозный в иконографии ХVI – ХVII веков. Документальные свидетельства безосновательности сложившихся представлений о личности и так называемых «преступлениях» Царя Иоанна Грозного. Смутное время, как результат отказа от социальной системы Рюриковичей. – М.: «Библиотека Сербского Креста», 2003 г., с. 48 – 49).   
        Иоанн Грозный не слишком обольщался относительно оценки, которую могли дать его деятельности враги и холуйски настроенные по отношению к Западу соотечественники, коих и тогда уже было, увы, много. Он допускал, что иные действия Самодержца могут быть порою не поняты или поняты неверно не только врагами. Недаром в духовном завещании своим сыновьям Ивану и Федору он прямо указал на это. Завещание было написано в 1572 году. Вот его суть:
       «1. Самодержец должен быть готов к управлению в условиях полного одиночества («нет никого утешающих»), воздаяния со стороны подданных «злом за добро, ненавистью за любовь».
       2. Он должен в совершенстве уметь присваивать (привлекать) людей к себе: «…которые вам прямо служат, жалуйте и любите, от всех берегите, чтоб им притеснения ни от кого не было, тогда они прямее служат; а которые лихи, и вы бы на тех опалы клали не скоро, по рассуждению, не яростью».
       3. Он должен быть обучен всякому делу, в особенности духовному, ратному, судейскому, житейскому всякому обиходу, дипломатии, так как тогда ему «люди не будут указывать, вы (это он сыновьям) станете людям указывать; а если сами чего не знаете, то вы не сами станете своими государствами владеть, а люди».
       4. Он должен не допускать в государстве междоусобицы (по-современному – сепаратизма), как источника всех крамол, в особенности междоусобий в Царском семействе. Иоанн завещал сыновьям любить друг друга, младшему подчиняться воле старшего до крови и до смерти: «Се заповедаю вам: любите друг друга… старшему брату не прекословь, рати не поднимай и сам собою не обороняйся». («Православный патриот» (Сборник газетных публикаций), 1999 – 2003 г.г. М., 2003, с.409 – 410).
       Память народная сильнее вымыслов «интеллигентских» историков. Высокопреосвященнейший Иоанн Митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский в книге «Самодержавие духа» писал: «В отличие от историков, народ верно понял своего Царя и свято чтил его память. Вплоть до самой революции и последовавшего за ней разгрома Православных святынь Кремля к могиле Грозного Царя приходил простой люд служить панихиды, веруя, что таким образом выраженное почитание Иоанна IV привлекает благодать Божию в дела, требующие справедливого и нелицеприятного суда».
       Народ почитал Царя и при жизни его, и после кончины. Ненавидели же Иоанна Грозного изменники и предатели из знати. Ведь именно с их крамолой, с их гордыней, с их стремлением к ограничению власти Православного Самодержца и боролся Государь.
       Иоанн Ладожский отмечал: «Приняв на себя по необходимости работу самую неблагодарную, Царь, как хирург, отсекал от тела России гниющие, бесполезные члены. Иоанн не обольщался в ожидаемой оценке современниками (и потомками) своего труда, говоря: «Ждал я, кто бы поскорбел со мною, и не явилось никого; утешающих я не нашел – заплатили мне злом за  добро, ненавистью – за любовь». (Митрополит Иоанн. Самодержавие духа: очерки русского самосознания, Спб., 1995, с.162).
       Одним из первых постарался «смести кучи мусора» с могилы Благоверного Русского Государя Иоанна Грозного И. Сталин. Недаром он явился инициатором создания фильма «Иван Грозный» и даже, как мы уже говорили, инструктировал режиссёра Сергея Эйзенштейна и исполнителя роли Грозного Царя актёра Черкасова: «Иоанн Грозный был жёстким. Показывать, что он был жёстким, можно. Но нужно показать, почему необходимо быть жёстким. Одна из ошибок Иоанна Грозного состояла в том, что он не уничтожил пять крупных феодальных семейств, которые необходимо было уничтожить, как изменников. Если бы эти пять крупных семейств он уничтожил бы, то вообще не было бы смутного времени».
