Девушка из шкафа

Александр Кениг
Вам доводилось когда-нибудь бывать в экипажных каютах какого-либо судна? Нет? Ну, тогда это отдельная история. На речных судах, в силу их специфики, постоянная напряжёнка с местом. Поэтому каюты, особенно у тех, кто рангом не вышел, всегда скорее смахивают на кельи. Слава богу, с наступлением новых времён, принесших сокращение экипажей, эти каюты стали, по большей части, одноместными. А так ещё свежи воспоминания, когда на судах существовали «коммуны» по 3-4 человека в одной каюте. А получить место в двушке считалось за счастье. Одноместные же были уготованы лишь высшему комсоставу.

Ну, это дела давно минувших дней. Сейчас же я живу как король – у меня личные апартаменты, каюта, шириной в окно. Нет, это не окно такое большое, это каюта такая узкая. И слава Всевышнему, что у меня именно окно, а не иллюминатор, а то она была бы ещё уже. Но самое главное её достоинство в том, что она – одноместная. Я могу в неё втиснуться боком, посидеть на койке или даже за импровизированным столом, в который превращён подоконник. А ещё у меня в каюте есть шкаф, вернее – два шкафа. Просто один из них повёрнут ко мне тыльной стороной, и принадлежит соседней каюте. А вся эта конструкция из двух шкафов служит переборкой, разделяющей наши «апартаменты».

Так вот, у меня в каюте в шкафу с недавних пор живёт… девушка. Не верите? Я тоже не сразу поверил. Всё прислушивался, думал, кто-то ко мне в каюту стучится-ломится. Версию с барабашкой или крысами я отбросил сразу. Ан, нет. Всё оказалось значительно проще.

Раньше у меня была другая соседка. Её присутствия я вообще не замечал: она тихой мышкой если и шуршала в шкафу, то это было так нежно и незаметно, даже интимно, и не вызывало никаких неприятных ассоциаций. И вот в один из вечеров всё изменилось – в шкафу «завелась» новая визави. Её появление ознаменовалось скрипом открываемой дверцы шкафа, за которым последовали шорохи, скрежет, постукивание и потрескивание полок. Такой шумовой эффект, ещё и в вечернее время, слегка покоробил, но я не придал ему особого значения – мало ли что у человека может происходить в каюте. Я ведь тоже особенно не отличался в соблюдении правил общежития. Но, когда среди ночи, послышался скрип и хлопок дверцы, я чуть не вскочил с койки, т.к. решил, что позабыл закрыть, как обычно, входную дверь на ключ, и кто-то зашёл ко мне в каюту.

Это удивительное чувство повторялось со мной ещё неоднократно, постепенно притупляясь и входя в привычку. Я смирился с наличием соседки. Со временем, мне даже стало нравиться её близкое присутствие. Я знал её распорядок: когда она встаёт, одевается. Потом уходит на работу, несколько раз за день возвращается в перерывах, наконец возвращается окончательно далеко за полночь, переодевается и… Нет, она не ложилась так рано спать. Я сам сова, но мне не приходилось вставать по утрам так рано, как ей. И тем не менее, она умудрялась пересиживать меня в ночных бдениях у телевизора или компьютера. Чем она занималась, я не знаю, может, читала, т.к. шума от работающей аппаратуры не доносилось совершенно. И только время от времени она зачем то залазила в свой шкаф, чем-то там шуршала и поскрипывала, как бы желая напомнить о своём существовании. Может у неё была мания по ночам примерять и менять наряды? У меня начинали слипаться глаза, я тушил свет, чтобы лечь – и тут о ней напоминала тонкая струйка света, сочившаяся из щели между двумя шкафами, разделявшими нас. Я погружался в дрёму, время от времени колыхавшуюся в такт доносившимся от соседки шорохам. И уже не был одинок в своей каюте – рядом, в шкафу жила девушка.

Но в один из вечеров что-то изменилось. До меня даже не сразу дошло, просто чего-то привычного не стало. Знаете, как не сразу замечаешь отсутствие обыденной для вас вещи: одолевает чувство какого-то дискомфорта, и только со временем понимаешь, что тебя гложет. Вот, вот здесь всегда было, и будто только что было – а вот и не стало, и очень надо, просто позарез не хватает, а уже нет и не вернёшь… В этот вечер, как обычно, я допоздна смотрел телик, потом лёг, но долго не мог заснуть. Что-то меня смутно тревожило, чего-то мне не хватало. Я ворочался с бока на бок, пока не открыл глаза и не уставился в темноту. Темнота была полная, абсолютная. Там, где раньше её рассекала полоска призрачного света, лившегося из соседней каюты, не было ничего. То есть совсем ничего. Я прислушался – у соседки было тихо. Я пролежал полночи в ожидании привычных звуков – ноль. Тихо, совсем тихо. Я никогда не думал, что тишина может мешать. Нет, она не «давила», как часто пишут, не «угнетала». Она просто БЫЛА, и её присутствие было ощутимо. Она не была «вязкой» или «липкой», но она была тягучей, и ночь, от её присутствия, казалась бесконечной. Нет, я не беспокоился о судьбе моей соседки – ну, мало ли где может провести ночь молодая девушка. Но утром, первое, что я сделал – это постучал в соседнюю каюту. Оттуда на меня с вопросом уставились глаза «мышки-норушки», моей прежней соседки-тихони. Оказалось, что она снова вернулась в эту каюту, а моя «девушка из шкафа» переселилась в другую.

Вновь началась тихая, спокойная жизнь. Из соседней каюты не доносилось ни звука, оттуда больше по ночам не падал лучик света. Казалось, что новая постоялица вообще не пользуется шкафом. Я снова привык к тишине и, лишь иногда, просыпаясь случайно ночью, долго не могу снова уснуть, прислушиваясь – а не раздастся ли из-за перегородки вновь шорох, скрип, постукивание или треск…