Часть 1-я
К мысли собственной смерти привыкаешь быстро. Только первую ночь мечешься и не спишь. А потом как-то попускает... Помню, когда я работала в госпитале, у нас в отделении часто лежали больные, умирающие от рака. Я им очень сочувствовала и удивлялась, что они такие спокойные и умиротворенные. "Как это страшно,- думала я.- Вот так вот молча и обреченно ждать своего конца! Неужели даже внутри себя они не кричат и не терзаются от отчаянья?" Запомнила на всю жизнь одну женщину лет 50-ти. Она была очень симпатичной, ухоженной и даже в последние дни подкрашивалась, надевала нарядный халат и неизменно улыбалась всем входящим в ее палату... Когда она умерла, именно мне пришлось снимать с нее все подключенные системы. Она застыла очень быстро. Иголки капельниц поддавались с трудом. Или это просто дрожали мои руки. Меня пронизывал ужас: мы были с ней один на один при закрытой двери, чтобы другие больные не дай Бог не увидели покойницу... Конечно же, я сразу вспомнила эту женщину, когда мне поставили страшный диагноз "рак". "Вот и я теперь смертница", - сразу подумала я и эта мысль бесконечно и навязчиво вертелась в голове первые сутки. Потом я к ней привыкла... Но обо всем по порядку.
Примерно восемь месяцев назад я вдруг решила поменять доктора. Нашла его по газетному объявлению. Дескать, молодой, недавно закончивший интернатуру врач открывает новую практику у нас в городе. Я сразу заинтересовалась. То, что молодой, - меня привлекло. Значит, не успел втянуться в рутину и забыть полученные знания. Последнее время я чувствовала себя неважно - была какая-то непонятная общая слабость и нервозность. Когда я пришла на прием, то он сразу спросил меня: "Давно ли вы были у гинеколога?" Мне бросилась в лицо краска от стыда. Но я честно призналась, что была у женского специалиста... восемь лет назад, хотя прекрасно знаю, что его нужно посещать, как минимум, раз в году . Молодой доктор посмотрел на меня с недоумением, ведь перед ним стояла не какая-то неграмотная, забитая пациентка, а дама с высшим образованием, весьма респектабельная и уверенная в себе. Словом, он сказал, что я просто обязана сходить к гинекологу, иначе он не может начать со мной работать. Я позвонила в женскую консультацию и через какое-то время уже попала на прием.
Гинеколог был любезен и очень корректен. Он осмотрел меня и взял анализы, сказав при этом, что я выгляжу абсолютно здоровой. А через несколько дней по почте пришла бумага, подтверждающая, что анализы показали отличный результат. Но, после моего визита в консультацию, я перестала себя нормально чувствовать. У меня начались боли внизу живота. Я снова записалась на прием. Это продолжалось два месяца. Меня снова и снова осматривали, снова и снова брали анализы. Но ничто ничего не показывало. Однако боли внизу живота продолжались и я уже стала по собственной инициативе принимать обезболивающие таблетки, которые можно было без рецепта купить в аптеке. Наконец, я стала замечать, что милый гинеколог стал раздражаться и посылать меня к другому врачу, например, гастроэнтерологу, чтобы он назначил мне колоноскопию кишечника. Ну, не его я пациентка и все тут! Я записалась к гастроэнтерологу. Но попросила гинеколога осмотреть меня последний раз и последний раз взять анализы. Он согласился. В этот последний, так сказать, визит доктор извлек на свет Божий микроскоп и осмотрел меня, а также взял биопсию с его помощью. Мне было очень больно, но он просил потерпеть, потому что, кажется, что-то увидел и нашел... Мне было страшно уточнять, что именно он увидел и нашел. Но именно после этой процедуры он выписал мне рецепт на серьезный обезболивающий препарат.
