XI. БУЛИ
1
Сентябрь, бабье лето. Как раз самое время понежиться на увядающем прибалтийском солнышке, особенно, если ты подводник, полгода проведший в прочном корпусе, и тебе по закону положено санаторно-курортное обеспечение. Именно таким видом обеспечения и занимался медперсонал Дома отдыха Военно-Морского Флота СССР в городке Були, что под Ригой, когда туда прибыл рядовой состав экипажа Чуйкова. Старшим на период отдыха и восстановления личного состава был назначен заместитель командира «Б-224» по политчасти капитан третьего ранга Каченко, а его помощниками ; капитан-лейтенант Дербенёв, мичман Акинин и мичман Сторчак. Остальные члены экипажа ; офицеры и мичманы ; вместе с семьями отправились в один из санаториев ВМФ на Черноморское побережье.
Дербенёв немного завидовал своим «черноморским» товарищам и тому были, по меньшей мере, две причины. Во-первых, здесь ; в Були ; Дербенёв не отдыхал в полном смысле этого слова хоть и приехал сюда вместе с семьёй, а «со товарищи» обеспечивал отдых матросов и старшин экипажа, в то время как его супруга находясь в «интересном» положении сама требовала определённого «обеспечения». Во-вторых, от Чёрного моря до Черкасс, где жили родители Дербенёвых и куда после оздоровления Александр планировал поехать в очередной отпуск — «рукой подать», а от Риги — больше суток езды поездом. Но судьбу, как говорят не выбирают, она сама по себе. И Дербенёв честно старался выполнять порученную ему миссию.
Помимо профилактических медицинских осмотров, обследования и процедур, предусмотренных программой пребывания личному составу, а также членам семей подводников, в течение дня были доступны всевозможные экскурсии и культпоходы, а по вечерам, когда офицеры и мичманы не были заняты функцией обеспечения личного состава, им представлялась редкая возможность провести время только с семьёй.
В один из таких вечеров Дербенёвы собрались посетить ресторан, поисками подходящего заведения занялась Дербенёва. Открыв телефонный справочник, Татьяна обратила внимание на ресторан «Интурист», который находился на окраине Риги, совсем неподалёку от городка Були. Позвонив администратору ресторана, Дербенёва узнала, что ей «несказанно повезло», потому что именно сегодня танцевальная группа этого увеселительного заведения начинает новую ночную программу по мотивам знаменитого на весь мир парижского мюзик-холла «Мулен Руж». Татьяна не была знакома с репертуаром труппы «Мулен Руж», но слово «Париж» её заинтриговало, к тому же на днях Дербенёв купил в «Альбатросе» французское платье под её новые формы и ей нестерпимо хотелось блеснуть на публике обновкой. Узнав о «замыслах» жены, Дерьенёв быстро согласился. Чего не сделаешь ради любимой женщины?
— Ты же говорила, что в твоем положении самой на себя смотреть тошно. А тут на публику потянуло?
— Вот такая я непостоянная, что ж теперь, разведёшься?
— Что за глупости ты говоришь, я тебя люблю абсолютно разной, такой, какая ты есть…
— Ты опять намекаешь на моё уродство? — внезапно всхлипнула Дербенёва, отворачиваясь и пряча от мужа слёзы.
— Прости, родная, я совсем не об этом. О каком уродстве ты говоришь, разве может быть беременная женщина уродливой?
— Да может, — почти в истерике закричала Татьяна, — не успокаивай меня, сначала обезобразил, что на люди выходить стыдно, а теперь успокаивает. Я ещё не ослепла и в состоянии видеть себя в зеркале.
Дербенёву бы замолчать, чтобы не вызывать очередной стресс беременной жены, но Александр был молод, неопытен в семейных делах, а значит необдуманно настойчив и всячески пытался успокоить супругу.
— Я не знаю, что видишь ты в зеркале, я же вижу в тебе будущую мать. А что может быть прекраснее матери, дарующей жизнь? — тихо сказал он, наливая в стакан воду из графина.
— Не нужен мне твой дурацкий стакан, — закричала Дербенёва, отталкивая руку мужа и заливаясь слезами.
