Жил да был в одной деревне деревенский Староста.
А деревня стояла – да на самом пути из Столицы в окраинные богатые Западные Города. Города, в которых, и соборы – не Православные, и люди говорят не по-нашему…
Староста был человек хозяйственный и сметливый. И за одним столом с Царем не раз Староста сиживал, и сам себя он очень важной персоной считал, чуть ли царю ни братом! Ведь Царь всегда, когда проезжал по Западному Тракту, в деревне Старостиной останавливался и в Старостином доме трапезничал. А бывало, что и на ночь оставался…
Ох, и завидовали ему старосты окрестных деревень! Их деревни тоже стояли вдоль Западного Тракта, а Царь только в Саростиной деревне останавливался, и ни в какой другой! Считали они, что это – не справедливо…
Особо завидовали они Старосте, когда он им про то рассказывал, как царь, сидя за одним столом со Старостой, и по плечу его рукой похлопывая, говорил:
- А что, брат Староста, не пора ли мне образумить Султана Турецкого?! А то он, сатрап, сильную волю взял – в южных Православных землях взялся командовать и Православному народу поганой своей саблей грозить!
И Староста говорил, что ещё – не пора, что надо злости народу на турок поднакопить, а тогда уж и в войну с султанским ханом ввязываться!
Царь возражал, спрашивая:
- Сколько же ещё можно терпеть Православному человеку?!
На что Староста отвечал:
- До того момента, как пойдут ходоки к Царю из Южных областей с просьбами о заступничестве. Вот, как пойдут, так и пора придет войну начинать, так как тогда весь народ, до последнего, на войну поднимется…
И Царь со Старостой соглашался.
А Староста очень счастлив был от того, что он, вроде как – Царский Советник!
Но, все в жизни кончается. Кончилось и Старостино счастье!
Проезжал как-то раз Царь мимо Старостиного дома, а в гости к нему не зашел и за столом, тщательно приготовленным, не посидел!
Вышел на порог, навстречу Царю, с хлебом-солью Староста. А был тогда он очень счастливый, только, то счастье было недолговечно. Вышел он на порог, а Царь взял, да и не остановился у Старостиного порога, мимо на своем скором коне проскакал! А на Старосту даже и не взглянул…
Староста даже оторопел.
А когда посмотрел он вслед Царю, то понял, в чем было здесь дело: появился у Царя новый любимец, собеседник и советник! Это его конь скакал рядом с царским конем! И это его Царь сейчас слушал, улыбаясь, и ему на плечо клал он свою руку!
И понял тогда Староста: не будет больше Царь останавливаться у него, когда направляется в свои Окраинные владения, не будет больше сидеть с ним за одним столом, и не будет с ним советоваться, как ему поступить с сатрапом – турецким султаном!
И заплакал горько Староста…
Но не стал Староста долго плакать. Вспомнил он, что много людских глаз смотрят на него.
Оглянулся Староста и увидел, что соседи его, старосты их соседних деревень, смотрят на него и улыбаются ехидно! Давно все они Старосте завидовали, а теперь зависть превратилась в злорадство, и засудачили они, что неспроста Царь отвернулся от своего любимца! Что, верно, совершил он что-то недостойное, и что от этого сам сделался недостойным…
Ох, и худо тут сделалось Старосте! Не сдержал он обиды и гнева, и стал открыто оскорблять и унижать соседей:
- От вОрога не ждут милости! От соперника не ждут дружбы! Не радуйтесь тому, что Царь мимо моего дома проехал! Не ждите, что променяет он мой дом на ваши! Ибо, если мой богатый и совестливый кров Царю не по нраву, то ваши нищие и бессовестные – и подавно! На мой двор не заглянул, на ваши – и подавно не заглянет! На ваши поганые дворы и собака царская не забежит! Не то, что – сам Царь! Потому, как и дворы у вас – волчьи, и дома – совиные, и рыла у вас самих – свиные! Я один был одесную Царя сидеть достоин! А если я теперь – не достоин, то Вы, и подавно, достойными не станете!
Вот, словно осатанел Староста от огорчения!
Прибежал он в горницу, где стол для Царя был накрыт, да все кушанья на пол и по сбрасывал! Блюда все серебряные погнул, кубки все золоченые сапогами потоптал. А потом в горнице заперся, за пустой стол уселся, и огня нет стал зажигать, плакал…
Вот она какова бывает, досада человеческая…
Но, необдуманный поступок всегда влечет за собой непредсказуемые последствия и Царь, не проехав и десятка верст, вдруг, вспомнил о доме Старосты и понял, что за беседой пропустил мимо очей своих знакомый и гостеприимный приют, и испугался, что ночевать ему теперь придется в чистом поле.
Опечалился Царь.
Но Отогайло, сокольничий, тот самый новый царский любимец, сказал:
- Не беда, государь, что не заметили мы знакомой деревни! Ведь, это только глаза наши не были на месте в тот момент! А деревня, как на своем месте стояла, так и стоит! Всегда можно поворотить коней и - вернуться! Да и хозяин, наверняка рад будет, что не забыл о нем царь-государь!
Согласился с Отогайло Царь.
Поворотили они коней и, совершенно уставшие, уже поздно ночью, въехали на Старостин двор.
Староста возвращения Царя никак не ожидал, и заново столы накрыть не успел. Ох, и стыдно ему было, и досадно! Но, ничего не поделаешь, пришлось государю спать лечь голодным…
Знал Староста, что никакой его слишком сильной вины в случившемся нет. Но знал, также, что совершил оплошность. А за оплошность можно, ведь, и в опалу попасть, и даже головы лишиться!
Надо было что-то делать. Ну, не сидеть же сложа руки и ждать, когда - царский меч – Старостина голова – с плеч!
