Ураган Воли 1 (предыдущая глава) http://www.proza.ru/2013/01/06/825
ДГ13а Ураган Воли 2
Мы уже почти выходим из города, когда ко мне подбегают юноша и девушка с такими любимыми, знакомыми лицами.
- Домиарн, прости, мы ослушались твоего приказа, но мы не могли просто уехать, спасаясь сами, когда тебя увез этот невменяемый принц.... Поэтому мы последовали за вами, наткнулись на кучу убитых, искали среди них тебя, не нашли... Потом сбились с пути – ваш след занесло снегом... Но чудом доехали до этого города, просто чтобы попросить еды и пристанища, когда ниоткуда свалилась вот эта штука... И я понял, что мы на верном пути.
- Ирис, Амаранта! – Я бросаюсь их обнимать, и тороплю вперед. Им есть что рассказать, и у меня будет время их выслушать. Только не сейчас.
Двери корабля раздвигаются, и Эва приветствует меня. Но сегодня она другая. С ней что-то произошло. Раньше она была измята болью от своей безответной любви, тоской по Ари, и ненавистью к Леоту. А теперь она светится изнутри.
Я веду всех в кабину управления, Адаара кладут на пол, и мы с Ирисом и Амарантой встаем у огромного окна.
- Этот летательный аппарат работает на самом сильном и бесконечном топливе Вселенной – на силе любви и единения. Для того, чтобы он поднялся в воздух, мы все должны взяться за руки, и отречься от негативных мыслей хотя бы на минуту.
Рыцари короля смотрят на меня с непониманием, но берутся за руки между собой. Крайний из них дает руку Усламар, которая берет за руку меня. Ирис протягивает мне руку со слезами на глазах. И Амаранта замыкает круг.
Корабль поднимается в воздух, и люди завороженно смотрят на вспыхнувшие экраны, передающие изображения с внешних камер – виды заснеженных равнин с лоскутками лесов, как будто вышитых черной нитью искусной рукодельницы, и город, остающийся позади, и застывшую во льду реку.
Нет, никому не нужно было держаться за руки, и не думать о плохом для того, чтобы корабль взлетел. В пределах атмосферы я мог поднять его в воздух один, думая о своих низменных слабостях, и о том, как много еще молодых людей желают покончить с собой, и как я могу им в этом нежно помочь.
Но случилось какое-то чудо, и я заговорил мыслями Релемилла. Он пророс во мне, и потом прорвался в один момент – пламенный и лучистый, непобедимый нерушимостью своих убеждений. Все годы чтения той стопки проповедей не прошли даром. Я начал видеть мир его глазами, и это оказался совершенно удивительный мир, ни в чем не похожий на мой собственный.
Три минуты спустя восхитительного по своей красочности полета, отразившегося на лицах наших пассажиров незабываемым выражением, мы приземляемся около Кауре, столицы провинции Оронтейн. И так близко к городу, как можем. Мне все равно, кто что увидит и скажет – я не могу подвергать Адаара и его людей слишком долгому пути по непролазному снегу.
Вот и долгожданная Медицинская Академия. Это просто несколько деревянных домов – в некоторых происходит обучение детей, выкупленных Симарелиусом из неволи, а в том, куда мы сейчас войдем – хирургическое отделение, главой которого является мой старый друг Кальмате.
У дверей стоит высокий и худой молодой человек в белой рубашке с завернутыми рукавами, с усмешкой в проницательных глазах, искрящихся глубоким, болезненным интеллектом, и курит трубку с синисараном, терпкий запах которого обволакивает нас всех еще издалека.
Я велю рыцарям короля положить его на землю, и они неохотно повинуются, тем не менее стоя рядом тревожно и напряженно.
Молодой человек бросает один взгляд на лежащего без движения Адаара, и разражается тирадой, от которой у всех вытягиваются лица.
- О! смотрите, лорд Гидеалис явился на летающей кастрюле, и привез мне труп на вскрытие! Господин учитель, бегите скорее, его светлость желает узнать, от чего умер этот божественный красавец со стрелой в сердце... Хм-м-м... Может, ногу подвернул?!
- Что это за шут гороховый?! – Амаранта, плакавшая о судьбе короля все время, пока мы летели, бросает на молодого человека полный ненависти взгляд.
- Это Астангир, лучший хирург Медицинской Академии Симарелиуса, губернатора провинции Оронтейн. Если кто-то и может помочь Адаару, то только он.
- ... губернатора и рабовладельца позорного. А этому адаару уже ничто не поможет! Лучше бы ваша милость привезли мне вина, а трупов у меня и так навалом. А еще лучше, привез бы мне вольную!
