X. ГОРОХОВЫЙ СУПЧИК
1
Отчёты сданы, боевое дежурство завершилось без реального контакта с противником. Линкор ВМС США «Айова», побряцав железными мускулами, убрался восвояси. По-настоящему только сейчас для Дербенёва закончилась автономка, но тут пришло время контрольного выхода. Для проверки боеспособности подводной лодки на борт прибыли офицеры походного штаба состоявшего их представителей эскадры и дивизии подводных лодок.
Не секрет, что даже самый маленький по длительности выход в море, а именно таким был этот контрольный выход, требует очень тщательной подготовки и может иметь очень большие последствия для всех его участников.
Понимая, что лодка более шести месяцев фактически находится в состоянии боевой службы, офицеры походного штаба отнеслись к подводникам лояльно и не предвзято. На контрольном выходе экипаж Чуйкова показал прекрасную морскую выучку во всех обыгрываемых нештатных ситуациях. После получения реального целеуказания от самолёта условный противник был эффективно «уничтожен» ракетным и торпедным оружием. Приборы объективного контроля с поднятых торпед, выпущенных «Б-224», показали наведение на все атакованные цели. Доложив на управляющий командный пункт о выполнении поставленной задачи, лодка всплыла и направилась в базу.
Незаметно наступили сумерки, а за ними и ночь. Луна, как зрелая девка, словно играя в прядки со звёздами, спряталась за небольшим облаком. Звезды, напротив, рассыпались по небесной сфере белым жемчугом и, собравшись в созвездия, начали свой замысловатый танец.
— Как у нас с разрешением на вход? — уточнил Чуйков у Картавина, когда Дербенёв доложил о прохождении приёмного буя.
— Нам «добро» в базу через средние ворота, швартовка предварительно к сорок седьмому пирсу с юга под выгрузку торпед, — отрапортовали радисты.
— Почему через средние, ещё вчера мы выходили через южные? – удивился Чуйков.
— В аванпорту образовалась мель в районе Южных ворот, ещё до выхода я заказал землечерпалку на дноуглубительные работы, вот нас и завернули, — ответил флагманский штурман дивизии и тут же обратился к Дербенёву, — будь внимателен, Александр Николаевич, начинается твоя работа. Давай, заводи ракетоносец в базу.
— Моя работа, Олег Георгиевич, с «лёгкой руки» капитана второго ранга Воробьёва и вице-адмирала Громова, последние четыре года ещё не заканчивалась.
— Штурман, хорош ворчать. Давай работать, — включился в полемику Чуйков, — видишь, лодка лежит южнее створа.
— Товарищ командир, лодка лежит южнее створа на три метра в пределах фарватера, с учётом прибрежного течения северного направления таким курсом через пару минут ляжет на створ. Ещё одерживать придётся…
И действительно последующие тридцать минут Чуйкову пришлось несколько раз менять курс, чтобы оставаться на линии створов в границах входного фарватера. Когда лодка подошла на линию входных ворот, Дербенёв заметил, что корабль снова находится немного южнее рекомендованного пути:
— Лодка южнее створов на два метра, предлагаю кратковременно изменить курс влево на пять градусов и можно будет сразу начинать циркуляцию вправо, на секущий створ аванпорта.
—Ты что с ума сошёл, штурман, мы входим в ворота. Следи за временем поворота лучше, — не согласился командир.
— Товарищ командир, я настаиваю…— Дербенёв осёкся, увидев как махнул рукой Чуйков.
— Не тревожьтесь, Александр Николаевич, — отозвался из-под ограждения рубки боцман, — я всё вижу и всё контролирую. Вошли нормально и повернём нормально.
— Не впервой, штурман, захожу и вижу, что нормально лежим... — «подпевая» боцману отозвался из темноты приписной старпом, которого взяли «для галочки» с соседней лодки, вместо убывшего в академию Манишевича.
И только Гречихин, находившийся внизу в штурманской рубке вместе с Апилоговым и контролировавший вход в базу корабля по радиотехническим и космическим средствам навигации, подтвердил рекомендацию на изменение курса влево. Спустя минуту, определив через пеленгатор место корабля на фарватере, Дербенёв громко произнёс:
— Лодка прошла средние ворота, время поворота вправо на курс 182 градуса.
Командир почему-то молчал, боцман хитровато прищурив глаза, выглянул из-под козырька мостика, всматриваясь в одному ему известные ориентиры.
— Товарищ командир, лодка вне фарватера, стоп моторы, право на борт…— видя, что его рекомендации не воспринимаются всерьёз, буквально прокричал Дербенёв.
— Рубка, стоп правый, боцман, право на борт,— спокойно отреагировал Чуйков.
Боцман Осинов медленно переложил руль право на борт, по-прежнему таращась в ночную темноту. Через мгновение форштевень лодки пошёл вправо, но в следующий миг сильный удар подбросил носовую часть корабля вверх, какое-то короткое время лодка продолжала двигаться вперёд, но быстро замедлила ход и встала на фарватере как вкопанная.