       Зная об отношении Сталина к памяти Иоанна Грозного, иные клеветники и пасквилянты пытались объяснить это тем, что тиран Сталин оправдывал тиранию Грозного, чтобы оправдать свою. Но что же это была за «тирания» и кто её выдумал? Вот что писал об этом Иоанн Ладожский в книге «Самодержавие духа»: «И свет во тьме светит, и тьма не объяла его (Ин. 1:5). Это евангельское изречение, пожалуй, точнее всего передаёт суть многовекового спора, который ведётся вокруг событий царствования Иоанна Грозного. С «лёгкой» руки Карамзина стало считаться признаком хорошего тона обильно мазать эту эпоху чёрной краской. Решающее влияние на становление русоненавистнических убеждений «исторической науки» оказали свидетельства иностранцев. Начиная с Карамзина, русские историки воспроизводили в своих сочинениях всю ту мерзость и грязь, которыми обливали Россию заграничные «гости», не делая ни малейших попыток объективно и непредвзято разобраться в том, где добросовестные свидетельства очевидцев превращаются в целенаправленную ложь по религиозным, политическим или личным мотивам». (Высокопреосвященнейший Иоанн, митрополит Санкт–Петербургский и Ладожский. Самодержавие Духа. Спб., «Царское дело», 1995, с.132–133).
       Почему же клеветники и пасквилянты с особым ожесточением обрушиваются именно на память Иоанна Грозного и Сталина? Или было мало других Государей? Другим, конечно, от наших «друзей» тоже достаётся, ибо само по себе Православное Самодержавие было во все времена ненавистно слугам тёмных сил Запада, поскольку именно оно – Самодержавие – не давало сломить Россию. А Православный Государь является тем самым кормчим, тем самым удерживающим, который волей Божьею стоит за правое дело.
       Вот, что пишет в «Имперском курьере» в статье «О христианской государственности» В.Панов: «Для ясности в вопросе о монархической форме правления, а главным образом о её критике, необходимо помнить (а в Священном Писании информация об этом достаточно полная), что Богом установлена для людей единовластная (монархическая) форма правления со времени первочеловека. Богом попущено сосуществование нескольких монархов (царей) с обязательным главенством одного из них (Удерживающего). А враг рода человеческого не изобрёл более совершенной формы управления, хотя за семь с половиной тысяч лет завладел умами людей, сформировавших сатанинское учение. Задачей их учения является подчинение энергии людей на услужение дьяволу для того, чтобы он мог осуществить свою идею – победить Всемогущего Бога». Удерживающим является Православный Государь, Помазанник Божий, возглавляющий по Божьему Благоволению Православную Державу. Православная же Держава в мире одна. Державой нельзя назвать Англию или какие-нибудь там США, Польшу, да Грузию. Ведь Держава – это не то же самое, что страна или государство. Держава – категория духовная и вытекает из понятия: «Удержание Апостольской Истины». Хочется ещё раз повторить!!! На планете Земля есть только одна страна, одно государство, которое имеет Священное предназначение, данное Самим Создателем –«Удержание Апостольской Истины». Это государство – Россия. И только России Всевышним дарована праведная «Власть от Бога» – Православное Самодержавие. Только Русский Государь именуется Удерживающим. С изъятием из среды Удерживающего наступает, как учит Церковь, хаос. Только Россия является Удерживающей на Земле. Если бы тёмные силы сумели (что, конечно, невозможно и никогда не случится) изъять из среды (с планеты Земля) Россию, мiр бы немедленно погиб в наступившем хаосе и кровавой смуте. 
       Повторяю ещё раз: только Россию правильно именовать Державой. Ни США, ни возлюбленная штатами Польша, ни возлюбленные ныне американцами Грузия, Эстония, или придуманная врагами России «Украина», то есть странные злокачественные новообразования – с т р а`н ы, Державами не являются, и называть их так, по меньшей мере, безграмотно.
       России же праведная власть – Самодержавие – дарована Явлением и Откровением Пресвятой Богородицы Андрею Боголюбскому 17 июля 1155 года на развилке Владимирской и Суздальской дорог. И писать слово «Самодержавие» полагается с заглавной буквы с неизменной приставкой Православное.