Александр попытался обнять супругу, но она очередной раз оттолкнула его и, упав на тахту, отвернулась к стене. Хорошо, что дочка в это время находилась на улице под присмотром специально назначенного для неё матроса-няни по имени Бронислав и ничего негативного в отношениях родителей не заметила.
Видя, что супруга не реагирует на увещевания и успокоения, Александр вышел из комнаты, оставив Татьяну со своими «страданиями» наедине.
2
Люда Дербенёва ласково называла всех матросов «тосиками» и очень скучала по ним, когда родители в течение дня увозили её из расположения Дома отдыха. По возвращению всегда требовала привести её в кубрик к «тосикам», чтобы обязательно их «посчитать», а поскольку в свои пять лет она умела считать только до десяти, то счёт приходилось повторять заново. Больше всего процесс загибания пальчиков почему-то потешал замполита, у которого тоже была дочка, но младше Люды по возрасту и в силу этого ещё не научившаяся считать. Видя старания маленькой Дербенёвой во время вечерней поверки Василий Иванович часто задавал один и тот же вопрос:
— И сколько матросов в экипаже Чуйкова, маленький комендант?
Понимая некий подвох в вопросе, но не догадываясь какой, Люся, тем не менее, всегда строго отвечала:
— Военная тайна. А больсие дяди долзны сами загибать пальчики…
К вечеру, когда психологическое состояние семьи обрело стабильно положительную динамику, а сами Дербенёвы наконец собрались в ресторан, Люся спала, но как только скрипнула входная дверь, она проснулась.
— Мама, ты куда? — спросила девочка, приподнимаясь с постельки.
— Мы с папой погуляем в парке. Свежим воздухом подышим перед сном, а ты спи, спи, доченька, — Татьяна вернулась от двери, чтобы поцеловать и успокоить дочку.
— А разве в окоско нельзя подысать? — удивилась Люся
— Нет, котёнок, через окошко дует ветер, и ты можешь заболеть.
— А «тосик» Боня с вами будет?
— Нет, доченька он будет тебя охранять.
— Тогда идите…
3
Автомобиль «Волга» светло-салатового цвета с шашечками на бортах мягко остановился у кованой решётки забора, когда Дербенёвы вышли из здания Дома отдыха.
— Вы заказывали машину до «Интуриста»? — уточнил водитель в форменной фуражке таксиста.
— Да, мы, — ответил Александр, открывая дверь перед супругой.
Через полчаса чета Дербенёвых уже сидела за столиком небольшого, но очень уютного зала вполне приличного пригородного ресторана. В центре помещения была сооружена небольшая округлая сцена-подиум с подсветкой по всей окружности. Сверху над эстрадой блестел замерший без движения огромный стеклянный шар.
Окружённые музыкой и весельем пёстрой разновозрастной публики, в среде которой было немало моряков загранплавания, легко угадываемых по ярким цветастым рубашкам и белым брюкам, а также женщин платно-доступного поведения с лицами, погруженными в тяжёлый броский макияж в лёгких платьях с оголёнными спинами, Дербенёвы быстро забыли о шести месяцах разлуки и о «тосиках», которые сейчас смотрели очередной сон.
В глаза бросалась некоторая развязность в общении с официантками некоторых, очевидно не раз бывавших здесь клиентов, среди которых было немало респектабельно одетых мужчин, многие из которых находясь в состоянии хорошего подпития, даже не пытались уйти, а снова и снова требовали меню. Дербенёва это удивило и он решил уточнить при первой возможности у своей официантки, что же такого экзотического заказывают эти «джентльмены», прежде чем удалиться из ресторана? Вопросы, возникшие у Дербенёва, несколько отодвинулись на второй план, когда официантка принесла заказанные блюда и напитки, а на первый план, на подиум, как раз перед Дербенёвыми, вышла группа молодых красивых и очень стройных девушек в блестящих концертных нарядах.
— Как Ленинградский мюзик-холл, — тихо прошептал Татьяне немного опешивший Дербенёв, — только почти обнажённые…
— Дорогой, открой глаза, — с не меньшим удивлением ответила Татьяна, — они на самом деле обнажённые, а лёгкая видимость одежды только для декора и поддержки некоторых частей тела…
4
Утром следующего дня во время завтрака в офицерской столовой, перебивая друг друга, Дербенёвы взахлёб рассказывали Василию Ивановичу и его жене о результатах посещения «Интуриста». Особую часть этого повествования занимала та самая стриптиз-программа, увиденная молодыми людьми накануне. Ни в кино, ни где-то в Париже, а у себя на Родине, в самом обыкновенном советском ресторане.