- Проверь пульс, он жив. Мне нужно, чтобы ты провел операцию на сердце, и вытащил стрелу. Она находится в правом желудочке, правая коронарная артерия.
Лицо Астангира приобретает сложноописуемое выражение.
- Очень смешно!!! Ты спятил?! У меня с утра было пять операций, еще шесть человек в прихожей сидят, я еле на ногах стою от усталости, утром женщина при родах умерла... – Юноша зажмуривает глаза, пытаясь выдавить из души боль, но не может... – И ты хочешь, чтобы я терял время на... мертвеца?!
- Иммаюл!
Мой друг кивает, и проявляется в спектре, доступном человеческому глазу.
Рыцари короля, до этого стоявшие вокруг него плотным кольцом, отшатываются в ужасе. Но мне нужно было дать хирургу понять, что мы явились не впустую терять его время.
- Это что еще за птица? – Астангир впервые сбрасывает прилипшую к губам усмешку, глядя на огромное существо с распростертыми крыльями, висящее над Адааром, пульсируя светло-зелеными волнами со скоростью в семьдесят два удара в минуту.
- Это аркчил. Он временно взял на себя все функции организма пациента. –Я подхожу к Астангиру, и обнимаю его. Он не отвечает на мое объятие, но и не отстраняется. – Мне нужно, чтобы ты согласился как можно быстрее.
- А обезболить пациента она может?
- Она может все. Почему у тебя руки в ожогах? – Я касаюсь тонких, красивых пальцев хирурга, которого так люблю, чтобы успокоить, и расположить к себе.
- Да, химические ожоги... Вчера колба взорвалась. Я искал противоядие против укуса змеи. И заодно обезболивающее. Не знаю, что я искал. Ничего не буду делать, пока ты не пообещаешь, что эта зверюга будет обслуживать всех моих больных неделю.
«Да хоть месяц.» - Равнодушно отвечает Иммаюл, посылая юноше телепатический сигнал, включающий также жизненные показатели так важного нам всем пациента.
- Нам еще нужна формула химического соединения, способного понизить кровяное давление. И вообще неси все лекарства деда с этой колымаги. У меня люди умирают от инфекции, а ты тут носишься, как жиголо! – Злобно цедит сквозь зубы Астангир, и я с облегчением понимаю, что самое главное препятствие на пути к спасению короля преодолено – хирурга уговорили.
- Будет сделано.
- Заносите!
Рыцари поднимают шкуру с Адааром. Глаза его плотно закрыты, но лицо даже без сознания сохраняет мудрое и лучезарное выражение.
Мы входим в комнату с большими, широкими окнами. Астангир, скрывая охватившую его панику, указывает на стол прямо у окна, и, кажется, только сейчас осознает, на что согласился.
К нам подходит высокий мужчина средних лет с усталым лицом. Я узнаю его – это Граоний, самый старший хирург Академии. Всегда сосредоточенный только на деле, он едва бросает на нас один взгляд, и оборачивается к Астангиру:
- Ты зачем мертвого сюда принес?
- Не поверите, господин учитель. – Юный хирург расстегивает рубашку на груди короля, разрезает ту ее часть, что запуталась в стреле, потом берет другой скальпель, и делает надрез с правой стороны от древка. – Мне потребуется ваша помощь в высвобождении стрелы из коронарной артерии. Лорд Гидеалис и пульсирующая зверюга клянутся мне мамой, что позаботятся обо всем остальном.
Я напряженно вглядываюсь в лицо Граония, и хочу знать его мысли, я хочу, чтобы посреди безнадежности и тревоги, он дал мне живительную надежду. Но, истинный слуга науки, работающий с людьми, он не выдает ничего, и стоит над Адааром, хрупкий телом, и могучий своим знанием.
- Успокойся, и работай так, как обычно при вскрытии. И проверь, не задета ли аорта.
Беря за руку Адаара, я ищу в нем поток энергии Иммаюла, чтобы подключиться. Но голова кружится, и я оседаю на пол. Ко мне подбегает Усламар, но мои глаза уже закрыты, и я вижу ее только на генераторе.
- Изиран! Не оставляй нас теперь! – Кричит она в отчаянии.
Нет, не теперь. Мы можем вытащить короля только вместе. Я не могу просто безвольно отключиться. Только.... не теперь. – Схватившись рукой за край стола, я судорожно пытаюсь подняться, когда слышу голос Иммаюла:
«Иди. Я справлюсь сам. Тебе пришло сообщение.»
В тот же момент я стремительно лечу в сверкающие переливы двух вечно сталкивающихся галактик, и знакомый свет Андромеды, родной и лучистый, гладит по щекам, успокаивая, и даря освобождение от всех волнений.