— Лодка не слушается руля, курс не меняется, — как ни в чём не бывало, доложил боцман.
— Мостик, радисты. Оперативный ОВРа запрашивает наши действия. Мы мешаем судну, следующему за нами.
Чуйков перешагнул на левое крыло мостика, наклонился к боевой рубке и тихо уточнил:
— На телеграфах, как работают моторы?
— Левый малый вперёд, правый на стопе, — ответил телемеханик.
— Стоп оба!
— Стоп выполнено.
— Всё кончено, всё, абсолютно всё «накрылось медным тазом». Прощай академия, прощай карьера. Будь ты не ладна, железяка хренова. Затаскают по инстанциям теперь, как пить дать затаскают, — нервно размахивая руками рядом с сигнальщиком, причитал приписной старпом.
Дербенёв быстро сориентировался на местности и крикнул боцману:
— На румбе?
— На румбе сто двадцать пять.
— Товарищ командир, лодка на мели, предлагаю сниматься самостоятельно курсом посадки сто двадцать пять градусов.
Чуйков кивнул головой, как бы соглашаясь, но окончательное решение только рождалось в его голове.
— Мостик, радисты, оперативный ОВРа повторно запрашивает наши действия. Мы по прежнему мешаем судну, следующему за нами в кильватер.
— Вот теперь точно «пипец», — снова заголосил приписной старпом, но уже откуда-то снизу, из-под мостика.
— Ваше место по боевому расписанию сейчас на мостике, а не в гальюне, товарищ размазня, займите его немедленно, — не выдержав причитаний будущего «академика», приказал Чуйков. — Продуть носовую группу цистерн главного балласта. Товсь оба…
Как только по бортам в носовой части вырвался воздух, лодку слегка качнуло, Чуйков тут же крикнул вниз:
— Оба мотора средний назад.
Субмарина сначала нехотя, а потом всё послушнее и послушнее начала движение задним ходом, снимаясь с мели.
— Товарищ командир, судно, идущее сзади, светом запрашивает наши действия, – громко доложил сигнальщик.
Дербенёв, всё это время внимательно отслеживавший положение лодки на фарватере, протиснулся к тангетке переговорного устройства и уточнил:
— Штурман, глубина под килем, носовым вибратором.
— Под килем один метр, — доложил Гречихин, поднимаясь на мостик.
Дербенёв мысленно перекрестился, радуясь скорее не трём футам под килем, а исправной работе эхолота, носовым вибратором которого лодка только что утюжила дно гавани.
Вместе с флагманским штурманом на мостик поднялся и командир дивизии.
— Что шатает вас тут из стороны в сторону? — недовольным тоном поинтересовался Борковский.— Еще не хватало на мель сесть…
Приписной старпом, который по прежнему «молился» под мостиком, пытался было что-то доложить старшему начальнику, но Чуйков его опередил:
— Ну, что, Анатолий Васильевич, отлил? Давай, поднимайся на мостик, да я тоже сбегаю...
— Товарищ командир, рекомендую ложиться на курс сто восемьдесят два градуса, — как ни в чём не бывало, доложил Дербенёв.
Чуйков спокойно отдал распоряжение боцману, который теперь молча и, самое главное, быстро выполнял все команды. Затем приказал:
— Радистам, передать оперативному дежурному ОВРа и на судно, идущее за нами: «Следую по ФВК секущего створа для захода в Новую гавань через южные ворота. Курс — 182, ход — 6 узлов».
— Вы здесь что, обосца…сь все, что ли? — по-прежнему не понимая, что происходит на мостике, но должным образом реагируя на разговор между командиром и старшим помощником, уточнил командир дивизии, пропуская поднимающегося на мостик старпома.
— Даже обоср…ца некоторые с непривычки успели, — самокритично поведал приписной старпом, внутренне понимая, что негативные последствия для него уже позади.
— А что так? — не понял Борковский.
Видя, что приписной старпом находится в состоянии эйфории и в связи с этим может сболтнуть лишнего, Чуйков поддержал разговор вместо него:
— Очевидно, не пришелся по нутру Анатолию Васильевичу наш гороховый супчик, Валерий Александрович, гороху много, а воды мало…
Наблюдая, как лодка уверенно лежит на створе, Борковский не придал значения некоторой напряжённости, царившей на мостике в момент его прибытия. Лишь флагманский штурман каким-то внутренним чутьём «раскусил» гороховую ситуацию и пояснил, что нагонными, а также ветровыми течениями сильно запесочивается вся система фарватеров Аванпорта, что требует особого внимания штурманов и командиров при входе в базу.
И только в базе, после швартовки, собрав у себя в каюте офицеров на «разбор полётов», Чуйков сначала отругал Дербенёва за нерасторопность и излишнюю самоуверенность его подчинённого боцмана и лишь потом, поблагодарив за отличную работу в качестве штурмана, предложил выпить по рюмочке коньяку за успешное завершение похода.