Помнишь?

               


Помнишь, когда-то... не так давно, на Севере жили люди? Нормально, кстати, жили. Они строили города, которые не указывались на картах - это был секрет. Вьюга прятала их за своим снежным занавесом. Дома изящно вписывались в окружность Полярного круга. Покрытые мхом сопки, как огромные северные олени, пили гранитными губами соленую воду незамерзающих заливов.
 
Помнишь, уютный свет фонарей на зимних улицах? Пушистые сугробы, лежавшие у ног, как ручные белые медведи. Разноцветные, веселые Деды Морозы с блестящими Снегурочками. Разноцветные, веселые дома со светящимися окнами. А над этим – зарево зажженных фонарей в полярной ночи. И вечная мерзлота – как вечная молодость. И  белоснежный, чистый лист будущей жизни перед нами...

Теперь грязный, липкий воздух в метро. Теперь мертвые часы в пробках. Теперь суета полноценной жизни. Работы, кредиты, дождь под Новый Год. Все как у людей. И не жалуешься. С ощущением предательства, признаешься, что сейчас здесь - лучше, чем сейчас - там. Но зацепилось что-то за северное прошлое. Дернешься – а оно потянет. Правда, дергаешься все реже...

За окном - летняя Москва. В комнате накрыт стол. Томительные часы приготовлений и ожиданий обрывает звонок в дверь. Открываю. Да, это он! Стоит - улыбается, сумка у ног.
- Чего приперся, Чен?! – радостно кричу я.
- Я тоже очень соскучился! – радостно орет он.
Обнялись. Он проездом в Москве из Мурманска. Завтра севастопольский поезд с Курского.
Сели, выпили за встречу. Посчитали: сколько лет не виделись - три года. Задумались, опустив головы к закуске, выпили. Просмотрели, привезенный Ченом подарочный календарь с видами Снежногорска. Я взгрустнул, Чен за компанию - тоже. Выпили по третьей – за тех, кто в море. Стали вспоминать...
- Как там Дисней? – начал я.
- С завода ушел. Устроился в МЧС. Нравится, говорит, мне людей спасать.
- Много спас? – удивляюсь.
- Сколько – не знаю. Знаю, что коноплю на чердаке пытается вырастить. Северный сорт выводит. Лампы дневного света установил…
- Вот это больше на него похоже... А Майор?
- Он же «условно» получил. Снял какую-то фигню с системы наведения. С армии поперли, естественно. На заводе сейчас. Встретились на переходе, он говорит: «Со списанной техники детальку снял. Главное, даже не знал, что это! Летёха сказал брать – я взял. Потом, этого чмошника прижали – он меня и слил. Чуть было не присел, но условкой отделался. И штраф ещё впаяли!».
- Да, не повезло нашему десантнику!
Выпили левой рукой – за ВДВ. Закусили. Сидим дальше.
- А Дыня, так в ментовке и работает?
- Да. Из ППС в дежурку перебрался. Учится на заочном. Четверку купил. Потолстел, полысел…
Выпили за ментов – тоже, ведь, люди. Сидим, музыкальный канал смотрим. Чен говорит: «Недавно был в Снежке у родителей, они на концерт Елены В... ходили в ДК. Приезжала на родину выступать».
- Кто это? – Спрашиваю.
- Ты ее должен помнить – она в соседнем с вами подъезде жила. Лена В...
- Не помню, - говорю.- Эх, хорошо, что заехал! Давай выпьем…

Ходили мы потом, помню, в бильярд – но охранник нас не пустил. До сих пор не понимаю, что ему в нас не понравилось. Мы почти не шатались...

Снова лето, только годом позже. В Шереметьево прилетает бывшая жена. Она везет мне сына на каникулы. Приезжаю в аэропорт - как всегда с опозданием. Пять шагов от шипения закрывшихся за спиной дверей автобуса до шипения бывшей:
«Ну, что же! Ты в своем репертуаре!»
Постояли,  отдышались, обменялись новостями.
- С Ленкой В... виделись недавно, – рассказывает она.- Побухали на даче. У нее концерт в Кремле был. Должна была Пугачёва приехать. Но не смогла. Прислала мужика какого-то в костюме, с букетом. Шикарный!..
- Мужик или костюм?
- Ну, тебя! Букет шикарный. А мужик послание В... от Пугачевой зачитал.
- В...? – говорю. – Мне про нее Чен рассказывал.
- А ты ее не помнишь что ли? Она на год младше, на горнолыжке вместе со мной занимались...
- Я ее не помню. И она меня вряд ли помнит – отвечаю. – Такое бывает – не помнят люди друг друга. Обычное дело…
- А кто ты такой, чтобы тебя помнить?!
- Вот и я говорю...