Я ждала результата анализа с большим волнением. Не хотелось думать ни о чем плохом, но хорошие мысли, увы, в голову не приходили. В конце-концов, ровно через неделю доктор позвонил. То что позвонил именно он, а не медсестра сразу навело на мысль, что дела мои плохи. Так оно и оказалось. "Вы сидите или стоите, дорогая? - Спросил он. - Присядьте. У вас рак." Я не могла поверить своим ушам! Весь мир рухнул в одночасье! Да, это случилось и со мной! Какой ужас!.. Но я не заплакала и не закричала. Я только спросила: "Что же делать дальше?" Доктор спокойно ответил: "Я уже записал вас на прием в Хьюстонский онкологический центр. Вы должны быть там через неделю" Я сказала: "Спасибо" и тихо положила трубку. Жизнь, которую я выстраивала с таким трудом и любовью, была закончена. Я так и не забрала сына в прекрасную страну Америку, жить в которой он мечтал... Я так и не вырастила Джасаю, на которого мы только пару месяцев назад получили законные права... А что будет с Джеком, ведь он так не приспособлен к жизни без меня? Потом я бросилась к компьютеру, чтобы почитать что-нибудь утешительное о таком распространенном и тривиальном раке, как рак шейки матки. Но компьютер нагнал еще большего страху: "Женщины почти до конца имеют цветущий вид... Потеря веса не заметна... Боли начинаются тогда, когда идет распад опухоли и метастазы прорастают в другие органы.." Наконец, я решилась позвонить Джеку. И, вообще, приближались 4 часа дня, когда мне нужно было идти на работу. Как быть? Что делать? Может, все бросить и сегодня же поехать в Хьюстон, ведь в таких случаях каждая минута дорога. В этот момент зазвонил телефон.
Часть 2-я
Телефон звонил долго. Наконец, я подняла трубку. Это был Джек. Он звонил, чтобы поинтересоваться: как дела? И я, конечно, рассказала. Он был в шоке. Потом сказал: " Позвони на работу и отпросись на сегодня, я тоже сейчас отпрошусь." Но я хотела прожить этот день, как всегда, не меняя привычного расписания. В три часа дня нужно было забирать Джасаю из школы. Я ехала в машине, смотрела вокруг и невесело думала: вот умру, а мир, такой чудно-распрекрасный, останется. Ничто вокруг не изменится. Родные и близкие какое-то время погрустят, а потом забудут... Когда Джасая вышел из дверей школы, я так горячо обнимала и целовала его, что ребенок с удивлением и тревогой спросил:"Мамочка, что случилось?". А у меня, разумеется, в голове роились мысли типа, что его уже никто в этом мире не приласкает так, как я.
Муж пришел домой, как всегда, почти в четыре часа. Хотел поговорить, но я его остановила и поехала на работу. Уж и не знаю, как я отработала смену, но, все делала с особой тщательностью и старательностью, словно не хотела за собой никаких хвостов оставлять... Слегка за полночь я была дома. Джек и Джасая уже спали. Я тоже разделась и легла. И тут началось! Ужас и безысходность буквально нахлынули на меня. Я встала и начала ходить, а потом бегать по дому. Джек от моих метаний проснулся, сначала смотрел на меня и пытался заговорить, а потом пошел на кухню и принес стакан воды и валерьянку. "Ложись и спи. Тебе нужно." - незнакомым командным голосом сказал он. Я послушно приняла лекарство, тихо легла и закрыла глаза... Утром я проснулась с тяжестью на сердце, но без страшного чувства безысходности, которое охватило меня прошедшей ночью. Не зря говорят, что с бедой нужно переспать... Именно в это утро я приняла решение бороться за себя. Во что бы то ни стало! Ведь я, наконец, обрела счастье, у меня есть сын, внук, невестка, муж, Джасая и всем им я нужна. Значит, нужно жить и я буду жить!