       Вот что говорил о праведной государственной власти – власти от Бога – в книге «Самодержавие Духа» Иоанн Ладожский: «Христианство признаёт один источник власти – Бога, свидетельствующего о Себе: «У Меня отмщение и воздаяние… Я – и нет Бога, кроме Меня: Я умерщвляю и оживляю, Я поражаю и Я исцеляю, и никто не избавит от руки Моей…» (Втор.32,35;39). Далее Иоанн Ладожский приводит цитату из трудов преподобного Иоанна Дамаскина, который ещё в VIII веке в «Точном изложении Православной веры» писал: «Что Бог… Вседержитель, всё надзирающий, Промыслитель обо всём, имеющий власть над всем Судия – мы, конечно, и знаем, и исповедуем. Эта высшая неограниченная Самодержавная власть Бога промыслительно охватывает бытие мира во всех подробностях. Промысел – есть воля Божия, по которой всё сущее целесообразным способом управляется. Но одно из того, что подлежит Промыслу, бывает по благоволению, другое – по снисхождению. По благоволения – то, что, безусловно, хорошо; видов же снисхождения – много».  Иоанн Ладожский подвёл итог: «Итак, источник власти один – Бог. Люди сами по себе не являются источниками власти, как бы много их ни было, в каком бы взаимном согласии они ни находились. Народовластие, «народное представительство», с точки зрения христианства, – абсурд. Народ не может никому поручить свою «власть», ибо у него этой власти просто нет».
       В.Панов в статье «О христианской государственности» указывает: «Триединство «Православие – Самодержавие – Народность» – есть основа Русского национального сознания. Это очевидно даже «от противного»: все борцы с Самодержавием, будь то революционеры или либералы, были равно и космополитами-безбожниками (хотя и не обязательно вульгарными материалистами). Процесс утраты монархического сознания у Русской интеллигенции шёл всегда вместе с утратой национально-державного сознания, с презрением к отечественному прошлому, с расцерковлением и нравственным разложением. И полоумный нигилист… и респектабельный циничный либерал равно были смертельными врагами «Веры, Царя и Отечества».  …Враги возрождения Святой Руси всячески стараются разделить русских людей, противопоставить одних другим: невооцерковлённых патриотов увлечь под знамёна жириновцев, церковных энтузиастов – под знамёна «демохристиан», «зарубежников» противопоставить «отечественникам», сочинителей безбожной конституции – консерваторам. И это им будет удаваться на фоне очевидной демократии, пока народ не поймёт, что если человек не верит в Царя Небесного, не осознаёт, что создан по образу и подобию Божию, то и в самом деле превращается в потомка пресловутой дарвиновской обезьяны, что единственная Богоустановленная форма государственного устройства, служащая для нашего спасения, – Православная Самодержавная Монархия, что каждый православный христианин, признающий Священное Писание, – в обязательном порядке монархист».
              Закончить же книгу хочется словами особо почитаемого Православными верующими нашего современника Старца Николая Гурьянова:
«Святому Царю Иоанну не нужно оправдываться, – проповедовал Светильник Русской Православной Церкви, Старец Николай Гурьянов. – Совесть его перед Богом и Церковью чиста: он хранил Господом вручённое Царство и Церковь от врагов и ереси жидовствующих. Он был Первовенчальным Царём, собравшим воедино Святую Русь.
       Какое величие Духа и Веры в Царе Иоанне! И Царское, Небесное и человеческое, земное – всё у него было очищено в очах Божиих, и было законное. Это был высокой духовной жизни и святости Царь. Он смог вынести страшные нападки самого диавола, который поразил многих злобной ненавистью к Царю. Царь Иоанн Грозный не убивал Своего Сына – Царевича Иоанна, и никогда не допускал даже помысла об убийстве Святителя Филиппа и Преподобного Корнелия. Невозможно даже думать, а не только говорить, что Царь Иоанн убил святых и сына! Он не убивал! Это – диавольская ложь. Об этом свидетельствуют Церковные Летописи. Мощи обоих святых и сына свидетельствуют Истину – невиновность Царя, и Церковь об этом знает.
       Древний тропарь Преподобному Корнелию был составлен как «преподобному». Картина Репина об убийстве об убийстве Царём Сына есть страшный грех, как и все произведения Репина, порочащие Церковь. Репин был еврей, Церковь и Россию не любил. Это диавольская ему подсказка была написать такое, это диавол за него писал. Грозный Царь был очень искренний и горячий, пламенной веры, но очень одинокий и страдающий. Он спасал себя только молитвой, и молитва Его была слышима Господом, Который и давал Ему силы через всё пройти и стяжать благодать святого Угодника Божия. У Него никого не было, с кем бы Он мог поплакать. Зато теперь Он радуется в Царствовании Небесном и духовные гимны Богу поёт.
       Не переживайте. Неправда лишь поможет открыть Правду! Иоанн Грозный уже причислен к лику святых, он местночтимый Кремлёвский святой. Царь Грядёт! Русь святая не умрёт! Христос Воскресе!»
        (Старец Николай Гурьянов – Архиепископ Нектарий (24.05.1909 – 24.08.2002).