Мамины рассказы о войне

 
 
               
                Вторжение.

   У каждого, в чью жизнь ворвалась война, своя память о ней. У моей мамы — тоже. Перед началом Великой Отечественной мама жила в Одессе. У неё было очень счастливое детство, обласканное любовью в семье и надёжно защищённое этой любовью. Папа её был военным, он рано уезжал на службу, когда она ещё спала, и возвращался, когда она уже спала. Чтобы как-то общаться друг с другом, они придумали домашний почтовый ящик. Утром, проснувшись, мама находила в нём письмо со стихами и рисунками и писала ответ, который её папа должен был прочесть, вернувшись со службы.

    Из окна маминого дома виднелось море. Оно было сияющее и доброе, как всё, что окружало маму. Она любила наблюдать за плывущими куда-то вдаль кораблями. На одесских улицах было много моряков. У них на бескозырках было написано «Черноморский флот». В выходной день ходили купаться на море. Это было большой радостью, и мама с нетерпением ждала наступление этого дня. 22 июня 1941 г. был выходной и, как всегда, собирались идти на море. Утро было жаркое и безоблачное. Старшая мамина сестра перед выходом на море пошла в магазин. Вскоре вернулась взволнованная и сказала, что надо включить радио, будет передано важное сообщение. Голос, зазвучавший из репродуктора, говорил, что началась война. Ещё было не совсем ясно, что последует за этим словом. Это позже Константин Симонов скажет: «тот самый длинный день в году с его безоблачной погодой нам выдал общую беду на всех, на все четыре года». А в тот день никто и думать не мог, что беда эта растянется на страшных четыре года.

   В Одесском военном округе проходили военные учения, куда выехали ещё задолго до случившегося командиры Красной Армии, проживавшие в мамином доме, в котором теперь остались женщины и дети. Через несколько часов приехал кто-то из штабных командиров и стал объяснять обстановку, рассказал, что немцы продвигаются по нашей территории, остановить их пока не удаётся, что в эту же ночь возможен налёт немецких бомбардировщиков и что надо к этому подготовиться. Дети стали помогать взрослым насыпать песок в мешки для тушения зажигательных бомб. Образовался конвейер: мамы шили мешки, выбрасывали их из окна, дети заполняли  песком и, кто постарше, носили на крышу дома. Поступило указание, когда стемнеет, занавесить все окна, чтобы в случае бомбёжки они не стали ориентирами для вражеских самолётов. Вечером ребята группами ходили по дворам Вагнеровского переулка и громко кричали: «Закройте окна!» Женщины решили в целях безопасности на ночь разместить детей в подвале дома. Туда принесли много веток акаций, каштанов, расставили раскладушки. Долго не засыпали, всё прислушивались, не летят ли немецкие бомбардировщики. Всё же сон взял своё, и детский лагерь уснул. Это была первая ночь войны. А женщины ночью поочерёдно дежурили на крыше, где были уже приготовлены мешки с песком для тушения зажигательных бомб.

   В эту ночь налёта вражеских самолётов на Одессу не было. Бомбили город в ночь с 23 на 24 июня. В первую бомбёжку было, конечно, страшно. Страх усиливался тем, что не было видно, что происходило за стенами дома: слышался гул самолётов, он смешивался с залпами зенитных орудий, стрелявших по вражеским бомбардировщикам, и всё это сливалось в сплошной грохот. Это уже потом дети научились отлично различать все звуки, но для этого надо было пережить много дней и ночей военного времени.

                Эвакуация.

   Уже несколько дней шла война. По радио передавались сводки о положении на фронте. Они начинались словами: «от Советского Информбюро» и, к сожалению, не радовали. В них сообщалось об отступлении наших войск. Предстоящая эвакуация семей военнослужащих стала преобладающей темой всех разговоров. В маминой семье гостили её тётя с дочкой, приехавшие из города Горького. Тётя решила возвращаться домой, не дожидаясь эвакуации. Маму, как самую младшую в семье, решено было отправить с ними. Остальные члены семьи пока оставались в Одессе, всё ещё рассчитывая на изменение в лучшую сторону ситуации на фронте.

