…Я завязан в куст бузины.
Блики слиплись в тусклые сны.
С листьев льется блеском напрасным
бледный и пресный
вкус росы…
Николай Байтов
Андрей понял, что опять набирал ее номер. И другие номера, то есть номера других людей. Людей, которых он не знал. Или не помнил.
Лежа в темноте, прикованный взглядом к экрану телефона, он пытался заставить себя набрать какой-то из номеров. Ее, например. Но что будет там, на другой стороне не провода дальше – всего этого пространства, через который идет сигнал. Кто ответит? Вот какой-то Коля. Вот Вася (Тверь). Катя Ост. Острова? Остановка? Иногда он жал зеленую кнопку, телефон начинал устанавливать соединение, но Андрей сбрасывал звонок.
Свет редких фар заносил в комнату уличные тени. Андрей называл их Формы. Вот форма-столб, форма-дерево, вернее его часть, иногда на потолок падала тень от металлического забора. Изредка Андрей видел на фоне темной решетки вытянутую человеческую фигуру.
Он плохо спал. Потом не мог понять, какие из Форм были реальными, а какие нет.
Проверить было совсем нетрудно.
Просто выход из подъезда находился с другой стороны дома.
Никакой решетки напротив его окна не было. Был пустырь и гаражи.
Решетка, фигура, другие тени – все было сном. Так он подумал, стоя на пустыре и прокручивая в пальцах сигарету.
Сигарета в конце концов сломалась. Андрей достал полупустую пачку и выбросил в пыль.
***
– Так и есть. Все так и есть, – сказал Илья. Андрей встретил его напротив станции Фили. Выглядел тот настолько плохо, что его никто не замечал. Андрей тоже не заметил бы, если бы Илья его не узнал. Ситуация была неловкой, но ничего другого, кроме как подойти к Илье, не оставалось.
Илья рассказал Андрею, что не ел уже три дня. И уже как-то не хочется. Андрей рассказал про звонки. И что за ним все время наблюдают (про фигуру в окне не говорил).
– Так и есть. Все так и есть, – повторял Илья. – За всеми… За всеми следят.
– Кто?
– Они.
– Кто они?
– Пива купи. Еды? Еды не надо. Мне уже и так нормально.
Он купил пива и водки. Они отправились в какой-то двор. Андрей старался не обращать внимания на то, что от Ильи как-то странно пахнет.
– Когда долго не жрешь, всегда так, – сказал Илья.
Они сели на лавочку. Выпили.
– Помнишь Ленку с 10-го «А».
– Нет, – сказал Андрей.
– Я тоже.
Помолчали. Андрей ковырял ботинком листья.
– Так кто они?
– А? – Илья посмотрел куда-то в грязную стену панельного дома, потом его взгляд побежал дальше – вверх, добравшись до балконов и в конце концов остановившись на серого цвета облаках, из которых начинало накрапывать.
– А, – сказало он уже утвердительно. – Они. Ну, тени. Кто еще то?
– Тени? – переспросил Андрей и тоже посмотрел на облака. Потом, непроизвольно, оглянулся по сторонам, ожидая, что обязательно наткнется взглядом на фигуру из своего сна.
***
Он вернулся к метро. Шел дождь, который закончился, как только Андрей оказался в вестибюле станции. Илья рассказал ему о человеке, который сошел с ума, потому что, куда бы он ни пошел, везде был дождь. Андрей подумал, что с катушек он съехал несколько раньше. Возможно, это был сам Илья.
***
– Убери руку…
Ее звали Лика. С Ликой Андрей познакомился за день до этого в книжной лавке у метро. Она пыталась выбрать что-то из полки, заставленной одинаковыми тонкими книжицами. Лавка была совсем крохотной, и Андрею пришлось протискиваться мимо нее.
– Они все одинаковые, – сказал Андрей. Сам он зашел купить календарик.
– Я знаю, – сказала Лика.
Андрею показалось, что между ними есть какая-то общность, поэтому он решил позвать ее в кино. Выяснилось, что общности нет. Провожая ее до метро, Андрей глядел по сторонам – не появится ли где-то долговязая тень.
– Ты извини… просто не надо меня трогать, – сказала Лика.
– Угу.
– Зачем они все это?
– Кто?
– Ну, в кино. Эти.
– Не знаю.
Он старался держаться от Лики подальше. Мимо тянулся заполненный афишами Тверской бульвар. Разноцветный московский вечер выплевывал навстречу отличные по типу и форме людские компании. Дошли до Тверской. Лика ждала чего-то и вопросительно глядела на Андрея, поеживаясь.
– У тебя бывает такое, что ты кому-то звонишь, а потом не помнишь, кому и зачем? – спросил Андрей.
– Вроде нет.
– А чувства, что за тобой следят, у тебя нет?
– Ты какой-то чудик…
– Ладно, пока, – Андрей развернулся, перебежал улицу и затерялся в блуждающих по бульвару компаниях. Вернувшись домой, он стер телефон Лики из памяти мобильника.
***
Андрея окликнули на пути в круглосуточный магазин. Было около четырех утра.
– Эй, – сказал мужчина с широким лицом, Андрей сначала подумал – знакомый. – Деньги нужны?
Видимо, по виду Андрея было понятно, что деньги ему нужны.
– Ты вроде парень крепкий. Надо погрузить кое-что.
