Костька «американец».
Свои лучшие детские годы я провёл на даче. Мой дед по отцу Александр Георгиевич Мельников ( ) получил её от родного ведомства вместе со вполне приличной пенсией, пусть, и на треть урезанной во время «хрущёвской оттепели». Ведомством этим было КГБ. Дослужившись до звания полковника, дед ушёл в отставку после инфаркта, который он перенёс после того, как принял участие в организации работ по восстановлению инфраструктуры разрушенного землетрясением Ашхабада. Это было накануне судьбоносного смещения его «патрона» Л.Берии, любимыми словами которого в отношении подчинённых были «сволочь» и «шпион». Деду повезло с уходами. И не только в жизни... из неё он тоже ушёл удачно: моментально умер в подъезде собственного дома накануне «перестройки», которую бы точно «не принял». Если бы он задержался в «бериевском» ведомстве до казни ненавидимого им «патрона», то, вероятнее всего, концовка его службы в «органах» была бы совсем иной. А так, он, и пенсию получил, и дачу. Совместными усилиями со своей женой Зинаидой Павловной Мельниковой (моей бабушкой) он превратил свои треугольные восемь соток в райский уголок. Небольшой одноэтажный «финский» домик окружали яблони, вишни и огромное количество, передающих друг другу эстафету цветения, растений. Кустики клубники и земляники радовали своей урожайностью. Был, и «тёмный» лесной угол с небольшим водоёмом и ландышами. Там я обычно наблюдал за рыбками, головастиками, кормил белок и мечтал. Но это место по своей «дремучей» романтичности не шло ни в какое сравнение с грандиозными владениями Новоспасских, которые резко отличались от всех, окружающих их, кэгэбэшных «приусадебных хозяйств» своим помпезно-запущенным видом. Фактически это был огороженный парковой(!) оградой участок дикого леса с двухэтажным отштукатуренным кирпичным «замком» грязно-жёлтого цвета в его центре. Участок этот можно было сравнить только с «таёжным парком» Добротина – соседа Константина Яковлевича, у которого снимали на лето небольшой сарайчик родители Андрюшки – моего дачного приятеля. Но большая двухэтажная русская изба Добротиных, утопающая в зелени сосен и елей их «таёжного парка» излучала простое и ласковое тепло, как впрочем, и каждая его травинка. От «владений» же Новоспасских, напротив, веяло какой-то чопорной отчуждённостью, надменной загадочностью, несмотря на то, что широколиственных пород деревьев там было гораздо больше, чем где бы то ни было вокруг. Мы с Андрюшкой побывали в гостях почти у всех наших соседей, за исключением тех, кого не знали совсем. К таковым относились родственники генерала Батова и генерала Ермолина, за забором которого свирепо лаял и рычал огромный кобель-«восточноевропеец» Ингул. Наши с Андрюшкой дачные подружки Светка и её старшая подруга Зойка соседствовали с Новоспасскими, но ничего о них не знали. Я, Андрюшка и Светка - были ровесниками – нам было тогда по восемь лет, и мы часто гостили друг у друга и других, симпатизировавших нам, обитателей этого дачного посёлка. Кроме самых разных конфликтных приключений, которых никто не избег в пору раннего детства, мы часто предавались совместным играм. И, конечно же, играли «в войну». Обычно мы с Андрюшкой выискивали самых разных врагов от индейцев враждебного племени до «фашистов» или «белых», и расправлялись с ними посредством игрушечных пистолетов, «стреляющих» бумажными пистонами, луков и стрел, а также используя самое разное воображаемое оружие. Всё бы так, и продолжалось, пока в одно прекрасное утро мы, наконец, не познакомились с отпрыском загадочных Новоспасских – Костькой, который был старше нас года на два, и сразу выказал желание стать вожаком нашей маленькой компании. Не вполне с этим согласившись, мы всё-таки частично подпали под влияние этого весьма упитанного и крупного барчонка, который глядя на нас сверху вниз, «вещал» нам о превосходстве всего американского над советским так, что усомниться в этом с нашей «недотёпистой» стороны было практически невозможно. Но мы, в конце концов, усомнились, заявив, что даже, если у американцев есть жвачка и большие красивые машины, то оружие-то наше точно лучше американского, и, если у нас с ними будет война, то, конечно, победим мы, а не они. В ответ на это Костька объявил нам… игру «в войну». Мы договорились придти на «поле боя» каждый со своим арсеналом. Костька предложил всем троим воевать друг против друга. Мы по наивности согласились. Я пришёл со своим пластмассовым «пестиком» и игрушечной двустволкой, а Андрюшка с автоматом-«трещоткой». Костька же заявился в блестящем туристическом котелке, одетом на голову, который он обозвал АМЕРИКАНСКОЙ каской, и с деревянным самодельным автоматом, сильно смахивавшем на ППШ, но настойчиво выдаваемым им за АМЕРИКАНСКИЙ автомат Томпсона. Далее события разворачивались довольно быстро. Мы с Андрюшкой, забыв про все хитрые костькины условия схватки, объединили свои силы в борьбе против «америкашки», открыв по нему «огонь» из всех своих игрушечных стволов, поддерживая его самыми разными, имитирующими настоящие выстрелы, звуками, письменно передать которые просто невозможно…Мы, конечно же «победили» бы сразу... но дело дошло до «рукопашной», которую Костька объявил «гвоздём программы». Я понарошку набросился на Костьку, но он применил «силовой приём», огрев меня по голове прикладом «Томпсона» так, что игру на этом пришлось прекратить…по причине того, что приклад с треском отвалился от «боевой» части автомата. Я радостно заявил, что мы с Андрюшкой одержали победу! Костька же утверждал, что он, как АМЕРИКАНСКИЙ пехотинец, взял верх, при этом немало озадачившись «поломкой» своего «фирменного» оружия. На том, и разошлись по домам – нас позвали обедать. Дома я от чистого сердца поделился с дедом и бабушкой нашей с Андрюшкой победой, передав им все яркие моменты «боевых действий». Меня, конечно, похвалили, а после обеда уложили спать на дежурный «тихий час»…но с Костькой мне играть никогда уже больше не пришлось. Это было вызвано двумя причинами. Во-первых, он по-детски возненавидел меня за «казённый патриотизм», а во-вторых, мои родные сделали всё для того, чтобы ни при каких обстоятельствах мы с ним не оказывались бы рядом… Меня самого до сих пор волнует вопрос: ПОЧЕМУ СЫН ЧЕКИСТА НОВОСПАССКОГО ТАК ВЛЮБЛЁН БЫЛ ВО ВСЁ АМЕРИКАНСКОЕ??? Ведь это была не вторая половина перестроечных 80-тых, а – первая 70-тых, «застойных». Не оттуда ли «растут уши» наших демократических преобразований, в результате которых мы теперь живём под властью «чекистского» президента, а не коммунистического генерального секретаря? Не потому ли после "Окончания Холодной Войны", с её, измотавшей мировое социалистическое движение нелепейшей гонкой вооружений, на территории бывшего СССР началась война всех против всех, которая продолжается, и по сей день?
Костька, кем ты стал сейчас?- Отзовись!