   Поезд, на котором они поехали, состоял из вагонов-теплушек, заполненных беженцами. Никто не знал маршрута движения, главным было одно — поезд шёл на восток, увозя всех от линии фронта. Направление движения менялось в зависимости от того, какие пути были свободны. Пропускали эшелоны с войсками, идущие на запад, эшелоны с ранеными, шедшие с фронта. Поэтому поезд часто останавливался, и никто не объявлял, сколько он простоит. Тронуться он мог в любой момент, как только освободится путь. Женщины, рискуя отстать от поезда, на каждой стоянке бегали за питьевой водой. Предупреждали только о налётах немецких бомбардировщиков. Было указание в случае бомбёжки прыгать из вагонов и ложиться на землю. После долгого продвижения без определённого направления было объявлено, что поезд идёт в Сталинград. Оказавшись в Сталинграде, все радовались тому, что находятся далеко от фронта. Кто мог тогда предположить, что через год на этой сталинградской земле произойдёт крупнейшая битва, переломившая ход Великой Отечественной войны. В Сталинграде эвакуированных встречали местные комсомольцы. С большой заботой и вниманием они распределяли всех по направлениям дальнейшего пути. Группу едущих в Горький перевезли на волжскую пристань и посадили на пароход. Мама с тётей благополучно прибыли в г. Горький. Знакомя её во дворе своего дома с детьми, тётя сказала им: «Ребята, вы её не обижайте, у неё папа на фронте».

                Письма с фронта.

   Мама сберегла письма с фронта своего папы, моего дедушки. Они полны веры в победу,   любви к близким и тревоги за семью, живущую в эвакуации. «Хотя мы далеко друг от друга в эту новогоднюю ночь, но мысли наши вместе, думаем мы об одном и том же: прогнать, разбить врага, увидеть Родину свободной, зажить снова мирной жизнью», - писал дедушка, встречая 1942 год. Во фронтовой газете часто публиковались стихи. Дедушка пересылал многие из них домой.

                На войне совсем, как дома,
                Снег под звёздами блестит,
                Только тут раскаты грома,
                Только тут никто не спит.
                Второй час ночи,
                Далёкая моя,
                Спокойной ночи,
                Заснуть тебе пора.  (Декабрь 1941 г.)

  Письма приходили даже без конвертов, просто сложенные треугольником, с печатями и штампом «Проверено военной цензурой».

                Встреча.

  В том же г. Горьком оказались заброшенные войной близкие друзья маминой семьи, эвакуировавшиеся из г. Запорожья. В годы сталинских репрессий связь с ними была утрачена. Война, разбившая и искалечившая столько судеб, соединила друзей. Вместе стало легче переживать все тяготы военного времени: бомбёжки, голод, тревогу за близких, воевавших на фронте. Эти беды были общими, они были у всех. Но были и радости в те тяжёлые времена, и они тоже были общими. Радовались сводкам  Информбюро, сообщавшим об освобождении наших городов, весточкам с фронта, каждому дню, прожитому благополучно. Из всех этих сотканных войной горестей и радостей складывалась жизнь военных лет. После четырёх прожитых в эвакуации лет наши семьи больше не расставались.
  Мама и её друг, дети войны, встретившись в опалённое войной время, прожили вместе пятьдесят счастливых лет. Это был мой папа Роберт Феофанович Качев.

  Всё, что пережито каждой семьёй во время войны, - это память народа о трагических днях нашей истории, о стойкости и мужестве нашего народа. Из поколения в поколение в наших семьях передаются рассказы о сражениях на фронте, о пережитом в тылу, о голодном детстве, в котором игрушками были осколки от снарядов. Всё это наш опыт, который достался нам слишком большой ценой, чтобы забыть о нём.


                Р. Качев

                21.06.2011г.