Пошел Староста к Отогайло, рассказал ему о своих страхах и о том, как в сердцах испортил приготовленное для Царя угощение и попросил о заступничестве. Отогайло стало жаль Старосту, и он слово замолвить за него перед государем обещал.
Как же удивился Царь, когда утром к нему пошли «ходоки» - соседи, старосты из соседних деревень.
И каждый на Старосту стал жаловаться, и каждый старался очернить. Говорили, что и крестьяне-то у Старосты голодают, зверя-то он в заповедном бору, несмотря на запрет, бьет, и вместо моста через реку, который ещё весной этой должен был построить, построил он себе терем и спрятал его от царских глаз в Вороной Роще, в двадцати верстах южнее западного Тракта!
Царь, ясное дело, разгневался.
И разгневался он вовсе не потому, что поверил оговору, а потому, что – голодный был. Повелел он Старосте вместе со всем семейством отправляться в ссылку!
Кинулся Староста Царю в ноги, но Царь был неумолим.
И тут вступился за Старосту новый Царский любимец – сокольничий Отогайло:
- Не верь, государь наговорам! Вижу я, что Староста – честный человек! А вдруг его оговаривают?! Несправедливо это – человека в ссылку отправлять, не убедившись в том, что он действительно виноват! А если человек несправедливости позволяет свершиться, как ему жить потом?!
Добрым парнем был этот сокольничий. Добрым, честным и справедливым. За то, наверное, и любил его Царь. За то, наверное, к себе и приблизил. Потому и слушал Царь своего сокольничего, что доброте его и искренности доверял. Пожалел ли сокольничий Старосту, или просто был весь из себя такой идеалист, это неизвестно. Однако, замолвил словечко…
И сейчас Царь послушал Отогайло. Только спросил его прежде:
- Можешь ли поручиться за Старосту, Отогайло?
И Отогайло, не моргнув глазом, ответил:
- Могу.
- Хорошо, - сказал Царь, - тогда проведешь расследование и по окончании его доложишь мне, имеют ли обвинения под собой хоть какое-то основание, или – нет? Если не имеют, то в ссылку отправятся оговорщики!
И Отогайло провел расследование. И не обнаружил Отогайло за Старостой тех страшных преступлений. И доложил об этом Царю. И снял обвинения со Старосты Царь, а соседей его, как водится, наказал…
С тех пор желанным гостем и близким другом стал Отогайло для Старосты. И часто стал он званным гостем в деревне Старосты. И ходил он со Старостой на охоту, и рассуждал о жизненной премудрости.
Рад ему был Староста. Но, и не рад. Ведь теперь не он, Староста, был главным собеседником государя, а юнец – Отогайло! И не просто так выбрал его царь, а была к тому причина: красота души.
Молод и красив был царский сокольничий Отогайло! Но, не в молодости и красоте его было дело. Был он, что называется, «борцом за правду». Но не таким, которые ради карьеры или жалования, а таким, которые – от сердца!
А это, ну, когда кто-нибудь слишком сильно о правде и справедливости радеет, очень раздражает! Вот, если встретится вам такой, вы меня сразу вспомните и поймете, почему такие люди всем мешают.
А вот почему:
Когда надо промолчать, они не молчат. Когда надо успокоиться, они не успокаиваются. Когда кому-то плохо, бросаются защищать, не разобравшись, стоит ли защищать. Когда кому-то хорошо, обязательно ухитрятся испортить настроение, вспомнив о том, что кому-то в этот момент плохо!
В общем, со всех сторон, не удобные они…
А Отогайло таким не удобным и был…
Нет, Староста не забыл о его заступничестве! И ценил искреннюю дружбу с Отогайло. Но, все чаще и чаще, как только видел доброе улыбающееся лицо молодого сокольничего, видел его синий кафтан и, заломленную набок шапку с меховым околышем, глухое раздражение все сильнее и настойчивее начинало подниматься со дна его души и, словно кольца змеиные, сдавливало ему горло.
Терпел, терпел Староста, наконец, понял, что если не накажет он Отогайло за его бескорыстную помощь и открытое сердце, то просто сам не выживет! Задушит его скользкая холодная змея, в которую превратилась его душа…
Стал Староста думать, как ему наказать Отогайло?
Думал, думал и надумал!
Решил он доказать Царю, что Отогайло вовсе не такой честный, каким хотел показаться, не такой милосердный и не такой уж справедливый! И, себя не жалея, стал строить козни. Чтобы Отогайло стал отвечать злом на зло, чтобы, себя защищая, позабыл хоть на миг он о тех, кого любит и кому доверяет, и предал их. Чтобы была, наконец, покрыта позором его добродетель!
Но Отогайло ни разу не попался в сети, расставленные Старостой, и ни разу никого не предал! Ни разу он никого не обвинил в том, за что сам расплачивался без вины.
И суждено же было Царю обладать таким чутким сердцем, что, видя страдания Отогайло, не ошибиться в причине этих страданий и ещё больше приблизить Отогайло к себе!
И суждено же было Старосте от досады вовсе лишиться и аппетита и сна...
Староста себя решил не пожалеть, но - проучить Отогайло!
Ведь, и - правда, слишком сильна темная сторона человеческой души, слишком часто побеждают в ней гордыня, сластолюбие, угодничество, сребролюбие и жажда власти над другими. Бесполезно бороться с ними человеку! А, если кто борется, пытаясь убедить окружающих в том, что совесть, честь и любовь также живут в человеческой душе, слишком часто попадается в ловушку собственных убеждений...
Просто появилась у Старосты с некоторых пор заветная мечта: доказать Отогайло, что его вера в честь, достоинство и милосердие человеческое - пустая трата времени и величайшая глупость на Земле!
Продолжение следует…