Приезжаем в гости к маме. Она вернулась с Севера. Рассказывает: «По Мурманску на всех столбах афиши В...! И в Питере тоже!»
- Паша, ты должен ее знать, - продолжает она. – Лена. В соседнем подъезде жила. На год младше училась.
- Я теперь ее знаю, - говорю, - ее теперь многие знают. Вот, только не помню я ее…


Увидел ее по телевизору. Все добротно, основательно, где надо – с чувством, где – с юмором. Умница! Видно - старается. Вглядывался в лицо, всматривался – не помню! Даже брат сказал: «Припоминаю что-то». Блин, все помнят – а я нет!

Опять лето. Солнце, море, Севастополь, частный сектор. Познакомились с соседями по улице. Они нас пригласили на шашлыки.
- Люди они, похоже, малопьющие, – говорит жена.
- Зашитые, небось, - бормочу.
- Веди себя прилично. Шутки свои дома оставь.
- Шуткам без меня скучно, - отвечаю. – Прикрой меня если что...

Компания подобралась не напряжная. Перезнакомились. Шашлык таял во рту. Сладкие розовые помидоры, изумрудная зелень, ялтинский лук – колечками. Вино вперемешку с солнцем в бокалах, лейтенантские звездочки крымского коньяка. Сидели, в общем-то, весело. К тому же, хозяин оказался очень запасливым по части алкоголя. Хотя, сам он не пил (точно - зашитый), но с удовольствием смотрел на то, как это делают другие. Ну я сижу, веду себя прилично... Тут кто-то возьми и скажи: «В городе видел афишу – Елена В... приезжает на гастроли».
«Ну, Лена, прости, - думаю. – От судьбы не уйдешь!»
- А я ее, еще девочкой помню, - говорю. – В соседних подъездах жили!
- Да ну?!
- Да, она тоже с Севера, - несет меня. – Иду, бывает, в гастроном, а она на крыльце своего подъезда стоит.
- Ну да?!
- Стоит, бугелем по перилам постукивает. Даже напевает что-то. Я ей: «Снова стоишь одна? На горнолыжку собралась?». А она мне: «Иди куда шел». И смотрит мне в след. Наливайте, что ли…
- Чем постукивает? – спрашивают меня.
«О, это сейчас трудно объяснить, - думаю».
- Бугелем постукивает. Это такая штука, - путаюсь я в показаниях. – За трос подъемника цепляться…
Кручу пальцами, рисую в воздухе. Точили, помню, эти бугели на заводе. Зацепишься им за трос доисторического подъемника – едешь на гору. Наверху не зевай – нужно во время отстегнуться, а то затянет… А если нет у тебя бугеля – снимай лыжи и пешком. Но, если повезет - можно какую-нибудь горнолыжницу за талию обнять и наверх...

 А на куске пластика с крутяка! Или на заднице! А сальто в сугробы с разной высоты! А потом, рыть норы в этих же сугробах! Домой придешь, как снеговик – веником в подъезде обметёшься…

Помнишь, когда-то, совсем еще недавно за Полярным Кругом жили люди? Добрые северные олени в упряжках на Празднике Севера. Искрящийся, как алмазные россыпи снег, хранивший тайну двенадцати месяцев. Штормовые предупреждения, гул ветра за окном. Веселый шумный смех катков, торжественная прямота воскресной лыжни. А над всем этим - северное сияние. И белые, идеально-ровные плоскости озер, как ненаписанные листы нашего будущего...

- Пора домой, - слышу голос жены. – Поздно уже...
- Да, дорогая, - возвращаюсь я в южный, теплый вечер. – Сейчас идем. Просто, тянет что-то. Наверное, бугель не успел отцепить...