Андрею польстило, что его назвали крепким, да и деньги действительно были нужны. Они обогнули дом Андрея и вышли на пустырь с гаражами. Провожатый открыл одну из гаражных дверей и исчез внутри. Загорелся тусклый свет. Мордатый, так его про себя назвал Андрей, вышел обратно и набрал на мобильном чей-то номер. Принялся объяснять собеседнику, как проехать. Минуту-две спустя подъехала покосившаяся «Газель», ослепив их фарами. Водитель развернул машину задом к гаражу, но выходить не стал. Мордатый махнул Андрею рукой, приглашая внутрь помещения. Внутри штабелями стояли картонные коробки, которые они стали загружать в грузовичок. Мордатый уронил одну, звякнуло стекло, он выругался.
– Что там? – спросил Андрей, запоздало поняв неуместность вопроса.
– Что надо! – зло ответил хозяин гаража, укладывая помятую коробку внутрь.
– Тебе какое дело? – он исподлобья посмотрел на Андрея, потом достал из нагрудного кармана мятую купюру, сунул ее Андрею и через зубы бросил: «Уёбывай».
***
– Того чувака видишь? – спросил Эдик, когда они поднимались по эскалатору торгового центра. Он указывал куда-то вверх. Андрей увидел худого длинноволосого парня, глядящего точно на них. Несколько секунд тот пристально смотрел в глаза Андрею, и Андрей отвел взгляд.
– Он тут каждый день, походу, торчит, – пояснил Эдик. Они переступили через черту, за которой ступеньки эскалатора исчезали, и направились в первый же модный бутик. Андрей хотел обернуться и поглядеть на длинноволосого, но не решался, опасаясь, что опять встретится с ним взглядом.
Они для виду походили между рядов с одеждой. Потом Эдик, видимо, нашел угол, который не просматривался камерами. Андрей никогда не понимал, как он это делает – Эдик, кажется, даже не глядел по сторонам.
– Пошухери, – бросил он Андрею, остановившись рядом со стеллажом, на котором были развешаны упаковки мужских носков.
– Все, пошли. Только не торопись.
Вышли.
– Носки дома кончились, – сказал Эдик и показал несколько упаковок, которые вынес из магазина под курткой. – Пошли в «Мак».
Они вернулись к эскалатору и поехали вниз. Андрей не удержался и поднял взгляд. Длинноволосый исчез.
***
Он снова видел Илью. Тот сидел на деревянной лавочке в метро и смотрел куда-то в пространство. Почему-то с чемоданом на коленях. Андрей решил дать ему немного денег. Когда он подошел, Илья встал и направился в сторону Андрея. Окинул невидящим взглядом, толкнул плечом и пошел дальше. Губы Ильи все время шевелились, как будто он читал скороговорку. Андрей окликнул его. Бесполезно. Илья зашел в подъехавший вагон и за ним закрылись двери с надписью «не прислоняться», к которым все и всегда прислонялись. Поезд ушел.
***
Он снова видел Лику. Она стояла у книжного прилавка и, не отрываясь, глядела на обложки. Дело было у Петровско-Разумовской. Андрей хотел пройти мимо, но что-то его остановило. Он встал у колонны и стал наблюдать. Прошло минут двадцать, но она так и не выбрала книгу. Обернулась. Оказалось, что это не Лика. Это была Ленка из 10-го «А».
– Я тебя помню, – бросил Андрей, когда она проходила мимо. Потом он зашел в метро, и больше ее уже не видел.
***
Андрей проснулся. Заканчивался час быка, он понял это по форме падавшего из окна света. Черный двойник решетки несуществующего забора был на своем месте. Присмотревшись, Андрей даже различил типичные советские звезды. Тени от долговязой фигуры не было видно. Сначала Андрей обрадовался, но потом понял, что раз фигура не там, значит она где-то еще.
… Бледный человек глядел на Андрея из угла – вытянутая фигура, укрывшаяся там, где темнота была особенно плотной. Как штора. Собственно, было видно лишь его лицо – тонкий рот улыбался плотоядно и нежно.
Андрей понял, что опять набирал ее номер. И другие номера, номера других людей. Людей, которых он не знал.
Бледного человека он не знал тоже. Но это было не особенно важно.
Главное, Андрей знал: если он выглянет в окно, то увидит забор – зеленую больничную ограду – и снежинки, кружащиеся в разбавленном розовом свете. Иногда ночью привозят людей – потолок освещает всполох от фар, слышен звук мотора, голоса, хруст снега под ногами. Иногда вывозят трупы. Когда-то – еще что-то. Голосов в таком случае слышно меньше.
На соседней кровати раньше спал Илья. Он много молчал и смотрел в потолок. Однажды он пропал и больше не появлялся. Андрей понял, что его увезли ночью.
Если не спать – а чтобы не заснуть, нужно очень постараться – можно услышать, как ночью подъезжает машина и как из нее вытаскивают человека. Или как в нее укладывают людей. Или как в нее укладывают что-то еще.
Но самое главное – можно увидеть, что никакой новый день так и не наступает, потому что нет никакой черты, за которой он может настать. Когда спишь, этого не видишь.
Вчера никогда не кончается. Забор никогда не кончается. Фары разрезают ночь, хрустит снег.
Андрей набирает номер и на этот раз не сбрасывает звонок.
Июль – сентябрь 2012