— Живут же люди, пока мы их покой бережём, — не выдержал Дербенёв, — Да ещё напоследок меню требуют…
— Вы, дорогой мой юноша, очень легко купились на тлетворное влиянию Запада. И, по-моему, не скрываете этого, — резко, даже с каким-то пренебрежением к собеседнику и его восторгу, пресёк эмоциональный рассказ Дербенёва замполит.
— Бросьте, Василий Иванович, мы же мужики, а не только идеологически подкованные коммунисты. Когда-то в двадцатые годы и поцелуй влюблённых, и вилка с ножом во время приёма пищи в нашей стране считались тлетворным влиянием буржуазии, а сегодня это стало нормой жизни для всех слоёв населения…
— Не учи учёного, сынок, моральный облик строителя коммунизма пока ещё никто не отменял.
Дербенёву пришлось замолчать, хотя бы потому, что за бурной полемикой разгоревшейся за их столом внимательно следили не только жёны офицеров, но также отдыхающие за соседними столиками.
— Так какую, Александр Николаевич, экзотику вам предложили в меню ресторана, напоследок? — не особо вникая в существо спора мужчин, уточнила супруга замполита, живо интересующаяся кулинарными изысками,
— Столь пикантные подробности я не могу озвучить в присутствии женщин. Извините. — Дербенёв немного смутился, заметив удивлённый взгляд Татьяны.
— И что там тебе предлагали, милый, пока я отвернулась? — не упустила момент для уточнения Дербенёва.
Дербенёв, как бы случайно, пропустил вопрос «мимо ушей» и, подозвав проходящую мимо официантку средних лет с откровенно расстегнутой на груди блузкой, попросил принести второе блюдо.
Остаток завтрака все провели в молчании.
После полуденного сна Дербенёв решил совершить пробежку к морю и обратно. Оставив своих домочадцев наедине с новыми соседями, такими же подводниками, прибывшими на отдых, Александр направился к калитке.
— Так что же всё-таки было предложено в меню «Интуриста»? — услышал он за своей спиной голос Каченко и обернулся.
Под большой елью в парке стоял замполит и мило разговаривал с официанткой, которая ещё час назад обслуживала их за завтраком.
Увидев, что Дербенёв остановился, замполит оставил свою собеседницу и направился к Александру.
— Супругу отправляю домой с дочерью завтра утренним рейсом, вот, договорился с Валей о праздничном ужине, — ничуть не смущаясь, произнёс Василий Иванович.
— Что так скоро, всего неделю как приехали? — вырвалось у Дербенёва.
— Родственники прилетают в Лиепаю, надо встретить. Но ты не ответил на мой вопрос…
— Боюсь, Василий Иванович, ответ может повредить ваш моральный облик…
— Не переживай за мою мораль, это не твоя головная боль.
— Когда изрядно раскошелившийся одинокий мужчина собирается уходить из ресторана, чего чаще всего ему хочется? — внезапно уточнил Александр.
— Как чего? Бабу!
— Вот именно.
— И что с этого?
— А то, что папку с меню официанты «Интуриста» закладывают досье на женщин лёгкого поведения и подают «созревшему» клиенту «под занавес». Женщины, которых при желании можно выбрать, к этому времени уже находятся за соседними столиками и готовы к употреблению, почти как дополнительное блюдо. В меню представлены фотографии, возраст, размеры, пристрастия в сексе и прочее.
— Как это? — уточнил замполит, явно заинтересовавшись рассказом штурмана.
— Обыкновенно: 90-60-90, блондинка, 171 см, 24 года, гетеросексуальна, любит главенствовать в интимных отношениях, не переносит групповой секс — 150 рублей …
— О-г-о-о? — представив ситуацию, воскликнул Василий Иванович.
— А вы думали просто так? Просто так можно только с перезрелой Валей, которая весь день ходит расстегнутая до самого пупка. И то, если она согласится… — убегая к морю, добавил Дербенёв, не видя, как резко изменился облик «строителя коммунизма» после его слов.