С ним ужасно легко хохочется,
говорится, пьётся, дразнится,
в нем мужчина не обретён ещё,
она смотрит ему в ресницы -
почти тигрица, обнимающая детёныша.
Он красивый, смешной, глаза у него фисташковые,
замолкает всегда внезапно,всегда лирически,
его хочется так, что даже слегка подташнивает,
в пальцах колкое электричество.
Он немножко нездешний.
взор у него сапфировый,
как у Уайльда в той сказке,
высокопарна речь его,
его тянет снимать на плёнку, фотографировать -
ну, бессмертить, увековечивать.
Он ничейный и всехний - эти зубами лязгают,
те на шее висят,не сдерживая рыдания.
Она жжёт в себе эту детскую,
эту ****скую жажду полного обладания,
и ревнует - безосновательно, но отчаянно.
Даже больше, осознавая своё бесправие.
Они вместе идут.
окраина.
одичание.
тишина, жаркий летний полдень,
ворчанье гравия.
Ей бы только идти с ним,
слушать, как он грассирует,
наблюдать за ним,
"вот я спрячусь - ты не найдёшь меня",
она старше его и тоже почти красивая.
Только безнадёжная.
Она что-то ему читает, чуть-чуть манерничая,
солнце мажет сгущёнкой
бликов два их овала.
Она всхлипывает - прости, что-то перенервничала.
Перестиховала.
Я ждала тебя, говорит,
я знала же, как ты выглядишь,
как смеёшься,
как прядь отбрасываешь со лба,
у меня до тебя всё, что ни любовь -
то выкидыш, я уж думала - всё,
не выношу, несудьба.
Зачинаю -
а через месяц проснусь и вою -
изнутри хлещет будто чёрный горячий йод
да смола.
А вот тут, гляди, - родилось живое.
Щурится. Улыбается. Узнает.
Он кивает,
ему и грустно, и изнуряюще,
трётся носом в её плечо, обнимает,
ластится. Он не любит её, наверное,
с января ещё - но томим виноватой
нежностью старшеклассника.
Она скоро исчезнет,
оба сошлись на данности тупика,
"я тебе случайная и чужая".
он проводит её, поможет ей чемодан нести,
она стиснет его в объятиях, уезжая.
И какая-то проводница или уборщица,
посмотрев, как она застыла женою Лота -
остановится, тихо хмыкнет, устало сморщится
- и до вечера будет маяться отчего-то.
Verch Polozkova/