Дальше события развивались следующим образом: я позвонила сыну и сказала о своем диагнозе. Он тоже был в шоке. Но я попросила его не паниковать раньше времени, ведь я в Америке, где рак на разных стадиях успешно лечат, и у меня хорошая медицинская страховка. Юра, кажется, немного успокоился. И заверил, что не будет распространятся о моей болезни, а я об этом его попросила, пока я не выздоровею. Но, на самом деле, как я потом узнала, он очень переживал, не спал несколько ночей. И это не удивительно: в человеческом подсознании глубоко укоренилась мысль, что раковые больные - потенциальные смертники и все страшно боятся этого фатального диагноза. Когда я, обследовавшись в Хьюстоне, узнала, что у меня болезнь не запущенная и при ней выживают 80 процентов больных при вовремя начатом лечении, то тоже сразу позвонила сыну. Он в это время был за рулем машины. "Мама, подожди, ничего не говори пока. Я остановлюсь. - Попросил он. - У меня задрожали руки..." Эх, знали бы мы в тот момент за чью жизнь нужно больше волноваться...
Часть 3-я
Итак, я решила бороться с раком и непременно его победить. Во-первых, меня вдохновляла поддержка родных и друзей. Во-вторых, вселял надежду тот факт, что в Америке уже много лет успешно лечат онкологические заболевания. Здесь берутся даже за самых, казалось бы, безнадежных больных, которые, после длительного лечения, часто выздоравливают. Например, маму моего сотрудника с четвертой стадией рака кишечника за несколько месяцев поставили на ноги. Словом, как только мне удалось избавиться от дурных мыслей, я обрела уверенность в своем выздоровлении.
День посещения онкологического центра в Хьюстоне наступил очень быстро. Мы поехали туда все вместе: я, Джек и Джасая. Когда я переступила порог центра, то остатки моей тревоги окончательно улетучились и я мысленно поблагодарила моего незадачливого гинеколога, что он меня сюда направил. Это лечебное учреждение известно во всем мире. Достаточно сказать, что здесь лечили и продолжают лечить, как пациентов президентского уровня, так и простых смертных. Все здесь происходит быстро, чтобы не сказать молниеносно. За два дня меня полностью обследовали и взяли анализы. Помимо гинеколога и онколога, я посетила еще и терапевта. Мне сделали тщательнейшее магнитно-резонансное обследование. Вы не поверите, но я провела без движения в этой "трубе" 2 часа. Это было мучительно и человек, страдающий клаустрофобией, наверняка бы, не выдержал. Впрочем, я этим не страдаю. Потом мне сделали сердечный тест, тоже длительное и нелегкое испытание. И так далее и тому подобное...
Онкологический центр произвел на меня потрясающее впечатление. Везде картины с красивыми цветами и аквариумы с чудесными тропическими рыбками. Есть библиотека, компьютерный центр, небольшой музей, магазины, несколько ресторанов с очень приемлемыми ценами и вкусной едой. Кофе и печенье в местах ожидания - бесплатные. В некоторых холлах бьют фонтаны, звучит живая музыка и глаз радует необычные художественные инсталляции. И что больше всего меня потрясло, на столах в комнатах ожидания разложены всевозможные "пазлс", чтобы люди их собирали и не сушили голову грустными мыслями... Джасаю мы отдали в местный "детский сад" с двумя воспитателями и горой игрушек и электронных игр... Вот, пожалуй и все о, так сказать, инфраструктуре онкоцентра. Самое главное - врачебные кабинеты, лаборатории, операционные, палаты для больных спрятаны "за кулисами". Впрочем, раньше времени туда заглядывать, думаю, не стоит.
Моим хирургом-гинекологом оказался Майкл Фрумовиц. Просто потрясающий специалист! Он осмотрел меня очень аккуратно, я бы даже сказала, нежно. Потом нарисовал на бумаге мои внутренние органы и подробно рассказал, что и как он с ними будет делать. Визит был продолжительный, но очень плодотворный. Самое главное, он сказал, что опухоль у меня небольшая и что операцию будет делать, не разрезая живот. Это новейший метод, но я потом вам о нем расскажу...
Конечно же, я не преминула сказать доктору, что скорее всего он никакой не Майкл, а Михаил (его фамилия натолкнула меня на эту мысль). Он улыбнулся и ответил, что да, это правда. Его родители родом из Киева, попали в Америку после Великой отечественной войны, а он уже родился здесь. Предки по линии отца были врачами, вот и он пошел по их пути. Словом, знакомство получилось интересным и, главное, вселяющим уверенность в положительном исходе дела. Операцию мне назначили через месяц. И мы в том же составе - я, Джек и Джасая - счастливые и успокоившиеся, вкусно закусив в одном из ресторанов, отправились домой в Викторию. Дома я первым делом, как я уже рассказывала в предыдущей главе, связалась по скайпу с сыном. Заверила его, что всё будет хорошо и мы попрощались друг с другом. Я тогда еще не знала, что скоро мы попрощаемся навеки...
Часть 4-я
Весь месяц до операции я провела в спокойствии и уверенности в том, что скоро избавлюсь от уже нестрашного недуга. Врач сказал, что обычно при раке шейки матки, если он не запущен, достаточно только хирургического вмешательства. Ни химия, ни лучевая терапия не нужны. Словом, я спокойно и даже с нетерпением ждала поездки в хьюстонский онкоцентр. И вот наступил этот день. Мы приехали в центр накануне вечером, переночевали в отеле, а утречком направились прямиком в нужное отделение.
Я была сама безмятежность. Подготовка к операции шла очень оперативно. И вот с меня сняли нижнее белье, накинули больничную ночнушку и надели бахилы. Наконец, в отсек, где я лежала, а это не палата, а большая общая комната, где между кроватями висят занавески, с улыбкой зашел анестезиолог. Он был такой приветливый, симпатичный и с чувством юмора, что мне было приятно с ним общаться. Конечно же, мы пошутили на предмет препарата, который он собирался мне вводить. Я с нарочитой серьезностью его спросила: "Надеюсь, это пропофол?" Он так же серьезно ответил: "Разумеется! Чтобы наверняка!" И мы вдвоем рассмеялись. А дело в том, что от пропофола умер Майкл Джексон, которого годами мучила бессонница и которому личный, высокооплачиваемый доктор вводил этот препарат вместо снотворного... Потом меня куда-то повезли... Дальше я ничего не помню, потому что впала в забытье. Да, хорошо, таки, вырубает этот пропофол.
Очнулась я уже в палате. Рядом сидел Джек и держал мою руку в своей. Я чувствовала себя хорошо и даже бодро. "Ну, рассказывай!", - попросила я мужа. Оказывается, операция длилась 6 часов. Через каждые 2 часа доктор выходил из операционной в комнату ожидания и информировал Джека о ходе операции и моем состоянии. Как я уже говорила, живот мне не разрезали, а извлекли все, пардон, через влагалище. На животе сделали только пару проколов, в которые вводили инструменты, чтобы подрезать органы. Еще доктор сказал, что опухоль оказалась крупнее, чем они предполагали и что пришлось удалить еще часть тканей и лимфоузлов с той стороны, где она располагалась.. Но об этом он собирался с нами подробно поговорить на следующий день.
В больнице я провела ночь. Ко мне была подведена капельница и медперсонал следил за мной неусыпно. Утром мы с Джеком позавтракали в палате, я оделась и мы пошли на разговор к доктору. Врач, а это был все тот же мистер Фрумовец, сказал, что, к сожалению, только операцией в моем случае обойтись нельзя. Поэтому мне через месяц нужно будет пройти еще химическую и лучевую терапии. Я немного расстроилась, но раз нужно, значит нужно. Командир сказал "надо!", рядовой ответил "есть"!.. И мы поехали назад в Викторию. В машине я села на заранее припасенную подушку и два часа пути пролетели незаметно.
Дома я сразу включила скайп. Сына не было онлайн, а вот подруга Лена из Италии была. Она, как медработник с 20-летним стажем, все это время меня консультировала и поддерживала. Когда Лена увидела меня, она не поверила своим глазам! После таких операций у нас на Родине в больнице лежат не менее 20-ти дней. А когда я сказала ей, что мне даже живот не разрезали, она только и произнесла: "Фантастика!". Потом в онлайне появился Юра. Мы сразу связались и я ему все рассказала. Он облегченно вздохнул: "Значит, будем жить и жизни радоваться." Я в который раз порадовалась на сына - какой он все-таки добрый, участливый и, вообще, золотой...
Через месяц, когда мой организм восстановился после операции, я начала назначенные терапии. Проходила я их у нас в городе, где тоже есть онкоцентр, правда, региональный. Лучевую терапию, то есть радиацию, я принимала 5 раз в неделю по несколько минут на протяжение месяца. А "химию" раз в неделю, но по 5 (пять!) часов за сеанс и тоже месяц! Эти 30 дней были очень тяжелыми! Что такое лучевая терапия? Это радиоактивное облучение того места, где находилась опухоль. А химия - это капельницы с раствором, читай отравой, которая уничтожает раковые клетки в организме. Мне казалось, что этот месяц длится бесконечно! После лучевой терапии наступает жуткая слабость и усталость. Хочется лечь в постель и провести в ней, не двигаясь, весь день. Но куда там! Мне нужно было ходить каждый день на работу, ведь только так я могла удержать мою медицинскую страховку. А вот после "химии" я, наоборот, не могла заснуть и это при том, что после бессонной ночи и новых процедур, нужно было опять идти всё на ту же работу. Ведь в капельницы, помимо отравы добавляют стероиды, что "взбадривают" человеческий организм. Были, к счастью, в растворе и препараты против тошноты и рвоты, которых я так боялась... Словом, месяц был очень тяжелый. Но еще хуже был месяц, после завершения терапий. Твой организм уже не травят, но и не поддерживают. Ты лежишь пластом и не можешь пошевелить ни одним пальцем. Но на работу все равно нужно идти. И это была жуткая мука. Только тот, кто прошел через эти ужасы, может меня понять.
Ровно через месяц, а к этому моменту мне уже было лучше, мы снова поехали в Хьюстон на контрольную проверку. Опять было магнитно-резонансное обследование, всякие анализы, визуальный осмотр. Когда все было закончено и изучены все результаты, доктор поздравил меня и сказал, что рака у меня больше нет. "Ура!" - мысленно прокричала я. И подбросила высоко в воздух, вместо традиционного чепчика, надоевшую кепку Джека. Увы, но тоже мысленно...
Дома я опять первым делом связалась с сыном и сообщила хорошую новость. Юра ответил, что хоть он в моем выздоровлении не сомневался, но все равно это приятно слышать. "Теперь, мама, тебе нужно сделать хороший подарок, - сказал мой замечательный, взрослый, очень самостоятельный и финансово-независимый сын. - Выбирай, что хочешь!" Я была польщена, но ответила, что вот, дескать, дожилась до того светлого дня, когда мне ничего не нужно. Юра сказал: "Ну, может все-таки подумаешь?" Я пообещала.
Вечером перед сном я стала развивать мысль на предмет того, что бы я хотела, действительно, получить в подарок. Думала долго. Наконец, пришла к выводу, что хотела бы вернуться хотя бы на один день в свое прошлое и прожить его так, как тогда, много лет назад. Чтобы Юра был маленьким, чтобы я была молодая, красивая и головокружительно влюбленная. Чтобы жизнь бурлила африканскими страстями и яркими событиями, которыми так полна только молодость... На следующий день опять же по скайпу о своей мечте-желании я поведала сыну. Он улыбнулся и изрек: "Я не волшебник, я только учусь. Но я постараюсь."
Ровно через 22 дня Юры не стало. Это было такое страшное горе, что невозможно передать словами. В этом диком состоянии я нахожусь по сей день и даже не знаю, когда хоть чуть-чуть станет легче... Но свой последний подарок сын мне все-таки сделал. После своей смерти...
Вместо послесловия. Светлая память моим дорогим запорожским друзьям в разное время умершим от рака. Это Наташа Авдеенко, Лена Фоменко, Андрюша Кузьменко, Наташа Миронова, Витя Пужайчереда, Гриша Коваленко.
Персональный сайт автора http://ruswifeusa.com/